Текст книги "Синие лыжи с белой полосой"

Автор книги: Алексей Гавриленко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 15 страниц)

Глава 23. Жуткая ночь в универмаге

Вот и насочинял Саночкин всяческих геройских историй про самого себя… И пожалуйста, как говорит Зоя Михайловна, – результат не заставил себя ждать.

Не буду скрывать, я все-таки сильно сомневался, что начинающий первоклассник додумается самостоятельно выслеживать заговорщиков, да еще и решит спасти мир от природной катастрофы. В одиночку. Я надеялся, что он расскажет взрослым, а они уж сами разберутся. Но дело в том, что Славка благодаря своей бабушке хорошо усвоил одну истину, а именно: что настоящие мальчишки никогда не ябедничают. Это-то, конечно так, но… ладно, не буду торопить события. Слушайте все по порядку.

Пока храбрый сорвиголова бродил вокруг универмага, ему было нисколько не страшно. Придумывал сам себе, как он ловко выслеживает злодеев, а потом гонится за ними, а они, ясное дело, улепетывают. А как же! Они отрицательные герои, а он смелый и положительный. Как в кино, где хорошие всегда преследуют плохих. Правда, он не придумал еще, что сделает с ними, когда догонит, ему, если честно, до этого места все никак не добраться было в своих фантазиях. Ему нравилась погоня. И пока он так витал в своих доблестных мечтаниях, не заметил, как очутился перед каким-то незнакомым ему входом в магазин. «Вот, оказывается, сколько дверей в этом универмаге! Ну-ну. Надо Гвоздю рассказать, а то он, как дундук, ничего не знает».

Дверь как дверь, без разных там хитростей, во всяком случае, глаз и ушей не имела, не то что на главном входе. Это же совсем другое дело, подумал Саночкин, и ноги его сами понесли вовнутрь.

И когда Славка затерялся среди разных дяденек и тетенек, которые в отличие от уличных никуда не спешили, не толкались и даже иногда уступали ему дорогу, он так освоился, что совсем позабыл о своем дерзком плане. Кинулся к отделу игрушек.

Вот вам и герой… Полюбуйтесь.

Танечка уже готовилась к закрытию, когда обратила внимание на нового посетителя – одинокого промокшего сорванца. И даже физиономия его показалась ей знакомой. Где же она его видела? А сорванец этот – не кто иной, как Славка, – широко разинув глаза, медленно шел вдоль коробок… И тут раздался мелодичный звонок. Приютный голос сообщил по радио: «Уважаемые покупатели, наш магазин закрывается, всего вам доброго, а завтра приходите к нам снова». Дисциплинированные люди потянулись к выходу. Славка тоже деловито засобирался, засунул руки в карманы и уже было пристроился к последним покупателям, с большим сожалением покидая этот игрушечный рай, но тут вспомнил, что его еще ждет подвиг. И ему сразу же сделалось страшновато. Этого он от себя никак не ожидал. Раньше он думал, что бояться-то нечего, но сейчас сильно захотелось домой, зажечь свет где только можно, закрыть, как учила бабушка, дверь на все замки и врубить телевизор погромче. И еще, как назло, совсем уж не ко времени, зачем-то вспомнился вкус клубничного йогурта. Он растерянно остановился.

– Приходи завтра, приятель, – услышал юный следопыт за своей спиной.

Рядом стояла Танечка в красивой форме работника универмага. В точно такие костюмы были наряжены стюардессы на плакатах, где рекламировали самолеты.

– Тебя проводить к выходу, не заблудишься?

– Не-а, я тут все выходы и входы выучил, – преувеличил, как всегда, свои возможности Славка.

– А где твои родители?

– Они на соревнованиях сначала были, а сейчас… я и сам не знаю, – честно признался Славка, который не уловил подвоха в вопросе.

– Ах ты один? Самостоятельный, погляжу. А представь, что папа и мама уже вернулись с соревнований, а тебя все нет и нет. Они же будут беспокоиться, может быть, даже уже ищут свое ненаглядное чадо. А ты, видите ли, игрушки тут выбираешь. Ты где живешь?

Этот вопрос был ему хорошо знаком. Его адрес почему-то всегда начинал интересовать взрослых, которые бывали недовольны Славкиным поведением. В этом вопросе Саночкин всегда слышал угрозу, мол, сейчас же пойдем к тебе домой и нажалуемся твоей бабушке, какой ты неслух.

– А я из другого города приехал. На эсрукси… то есть на эксруксию… ну в музеи.

Танечка окинула экскурсанта наметанным глазом и все поняла:

– Так, турист, пойдем-ка со мной. Не бойся, у нас есть специальные взрослые, которые помогают потерявшимся детям… из других городов.

И с этими словами хотела взять Славку за руку, но тот был готов к такому повороту событий. «Знаем мы ваших специальных взрослых», – мелькнуло в голове первоклассника, и он, как с низкого старта, припустил от Танечки по длинному проходу, который к этому времени уже обезлюдел. Добежав до первого перекрестка, он не помчался дальше к выходу, а, по всем законам детективного жанра, не задумываясь, повернул, чтобы запутать следы. Увидел какие-то широченные двери в глубине огромного зала, юркнул в них… и оказался в темноте. Это было подсобное помещение отдела игрушек. Под самым потолком горела неяркая лампочка, и, пока глаза его не привыкли к темноте, Славка, не разбирая, что вокруг, втиснулся между какими-то предметами, сжался. И притих. Пускай теперь ищут… что он, дурачок – сих собаками знакомиться? Только все это его немного смущало, он-то планировал как раз совсем наоборот: собирался сам догонять преступников, а не смываться, как маленький, от взрослых.

А тем временем наступила обычная ночная жизнь магазина. Сергеич и Костик молча готовились к ночному дежурству. Они теперь почти не разговаривали. Толстяк (представляете!) все-таки наябедничал директору на Костика – дескать, тот книги почитывает во время охраны универмага. Однако сейчас толстый хозяин собак вдруг ни с того ни с сего заговорил… да еще медовым голосом:

– Константин, я, как старшой среди нас обоих… раз уж сам Игорь Николаевич назначил меня тобой командовать, могу тебе выходной сегодня выделить… Ты это… того. Иди домой. Книгу почитай про чего-нибудь умное, картинки посмотри, а можешь и учебник какой-нибудь выучить. Разрешаю.

Костик изумленно уставился на своего напарника: не похоже, чтобы тот так быстро перевоспитался и добреньким сделался. Да к тому же книжки полюбил. Костик удивился, но со службы и не подумал уходить. Молодец, студент! К своей работе надо добросовестно относиться. Если он еще перестанет учебники читать во время дежурства, его могут и наградить. Премию дать. Он же в принципе трудолюбивый. А я вам скажу: у меня прямо сердце замерло – так я испугался, что добрый Костик уйдет домой. Он же не знает, что коварный Сергеич просто хочет облегчить воровство Гогова и Магогина. Ведь именно сегодня Сергеич получил задание от Любима Сысоевича – спрятать астрономов после закрытия. И уже, кстати, успешно справился с ним. Показал им надежное место в кладовке.

– Ну чего ты, Константин, иди домой… отдохни, никто не узнает, раз я разрешил, – не унимался собаковод.

– Спасибо. Мое место здесь. На посту.

Вот как ответил! Как настоящий солдат.

– Ну как хочешь, – прошептал Сергеич и еще тише добавил, чтобы Костик не слышал: – Щепок ушастый.

Сергеич покормил своих больших лохматых собак, а потом направился в обход – проверить, все ли покинули здание универмага. Но перед этим навесил на себя разные штучки: ну, например, ему правилось, что у него есть рация. Ну и что ж, что она не работает, зато, по его мнению, это его украшает. Прицепил зачем-то себе на ремень пустую кобуру, а с другой стороны приладил противогазную сумку (она ему тоже нравилась), в ней лежали пирожки, и еще – пристегнул наручники. Они повисли у него сзади, где спина. Охранникам, вообще-то говоря, не полагались наручники, но толстяк видел в кино, что американские полицейские всегда ходят с ними, поэтому он достал себе такие же и теперь, когда передвигался, издавал веселое позвякивание. Конечно, ему все это мешало, тянуло и даже раздражало, но ему так хотелось походить на американских полицейских, что он терпел.

И вот идет этот неуклюжий супермен, ремни скрипят, наручники бренчат, а сам сопит и фыркает от своего лишнего веса и ненужного груза. Хорошо, американские полицейские не видят, а то обиделись бы. По не надо его недооценивать. Он опытный охранник, поэтому обходит все потаенные закуточки и темные закоулочки – в надежде поймать хоть кого-нибудь. Всюду сует свой нос. У него такая метода: тихо подкрадывается и резко заглядывает за дверь. А вдруг там кто-то притаился. Сразу напугается.

Только возле одной незаметной двери остановился, покашлял как-то деликатно, огляделся по сторонам и, убедившись, что вокруг пусто, постучал три раза по косяку. Это он условный знак подал. Потом припал к замочной скважине.

– Скажите, а где можно купить американский шкаф? – прошептал он, стараясь даже не шевелить губами. Это он так конспирацию соблюдал.

– Откуда мы-то знаем. У нас такого нет. Мы тут прячемся, – прокричал из-за двери Гогов.

– А шкафами торгуют в мебельном отделе, – резонно добавил Магогин.

Услышав это, Сергеич потерял бдительность, позабыл про осторожность. Рывком открыл дверь. И заговорил слишком громко для хитрого конспиратора:

– Вы что?! Пароль забыли?! Хотите операцию провалить?

– Какую такую операцию? Мы что, в больнице? – испугался растерявшийся Гогов.

И тут же затараторил Магогин с набитым ртом, который, естественно, опять что-то ел:

– Это же магазин, а в больницу мы не собираемся, там заставляют горло полоскать и таблетки есть! А мы сейчас компьютер воровать будем, чтобы зиму отменить, а потом не закаляться и никогда не болеть.

– Тсс, – зашипел Сергеич. – Вы что, с ума спятили? Забыли, как мы договаривались? Я вам задаю секретный вопрос, то есть пароль, а вы отвечаете секретным ответом. Как в кино. Снова давайте! – С этими словами Сергеич с силой захлопнул дверь кладовки.

Он опять покашлял, постучал осторожно три раза и, перейдя на шепот, задал тот же вопрос. Приложил ухо к щели между створками. Услышал, как Гогов с Магогиным заспорили. Понятно, что секретный ответ они уже давно забыли и теперь обвиняли в этом друг друга. У Сергеича лопнуло терпение, он распахнул дверь и прокричал на весь магазин:

– Последний раз повторяю! Слушайте внимательно: значит, сначала я спрашиваю, где можно купить американский шкаф, а потом вы четко отвечаете: «Шкафов нету, можем предложить настоящие резиновые сапоги для рыбной ловли». Понятно? Это же так просто. – Он даже постучал кулаком себе по лбу. – Если вы слямзите свой компутер, я получу в подарок сапоги от Любима Сысоевича. И буду в них рыбу ловить сколько захочу. Давайте все сначала!

Сергеич опять подкрался к кладовке, хитро оглянулся и, убедившись, что никого нет (а никого и быть не могло, это-то уж Сергеич знал наверняка), прошептал как разведчик в кино:

– Скажите, пожалуйста, а где тут шкаф продается?

– А вам американский? – раздалось из-за двери.

Сергеич хотел снова накричать на бестолковых воришек, но понял, что сам забыл про «американский» – пароль произнес неправильный. Откашлялся и, не зная, как свалить всю вину на астрономов, с досады взял и пнул дверь ногой.

– Кто там? – вежливо поинтересовался Гогов.

– Кто, кто… Запутали меня… Хотите, чтобы я без резиновых сапог остался по вашей милости? Все заново!

На этот раз Сергеич немного порепетировал. Повторил про себя сначала секретный вопрос, потом секретный ответ. Опять подкрался к кладовке, осмотрелся и… спросил:

– Скажите, а где тут американские сапоги для рыбалки продаются?

– А это, наверное, там же, где и удочки, – честно ответил Гогов.

– А что, шкаф вам уже не нужен? – В проеме появилась взлохмаченная голова Магогина.

Сергеич схватился двумя руками за голову. Издал звук, похожий на рык своих питомцев, и, развернувшись на сто восемьдесят градусов, пошел прочь, позвякивая амуницией. Ну никак у него не выходило, как у настоящего героя из фильма.

Намучившись с бестолковыми астрономами, охранник впал в такую ярость, что теперь он готов был поймать даже директора универмага – так ему хотелось душу отвести и отыграться на ком-нибудь. Поэтому он с удвоенной энергией вынюхивал посторонних. Ну директора, допустим, он, конечно, испугался бы, а вот уборщицу какую-нибудь сейчас бы изловил с удовольствием и попугал бы ее как следует. Но никого, как назло, не было.

И вдруг Сергеич увидел, что дверь подсобного помещения в отделе игрушек как-то неплотно закрыта. Будто кто-то шмыгнул туда, а щелочку впопыхах оставил. Ага! Чутье подсказывало – там кто-то есть. И точно! В эту самую секунду из-за двери раздался приглушенный грохот – что-то шлепнулось на пол. Его глаза сузились, походка стала пружинистой и хищной, прямо как у собаки на охоте. Он сделал два неслышных шага к подсобке…

Глаза привыкли к темноте, и Славка стал различать предметы, среди которых он свернулся комочком. Это были детские спортивные товары: коньки, лыжи, санки – все то, что так необходимо зимой каждому человеку. Новые лыжи были завернуты в яркие бумажки, прямо как конфеты, а рядом стояли лыжные палки – выстроились, как на выставке. Он восхищенно смотрел на все эти сокровища, и даже решил погладить одну пару, но вдруг она предательски накренилась, а затем с шумом грохнулась на пол. Теперь он уже не рад был, что пустился в это приключение. Ему было так страшно, что он боялся даже поднять голову и оглядеться, ему мерещилось, что злой Сергеич вместе со своими голодными собаками вот-вот ворвется сюда и… Он честно боролся со страхами, старался думать про приятное: про что-нибудь вкусное или смешное, но никак не получалось – все мысли возвращались к собакам. А когда так подло упали эти предательские лыжи, он отчетливо услышал, как снаружи за дверью что-то забренчало – ему показалось, что кто-то подходит к двери, и сердце его учащенно забилось. Как у того мальчишки в горах, про которого рассказывала бабушка…

…Сергеич уже протянул руку, чтобы резко толкнуть дверь и ворваться в помещение, где как раз и прятался наш незадачливый герой… но именно в это мгновение неожиданно услышал позади себя громкий голос:

– Простите, вы не подскажете, который час?

Охранник крутанулся на своих кованых каблуках и воткнул свои прищуренные глаза-льдинки в высокого человека. Тот стоял, словно под проливным дождем, в плаще и под огромным раскрытым зонтом. А через плечо у него висела ярко раскрашенная коробка для лотерейных билетов. Он стоял как ни в чем не бывало. И даже вежливо улыбался. «Ну сейчас, противный лотерейщик, ты у меня узнаешь, почем фунт лиха! Я тебе так нервы помотаю, что забудешь, как по ночам шлындать по магазину», – злорадно подумал Сергеич и уже набрал побольше воздуха, чтобы накинуться с бранью на доброго лотерейщика, но тот опередил его, произнеся:

– Вы извините, что я немного задержался после закрытия. Не мог найти, где тут американские шкафы продаются, – учтиво и подчеркнуто спокойно сказал человек с зонтом.

У Сергеича от этих слов похолодело в животе и забулькало в коленках. Набранный воздух со свистом вырвался наружу. Неужели подслушал их тайный сговор? Узнал их пароль?! Сергеич так испугался, что тут же забыл про грохот в кладовке. Да еще с перепугу взял и выболтал секретный ответ:

– А у нас… того, шкафов-то и нету, вы не думайте. У нас даже сапог… резиновых… для рыбалки не имеется. И не надо. Зачем это они нам? Мне Любим Сысоевич ничего такого не обещал… если мы компутер… укррр… – Сергеич двумя руками зажал свой рот и уставился на лотерейщика.

– Ну в таком случае, если вас не затруднит, будьте любезны, проводите меня до выхода, пожалуйста, – попросил высокий человек и так улыбнулся своей усталой и доброй улыбкой, что Сергеич с готовностью бросился к нему, ну прямо как к директору универмага.

Взял его нежно под руку и повел к выходу со словами: «Пожалуйста, пожалуйста… только не споткнитесь, здесь ступенька… нам шкафы ни к чему… не знаем никаких шкафов, не видели… Осторожненько, поворотик… мы рыбку и без сапог резиновых… словить можем, в калошках…»

Славка отлично слышал все, что произошло минуту назад за этой спасительной дверью, которая отделяла его от ночных кошмаров магазина. И хотя опасность миновала, он все еще боялся дышать – притаился, как мышь в амбаре, ни жив ни мертв. «Надо было все-таки взрослым рассказать», – мелькнула в его голове первая здравая мысль. Но, подумав еще немного, он с грустью понял, что рассказать-то ему некому. Бабушка в больнице, Зоя Михайловна не поверит… Вот если бы мама и папа наконец приехали к нему со своих соревнований… тогда он, конечно… сидел бы сейчас в засаде со своим папой, и ему не было ни капли страшно… И Славка представил себе, как сильная и большая мужская рука ложится ему на плечи. И на секунду ему стало легко и покойно. Но, вернувшись мыслями в темное подсобное помещение, Славка немного поежился. А так ведь получается – ему не с кем поделиться своими проблемами на всем белом свете. И Славка остановился в своих рассуждениях на том, что судьба города теперь в его руках. Так сложилось. В его маленьких, но не таких уж и слабых, даже можно сказать – сильных руках, потому что он уже четыре раза подтягивается на турнике, не то что Гвоздь, который может подтянуться всего три жалких раза, и то еле-еле. И Славка, не останавливаясь на этом приятном сравнении, опять пустился сочинять всякую небывальщину о том, как он победит всех негодяев на земном шаре.

Костик привычно смотрел на экраны мониторов, которые были точь-в-точь как черно-белые телевизоры, только они все время показывали скучные передачи. Он видел пустые залы, темные галереи и много-много вещей, которые сейчас никому не были нужны. Только с наступлением нового дня включат свет, откроют двери и люди снова хлынут в этот лабиринт: товары, кассы, кафе, лотереи и игровые комнаты. Начнется яркая и цветная жизнь, вещи снова станут желанными и красивыми, а главное – время от времени на одном из экранов будет мелькать одна очень симпатичная девушка. Он все чаще вспоминал эту замечательную девушку, которая каждое утро скрывалась за темно-синей тканью одной из витрин. Конечно, она ему очень нравилась, но он же не мог об этом сказать ей просто так. Она его совсем не замечала, и от этого Костику становилось совсем печально.

Он теперь больше не читал книжек, а внимательно вглядывался в пустое пространство универмага и бдительно сторожил. Игорь Николаевич был очень недоволен тем, что Костик готовится к экзаменам во время дежурств. И студент торжественно пообещал, что впредь этого не повторится. И честно держал свое слово.

– Ну что, толстяк, пора? – прошептал Гогов в тесной каморке.

– А ты, дылда, еще раз так назовешь меня, я тебе больше не дам откусить от моего бутерброда, – обиделся Магогин.

– Да ладно. Ты помнишь, где компьютеры продаются? Я чего-то уже забыл, куда нам идти за ними.

– А я и не знал. Это же ты должен был вызубрить.

– А почему чуть что – сразу Гогов?

– Потому! Я вот о чем должен помнить! – С этими словами Магогин достал из кармана маленький пакетик. – Вот моя задача. Когда собаки побегут воров ловить, я должен себя посыпать этим порошком, и они меня не учуют. Они же только по запаху врагов могут найти. По следу. Так толстый охранник с наручниками объяснил.

– А мне дашь немного посыпать на себя? – заканючил Гогов.

– А тебе-то зачем?

– Чтобы они и меня по запаху не нашли, а то еще покусают.

– А будешь меня толстяком обзывать?

– Честно?

– Говори самое честное слово.

– Ну буду.

– Ну тогда не дам. Пускай тебя собаки учуют и набросятся.

– Ну, Магогин, чего ты… ну ладно, я пока воздержусь тебя толстяком называть.

– Ну тогда на, насыпь на себя немного. Только чуть-чуть. Мне побольше оставь. Я собак с детства боюсь.

И братья-астрономы начали себя обсыпать порошком, который им выдал Сергеич. Уж не знаю, что это был за порошок, продается ли он в аптеках и как он по-научному называется, но заявляю – он имел уж больно какой-то неприятный и резкий запах. Прямо скажу – просто хотелось пальцами нос зажать. Не французские духи, уж точно.

…Костик заметил непонятное шевеление на одном из экранов. Вот те раз! Два каких-то типа крадутся по первому этажу. Костик уже хотел броситься их ловить, но вдруг заметил, что Сергеич им что-то объясняет, как будто показывает, куда идти. Костик успокоился. Подумал, что это какие-нибудь его друзья-дрессировщики. Потому что он знал: именно сейчас по залам понесутся два огромных лохматых пса. Они с лаем и рычанием помчатся по всем этажам и отделам, и горе тому, кто окажется на их пути. Костик посмотрел на другие экраны и замер… Недалеко от темной парочки он заметил маленькую фигурку, которая кралась вслед за странными посетителями. «А это еще что за явление? – растерянно подумал молодой охранник. – Куда Сергеич-то смотрит со своими дружками? Может, он сегодня собакам дал выходной вместо меня?» – вертелось в его голове, но беспокойство усиливалось. Он уже ничего толком не понимал. И в эту минуту он увидел, как в начале длинной-длинной анфилады залов появились два свирепых пса. Они дружно кинулись навстречу людям. Тем двум и еще мальчишке, который, прячась за прилавками, пробирался за ними…

Славка опять поверил в свои силы и теперь, как лазутчик в фильмах про войну, пробирался за Гоговым и Магогиным, которые шли, переругиваясь и толкаясь, и спорили из-за порошка, зажав носы, каждый хотел себе заграбастать побольше. «Сейчас подберусь поближе и закричу им в ухо, чтоб перепугались, ишь ты, зиму захотели отменить… не на того нарвались… у Эльки такие классные лыжи, а они снег хотят заменить на дождь… не выйдет, а потом Гвоздю расскажу… только он не поверит…» – путались в Славкиной голове разные мысли.

В следующее мгновение в этой голове все окончательно смешалось… Поэтому мне придется рассказать о случившемся без помощи Славки. Но перед этим давайте перенесемся на секунду в больницу к бабушке. Только на секундочку, честное слово.

Бабушка в эту ночь никак не могла уснуть. Ее терзали какие-то нехорошие предчувствия. Она долго всматривалась в темноту за окном, словно это был экран ее компьютера, но там ничего не было, только капал дождь и голые ветви устало шумели, словно вздыхали. «Я слышу лай собак в завываниях ветра, – думала она, – сколько живу, а такой промозглой осени не припомню». Она прошлась по палате. Потом вышла в коридор. Подошла к другому окну.

– Не спится? – поинтересовалась молоденькая медсестра, которая бдительно несла дежурство на своем медицинском посту.

– Мне слышится лай собак где-то под окнами.

– Ну что вы, это вам кажется. Просто ветер завывает.

– Нет-нет. Вслушайтесь… – Бабушке становилось все тревожнее и тревожнее.

Вдруг она почувствовала, что кто-то бережно взял ее за руку. Она обернулась и увидела высокого доктора. Он стоял в белом халате, взяв ее под локоть своей большой и теплой ладонью, а на другой его руке висели мокрый темный плащ, зонтик и еще какая-то разукрашенная коробка на длинном ремне. Она очень странно смотрелась в этих стенах. Как будто эта веселая коробка была совсем из другого мира – легкомысленного и беззаботного.

– Не волнуйтесь. Вам надо успокоиться и лечь в постель, и тогда вам обязательно приснится что-нибудь светлое и хорошее, – сказал он с обычной своей улыбкой, но сейчас она была какой-то особенно грустной.

– Мне сегодня очень-очень тревожно, доктор. Прислушайтесь к ветру, вы слышите? Никто мне не верит, но я отчетливо слышу, как лают какие-то недобрые псы…

Псы не просто лаяли. Из их глоток рвалось рычание и даже хрип. Славка сначала уловил ушами новую опасность и только потом заметил вдалеке две серые тени, они, словно две тучи – бесформенные и размытые, стремительно неслись, почти не касаясь пола, точно гонимые ветром. Раскаты их хриплого лая становились все громче, усиливаясь и умножаясь эхом, которое прокатывалось волнами по пустым залам и сонным прилавкам. И столько обрывков разных мыслей пронеслось в Славкиной голове, что никто бы не мог отделить один от другого, они, как брызги в бурлящем потоке, слились в одну всепоглощающую воронку, но это уже была не мысль, а чувство. Это был страх. Славка ощутил себя таким беспомощным в этом мире, что стало нестерпимо обидно и горько.

Он никогда раньше даже и не догадывался, какой он беззащитный.

Даже тогда, когда сделал свое самое грустное в жизни открытие – это было первого сентября, когда все дети пришли на первую линейку, на свой первый звонок. Пришли со своими мамами и папами. И вдруг, среди веселого гомона, букетов цветов и осеннего солнышка, его бабушка нежданно-негаданно заплакала. А все другие улыбались. Только она одна вытирала глаза платком. Он в тот день ничего ей не сказал про свое открытие, но именно первого сентября он почему-то раз и навсегда понял, что его мама и папа уже никогда не приедут к нему со своих соревнований. Но даже тогда он не ощущал такого горького чувства одиночества.

Все эти переживания мелькнули, уместившись в одно-единственное мгновение под нарастающий рев лютых зверей, и больно-больно кольнули в самую глубину его окаменевшего тела.

Из оцепенения его вывел истошный крик. С другой стороны длинной-длинной галереи бежал не разбирая дороги какой-то человек.

– Нельзя-я!!! Стоя-ять! – срывал свой голос Костик, который даже не соображал, кому он кричит – то ли собакам, то ли этому мальчишке, который и так остолбенел между ним и собаками.

Если бы на дистанции стояли спортивные судьи с секундомерами, они бы зафиксировали новый мировой рекорд. Так еще никто никогда не бегал. Только это был бег с препятствиями. Костик перепрыгивал через прилавки и турникеты, ронял манекены и разные магазинные товары. Падал и поднимался…

– Нельзя-я! Это же ребенок! Не трогать! Фу!!! – кричал он злобным псам, которым было все равно: ребенок ли это, охранник ли Костя или кто-то еще.

Они были натасканы своим злобным хозяином хватать любого. Только вот подлетев к Гогову с Магогиным, которые с перепуга забрались на высокие вешалки и задрали ноги, эти рычащие псы почти не обратили на них внимания. Лишь поморщились, понюхав воздух, и с новой силой бросились к намеченной жертве – мальчику в коричневой курточке…

Расстояние между Славкой и двумя лохматыми волкодавами быстро сокращалось, и казалось, что в следующую секунду желтые клыки вопьются в Славку, он закрыл лицо руками…

– Беги ко мне-е-е!!! – услышал Славка голос Костика, еле-еле перекрывавший лай собак.

Славка сначала попятился, а потом все решительнее и решительнее побежал навстречу своему спасителю. И вовремя.

Костик успел в самый последний миг… Сумел каким-то чудом подхватить Славку на руки и запрыгнуть с ним на прилавок. Но один пес успел вцепиться Костику в ботинок, однако сильный и тренированный охранник ловко отбросил кусачего пса, да так, что тот кубарем пролетел несколько метров.

Лай несся снизу. Но страх прошел.

Славка впервые в своей жизни почувствовал, что, даже если он и расплачется, как девчонка, никто над ним не будет смеяться. Он, еще ничего не понимая, прижался к Костику, но силы уже покидали нашего героя. «Вот, наверное, так бы меня всегда защищал мой сильный папа, если б он смог вернуться ко мне со своих соревнований…» – но это была последняя мысль, потому что все напряжение последних дней и сегодняшние переживания все-таки взяли верх над маленьким человеком. Он провалился в какую-то пропасть.

А Костик стоял, подняв мальчишку, и не мог отдышаться. Казалось, ему не хватало всего кислорода в этом огромном магазине; широкая грудь вздымалась, а в горле клокотало. Он уже не обращал внимания на беснующихся псов, а только повторял как заведенный, жадно глотая воздух: «Нельзя… это ребенок… нельзя… ведь это ребенок… нельзя…»