Текст книги "Мансарда на углу Бейкер-стрит"

Автор книги: Алексей Биргер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 8 страниц)

Письмо одиннадцатое

ФАИНЕ ЕГОРОВОЙ ОТ БОРИСА БОЛДИНА.

МОЙ СОЛЬНЫЙ ВЫХОД

Привет, Фантик!

Продолжаю для тебя мой рассказ, который сама жизнь сделала детективным, и могу тебя заверить, что мы несемся к развязке на всех парах. И ты даже не представляешь, какая получилась развязка!

Итак, мы оказались дома, в нашей мансарде. Сьюзен повезла Алису домой, а мы с Ванькой уселись за книги. Ванька – за «Сына Мориарти» (вооружившись для подкрепления англо-русским словарем и апельсиновым соком, он читал, шевеля губами и надуваясь от напряжения, чтобы все понять), а я взялся за «Старого Опоссума» и за «Книгу Мюзикла».

Кое-что я вспомнил. Например, рассказ о Железнодорожном Коте, Скимбл-Шенксе – отдельную сцену из мюзикла – несколько раз исполняли по телевизору, и мы с Ванькой это видели.

Я припоминал музыку этой сцены, которая и в самом деле была очень красивой, припоминал отточенные движения всех персонажей. Был мне знаком и Макавити – Мориарти среди котов. Рассказ про него я тоже перечитал очень внимательно.

Сцену с Макавити – и весь отрывок из мюзикла, ему посвященный, – тоже как-то раз показывали по телевизору.

Прочел я и про мистера Мистифитофеля – кота-фокусника, про его невиданные трюки, про то, как он умеет организовывать исчезновения предметов и становиться невидимым, про то, как «недавно – вы только представьте! – подряд Он извлек из цилиндра семерку котят!». И про кота-патриарха я читал, и про ловких воришек Мунгоджерри и Румпельтитцера, и про воспитанную кошку Гамби, и про кота-пирата Тигрорыка, поплатившегося в итоге за все свои злодейства.

Прочел я и про другого, добродушного пирата Моргана, ставшего достойным швейцаром. Словом, про всех котов и кошек прочел – и перешел к «Книге Мюзикла».

Там я обнаружил немало интересного. Во-первых, оказалось, что была еще одна кошка, которую Элиот не включил в книгу: Гризабелла-Чаровница. Сам Элиот объяснял это так: «Это слишком грустная история, чтобы рассказывать ее детям, и к тому же эта кошка отличалась таким поведением, о котором тоже не стоит рассказывать детям, вот я и оставил эту кошку в черновиках…» Но Ллойд Вебер в своем предисловии рассказывал, что им очень нужна была такая кошка, потому что иначе в мюзикле не хватало бы драмы и действия, и тут им повезло: вдова Элиота, которой очень понравилась идея сделать мюзикл по «Старому Опоссуму», позволила создателям спектакля познакомиться с архивом ее мужа, с рукописями и черновиками. Так Гризабелла была извлечена на свет – и стала одним из главных действующих лиц, потому что получилась очень театральная и выигрышная роль, и одну из лучших арий Ллойд Вебер сделал для нее.

В «Книге мюзикла» приводились эти стихи, не допущенные Элиотом в «Старого опоссума».

Меня, конечно, поразило, что, оказывается, Тоттенхем-роуд – роскошная, сверкающая улица лучших магазинов техники, о которой я тебе рассказывал – была некогда «грязна и мрачна», была улицей нищих ночлежек. Сейчас этого просто невозможно представить!

А в целом, мне было, над чем задуматься. Пока я читал, Ванька все пыхтел над «Сыном Мориарти», иногда присвистывая или постанывая от удовольствия, когда одолевал очередную страницу и когда на этой странице находилось – по его мнению – что-то ценное.

Теперь он продолжал пыхтеть, а я, отложив книги, отворил пошире окно, пододвинул к нему кресло и, устроившись у окна, извлек из пакета и сунул в зубы трубку Шерлока Холмса.

– Что с тобой? – спросил Ванька, на секунду отрываясь от чтения.

– Все нормально, – ответил я. – Это не такая большая проблема, проблема ровно двух трубок.

– Ты хочешь сказать, что разгадал все загадки? – недоверчиво осведомился мой братец.

– Я хочу сказать, что догадываюсь о многом. Полчаса спокойного размышления – и я докопаюсь до большинства ответов.

– Н-ну… смотри, – с сомнением протянул Ванька. – Потому что у меня тоже есть идеи, и очень классные.

– Вот мы их и сравним, – ответил я.

И поудобней устроился у окна с трубкой в зубах. Честное слово, от этой трубки шел такой заряд энергии, что голова начинала думать иначе. И многое, казавшееся туманным, сразу прояснялось. Словно сам Шерлок Холмс подсказывал мне, в какую сторону посмотреть, чтобы увидеть правильный ответ.

И все эти правильные ответы так весело и здорово складывались один к другому, что мне захотелось захлопать в ладоши. Но я сдержался. Все-таки еще многое оставалось неясным.

– Все!.. – Ванька, шумно выдохнув, отложил книгу. – Сдох! Я ж почти десять страниц а английском прочел, это обалдеть можно!..

И тут раздался звонок в дверь.

– Это, наверно, Сьюзен, – сказал я.

Но это была не Сьюзен. Это оказались мистер Флетчер и Алиса.

– Привет. – Мистер Флетчер почему-то несколько смущенно переминался на пороге, а Алиса выглядела такой подтянутой и суровой, как будто она была директрисой школы, а ее отец – нашкодившим школьником. – Можно войти?

– Да, конечно. – Мы с Ванькой были малость удивлены видом наших гостей. – Проходите, пожалуйста.

– Спасибо. – Мистер Флетчер прошел в комнату, Алиса – за ним следом, словно ведя его под конвоем. – Вот, значит, какова она, ваша мансарда? Очень славная. И вид из окна на эти крыши… Очень приятный, и как раз в сторону жилья Шерлока Холмса, правда.

Он присел и тяжело вздохнул.

– У меня есть один разговор, не очень приятный… для меня, в первую очередь, – сообщил он. – То есть начать с того, что я повел себя как последний лопух. Дурошлеп и растяпа, ведь так это еще называется? За такое надо с работы увольнять, особенно профессионала моего класса, который не имеет права допускать подобные ляпы…

– Так что произошло? – озабоченно спросил я, когда мистер Флетчер примолк и пауза затянулась.

– Произошло… – покачал он головой. – Дело в том, что мой домашний компьютер… Он, естественно, соединен со служебным. И, скажем, какая-то часть служебной электронной почты идет на него… или дублируется на него. Я никогда не думал страховаться от Алисы. В голову не приходило, что она просто случайно может попасть на что-нибудь, что ей не положено знать. С компьютером она всегда очень аккуратна… Но два часа назад она взяла и сунула нос в служебные документы. Прежде всего, в документы по этому бриллиантовому делу. Как она говорит, вы договорились, что поможете нам поймать внука, что ль, Мориарти, который в этом замешан, и что она хотела поглядеть, сколько нам известно, чтобы вы могли подсказать нам какие-нибудь ценные идеи…

Мы с Ванькой переглянулись. Ну и Алиса! А мистер Флетчер опять вздохнул.

– За то, что посторонний – тем более ребенок – смог проникнуть в мои служебные дела, меня выпороть надо! Но даже не это для меня самое страшное! Алиса знает, что такое служебные секреты, она умеет хранить тайну и будет молчать. Но… но она увидела не совсем то, что ожидала, и из-за этого у нас произошел конфликт… пожалуй, самый крупный конфликт в нашей жизни. Вот это для меня тяжелее всего.

Мы молчали, не зная, что сказать. А мистер Флетчер, собравшись с духом, продолжил:

– Суть в том, что служебная переписка касалась пятерых подозреваемых, которые могли стать вольным или невольным курьером контрабандистов – пятерых пассажиров с крупногабаритным грузом и… и с кой-какими другими особенностями, которые помогли бы им успешно выступить в роли пособников преступников…

Я начал догадываться, в чем дело.

– И одним из этих подозреваемых был наш отец? – спросил я.

Мистер Флетчер грустно кивнул:

– Совершенно верно. Он проходил по формальным признакам, и мы не имели права исключать его из списка, хотя все мы отлично понимали, что это не может быть он. Но Алиса сделалась чернее тучи. Вот как, значит, заявила она, ты специально втираешься в доверие к людям, чтобы поискать всякую грязь на их родителей, да еще и меня в это втягиваешь, якобы у тебя впервые за год возникло желание сводить меня в зоопарк! Это просто бесчестно… Как Алиса умеет интонацией подчеркивать слова, это надо слышать! В общем, она мне сказала так: я знаю, что такое служебная тайна, и никому ни слова не скажу, но если ты сам не сознаешься ребятам, что втерся к ним в друзья как шпион, то я тебе никогда больше верить не буду и получится, что ты станешь для меня все равно, что чужой! Как я ни пытался ей объяснить, что не собирался делать ничего плохого, что моей единственной задачей было твердо установить невиновность вашего отца и вздохнуть с легким сердцем – ничего не помогало. И вот мы здесь…

Мы с Ванькой смотрели на Алису во все глаза. Ну и девчонка! Да, не позавидуешь тому, кто ее обидит!..

– Вы говорите, всего под подозрением было пять человек, – сказал я. – Это, значит, отец, Запашный…

– Потом поставщик черной икры, – сообщил мистер Флетчер. – Человек, совпадающий по описанию с чудаком-профессором, справлялся в двух из тех заведений, в которые в итоге поступает икра – в «Трутне» и в «Критерионе» – скоро ли придет русская икра…

– Что-о?! – Я так и подскочил. – В «Трутне» и в «Критерионе»?

Даже Алиса вздрогнула.

– Ну да, – ответил мистер Флетчер. – А что тут особенного?

– Как же, что особенного! – Я заметался по комнате, схватил «Старого Опоссума». ~ Все окончательно встает на места! Смотрите, «Трутень» – один из ресторанов, в которые ходит Бастофер Джонс, Великосветский Кот! А «Критерион»… Именно в «Критерионе» доктор Ватсон встретился с молодым Стэмфордом, который предложил познакомить Ватсона с неким мистером Шерлоком Холмсом, ищущим, с кем бы снять квартиру на двоих!

Погоди… – Мистер Флетчер привстал. – Ты хочешь сказать…

Я хочу сказать, что «чудак-профессор» очень хочет связать Элиота с Шерлоком Холмсом, через кошек и другие моменты, а их обоих – с Россией… То есть тут многое встает на места, но… Если бы я больше знал о жизни Элиота, то я бы уж расставил все точки над «и»!.. Но, мне кажется, и наша мансарда имеет какое-то значение, и то, что «чудак-профессор» пытал Запашного, нет ли у того карт Санкт-Петербурга… То есть «чудак-профессор» безвреден, и никакого отношения к бриллиантам не имеет, он совсем за другим охотится…

– За чем же? – с улыбкой спросил мистер Флетчер.

– Вот! – и я указал на пухлый томик «Сына Мориарти».

– Да, – кивнул мистер Флетчер. – Да, понимаю. Кстати, Элиот довольно долго – приблизительно с пятнадцатого до двадцать второго года, если не ошибаюсь, – работал в банке Ллойда и достиг там высоких постов. Это тот редкий случай, когда великий поэт, творческий человек, одновременно оказался великолепным финансистом и бухгалтером, очень точным, аккуратным и дальновидным…

– Совсем как Борька! – ввернул Ванька. – Он тоже так здорово считает, что его все в бухгалтеры прочат, хоть он и книжки пишет!

– Да иди ты! – отмахнулся я.

– В конце концов, Элиот все бросил ради поэзии, – рассказывал мистер Флетчер. – Спустя много лет дело дошло до анекдота. Когда у приятеля Элиота по банку спросили, знает ли тот, что его бывший сослуживец получил Нобелевскую премию, этот банковский работник недовольно проворчал: «Подумаешь, какая-то Нобелевская премия! Если бы он тогда не свалял дурака, уйдя с работы, то он, с его способностями, уже был бы председателем совета директоров…» Этот анекдот хорошо известен.

– То есть Элиот мог управлять довольно важными делами своего банка? – спросил я.

– Совершенно верно, – ответил мистер Флетчер. – Я вот думаю, кому из историков литературы позвонить, чтобы уточнить недостающие детали… Ага, знаю! Одну секунду…

Он вышел в другую комнату, к телефону, а Ванька и Алиса в изумлении поглядели на меня.

– При чем тут банк, в котором работал Элиот? – спросил Ванька. – Какая-то финансовая махинация? Но если да, то как она связана с Шерлоком Холмсом?

– Можно сказать, что финансовая махинация, – усмехнулся я. – А как она связана с Шерлоком Холмсом… да напрямую! Но потерпите совсем чуть-чуть, сейчас все узнаете.

Ждать нам пришлось совсем недолго. Буквально через пять минут мистер Флетчер вернулся. Его глаза сверкали!

– Все точно! – провозгласил он. – С шестнадцатого по двадцатый год Элиот жил здесь, в атом доме – Крауфорд-стрит, 18! Правда, мой собеседник усомнился, что Элиот жил в мансарде. Говорит, скорее по статусу он должен был жить в одном из нижних этажей. И, конечно, Элиот очень любил кошек, и всю жизнь у него кошки были – но, сказал мой собеседник, хотя опять-таки не был уверен – за исключением этого периода. Кажется, как раз тогда у его жены был йоркширский терьер, которого она обожала. А терьеры, как вы сами знаете, с кошками не очень уживаются! Впрочем, сказал он, это надо дополнительно проверить…

– Все равно! – сказал я. – Главное – «профессору» было нужно, чтобы Элиот жил именно здесь, в нашей мансарде, и чтобы у него была кошка!

– Но зачем?.. – вопросил Ванька.

– Да чтобы написать правдоподобную стилизацию про Шерлока Холмса, навроде этого «Сына Мориарти!» – ответил я. – До меня самого недавно дошло! Он выбрал коммерчески безупречный вариант, понимаешь? Объединить образ Шерлока Холмса со знаменитой книгой – и не менее знаменитым мюзиклом, который сейчас гремит по всем странам, это почти наверняка гарантировать, что книга пойдет нарасхват и принесет большую прибыль! Вот это я и называю финансовой махинацией… Кстати, я могу даже приблизительно представить завязку будущей книги. К началу семнадцатого года Шерлок Холмс в основном живет на своей пасеке, но и в Лондоне бывает, наездами. Во время одного из приездов в Лондон к нему приходит кошка, отправившаяся погулять через мансардное окно. Шерлок Холмс прикармливает кошку, а потом знакомится и с ее хозяином – молодым преуспевающим банковским работником Томасом Элиотом. А как раз в это время, в семнадцатом году, в России – революция, а у банка Ллойда крупные вложения в России, и вот Элиот, от имени банка, обращается к Холмсу: мол, наш человек, который должен был вывезти из России крупнейшие ценности, принадлежащие банку, бесследно исчез, и не могли бы вы разгадать загадку его исчезновения, потому что ценности необходимо вернуть. Шерлок Холмс соглашается, начинает расследование – может даже, в Россию на недельку умудряется съездить, загримировавшись – а по ходу дела узнает, что Элиот к тому же и замечательный поэт, и одним из первых оценивает его талант, и наводит его на мысль написать шуточную книгу о кошках, и сам подсказывает ему людей, которых под видом кошек можно изобразить, а под конец выясняется, что весь «Старый Опоссум» – это зашифрованный отчет Элиота о расследовании, и что, скажем, коты-злодеи – те же Макавити и Тигрорык – списаны с реальных преступников, которых Шерлок Холмс разоблачил… Ну, там и трюки с исчезновениями и превращениями, и многое другое. Те же «Трутень» и «Критерион», где должны пересекаться пути героев… Кстати, в стихотворении про то, как подружиться с кошкой, Элиот – то есть не Элиот, а Старый Опоссум – пишет, что дружбу кошки можно завоевать, угостив кошку черной икрой… А черная икра в то время шла целиком из России, вот «профессор» и интересовался, как сейчас идут поставки черной икры – чтобы перенести это в прошлое. И, может, груз черной икры из России должен, по его замыслу, способствовать разоблачению преступника, вот он и уточнял детали… Словом, все укладывается. Но чтобы все вот так удачно улеглось, весь сюжет чтоб состыковался без сучка и задоринки, «профессор» должен допустить мелкие погрешности: и в нашей мансарде живет Элиот, а не на нижнем этаже, и кошка у него в это время есть… Без этих условий Шерлок Холмс и Томас Элиот не встретятся так естественно, как это надо для хорошей подделки под правдивую историю!

– Могу еще добавить, – сказал мистер Флетчер, – что Элиот интересовался религиозным театром. Поэтому «чудак-профессор» и купил книгу именно на эту тему: там наверняка должны быть какие-нибудь сведения об Элиоте, которые, как он считал, помогут ему в работе… Да, такой детектив должен иметь успех, ставка сделана хитрая и точная.

– И я думаю, что найти его будет довольно легко, – сказал я. – Он ведь должен обратиться в эту организацию, «Баскервильс Инвестментс Лимитед», за разрешением опубликовать свою стилизацию.

– Это да, – согласился мистер Флетчер. – Но зачем нам это? Что бы там этот «чудак-профессор» ни замышлял, какой бы сомнительный литературный проект ни затевал – к контрабанде бриллиантов он никакого отношения не имеет, факт. Я это чуял с самого начала – ощущался в этом деле какой-то подвох. Не выглядел «профессор» курьером или посредником… Но где же тогда настоящий курьер? И где бриллианты? Боюсь, увлекшись ложным следом, мы могли необратимо потерять настоящий…

Да, это было очень похоже на истину. Мы растерянно переглядывались. Как быть? То, что мы считали нашей единственной зацепкой, взяло и пропало – в правильности моих выводов никто не сомневался. «Профессор» пишет очередную подделку под Шерлока Холмса, хочет, чтобы эта подделка получилась очень убедительной и коммерчески прибыльной – и Бог ему судья, как сказал бы мой отец. Но…

Сама понимаешь, какое огромное «но» возникло.

Но тут меня торопят, чтобы я заканчивал письмо и отдавал отцу. Что ж, отдаю, а вечером сяду за следующее.

С огромным приветом твой Борис Болдин

Крауфорд-стрит, 18,

Лондон, Вест 1.

Письмо двенадцатое

ФАИНЕ ЕГОРОВОЙ ОТ БОРИСА БОЛДИНА

СОЛЬНЫЙ ВЫХОД МОЕГО БРАТЦА

Привет, Фантик!

Продолжаю рассказ с того места, на котором я закончил предыдущее письмо.

Итак, мы растерянно молчали, а потом мистер Флетчер произнес, с запинкой и нерешительно:

– Право, не знаю… Может, напрямую опросить всех пассажиров, которые у нас на заметке, не брал ли кто-нибудь из них посылочку от посторонних – и кому он эту посылочку передал? Шансы невелики, но все-таки…

Я посмотрел на Ваньку, Ванька – на меня.

– Кажется, что-то такое было, – сказал Ванька.

Я тоже смутно припоминаю, – сказал я. – Но столько было суматохи, что я сейчас не возьмусь утверждать, правда что-то было или нам только чудится…

– С нас и начнем! – решительно заявил мой братец. – Звони отцу!

Я кивнул и, пройдя к телефону, набрал рабочий номер отца.

– Здравствуйте, – сказал я. – Будьте добры мистера Болдина…

– Борис, ты? – отозвался мелодичный голос, и я узнал Сьюзен. – Я как раз собиралась заехать за вами через часок, чтобы забрать обедать. А твой отец сейчас занят. Что-нибудь срочное?

– Не очень, но все-таки, – ответил я. – Просто узнайте у него, не брал ли он в Лондон посылку для передачи кому-нибудь…

– Понимаю… – протянула Сьюзен. – Сейчас спрошу.

Через минуту трубку взял сам отец:

– Борька, что у вас там? Вы, что ль, на этот хлеб наткнулись?

– На какой хлеб? – удивился я.

– Да про который я, дурья башка, совсем забыл! – с досадой бросил отец. – Ну, не помнишь? Он в моем чемодане! Морозовы просили передать буханку черного хлеба, «Бородинского», своим друзьям в Лондоне! Эти друзья – они эмигранты из России и очень скучают по такому хлебу, которого в Англии – нет! Вот им и отправляют с оказией буханку-другую. Мы с Витькой Морозовым взяли хлеб в герметичной упаковке, так что минимум неделю он как миленький должен был выдержать, но все равно, мне надо было в первый же вечер позвонить, чтобы хлеб не пропал, а уже третьи сутки пошли, как мы здесь, да еще сколько плыли… В общем, открой мой чемодан и, если буханка еще в пристойном виде, позвони этим людям. Бумажка с их адресом и телефоном приклеена к упаковке.

– А можно мы его раскурочим? – спросил я.

– Уже по родному соскучились? – усмехнулся отец. – Если и раскурочите, большой беды не будет, я думаю. В любом случае, с ним надо побыстрее управиться, а то он пропадет. Все, пока, спешу!

И он бухнул трубку. Я вернулся в гостиную.

– У нас всего одна посылка для чужих людей, – сообщил я. – Буханка «Бородинского». Мы можем ее вскрыть, если хотим.

– «Бородинского»?.. – Мистер Флетчер нахмурился. – Хотя да, «Бородинский» – это вещь, и есть русские, давно живущие в Лондоне, которые по нему скучают. И все-таки…

– Да, буханка хлеба может быть очень хорошим тайником! – поддержал Ванька.

Я уже открывал чемодан.

– Вот она!

В герметичной упаковке буханке ничего не сделалось, и на ощупь, сквозь прозрачную пленку, она была еще мягкой. Но я распорол ножом упаковку и положил буханку на стол.

Это был торжественный момент. Даже Алиса привстала, чтобы лучше видеть, и затаила дыхание.

Не могу описать, с каким волнением мы нарезали буханку на тоненькие-тоненькие ломтики. Почему-то нам казалось в тот момент, что цель близка, что вот-вот – и что-то скрипнет под ножом или посыплются блестящие камешки…

– …Ничего, – сказал Ванька после долгой паузы, созерцая изрезанный тоньше некуда хлеб.

– Ничего, – грустно согласились мы с мистером Флетчером, а Алиса кивнула со вздохом.

– Впрочем, этого и следовало ожидать, – сказал я. – Дядя Витя Морозов – человек абсолютно порядочный, давний друг отца, и, потом, если бы драгоценности в буханке подсунули еще в Петербурге, то для чего на теплоходе появлялся другой дядя Витя, шофер Данилов. И про которого, как вы говорите, точно известно, что он – пособник контрабандистов.

– Точно известно, – подтвердил мистер Флетчер. – Кстати, он улизнул от нас. Исчез. Испарился. И теперь его ищут. Нет, если бы нам сказочно повезло и мы нашли бриллианты в буханке «Бородинского», то объяснения бы всему нашлись. Буханку сто раз могли подменить. Может, выяснилось бы, что как раз Данилов и подменил… Но бриллиантов в буханке нет, так что о чем толковать? Как вы, русские, говорите, «если бы да кабы, то во рту б росли грибы…» – он взял ломтик хлеба и отправил в рот. – А хлеб действительно очень вкусный, – со вздохом отметил он.

Алиса хихикнула и тоже взяла ломтик, на пробу. Мистер Флетчер тем временем взял второй, а потом и третий.

– Выходит, – размышлял он вслух, тщательно жуя, – мы вернулись к тому, с чего начали. Кто из пассажиров мог быть вольным или невольным курьером, доставившим бриллианты в Англию?

– Да никто! – вдруг выпалил мой братец.

Мы все воззрились на него в изумлении.

– Смотрите! – затараторил он. – Вы вот говорите, что эти контрабандисты жутко хитрые, до этого самого хитрые, такие хитрые, что, дай им волю, они и сами себя перехитрят! И что еще они до чертиков осторожные! Верно?

– Верно, – согласился мистер Флетчер. В его голосе послышался живой интерес.

– Ну, вот! А вы еще говорите, что можно считать почти доказанным, что «вольного» курьера – ну, настоящего пособника контрабандистов – на корабле не было! Иначе бы вы его засекли! И получается, что им оставалось сунуть бриллианты случайному пассажиру – ну, у которого багаж там подходящий, и вообще – да еще так, что их сообщники в Англии не очень знали, кому именно! Могли такие хитрые и эти осторожные преступники такую глупость выкинуть? Бриллианты на какие-то обалденные суммы непонятно кому пихнуть? Да если б даже их сообщники всех подходящих пассажиров возле трапа стерегли – все равно могло быть, что нужного пассажира не опознают, и потом ищи его, свищи! Или он взял бы и еще на корабле обнаружил бы, что ему подсунули бриллианты, и прикарманил бы их, и отрекся от всего, и фиг с два его бы разоблачили! Да тысяча таких «или» могла бы быть, при которых накрылись бы бриллианты контрабандистов и их денежки! Я вот думал, думал и наконец додумал, и мне «Сын Мориарти» помог, потому что в нем похожее описано! Ну, в том кусочке, который мы все вместе прочли, где Шерлок Холмс говорит, что «легче было поверить, что преступника на пароходе просто не было, но ведь он там был», приблизительно так он говорит, да? А вы сами говорите, что они вам столько ложных следов накидали, что вы в них потонули, такие эти сволочи хитрые! И этот трюк с пассажирами – тоже ложный след! Вы должны были думать, что бриллиантов на «Иване Сусанине» уже нет – а они спокойненько там! Они вам полную видимость создали, что бриллианты можно было передать – или, там, подсунуть – только кому-то из пассажиров! А раз создали такую видимость – значит, для чего-то им было это надо, так? Я бы как сделал на их месте? Я, вот, создаю такую видимость, а сам спокойненько передаю бриллианты какому-нибудь своему сообщнику из членов экипажа, и он эти бриллианты прячет так, что не найдешь, и возвращаются они в Санкт-Петербург, а он бриллиантов не трогает, пусть себе лежат, а потом теплоход идет в следующий рейс, и приходит в Лондон, и этот сообщник спокойно выносит бриллианты на берег, а вы-то к тому времени потратили кучу времени, проверяя всех пассажиров, каких можно найти, и убедились, что бриллиантов никто из них не перевозил, и решили, что все-таки упустили курьера, и махнули рукой, и во второй раз теплоход не проверяете, потому что не садился на него никто подозрительный, вот и получается, что бриллианты можно переправить с корабля в Лондон почти без риска, да еще ведь у моряков особые паспорта, и таможенники к морякам относятся с сочувствием, особенно к офицерам, и не очень уж их проверяют. То есть такому человеку обмануть таможню намного легче, чем просто пассажиру, хотя, конечно, тоже повозиться придется, но для бывалого контрабандиста это пустяки! Вот! Кстати, в «Сыне Мориарти» еще одна похожая ситуация описана, с пароходом связанная, могу вам прочитать, если вы мне не верите! Вот!

И, выдохшись, Ванька стал наливать себе апельсиновый сок.

Я стоял, как громом пораженный. Ну и братец у меня! Ведь действительно объяснение было на поверхности – и никто его не увидел! А я-то так гордился, что раскусил «чудака-профессора»… Но Ванька меня умыл. Всех нас умыл, да еще как!

Мистер Флетчер моргал часто-часто, как будто увидел привидение и пытался убедить себя, что это бред, такого быть не может.

И тут Алиса вдруг взяла и зааплодировала.

А мистер Флетчер – будто пробку в нем какую вышибло – расхохотался. Он хохотал мощно, от души, чуть не пополам сгибаясь от хохота.

– Ну и ну! – повторял он, утирая слезы с глаз. – Ну и ну!.. Меня предупреждали, что вам палец в рот не клади… Но я и подумать не мог… И подумать не мог…

Потом он посерьезнел.

– Я должен срочно отдать распоряжения! – сказал он. – Это ж надо… Это ж надо…

И он кинулся к телефону.

А Алиса подошла к Ваньке, похлопала его по плечу и показала поднятый кверху большой палец. Ванька так и просиял.

– Соку хочешь? – спросил он.

Алиса кивнула. Ванька налил ей соку, а Алиса с большой охотой взяла еще один ломтик «Бородинского».

А Ванька задумчиво поглядел на меня:

– Слушай, а как это он сказал, что его предупреждали, что нам палец в рот не клади? Выходит, слава о наших подвигах и до Москвы дошла? До местного отделения Интерпола?

– Выходит, так, – кивнул я. – Но ты… Да, это здорово! По-моему, это был твой лучший момент за всю жизнь!

Ванька хитро прищурился.

– Элементарно, дорогой Ватсон! – сказал он. – А вообще… Я сейчас сам поражаюсь, что никто до этого не додумался. Ведь от этих хитрожо…

– Цыц, ты! – прикрикнул я на него. Хоть он и был героем дня, но даже героям не все позволено.

– …от этих хитрющих, – быстро поправился Ванька, – контрабандистов только такого и следовало ожидать. Иначе все их действия и все обманки получались не имеющими смысла.

И тут вернулся мистер Флетчер.

– Порядок! – провозгласил он. – Машина запущена! – Он мотнул головой. – Верна, верна древняя поговорка, что устами младенца глаголет истина! – и повернулся к дочери: – Ну? Довольна? Все сделал, как ты хотела! Прощаешь ты меня?

– Почти, – коротко ответила Алиса.

– Значит, последнее условие остается? – хмыкнул мистер Флетчер.

Алиса кивнула.

– Что за последнее условие? – живо спросил мой братец.

– Можно сказать? – осведомился у Алисы мистер Флетчер.

Алиса фыркнула, но явного протеста не выразила.

– Так вот, – мистер Флетчер повернулся к нам, – под конец нашей ссоры дочь заявила мне, что она окончательно простит меня не только если я во всем сознаюсь ребятам, которых пытался использовать в своих целях, но и если я… если я… если я женюсь на мисс Форстер! Потому что, мол, при ней я никогда не позволю себе таких штучек.

У нас с Ванькой просто челюсти отвисли. И неизвестно, сколько бы мы простояли так с отвисшими челюстями, если бы не раздался звонок в дверь.

Это была Сьюзен.

Увидев ее и оглянувшись на Алису, мы опять дружно покатились от смеха. Даже Алиса в итоге к нам присоединилась, хотя поначалу чуть побагровела и вроде бы негодование промелькнуло в ее глазах.

– В чем дело? – спросила недоумевающая Сьюзен.

– Ни в чем… – ответил я, пытаясь справиться со смехом. – Просто мистер Флетчер… мистер Флетчер только что сказал, что устами младенца глаголет истина… И это так совпало…

– Что ж, поговорка справедлива, – заметила Сьюзен. – И кто из вас этот младенец?

– Все трое. – Мистер Флетчер указал на нас размашистым жестом. – Каждый из них изрек свою часть истины – и каждая из этих трех частей оказалась очень к месту!

– Тем лучше, – сказала Сьюзен. – А я, признаться, надеялась втайне, что застану вас здесь, когда стала звонить Алисе и никто не брал трубку. Потому что вы с Алисой тоже приглашены на обед в ресторан при исследовательском центре!

– Принимаю приглашение с превеликим удовольствием! – отозвался мистер Флетчер. – Позвольте предложить вам руку!

И мы отправились обедать.

Осталось досказать совсем немного. Пока я писал эти письма, уже и Пасха подошла, и сегодня мы идем в цирк. За эти дни тоже немало случилось событий.

Во-первых, Ванькины догадки подтвердились полностью. Российские службы тщательно обыскали «Иван Сусанин» – который, когда пришло срочное сообщение мистера Флетчера, уже готовился причалить в Санкт-Петербурге – проверили подноготную всех членов команды и в итоге нашли бриллианты и финансовые документы и арестовали второго помощника капитана, который и оказался пособником контрабандистов, участником их банды.

Шофера «дядю Витю» Данилова ищут, но еще не нашли. Сложно сказать, найдут или нет.

За эти дни мы и в Озерный Край съездили, и в Оксфорд. Мы с Ванькой немного разделились. Он так «законтачил» с Алисой, что иногда отправляется куда-нибудь вместе с ней, а я гуляю самостоятельно, если их затеи мне не очень интересны. Алиса оказалась яростной футбольной болельщицей – и позвала Ваньку на принципиальный футбольный матч между сборной ее школы и сборной другой школы. Они там так наорались и «наболелись», поддерживая «своих», что у обоих глотки сели, и они потом некоторое время только сипеть могли.

Мне все интересно, что будет, если они упрутся на чем-нибудь и не захотят уступать друг другу. Это ж такой взрыв может рвануть – всех окружающих сметет! Впрочем, мне кажется, у них характеры настолько похожие, что любая ссора только крепче привяжет их друг к другу.

Не знаю, как сложится у мистера Флетчера и Сьюзен и сбудется ли пожелание Алисы, но вот сегодня букет, чтобы преподнести Арнольду Запашному, они выбирали вместе. И очень на то смахивает, что дело докатится до свадьбы, по тому, как они себя ведут.