Текст книги "Земля точка небо"

Автор книги: Алексей Егоренков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 30 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

...

15 октября 2003 года

И снова всё было не так просто. Хотя конверт с деньгами ей вручили еще у входа – «чтоб мотивация расшевелилась», – пояснил жизнерадостный арт-директор – но, как только началась подготовка к фотосессии, Лиза поняла, что гонорар придется отработать до последнего цента. Сначала примерка и бесконечные переодевания. Для удобства Лизе принесли ширму, но одежда, скроенная в основном из сверкающей кожи, была ужасно грубой и тесной, и вся как будто на размер меньше. На юбках и брюках висели тяжелые цепи, из лифчика торчали шипы и заклепки, которые царапались, кололи грудь и обжигали в подмышках, как мелкие кусочки льда. Обувь и вовсе была ужасна, снаружи и внутри – чудовищное, кричащее садо-мазо: высокие ботфорты на стальной платформе, туфли из железных пластин, босоножки из медной проволоки.

– Мода Святой инквизиции, – Лиза сморщилась и продела ноги в очередные два капкана.

– Не говорите так, – с укором ответил арт-директор. – Зачем инквизиция. Мы полностью православное издание.

– Я думала, вы глянцевый журнал, – сказала Лиза, нетвердо переступая на высоченных каблуках.

– Своего рода. Мы сочетаем разные элементы, – он кивнул на ее сумочку. – В вашем конверте визитка редакции, звоните, если будет интересно.

Спустя полтора часа возни и споров арт-директор и фотограф утвердили наряд. Гардероб унесли, и начался визаж.

«Чтобы красиво смотреться на экране или фотке, нужно выглядеть максимально уродливо в жизни, это сто процентов», – думала Лиза, пока худая девочка трудилась над ее лицом, рисуя брови и углубляя слабые тени под носом и подбородком.

– Ну что, мы готовы? – спросил арт-директор.

Фотограф согнулся у треноги и поднял руку с указательным пальцем.

– Отлично, – сказал арт-директор, прицелившись в Лизу большим розовым феном.

– Ай, фу, – промычала она, когда шипучая струя воздуха ударила в нос.

– Нормальное лицо нужно, – потребовал фотограф.

– У меня же глаза пересохнут, – застонала Лиза, пытаясь не морщиться.

– Простите, здесь только два режима, второй еще хуже, – сказал арт-директор, и сессия началась.

Лиза вернулась домой уже затемно, измученная и усталая, сильно помятая и оттоптанная в переполненном вагоне метро. Ноги ее горели, их до крови растерла пара стальных болванок на каблуке. Всё тело чесалось и болело после грубых швов изнанки. Лизе хотелось пить, есть, выкупаться, сходить в туалет, купить себе что-то новое, съездить в лес или на реку, встретить кого-нибудь интересного, и еще много чего – и это было здорово. Она вновь ощущала себя живой и радовалась этому.

Запершись у себя, Лиза решила сначала распечатать конверт, вынуть тысячу и бросить ее к потолку, что и сделала, но красивого дождя из купюр не получилось – бумажки шлепнулись на кровать тремя вялыми кучками, а следом из пачки выпала глянцевая карточка.

Максим сидел в кухне, сосредоточенно поедая омлет.

– Ты знаешь, что это за журнал? – спросила Лиза, постучав визиткой о стол.

– А? – Макс поднял глаза. – Какой журнал?

– «РФ», – Лиза положила карточку около его тарелки. – «Русский фашист».

– И что? Почему ты сразу… мне кажется, это скорее от слова «фэшн».

– Разве? Ты думаешь? – Лиза смутилась. Она снова взяла визитку. – Да нет, что за чушь, у них даже свастика здесь какая-то, из ромбиков. Ты специально мне не сказал! Я бы никогда для такого не снялась! Как я могу себя уважать после этого? И как тебе не стыдно!

Лиза бросила визитку и села, пряча лицо в ладонях.

– Слушай, тебе нужны были деньги, правильно? – спросил Максим. Ему не было стыдно, и его несколько задели ее невнятные обвинения. – Это единственные люди, которые тобой заинтересовались. Я всё сделал, чтобы пойти тебе навстречу, а теперь это слушаю.

– Хоть бы и единственные. Тогда лучше совсем никто. Не нужны мне такие деньги.

– Ну, знаешь, – теперь Макс уже совсем оскорбился. – Если ты настолько переборчива, так и скажи.

Лиза не ответила.

– Позвони им, – он кивнул на визитку. – Верни гонорар, попроси не печатать фото.

Лиза глянула поверх ладоней.

– Разве они согласятся?

– Конечно. Вернешь им баксы – и всё.

Она вернулась к себе и грохнулась на кровать. Запустив пальцы в негнувшиеся после лака волосы, Лиза стала думать. Она до сих пор не выкупалась. И не поужинала, и ей по-прежнему хотелось пить. И купить себе что-то новое. И съездить куда-нибудь. А деньги валялись на покрывале бесформенной кучей, покалывая Лизу в бок. От них ее отделял только принцип. Какой-то. Не слишком отчетливый.

«Знаешь, добро пожаловать», – хмуро подумала Лиза. «Да, Катя, я в Москве полгода, и только теперь начинаю понимать».

...

6 сентября 2005 года

– Нет, и насмотрятся же телевизора, повыдумают черт знает что, а нам мучайся, разберись. Вы проверили достоверность?

– Ничего достоверно установить не удается, товарищ майор. Были всякие драки… Всякие случаи.

– Конечно, не удается! Нужно заводить связи в преступной сфере. Старых я знаю, а кто будет знать новых?

– Мы заводим, товарищ майор.

– Вы – да вы только на дискотеках торчите и сидите в своих чатах-хуятах!

...

24 июля 2005 года

– Два вопроса.

– Каман.

– Зачем вы убиваете людей?

– А? – Фернандес нетвердо улыбнулся, приоткрыв рот.

Настоящий же вопрос был вот каков: для чего я вернулся? Зачем было тащиться вдоль громадины Рейва, опять войти сквозь зеркальные двери, протиснуться через ультрафиолет и грохот, и снова оказаться здесь? Что мне здесь нужно?

Я не смог бы ответить.

– Кто такие психоделы?

Фернандес уставился на меня, перебирая кудри своей подружки. Он подумал секунды три и заговорил, не особенно смутившись.

– Так, милая, – Вернадский стряхнул девушку с колен. – Иди потанцуй.

– Но ты сказал…

– Я сказал «бегом», твою мать, – он шлепнул девчонку под зад. Та развернулась на каблуках и вышла, покосившись на меня с ледяной ненавистью.

– Окей, – Фернандес чиркнул зажигалкой и прикурил. – Садись!

Он улыбнулся и махнул сигаретой на табурет рядом.

– Чего ты спрашивал там? Сорри, я забыл.

Полуприсев и опершись локтем на массивную стойку, я попробовал сосредоточиться.

– Зачем нужно убивать…

– Эй, ты что, – Фернандес перебил меня. – Нихера я никого не убивал.

Он весело на меня уставился, а я сидел, рисуя пальцем узоры на мраморе и чувствуя себя дураком.

– А… ты уверен?

– На сто децибел! Я ж не маньяк, как некоторые. Или ты забыл?

Я вспомнил и покраснел. «Убивать – это тупо. Лучше забрать одну руку, одну ногу…»

– Почку, легкое и глаз! – радостно объявил Вернадский.

Он захохотал и схватил меня за манжету. Сиденье накренилось, и я чуть не грохнулся, но Фернандес удержал меня и пинком выровнял табурет.

– Да, реально прикольно тогда сидели, – он глянул в потолок и затянулся, стремительно высасывая тонкую сигарету. – Помнишь Нечто?

Он сунул окурок в пепельницу и закупорил ее ладонью.

– Короче, где-то в мае сидели тут с ним. Он принес какого-то порошка, я открыл барчик, хорошо кайфуем, я говорю, фак, это планетарная катастрофа. Зверья всё больше, хавчика меньше, ресурсам яйца, короче, – Фернандес отцепил висевший над стойкой винный бокал и перегнулся через бар. Он позвенел бутылками под баром и вынырнул, прихватив угловатый пузырек абсента. Наполнив бокал до краев, Вернандский пригнулся и шумно отхлебнул, не касаясь его руками.

– И что? – спросил я, когда надоело ждать.

– А! Ну, – очнулся Фернандес. – Нечто сразу такой, война нужна, убивать их некому, поголовье не сокращается, хули. Но меня, прикинь, повело что-то на добрые дела, я говорю – зачем так. Просто они многого не знают. Их надо пере… – он присосался к бокалу и отпил его на треть. Я сидел и молчал, пытаясь угадать продолжение.

– Надо переучивать, – хрипло закончил Фернандес, проглотив абсент. – Я говорю такой: если бы кто-то поймал одного из них и наглядно показал ему, как херово и стыдно жить бараном, вот это было бы кайфово.

– И вы пошли на улицу пытать людей? – у меня сладенько защекотало под желудком.

– Каких людей! Животных, – сказал Вернадский, плеснув в рот остатки зеленой жидкости. – Именно для начала самых наглых и жирненьких. Типа самых довольных, понял.

Он хитро глянул на меня, зажав ножку пустого бокала между пальцев и вращая его, как монету. Я пожевал сухие губы, тряхнул головой и спросил:

– Ну и как? Помогает?

– Ты прикинь! – Фернандес кивнул, широко распахнув глаза. Потом зажмурился и глухо заговорил, поворачивая бокал в тонких пальцах. – Честно, я тогда спал херово. Полтора года не мог уснуть.

Он сжал губы.

– За окном всё то же. Каждый день. И в клубе то же самое, в сортире то же говно. Телки все одинаковые. Веришь, я жил как в ловушке.

Грохнув бокал на стойку, Вернадский спрятал нос между ладоней.

Минута прошла в молчании. Потом я осторожно кивнул.

– Ничего, – сказал я. – Со мной тоже такое бывало. Хочется сорваться, но лучше просто…

Фернандес хрюкнул. Я осекся и уставился на него. Вернадский продержался еще секунду, снова фыркнул между пальцев, и вдруг расхохотался. Совсем потеряв нить, я сидел и хмуро молчал, а он всё визжал и смеялся, барабаня руками по стойке.

– Чувак, – выдавил Фернандес. – Нет, ты реально стареешь, блин, я тебя развел под такую драму! О-о, я не могу спать. Мне херово!

Он трагически взвыл и снова зашелся в истерике.

– Нет, ты факин точно потерял форму.

– Значит, с тобой все в порядке? – спросил я, пытаясь не впутываться.

– Да ты гонишь! Конечно. Столько всего клевого, – теперь Вернадский смотрел на меня по-дружески внимательно. – Слушай, а вообще, ты реально постарел. Знаешь, чего. Поехали ночью с нами. Заценишь, как круто быть человеком.

– Вы – это психоделы?

– Нет, бля, я – не психодел. Меня пси-транс кумарит. Один пердеж на скорость. Мокрой резиной по стеклу. Это всё Нечто, баран тупой. Сегодня возьми с собой его телку, завтра ее подружку, послезавтра друзей подружки, а через месяц они ходят в униформе и все слушают одну музыку. Встречайте новое стадо. Короче, не знаю. Я дал идею, а она просто развивается. Сама по себе.

Но убийства…

– Да никто не убивает. Ну редко, из самозащиты, это ведь норм.

Но пытки… эти паяльные лампы…

– Что за паяльные лампы? – Фернандес вынул что-то из кармана и чиркнул зажигалкой. Коротко полыхнуло грязное пламя.

– Освежитель, – он потряс цветным баллончиком. – Обычный дезик.

Я молчал. Вернадский наблюдал за мной с выжидательной гримасой. Потом уселся рядом и закурил сигарету. Время шло, и его азарт испарялся.

– Да ладно, – сказал Фернандес, нарушив молчание. – Ну что? Скажи мне, в чем я неправ?

Не знаю. В чем-то.

– Йоу, – он улыбнулся. – Да брось. Сперва любовь, теперь еще какой-то бред. Общество тебе навязывает, а ты ведешься.

Ничего подобного.

– Да? И нах ты тогда пришел?

Предупредить его.

– О чем? И зачем?

Всё-таки, он до сих пор мой друг.

– Вот о чем, – я встал, и у меня закружилась голова. Фернандес тоже поднялся.

– Лучше прекращай это, – сказал я. – Скоро могут быть неприятности.

– Типа? – он не спросил «дафак». Он говорил серьезно.

– Какая разница. Просто спрячься хоть на месяц, понимаешь?

Вернадский ухватил меня за плечо и развернул к себе.

– Да, понимаю, – он раздраженно ухмыльнулся. – Ты решил настучать.

Нет. Вовсе нет.

– Всегда ты ссышь как девочка.

Не в этом дело.

– Нет, в этом, – Фернандес по-детски топнул ногой. – Ты тупо решил всех заложить. Ты помнишь, кто у меня папа?

Что за детский сад.

– Точно, – Вернадский утих и пошел к бару. Он хихикнул и снова достал бутылку. – Да, вот так. Если мне хоть раз покажется, что у меня из-за тебя траблы, ты сначала посмотришь, что станет с твоей новой телкой, а потом, извини, но что-нибудь случится и с тобой.

Я махнул рукой, отвернулся и побрел к шершавым портьерам. Они мешали, не давались в руки, щекотали мне лицо, но я упрямо брел на грохот зала.

– И кстати, это будет не убийство! – крикнул Фернандес. – А именно самозащита.

...

6 сентября 2005 года

– Этого не было. Да к черту, ничего такого не было. Это бред.

– Вы, наверное, из-за чего-то своего переживаете, товарищ майор.

– С чего ты взял?

– Я следователь.

– Да. Да, не могло ничего такого быть. Слишком, понимаешь, люди тут замешаны. Не те люди. Неправильные люди.

– Так точно.

– Выдумки. Одни выдумки.

...

23 октября 2003 года

На покрывале зажужжал телефон. Лиза валялась рядом и красила ногти. С третьего раза открыв трубку без помощи рук, Лиза приложила к ней ухо.

– Алло?

– Тебе не кажется, что это немного по-фашистски – сниматься для журнала с названием «Русский фашист»?

Звонила экс-Анжелика.

Лиза вздохнула и переложила трубку на плечо.

– Деньги, блядь, – сказала она, и они вместе грустно посмеялись.

– Как ты? – спросила Лиза, с теплым удивлением отметив, как соскучилась по Катькиному ехидству.

– Ой, ты знаешь, – у Анжелики был новый голос. – Ушла в вечерние новости, думала, там лучше. Хрена с два. Скучаю по нашему шоу.

По тону было слышно, что она кокетливо улыбается.

– А что там? – Лиза подула на веер из пальцев. – Тоже сценарий? И ребята из теат…

– Слушай, я не могу с тобой обсуждать эти вещи, меня уволят.

Лиза огляделась по сторонам и убрала кисточку в пузырек.

– М-м… ладно, – сказала она, не зная, о чем спросить дальше.

– Ну а твои как дела, что у нас на «Мега-44 м»? – помогла ей Катька.

– Я же там не работаю.

– Ты что! Давно? А что делаешь?

– Перебиваюсь и сижу у ребят на шее. С тех пор, как виделись.

Трубка замолчала. Когда Лиза уже решила, что связь оборвалась, голос Катьки раздался снова.

– Вот ты гонишь. Серьезно, что ли? Чего ты так гонишь?

– Да… Серьезно, – Лиза привстала и взяла сигарету. – А что такое?

– Нет, ну, твое дело, конечно. Хотя лично я пошла бы дернула Члеянца по поводу работы, чем фоткаться на маргинальные журналы, – Катька на том конце тоже щелкнула зажигалкой, и несколько секунд они помолчали, раскуривая сигареты.

– Как я поняла, меня взяли из жалости, – осторожно сказала Лиза.

– Они – нет. То есть, ты и правда чуток была похожа на неудачницу, не обижайся, но потом же нормально себя показала.

– Развалила передачу.

– Это я развалила передачу. Тебя хотели вывести на главную роль.

– Не знаю. Мне ничего такого не сказали. Если бы я им была нужна, они позвонили бы.

– Они инертные. Пройди сама туда, пока охрана тебя не забыла. Вломись на планерку и вытряси из них новый договор. Попрыгай на столе, если нужно.

– Но зачем я студии? – Лиза потушила недокуренную сигарету и вытянулась на кровати. – Шоу нет, какой теперь с меня толк?

– Они ищут новые концепции, – сообщила Катька терпеливо. – Им всегда нужны идеи. Нужны люди. Приди с концептом. Тебе поверят больше, чем кому-то левому.

– И сейчас ищут? Откуда знаешь?

– А откуда знаю, для кого ты фоткалась? У меня нет подписки на «СС», или как его там. Я в государственных новостях. Тут каждый всё знает еще заранее. Даже неинтересно.

– Ну ладно, – Лиза потерла висок и намотала локон волос на палец. – Но что предложить, если у меня нет четких идей…

– Какая разница, – Катька фыркнула. – Это «Мега-44». Выдумай какое-нибудь гонево.

...

23 октября 2003 года

Хлесткий мокрый ветер уже ободрал деревья вдоль Ленинградского. На улице было сыро и холодно, на крыше – еще холоднее, поэтому совещание Лиза решила провести в гостиной. В полумраке сонно бормотал телевизор. Дима сидел на краю дивана, перебирая каналы, а они с Максимом бродили по комнате, останавливаясь лишь затем, чтобы прикурить друг у друга от сигареты.

– Нужно что-то глупое и понятное, – сказала Лиза. – И такое, жизненное. Как бы.

– И дешевое в производстве, – подал голос Макс.

– По-моему, вы уже что-то такое снимали? – спросил Дима, глядя перед собой.

– Двоим из нас хорошо известно, как работает телевидение, – продолжил Максим, расхаживая по гостиной, но Лиза вытянула ногу и остановила его.

– Подожди, Макс, – она улыбнулась. – Димка, что ты там говорил?

– Вы же снимали уже видео, – сказал Дима. – Приходит человек, а вы помогаете ему поменять жизнь.

– Да, слушай, – Лиза осторожно коснулась переносицы. – Ведь мы так и собирались.

– Только не я, – Максим развернулся, шагнул к подоконнику и забарабанил костяшками по эмали. – Помнится, это была ваша идея. И помнится, вышло полное говно. Может, на этот раз оставим слово профессионалу?

«Всегда хочет быть в центре», – подумала Лиза.

«Не догадался предложить, а теперь злится», – решил Дима.

«Опять они двое вместе, и опять работают против меня», – думал Макс, разминая пальцы. С ним обходились крайне несправедливо. Какова ей польза от этого клоуна, от взрослого ребенка, который не умеет ровно застегнуть рубашку и двадцать минут завязывает шнурки? Тем не менее, вот он и вот Максим, ее человек на телевидении, готовый все сделать ради Лизы – и что?

– Знаете, что? – не удержался он. – Мне плевать. Я участвовал по единственной причине – чтобы кое-кому не было стыдно потом сниматься в этом. Я не нужен – пожалуйста.

– После фото в «РФ» мне уже ничего не стыдно, – сказала Лиза. – Мы ищем хорошую идею, и Дима точно так же…

– Сойдет любая идея, – Макс вытряхнул сигарету из пачки и снова затолкал ее назад. – Хоть эксперименты ваши драгоценные, хоть любой другой бред – я завтра пойду на «44-й», а послезавтра начнутся съемки.

– Но… почему сразу вдруг? – спросила Лиза. – Не забывай, у меня тоже есть опыт, я лично знакома со студией. Не так всё просто, как тебе кажется.

– У вашего Члеянца война с исполнительным.

– С Бергалиевой?

– Да. Она не хочет принимать его всерьез, он втайне злится и непрерывно ищет способ доказать старой стерве…

– Она не старая.

– Я цитирую. Не составит труда сыграть на его амбициях, и он вполне способен запустить наш проект, если будет считать его своим.

– Да ну, – Лиза нахмурилась. – Только не Члеянц. Я знаю его, он совершенно безвольный и безобидный, особенно по московскому уровню.

– Уровень московский, а правила те же, – сказал Макс. – Кто знает людей и умеет с ними работать, добьется чего угодно. Главное навыки и положение.

– Ты намекаешь, что я безработная?

– Я намекаю, что собрал много информации, которую теперь могу использовать.

– Зато я знаю их лично!

– В случае Члеянца это явно не помогло, – Максим покачал головой. – Кстати, ты в курсе, что он педик?

...

14 ноября 2003 года

– Ты все равно хочешь быть с ним?

Лиза уронила чашку на поднос, и горячий кофе плеснул ей между пальцев.

– Ты что, не пошел в редакцию?

Она решила завтракать на крыше, хотя снаружи падал дождь, и салфетки пришлось убрать в карман. А чашку накрыть ладонью, чтобы тяжелые капли хоть немного пощадили ее кофе.

– Не хочется сегодня пешком, – сказал Дима. Он подошел и устроился рядом, усевшись на мокрый бетон вполоборота к ней. – Наверное, пойду на автобус, или как-нибудь.

– А-а. Поддался столичному ритму? – Лиза взяла чашку в другую руку и вытерла губы сладкими пальцами, – Что ты там спрашивал?

– Макс. Тебе еще нужен Макс?

Промокнув чашку, Лиза пробормотала:

– Мне нужен парень, это точно… Эй! – она спохватилась. – Вообще-то, это не твое дело!

Лиза ухмыльнулась и скомкала мокрую салфетку.

Дима промолчал, глядя в утреннее рваное небо.

– Что? – не выдержала Лиза. – Что случилось?

Она вытерла руки и наклонила голову, заглянув в его неуверенные распахнутые глаза.

– Думаешь, у него получится? – спросил Дима. – Ну, там, на телевидении?

– А что?

– Ничего, просто, – Дима выглянул через бортик на Ленинградское. – С ним разве что-то поймешь. Он когда говорит, как будто всё время руку прячет за спиной.

– Я, кстати, тоже интроверт. И ты сам, – Лиза хлебнула кофе. Ленивый дождь утих, ветер переменился, и крышу затопил мокрый уличный шелест.

– Но… – Дима чуть не опрокинул поднос. Он виновато покосился на Лизу и поскреб свой мокрый затылок. – А вот если окажется, что у него в руке ничего нет? Ты всё время старалась угадать – а в итоге там пусто?

– Димка, с каких пор ты пишешь песни?

– Что?

– Или это визуальный мотив? Ты заразился от меня психоанализом?

– При чем здесь психоанализ, просто, раз человек не совсем искренне…

– У тебя был когда-нибудь секс? – перебила Лиза, ковыряя ногтем твердую соринку на ободке чашки.

– Э-э… ну да. Несколько раз, – Дима отнял руку от затылка. – Для меня это не так важно. А зачем тебе?

– Макс рос без матери. Не знаю, что с ней случилось – он тоже, если верить на слово. Всех девушек ему приходится напоить вусмерть, и самому тоже довести себя. Понимает он сам или нет, но в ясном сознании он никогда не был с женщиной. Морально он девственник.

Она вернула чашку на поднос и почти с удовольствием заметила, что Дима, ее верный источник успокоения и прозрений, не может найти ответ.

– Но, – покраснел и замялся он. – Что такого. Разве это важно.

«Может, я просто переросла его», – подумала Лиза.

– В итоге Максу приходится уживаться с девушкой, которая ему интересна…

Надеюсь, интересна.

«Прекрати!»

– И с парнем, в котором он наверняка видит соперника, – закончила Лиза себе назло.

«Тьфу, говорю, как Элиза», – она поскребла ободок. Хоть бы у Макса все получилось там. Хоть бы получилось.

– А тебе что с этого? – спросил Дима.

– А? – бугорок на чашке не поддавался. Скорее всего, это был дефект на керамике.

– Тебе что с этого, если у него проблемы с девушками?

– Ну ты даешь, – Лиза фыркнула, продолжая ковырять бугорок. – Раз уж я согласилась на авантюру с Москвой, если Макс на нас рассчитывает, разве можно теперь его бросить?

– Но ты ведь тоже должна рассчитывать. А он ничего не говорит прямо.

– Он юрист по образованию.

– Ты уверена?

– Чего тебе ВСЕ всё должны говорить прямо? – Лиза грохнула чашку на поднос и сжала пальцы. – С чего ты взял, что нужно всем тыкать в лицо свою правду? Не знаю, и не важно, это твое личное общение, тебе и решать. Но чего ты лезешь решать за других? Разве можно считать себя лучше них просто потому, что ты больше видел и больше перестрадал? Что хорошего в этих страданиях? Это просто… просто глупо! – ей в нос попала капелька воды из мокрого воздуха. Лиза чихнула и забыла, к чему вела речь.

Дима сидел и улыбался.

– Ты его любишь! Не знаю, насколько меня, но его точно в сто раз больше.

– Никого я не люблю, – пробубнила Лиза в забитый нос. – Мы все – просто друзья.

Дима протянул руку, выдернул чистую салфетку из ее кармана и протянул ей.

– Разве бывает такая дружба?

– Видно, бывает, – Лиза шмыгнула носом. – Дружба как дружба, просто очень странная.

Она промокнула глаза салфеткой и снова взяла чашку.