Текст книги "Легенда о Земле"

Автор книги: Алексей Балакаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 9 страниц)

БАБУШКИНА МОЛИТВА

Тихая ночь вмиг пробудилась от сна…

Харцха – опытный чабан. Он, как старый цыган, не проживёт недели на одном месте, всегда в движении, и степь для него – дом родной. О своих овцах он так говорит младшему чабану Бадме:

– Наши овцы – это наше богатство. А овцы у нас потому хороши, что травы здесь зелены и сочны. А чтобы овечки ещё лучше были, надо хорошо знать чабанское дело. И перво-наперво больше семи дней не пасти овец на одном месте. Степь велика, ходи по ней, гуляй, откармливай овечек вволю, и к осени ты принесёшь колхозу целое богатство.

Как свои пять пальцев знает Харцха все окрестные пастбища, все колодцы с пресной водой и все отгоны. Три дня назад перегнал он свою отару с урочища Тава́н Сала́ в отдалённое местечко Ярти́. Мать Харцхи по старинному обычаю освятила Ярты своей молитвой. Она жгла сало на костре и горелым запахом будто бы утоляла голод ненасытного Око́н-Тенге́ра, бога огня, и умоляла Бурха́н-Бакши́, Будду, послать им на новом месте счастливую жизнь, ласковое солнце, сочную траву и родниковую воду.

Но на новом месте, видно, её молитва не помогла. Весть о появлении волков повергла бабушку в уныние.

– Почему, почему ты не послушал мою молитву, не отвёл от нас беду? – тихонько вопрошала она. – Послушай её ещё раз, пошли нам счастье на новом месте…

А на дворе в это время шумели чабаны, блеяли овцы, заливисто и зло лаяли собаки. Овцы взывали о помощи и ждали, когда их друзья, люди, отведут от них беду, потому что волки в ночной степи страшнее пожара. Они могут перерезать всю отару и уйти безнаказанными.

Бамба и Бембя, прижавшись друг к другу, сидели в углу коша и во все глаза следили за бабушкой: поможет её молитва или нет? А сами прислушивались: что делается там, где отары? Прибежал Бадма, схватил ружьё и снова умчался. И ещё сильнее заблеяли овцы, и ещё громче залаяли собаки. Видно, волки были совсем рядом.

И грянул первый выстрел. Разорвав тишину ночи, он оглушил братьев, Бамба весь напрягся, а Бембя заплакал:

– Ой, я боюсь!..

Бамба прижался к нему плотнее:

– Не плачь. Сейчас их убьют…

Потом загремели ещё выстрелы, ещё и ещё. И опять стало тихо. Замолкли и овцы, и собаки.

– Убили, наверное, – прошептал Бамба. – Видно, здоровый был волк. Вот бы посмотреть!

Бембя осмелел. Он зашевелился, потянулся к уху брата:

– А я недавно видел волка, большого-большого.

– Где?

– Видел! Шерсть на нём лохматая, а сам он похож на нашего Балти́ка, только зубы ещё больше, и в глазах огонь.

Бамба поверил, вздохнул:

– А я не видел. Ни разу ещё волка не видел.

– Утром я тебе нарисую его, – сказал Бембя. – Хочешь?..

В это время вошёл отец. Он обнял сильными руками Бамбу и Бембю, прижал их к себе.

– Струсили волки, убежали. Только хвосты мелькнули…

Бабушка снова опустилась на колени.

– Спасибо тебе, – зашептала она, – услышал ты мою молитву…

А Бамбе вдруг стало легко и весело. Всё-таки очень храбрый у них отец! Он нисколечко волков не побоялся. И он, Бамба, будет таким же, как отец, как все чабаны. Надо только стать сильным-сильным…

ХАР БУЛУК

До недавнего времени это место считалось пустыней. Кругом – голая, выжженная степь. Насколько хватает глаз – ни одного деревца, ни единого кустика. Полынь и то здесь в один стебелёк, тощая, сухая. Не водятся даже суслики – нечем питаться. Лишь одно палящее солнце. Как начнёт жечь, некуда спрятаться. Долгие годы Харбулукская степь была заброшенной, отрешённой от жизни.

Но вот однажды приехали сюда на машине люди из Элисты́. Была весна, ласковая, дождливая. И даже эта бедная степь вырядилась в платье из цветочных нарядов, как невеста перед свадьбой.

– Красота-то какая! – сказал один.

– А просторище-то! – поддержал второй. – Вот бы сюда воду! Напоить эту степь, насытить… Да она бы озолотила…

Неподалёку от их стоянки пролегала балка. Они спустились вниз, долго осматривали дно балки, зачем-то мяли в руках землю.

– Дно достаточно влажное, – сказал один из приезжих.

– Тут должен быть где-то родник, – высказал предположение другой.

– Обязательно! Эта влага не от дождей.

С приезжими спустился в балку и шофёр. Он тоже нагнулся, взял в руки горсть земли, размял, подержал на ладони, потом растёр.

– Есть родник, – сказал он уверенно. – Земля сырая, да вот плохо, что серой пахнет. Значит, вода не пресная.

– Может, и пресная есть, кто знает, – сказал первый.

– Поискать надо, – вставил второй. И снова вскричал восхищённо: – А степь-то какая! Раздолье!.. Да-а, воду бы сюда…

Они сели в машину и уехали. Долго ехали, и никто за всё время не сказал ни слова. Всё думали. О чём? Об этой степи? О воде? Может быть.

И вдруг тот, что был постарше, сказал шофёру:

– А ну-ка останови.

Машина резко затормозила, пассажиры вышли, и первый, пробуя носком сапога землю, произнёс:

– А что, если попробовать вырыть колодец?..

Шофёр удивлённо посмотрел на старшего из пассажиров:

– Здесь? Колодец? Для чего?

– Сейчас узнаешь, – спокойно ответил тот.

А пассажир помоложе спросил:

– Где же его следует рыть?

– Конечно, в Хар Булу́ке, – ответил первый. И снова сказал шофёру: – Давай-ка повернём к стоянке Харцхи. Потолковать с ним надо, он эту степь хорошо знает.

И опять несётся по степи машина навстречу ветру и солнцу, а под колёсами плывёт море цветов. Степь цветёт. Степь благоухает.

ХУРИН САЛА

Хури́н Сала́ – благодатная местность. Здесь расположился кош старшего чабана Харцхи, и Бамба с Бембей с утра до вечера резвятся в этой благодати. Трава тут по пояс человеку, а дождевая вода ручьями собирается в небольших балках и образует озёрца. В них можно даже купаться. Поэтому в летний зной в Хурин Сала собирается много отар – корма тут хватит для всех.

Бамба с Бембей в лучшие дни весны редко сидят дома. Они с утра до вечера там, где взрослые. С ними весело, интересно. Вот и сегодня колхозный зоотехник распределяет чабанам пастбища. Идёт спор, становится шумно, порой кто-то ругается. Зоотехник – человек важный и сердитый. Он доказывает что-то, убеждает, и иногда Бамбе и Бембе просто жалко его. Они, наслушавшись взрослых, тоже начинают спорить.

– Степь большая, травы вон сколько на ней, – говорит Бембя.

Бамба не соглашается:

– Травы много, но она разная. Есть такая, которую овцы не едят…

– Всю едят.

– Нет, не всю.

– А я говорю, всю! Хочешь, проверим?

Они бегут к овцам, рвут траву и дают животным.

– Видишь, ест!

– А эту не ест…

– Да у тебя больная овца! Она и молоко с сахаром пить не будет…

Потом они опять возвращаются к кошам и снова с интересом прислушиваются к разговорам взрослых.

А споры из-за пастбищ продолжаются. И опять чабаны осаждают зоотехника. Как же, от него многое зависит! По душе ему человек – даёт выпасы получше; нет – занимай худшие. Он часто ссорится с чабанами. Но чабаны народ настойчивый.

– Я выпасы распределяю по плану… – твердит зоотехник.

– А у нас тоже план, – отвечает ему чабан Бата́ Очи́ров. – Наш план – это побольше мяса и шерсти. Овцам нужен корм – это главное! Понимаешь ты? А отсюда и план.

Зоотехник в конце концов уступает Бате Очирову, отводит пастбище, но тут же начинает шуметь Дорджи́ Шалбу́ров:

– Ага, ему вон какое отвели, а чем я хуже?! Чем мои овцы отличаются от его овец? Давай и мне такое же!..

Зоотехник страдальчески вздыхает и говорит устало:

– Товарищи дорогие, где же я наберусь для всех отличных пастбищ? Да и сами вы знаете, что, если каждый год на одном и том же поле сеять только пшеницу, не будет потом хороших урожаев. Так же и с пастбищами – нельзя пасти овец на одних и тех же местах! Пусть земля отдохнёт, наберётся влаги, силы…

– Это мы и без тебя знаем, ты выпасы хорошие давай!..

Харцха, хотя и стоит рядом, в спор не вступает. Мысленно он соглашается и с зоотехником и с чабанами. Интересы у них одни, а обязанности разные, и каждый отвечает за своё дело. Он хорошо знает, что животноводство в Калмыкии – одна из самых доходных отраслей, и поэтому забота о пастбищах – важнейшее для Харцхи дело.

В последнее время Харцха всё чаще думает о Хар Булуке. Огромная степь раскинулась рядом, и никто её не использует – нет воды. Проклятой степью называли её в старину. Но и сейчас о ней отзываются не лучше. А ведь слышал Харцха, что была в той степи жизнь. Вода была! Много воды. Харцха знает, что раньше хозяйничал в степи Джалджи Шонтаев. Огромные богатства приносила ему степь. Так почему захирела она теперь?

Все твердят: «Нет воды». Но ведь вода была! Ушла?.. Пересохли родники, колодцы?.. Но и они были! Их будто бы засыпал богач Шонтаев, когда в Калмыкию пришла Советская власть. И с того времени эту степь стали называть проклятой. А если поискать родники и колодцы, отрыть их?..

Думы о Шонтаеве беспокоят многих. О нём до сих пор ходят мрачные легенды среди калмыков. По рассказам стариков, это был сильный и злой человек, большой самодур. Он сам чинил суд и расправу, мог за одно слово убить и мог озолотить.

Бамба не раз замечал, что, когда его бабушку спрашивали о Хар Булуке, она, тяжело вздыхая, восклицала: «Не приведи господь попасть в ту проклятую местность!» – и принималась за молитву. А бабушку пытались расспрашивать многие. Она старенькая, обо всём слышала и всё знает. Но о Хар Булуке она почему-то рассказывает скупо и неохотно.

Бамба слышал, как однажды с бабушкой говорил его отец Харцха.

– Мать, правда, что богаче Хар Булука в Калмыкии не было места? – спрашивал он.

Бабушка по привычке вздыхала:

– Зачем тебе этот Хар Булук?

– Да вот слышал, что там были раньше сочные пастбища, чистые родники с пресной водой…

– Может, и были, а сейчас нет.

– Куда же они делись?

– Спроси у Шонтаева, он знает…

– А ты Шонтаева знала?

– Знала. И не дай бог тебе его узнать.

На этом беседа оборвалась. Отец ходил сердитый и недовольный, а бабушка прислушивалась к его шагам и что-то шептала.

Потом Бамба слышал, как отец доказывал другим чабанам:

– Стране нужны шерсть, мясо, овощи, фрукты… А у нас вон сколько земли пропадает! Была в степи вода, была жизнь. Значит, надо найти эту воду, оживить степь. Это наша с вами задача.

– В Калмыкии земли хватит, – отвечали Харцхе. – Зачем на поиски воды тратить силы?

Харцху злили такие слова.

– Да, наша земля просторная, – горячился он. – Но сколько у нас раньше было скота? А сколько сейчас? Со временем будет ещё больше. Значит, давно настало время подумать о новых пастбищах. Вот и о Хар Булуке пришёл срок позаботиться…

О том же самом Харцха не раз говорил и на колхозном собрании:

– Мы осваиваем целинные земли, наша молодёжь возрождает к жизни веками пустовавшие степи Казахстана, Сибири, Алтая. А тут у нас под боком Хар Булук! Надо писать об этом в Элисту, пусть приедут геологи, поищут воду. Вода в Хар Булуке есть!

Как-то Харцха подтащил к себе Бамбу и Бембю, обхватил горячими сильными руками.

– Ну, орлы, в Хар Булук со мной поедете?

Бембя промолчал, а Бамба тут же ответил:

– Поеду, поеду, папа! А когда? Завтра?..

А Бембя, перебив брата, спросил:

– А зачем ехать? Золото искать?

– Не золото, сынок, а то, что дороже золота.

– А что дороже золота?

Харцха задумался.

– Глупенький ты ещё, Бембя. Есть вещи, которые во много раз дороже золота и всяких бриллиантов. Воду искать поедем. Понял?

Бембя сморщил нос.

– Воду? Её и так у нас стало много. И разве вода дороже золота?

Бамба же снова спросил:

– Пап, а когда поедем?

Харцха прижал его к себе:

– Молодец, Бамба! Ты, кажется, всё понял. А поедем скоро…

Подошла Болха. По её лицу было видно, что она всё слышала.

– Не в Хар Булук ли собираешься?

Харцха никогда не прятал от жены своих мыслей. И сейчас сказал ей правду:

– Да, Болха, собираюсь. В Хар Булуке надо воду найти. Во что бы то ни стало! Она очень нужна.

Болха вздохнула:

– А о детях ты подумал? Ведь им скоро в школу идти, а там дикая степь, безлюдье…

Харцха очень любил своих мальчишек. Он, как и Болха, хочет, чтобы выросли они сильными, твёрдыми, знающими. И он хорошо понимает жену. Она дельно говорит. Да, там, в Хар Булуке, дикая степь, безлюдье. Но ведь детей можно оставить и в городе, он совсем близко. И Харцха сказал об этом жене.

Болха заплакала:

– Значит, разорвать на две части семью? Дети – в городе, а мы – в Хар Булуке?..

«Болха… Что с ней случилось? Раньше она никогда не плакала! Даже когда совсем тяжело было, а тут…»

– Болха, о детях не беспокойся. Выучим, поставим на ноги. Всё будет хорошо!..

Но Болха продолжала плакать. Харцха нахмурился. Это был первый признак, что он сердится.

Захныкал и Бембя. Харцха не выдержал.

– Ну, знаете, хватит! – И повернулся к Болхе: – Если не хочешь ехать со мной в степь, поезжай с ребятишками в город. А я не могу сидеть спокойно на одном месте – такая у меня работа и… такой у меня характер. А сегодня вода для меня – наиважнейшее дело!

Сказав это, Харцха поднялся и вышел на улицу.

Братья никогда не слышали, чтобы отец так сердито разговаривал с мамой. И Бамба с Бембей, жалея её, подошли к ней.

– Не плачь, мама, – прильнул к ней Бамба.

Бембя уцепился за её руку с другой стороны:

– Мама, хочешь, мы не будем учиться и всегда будем вместе с тобой?

Болха прижала к себе головы ребят и улыбнулась сквозь слёзы.

– Нельзя не учиться, дурачок, – сказала она Бембе. – Тот, кто не учится, – пустой и ненужный человек. Для такого никогда не будет света…

Дети… Пока маленькие, они ласковы и наивны. А подрастут – и за все ошибки спросят с родителей.

Печаль и тревогу сняло с Болхи как рукой. Она усадила сыновей рядом.

– На отца я не обижаюсь, он прав! Человек всегда должен быть в пути. Тот, кто остановится, не дойдёт до конца дороги…

Они сидели на мягкой кошме, и перед ними расстилалась степь, широкая и привольная. Она как душа человека: для одного распахнётся, обогреет своим теплом, для другого – нахмурится, окутает невыносимым жаром. И вот они, её, Болхи, дети, родились в этой степи. Они, как две её руки, – обе одинаковы и обе необходимы. Да, очень похожи друг на друга Бамба и Бембя. Но чувствовала Болха, что становятся они разными – разными по своим характерам. Вот Бамба просто пожалел её, и она, мать, рада этому. И Бембя пожалел, но в его жалости она увидела тревогу. Из-за неё, из-за матери, он готов и в школу не ходить… Так думала Болха, пытаясь понять, каковы они, её ребятишки.

Отодвинулся на задний план разговор с мужем. Теперь другие мысли наполнили её тревогой. «А одинаковы ли у людей руки? Есть ведь левая, есть и правая. На долю одной достаётся потрудней работа, а на долю другой – полегче. Не такими ли растут и дети?..»

Вошёл Харцха. Бамба и Бембя выбежали на улицу. Харцха подошёл к Болхе. Она протянула к нему руку.

– Харцха, я тебе лишнего наговорила… Прости, погорячилась. Ты прав, ребят можно учить и в городе.

– И я, Болха, погорячился. Не так просто уехать сейчас в Хар Булук. Тут надо всё хорошенько обдумать. – Он прижал к грубоватой, колючей щеке руку жены. – Поезжай-ка завтра с мальчиками на недельку в город. И сама отдохнёшь, и они много интересного увидят. А то всё степь да степь. Детям теперь надо больше видеть и знать. Поедешь?

Болха кивнула и улыбнулась.

– Харцха, не обижайся. И поступай, как считаешь нужным. Я всегда буду рядом…

ХАРЦХА

Если бы Бамба и Бембя всё знали о своём отце, то о нём бы они могли многое рассказать.

Харцхе сорок пять лет. Плечи и рост у него – богатырские. Он может один поднять несколько овец и нести их на руках в самый сильный буран. Красив он? Для кого как. Для Бамбы и матери красив, а Бембя говорит, что у отца очень колючая щетина и изо рта пахнет табаком. Харцха – человек спокойный, но если уж вскипит, остынет не скоро. Тут его можно сравнить с гранитом, который долго нагревается и долго остывает. Зато в глазах Харцхи никогда не увидишь зла, они всегда чисты и откровенны.

Бамба и Бембя часто слышали рассказ отца о том, что во время войны он крепко подружился с одним русским парнем – Иваном Болдыревым из Рязани. Стали они с ним как братья родные, хотя по внешности и по характеру были разные. «Иван – щуплый, шустрый, волосы у него русые, а глаза синие-синие, как васильки во ржи», – не раз описывал друга Харцха.

Первая их встреча произошла в одном из боёв. Иван спас тогда Харцху от верной смерти. Сразу пять немцев насели на Харцху; троих он убил, а двое подмяли его под себя. И тут подоспел Иван. Когда с немцами было покопчено, он протянул Харцхе руку и весело сказал:

«Нам ещё домой вернуться надо. Будем землю пахать, пшеницу сеять, детей растить, а умирать нам вовсе ни к чему!»

Весёлым и душевным оказался солдат Иван Болдырев. Как-то после боя разыскал он Харцху, протянул ему свой котелок:

«Ешь, друг, угощайся кашей. Щи да каша – пища наша, от них в России вся сила».

Харцха тогда сказал ему:

«Иван, ты спас мне жизнь – будь моим братом…»

Иван улыбнулся:

«Братом? А что? Можно! Братьев у меня нет, пусть теперь будет брат. А жить нам с тобой ещё долго-долго придётся, у немцев для нас пули пока не отлиты».

И стали они с того дня побратимами.

Потом, в другом бою, они ещё теснее сблизились. Их взвод, разбив немецкие укрепления, по пятам преследовал врага. Надо было не дать фашистам уйти. Неожиданно немцы остановились и стали яростно сопротивляться. Иван и Харцха залегли в укрытие. Но Иван – маленький; лёг в расщелину – его и не видно. А Харцха как гора, весь на виду. И вот немецкая пуля угодила ему в плечо. И снова на помощь пришёл Иван Болдырев. Он помог Харцхе переползти в безопасное место и перевязал рану, шутливо успокаивая:

«Тебя, Харцха, даже немецкая пуля не берёт – так, царапинка… Я же говорил, что нет у немцев такой пули, чтобы нас с тобой убить».

До самого Берлина шли побратимы рядом. А в Берлине, в штыковом бою, Иван был тяжело ранен. И теперь его спас Харцха. Он на руках отнёс друга в медсанбат, и не было у него тяжелее горя, чем ранение Ивана. После этого они расстались и больше не виделись. Харцха до сих пор сокрушается:

– Я же был с ним рядом! Ведь Ивана действительно ни одна пуля не брала!..

Бамба много раз слышал рассказы отца об Иване Болдыреве, и всегда его интересовал этот храбрый и весёлый человек.

– Пап, а почему дядю Ивана ни одна пуля́ не брала? – спросил он как-то.

Харцха подошёл к Бамбе и поднял его на руки.

– Он, сынок, был умнее и сильнее фашистов, он за правду свою воевал, за Родину, за нашу Советскую власть, за тебя с Бембей, за всех нас. А такого человека ни одна пуля не возьмёт. Правду и свободу убить нельзя!

Спрашивал об Иване Болдыреве и Бембя, но вопросы его были совсем другими:

– Пап, а Иван много золота у фашистов захватил?

Харцха хоть и хмурился, но как мог объяснял Бембе:

– Никакого золота Иван не захватывал. Богатство человека, сынок, – это сила и красота его души, то, ради чего он живёт и борется. А душой Иван был очень богат. Золотая у него была душа…

Бембя умолкал, размышляя над этими словами, и тут спрашивал Бамба:

– А на войне страшно?

Отец отвечал:

– Когда боишься – страшно. Но боязно было только сначала. А вот шумно – это да! Особенно когда «катюши» стреляли. Зато весело. Так весело от их залпов было, что даже петь хотелось.

Бамбе такие ответы нравились.

– Я так и думал… Я и Серёжке Шалбу́рову сказал, что ты смелый. Ты ведь ничего-ничего не боишься, правда?

Отец улыбался.

– Это машина, сынок, ничего не боится, а человек… Он должен оберегать свою жизнь, быть умнее и хитрее врага. Вот страшиться, правда, не надо; страх и осторожность – вещи разные. Страх бывает у труса, а осторожным может быть и смелый человек.

Обычно такие дискуссии прерывала Болха. Послушав немного, она говорила:

– А что, если нам поискать дядю Ваню ещё раз? Давайте напишем пионерам в Рязань. Вдруг он откликнется, вдруг жив?..

Братья и отец тут же соглашались:

– Давайте, давайте напишем!

Бамба и Бембя бежали за бумагой, чернилами и с помощью отца и мамы сочиняли очередное письмо. Таких писем они уже разослали десятки, но ответы на них были неутешительные – Иван Болдырев всё не находился.

– Харцха, здравствуй!.. – сказал секретарь райкома.

БЕСЕДА

Чёрная запылённая машина остановилась у дома Харцхи. Две огромные собаки бросились к ней, грозно залаяли. На их лай прибежал с пастбища Харцха. Увидев машину и узнав гостей, он крикнул своему помощнику:

– Бадма, побудь с отарой! Овец далеко не угоняй. А я встречу гостей. Приехали секретарь райкома с председателем.

Юноша белозубо улыбнулся:

– Только не ругайся, Харцха, с ними. Гости-то важные. Но про воду скажи обязательно. Несытно у нас стало овцам.

Гости хотели было ехать к отаре, но, увидев идущего к ним Харцху, вышли из машины.

– Харцха, здравствуй! Как живёшь? Где детишки? Гостинцы им тут Баса́нг привёз, – сказал секретарь райкома, протягивая чабану руку.

Харцха, поздоровавшись, ответил:

– Живу – не тужу. Пасём овечек. А детишки мои уехали в Элисту в гости.

Председатель колхоза, тоже протянув руку Харцхе, спросил:

– Ну, а какие жалобы будут? Опять, наверное, по поводу пастбищ?

Выражение лица Харцхи изменилось. Он нахмурился, сузил глаза.

– Ты угадал, Басанг, жалобы всё те же: воды в колодце овцам не хватает. Худеют овечки, болеют, а за это осенью ты нам, наверное, спасибо не скажешь.

– Правильно, не скажу! Овцы должны быть справными, как на выставке. Помнишь, отбирали из твоей отары?..

– Тогда, Басанг, давай воду!

Секретарь райкома улыбнулся.

– Верно, Харцха, требуй своё, наступай на горло, – и похлопал чабана по плечу. – Впрочем, мы для того к тебе и приехали. О воде говорить будем. Сейчас заезжали в Хар Булук…

Харцха нетерпеливо перебил:

– Ну и как? Какая там трава?

– Хорошая трава. В этом году даже отличная… – сказал секретарь и повернулся к председателю колхоза: – По-моему, Басанг, Харцха прав – зря пустует Хар Булук. Что ты знаешь, Харцха, о Хар Булуке?..

Харцха пригласил гостей под навес. Там все уселись на кошму, и Харцха стал неторопливо рассказывать о Джалджи Шонтаеве, о его богатых отарах и о том, что была вода в тех местах.

– Родник там должен быть, только, наверное, засыпал его богач, чтобы не достался нам. Значит, отыскать его надо или вырыть новые колодцы.

Секретарь райкома согласился:

– И я так думаю: есть в Хар Булуке вода! Сам обошёл несколько балок, дно везде влажное. Вода там есть. Только вот кислая она и серой пахнет.

– Если поискать, и хорошая найдётся, – убеждённо сказал Харцха.

– Значит, нужно посылать людей на поиски воды?

– Да, родники искать надо, – сказал Харцха. – Только, по-моему, людей туда посылать пока не стоит.

– Почему? Что ж ты предлагаешь? – с удивлением глядя на Харцху, спросил председатель. – Сам же везде и всюду доказывал…

– А вот что я предлагаю, – перебил его Харцха. – Сейчас в степи горячая пора, идёт заготовка сена. Люди – на вес золота. Не заготовим сено вовремя – может повториться прошлый год. Помнишь, что было? Калмыки говорят: «Кто чинит старое – мастер, кто думает о будущем – мудрец». Так вот, моё предложение такое: завтра из отпуска вернётся второй чабан, я тогда смогу и сам поехать в Хар Булук и поискать воду.

На лице председателя засияла улыбка. Он крепко пожал чабану руку:

– Правильно, Харцха, умная у тебя голова!

Поддержал его и секретарь:

– Попытайся, Харцха, найти воду. А не найдёшь один – дадим подмогу. Дело необходимое, без воды задохнёмся.

Харцха, кивнув, сказал задумчиво:

– А найдётся в Хар Булуке пресная вода – со своей отарой переберусь туда.

– Что ж, отыщется вода – перебирайся, – охотно согласился председатель. – Будешь у нас в колхозе первооткрывателем целины…

Весело просигналив, подкатила ещё одна машина. Из неё выскочили радостные Бамба и Бембя, а следом за ними вышла Болха. Братья наперебой стали показывать отцу гостинцы.

Тем временем председатель зачем-то полез в машину, а потом, хитро улыбаясь, протянул Бамбе и Бембе свои подарки.

– А это от меня. Держите!.. – И он вручил братьям по большой коробке конфет, спросив тут же: – Ну, что видели в городе?

– Кино! – воскликнул Бамба.

– В цирке были! – похвастал Бембя.

– В магазины заходили…

– Мороженое ели!..

– Книги, и тетрадки, и портфели купили…

Секретарь райкома рассмеялся:

– Вот молодцы, всюду побывали! – И пообещал: – А мои подарки и гостинцы – в другой раз. Договорились? Это я вам точно обещаю.

Потом секретарь райкома и председатель попрощались и уехали. А Харцха решил, что надо готовиться к поездке.