Текст книги "Мерзкий старикашка (СИ)"

Автор книги: Алексей Герасимов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 16 страниц)

– Что за беда, многоуважаемый Касец? Там и переночуем – все равно выехали мы так, что сильно далеко от крепости нам не уехать, так давайте проведем эту ночь в нормальных условиях и мягких постелях. Несколько часов нам погоды не сделают.

А вот гонцу князя Тимариани – вполне могут.

– Как будет угодно вашему высочеству, – гвардеец поклонился.

– Моему высочеству, – вздохнул я, – угодно путешествовать инкогнито, и не привлекая внимания. Без явных признаков преклонения пред моей особой.

– Но ваше высочество!., – попытался возмутиться князь Хатикани.

– Хочет еще немного пожить, – прервал его я. – Сам подумай, достопочтенный – если только человек не профессиональный соглядатай, он не станет считать отряд по головам и запоминать каждого в лицо. Кого простой человек запомнит в такой толпе, как наш отряд?

– Кого? – эхом повторил Шедад.

– Явных предводителей, то-есть вас, князья, и первого десятника. На прочих и внимания не обратят. Уже завтра никто и не вспомнит, что в кавалькаде вообще был монах – не велика невидаль, – если только спутники ему не будут оказывать каких-то особых почестей.

– Но…

– Довольно простой заботы о сильно пожилом монахе, вполне понятной со стороны солдат – они вечно под богами ходят, – а триумфально, князь, мы покататься еще успеем. После коронации. Господа, доведите информацию до личного состава.

– Хефе-каракол Благой заставы, коему было поручено… – Зулик на миг запнулся, подбирая определение, – …поручено охранять в том числе и вашу безопасность, царевич, извещен о цели нашей поездки.

– Ну и прекрасно, что извещен, – ответил я. – Значит точно не станет нам препятствовать. Не станет ведь?

– Нет, разумеется нет, – поспешил заверить меня князь Тимариани. – Но если бы ваше высочество дали ему понять, что не гневаетесь за его честную службу…

Я наклонился в седле, и негромко спросил у него:

– Что, тоже родственник?

– Отдаленный. По линии мужа двоюродной сестры, – смутился Зулик.

Интересно, ему в этой стране хоть кто-то неродной, ну, окромя Лисапета, есть?

– Ну а что же? Вовсе не вижу причин, почему к нему вечерком не может заглянуть с богоугодной беседой монах, – я пожал плечами. – Опять же, по уставу царя Лендеда Блистательным надлежит остановиться в крепости, верно ведь? Дабы постоем мирных поселян не стеснять.

– Да, царевич. Если имеется крепость, укрепленный лагерь или казармы городского гарнизона, достаточные чтобы вместить воинский отряд, царь Лендед запретил требовать от своих подданных квартирный урок, – отозвался Касец. – Однако это относится лишь к коронным войскам, а не к дружинам князей.

– Вот я с ними на постоялом дворе и останусь. Строго в рамках закона.

– Но я тогда не смогу обеспечить охрану вашей особы, – встрепенулся первый десятник. – А если бы вы отдали приказ хефе-караколу принять весь отряд целиком…

– То это выглядело бы как нарушение с его стороны, – парировал я.

– Не слишком значительное…

– Кто же будет в Ашшории соблюдать законы, если их не соблюдает будущий царь? И не уговаривай, ничего я ему приказывать… Так! Минутку! Уж не хочешь ли ты сказать, что такие вот «незначительные» нарушения, как постой совершенно непонятно кого за счет гарнизонов – в порядке вещей?

– Долг гостеприимства… – заикнулся было князь Софенине.

– Не должен оплачиваться за счет казны, – отрезал я. – Вконец вас Каген на старости лет разбаловал! Тут того гляди война, а в погребах пограничных застав мышь повесилась!

– Отчего же… повесилась? – изумился Шедад.

– От голода! – ну, начал с «изобретения» книг с библиотечным каталогом, так отчего и вводом крылатых фраз в местный обиход не заняться?

Окружающие неуверенно заулыбались – уловили, так сказать, иронию. Тумил, привычный к моей манере разговора, так и вовсе тишком прыснул в кулачок.

А я пообещал, что всех научу Родину любить, и дискуссия затухла сама собой.

Хорошо быть царем – никто не спорит, никто не возражает… Нервов – сплошная экономия!

Ближе к заставе ручеек, вдоль которого мы ехали от самой обители, превращался уже в полноценный ручей локтя четыре шириной. Его бы и речушкой можно было бы назвать, да глубиной не удался – куры форсировали вброд в самом прямом смысле слова.

Пересекая узкий в этом месте Самский перевал он, обогнув основание старинной крепости из массивных каменных валунов, искрящимся водопадом обрушивался вниз с крутого обрыва, летел вниз, рассыпаясь каплями, превращаясь в радужную взвесь и где-то на полпути до раскинувшейся под обрывом долины полностью исчезал. Зрелище незабываемое – Лисапет его видел как-то. Когда с братом на богомолье ехал. Потом, по понятным причинам, полюбоваться больше не удалось.

Вокруг самой крепости давно уже вырос… Ну, не то чтобы городок, но поселок-то точно. А чего бы ему и не появиться здесь? Торный караванный путь из Мирелии и Самватина без трактиров, харчевен и просто постоялых дворов обойтись не может. Они по всем трактам Ашшории, даже вдали от заметных поселений, не реже чем через каждые полдня пути встречаются, а тут, на пересечении путей купцов и паломников караван-сараю вырасти сам Святое Солнце велел. Ну а где есть крепость и трактир (в который ходят отдыхать гарнизон), там неизбежно появляются и кузнец, шорник, плотник, портной и прочий люд мастеровой, домики их подмастерий, бордель – это непременно, а то при таком количестве мужиков, далеко не все из которых женаты (особенно все тот же оторванный от семей гарнизон) непотребство случается и человеки начинают себя с богами равнять, (пусть не в могуществе, а в распущенности, но все одно ересь), – и прочие блага цивилизации. Тут бы и город, наверное, вырасти мог, да только количество населения вокруг Благой заставы ограничивается местом внутри нее самой, где, случись враг, укрыться можно.

За такую возможность хефе-караколу, сиречь коменданту, жители, разумеется, неофициально отстегивают, и именно потому образование города ему невыгодно кровно. Так он тут самочинный начальник, а в официальное поселение царского управляющего непременно направят.

Он, кстати, в обществе нескольких солдат, выехал нас встречать. Ничего, в общем-то, в этом особенного нет – в кавалькаде аж три высших лендлорда нашего царства-государства задницы о седла стирают, командиру заштатного гарнизона респект и уважуху им выказать, это самое то. Авось, когда будут в столице слонов раздавать, и про него, такого почтительного вспомнят, так что никаких подозрений и пересудов наша с ним встреча вызвать не должна.

Я, согласно легенде, не отсвечивал, сдал Репку вбок, от князей подальше, ближе к краю кавалькады, где меня, не обменявшись ни единым словом, довольно профессионально взяли в коробочку трое Блистательных и Тумил. Ну да, парня же всю жизнь в витязи готовили, постоянно я об этом забываю…

– Доброго дня, и свети вам солнце, достопочтенные, – хефе-каракол первым обратился с приветствием.

Оказался он мужиком средних лет, мощным таким, кряжистым – на Рона Перлмана похож, – на котором кольчуга под нарочито небогатым шервани смотрелась вполне уместно и естественно.

– И тебе храбрый Труир – привет, – ответил князь Тимариани. – Спокойно ли на дорогах и вокруг заставы?

– Благодарение всем богам и святым-заступникам, да, – кивнул он. – А ваше паломничество… Благополучно ли все?

Любопытен и нетерпелив, но не дурак. Спутники, наверняка, из самых надежных, но даже при них лишнего не болтает.

– Мы получили нужные ответы, – дипломатично ответил Зулик. – Нынче ехать дальше уже поздно, мы остановимся до утра здесь.

– Ворота Благой Заставы открыты перед вами, – он указал рукой на крепость.

– По закону тебе должно разместить лишь Блистательных, мы же с дружинниками остановимся в одном из постоялых дворов – у вас их тут четыре, если не ошибаюсь?

– Три, князь, и это если считать караван-сарай. А?..

– Посоветуй нам лучший, достойный Труир, мы последуем твоему слову. И, разумеется, я надеюсь ты выделишь вечером немного времени, дабы навестить меня, своего родича.

– Безусловно, – кивнул хефе-каракол. – Покуда мы вас сопроводим до места постоя.

А сам глазами так и зыркает по кавалькаде, царя будущего высматривает. Жук-то он еще тот, похоже.

От постоялого двора Блистательные, вместе с донельзя недовольным этим обстоятельством Касецом из Коренных Зубов, и Труир с заставскими, отправились в крепость, и осталось нас всего ничего – дюжина человек, меня включая. Как раз все свободные комнаты в трактире «Волчья конура», стоящего у самых ворот, и заняли.

Ну, конура там, или не конура, а заведение оказалось вполне себе респектабельным, с отдельными комнатами для постояльцев (моя, так точно – у остальных не проверял), чистым обеденным залом и выметенным двором. Хозяин тоже производил впечатление – толстый, хитромордый, он руководил своим немалым хозяйством с видом полководца на поле боя. Трактирные служки и многочисленные чада хозяина, под его бдительным присмотром, так и носились таская наши пожитки по апартаментам, устраивая лошадей в конюшне и расселяя гостей по местам. Все слажено, все отработано – прям орднунг.

Я у себя в комнате засиживаться не стал, – поясница во время езды практически не пострадала, да и делать мне одному, в пустом помещении, было совершенно нечего, – спустился вниз, во двор. В некотором отдалении маячили пара дружинников, приглядывали за моим высочеством, но чрезмерно опекать не лезли. Эх, кончилась твоя воля, Лисапет – теперь до конца жизни, похоже, даже на горшке одному побыть не дадут. Тяжела ты, шапка Мономаха…

Хозяйственный двор постоялого двора оказался наполнен звуками разнообразной живности – и птицу-то трактирщик держал, и молоко у него свое, и даже хрюшки в загоне имелись. Давненько я этих зверюг не видал – в долине Ста Благословений их отчего-то не держат.

Возле свиного загона, с тележкой наблюдался младший из сыновей хозяина, Тумилов ровесник. Корм задавать пришел не иначе.

Корм… Я пригляделся и чуть не присвистнул. Какой, однако, интересный корм.

– Хорошие у вас поросятки, – я остановился рядом с пареньком и облокотился на свой посох. – Откормленные.

– Ага, – кивнул сын трактирщика. – На случай непредвиденного пира держим, брат. Постояльцы, особенно из знатных, они любят пиры устраивать, особливо когда из вашей долины едут. А какой же пир-то без зажаренного на вертеле порося, а то и не одного? Вот и держим несколько штук – не бегать же при каждой оказии в деревню свиноводов. Гости ждать-то не любят.

– Твоя правда. А кормите хрюшек чем? – я взял из его тележки крупную, высшего сорта картофелину с розоватой кожурой. – Этим?

– Ну так-то и объедки им идут разные, и помои – но в основном, конечно, да. С той же деревни, где и поросят, корм покупаем.

– Богато ж вы живете, как я погляжу, если скармливаете свиньям такую картоху… – в задумчивости ответил я.

– Да кто ж еще свинские яблоки есть-то станет? – рассмеялся паренек. – Совсем уж нищие если – так отец, коли такие тут появляются, не жадничает, дает им. Запекут в костре и сыты тем, хоть ноги не протянут. Ну и если что от гостевой трапезы к употреблению пригодное остается, это тоже отдает – мы, брат, тут милосердию не чужды, не дикие заки, чай. Заветы Солнца почитаем.

– То, что вы милость к сирым да убогим проявляете, это хорошо. За это воздастся. А вот то, что добрую еду на свиней переводите… – только увидав клубни я понял наконец, чего мне в монастырской еде не хватало. Ее, родимой – вареной, с маслицем, чесночком да укропчиком, м-м-м-м… – Знаешь ли ты, юноша, сколькими разными способами можно приготовить картошку? Да я даже сосчитать не возьмусь все!

– Чудно, – подивился парубок. – Никогда не слыхал, чтобы свинские яблоки кто готовил.

– Кхе-кхе. А не просветит ли нас добрый монах, – не знаю, прости, твоего имени, – об этих особых монастырских способах? – раздался за моей спиной голос трактирщика.

– Брат Прашнартра, – ответил я, оборачиваясь. – И просвещу. А то, виданное ли дело – целое состояние свиньям скармливаете. Подмороженную там, или с гнильцой, это я понимаю, или мелочевку вот… Мне потребуется твоя кухня и помощники, почтенный.

И дело у нас закипело. Посмотреть за готовкой невиданных блюд из почти несъедобного, как считалось, продукта, собралось все трактирщиково семейство, свободные работники, а там и постояльцы с соседями начали подтягиваться. Последние, правда, сразу не поняли в чем дело, и довольно громко начали восхищаться моей святостью да неприхотливостью, видя как я уплетаю (да так, что за ушами трещит) вареные «свинские яблоки».

Трактирщик тоже снял с блюда пробу и вынес свой профессиональный вердикт:

– Вкус непривычный, но съедобно, – он макнул откушенный край в растопившееся масло и доел картофелину. – Да, вполне.

– Это очень простой перекус, дорогим гостям такого не подашь. Теперь, – ответил я, поднимаясь из-за стола, – научу тебя как картошку правильно тушить и жарить.

В общем, вечером в трактире был аншлаг.

– Надо же, – подивился князь Хатикани, пробуя картофельное пюре с мясной подливкой, – почитай, золотом свиней кормим. Вот, помню, года три назад лютый был неурожай, полстраны голодало, зерноторговцы тогда обогатились на ввозе…

Понимаю твое расстройство, князь – тебе, чтоб подданные не перемерли и не разбежались пришлось кубышку открывать, да оказывать им вспоможение, как это в Ашшории принято среди добрых сеньоров.

– …а расти кто картошку в должном количестве, а не только скоту на корм, так и перебедовали бы. Растение не особо прихотливое, воду любит только. Ну и растет, опять же, не везде – в Горной Ашшории много не посадишь…

– А ты у меня, из равнинной закупай. Там она хорошо растет, – поддел свояка-кровника князь Софенине, дегустирующий картошку и мясо со специями запеченные в горшочке. – Только хранится плохо. Гниет.

– Хранить надо в погребах, чтобы прохлада была. И обирать периодически, как прорастать начинает, – ответил я.

Сидели вшестером. Князья, само собой, Касец пришел, ну и хефе-каракол приперся, как и обещал. Ах да, еще я, конечно – в силу ниспосланой мне благодати, которую в общем зале сейчас пробовала в самых разных вариантах едва не половина взрослого населения посада (рассуждали при том, насколько я мог слышать, примерно так же, как и Шедад, хотя по вкусу «свинское яблоко» пришлось далеко не всем) присутствие скромного монася за одним столом с благородными никого не удивляло.

Сначала, в приватной обстановке, конечно, пришлось Труира заверять, что никто, особенно царевич, конечно же, зла на него не держит, службой его довольны, и верного слугу короны не забудут. Ну а действительно, чего бы Лисапету на него катить бочку? Он командует-то гарнизоном всего года два как, а Кагенова братца бегать из монастыря отучили куда как раньше.

Ну а потом уже предложил всему обчеству опробовать новых блюдей. Они, кстати, про них уже были наслышаны и в любом случае это сделать собирались.

– Крупная она уж больно, – с сожалением посетовал Касец. – При том же весе больше подвод на фураж надо будет, коли с собой брать. Нет, зерно да мука – надежнее. Вот разве что фуражиров предупреждать.

– Тут тебе, первый десятник, виднее – ты человек военный, а я в молитвах всю жизнь провел. Но если картофель высушить и размолоть в муку, то очень даже сытный кисель можно приготовить. Да и для выпечки тоже можно использовать.

– Покуда свинские яблоки еще не в цене, мне стоит этим озаботиться, – задумчиво произнес хефе-каракол.

Спишет как закупку муки обыкновенной – зуб даю. Да даже два.

А костерить солдаты гарнизона будут не его, а меня.

И не только солдаты. В окрестностях заставы все теперь уверены, что я кормил их по тайным монастырским рецептам, а Трундналини-то и не знает. Конфуз приключиться может, если все решат, что царь (ну, почти) народ из озорства свиной едой кормить начал. Да и для популяризации картофеля в Ашшории будет очень полезно, если паломникам блюда из него будут подавать в почитаемой во всех окрестных государствах обители – можно будет слух пустить, что бульба просветлению способствует, – а то предвижу я некоторые трудности. Труир, вон, винегрет с кислой мордой по тарелке гоняет, Зулик от картофельной запеканки тоже что-то не в восторге. А ведь солдаты, люди закаленные походно-полевой кухней. Комендант – так точно, да и князь Тимариани в походах участвовал.

Это близ долины Ста Благословений народ такое пищевое новшество воспримет нормально – шибко они близостью к нашей обители гордятся, а вот в масштабах всей страны могут быть проблемы.

Решено, надо брату-кормильцу писать.

– Мне тут в голову пришла еще пара рецептов, покуда готовили, – сообщил я. – Как бы их в монастырь переслать?

– Нет ничего проще, ваше… брат, – встрепенулся хефе-каракол, обрадованный возможности оторваться от салата. – Отпишитесь кому там надобно, а я утром гонца и отправлю.

– Вот и славно. Пойду к себе, составлю эпистолу в спокойной обстановке.

Бумагу, чернила и бамбуковое стило я позаимствовал у трактирщика.

В комнате, зажегши свечу и устроившись за столиком я задумался ненадолго. Дело выходило деликатное, для продовольственной безопасности всей Ашшории важное, и донести всю значимость проблемы необходимо так, чтобы брат-кормилец ее осознал. Тут его с первых слов надо заинтересовать, так что обращение «Дорогой Трундналини» вряд ли подойдет – насторожит скорее, что я его «дорогим» называю.

Поразмыслив еще немного, я макнул в чернила палку-писалку и вывел на листе следующее:

Привет, Святая Кастрюлька.

Выручай. Уж не помню, в каком-таком свитке я когда прочитал, как надобно готовить картошку, чтобы она не только для свиней была съедобна.

Тут с кончика стилоса сорвалась капля и на листе образовалась шикарная клякса. Ругнувшись, я скомкал предыдущее послание, выложил новый лист, собрался уже писать заново, и тут в голову мне пришла иная, гораздо более беспроигрышная идея.

Привет тебе, брат Асмара.

Полюбовавшись пару мгновений своим ровным и красивым почерком, я хмыкнул, и продолжил послание.

Хочешь верь, а хочешь – нет, но едва мы добрались до Благой заставы, как я по нашему монастырю уже скучать начал. Не по твоей морде, конечно, а так, вообще. Хотя лично для тебя, вернее для твоего кастелянского хозяйства, есть у меня добрая новость.

Лет так несколько назад попался мне в монастырской библиотеке старинный свиток, где трактовалось о методах приготовления еды (такой, чтобы это было и сытно, и вкусно, и достижению просветленности способствовало) из картохи. От скуки я его прочитал, да и забыл про это напрочь, а нынче, на постоялом дворе, увидал что картошкой свиней кормят, да и вспомнились мне эти рецепты – научил я, в общем, местных. Они отчего-то решили, что это нашей монастырской кухни секрет, так я их разубеждать не стал. Свинское яблоко дешево, сам понимаешь, как на кормежке паломников сможешь сэкономить.

Правда, опасаюсь, Святая Кастрюлька, который привержен консервативным рецептам, этому воспротивится, ну да то не беда. Сам старый свиток ты вряд ли сыщешь – он уже тогда, когда я его читал, буквально в руках рассыпался, – так что стоит эти рецепты чудотворно открыть заново. В библиотеке сейчас как раз инвентаризация идет, под это дело любой трактат «найти» можно, если он будет выглядеть достаточно старым. Не мне тебя учить, как такое делать.

Лучше всего, чтобы свитки эти нашел брат Круврашпури – Трундналини тогда о подлоге вовек не догадается. Ну да что я тебя поучаю? Как все наилучшим образом устроить ты сам догадаешься. В общем, посылаю тебе картофельные рецепты к вящей славе и экономии средств нашего монастыря.

Целую, Царь.

Ну все, дело в шляпе. Асмара у нас такой домовитый домовой, что в скором обнаружении «Трактата о картошке» можно не сомневаться.

Накидав с дюжину рецептов я сварганил из чистого листа конверт, подписал его «Брату Асмаре лично в руки», накапал сверху воска со свечи и оттиснул на нем знак Солнца, вырезанный на верхушке моего посоха – печати у меня пока нету.

Интересно, а Асмара не решит, что ему лично Святой письмо прислал? Жаль, право слово, очень жаль, что в момент вручения я не буду наблюдать лица монастырского кастеляна…

Когда я спустился в общий зал князей там уже не было, и только Труир и Касец сидели за кувшином вина. Тарелки у обоих выглядели подозрительно пустыми, а на коленях первого десятника развалился не менее подозрительно довольный жизнью котяра.

– Вот, – я протянул хефе-караколу пакет. – Постарайтесь вручить без лишнего привлечения внимания. Приехал, мол, солдатик на богомолье – благо, монастырь как раз под боком, – заодно и письмецо с оказией передал.

– Так и сделаю, ва… брат, – комендант крепости с удивлением рассматривал конверт. – Поразительно! Никогда не слыхал, чтобы письма пересылали так, не просто загнув углы к центру, но и обернув от случайной порчи. Надо будет для переписки тоже использовать.

Блин, вот говорил же я тому ангелу смерти, или кто он, что спалюсь моментально!

– Это мое личное изобретение, – скромно ответил я. – Что ж, господа, не буду мешать вам.

– Мы счаст… – начал было Касец поднимаясь (кот с недовольным мявом свалился на пол), но я прервал его.

– Не велика радость, сидеть вместе со старым пнем, и не сметь ему перечить. Пейте и отдыхайте. Я все равно на свежий воздух собирался.

Во дворе, на примеченной мною еще днем скамейке, обнаружился любующийся закатом Тумил. При моем появлении он тут же вскочил на ноги, явно выражая лютое желание услужить высочеству так, как оно только потребует, оправдать доверие и все тому подобное.

– Сиди, – махнул я рукой, подошел к лавке, и примостился на ней. – Чего скачешь-то? Лошадей здесь нет, стремян на мне тоже не имеется. Сиди себе спокойно.

– Как прикажет ваше высочество, – мальчик послушно опустился на лавку.

– Ну надо же, «ваше высочество»… – хмыкнул я. – А грозил трактат о моей несомненной, раз не пришибли, благословенности писать.

– Я… Я ведь не знал, что ваше высочество – это ваше высочество… – Тумил запнулся подбирая формулировки.

– Наедине дозволяю обращаться на «ты», и в той же манере, что и в монастыре. В смысле, быть самим собою. Не первый день с тобой знакомы, – я прислушался к доносящимся откуда-то из-за угла буцкающим звукам и сдавленной ругани. – Это там чего происходит?

– Дружинники князей купчикова приказчика уму-разуму учат, – охотно отозвался парень, у которого, кажется, гора с плеч свалилась из-за того, что больше не надо взвешивать каждое свое слово (и достаточно просто не борзеть). – Зашел один тут такой в трактир, а когда хозяин спросил, не желает ли он отведать новых картофельных рецептов, начал орать, что картоху только свиньи едят. А за соседним столом дружинники как раз обедали.

Тумил хихикнул.

– Картофельными блинами с курицей и зеленью. Решили, вот, объяснить человеку, насколько он неправ в своих суждениях.

– Не убьют? – спросил я.

– Нет, конечно. Так, бока намнут слегка, – легкомысленным тоном ответил парнишка. – Виру еще платить за каждого дурака…

Словно подтверждая его слова, шум прекратился и из-за угла появились двое княжеских бойцов, под локти поддерживающих плетущегося на подгибающихся ногах помятого гражданина, средних лет. Препровожден он был к воротам и обидным, но не сильным пинком выставлен на улицу.

Управившись с обидчиком дружинники собрались возвращаться в трактир, увидели меня, и сделали вид, что им ужасно стыдно за такое поведение.

– Идите кушайте, чада, – махнул я им. – Святое Солнце завещал чревоугодничать.

– Твое высочество, а почему ты меня решил с собой забрать? – поинтересовался Тумил, когда воины скрылись в трактире.

– А ты что, так сильно горишь желанием монахом стать? Могу отпустить обратно, если должность не по нраву.

– Да нет, по нраву, но все ж таки – почему? Царским стремянным желающих стать – только свистни.

– Свистеть не умею, – буркнул я. – Да и привык уже к тебе, знаю когда и какой пакости ждать.

– Так-таки уж и пакости… – проворчал мальчик.

– А кто мне во время рыбалки, ночью, под одеяло здоровенную жабу запустил? Сама, скажешь, залезла на погреться?

– Да подумаешь, всего-то и подшутил разочек… – паренек начал разглядывать что-то до жути интересное в чистом небе.

– Угу. И научить ворона брата Шантарамки говорить «Прашнартра – зануда» тоже всего разок пытался?

– Ну не научил же… – пробормотал Тумил смущенно.

– Научил, вообще-то, – усмехнулся я. – Ладно, не тушуйся. Чувство юмора я, вообще-то, уважаю. Но в будущем меру знай, потому как захочу я или нет, а наказать придется. Нельзя царю позволять хоть кому-то к себе относиться с пренебрежением. Съедят.

– Да я ни за что на свете!..

– Ну вот и хорошо, – я поднялся. – Пойду спать. Завтра выезжаем чуть свет, а я не в том уже возрасте, когда человек может всю ночь не спать, друджи знают чем заниматься, и по нему утром это не заметно. Тебе хорошенько выспаться тоже рекомендую.

– Да, я лягу когда солнце совсем зайдет. Просто… – мальчик смущенно поглядел на меня. – Завтра мы начинаем спускаться в равнинную Ашшорию. Я там никогда не был, но знаю, что гор оттуда не видать. Хочу покрепче их запомнить.

* * *

До Тампуранка, – этот довольно крупный город раскинулся на берегу Великой Поо, у самой границы царских земель с княжеством Тасса, – добрались за пять дней и без каких-либо приключений. Единственное что, как я и предполагал, чем дальше мы удалялись от обители Святого Солнца, тем ниже был авторитет тамошнего монаха и, соответственно, желание попробовать свинское яблоко по монастырскому рецепту среди моих почти уже подданных тоже вовсе не росло.

Коней особо не гнали, так что радикулит помирать меня не укладывал, но все равно, тело требовало хотя бы кратковременного, хучь денек, отдыха. Тем более и в город мы въехали накануне большого религиозного праздника – Ночи Святого Сердца, очередной, так сказать, годовщины, когда эта розоватая, неправильной формы каменюка вознеслась на орбиту.

В воротах по такому поводу, разумеется, наблюдалось истинное столпотворение, – как же, всенародная гулянка совмещенная с ярмаркой, – на улицах тоже, а все постоялые дворы, наверняка, были переполнены. Впрочем, князья и Касец этим совершенно не заморачивались, твердо вознамерившись остановиться во дворце наместника.

– И как вы собираетесь ему объяснять свое появление? – поинтересовался я, стараясь не дать слегка ошалевшей от окружающего гомона Репке наступить на какого-нибудь зазевавшегося прохожего.

Улицы в Тампуранке довольно широкие, но все равно, двигаться приходилось цепочкой, по два всадника в ряд. Касец и знаменосец Блистательных, едущие строго за мной и князем Тимариани, дабы оградить мое высочество от возможного внезапного покушения, в такой обстановке скоро должны были поседеть от беспокойства и сложности задачи.

– Тампуранк – это богатый и сильный город, столица всей провинции Запоолье, – ответил Зулик. – Будет очень неплохо, если ее наместник, князь Хурам с Большой Горы, присягнет вашему высочеству.

– С какой-какой горы? – я едва сдержал смех.

– С Большой, – невозмутимо ответил князь, у которого название наместникого феода ни с чем не ассоциировалось. – По крайней мере в тех краях она считается довольно крупной, хотя видывал я пики и повыше, если честно.

– Ну хорошо, предположим он принесет мне присягу… А если схватить прикажет?

– Вашему высочеству не удастся скрываться до самой столицы от всех и каждого, наоборот, чем больше сила у вас будет за спиной к моменту прибытия в Аарту, тем лучше. К тому же Большая Гора находится в Софенине, Хурам – вассал и дальний родич князя Арцуда. Ну, и мой тоже, получается.

– Когда это кого останавливало?., – задумчиво протянул я.

– Не только это, – ответил Зулик. – Знаменосец его приходится Хураму родным сыном. Вторым – первый заправляет делами поместья.

– Так бы и сказал, что кадр надежный, проверенный, и заложник есть, – буркнул я. – А то ходишь тут, вокруг да около. Но все равно, широким массам знать о моем появлении пока рано.

– Безусловно, царевич. Наместник будет нем, словно рыба.

Во дворце, если эту перестроенную под административно-представительские, пополам с жилыми, нужды крепостицу из красного камня можно так назвать, нас уже ожидали, что, строго говоря, не удивительно. Приближаясь к городу князья и Блистательные расчехлили свои знамена, и въехали в Тампуранк во всем, так сказать, блеске своей славы – наверняка Хурам с Большой Горы был уведомлен о нашем появлении еще до того, как отряд въехал в городские ворота.

Встречать нас во дворе ему, высокопоставленному чиновнику, управляющему землями по размерам сопоставимым с владениями всех троих князей вместе взятых, протокол не позволял, но и выказывать пренебрежение владетельными он не стал – встречал нас в дверях своей резиденции.

– Счастлив приветствовать вас, дорогие князья. – Хурам оказался мужиком в возрасте – до меня не дотягивает, правда, – габаритным таким, высоким, но при том производил впечатление живчика с шилом в заднице.

– И мы рады приветствовать тебя, любезный родич, – ответил Арцуд.

Хозяин с гостями обнялись, заверили друг друга во взаимной приязни, после чего пришел и мой черед здороваться.

– Позволь представить тебе, князь Хурам, брата Прашнартру из Обители Святого Солнца, – указал на меня Зулик.

Наместник скользнул по мне взглядом и ограничился простым кивком. Я тоже кивнул ему как равный равному – благо, священнослужители в Ашшории всем, ну кроме, может, царя, равны по своему положению – от князя до золотаря.

– Мне сообщали, что вы ездили через Запоолье в горную обитель, да я не поверил – думал, перепутали с кем-то ваши знамена. К тому же свидетели говорили, что видели среди ваших стягов и штандарт Блистательных… Теперь я вижу, что это правда, но поверить в сие было выше моих сил, а постичь – превыше разумения. Покинуть Аарту в такое время, когда все вооружаются, ради богомолья?

– Об этом наедине, – отрезал князь Софенине. – Такие речи не для чужих ушей. Вот если брат Прашнартра соизволит?..

– Почему и нет? – я пожал плечами. – Можно и прямо сейчас, если наместник никуда не торопится.

Хурам с Большой Горы поглядел на меня снова, более пристально на сей раз, и кивнул в знак согласия.

– Тогда, – произнес он, – прошу вас в мой кабинет, перемолвимся, покуда ваших людей устраивают.

А на родного сына за все это время ни полвзгляда – вот ведь выдержка у мужика! Не зря, видать, Каген его на это место поставил.

До кабинета пришлось идти чуть ли не через весь дворец и вверх на два этажа. Ревматизм в коленках возмущался и грозил устроить опорно-двигательному аппарату саботаж – может и не прямо вот сейчас, но в ближайшее время точно, – так что когда мы добрались до места в кресло я буквально рухнул.