Текст книги "Синие лыжи с белой полосой"
Автор книги: Алексей Гавриленко
Жанры:
Детские остросюжетные
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 15 страниц)
Глава 24. Утро
Синее полотно, закрывающее Яну от посторонних глаз, резко вспузырилось, откинулось, и на пороге материализовалась Танечка.
– Обед! – оповестила она. – Хватит надрываться, пора расслабиться! Не знаю, как у тебя от твоих красок, а у меня от всех этих кукол и машинок голова уже набекрень. Давай, давай, Леонардо да Винчи, закругляйся.
– Уже? Я думала, что до обеда еще часа два, – удивилась Яна. Она увлеклась и не заметила, как промчалось полдня. В последнее время у нее все получалось, она работала быстро, весело, с огоньком, впрочем, как и положено. – Что новенького, Танечка? Ты у нас в курсе всех новостей.
– Тебя интересуют международные или местные?
– Ну начни с местных. Международные я по телевизору узнаю.
– Тогда слушай. Во-первых, я выяснила, как зовут того Алена Делона из охраны…
– Да ты что! Ну и как?
– Костенька!
И две взрослые девушки засмеялись, как маленькие девчонки из первого класса, ну максимум – как из второго. Будто это так смешно.
– Почему Костенька? Он так тебе представился, что ли? – недоумевает Яна. Но делает это на ходу, подружки уже приближаются к буфету.
– Да нет. Просто я теперь всех людей называю уменьшительно-ласкательными именами. Профзаболевание у меня такое. Понимаешь, чтобы мамаши или папаши покупали своим чадам игрушки, приходится нравиться не только малышам, но и их родителям. Вот и сюсюкаюсь с девочками и мальчиками – Машенька, Пашенька, Петенька…
Яна и Танечка стоят в очереди и тихо перешептываются, как две сплетницы, только периодически взрываются смехом.
– Я, представляешь, уже и так и сяк перед ним, а он даже не подойдет ко мне, не спросит, как меня зовут. Ходит мимо нашего «Детского мира» со своими книжками под мышкой. Будто в библиотеку бегает.
– Он, наверное, еще и учится. Учебники читает.
– Точно! Пришлось узнать в отделе кадров: имя, семейное положение и все прочее. Не женат, студент, был в армии. Ах да! Мастер спорта! Как и ты.
– Да господи, Танька, какой я мастер спорта! Тысячу лет уже не вставала на лыжи.
Как только подружки уселись за отдельный столик, телетайпная лента информационного агентства под названием «Танечка» заработала еще энергичнее.
– Да, Янка! Самое главное! Чуть не забыла. Представляешь, у нас ночью два ЧП случилось!
– Да ну?!
– Во-первых, из «оргтехники» испарились компьютер, монитор, модем и всякие такие умные железячки с проводами! Причем улетучилась самая лучшая и дорогая техника. И, представляешь, никого не поймали. Никто понять не может, как воры проникли в магазин и, главное, как смылись…
– Воришки, они такие. Ужас. А еще какое ЧП?
– Слушай! У нашего Джульбарса…
– У кого, у кого?
– Ну Сергеича – толстяка, который работает с Костенькой… Это я его Джульбарсом окрестила, потому что он бегает со своей сломанной рацией и кричит, как недоразвитый подросток: «Сокол, Сокол! Я Джульбарс, ответьте!»
Танечка так похоже спародировала Сергеича, что Яна опять захохотала в салфетку.
– Янка, ты слушай дальше… Ну вот, у этого Джульбарса есть злющие собаки в подвале, они магазин охраняют после закрытия, так представляешь, говорят, они сегодня ночью загрызли какого-то мальчишку маленького…
Яна резко перестала смеяться:
– Какой кошмар!
– Вот так! Ребенка не пощадили, представляешь? Мне это рассказали девочки из «зимней одежды». Говорят, он просто заблудился… и воровать ничего не собирался.
– Как это ужасно, Танечка! Настоящих воров они не тронули, а безобидного мальчика… А может, он всего-навсего не сумел выйти: в этом лабиринте даже взрослый не сразу выход найдет.
– Вот именно! Знаешь, Янка, у меня как раз вчера такой случай был: припозднился один такой пострел, мы уже заканчивали работу, а он мокрый, как цуцик, сразу видно: только что с улицы заявился, видите ли, игрушки рассматривать. Я, естественно, к нему, а он – от меня со всех ног. Может, с испугу и забежал в подсобку, спрятался сдуру.
– Вот-вот. А потом эти волкодавы его нашли. Я спокойно думать не могу об этом!
Веселье как ветром сдуло с подружек. И аппетит заодно. Яна особенно встревожилась. Даже к пирожному не притронулась.
– Ой, Танька, да может, это и есть твой вчерашний пострел? Давай узнаем! А как выглядел тот промокший мальчишка-то?
– Ну как… Они у меня все уже смешались… Обычный такой… Помню только, что где-то я его раньше видела, по-моему. Вспомнила! Куртка у него такая затрапезная, бедненькая, коричневого цвета, рукава короткие. На спине и груди – красные буквы… Ой, что с тобой?
У Яны в глазах застыл испуг, а рука ее невольно легла на грудь. Губы художницы прошептали короткое слово: «СПОРТ». Но в этом шепоте еще теплилась надежда, в нем слышался вопрос, мол, ведь не было же на той курточке этого слова…
Танечка упавшим голосом затушила искорку надежды:
– Ой, точно, точно… на куртке… «Спорт»…
А в следующее мгновение Яна уже выбежала из кафе.
Дежурство уже давно закончилось, но Костик не спешил домой, он листал свои конспекты – теперь можно, но задержался он вовсе не из-за своей тяги к знаниям, он мог бы с большей пользой готовиться к зачетам, например, в читальном зале, он не спешил из-за мальчугана, который все еще сопел, накрытый его курткой. У детей сон всегда возьмет свое: если не удалось ночью, заграбастает все утро, да еще день прихватит.
Тишина внезапно оборвалась. Дверь даже взвизгнула от обиды. «Опять ногой! Ну погоди, собаковод…» – Костик решительно встал. Но в комнату влетел не толстяк, а порыв ветра, можно сказать – почти что вихрь, пригляделся – а это художница.
– Где ребенок?! – обдало охранника вместо «здрасте».
И замолчала. Костик приложил палец к губам:
– Тсс.
Глава 25. День
Это был именно он. И никто другой. Та же своевольная челка, те же вздернутые от удивления брови, та же вязаная шапочка, сейчас она выглядывала из-под щеки. Всегда облитый дождем и вечно продрогший мальчуган, карауливший свое одиночество возле ее витрины, в эту минуту самозабвенно посапывал под форменной курткой с чужого могучего плеча. При взгляде на это сонное царство даже зависть брала – дрыхнет, как настоящий пожарник. Цел и невредим. У Яны отлегло от сердца.
Однако она не стала благодушествовать, решительно откинула со лба свои непослушные локоны и устремила строгий взгляд на Костика – будто стрелой из лука пальнула.
– Как вам не стыдно! – двинулась Яна на охранника. – Да как вы смеете! Как смеете маленьких детей травить своими свирепыми псами! Кто дал вам право! Да таких, как вы, надо самих в клетку…
Костик аж залюбовался ею – впервые он видел так близко объект своих тайных наблюдений и секретных грез. Впрочем, он был абсолютно с ней согласен, но возражать не стал – даже отступил на несколько шагов. Чтоб она не ударилась о его широкую грудь, а то надвигается, как велосипедист без тормозов, да еще сворачивать не думает.
– Вы… знаете, кто вы после этого?! – прищурилась художница.
Вопрос не предвещал ничего хорошего, во всяком случае, девушка не собиралась слушать ответ. Ответ у нее уже был:
– Вы бесчувственный мучитель! Вот вы кто!
Нечего и говорить, что Костик с такой отрицательной характеристикой был не согласен. Да, он не идеал, и у него, как и у всех людей, имеются отдельные недостатки, его можно обвинить во многом, например в том, что он иногда вместо работы читал книжки, что порой крепко спал и не слышал будильника по утрам; да чего греха таить, бывало, и на лекциях мог вздремнуть в институте, тем более после ночного дежурства, но то, что он «бесчувственный мучитель», – явный перебор. Он ни-ко-гда не обижал маленьких и ни разу в жизни не мучил животных. Это может подтвердить кто угодно. Но и оправдываться он тоже не умел. Стыдно лепетать, подобно первокласснику: «Это не я… я хороший…» – ну и тому подобное.
– Сейчас же отпустите ребенка! – Шепот Яны мог бы разбудить кого угодно, но только не первоклашку, который всю ночь не спал. – Слышите, сейчас же!
– Но… я не держу его, – развел руками высокий охранник. – Он спит.
Яна открыла рот, чтобы бурно закипеть, но вдруг осеклась. И в самом деле, зачем будить человека, если он отдыхает? Получалось как-то глупо. От досады она даже ногой топнула.
– Ладно! Пускай пока спит, – разрешила художница. А сама подумала: как же ей выпутаться из этого неловкого положения? Выходит, что этот мучитель как бы такой добренький – не хочет тревожить свою жертву, а она, получается, такая бессердечная – хочет! Да уж. Но Яна не привыкла сдаваться. Ей вдруг захотелось этого охранника треснуть портфелем по голове. Или, на худой конец, передразнить его дурацкие интонации, умник какой нашелся… Будто она сама не видит, что мальчуган спит. Вот был бы в руках портфель… В последний раз такое желание посещало ее классе в пятом.
– Хорошо… Я вернусь через час! Но имейте в виду: если мальчика покусали ваши собаки, я вас выведу на чистую воду! – Щелкнула каблучками и шагнула к железной двери. А что еще оставалась? Взялась за дверную ручку и, обернувшись, пригрозила: – И не вздумайте будить мальчика!
Сказала так, будто это Костик настаивал на побудке, а не она сама.
Яна двигалась по Северной галерее, как солдат в почетном карауле: никого не замечала. Ее раздирали непохожие друг на друга чувства: первое – она волновалась за мальчика, и это главное, правда, она немного успокоилось – жив-здоров все-таки… но были и другие чувства, например, второе – она сильно злилась на этого воображалу – высокого охранника, который думает, что он самый умный! Дрессировщик собачий! Самым непонятным было третье чувство – она упрекала себя за то, что она… как чокнутая: «Будить… Не будить», и вообще Яна очень сожалела, что вовремя в руках портфеля не оказалось. Зафинтилила бы – даже глазом не успел моргнуть… Ничего, думала она, вот вернусь через час, малыш уже к тому времени проснется, поговорю с ним, и если его хоть один разик собаки укусили или одежду ему порвали, тогда… тогда я знаю, где самый большой портфель позаимствовать!
– Яночка! Яночка, куда вы так спешите! Старинных друзей не замечаете!
Яна обернулась. У прилавка с калошами ей махал ручкой черный продавец, а улыбка на его хитром лице означала: мы же, мол, старые друзья, нас ведь многое уже связывает, не так ли?
– Ох… здравствуйте, простите, задумалась. – Яна сбавила скорость и направилась к отделу зонтиков, она была рада отвлечься от своих тревожных мыслей.
– Ну как ваш снежочек? Получается, холодненький? – засюсюкал Любим. Он даже изменил своим привычкам: отстал от бедного покупателя, которому уже полчаса предлагал резиновые штаны в полосочку, и весь свой пыл направил на художницу.
– Да так, – неуверенно замялась девушка. – Пока рисую по памяти. Но надеюсь, сегодня увидеть настоящий. Вчера в прогнозе погоды сказали, что наконец-то к нам движется циклон. Со снегопадом!
Улыбка на лице продавца стремительно съежилась. И Любим побледнел, он внезапно сделался бело-серым. Как снеговик в пасмурный день. Только глаза выкатились и потемнели.
– Что с вами, – испугалась Яна, – вы подавились?
– Да нет, – процедил сквозь зубы Любим, прищурил глаза и о чем-то задумался, потом резко спросил девушку: – А вы не ошибаетесь, случаем? Может, вы ослышались или перепутали чего-нибудь?
– Ну что вы! Об этом сегодня весь город судачит. Это, наверное, главная новость, посмотрите, многие даже на небо заглядываются – ждут, когда дождь закончится…
– Ах вот в чем дело, а я-то думаю, почему в моем отделе ни одного человечка… вот единственного обалдуя подловил, да и тот улизнул.
Бедный покупатель, которого так долго дурачил Любим Сысоич, воспользовался заминкой и унес ноги, и, кстати, правильно сделал, зачем ему, спрашивается, рыбацкие штаны в полосочку? Накануне Нового года человеку такие штаны, как говорится, нужны не больше, чем рыбе зонтик. Будь они хоть в горошек, хоть в крапинку.
И вдруг Любим встрепенулся. Будто спал себе спокойно, и неожиданно будильник зазвенел. Мазнул рукой по своим хлюпающим волосам, рывком глянул на часы и засобирался куда-то. Надел томный плащ, застегнулся на все пуговицы, на прилавок поставил табличку «отдел закрыт» и лишь затем вспомнил про Яну.
– Мне нужно срочно отлучиться из магазина. По одному важному делу. Очень-очень важному! Понимаете?
Художница пожала плечами. Ей-то что. Может, у него живот заболел. Любим пулей выскочил из-за прилавка и припустил к выходу. Пробежав несколько шагов и набрав приличную скорость, он внезапно что-то вспомнил, ударил по тормозам и даже проехался по паркету галереи, как по замерзшей луже на тротуаре. Развернулся и трусцой подбежал к ничего не понимающей Яне.
– А давайте сегодня вечером мы с вами снова погуляем, а?
Яна даже растерялась. Но Любим был настойчив:
– Помните, как мы с вами чудесно под зонтиком фланировали? Когда еще спасли мальчишку с пожарной лестницы. Помните?
Если честно, Яна не горела желанием прогуливаться с этим продавцом, но в эту минуту ей почему-то вспомнился высокий охранник, и злость на этого студента-дрессировщика с новой силой вынырнула из глубин ее памяти, и совершенно неожиданно для самой себя она согласилась:
– Ну что ж, давайте. Я все равно собиралась по первому снегу потоптаться.
– По снегу, говорите… Посмотрим еще, по какому такому снегу, – зловеще проговорил Любим, ухмыльнулся и добавил: – Ну до вечера, снегурочка.
…Мониторы показывали свои ежедневные передачи: черно-белые люди суетились в черно-белом магазине. Ничего интересного, по телевизору такое никто бы смотреть не стал. Лишь веселая мелодия вносила в этот серый мир краски – она волнами накатывала из приемника Костика.
Устроившись с ногами на стареньком диване, Славка пил чай из кружки своего спасителя, поглощал белоснежное пирожное, доставленное Танечкой из буфета. Сейчас ему нравилось все: и внимание к собственной персоне, и отсутствие зубной щетки, и, понятное дело, сладкий завтрак. Не говоря уже о том, что все это происходило вместо уроков.
Костик уже собрался, стоял у двери со своей сумкой, набитой учебниками, – ждал, когда Славка допьет-доест, надо бы эту находку доставить родителям, а то они от беспокойства, наверное, уже с ума спятили.
А вот Танечка времени не теряла – она то и дело поправляла волосы и загадочно улыбалась. Старалась повернуться к Костику правой щекой, у нее был очень милый профиль – вздернутый носик и родинка, как раз с правой стороны. А что же Костик? А ничего – рукой все время дергает – это он на часы нетерпеливо посматривает. Будто на самолет торопится. Другой бы на его месте уже давно заметил, как девушка старательно глазки строит, и пригласил бы ее, например, в кино, а этот все, видать, про свою библиотеку думает.
– Ну что, брат? Пора? – вроде как вопрос прозвучал. Но Славка понял: никто его особо не спрашивает. Так взрослые командуют.
Когда они вышли в шумный торговый зал, Славке показалось, что ночная история всего лишь очередная фантазия, не может быть, чтобы в таком нарядном и благополучном месте творились такие ужасные вещи после закрытия. Он поежился от собственных воспоминаний. И в этот момент высокий охранник, который до сих пор не то что не поругал его за полуночные приключения, а даже не поинтересовался, как его фамилия, вдруг протянул ему свою большую ладонь. Наверное, побоялся, что Славка потеряется и опять с ним придется возиться. И снова, как в первый раз, Славка с готовностью подал ему свою руку.
Шагать стало веселее, теперь понятно, почему малышня любит тащиться за руку: можно глазеть по сторонам и не думать, куда ступаешь, да и ногам легче.
Навстречу, засунув руки в карманы, вышагивал мальчишка. Его пасла мама, она, бедняга, семенила за своим чадом зигзагами и, завидев что-нибудь важное в витрине или на прилавке, истерично восклицала: «Тоша, я тебе сказала: ни на шаг не отходи от меня. Стой! Жди меня на месте, я на минутку! Я кому говорю?! Тоша!» А Тоше хоть бы хны, Славка по глазам понял – Тоша потеряться мечтает, заблудиться и не слышать этих ежеминутных окриков. Странно. Славка чувствовал совсем другое – он бы шел так сколько угодно, шел, послушно повинуясь сильной руке, которая твердо сжимала бы его ладонь. «Наверное, думает, что мы с папой за игрушками идем», – сама собой сформировалась хвастливая мысль. Но мальчишка даже не заметил Славку.
На улице Славкины ноги сразу же промокли, всю ночь шел ливень, и, судя по всему, наводнение было не за горами. Прохожие, как кузнечики, прыгали через лужи, обгоняли, как им казалось, папу с сынишкой и, шлепая по грязи, ругали синоптиков, которые зря обнадежили – наобещали снега, а им и не пахло. Никому не верилось, что снегопад хоть когда-нибудь начнется.
Когда Славка поднял глаза к своим темным окнам, лицо закололи иголочки – холодные дождевые капли. Сквозь черные стекла их с бабушкой комнаты смотрела пустота.
– Дальше сам дорогу найдешь?
– Найду, – покивал вязаной шапкой прогульщик уроков.
– Я уж не буду подниматься.
Славка не знал, что сказать. Спасибо? Как-то язык не поворачивался. А Костик тоже медлил, помолчал минуту и вдруг улыбнулся:
– Влетит тебе. Чувствую, не погладят тебя по головке родители. Ох не погладят! Я б на месте твоего отца тоже всыпал бы. Мать, наверное, поседела за эту ночь.
Славка пожал плечами. А что ответить? Он вовсе не против – пускай бы кто-нибудь ему всыпал. Пусть бы мама и папа хоть каждый день его наказывали, он бы не обижался. Но такое ведь не скажешь незнакомому человеку. Вот он и молчал как немой.
– Ну ты не дрейфь так уж сильно. За свои поступки надо отвечать. И вот еще что. Пообещай мне, что без папы и мамы больше не будешь приходить.
Этого Славка точно не мог пообещать. Что же получается, ему туда вообще дорога закрыта? Ну уж нет.
И вдруг ему очень захотелось рассказать этому человеку, почему он на самом деле оказался в магазине. Пускай не думает, что ему просто хотелось поозорничать. Только как начать? Хоть бы спросил.
– Ну чего молчишь?
И Славка открыл рот и спросил:
– А как вас зовут?
– Дядя Костя. Ну ладно, не мокни под дождем, топай. Мне тоже надо поскорее в магазин вернуться. К нам ночью помимо тебя еще гости захаживали. Оргтехнику умыкнули, надо бы следы поискать.
Дядя Костя запрокинул лицо к небу.
– Эх, был бы снег, – задумчиво произнес он, не опуская головы. – На снегу следы сразу видно… Но ничего. А знаешь, именно сегодня синоптики обещали первый в этом году снегопад!
Славка медленно покачал головой:
– Не, сегодня не будет. И завтра не будет. Они украденный компьютер прикрутят к телескопу, и тогда наступит… этот… парниковый… дефект.
– Эффект?
– Ага!
Костик с удивлением посмотрел на малыша. Ну и фантазер, решил он. Поправил ему шапку, съехавшую набок, произнес:
– Ты вот что. Родителям честно скажи – заблудился в магазине, а его взяли и закрыли. Они тебя простят. А про собак не думай. Мы этих собак выгоним. Что это за сторожа такие, которые не смогли воров поймать. Ну все. Беги домой.
И Костик зашагал к арке, которая, как тоннель, соединяла дворик-колодец с Центральной улицей. Славка смотрел вслед, ему многое хотелось сказать этому человеку, который спас его от страшных псов, хотелось поделиться своими опасениями, рассказать про заговор, хотелось, чтобы он знал, что Славка не какой-нибудь заячий хвост, хоть он и боится высоты… много чего хотелось…
Когда Славкин спаситель уже шагнул под каменные своды, он услышал:
– Дядя Костя!
Обернулся. Промокший мальчишка стоял на том же месте.
– Дядя Костя! Собаки не виноваты! Им подсыпали специальный порошок…
Костик улыбнулся и покачал головой – дескать, понимаю, никто не торопится на встречу с папиным ремнем. Но деваться, брат, некуда. Он махнул рукой, мол, не тяни время, двигай к дому.
И больше не оборачивался.
Глава 26. Вечер
Сергеич громко сопел, он надулся и стал еще более выпуклым со всех своих сторон, сейчас он незаметно елозил кончиком ботинка – возюкал носком из стороны в сторону по паркету. Его руки были прижаты к туловищу, словно по команде «смирно», но головушка поникла, да еще выпятившийся живот мешал рассмотреть собственные художества на полу.
– Нет, вы не опускайте глаз, отвечайте! – Игорь Николаевич даже встал и грозно навис над своим директорским столом. – Как могло случиться, что ваши собаки так оконфузились? А? Я вас спрашиваю!
Рядом молчал Костик, он смотрел в окно и тоже чувствовал себя виноватым. Им вдвоем с Сергеичем доверили охранять магазин, а они не справились. Что тут скажешь в собственное оправдание?
Да еще Танечка масла в огонь подливала:
– Игорь Николаевич, мне эти собаки уже давно не нравятся! Мы тут что, государственную границу охраняем, что ли! Да еще должна вам сказать вот что: он детей пугает своими собаками! А знаете, сегодня ночью, между прочим, эти собаки чуть не загрызли одного маленького мальчика?!
– Что? – Голос директора загремел еще громче, будто в него железо добавили. – Этого нам еще не хватало! Как это «чуть не загрызли»? Почему это у нас по ночам маленькие мальчики по универмагу гуляют? Требую объяснений!
Сергеич надулся еще больше – с шумом втянул в себя воздух, мазнул рукавом по своему носу и забубнил:
– А я-то что? Я собачушек выпустил, а они сами к этому паршивцу кинулись… Я-то при чем? Когда они добычу чуют, им лучше не мешать, а то они и покусать могут, чего доброго…
– А как смогли оказаться в магазине настоящие воры? Мы же все двери перед уходом на замки закрываем! – гремел директорский голос, в котором уже не просто железо – чугун ухал. – И почему ваши хваленые собаки кинулись на кого послабее? Почему грабителей не учуяли? А?
Сергеичу стало обидно за своих питомцев. Как это не учуяли, учуяли!
– Так ведь грабители специальным порошком обсыпались! – выпалил Сергеич.
Директор от такого неожиданного признания окаменел. На старшего охранника страшным грузом опустился тяжелый директорский взор. Наверное, металл переместился из его голоса в его взгляд. А тот понял, что сболтнул лишнее, со страху втянул голову в плечи, отчего его живот еще больше оттопырился.
В наступившей тишине послышался негромкий кашель Костика. От волнения он прочистил горло. «Дядя Костя! Собаки не виноваты! Им подсыпали специальный порошок…» – застучало в памяти.
– Игорь Николаич, – начал студент-вечерник, – простите, можно уточнить, а что пропало из оргтехники?
– Что, что!!! Самый лучший компьютер… как корова языком слизнула!
«…Они украденный компьютер прикрутят к телескопу…» В голове студента начала вырисовываться картинка, будто он собирал рассыпанные осколки пазла, один кусочек, второй – вот и фрагмент готов. Многое еще было непонятно, но Костик почувствовал – он сможет справиться с этой головоломкой.
– У меня к вам просьба, Игорь Николаевич, – обратился к директору Костик. – Дайте мне сутки, и я постараюсь найти этих злодеев. По-моему, у меня есть одна маленькая зацепка.
– Хорошо, Шерлок Холмс. Даю вам ровно двадцать четыре часа. – В голосе директора больше не было железа. – Но имейте в виду, – погрозил он Сергеичу, – чтоб никаких собак! С вами, господин дрессировщик, мы еще разберемся…
Эдуард Ильич протер свои очки-велосипеды и водрузил их на нос. Это означало одно: в космосе все спокойно, можно идти домой. Все звезды зажглись вовремя – по своему небесному расписанию, неучтенных и неоткрытых на сегодня больше нет, а кометы поблизости не обнаружены. И главное – не наблюдается опасных метеоритов. От этих можно чего угодно ждать, метеориты иногда прилетают на Землю. За ними глаз да глаз нужен, а то, если не уследишь, кому-нибудь на голову грохнутся. Так что у астрономов, как видите, работа хлопотная, а не шаляй-валяй, как можно подумать, мол, любуйся себе на звезды и ничего не делай…
Нацепив очки, Эдуард Ильич почувствовал приятную усталость. Единственное, что профессор мог делать без своих очков, – это смотреть в телескоп, для этого очки не требуются: в телескопе очень большие линзы, они все увеличивают во много-много раз безо всяких очков. Он посмотрел на часы – скоро начнутся вечерние новости по телевизору, он их никогда не пропускал. Пора на землю.
Если бы вы сейчас захотели увидеть Эдуарда Ильича, то вам пришлось бы запрокинуть голову наверх, и, кстати, у некоторых она бы закружилась. Зал, откуда астрономы следят за ходом планет, самый большой в обсерватории, его раздвижной потолок находится на такой высоте, что не каждый парашютист сможет без страха взглянуть оттуда вниз. А ученые-астрономы каждый вечер садятся в маленькое железное кресло и поднимаются вместе с огромным телескопом к самому куполу. Купол напоминает перевернутую чашу, две половинки этой чаши каждый вечер раздвигаются в разные стороны, и жерло гигантского телескопа устремляется к звездам.
Профессор нажал на большую красную кнопку, телескоп плавно качнулся и вместе с небольшой платформой, на которой ютился Эдуард Ильич, поехал вниз. Старинные железные створки древнего купола натужно заскрипели и устремились навстречу друг другу. Небо скрылось.
Спрятав в сейф свои умные записи, где он аккуратно зафиксировал все небесные метаморфозы, профессор повернул ключ в замке, проверил, хорошо ли закрыта дверца, и повесил ключ на гвоздик. Затем надел плащ, выключил перед уходом свет и зашагал к выходу.
Хлопнула дверь – словно прогремел выстрел: коротко и резко. И раскатистая канонада ответила из разных потаенных уголков зала: бах-бах-бах… будто бы вражеская батарея открыла ответный огонь – это эхо заметалось под сводами старинного здания. И тишина… Но и она длилась недолго, в древнем дворцовом безмолвии раздался щелчок, и острый ослепительный лучик выхватил из темноты ключ. Он все еще покачивался на веревочке.
В кружочке света появилась мертвенно-бледная рука, темная-темная тень медленно наползла на гвоздик с ключом, пахнуло могильным холодом. Брр! Ужас и страх! Рука медленно-медленно потянулась к ключу. Вдруг… еще одна рука, словно наперегонки с первой, начала движение к этому же ключику, и в то же мгновение из гробового мрака возникла третья (!) рука, она была в черной-черной перчатке… А-а-а! – закричал бы каждый, кто увидел бы этот ночной кошмар.
Черная-черная рука… размахнулась и шлепнула по второй руке, а потом сама же и сняла ключ со стенки.
Луч фонарика метнулся и вырвал из темноты взъерошенную голову, на ней пониже волос темнели солнцезащитные очки, затем пятно света прыгнуло вниз и осветило другую голову – тоже лохматую.
– Командовать буду я, – раздалось из темноты, – это вам не осадки измерять на вашей метеостанции, здесь надо действовать с головой.
– А что, у нас голов, по-вашему, нету? – проговорила голова.
– Чего вы деретесь! – всхлипнула другая, видимо, именно ей принадлежала рука, которой только что досталось.
– Цыц! Если б я вас сюда не приволок за шиворот, вы бы до сих пор играли в компьютерные стрелялки. Компьютер нам нужен для дела, а не для игрушек.
– Ну мы же не знали, что сегодня снег обещали!
– Молчать! Я уже не удивляюсь, почему у нас такие «точные» прогнозы погоды, если подобные олухи на метеостанциях работают.
– Лично я не олух, я у него на компьютере выиграл…
– Я первый выиграл!
– А я, может быть, тебе сначала поддавался…
– Да тихо вы! Ищите свою дискету.
Тяжелая железная дверь сейфа медленно отъехала в сторону. Внутри были горы бумаг – диссертация, журнал наблюдений, книжки.
Сразу четыре руки сунулись в эту бумажную груду, разворошили ее, порушили стройные стопки листов, помяли и перепутали страницы и только затем извлекли черный квадратик.
Костик уже несколько минут прыгал через лужи во дворике-колодце, ему во что бы то ни стало надо было разыскать мальчишку. «Вот я балда, не проводил пацана до двери», – корил он сам себя. Где его теперь искать? Как узнать номер квартиры? То, что мальчик сидит дома, – к бабке не ходи, а может, и в углу, кстати, стоит; в ближайшие дни его свобода будет сильно ограничена, родители не скоро забудут эту ноченьку. Ну где? Какой этаж? И спросить, как назло, не у кого!
И все-таки не зря Игорь Николаевич назвал Костика Шерлоком Холмсом. Костик включил свою дедукцию и, как настоящий сыщик, сообразил: нормальные мальчишки обычно собираются в каком-нибудь детском садике, сидят на заборе, прячутся в детских домиках, наверняка и сейчас совсем рядом собралась дворовая команда, они и подскажут, где живет их дружок.
Студент легко перемахнул через решетку забора, огляделся и направился к ветхой беседке.
Танечка вставила батарейки в брюхо самосвала. Единственное, что отличало его от настоящего, – размеры и раскраска: грузовик отливал всеми цветами радуги. Она привычно взяла в руки пульт, похожий на рацию с антенной, и автомобиль ожил, у него зажглись фары, обнаружился голос – толстый гудок, а сам он, по-взрослому зажужжав, самостоятельно двинулся. На этом все самое интересное закончилось, администратор «Детского мира» вынуждена была передать пульт управления неопытному водителю. Тот, естественно, схватил его обеими руками.
Яна рассекала воздух. Не сбавляя шага, она затараторила на ходу:
– Где твой красавчик, где этот Ален Делон противный?
Танечка бросилась грудью защищать покупателей, перехватила художницу и оттащила ее в укромный уголок, к большим коробкам.
– Господи, что случилось, Янка?! Ты сама на себя не похожа!
– Как это – что? Где мальчишка? Куда они его дели?
– Да успокойся. Костик отвел его домой. А сейчас пошел его снова искать.
– Это еще зачем! Мальчик и так натерпелся…
– Твой сорванец что-то знает про стибренные железки. Вот Костик и пошел узнать подробности. Послушай, Янка, он такой умный, обалдеть можно! Сказал: «Дайте мне сутки, и я найду ваши компьютеры!» Во какой. Я тоже хотела с ним напроситься, но он не взял меня… Слушай, а как ты думаешь, я ему нравлюсь?
– Где живет мальчик?!
– Господи, ну ты и вопросы задаешь, я-то откуда знаю. Постой-постой… Костик что-то говорил про двор рядом с лыжной секцией.
Такси мчалось, как «Скорая помощь» к больному. Или как пожарная на пожар.
Костик, пристегнутый на переднем сиденье, обернулся и постарался перекрыть рев двигателя:
– Слушай, твоя фамилия не Репейник случайно?
– Не-а. Моя – Саночкин.
Славка двумя руками вцепился в дверную ручку, его кидало из стороны в сторону, поминутно визжали тормоза, а водитель такси беспрерывно бибикал, одним словом, все было похоже на настоящую погоню, о таком может только мечтать каждый нормальный мальчишка, и повезло не кому-нибудь, а нашему Славке – он уже прикидывал, какими словами начнет описывать все происходящее Гвоздю. Лишь бы поверил.
– Давай, друг, жми на всю железку, – подзадорил Костик таксиста. – Дело государственной важности!
– А чего случилось-то? Чего в обсерватории-то такого государственного? – прокричал шофер, не отрываясь от дороги.
Костик хотел сначала рассказать про снег, про излучатель дождя, про заговор, про все то, о чем минуту назад услышал от паренька, который так некстати увязался за ним – словно приклеился, но вдруг сообразил – ему же не поверят: выглядело то все и на самом деле неправдоподобно. Поэтому ответил коротко: