Текст книги "Тайны смотрителя маяка"

Автор книги: Алексей Биргер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 11 страниц)

– Хорошо. – Миша поднялся с ящика. – Спасибо вам, ребята. До скорого.

Глава V
Яхтсмены на приколе

– Почему ты не сказал ему, что мы еще хотели выяснить, какому такому «деду» Шашлык и Чумов повезут лодку? – спросил меня Ванька, когда мы топали на паром.

– Потому что он бы нам по шапке врезал за то, что мы опять суемся в расследование, – сказал я. – Тебе это надо?

– А может, и не врезал бы, – сказала Фантик. – Ведь в прошлый-то раз мы ему помогли, и вообще, он понимает…

– Ну, не врезал бы, так все равно заявил бы, что это – взрослые дела, в которые нам соваться не стоит, – сказал я. – К тому же этот «дед» получается сбоку припека. Ведь они к нему не поехали!

– Кто знает… – возразил Ванька. – Может, этот «дед» и был их сообщником, который плыл на лодке.

– Вряд ли, – подумав, сказал я. – Шашлык определенно говорил о том, что «дед» – человек очень хитрый и осторожный. Не стал бы он ввязываться в рисковое предприятие, помогая двум полудуркам подставить Птицына! Слишком они ненадежные партнеры…

– Тоже верно, – сказал Ванька.

На этом обсуждение прекратилось. Мы вернулись домой (на паромчике Фантик опять запела, когда мы уселись в переднем салоне: видно, обстановка на нее так подействовала – с носом пароходика, торчащим у нас перед глазами, шумом и плеском рассекаемой воды и легким покачиванием; но Ванька цыкнул на нее, и она замолчала), загрузили на велосипеды все, что мы вчера приготовили, и отправились в путь. Мама и тетя Катя снабдили нас бутербродами, предупредив, что обед сегодня будет чуть позже, когда отец объедет заповедник.

– До обеда мы можем не успеть все сделать, – озабоченно сказал Ванька.

– Ничего, тогда после обеда вернемся и закончим, – сказал я.

Мы опять прошли мимо яхты.

– Разве вы еще не уплыли? – удивился Ванька.

– Куда там! – грустно ответил Сергей. – Застряли из-за этой проклятой видеокамеры. Надо же было так влипнуть!

– Ну да! – Я хлопнул себя по лбу. – Ведь это у вас стащили видеокамеру! Но вы знаете, что она уже нашлась?

– Знаем, – ответил Павел. – Ведь на маяке есть телефон, вот смотритель нам и сообщил. Мы, кстати, и заявление о краже делали через него… Теперь ждем, когда эту видеокамеру нам привезут на опознание.

– И потом вы сможете плыть дальше? – спросила Фантик.

– Если не попросят задержаться как свидетелей, – проворчал Алик, спустившись с яхты на берег и неся котелок с двумя банками тушенки и пакетом макарон. – Что называется, влипли. Хорошо хоть, видеокамера нашлась…

– Да, – кивнул Сергей. – Я без нее как без рук.

– Как же ее у вас стащили? – поинтересовалась Фантик.

– Моя глупость, – сокрушенно сказал Сер гей. – Я оставил ее на палубе. Думал ночные пейзажи поснимать, с огоньками вдали и все такое. Ну кто ее на яхте возьмет? А уснули мы крепко. Какое там проснуться среди ночи для видеосъемки!.. Только к утру подскочил, будто толкнуло что-то. Шасть – а видеокамеры нет! Я сразу к смотрителю маяка, его там по телефону песочат, что за световыми бакенами не уследил, а он оправдывается. Я ему сразу и говорю: сообщи заодно о видеокамере. Он сообщает и тут же мне передает, что видеокамера нашлась в лодке подозреваемого и что ближе к середине дня ее привезут на опознание… – Сергей вздохнул. – Если бы не это, мы бы уже давно были в пути! В восемь утра планировали с якоря сняться.

– Так вы не только на фото снимаете, но и на видео? – спросил я.

– Разумеется! Тем более в путешествии, когда куча интересного подворачивается.

– Сергей – профессионал высочайшего класса, – вставил Алик. – Он может самые простые вещи снимать так, что потом смотришь – не оторвешься!

– Я чувствую, у нас будет время поснимать в этих местах, – невесело усмехнулся Сергей. – Что ж, будем искать интересные точки. Авось повезет и окажется, что мы застряли здесь совсем не зря.

– Вам бы в заповеднике поснимать! – с энтузиазмом начал Ванька. – Вот где куча интересного, и не только звери. Там и археологи копают, в старом русле Удолицы, и древние скиты стоят – но до них вам одним по глухому лесу не добраться. Мы…

– Мы там были, и это действительно здорово! – перебил я Ваньку, при этом незаметно наступая ему на ногу.

– И в городе есть что поснимать! – вмешалась Фантик, понявшая, в чем дело. – Там такой старинный центр, что закачаешься!.. Но пошли, ребята.

И мы двинулись дальше. Когда мы отошли, Ванька зло зашипел на меня:

– Ты чего, спятил? Чуть всю ногу не отдавил!

– Борька прав, что тормознул тебя! – сказала Фантик. – Ты уже готов был проговориться, что вы – сыновья начальника заповедника.

– Ну и что? – возмутился Ванька. – Разве это тайна?

– Разумеется, не тайна. И смотритель им об этом упоминал, – сказал я. – Но если б ты лишний раз заострил на этом внимание и вызвался им помочь, нам бы пришлось знакомить их с отцом, а отцу пришлось бы сопровождать их по заповеднику. А он ведь и так уже волком воет от посетителей, которые летом обрушиваются на него чуть не ежедневно и которым нельзя отказать!

Да, на всем протяжении туристского сезона к отцу обращались то экскурсионные группы, то делегации археологов или монахов, чтобы он сопроводил их по памятникам природы, истории и религии (взрослые называют это памятниками, и я не понимаю почему: ведь ни тропы диких животных, ни остатки древних поселений, ни святые источники, возле которых селились отшельники и старцы, не стоят на постаментах).

Ванька признал, конечно, мою правоту – это было видно по его лицу – и отчаянно придумывал, что бы мне возразить. Он не любил, когда последнее слово оставалось не за ним. Может, он что-нибудь и придумал бы, но тут нас окликнул смотритель маяка, шедший навстречу, – видно, Виссарион Северинович углядел нас издали.

– Привет, ребята! Я вижу, всерьез настроились починить лодку? – Он кивнул на наши велосипеды, нагруженные инструментами и материалами.

– Всерьез собрались, – ответил я – А как дела у вас?

– Кошмарно! – Его явно переполняло желание поговорить о последних событиях, хотя бы с нами. – Ох, и песочили меня, что я не заметил, как увели все лампы! А как я мог заметить? Скорей всего их умыкнули под утро, когда уже светло, и при этом туман держится. Я их выключаю в семь утра, но при этом не вижу, горят они или нет, – их только кораблям видно, идущим мимо них! Но надо же кого-нибудь крайним сделать!

– Вы слышали, что Птицына арестовали? – спросил Ванька.

– Птицына? – Смотритель нахмурился. – Его-то за что? То есть мне сказали, что подозреваемый арестован и видеокамера найдена, чтоб я это яхтсменам передал, но кого именно взяли, не упомянули… Птицына, говорите? Не может быть! Ведь он…

– Что с ним такое? – спросил я, когда смотритель замолчал и пауза затянулась.

– Я хочу сказать, он ведь своего браконьерства держится и другим не промышляет! – сказал смотритель, выходя из задумчивости. – А такие люди редко меняют профиль «работы»!

– То есть вы тоже верите в его невиновность? – осведомилась Фантик.

– Что значит «тоже»? – вопросил смотритель. – А кто еще верит?

– Мы! – сказал Ванька.

– Отец, что ль, вам так сказал? – полюбопытствовал смотритель.

– При чем тут отец? – удивился я.

– Да при том, что он к Птицыну неплохо относится, иначе бы давно укатал его на всю катушку. Да, Семеныч из тех, кому виновность Леньки покажется сомнительной, точно!

– Почти, – сказал я, припоминая, что ведь это отец рекомендовал нам обратиться именно к Птицыну.

– Выходит, угадал! – рассмеялся смотритель. – Так когда вы намечаете свое плавание?

– Сегодня или завтра, как починить успеем, – сказал я.

– Лучше бы завтра, – проговорил смотритель. – А то сегодня, боюсь, ночь будет слишком нервная – от патрульных катеров не продохнешь, и я…

Он осекся. Естественно, при первом взгляде на Фантика он понял, кого мы хотим разыграть, и не мог ведь он сказать при ней прямым текстом: «И я не смогу отключить маяк». Впрочем, мы с Ванькой и так все поняли.

– Впрочем, – вздохнул смотритель. – К вечеру видно будет.

– То есть если… если патрульные катера не станут слишком мешать, то можно и сегодня проплыть на свет маяка? – спросил Ванька.

– Да, можно, – кивнул смотритель, явно радуясь, что мы его поняли.

– Тогда вперед! – сказал я. – Не надо терять времени! Работы у нас много!

И мы, простившись со смотрителем, пошли дальше.

– По-моему, он чем-то встревожен… – сказала Фантик, задумчиво оглядываясь назад. – И чего-то не договаривает.

– Будешь тут встревожен! – фыркнул Ванька. – Он прав, ему могут так дать по шапке, что закачаешься!

– Возможно, он, как всегда, преувеличивает, – сказал я. – Вот и играет во всякие экивоки. Он ведь любит выглядеть важнее, чем на самом деле, вы это поняли.

На этом разговор о смотрителе был закончен, и через несколько минут мы добрались до нашей бухточки.

Лодка была на месте – а куда она могла деться? Мы сгрузили с велосипедов весь багаж и примерили выпиленные доски. Они подошли идеально – размеры я снял абсолютно верно.

– Я бы проверил соседнюю бухточку, прежде чем браться за работу, – сказал Ванька.

– А чего ее проверять? – возразил я. – Ведь ясно, что лодки там нет.

– Да, но мы можем найти какие-нибудь улики, кто ее отвязал! – поддержала Ваньку Фантик.

– Давайте посмотрим, – согласился я. – Ведь мы и вправду ничего не теряем.

– Жалко, Топы с нами нет, – вздохнула Фантик. – Вдруг он унюхал бы что-нибудь этакое?

Мы оставили Топу дома, потому что не смогли бы взять его на поводок при внезапной необходимости, ведь наши руки были заняты велосипедами. И вообще, Топа малость недолюбливал велосипеды: когда-то, еще щенком, он ехал на велосипеде в прикрепленной спереди корзинке и вдруг выпрыгнул. Видно, неприятные ощущения он запомнил на всю жизнь, потому что на велосипедистов посматривал с недоверием и немым укором – мол, и охота вам взгромождаться на эту штуковину, – и не проявлял большого энтузиазма, когда мы отправлялись не на пешую, а на велосипедную прогулку. Он не кидался на велосипедистов, нет, для этого он был слишком разумен и хорошо воспитан, но, например, нашу островную почтальоншу, которая развозила почту на велосипеде, он всего лишь терпел, не более.

В отличие от других людей, которых он давно знал и видел каждый день, почтальонша никак не могла наладить с ним доверительные отношения.

– Если мы увидим что-нибудь подозрительное – примятый след у берега или что-то подобное, – мы всегда можем вернуться с Топой, чтобы он прошелся по этому следу до конца, – сказал я. – Но давайте сначала посмотрим.

Мы быстренько прогулялись в соседнюю бухточку, убедились, что лодки под ивовым шатром нет и что похитители не оставили ни одной улики.

– Даже на земле незаметно, чтобы кто-нибудь здесь ступал, – указал я. – Скорее всего, они подплыли, увидели лодку и взяли ее на буксир.

– Это уже что-то! – заявил Ванька. – Тогда получается, у них была другая лодка и они сами хотели спрятаться под этими ветками – ведь они вряд ли увидели бы лодку Птицына, если б не подошли вплотную! Выходит, они свинтили эти лампы и всю электронику со световых бакенов, а потом их что-то испугало – может, патрульный катер мимо проходил! Они завернули сюда, чтобы переждать опасность, – решили для верности спрятаться под ветвями, увидели лодку Птицына, которая очень узнаваема, и поняли, как Птицына можно подставить!..

– Но тогда получается, что эти самые Шашлык и Чумов могут быть и не виноваты, – заметила Фантик. – Эти лампы, похоже, были лакомым куском для ворюг и кто угодно мог их умыкнуть!

Я кивнул:

– Да, насчет Шашлыка и Мишки Чумова тут не очень сходится. Во-первых, другой лодки у них не было. А если б им пришло в голову пройтись вдоль берега и пошарить в других заливчиках, то следы наверняка остались бы, ведь погода сейчас ясная, дождей нет, а земля чуть влажная и мягкая от росы, особенно вечером и утром, – идеальная погода, чтобы следы сохранялись прочно и надолго! И потом, почему в лодке оставили именно видеокамеру? Ведь всем понятно, что она стоит намного больше всех ламп, вместе взятых! Было бы естественней оставить лампу за сто семьдесят рублей, а не камеру за несколько сотен долларов! В этом есть какой-то хитрый умысел, который совсем не в духе Шашлыка и Чумова. Уж они бы с самой дорогой добычей ни за что не расстались!

Ванька и Фантик согласились со мной.

– Правда, им могла прийти в голову какая-нибудь совсем дурацкая мысль, которую они посчитали большой хитростью, – задумчиво проговорил Ванька. – Такое на них похоже.

– А мне кажется, – сказала Фантик, – что нам надо вообразить такую ситуацию, при которой ворам расстаться с видеокамерой было выгодней, чем с одной из ламп. Если мы поймем, что ими двигало, мы сумеем предположить, кто они такие!

– Давайте воображать во время работы! – предложил я.

Мы вернулись к разбитой лодке и взялись за дело, которое продвигалось у нас на удивление хорошо и споро. Через полчаса мы уже полностью заделали дыру и принялись конопатить все швы. Пришлось следить за тем, чтобы не перепачкаться. Хоть мы предусмотрительно надели старые шорты и майки, все равно не стоило являться домой черными сверху донизу. Да еще, кажется, мы по неопытности передержали варево, потому что сняли с костра банку из-под лака, игравшую роль котелка, лишь когда от нее повалил густой и вонючий дым. Что ж, мы много раз слышали подробные рассказы, как надо ремонтировать лодки, но сами-то занимались этим впервые.

Мы так увлеклись, что не заметили, как кто-то подошел. И когда раздался знакомый голос, мы вздрогнули.

– А вы, оказывается, настоящие смолокуры!

На взгорке над нами стояли Миша, который и приветствовал нас, широко ухмыляясь, Алексей Николаевич и два молодых парня, их подчиненные, по всей видимости.

– М-да! – не выдержал один из них. – Разве так это делается? Можно, я покажу, Михаил Дмитриевич?

– Покажи, Артем! – кивнул Миша. Парень спустился к нам и забрал у нас инструменты. – Вот так, – стал показывать он. – Вот так и так!

Впечатление было, будто швы у него конопатятся сами собой, быстро и красиво.

– Артем – ас в этом деле! – сообщил Миша, спускаясь к нам. – Из рыбацкой семьи… Так, значит, здесь вы видели Шлыкова и Чумова?

– Здесь, – подтвердили мы. – Вон там стояла лодка Птицына. Вон, еще след на песке остался, где волна не доходит.

– Тут много следов осталось… – пробормотал Миша. – Правда, сегодня вы их изрядно затоптали, и все-таки…

– Да, погода ведь ясная стояла, смыть ничего не могло, – сказал Алексей Николаевич, приглядываясь к путанице следов с не меньшим вниманием, чем Миша. – А где ваш волкодав? Почему я его не вижу?

– Мы его сегодня не взяли, – ответил я.

– Так это его следы остались со вчерашнего дня? – Алексей Николаевич покачал головой. – Даже такие кретины, как Шлыков и Чумов, должны были сообразить по отпечаткам двух пар ребячьих сандалет и лап огромной собаки, кто здесь побывал и кто увел лодку у них из-под носа. Не нравится мне это, ребята…

– Они, видимо, догадались! – Миша указал на утоптанное место на песке, чуть поодаль от нас. – Видите, как следы переплетаются? Идут и туда, и сюда. То есть они возвращались после вашего ухода. А вот здесь они долго топтались возле самых четких отпечатков собачьих лап. И выводы, конечно, сделали соответствующие.

У меня неприятно засосало под ложечкой. У Ваньки и Фантика тоже, как я понял по их побледневшим лицам.

– Вы их поймали? – с надеждой спросил Ванька.

– Ищем, – хмуро ответил Алексей Николаевич. – Как в воду канули. Но найдем, можете не сомневаться. Они не из тех, кто способен долго от нас бегать.

– А теперь покажите ту бухточку, в которой вы спрятали лодку, – предложил Миша.

– Это туда, – показали мы. – Пойдемте.

Алексей Николаевич и Миша стали так же внимательно осматривать берег вокруг второй бухточки.

– Здесь никаких следов нет, кроме наших, а значит, они приплыли на второй лодке! – с апломбом заявил Ванька. – Скорее всего, решили спрятаться под этими ветка ми от проплывающего мимо патруля и обнаружили лодку Птицына!

В Ванькиной интонации было столько от «элементарно, Ватсон!», что взрослые, переглянувшись, дружно расхохотались.

– Да, вам палец в рот не клади! – проговорил развеселившийся Алексей Николаевич. – Что вы еще обнаружили?

– В общем, ничего, – ответил я. – Правда, возникает впечатление, что кто-то утер нос и нам, и Шашлыку с Чумовым.

– Что ж, возможно, и верно возникает, – кивнул Миша. – А теперь мы пойдем к яхтсменам.

– А вы у них еще не были? – удивился я.

– Нет. Ведь эта бухточка ближе к пристани, чем они, вот мы и решили сначала зайти к вам.

– Можно, мы пойдем вместе с вами? – спросил Ванька.

– Почему нет? – ответил Миша, переглянувшись с Алексеем Николаевичем. – Только ни во что не встревать! А то мы вас знаем.

Артем положил инструменты и, отойдя от лодки, придирчиво ее оглядел.

– Порядок! – сказал он. – После обеда можете красить. Только смотрите теперь, чтобы ее никто не попер. Лодка-то будет как новая!

– Мы ее на цепь с замком поставим, – сказал я. И поглядел на часы. До обеда оставалось около часа. Как раз успеем прогуляться вместе со следственной группой до яхтсменов, поглядеть, что и как будет. Инструменты для доводки лодки, кисточки и краску мы оставили в бухточке, спрятав в кусты, а то, что уже не понадобится, сложили на багажники велосипедов и двинулись в путь.

Когда мы проходили мимо маяка, смотритель вышел нас поприветствовать. Видно, он наблюдал за берегом в окно.

– Здорово, Алексей Николаевич!

– Здорово!.. – откликнулся милиционер. – Что ж ты не уследил, а?

– Да так уж вышло… – Виссарион Северинович развел руками.

– «Вышло»! – фыркнул Алексей Николаевич. – Вот подожди, сейчас разберемся с неотложными делами, я с тобой поговорю!

– Так с хорошим человеком и поговорить приятно! – сказал смотритель. – Даже если и суровый разговор ожидается.

Алексей Николаевич рассмеялся и махнул рукой:

– Ах ты, старый шут!.. Ладно, жди меня через полчасика, после того как мы с путешественниками потолкуем.

Когда мы подошли к яхте, трое путешественников как раз заканчивали обедать.

– Сидите, сидите! – махнул рукой Миша, присаживаясь на большой камень неподалеку от костра. – Спешить нам некуда. Взгляните пока, это ваша видеокамера?

Он извлек из сумки видеокамеру, протянул ее яхтсменам. Сергей принял камеру, внимательно ее осмотрел и кивнул:

– Да, моя. Определенно моя.

Он продолжал вертеть камеру в руках, потом открыл ее.

– Видеокассеты в ней не было, – сообщил Миша. – Вы не помните, вы оставили видеокамеру на палубе заряженной или пустой?

Сергей хмурился.

– Я вот и стараюсь припомнить… – медленно проговорил он. – Вроде бы… Да, точно! На прежней пленке оставалось совсем мало места, и я решил заранее перезарядить камеру, чтобы не пришлось впопыхах перезаряжать в самый неудобный момент, если повезет снять что-нибудь интересное. Я вынул кассету и пошел с ней вниз, в каюту, что-то меня отвлекло, я заболтался с ребятами, а потом лег спать.

– На яхте или в палатке? – уточнил Миша.

– На яхте. Палатка двухместная, поэтому кто-то из нас, по очереди, ночует на яхте. Да и яхту не стоит оставлять совсем пустой. Вы это к тому, что, если бы я еще раз поднялся на палубу, я бы вспомнил про камеру?

– Да, – кивнул Миша. – А вы… – Он повернулся к Павлу и Алику. – Как же вы не заметили, что на палубе брошен такой ценный предмет?

– Темно было, – ответил Павел. – Мы и не глядели по сторонам. И просто бы не заметили камеру, если она лежала на носу или на корме. Мы уже обсуждали это дело и пришли к выводу, что кто-то спер ее, когда было уже светло. Проплывал мимо на лодке, заинтересовался яхтой, заглянул на палубу… Часов в шесть утра, когда мы крепко спали.

– Да, вполне вероятно, что именно так и было, – согласился Миша.

– Теперь еще один вопрос. Можно мне взять для просмотра видеокассеты, которые вы отсняли за последние дни? Ведь наверняка вы много снимали на воде, а нам может помочь любая подсказка, любой промелькнувший на заднем плане катерок…

– Да, конечно, – охотно сказал Сергей.

Тут вмешался Алик:

– Но получается, нам придется застрять тут еще на какое-то время?

Миша со вздохом развел руками:

– Ничего не попишешь. Я постараюсь отсмотреть кассеты как можно быстрее. Думаю, уже к вечеру верну. Правда, это означает, что все равно раньше завтрашнего утра вы не отплывете, но ведь в этом не виноваты ни вы, ни я… Некого винить, кроме воров.

Яхтсмены переглянулись.

– Что ж, делать нечего, постоим на приколе еще сутки, – сказал Павел, выражая их общее мнение.

Глава VI
Загадки на завтра

Нам, конечно, было очень интересно смотреть, как все происходит: как Миша поднялся на борт, чтобы положить видеокассеты в сумку; как Алексей Николаевич, достав из своего планшета пустые бланки, оформляет опознание видеокамеры и выдает яхтсменам расписку, что их видеокассеты временно изъяты в интересах следствия; как двое подчиненных Миши лениво осматривают яхту – вроде бы из пустого любопытства, пока начальство занято, но при этом, конечно, от их цепких взглядов не укрылась бы любая странность. Алик, который, видимо, был главным во всем, что касалось устройства и оборудования, показывал им машинное отделение и каюты, систему управления, охотно давал пояснения.

– Листяков Сергей Васильевич… – выводил в своих бланках Алексей Николаевич. – Паспорт номер… Прописан… Вы знаете, мне ваше имя кажется смутно знакомым.

– Вполне возможно, – сказал Сергей. – Мои фотографии публиковались в разных журналах, и даже в газетах обо мне разок писали, после премии на фотоконкурсе.

– А видеокамера у вас основательная, – заметил Миша.

– Да, – кивнул Сергей. – Практически профессиональная. Уж если я беру, то самое лучшее. Привычка, знаете…

– Которую еще можно назвать уважением к собственной профессии, да? – улыбнулся Миша.

– Ну, я бы не сказал так громко, – пожал плечами Сергей.

Тут я поглядел на часы и обнаружил, что мы уже опаздываем к обеду.

– Пойдем быстрее! – позвал я Фантика и Ваньку.

– Я с вами, ребята! – Миша живо вскочил на ноги. – Мне еще нужно потолковать с вашим отцом, а здесь вроде все ясно… Я ведь не нужен, Алексей Николаевич, вы и без меня закончите?

– Разумеется, Михаил Дмитриевич, – ответил тот.

– Тогда встретимся на пристани. – И Миша зашагал прочь вместе с нами.

– Вы насчет Птицына хотите поговорить? – спросила Фантик.

– Да, – кивнул Миша. – Хочу узнать, не замечал ли Леонид Семенович следов присутствия браконьеров этой ночью… И вообще, обсудить, как с этим Птицыным быть дальше. Он ведь не раз пересекался с этим браконьером, может, и посоветует что-нибудь толковое.

– Только давайте прибавим ходу! – взмолился я. – А то мы опоздаем к обеду, и даже вы не защитите нас от легкого втыка.

Мы прибавили ходу и успели точнехонько. Отец и дядя Сережа стояли на крыльце и курили, опершись на резные перила. Из открытого окна кухни доносился звон посуды: наши мамы заканчивали накрывать стол.

– Ба, Михаил Дмитриевич? – сказал отец. – Какими судьбами?.. Топа, сидеть!

– Да вот понадобилось немного переговорить с вами, – ответил Миша. – Можно нам уединиться на пять минут?

– Да, конечно. – Отец жестом пригласил Мишу пройти в его кабинет, а нам велел: – Живо мойте руки и за стол, чтобы, когда мы закончим разговор, вы уже были готовы!

Мы умылись, сумев вполне отчиститься, переоделись в новые футболки и джинсы, чтобы не пугать мам видом нашей рабочей одежды, и чинно-благородно прошли на кухню.

Разговор отца с Мишей продолжался минут двадцать. Из кухни мы слышали, как отец провожает Мишу.

– В чем дело? – поинтересовалась мама, когда отец присоединился к нам и мама с тетей Катей начали разливать суп.

– Птицына арестовали, – сообщил отец – И такие дела на нем висят… Странно.

– Когда мы приехали, у него уже шел обыск! – сообщил Ванька. – Но мы не сказали, что это ты нас к нему отправил.

Отец рассмеялся:

– Ну, конспираторы! Можно было спокойно сказать… Да, занятно. Зозулин интересовался моим мнением об этом человеке.

– И что ты ему сказал? – спросил я.

– Что все это на Птицына очень не похоже… Не такой он человек, чтобы совершить именно такое преступление, которое ему приписывают…

– А что ему приписывают? – спросил дядя Сережа.

– Кражу электроники из световых бакенов и видеокамеры, – сообщил отец. – Что-то тут странное… И еще страннее, что в качестве своего алиби он сослался на другое преступление – мол, не мог он ничего украсть на реке, потому что этой ночью браконьерствовал в заповеднике!

– А он действительно браконьерствовал? – поинтересовалась тетя Катя.

– Вот это и нужно установить, – вздохнул отец. – Могу сказать лишь, что кто-то действительно шуровал недавно возле Лисьей горки.

Лисьей горкой мы называли между собой холм в глубине леса, вокруг которого было довольно много лисьих и барсучьих нор.

– Ловил лисиц? – Дядя Сережа нахмурился. – Гм… Сейчас у них мех не такой густой и длинный, как зимой…

– Ну, на продажу и такой мех пойдет! – хмыкнул отец. – Ведь не всем поставлять мех только высшего качества, как делаешь ты… Да, две лисицы взяты в стиле Леньки: без капкана, чтобы лап не испортить, с дымом в нору и сетью на «аварийном» выходе из норы. Даже то, насколько четко и быстро браконьер нашел запасной выход и перекрыл все остальные, указывает на Птицына. Мастера по почерку узнаешь…

– Так, выходит, его алиби подтверждается? – спросила мама.

– Вроде бы, – кивнул отец. – Но ведь у него еще оставалось время на другие подвиги… Помнится, когда я в прошлый раз его вычислил и нагрянул к нему в четыре утра, чтобы он не успел от улик избавиться, он уже дома был. А тут он вернулся домой в семь, в начале восьмого. И его сын это подтверждает…

– То есть минимум три часа у него было, – прикинул дядя Сережа.

– Вот-вот. И этого времени вполне хватило бы, чтобы сплавать за остров и разорить световые бакены.

– У него есть сын? – спросил Ванька.

– Да, – кивнул отец. – Борькиного возраста. Хороший парень. Хотя ему не позавидуешь. Птицын-старший признает только старинные методы воспитания: ремнем за любую провинность.

– Так что Птицын вполне мог внушить сыну, что говорить? – спросила мама.

– Мог, – согласился отец. – А какой смысл? Если бы он пришел домой в семь, а сыну велел бы говорить, что пришел в три, в четыре, тогда было бы понятно. Но и сын, и, главное, сам Леонид стоят на том, что он появился дома в начале восьмого. И что интересно: куда он дел шкурки?

– А что он сам говорит? – спросила тетя Катя.

– Говорит, сразу отвез заказчику, и заказчика назвать отказывается. Но выходит, он повез шкурки, не обработав их и не в заповеднике освежевав. Я прошел по следу браконьера до конца – и нигде не нашел освежеванных лисиц, брошенных или свежезакопанных. Так что, он целых зверьков повез? Странно это как-то… И еще один вопрос: куда он дел лампы, если это он их спер? Времени у него было совсем немного, поэтому спрятать он мог их либо у себя в гараже, либо поблизости… Оперативники обшарили все вокруг, а ламп так и не нашли. Словом, множество вопросов, и путаница какая-то возникает…

– И о чем вы договорились с Зозулиным? – спросила мама.

– О том, что завтра я еще раз прогуляюсь в заповедник и постараюсь поискать еще какие-нибудь следы и улики… А потом подъеду лично поговорить с Птицыным.

– Думаешь, он станет с тобой разговаривать? – усомнился дядя Сережа.

– Думаю, будет… Что у нас на второе? Котлеты с картошкой? Замечательно! Кстати, Сергей, я бы хотел на всякий случай одолжить твою видеокамеру!

В этот раз Егоровы приехали с недавно купленной маленькой видеокамерой, и дядя Сережа уже успел поснимать и наш дом, и нас самих, и кульбиты Топы. Снимал он очень аккуратно и экономно, потому что видеопленка обходилась в копеечку…

– В чем вопрос? – сказал дядя Сережа. – Разумеется! А знаешь, пожалуй, я сам с тобой прокачусь. Давно в заповеднике не был, а полевой работой вообще не занимался невесть сколько лет, так что тряхну стариной!

– Что ж, вдвоем веселее, – одобрил отец.

Разговоры взрослых сбились на другую тему, а мы, закончив обедать, поспешили выскользнуть из-за стола, ведь сегодня нам еще надо успеть покрасить лодку. На крыльце нас окликнул отец, вышедший следом:

– Эй, на секунду!

– Да? – остановились мы.

– Зозулин рассказал мне, что вы видели Чумова и Шлыкина. За обедом я промолчал об этом и не стал распространяться, что благодаря вам есть доказательства невиновности Птицына… Невиновности в краже, потому что в заповеднике браконьерствовал он, это точно. Так что я все знаю, но мамам лучше не знать. А то еще начнут переживать, что у вас могут выйти крупные неприятности с местным хулиганьем… Вот и будем пока хранить это в тайне, чтобы не пугать их попусту. Только одна просьба. Все-таки берите с собой Топу. Не гуляйте одни, пока этих поганцев не найдут. Поняли?

– Поняли, – хором ответили мы.

– Вот и хорошо. Топа, иди с ребятами на прогулку! Обиделся небось, что тебя утром не взяли?

И отец вернулся в дом.

Топа с большой охотой присоединился к нам и всеми возможными способами демонстрировал радость, что мы решили обойтись без велосипедов.

– Фью! – присвистнул Ванька, когда мы немного отошли от дома. – Вы слышали? Выходит, этот Птицын лупцует сына почем зря! Тоже мне гусь!

– Как будто он один… – сказал я. Мы знали нескольких ребят из деревень и предместий, чьи отцы брались за ремень, когда те «отличались». – Меня больше интересует другое. Что за заказчик, с которым так срочно встречался Птицын? И почему он повез этому заказчику целых зверьков, когда легче было отвезти только шкурки? Ведь это ж килограммов пятнадцать лишних? Хоть Птицын и силач, но пятнадцать килограммов вдобавок ко всей его амуниции было бы и для него чувствительно… И почему, наконец, заказчик хотел получить шкурки сразу, полусырыми, а не готовыми к тому, чтобы шить из них воротник или шапку? Видите, сколько вопросов…

– Хм, – пробормотал Ванька. – Если бы это были не лисицы, а рыба, я бы сказал, что он спешил, чтобы они были совсем свежими…

– «Свежая лисица»? – переспросил я. – Что за чушь?

– Постой! – Ванька вдруг так разволновался, что остановился сам. – В заповеднике ведь бегают две или три чернобурки, так?

– Отец учитывает все потомство Домино… – возразил я.

Когда-то мы заметили в заповеднике черно-бурого лиса, которого, естественно, назвали Домино – как знаменитого героя рассказа Сетона-Томпсона. От этого Домино было два или три потомства, и всегда среди рыжих лисят попадался кто-то в папочку. Самого Домино мы не видели уже года два, – возможно, он и умер, а отец скрывал от нас это, потому что нам он очень нравился, а возможно, ушел или стал крайне осторожным из-за того, что браконьеры принялись пошаливать больше обычного, – но все его потомство у отца на строгом учете.

– Отец знает все норы чернобурок, и если бы Птицын напал именно на эти норы, то было бы ясно, что браконьер получил заказ добыть чернобурок живьем, для разведения или просто для экзотики. Ведь сейчас многие богачи содержат редких животных… И тогда понятно, почему Птицын так спешил: чем скорее пересадишь лисиц из рюкзака в нормальный контейнер для перевозки, тем для них лучше! Но Птицын шуровал в норах обычных, ничем не примечательных лисиц, согласен? Иначе его поведение отцу не показалось бы странным!..