Текст книги "Смерть, идущая по следу… (интернет-версия)"
Автор книги: Алексей Ракитин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 31 (всего у книги 42 страниц)
Снимок № 27 – исключительно интересный кадр. Судя по всему, он сделан в момент, когда группа, уже фактически взойдя на перевал, была готова покинуть долину реки Ауспия и перевалить в долину реки Лозьва (и тем самым, уйти от горы Холат-Сяхыл уже 31 января 1959 г.). Если бы группа продолжила своё движение, то 1 февраля палатка не оказалась бы на склоне Холат-Сяхыл и вполне возможно, трагедии не произошло бы. Но события стали развиваться по другому сценарию. Из последней записи в дневнике Дятлова нам известно, что поднявшись выше границы леса, группа неожиданно возвратилась назад и разбила лагерь в долине Ауспии. Логического объяснения этому возвращению нет и быть не может, ведь на следующий день подъём пришлось повторять!
На фотографии, видимо, запечатлён момент принятия решения о дальнейшем движении группы – вперёд или назад. Весьма красноречиво распределение людей на снимке: лицом к Дятлову обращены Золотарёв, Колеватов и Кривонищенко (последний фотографирует). Остальные пятеро членов группы стоят обособленно и в разговоре с Дятловым участия не принимают, они даже не смотрят в его сторону. Они словно бы самоустранились от неприятного разговора, возможно потому, что сознавали свою неспособность повлиять на принятие решения. А то, что разговор был неприятен, можно заключить из поз его участников. Золотарёв частично развёрнут к Дятлову боком, его голова немного наклонена вперёд («голова быка»), а обе руки выдвинуты впереди живота (опытный рукопашник так обычно маскирует намерение нанести внезапный, без видимой подготовки удар). Золотарёв напряжён, его поза выражает скрытую угрозу, она идеальна для внезапной атаки. Расстояние между Дятловым и Золотарёвым примерно 1,5 м – это больше той дистанции, на которой ведётся комфортный, дружелюбный разговор (сравните с расстояниями между пятью другими участниками похода, стоящими отдельным кружком – они ведут вполне дружелюбную беседу, можно не сомневаться). Дятлов на этой фотографии выглядит растерянным – руки опущены вдоль туловища, голова держится прямо. Это поза застигнутого врасплох человека. Видимо он не готов был услышать то, говорит ему в момент фотосъёмки Золотарёв.
Фотография № 27 из фотоплёнки № 1. Тот самый принципиальный разговор между Дятловым и Золотарёвым… Обратите внимание на взаимное расположение участников – Дятлов в одиночестве, его как бы «окружают» Колеватов, Золотарёв и Кривонищенко. Изображение кликабельно, его можно рассмотреть в бОльшем разрешении.
Об этом разговоре нет упоминаний в дневнике Дятлова. С одной стороны это может означать, что такового разговора не было вообще, а с другой, что разговор всё же состоялся, но окончился он психологическим поражением Дятлова. Признать подобное, тем более в собственном дневнике, он никак не мог, поэтому записи на эту тему не оставил. Верно, скорее, второе предположение, иначе поведение группы (возвращение со склона обратно в лес в долине Ауспии) не имеет никакого логического объяснения. Между тем, некие аргументы заставили группу повернуть и на следующий день совершить очень небольшой переход. Это странное на первый взгляд поведение группы в последние сутки (и без того отстававшей от намеченного графика!) является сильным доводом в пользу того, что внутри группы существовал некий «тормоз», умышленно удерживавший её в этом районе, словно бы дожидаясь неких событий, запланированных на 1 февраля. И если таковым событием должна была стать встреча, предполагаемая в рамках версии «контролируемой поставки», то группе Игоря Дятлова нельзя было миновать район перевала раньше намеченного срока. Впрочем, в очерке этот тезис обоснован достаточно развёрнуто.
Снимок № 28 – на нём мы видим лагерь, разбитый группой Игоря Дятлова в лесу у истока Ауспии. Колеватов и Тибо на фоне палатки. Они смеются, что-то живо обсуждают. Снимок не постановочный, попавшие в кадр явно не знают, что их фотографируют. Снимок свидетельствует, что между Александром и Николаем были хорошие и вполне доброжелательные отношения. Снимок этот интересен ещё и тем, что из него можно составить впечатление о разнице погоды на перевале и внизу, в границах леса. Если наверху сильный ветер и позёмка, то внизу – тишина, деревья стоят все в снегу. Полнейший контраст! Это наблюдение с полным правом можно отнести и к событиям 1 февраля – группа уходила с продуваемого всеми ветрами склона в зону леса, чтобы найти там защиту от ветрового воздействия. Район кедра также был продуваем, потому что находился недалеко от границы леса и притом на возвышенном месте. Именно поэтому и появился настил в овраге: сооружённый ниже уровня земли, он создавал локальный «карман», участок ветровой тени. Для уменьшения потерь тепла это было куда важнее, чем костёр, и сооружение настила свидетельствует о том, что члены группы это прекрасно сознавали.
Снимки № 29–30 – два постановочных кадра, на которых Рустем Слободин позирует в прожжённом ватнике. Вполне возможно, что фотоснимки сделаны уже утром 1 февраля 1959 г. У Рустема отличное настроение, он бодр и, несомненно, чувствует себя прекрасно. Его поза выражает спокойствие, уверенность в своих силах, некоторую толику самоиронии. Отличные фотографии, одни из самых удачных на этой плёнке.
На последних фотоснимках под №№ 31–32 мы видим группу, поднимающуюся на склон Холат-Сяхыл. Снимки сделаны выше границы леса на совершенно голом склоне, метёт позёмка, сильный ветер, плохая освещённость. Тот факт, что палатка за спиной одного из туристов не сложена должным образом (а лежит широким рулоном), явственно указывает на то, что переход 1 февраля изначально планировался в безлесной зоне, если говорить совсем точно – выше границы леса.
Наконец, снимок № 33, изображающий тот самый «светящийся объект», вокруг которого ненормальные «дятлофаги» в меру тяжести персональных диагнозов понастроили массу всевозможных домыслов. Шаловливые ручонки одних «исследователей» игрались с «фотошопом» и находили в световом блике черты человеческого лица, фантазии других без всякого «фотошопа» позволяли рассмотреть на снимке те самые «светящиеся шары», которые ничего не доказывают и ничего не объясняют, но почему-то считаются виновниками гибели группы. Особо продвинутые «построители гипотез» даже придумали сценарий, объясняющий появление снимка, чьей-то враждебной попыткой заглянуть в палатку (Кривонищенко, дескать, схватил фотоаппарат и сфотографировал лицо «заглядывающего». На самом деле, Кривонищенко в подобной ситуации, скорее, схватился бы за свой финский нож, но эта мысль недоступна пониманию «опытных туристов с практикой зимних ночёвок»). Но – увы! – происхождение этого кадра настолько обыденно, настолько прозаично, что делается даже несколько неловко за болванов, не потрудившихся за многие годы своих нелепых «мозговых штурмов» просто-напросто проконсультироваться с фотографом из любой криминалистической лаборатории. Поскольку любой фотограф-криминалист объяснит происхождение данного фотоснимка без малейших затруднений.
Дело в том, что фотограф криминалистической лаборатории, получивший в своё распоряжение фотоаппарат, снаряженный плёнкой, должен извлечь эту плёнку, предварительно перемотав её обратно в кассету, из которой она «вытягивалась» кадр за кадром в процессе фотографирования. Кассета эта находится внутри корпуса фотоаппарата. Однако, «замотать» плёнку обратно в кассету нельзя при взведённом затворе. У фотоаппаратов «Зоркий», выпускавшихся в 50-е гг. прошлого столетия состояние затвора проверялось очень просто – нажатием кнопки спуска. Никаких особых указателей (поворотных флажков, рисок, шайб), сигнализирующих о взведении затвора, эти фотоаппараты не имели. Если затвор был взведён, то он срабатывал и делал ещё один кадр, если нет, то соответственно, не срабатывал: кнопка спуска нажималась и ничего не происходило. Вот и всё! После этого производилась перемотка плёнки с ролика обратно в кассету (внутри корпуса фотоаппарата).
Что же произошло в данном случае? Прокурор Иванов передал в криминалистическую лабораторию фотоаппараты, найденные в палатке исчезнувших туристов, с поручением извлечь фотоплёнки, обработать их и полученные фотографии вернуть ему, следователю, для приобщения к делу (либо неприобщения – это он должен был решить после оценки важности запечатлённой фотоснимками информации). Его поручение было выполнено. Проверяя каждый из фотоаппаратов, сотрудник лаборатории нажимал на кнопку спуска перед тем, как приступить к перемотке плёнки. Затвор фотоаппарата Георгия Кривонищенко был взведён, благодаря чему сработал и на плёнке появился тот самый снимок № 33, который 10 последних лет выжигал мозги «упоротых дятловедов» и заставлял их верить в присутствие инопланетян. Затворы других фотоаппаратов не были взведены, поэтому на других плёнках мы подобных кадров не видим. Но если бы они также остались взведены, мы получили бы целую коллекцию «огненных шаров» и версию массированного инопланетного вторжения, не иначе.
Т. о. пресловутый «33-ий кадр» – это не снимок НЛО, не лицо человека, заглядывающего в палатку, не фотография «огненного шара» или работающего двигателя падающей ракеты – вовсе нет! Этот кадр можно назвать «технологическим», своим появлением он обязан обработке плёнки в фотолаборатории. Нет никакой загадки! Её нет вообще, не существовало изначально. Любому криминалисту, которому доводилось работать с чужими фотоаппаратами и проявлять чужие фотоплёнки, приходилось десятки раз видеть подобные «огненные шары» и «работающие двигатели падающих ракет». Своим рождением эти феномены обязаны бликам в оконных стёклах, настольным лампам и даже папиросам сидящих напротив коллег. В общем, что попало в поле видимости объектива при нажатии спуска, то и оказалось запечатлено. Именно поэтому следователь Иванов не придал последнему кадру ни малейшего значения – он просто знал его происхождение и понимал, что говорить тут решительно не о чем.
Та самая фотография № 33 из фотоплёнки № 1, что на протяжении десятилетия иссушала мозги самым впечатлительным «исследователям». Это даже не брак криминалиста – это просто следствие его работы с фотоплёнкой, в силу небрежности или забывчивости, попавшее вместо мусорного ведра в руки следователя. Изображение кликабельно, его можно рассмотреть с бОльшим разрешением.
Итак, заканчивая анализ фотоплёнок, отснятых Георгием Кривонищенко, подведём краткий итог:
– Прежде всего, необходимо отметить, что в «диапазон психологического комфорта» фотографа входили не все члены туристической группы. Безусловный интерес и симпатию Георгия вызывали Семён Золотарёв, Николай Тибо-Бриньоль, Зина Колмогорова, Игорь Дятлов и Рустем Слободин (поименованные лица перечислены в порядке уменьшения степени симпатии). Это очень интересное открытие, которое отныне можно считать доказанным математически: группа отнюдь не была монолитна, а делилась на подгруппы;
– Кривонищенко игнорировал Юрия Дорошенко и Люду Дубинину. Следует особо подчеркнуть, что речь не идёт об антагонизме или проявлениях враждебности, правильнее сказать – Георгий не имел с ними точек соприкосновения, возможно, они ему чем-то не нравились. Причиной подобного отношения могли быть обстоятельства нам неизвестные, а также разница в возрасте и интересах, степени общего развития, а также обоюдная психологическая некомплиментарность («не-взаимодополняемость») с указанными лицами. Ничего фатального в этом нет, в любом рабочем коллективе всякий нормальный человек имеет коллег, попадающих в его персональную «зону игнорирования» (и сам при этом попадает в подобные «зоны игнорирования», существующие у других людей);
– Судя по фотографиям, несколько особняком внутри группы держал себя Александр Колеватов. Он явно уклонялся от фотографирования, возможно, копируя манеру Семёна Золотарёва, который также не лез в кадр. На всех, за редким исключением, фотографиях, где присутствует Колеватов, мы видим его без демонстрации каких-либо эмоций, в наброшенном капюшоне (лишь на одном фотоснимке он виден со снятым головным убором и капюшоном), что можно расценивать как свидетельство «закрытости» этого человека перед посторонними. Поведение Александра можно охарактеризовать как отстранённость от окружающих и происходящего вокруг, Колеватов, видимо, не отождествял себя с группой и участниками похода;
– На очень многих фотографиях мы видим Золотарёва с опущенной головою, хотя он явно догадывается, что его фотографируют. Это наводит на мысль, что Семён не любил фотографироваться, либо не желал, чтобы его снимки попадали в чужие руки. Единственные постановочные фотоснимки с участием Золотарёва, где мы видим его явно подыгрывающим фотографу, были сделаны в самом начале похода на реке Лозьве. Глядя на веселье участников фотосессии трудно удержаться от предположения, что тогда они позволили себе немного спиртного «для тонуса». Возможно, этим и объясняется подобное, явно нехарактерное для Семёна, отношение к фотосъёмке;
– Значительное количество фотоснимков с видами природы или неодушевлёнными объектами (44 % от общего количества кадров на фотоплёнке № 1) является сигналом возросшего к 1 февраля 1959 г. внутреннего напряжения фотографа. Для обычного фотографа-любителя число снимков без людей как правило колеблется в районе 20 %. Объяснение, будто Георгий ощущал себя фотохудожником и практиковался в художественной фотографии следует расценивать как формальную отговорку, ничего не объясняющую. На фотоплёнке, зафиксировавшей начало похода (под № 6), «неодушевлённых» фотоснимков совсем немного, в пределах нормы (если быть совсем точным, то из 28 снимков, связанных с походом, не содержат изображений людей 5, т. е. 18 %). Трудно предположить, что выйдя из Северного-2 Георгий Кривонищенко резко увлёкся художественной пейзажной фотографией. Резкое увеличение фотоснимков неживых объектов предполагает рост внутреннего напряжения, чувства беспокойства, вины, неопределённости. Иногда подобное может указывать на заболевание фотографа, но к данному случаю это вряд ли относится. Указанное чувство внутреннего дискомфорта стало нарастать именно после выхода группы из посёлка Северный-2, т. е. с началом полностью автономного движения. Если допустить, что Георгий Кривонищенко знал о цели похода больше других его участников и предполагал возможное негативное развитие событий, такое внутреннее напряжение получает вполне достоверное и логичное объяснение;
– Фотоаппарат был оставлен с взведённым затвором, о чём однозначно свидетельствует появление фотоснимка № 33. Уже после того, как в условиях плохой видимости были сделаны фотографии на склоне, Георгий подготовил фотоаппарат к немедленному фотографированию. Фотоаппарат Кривонищенко был единственным из четырёх фотоаппаратов, найденных в палатке, оставленный со взведённым затвором. Вполне возможно, что это всего лишь привычка и Георгий так поступал всегда (хотя эту привычку следует признать довольно необычной для опытного фотографа, поскольку из-за неё пришлось бы терять несколько кадров с каждой плёнки, что неразумно). Но более вероятным кажется другое предположение: Георгий намеревался сфотографировать подошедших незнакомцев и подготовился к этому. Мы не знаем, как именно Золотарёв, Кривонищенко и Колеватов предполагали «разыграть» встречу, вполне возможно, что Кривонищенко со своим фотоаппаратом должен был отвлекать внимание на себя, давая возможность Золотарёву сделать его дело незаметно. Кстати, скорее всего, Семёну это удалось, в противном случае он не хранил бы свой второй фотоаппарат до самой смерти. Взведение затвора фотоаппарата Кривонищенко является для нас очень важным сигналом, свидетельствующим о том, что Георгий готовился к каким-то событиям на склоне, в отличие от обладателей других фотоаппаратов – Дятлове и Слободине. Наряду с другими странностями последних суток (подъём и спуск с перевала 31 января, очень маленький по расстоянию и времени дневной переход 1 февраля) взведённый затвор заставляет думать, что часть членов группы готовилась к каким-то запланированным и ожидаемым событиям во второй половине дня 1 февраля в этом районе, но события эти по неясным для нас причинам привели к трагической развязке.
Ф о т о п л ё н к а № 2содержит 27 отснятых кадров. Ни один из этих кадров не связан с походом группы Игоря Дятлова!
На тех фотоснимках, которые обнародовал Алексей Коськин (всего их 6), угадываются знакомые лица. На фотографии № 1, вроде бы, можно рассмотреть Игоря Дятлова, а на № 6 – Зину Колмогорову. Для нас интересны, впрочем, и другие фотоснимки. Прежде всего тем, что они прекрасно характеризуют атмосферу туристического слёта, на котором были сделаны. Можно видеть, что слёт этот напоминает майскую демонстрацию: во главе колонны молодых людей знамя и транспаранты. На фотоснимке № 4 их аж даже 3 шт.!
В своё время, когда первый вариант этого очерка был размещён в интернете, на автора набросились многие «исследователи», пытавшиеся оспорить утверждение, будто поход группы Дятлова был посвящён XXI съезду КПСС. Вопрос этот был совершенно непринципиален, но желание «забодать Ракитина» выключало здравый смысл даже у тех, кто его, вроде бы, имел. Отрицались даже вещи, очевидные любому, кто застал советское прошлое в более-менее разумном состоянии. Например, то утверждение, что любое массовое мероприятие непременно должно было иметь партийно-комсомольскую окраску (партия рассматривала такие мероприятия как несущие воспитательные функции).
И вот перед нами независимое свидетельство справедливости сделанных в очерке утверждений – туристический слёт на природе, в зимнем лесу… с флагами и транспарантами. Ведь кто-то же их заблаговременно приготовил и притащил за десятки километров от города! И пусть знамёна и лозунги на кумаче выглядят в заснеженном лесу абсурдно и каже кафкиански, без этого тогда нельзя было обойтись – партию и комсомол игнорировать в 1959 г. было совершенно недопустимо.
Фотографии № 1 и № 4 из фотоплёнки № 2. Изображение кликабельно, его можно рассмотреть с бОльшим разрешением.
Впрочем, будем держаться ближе к заявленной теме.
Что можно сказать о человеке, взявшем в поход фотоаппарат, но не сделавшем ни единого снимка на протяжении недели? Очень многое.
Во-первых, его не очень интересовали товарищи по походу. Это не значит, что он демонстрировал отстранённость или «держал дистанцию» – вовсе нет! – он мог казаться «своим в доску парнем», но внутренне он дистанцировался от группы. Это могло происходить в силу большой разницы в возрасте, несовпадения интересов, а также… различной степени осведомлённости о происходившем.
Во-вторых, мы можем быть уверены, что фотоаппарат не был так уж необходим его обладателю. Золотарёв явно не был «фанатом» фотодела, хотя фотографировал качественно. Но в этом походе он легко обошёлся бы без своего «Зоркого» под заводским № 55149239, ведь обходился же он без него с 23 января по 1 февраля, правда? Тем не менее, несмотря на явную ненужность данного «девайса», Семён его с собою потащил… Для чего же?
Ответ может показаться неожиданным, но в рамках версии «контролируемой поставки» логичным и единственно верным. Фотоаппарат под заводским № 55149239, которым Семён ни разу не воспользовался во время похода, был нужен Золотарёву для того, чтобы замаскировать наличие у него другого фотоаппарата. Если это и странно, то лишь на первый взгляд. Если бы Семён не имел при себе фотоаппарата с самого начала похода, то во второй половине дня 1 февраля он никак не мог бы повесить себе на шею специальный фотоаппарат, загодя подготовленный для использования в момент встречи с группой иностранных разведчиков. Только представьте, как бы выглядело в глазах окружающих, если бы Семён, не имевший поначалу фототехники, на восьмой день похода неожиданно вытащил бы из какого-либо «загашника» свой специальный фотоаппарат! Это прежде всего вызвало бы лишние вопросы его товарищей, совершенно ненужные ему в той обстановке. А вот подменить примелькавшийся всем обычный «Зоркий» похожим, но со спецплёнкой, можно было за несколько секунд. И без малейших затруднений. Кстати сказать, второй фотоаппарат не только мог быть заправлен спецплёнкой, но и иметь особый беззвучный механизм. Такие беззвучно срабатывавшие фотоаппараты КГБ в то время уже имел в своём распоряжении, причём внешне подобная спецтехника ничем не отличалась от типового ширпотреба. Именно ради незаметной подмены обычного фотоаппарата другим, специальным, вся эта игра и затевалась. И мы можем не сомневаться в том, что такая подмена была произведена – ненужный Золотарёву фотоаппарат под № 55149239 остался в палатке, где и был найден поисковиками, а второй, неизвестный нам фотоаппарат, Семён унёс с собою в овраг.
Т. о. фотоплёнка № 2 является доказательством того, что Семён Золотарёв шёл в поход с группой Игоря Дятлова, имея фототехнику, которой вовсе не собирался пользоваться с самой очевидной для любого обычного туриста целью – фотографирования своих товарищей и обстоятельств похода. В этом походе Семён Золотарёв не был «обычным туристом», он решал свои особые задачи, действовал по собственному сценарию и руководствовался собственной логикой при принятии решений. Возможно, это послужило источником проблем для всей группы. Но можно предположить и прямо противоположное – неспособность группы полностью и во всём принять логику действий Золотарёва предопределила трагический исход похода.
Ф о т о п л ё н к а № 3состоит из 17 фотографий. Эта плёнка не находилась внутри фотоаппарата, а была найдена в палатке, внутри герметично закрываемой банки вместе с ещё 9 фотоплёнками (неиспользованными), рулоном киноплёнки и 700 рублями. Фотоплёнка № 3 настолько интересна, что просто удивительно, почему она не привлекла к себе внимания следователя Иванова (впрочем, трудно отделаться от ощущения, что прокурор-криминалист вообще мало что понял из изучения фотоснимков, если он и просмотрел их, то скорее, как бабушкин альбом, нежели важнейший вещдок).
Сначала определимся с исходными данными.
Когда была отснята фотоплёнка № 3? Мы можем определить период фотографирования довольно точно. Первый кадр сделан во время подготовки группы к выходу из посёлка 41-го квартала (аналогичные кадры присутствуют и на фотоплёнках №№ 4,5 и 6). Как известно, группа Дятлова ушла оттуда в сопровождении Великявичуса с санями в 16:00 27 января 1959 г. Этим временем датируется начало использования плёнки. Последний кадр сделан при движении группы по «мансийской тропе», т. е. уже после того, как группа прошла по льду Лозьвы и Ауспии. Это произошло, как мы знаем из дневников группы, 30 января. Т. о. вечером 30 января, либо в первой половине дня 31 января, плёнку извлекли из фотоаппарата, завернули в чёрную бумагу и поместили к герметично закрывавшуюся банку, в которой хранился «общак» группы – деньги и запасные фотоплёнки.
Мог ли отснять эту плёнку Семён Золотарёв? Нет, потому что в его фотоаппарате всё время находилась плёнка № 2 с 27 «допоходными» кадрами. Тем более, как мы выяснили, Золотарёв вообще не фотографировал в этом походе.
Мог ли отснять эту плёнку Георгий Кривонищенко? Нет, потому что в его фотоаппарате во время движения группы по льду Лозьвы и Ауспии находилась фотоплёнка № 1.
Мог ли отснять эту фотоплёнку Рустем Слободин? Нет, потому что в его фотоаппарате находилась плёнка № 4, которая содержит снимки, сделанные в том же самом посёлке 41-го квартала, а также кадры, отснятые позже на льду Лозьвы и Ауспии.
Наконец, может ли эта плёнка принадлежать Игорю Дятлову? И снова приходится дать отрицательный ответ, поскольку на четвёртом кадре этой фотоплёнки можно видеть Игоря с фотоаппаратом в руках, причём, не позирующим и явно не подозревающим, что его фотографируют. Забегая немного вперед заметим, что фотоаппарат Игоря Дятлова вообще вообще нельзя связять ни с одной из известных ныне плёнок.
Вывод получается в высшей степени интересный и неприятный для всех сторонников некриминальных версий. Нам приходится признать, что группа Игоря Дятлова имела более тех четырёх фотоаппаратов, что фигурируют в материалах уголовного дела. Тут мы получаем неожиданное подтверждение довольно известным высказываниям Юрия Юдина – десятого и единственного выжившего участника похода – о том, что фотоаппаратов у членов группы было больше четырёх, чуть ли не у каждого туриста. Юрий Юдин вообще придерживается криминальной версии событий и говорит много такого, что крайне неудобно слышать многим исследователям трагедии группы. Например, о том, что уголовное дело, известное ныне, сильно «подчищено», «фальсифицировано» и т. п., что в нём отсутствуют многие важные документы, например, результаты гистологического исследования тел «первой пятёрки» (т. е. найденных в феврале-марте). Высказывания Юдина построители всевозможных гипотез обычно игнорируют и никак не комментируют, словно бы намекая, что им спорить с пожилым человеком как бы не с руки… Однако только что мы почти математически доказали, что Юдин прав безусловно и фотоаппаратов было больше четырёх. Пока считаем, что пять.
Что можно сказать о принадлежности неизвестного «пятого фотоаппарата»? Вполне определённо его можно связать с Николаем Тибо-Бриньолём.
В пользу этого вывода «работают» несколько несвязанных друг с другом соображений.
Во-первых, наличие автоснимков на плёнках № 3 и № 1. По случайному совпадению оба снимка идут под номерами 4. Вот они:
Поменявшись фотоаппаратами, Георгий Кривонищенко и Николай Тибо-Бриньоль сфотографировали друг друга во время привала на льду Лозьвы. Таким образом их изображения остались на собственных же фотоплёнках. Изображения кликабельны, фотографии можно рассмотреть в увеличенном виде. Фотография слева – это снимок № 4 с плёнки № 1, найденной в фотоаппарате Кривонищенко, а справа – снимок № 4 с плёнки № 3.
Поменявшись фотоаппаратами, Георгий Кривонищенко и Николай Тибо-Бриньоль сфотографировали друг друга. По всему видно, что снимки сделаны в одном месте и в одно время. Согласитесь, трудно представить, чтобы Кривонищенко отдал свой фотоаппарат Тибо-Бриньолю («щёлкни меня тут, Коля!»), а сам взял фотоаппарат, скажем, Золотарёва. Или Рустема Слободина, который, кстати, хорошо виден за его спиной, уходящим вдаль. Нет, Кривонищенко взял фотоаппарат именно того человека, кому отдал свой. Минутное дело, ты сфотографируешь меня, а я – тебя.
Во-вторых, на принадлежность фотоплёнки вполне определённо указывает её содержание. Даже если бы не было предыдущего пункта, то вывод о принадлежности отснятого материала Тибо-Бриньолю был бы самым очевидным из всех. Из 17 кадров этой фотоплёнки 7 посвящены Тибо-Бриньолю (больше 40 %). Тибо явно любил фотографироваться – это видно и по фотоплёнкам из других фотоаппаратов, Николай всегда охотно позировал другим фотографам. Не будет ошибкой отметить, что Николай не был лишён известной толики нарциссцизма (этим понятием психологи обычно определяют склонность человека к самолюбованию, самовлюблённость, стремление находиться в центре внимания). В принципе, «нарциссцизм» не является негативной характеристикой – его проявления можно видеть у многих артистов, музыкантов и вообще людей творческих профессий, но ведь никто ведь не считает их плохими людьми! Николай явно любил фотографироваться, делал это с удовольствием и располагая собственным фотоаппаратом не отказывал себе в этом невинном развлечении. Фотографии №№ 13–15 явно сделаны с использованием автоспуска, причём в 13 кадре видно, что Тибо не успел занять позицию перед объективом и сфотографирован в падении, коленом вверх, причём в самом низу кадра. Явно нерассчитал положение фотоаппарата. Два последующих снимка более удачны, видимо фотограф сделал необходимую поправку и испел занять место в нужном месте перед объективом.
В-третьих, существует ещё одно веское свидетельство в пользу того, что Николай Тибо-Бриньоль отправился в поход с собственным фотоаппаратом. Приглядимся внимательнее к кадру № 3 из плёнки № 1 (Кривонищенко). Этот фотоснимок интересен тем, что в нём «собраны» воедино все официально известные фотографы группы. Итак, что же мы видим? Дятлов стоит лицом к фотографирующему Кривонищенко с фотоаппаратом в руках. Тибо-Бриньоль держит в руках раскрытый футляр фотоаппарата (что хорошо видно при рассмотрении снимка в высоком разрешении). Рустем Слободин стоит вполоборота и, судя по положению поднятых рук, тоже как будто держит фотоаппарат в руках (но это неточно). Наконец, Золотарёв, крайний слева, как мы точно знаем никого не фотографировал своим «Зорким» и в чужие руки его не передавал. Простейшим подсчётом мы получаем, что фотографов и фотоаппаратов должно быть в составе группы minimum 5!
Фотоплёнка № 1, кадр № 3. Снимок сделан Георгием Кривонищенко во время одного из первых привалов на льду Лозьвы. Снимок этот интересен тем, что позволяет подсчитать число фотографов и фотоаппаратов, имевшихся в распоряжении группы. Внимательный подсчёт приводит к выводу, что фотографов со своей фототехникой, имелось в составе группы не менее пяти. Кстати, это не окончательное число, с некоторой долей уверенности можно предположить, что их было шестеро. Изображение кликабельно, фотографию можно рассмотреть в увеличенном виде.
Конечно, особо увлечённые паранормальными или лавинными версиями «исследователи» могут возопить, что Ракитин данным подсчётом допускает слишком вольное обращение с фактами. Мол, фотоаппарата Рустема Слободина толком не видно, а значит, Рустем отдал его Николаю Тибо-Бриньолю (только с какой целью – непонятно). Но это опровержение никуда не годится, мы знаем, что Рустем не отдавал во время этой стоянки свой фотоаппарат Тибо, потому что в фотоаппарате первого (на плёнке № 4) есть кадры, сделанные на этом привале в это же самое время. Другими словами, допуская такое объяснение, приходится признать, что в одном и том же фотоаппарате Слободина одновременно находились две фотоплёнки (№ 3 и № 4). Что, конечно же, невозможно.
Поэтому на основании всего вышеизложенного мы можем с полным основанием констатировать, что фотографов в составе группы было, как minimum, пятеро. Пятым был Николай Тибо-Бриньоль. Он отснял 17 кадров на плёнке № 3, после чего 30 января, либо утром 31 января перезарядил фотоаппарат. Этот фотоаппарат не был найден среди вещей группы, что является серьёзным доводом в пользу высказанного в этом очерке предположения об обыске вещей группы убийцами. Мы можем уверенно утверждать, что Тибо-Бриньоль не уносил свой фотоаппарат при изгнании группы из палатки и не передавал его на хранение Золотарёву – другими словами, фотоаппарат, найденный на трупе Золотарёва, не принадлежал Николаю Тибо-Бриньолю (этот тезис будет обоснован в этом же разделе чуть ниже).
