Текст книги "Рюрикович 5 (СИ)"

Автор книги: Алексей Калинин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Глава 9

– Что ж, дядя, – начал я осторожно, закрывая за собой дверь, – думаю, мы оба понимаем, почему оказались тут, лицом к лицу? Надеюсь, что наша встреча будет продуктивной…

Старицкий присел на старый дубовый стул, оперся руками о колени. В зале храма висела пыльная тишина, нарушаемая поскрипыванием половиц да приглушённым шумом ветра за окном. Хмурые лики святых смотрели со стен с немым укором, что мы их потревожили. И вместе с тем ощущалась тут какая-то благость. Островок спокойствия в океане боли и страдания…

Великий князь посмотрел на меня внимательно, словно пытался прочесть взглядом то, что накопилось внутри. Я не отводил глаза и победил-таки в «гляделках»

– Да, конечно понимаю, племянничек, – ответил великий князь низким голосом, полным горечи. – Ну прости уж меня старика, что пришлось вот таким вот макаром показаться твоей матушке, нашей любимой царице. Да только дело очень важное, не терпящее отлагательств…

– Так значит, – резко перебил я, пытаясь скрыть раздражение, – именно для этого важного дела нужно было взрывать дворцовый зал?

Старицкий снова поднял взгляд. И снова проиграл игру в «гляделки». Вздохнул с сожалением. Сколько знал своего дядьку – никогда не видел смеющимся или хотя бы улыбающимся. Всегда серьёзен и собран.

Впрочем, другим вряд ли будешь, если впереди всегда идёт старший брат и даже жениться нельзя было прежде появления наследника у Василия Ивановича, чтобы не возникла борьба за престолонаследие. Так и ждал Андрей Иванович, пока мой батюшка оженится, да произведёт первенца, а уже потом и сам отправился под венец. Не пошел по пути церковному, как того предписывали традиции, а отправился на житьё княжеское в Старицу, Вышгород, Алексин и стал вотчинником.

Но вот сейчас, когда царя Василия не стало, а его сыновья не занимали престол, князь Андрей попытался поддержать царицу, взяв на себя часть обязанностей и обеспечив охрану рубежей. А она напротив взяла его в укорот, лишив части земель, положенных Иваном Третьим по завещанию. Тут каждый на его месте обидится, тем более, когда увидит и услышит, что рядом с царицей какой-то дерзкий прощелыга выёживается, да чуть ли не поносит царского родственника!

Даже до меня не раз доходили слухи про длинный язык Оболенского. Вот и обиделся князь Старицкий на подобное обращение и подобное отношение.

Можно ли его судить за это?

По-своему можно, ведь можно было попытаться и договориться… А может и нельзя судить – попробуй тут договорись с Оболенским, вон как, чёрт кучерявый, хвост распушил и в ус не дует, прячась за подолом матушки-царицы!

– Не желал я этого. Мои бойцы должны только захватить вас для разговора, но не более того. А уж если кто-то иной вашей смерти хочет, то того в окружении нужно искать. Я же не тайком, а с поднятым забралом вышел.

– Не боишься по этому самому забралу получить? Зачем с Бездной связался, дядюшка? Или мало тебе иных смертей, что ещё самую главную Нечисть в напарницы взял? – буркнул я в ответ.

Впервые я увидел, как князь Владимир улыбнулся. Его голос смягчился, стал почти отеческим.

– М-да, племянник, твоя матушка действительно была права. Раньше ты был мал и слаб. Но теперь другое дело. Ты вырос, окреп, показал свою силу, мудрость и храбрость перед врагами. Теперь настало твоё время стать настоящим правителем, наследником великого дела отца твоего Василия.

– Ты уходишь от ответа, княже… Или пытаешься перевести тему разговора?

– Как раз по теме разговора и веду беседу. Пойми правильно: сама земля Русская велика, и каждому князю своя доля дана. Каждый смотрит на свою часть и хочет охранить её. Твоя задача – сохранить единство страны, а не делить её снова между родичами. И решение вопроса с присоединением Рязанского княжества тебе в плюс идёт, царевич. Страшно вспомнить, какой хаос творится, когда власть распадается на части…

Меня вдруг охватило чувство беспокойства. Что-то было не так в словах дяди Андрея Ивановича. Или, возможно, дело было вовсе не в словах, а в чём-то другом?

– Дядя, – сказал я твёрдым голосом, – помнишь старую пословицу наших предков: «У Руси много друзей, но врагов ещё больше». Может, именно поэтому нам нужно держаться вместе? Ведь наши разногласия могут привести страну к краху, к новым смертям и разорению?

Старицкий глубоко вздохнул, опустив голову.

– Иван Васильевич, – произнёс он задумчиво, – жизнь непростая штука. Каждый хочет своё, каждый стремится укрепить собственную позицию. Мне бы хотелось жить спокойно, мирно и богато, но… Матушка твоя вместо того, чтобы усилить дружбу со мной и подарить немного землицы для защиты, поступила ровно наоборот. Обкорнала ближайшего родственника по самое не балуй. И этим самым подтолкнула меня к иным силам, ведь если на своей стороне нет заступника…

– То таковой с охотой найдётся в чужой сторонке, – хмыкнул я в ответ. – Да только вот не тот это заступник, чтобы к нему вообще обращаться стоило!

– Иван Васильевич, племянник, я вижу: русский народ нуждается в сильном руководителе, способном объединить всех, включая бояр и дворян. Без единства страна ослабнет и станет добычей соседей. А уж какой к этому дорожкой прийти – то уже воля Божия. Мне кажется, что есть такой человек, про которого пророчество было сказано. И этот человек сейчас восседает передо мной…

Голос его вновь наполнился энергией.

– И вот, племянник, если ты сможешь доказать свою зрелость, свою способность управлять страной справедливо и мудро, то дай земле покоя и порядка, покажи народу, что твои желания направлены не только на личные выгоды, но и на общее благо всей Руси. Пока что действия твоей матушки и её полюбовничка говорят о другом.

– Ты тоже говоришь о том, чтобы я занял престол. А если я не хочу этого? Если у меня совсем иной путь? Ведь я же другак, а нам до наследства как до Китая раком.

– Первак, вторак, другак… – проговорил Владимир. – Я и сам должен был пойти в церковные служки, но только выбрал для себя иной путь. И на этом пути встала как раз Елена Васильевна, намекает, что закончена моя дорожка и роду Старицких лучше вообще уйти в тень.

– Елена Васильевна намекает? – задал я наводящий вопрос.

– В твоём вопросе скрыт ответ, – вздохнул князь. – Явно это дело рук проходимца Оболенского. Недаром же он столько лет возле царской опочивальни трётся… Не хочу сплетни разносить, но вижу сам – изо рта царицы льётся голос её ухажёра. Он, сукин сын, конкурентов на престол устраняет. И не удивлюсь, если и тот взрыв тоже его рук дело… Как ведь удобно – мать с сыном гибнут и в это время ловят всех сподручных князя Старицкого. На кого тогда подумают?

Мы долго молчали, глядя друг другу в глаза. Наконец я нарушил тишину:

– Значит, дядя, выходит, ты тут ни при чём? Не при делах и не при проблемах? И убить нас твои «Петрушки» вовсе не собирались?

Старицкий встал, лицо его приобрело суровую решимость.

– Я за своих людей в полном ответе. Не убить, но привести живыми. А если не получилось бы, то сразу отступили. Такой был приказ!

– Да? А вот моим ребятам так не показалось. Не один остался лежать на земле, а это были крепкие воины…

– Когда лес рубят, то щепки летят… Я давал указание привести живыми и невредимыми. Просто показать, что у князя Старицкого тоже люди есть. И что эти люди готовы за князя и в огонь войти, и в воду прыгнуть.

– Ох, Андрей Иванович, не стоит отвечать пословицами на такие вопросы. Нас атаковали. И делали это вовсе не для привода живыми. Скорее, атаковали насмерть, чтобы не смогли ничего больше сделать.

А вот теперь Старицкий показался мне смущённым и озадаченным:

– Неужели всё так и было? Сперва показалось, что ты для красного словца такое придумал… Чтобы напряжение создать!

– Да какое напряжение, – вздохнул я. – Почти всех «Петрушек» выкосили, но и сами пострадали.

– Всех? Это как же так? Я же хотел… – князь несколько раз моргнул. – Я же приказывал всё мирно и тихо. А мне пришел отказ и вообще извещение появилось, что сейчас на меня охота открыта. Что будут гнать меня, как зверя загнанного, а заодно и всех моих родных изведут, чтобы иным неповадно было…

– Ты хочешь сказать, тебя подставили? Кто-то специально устроил провокацию, представившись твоими людьми? Но зачем тогда бросаться именно на нас?

Князь потёр подбородок, задумчиво поглядывая куда-то вдаль:

– Есть мысли кое-какие, но лучше уж я их пока оставлю при себе. Пока непонятно, кто и почему решил разыграть такую партию против меня. Одно ясно точно – мои ребята оказались втянутыми в чужую игру. Может, я и сам бы понял, да не успел предупредить вовремя…

Его голос дрогнул слегка, выдавая внутреннее беспокойство:

– Мне же доложили, что Сверкающие напали на моих бойцов. А оно вон как на самом деле вышло… Похоже, что тут вмешались посторонние силы, натравив обе стороны друг на друга. И взрыв тоже… Кто имел доступ во дворцовый зал? Вряд ли это Бездна туда взрывчатку подкинула! Даже с её способностями такого не сотворить – колдуны не пропустили бы магического татя… Только если бояре?

Я тяжело выдохнул, чувствуя, как тяжесть легла на плечи:

– Вот оно как! Неужели Шуйские с Романовыми и Бельскими опять интриги плетут. Тогда скажите честно, ваше высочество, знали ли вы заранее, что такая заварушка случится?

Старицкий резко выпрямился, впиваясь взглядом прямо в мои глаза:

– Нет, не знал! Иначе бы немедленно приказал прекратить всякую активность и лично пришёл бы сюда разбираться. Ведь даже мысль допустить смертельное столкновение с вами была бы равносильна самоубийству для моей семьи и моего княжества. Надо было просто попугать, выразить недовольство, но никак не доводить до смертельного исхода!

Помолчав немного, он добавил:

– Хотя, признаюсь, первые известия пришли довольно поздно. Понимал, конечно, что вокруг много недоброжелателей, готовых воспользоваться любым поводом. Однако не ожидал столь наглой попытки вывести мою дружину на открытую конфронтацию. И ведь они пошли в бой, как будто получили приказ лично от меня… Неужто я настолько слаб памятью стал, что отдал приказ и запамятовал?

И снова наступила тягостная пауза. Мы стояли напротив друг друга, оба понимая серьёзность ситуации.

– Андрей Иванович, то есть ты не отдавал такого приказа?

– Нет, племянник, побойся Бога! Чтобы я такой грех на душу взял. Я только поговорить хотел, показать немного силу и только!

– И для этого связался с Бездной?

– Да что той Бездны, только один помощник и есть. Вон он, за дверью дожидается. Только Омуты и может делать, чтобы быстро войско по стране перекидывать. Да он сейчас сам всё скажет. Афанасий! Афанасий, зайди сюда! – крикнул в сторону дверей князь Андрей Иванович.

Двери тут же распахнулись и на пороге возник тот самый серый человечек, который позвал меня на переговоры. Он поклонился и мягко улыбнулся:

– Звали меня, Великий Князь?

– Да, звал. Тут мой племянник интересуется делами Бездны. Говорит, что страшнее твоей хозяйки нет в белом свете.

Названный Афанасием человек снова мягко улыбнулся и отвернулся, закрывая за собой двери. Ермак пытался что-то высмотреть в щель, но я ему только махнул рукой в ответ, мол, всё нормально. Двери закрылись.

К нам снова повернулся Афанасий, вот только на его лице уже не было улыбки. Андрей Иванович рядом со мной ахнул – на нас смотрела его точная, как две капли воды, копия.

Глава 10

– Как это понимать? – произнес князь Андрей.

– А так и понимай, дядя, – хмыкнул я в ответ. – Вот она оборотная сторона договора с Бездной. Ты ей доверяешься, а она тебя сжирает! Вот чьим ртом был отдан приказ о ликвидации родственников.

Копия князя Андрея развела руки в стороны. Тут же из подоконников зазмеились металлические побеги, вырастая вверх и вширь. Эти самые побеги выросли и за спиной копии, полностью оплетая деревянную дверь. Как только верхушки коснулись притолоки, так тут же от металлических полосок выщелкнулись острые, с палец длиной, иглы. То же самое произошло и с побегами на окнах.

– Великая Нерождённая всегда поощряет своих сообщников, – проговорил человек с лицом князя Андрея. – И всегда награждает за присланные души… Князь Андрей, Бездна вам прислала в подарок металл, который не пробьёт ни одна пуля. И она выполнила своё обещание. Вы же в ответ обещали ей за помощь благодарность…

Я взглянул на дядю, на его побледневшее лицо. Какую сделку он заключил с Бездной? Она ему – металл, а он ей что? Какую благодарность нужно преподнести той, кто ненавидит всё живое?

– Да, она при-прислала, – кивнул князь Андрей. – И в самом деле этот металл не пробивали пули. Я рассчитывал использовать доспехи из этого металла против татар, а взамен посылать Бездне… посылать Бездне души убитых татар.

Вон оно что… Договор обмена. Она ему металл, а он ей души врагов.

Вроде бы выгодный обмен, вот только… Вот только Бездне без разницы – чьи души она получит. Для неё всё живое – враг! И чем больше она обретёт этих самых душ, тем лучше для неё. Ненасытная тварь…

– Дядя, Бездне нельзя доверять! Она всегда всё вывернет по своему! И видишь, что произошло с твоими людьми? Они пошли на корм этой твари! Они, а вовсе не татары!

Мне очень не понравилась улыбка, которая возникла на лице двойника. Он показал на зарешёченное окно, а после щёлкнул пальцами. В тут же секунду снаружи раздались вопли боли, крики страха и… скрежет. Один сплошной скрежет, как будто ото сна пробудились сотни ржавых роботов.

Я невольно посмотрел туда, куда указывал двойник. Туда, где в чистом поле стояли люди князя Андрея.

А там сотнями гибли люди…

Их доспехи сминались, как пустые банки под рукой невидимого великана. Машины продавливались внутрь себя, раздавливая всех, кто находился в них.

– Что ты наделал⁈ – вырвалось у меня, но двойник лишь усмехнулся, наблюдая за бойней.

– Это не я. Это она. – Он провёл пальцем по воздуху, и в его движении была какая-то мерзкая, почти религиозная торжественность. – Великая Нерождённая принимает свою благодарность…

Кровь стыла в жилах. Я видел, как один из бойцов, могучий детина в латах, вдруг схватился за шлем – и тот начал сжиматься, вминаясь в череп. Кости хрустнули, как сухие ветки, и он рухнул, обмякший, в лужу из крови и собственного мозга.

– Прекрати! – рванулся я к нему, но металлические побеги вокруг двойника мгновенно сомкнулись, преграждая путь.

Острые иглы приглашающе уставились на меня. Мол, коснись и моментально превратишься в вывернутого наизнанку ежа!

– Ах, нет-нет, – двойник покачал головой. – Ты же хотел увидеть оборотную сторону договора? Вот она. Ты думал, Бездна просто даёт силу? Нет. Она всегда забирает. И забирает с лихвой.

Снаружи скрежет нарастал, сливаясь с хором предсмертных стонов. Я чувствовал, как по спине ползет холодный пот. Эти люди… Они даже не понимали, что их убивает. Колдовской металл не давал проникнуть пуле снаружи, но зато убивал всё, что внутри…

– Ты… – я стиснул зубы так, что аж челюсть затрещала. – Грёбанный Патриарх…

Двойник рассмеялся.

– О, куда догадливее своего родственника! Да, именно так. Великая Нерождённая дарует силу, но взамен забирает всё, что сделано руками человека. Всё, – он широко раскинул руки, будто обнимая весь этот кошмар. – И чем больше ты ей служишь, тем быстрее умирает мир вокруг.

– Ты думаешь, мы испугаемся твоей железной паутины? – я выхватил клинок, и на лезвии вспыхнул отблеск свечи. – Ты же знаешь, чем закончится этот разговор. До тебя другие Патриархи тоже угрожали смертью, но в итоге…

Двойник рассмеялся в ответ, и его смех прозвучал так, будто кто-то поскреб металлом по стеклу. Словно ещё один доспех сложился…

– О, я знаю. Но ты уверен, что готов снова пройти через это? Ведь в прошлый раз ты едва унёс ноги.

– Как и до этого. И прежде тоже… Но всегда побеждал. Так почему бы не победить и сейчас?

– Возможно потому, что сейчас ты один. Твой родственник не в счёт. Посмотри на него – он дрожит и вот-вот отключится!

Дядя и в самом деле был не в форме. На бледном лице не было ни кровинки. Он смотрел на тех, кто ему доверился. Крупная дрожь и в самом деле проходила по телу. Особенно отчётливо дрожали колени.

М-да, вот она – цена дружбы с Бездной…

Снаружи ударили, охнули, а потом раздался мат такой силы, что побеги должны были сами собой заржаветь и рассыпаться тленом. Но не рассыпались, не заржавели. А между тем, за окном уже начали стихать вопли. Уже меньше слышался скрежет…

– Хватит разговоров, тварь! – крикнул я, прыгая на Патриарха.

Тот взмахнул руками, и окружающие его побеги рванулись мне навстречу. В ответ я вызвал магию земли, окружая себя корнями, вырвавшимися из-под пола. Корни перехлестнулись с металлом, раздался хруст, визг, скрежет.

– Ты думаешь, древняя магия спасёт тебя? – зашипел двойник, и его голос вдруг расслоился, словно десятки голосов звучали в унисон. – Ты борешься с самой сутью мироздания!

Корни трещали, ломаясь под напором стальных щупалец, но я уже был близко. В последний момент я рванулся вперёд, скользя между переплетёнными металлом и древесиной, и клинок боевого ножа вонзился в грудь двойника.

Тот замер. Поднял на меня взгляд и… улыбнулся. Спустя мгновение его лицо подёрнулось рябью, словно прошла волна по застывшей глади пруда, а потом на меня уставился я сам… Как будто в зеркало на себя уставился – Патриарх скопировал меня до мельчайших волосков над верхней губой!

Вот прямо-таки всего лишь секунда прошла и в тот же миг в храме друг напротив друга застыли два Ивана Васильевича.

Только у одного из них торчала рукоятка боевого ножа в груди…

– Ну что же, прекрасно. С этим обликом я смогу сделать больше, – проговорил противник, оглядывая себя. – Эй, дядюшка, не расстраивайтесь! Всё у вас будет хорошо! Правда, недолго!

Я не успел среагировать на то, что с потолка змеёй свалилась металлическая проволока. Она петлёй обвилась вокруг горла князя и тот с выпученными глазами вознёсся под самый потолок. Явственный хруст позвонков вряд ли с чем можно спутать – моего очередного обманутого Бездной родственника не стало.

– А теперь и с тобой разберёмся, ведарь, – Патриарх вытащил из груди боевой нож.

Рана тут же затянулась ртутной плёнкой, а в следующий миг и она превратилась в одежду. Раны как не бывало. Только в руке Патриарха остался мой боевой нож.

– Нехорошо, Иван Васильевич, – щёлкнул языком мой двойник, крутя мой же нож в пальцах. – Нехорошо боевым оружием так разбрасываться…

Я отпрыгнул назад, нащупывая за поясом резервный клинок. Пусто. Чёрт. Вот почему сегодня оставил его в слободе? Понадеялся на княжескую разумность, а теперь эта самая «разумность» покачивается под потолком и вряд ли в скором времени спустится на землю.

– А может быть так? – двойник лениво поднял вторую руку, в котором за секунду материализовался такой же нож, как был в правой. – А что? Сразимся на ножичках, а? По-пацански? Без всяких вот этих вот выкрутасов? А кто победит – тот заберёт всё! Как тебе такое предложение, царевич?

– Ну что же, я согласен! – всё равно отступать некуда.

Но в тот момент, когда я принял боевую стойку, воздух за спиной вдруг загудел, словно раскалённый металл в кузнечном горне. Тут же перекатом ушёл в сторону. Как раз вовремя – в то место, где я только что стоял, воткнулся здоровенный дворницкий лом. Если бы чуточку помедлил, то мог бы повиснуть, как бабочка на картонке коллекционера.

– По-пацански? – прошипел я, чувствуя, как по спине пробежали мурашки. – Да ты забыл, с кем говоришь, подделка!

Мои ладони вспыхнули алым пламенем, превратившись в живые факелы. Жар волнами расходился по храму, заставляя металлические конструкции звонко потрескивать от перепада температур.

Двойник фыркнул и улыбнулся.

– Огонь? Серьёзно? – он щёлкнул пальцами, и стены храма застонали, выплёвывая стальные шипы. – Я – сама сталь! Меня не прожечь!

Шипы рванули ко мне со всех сторон. Я скрестил руки перед собой, и пламя вспыхнуло ослепительным шаром. Металл, едва коснувшись огненной сферы, начал плавиться, капая на каменный пол раскалёнными каплями.

– Ты прав, – сквозь зубы процедил я, – сталь не горит. Но она плавится!

С резким выдохом я развёл руки в стороны. Огненная волна покатилась по храму, заставляя двойника отступить. Его лицо – моё лицо – исказилось в гримасе. Он махнул рукой, и из пола взметнулся стальной щит.

– Глупость! – крикнул я, сжимая кулаки. – Ты действительно думаешь, что лист металла остановит пламя?

Огненный смерч с рёвом обрушился на преграду. Металл покраснел, затем побелел, и наконец – рухнул, распавшись на раскалённые брызги. Двойник отпрянул, его одежда начала алеть, разогреваясь находу.

– Нет… – зашипел он, отступая к стене. – Я не могу…

– Можешь, – перебил я, шагая вперёд. Каждый мой шаг оставлял на камне обугленные следы. – Ты можешь сгореть. Как любой металл в горниле.

Вокруг всё начало тлеть. Раскаляющийся двойник попытался атаковать меня своими стальными штучками, но я с лёгкостью увернулся и шарахнул его водой. Тут же волны пара наполнили здание, по спине моментально потекли струйки пота. Но я не отступил. Стоило Патриарху чуточку подостыть, как тут же шарахнул по нему волнами песка, заставляя последний превратиться в огненную ловушку.

Песок становился стеклом, облегал ноги Патриарха, на которого то летел огонь, то лилась вода, как из брандспойта. Когда же в этого урода начали бить молнии, то тут структура металла окончательно потеряла свою твёрдость.

Куски стали отлетали от Патриарха со скоростью шрапнели. Только благодаря Кольчуге Души смог выдержать пару попаданий. Но зато я побеждал! И от моего противника почти ничего не осталось, кроме оплавленной фигуры, в которой с большим трудом можно было угадать человеческую.

Последний удар я нанёс, сложив ладони вместе и выпустив сжатую между ними огненную стрелу. Она пронзила двойника точно в сердце, заставив его тело вспыхнуть, как магниевая лента.

На мгновение в храме стало светло, как днём. Когда зрение вернулось, на месте двойника осталась лишь груда оплавленного металла, медленно остывающего среди почерневших камней и грязного стекла.

Я тяжело дышал, чувствуя, как пот стекает по спине. Внезапно из груды металла что-то блеснуло. Мой нож – целый и невредимый, будто огонь пощадил только его. Бисером осыпались решётки на окнах и тут же опала оплётка двери. С уходом из жизни Патриарха разрушились и его творения.

Дверь с грохотом распахнулась и на пороге возник Ермак с автоматом наперевес. Он диким взглядом обвёл разрушенное помещение, в котором местами горело, а местами поблёскивали лужи и прокричал:

– Выходи, Иван Васильевич! Я сам тут всё разрулю!

В этот момент с потолка рухнуло бездыханное тело князя Андрея. Он упал рядом со мной и мешковато повалился набок. Я вздохнул, глядя на умершего родственника и поджал губы:

– Да уже поздно. Я тут как-то сам…