Текст книги "Карачун 2000 (СИ)"

Автор книги: Алексей Малиновский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 11 страниц)

– Ты кто? – поинтересовался я.

– Я – церемониймейстер и распорядитель пиво-блядных увеселений, – чуть поклонившись, ответил он.

– Э-э, а внутри что? – спросил клон.

– Это комната для секретной дегустации крафтовых сортов пива и последующей половой ебли, – ответил этот церемони…как там его. А да и хер с ним…

– Ура-а! – радостно прыгая на месте, завопила Клёпа.

– Че-то я не понял, а как это употребление крафта сочетается с половой еблей? – заинтересованно спросил я.

– Дело в том, что высокородные замужние дамы крайне падки на всё новое, а особенно им интересны фруктовые пивасы, молочные и кофейные стауты. Они от них просто голову теряют! Вот салтан и пользовался этим, приходуя молодых жён высокопоставленных чиновников. Он, конечно, и так мог их иметь(и тех и других), но то было бы по приказу, а тут они сами давали… – рассказал цере…этот самый.

– Молочный стаут? М-м-м, – в глаза кошкодевки появились огоньки безумия.

– Я б лучше жигуля бахнул! – заявил клон.

– Есть, но только с сосновой корой! – услужливо ответил цере…лысый.

– Да похер уже, давай! – скомандовал клоно-панк и первым погрузился в задымленную комнатень.

Внутри оказалось довольно интересное помещение – предбанник размером 2к хрущёбу, в котором располагался непосредственно бар с пивасом, диванчиками, пивной и сырной нарезкой, столиками и хб мешками с чипсами. Далее была ещё одна дверь, где размещался траходром – огроменная кровать с балдахином и пружинным матрасом.

Разместившись на уютном диванчике, мы принялись дегустировать местное бухло и вести светские беседы.

– Вот, помню, в былые времена, сидим мы значит на весеньке, я бренчу на гитаре и пою Соловьи-Утро за авторством Горшка. И тут к нашей лавочке подваливает толпа гопорезов. Видимо решили, что я и пятеро девок – легкие жертвы… Ха! Бедолаги не учли, что Синий, Ирод и вся остальная компания отошли поссать за гаражи… – начал рассказывать панк.

– Погоди-погоди, а почему я этого не помню? Ты же мой клон, а значит и память должна быть общей! – удивился я.

– Так ты бухой был! – парировал клон.

– А-а, вот оно чё, – задумчиво ответил я.

С другой стороны возникает вопрос, а что с памятью обычных призванных бомжей? Или…если следовать Клёпиной логике, то идеальный клон – это трезвый панк с памятью, извлеченной из подсознания, а бракованные клоны – бомжи, упившиеся до полусмерти и совсем потерявшие память и человеческий облик. Жуть какая. Невольно задаешься вопросом: а может стоить бросить бухать? Да не, чушь какая-то…

– Так вот, стоят значит эти ебонаты в абибосах своих и пытаются мне чё-то залечить. А я их даже и не слушаю, бренчу себе, да пою. Бренчу, да пою… Гопорезы распинаются во всю, пальцы свои кривые крутят, а мне – похер! И тут один из них совершил фатальную ошибку – схватился за гриф! А я я как раз последний куплет не допел! Ну я подскочил на ноги и так с ходу – хлобысь одному по рылу, хлобысь второму. Третьему пинком по яйцам. Эти черти даже опомниться не успели! Девчонки тоже в стороне не остались – схватили пустые бутылки из-под пиваса и давай лупить им по ушам… В общем, когда подоспели остальные наши пацаны, гопорезы кончились. Помню, Ирод сильно обиделся…

– Какая романтичная история, – ответила захмелевшая Клёпа.

– Это ещё что! Было дело подрались мы с землекопами, что какое-то говно возле фонтана рыли…

Не став слушать новую историю, Клёпа наклонилась к моему уху и принялась горячо шептать:

– Слушай, это же твой клон!

– Ну, – согласился я, заливая в себя пельменный стаут, настоянный на малосольных огурчиках.

– Загну, давай используем его по назначению, – объяснила Клёпа.

– А какое у него назначение? Умереть с честью и достоинством? – не понял я.

– Да нет же, – кошка кивнула ушастой головой на дверь спальной, и принялась быстро шептать мне на ухо, объясняя, что можно сотворить с кошкодевкой при наличии одного оригинального Карачуна и его клона.

– А-а…– задумчиво произнес я.

Вообще тройничок с участием двух мужиков мне кажется некоей разновидностью извращения. Это ж почти пидорасизм – чувствовать как за тонкой кожаной перегородкой движется чужой мужской член… Ладно бы женский член, но… С другой стороны у нас уникальная ситуация – второй член вроде как тоже мой, хоть и расположен на клоне. А значит можно попробовать…

– Эй, клон, снимай штаны! – отхлебнув индийского тёмного эля с экстрактом жжёного щавеля, закричал я.

– Чего-о? Ты чё бля? Я не из этих! – подскочив на месте, и опрокинув кружку с «9ю элитными имперскими хлебами», заверещал панко-клон.

– Да не в том смысле, – подмигивая ему обоими глазами, и показывая какую-то хитрую комбинацию из кулака и двух пальцев, объяснила кошка.

– А, ну это можно, – поправив здоровье пинтой портера с добавлением чернослива и узбекского плова, сказал клоно-панк, скинул штаны и первым отправился в спальню.

* * *

Ближе к утру оригинал и кошкодевка покинули тайную спальную, а бомжепанк остался в одиночестве. Судя по внутреннему счетчику до окончания его существования оставалось 15 минут.

Печально вздохнув, он натянул рваные джинсы и балахон, поверх накинул махровый банный халат(косуху оригинальный Карач спиздил) и, отправился в сортир – избавиться от груза ночных возлияний и в последний раз покурить.

Сортир нашелся тут же – в соседнем помещении. Выглядел он вполне обычно, разве что дверь немного искрилась, а из щелей зловеще мерцало чем-то неоново-зелёным. Клоно-панк не обратил на это внимания и забрался внутрь. Закурив папиросу, он направил мощную струю в очко и, внезапно провалился в пространственно-временную дыру.

Над унитазом всплыло мерцающее серо-зелёное облачко в виде человеческой черепушки и зловеще расхохоталось…

Глава −0.65 Спасение страдающего коня

Конь – всему голова!

Зеус Стетхем

Во время постельных развлечений я неожиданно вспомнил про коня. И это не то о чем вы подумали! Конь в кровати мне совершенно не интересен! Совсем-совсем, даже на полшишечки не интересует… Просто он ведь где-то здесь, в плену, возможно страдает, а мы, вместо того, чтобы его спасать – бухаем и трахаемся! Это подло и аморально!

Именно поэтому проведя за греховными делами 7.5 часов, я мгновенно вскочил с кровати, натянул портки, носки, удобно подвернувшуюся куртку и отправился спасать Зевса. «Идеальный» клон решил вздремнуть перед своим окончательным развоплощением, а Клёпа само-собой отправилась вместе со мной. Впрочем, кто б её спрашивать-то стал? Схватил за шкирняк, да потащил за собой.

Выскочив за дверь тайного бара, я принялся размышлять над тем, куда подлый султан мог запихнуть моего верного товарища.

– Нужно найти Зевса! Как думаешь, где он может быть?

– Конюшни? – почесав меховое ушко, предположила Клёпа.

– Сомнительно, оттуда бы он давно сбежал…– я задумчиво почесал в одном из тех мест, которые все обычно чешут.

Вообще странно другое: а какое место в принципе может удержать Зевса? Почему он оттуда до сих пор не свалил? Неужели его заковали в какие-то волшебные кандалы или постоянно держат в отрубе, накачивая наркотой?

– Когда я облетал первый этаж, то слышал из воздуховода что-то похожее на конское ржание, – неожиданно свалившись с потолка, к нам присоединился Вуди.

– Вуди? Ты уже надоел! Сколько там тебе манекенов раздолбить осталось? Вон они на улице валяются! – удивился я.

– Ну вот, только я почувствовал себя полезным, а вы меня гоните, – дятел хмыкнул и пустил скупую мужскую слезу.

– Ладно-ладно, мне вообще-то насрать, можешь тут хоть до второго пришествия летать, просто никак не могу понять, почему твой персонаж так надолго задержался в сюжете, – я ободряюще похлопал его по плечу.

– Сюжет? Какой ещё сюжет? Всё это больше похоже на бредовый поток сознания наркомана, обдолбавшегося неизвестным науке говном! – Вуди удивленно поднял на меня глаза.

– А, ну да. Тогда логично, – согласился я. – Где говоришь тот воздуховод?

– Походу его попускает посреди ночи, он ползет к унитазу и начинает выплескивать из себя всё накопившееся творчество… – Вуди вошел в раж и не услышал моего вопроса.

– Да-да, похоже на правду. Откуда конский ржач шел, говорю⁈ – я начал злиться.

– А ещё, когда он упорется до совершенно бессознательного состояния, то голым выходит на черную лестницу и струёй мочи рисует на стенах «Звездную ночь» Ван Гога.

– А это-то ты откуда знаешь? Не было там ни одного свидетеля! – испугался я.

– Да, согласен, это я нафантазировал, наверное… – кивнул дятел и продолжил. – А ржач шёл из вон той вентиляционной трубы, пойдём покажу, – дятел весело запрыгал к лестнице на первый этаж.

Я хотел было придать ему дополнительно ускорение, да не успел.

Пробежав через половину развороченного Красной Армией дворца, мы оказались в каком-то техническом помещении. Вместо стен здесь были книжные полки, уставленные сериалами в стиль «боярь-аниме», в каждом из четырех углов стояло по унитазу, а в центре располагалась весьма странная конструкция. Широченная жестяная труба, слегка зарешеченная деревянными ставнями и разрисованная порнографическими картинками с участием свинки Пеппы. Из нее ощутимо несло свежим воздухом, прелой соломой и паленым белорусским винстоном. Исходя из найденной здесь же схемы, дворец был оснащен здоровенными вентиляционными шахтами, расположенными в фальш-потолках, и уходящими куда-то глубоко под землю. Вероятно в то самое тайное логово, где заныкался хитрожопый султан. То самое тайное логово, которое вся КА и черномазые шлюхи ищут уже более восьми часов.

– Я такое в боевике про какого-то короткого мужика видела, то ли спецагента, то ли вора, – сказал Клёпа. – Он там по этим трубам полфильма бегал, искал чертежи какой-то субмарины, способной погружаться в подпространство. Потом, когда нашёл и назад шёл(какой каламбур нелепый хи-хи-хи), эта труба оборвалась, и он угодил прямо в руки к интерполиции. Те его сначала избили, потом минут двадцать кормили кексами с изюмом и манной кашей с комками, потом накачали «сахарком», затем раздели до гола, нарядили в платье белоснежки и выпустили в квартал с наркоманами. Там он познакомился со здоровенным негром-педерастом и они создали пару. После чего жили долго и счастливо и умерли через полгода от воспаления базальных ганглий.

– Хороший фильм, надо посмотреть, – заинтересованно кивнул дятел.

– Вроде ещё продолжение было, где его могилу раскопали некрофилы…но я, к сожалению, не успела посмотреть…– расстроено сказала Клёпа.

– Хорош пиздеть! Полезли в трубу! – скомандовал я, выламываю дверцу и проникаю внутрь темного таинственного пространства, пахнущего неизвестностью, приключениями, грибами, воспоминаниями из детства, проперженным диваном, проссаным подвалом, в котором на просраном ватном матрасе сношались два облеванных бомжа неизвестной половой принадлежности, и именно из-за этого богопротивного зрелища я получил страшную психологическую травму, навсегда изменившую моё сознание.

– А что если и нас потом некрофилы раскопают? – в ужасе заверещал Вуди. – Я не хочу такой судьбы!

– Ну так иди манекенов добей и вали в свой мир! Больно ты тут нужен! – посоветовал я дятлу, одновременно пиная его под зад.

– Тогда я полетел! – согласился Вуди и, расправив конечности, полетел.

Больше мы его не видели.

* * *

Проникнув внутрь жестяного тоннеля и пройдя несколько метров, мы оказались перед трубой уходящей глубоко вниз. Там царила кромешная тьма и слышались чьи-то утробные стоны. Достав из кармана мелкий камешек, я кинул его вниз, проверяя насколько глубоко находится дно. Но он тут же вылетел обратно и со всей дури ударил мне в лоб.

– Походу мы уже на дне! Дальше некуда! – правильно уловив глубокий смысл происходящего, прокомментировала Клёпа.

– Что ж поделать? Жизнь сложная штука, дно в ней на каждом шагу, как только выберешься из одной ямы – тут же проваливаешься в другую. А вот верхушка одна и то на ней постоянно какие-то пидорасы сидят! Ну, была не была! – сказал я и сиганул в пропасть. Клёпа прыгнула следом и немедленно приземлилась мне на плечи.

– Подождать что ли не можешь⁈ Я даже отойти не успел! – едва не сложившись пополам, простонал я. В моих костях что-то болезненно хрустнуло. Возможно сломался позвоночник, но да и хрен с ним. Не больно-то он нужен был.

– Мне одной страшно! – обиделась кошка, спрыгивая с моей покалеченной тушки.

Запалив, прихваченный наверху факел, я принялся оглядывать обстановку жестяного тоннеля. В вентшахте оказалось на удивление грязно: будто полы лет тыщу не мыли! И куда управляйка смотрит? Мы по сто рублёв всем домом каждый месяц скидываемся, а дерьмо. как лежало кучами, так и лежит! Беспредел! Казнить и кастрировать всех причастных!

Тоннель выглядел следующим образом: снизу какой-то протухший чернозем, вездесущие бычки от винстона, зёленая таджикская харча и мумифицированные трупы различных грызунов: от самых мелких мышек, до бурундуков и даже белок! На потолке и стенках – тропические заросли паутины, трех и пятибуквенные надписи, черная плесень, мох, лишайники и недовольные летучие мыши. Наше вторжение им сильно не понравилось – те принялись злобно пищать и обильно гадить. Тут-то и вышел казус – как и полагается летучим мышам, они висели кверху ногами, и соответственно вся их злость изливалась им же на голову. От такого унижения мыши пришли в ещё большую ярость и решились нас атаковать. Злобные летучие куски говна ринулись на нас многосотенной страшной ордой. Пришлось защищаться, видит вселенная мы этого не хотели…

Клёпа мужественно извлекла из заплечных ножен гаечный ключ, а я заюзал «активную броню». Люблю комфорт! Делать ничего не нужно – стоишь и смотришь, как летающие Олафы отражают нападение. Одни удар – и мышь превращается в кровавую кляксу! С учётом трёх летающих дубинок, уже через несколько секунд вокруг меня образовалась плотная кровяная завеса. Алая жижа, вырывающаяся из тел мышек, просто не успевала опадать! А вот кошке пришлось изрядно потрудиться. Гаечный ключ вращался, как мельница, разрывая тела мерзких тварей на куски и заливая все вокруг вонючей кровищей. Странное, но прекрасное медитативнове зрелище.

– Терпеть не могу этих тварей! – размозжив голову последней мышке, заявила Клёпа.

– А я думал, что кошки любят ловить мышей, – удивился я.

– Ну не таких же! Они не вкусные, да и вообще слишком мелкие! Я люблю мясистых, у нас водятся мышавры, это такие зверюшки весом под 50 кило! Чисто отбивная на ножках! – облизнулась Клепа.

Оставив за собой горы изуродованных и местами изнасилованных мышиных трупов, мы последовали дальше. Замшелый жестяной канал вёл нас в неизведанное.

– Как мы его тут вообще найдем? Я не вижу следов конских копыт! Похоже их замели! – спросила Клёпа.

– С чего ты решила, что его вели именно здесь? Да он бы в этот вент-канал вообще не влез! – возмутился я.

– Но навоз-то остался! – возразила Клёпа, указав когтистой лапкой на характерные кучи по углам канала.

– Хм, странно, – где-то почесав, пробормотал я. – Может навоз специально сюда подбросили, для отвлечения внимания?

– Как-то это глупо, но… – хмыкнула Клёпа, но заврешить свою мысль не успела, потому что откуда издалека раздалось колоритное конское ржание.

Единогласно кивнув другу другу и ударившись лбами, мы побежали вперёд. Повороты сменялись поворотами, мы прыгали вверх и вниз, тонули в паутине и нечистотах, но ничто не могло нас остановить! Голос страдающего коня уверенно вёл нас к цели.

Вскоре мы вышли в странный коридор из стен которого, на расстоянии каждых двух-трёх шагов вылетали бритвенно-острые лезвия, смазанные густым зеленым ядом. Жалобное конское ржание шло именно из него.

Походу инженеры сей конструкции позаботились о нежеланных гостях… Или это просто маго-механический аналог вентилятора, а яд всего лишь аналог солидола? Воздух он разгонял очень и очень не слабо.

– Если не хотим превратиться в мясную нарезку, нужно что-то придумать… – пробормотал я. – Нужно как-то остановить эти хренотени, может…

– Чего тут думать? Простейшая ловушка класса «Г-лямбда-собака 876». Нас такие ещё в детском саду учат проходить! – воскликнула Клепа и, подхватив меня за шиворот, рванула вперёд.

Я попытался возмутиться такому обращению, но просто не успел! Безумная кошкобаба неслась через смертельно опасный коридор, точно ломовая лошадь. Лезвия бритв опасно мелькали перед моими яйцами, грозя оставить без самого дорого. Я мужественно визжал и кричал, но это не помогало, с каждой секундой экзистенциальный страх всё глубже и глубже проникал в мою душу. В голове мелькали картинки из далекого детства, свет в конце тоннеля и рыжая бородка Романа Трахтенберга. Она горела, как костёр, а искры, вылетающие из него складывались в слова и предложения:

Сидят наркоманы на берегу реки. Подъезжает новый русский на джипе и спрашивает:

– Парни, где здесь брод?

– Вот тут, – показывают они.

Новый русский едет, куда ему показали, автомобиль проваливается, водитель еле успевает выбраться. Отплевываясь от лягушек и тины, подходит в гневе к сидящим на берегу:

– Ну вы и сволочи! Какого черта наврали⁈

– Ничего не наврали. Полчаса назад тут утки переходили речку, так им по пояс было.

– Ты чего? – опустив меня по ту сторону ловушки, спросил кошка.

Для нее ничего особенного и не произошло, захотела и сделала, робо кошка, а не человек!

– Да ниче, хрень какая-то привиделась. Пошли дальше, – сказал я, поднимаясь на ноги.

Пройдя еще несколько сот метров по пустынной пыльной трубе, мы наконец добрались до выхода. Мощная металлическая решетка перекрывала путь к тюрьме, в которой истязали нашего верного друга. Видно нихрена не было, но звуки доносились страшные. Мучительное ржание, стоны боли и ужаса, какие-то хлопки и тошнотворный запах шашлыка.

– О, боже, что с ним делают? Неужели…я не верю, – в глазах Клёпы появились слёзы.

– Даже если случилось непоправимое, мы… отомстим! – грозно выкрикнул я и выбил решетку преграждающую наш путь.

* * *

Моему взору открылось страшное. Совершенно невероятное и сюрреалистичное зрелище. Наверное, нечто подобное видят праведники, попадающие в ад своей религии.(Грешники-то никуда не попадают, нахую они вертели всё это говно. А вот истинно верующие всю свою жизнь помнят, как в возрасте 14 лет извращенно изнасиловали труп мёртвой учительницы русского языка и литературы. И потому, несмотря на десятилетия молитв, поедания божественного семени и битья лбом о ссаный палас, низвергаются прямо в геенну.)

[ОИ] Да, это история об изнасиловании трупа учительницы русского языка и литературы, вы правильно поняли.

Её мне рассказал один подозрительный чувак, подсевший к нашему костру. В ту ночь мы мирно отдыхали на заброшенном кладбище, расположенном неподалёку от нашего городка. Ближняя деревня давно вымерла, дома были разграблены или сгорели, а вот погост остался. Местечко, надо сказать, было уникальное. Ни единого креста – сплошные обелиски из блестящей нержавейки, украшенные типичными для канувшей в лету цивилизации, пентаграммами. Блики костра отражались в красных звёздах, создавая неповторимую романтичную атмосферу. Наши парочки уже давно разбежались по палаткам, да кустам и лишь несколько одиноких отшельников продолжали ночное бдение.

– Здароф, ребяты! – сиплым голосом прошипел, мужик и плюхнулся рядом со мной на сосновое бревно, служившее скамейкой. С его костюма-тройки сыпалась мокрая земля и мокрицы, но я не обратил на это внимания. Мало ли какой из какой субкультуры чувак – всякое бывает.

– И тебе не болеть, коли не шутишь, – согласился я, протягивая ему прозрачную полтораху с разведенным спиртом.

Тащить в поход водку или еще менее алкогольную ссанину было напряжно и потому мы запаслись медицинским. Честно спизженным нашим басистом. Этот мудак подрабатывал в морге и потому имел почти свободный доступ к подобным составам.

– Да че мне? Я давно уж того…забыл о хворях, – хмыкнул ночной гость и отхлебнул. – Ох, ё. Вот это да! Аж до яиц прожгло! Вы чё сюды намешали ироды?

– На хвое с формалином настояно, – заржал басист Лёха, в это время ведущий осаду Ленкиной крепости в ближайшей палатке.

– Хорош-шо! – откашлявшись произнес неизвестный. – Да больно крепко, у нас-то в дерёвне помягше любили. Самогон гнали, но без фанатизму! Сорок градусов, чистые, как слеза спектрального матроса! А не вот это вот, что вы тут намешали. Правда и того много было. Вот лет семесь назад случился у нас праздник по случаю возведения новой школы, – ненапряжно перешёл к своей истории неизвестный мужик.

– Ремонты все навели, значит, полы помыли, две будки для утех туалетных на улице возвели, да учительниц с райцентра завезли. Все молодки, ух! Ноги от ушей, грудя будто вымя у коров – топорщатся подушками. А губища! Красные, точно январская рябина! Зубы блестят – чисто фаянс сантехнический! Ну наши мужики сразу все и сомлели.

– Столы накрыли значит, всё как положено: коньяки, самогоны, водочка. Пару салатов тоже заделали. Ну и давай гулять, да праздновать! Танцы там, песнопения народные: ой ворон, ворон, не морозь меня, моего коня, собаку и прочих.

– Всё шло нормально, бутылку за бутылкой мы лихо пропускали, учительницы тоже не отставали. Пока не наступила полночь и на небеси не взошла полная желтая луна. Тут-то бабы эти райцентровские и взбеленились. Мужиков повалили под стол и давай им шеи лизать страстно и слюняво. Мы-то поначалу и не поняли что к чему, думали всё как надо идет…а когда поняли – то уже поздно было. Упырицами эти сучки городские оказались! Высосали всю нашу деревню за два часа! А кого не высосали – тому просто голову свернули или на куски разрубили, да собакам и свиньям скормили. Депутату областному разве что больше всех досталось. Приехал попиариться на школьном строительстве – ну кровососки его на флагшток отверстием заднепроходным и насадили. Пропиарили на весь свет! – хрипло заржал мужик.

– Так погоди, и тебя чтоль свиньям скормили? – вяло поинтересовался я, нашаривая ручку топора.

– А, да не. Меня-то за что? Я не вкусный. Я ещё до того лет 200 назад помер. Выхожу вот по праздникам к людям, похмелюсь, да снова баиньки, – ответил мужик, заглотил остатки спиртяги и поднявшись с бревна провалился в ночную кладбищенскую тьму.

Я пожал плечами, закусил сосиской, поджаренной на ивовом прутике и тоже отправился спать.

А, чуть не забыл, я же говорил, что это история об изнасиловании трупа учительницы русского языка и литературы. И я не соврал. Это сделал басист Лёха в своём морге. Правда она была живой и совершенно не против изнасилования. Да и учительницей не являлась. Да и… нет ну женщиной она точно была! Не мог же Лёха так облажаться…

[/ОИ]

Так, на чем мы там остановились? Ага, спасали коня. Я выпал из вентиляции и узрел страшное. В жизни я вообще видел много разного дерьма, но такое…в первый раз. Ужас-ужас-ужас. Огромное помещение было оклеено мерзотно розовыми обоями с понями, повсюду витал запах приторно-сладких духов, по углам и подоконникам были расставлены всякие фикусы, кактусики и прочая пидерсия, а посреди всего этого дерьма на огромной, устланной шелковыми простынями, кровати возлежал Зевс и громко хрустел морковкой.

– Ну и че надо? – недовольно заржал он.

– Э-э-э, – ответил я. – Мы вообще-то тебя спасать пришли! А ты чем занимаешься?

– Вот-вот, ты должен был страдать и мучиться от нечеловеческих пыток! А ты… – поддержала меня Клёпа. – Надо было его в серых пределах оставить!

– Так я и не человек, чтобы от нечеловеческих пыток мучиться! – возразил конь. – Как видите, страдаю сугубо от лошадьих издевательств. Кто ж виноват, что вы хумансы себе всякую херню придумываете? Ногти там отрывать, свинец в задницу заливать, да прочее непотребство… Спросили бы у коней – мы бы вам сразу сказали, как надо!

Я ещё осмотрел позиции: в шикарно убранном помещении стояло несколько бадеек полных различного зерна: овса, пшеницы и каких-то зелёных ароматных шишек. На отдельных ложах возлежали кобылы в развратных одеяниях: оленихи, лосихи, зебры и даже одна жирафиха.

– Н-да, неплохо ты тут страдаешь, – согласился я.

– А то! Не жалуюсь, – важно ответил конь, продолжая хрустеть морквой.

– Жалуешься, не жалуешься, а мучения твои всё равно кончились, – сказал я.

– Это почему это? – удивленно взоржнул конь.

– Ну так, дворец захвачен силами Красной Армии и навских колдуний. Осталось найти султана, отковырять ему кочерыжку и поедем дальше, – ответил я.

– О-па! Вот про колдуний уже интересно! – заявил конь, вскакивая на все четыре копыта. – И где они?

– Мародерствуют, шмотками затариваются. Но я бы пока не советовал к ним соваться. Могут сопротивление оказать. Вот когда завалим султана и врубим антимагию…

– Идёт, я в деле! – кивнул избавленный от нечеловеческих пыток конь.