Текст книги "Мансарда на углу Бейкер-стрит"

Автор книги: Алексей Биргер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 8 страниц)

Письмо восьмое

ФАИНЕ ЕГОРОВОЙ ОТ БОРИСА БОЛДИНА

«БОЛЬШОЙ ТОМ»

Привет, Фантик!

Опять продолжаю с того места, на котором остановился в прошлый раз. Жизнь такая насыщенная, что ни одно письмо не удается толком завершить. Но я уж стараюсь рассказывать тебе все во всех подробностях.

Итак, мы задвинулись в кафе – в другое, не в то, в котором были до этого, ведь надо все попробовать – и уселись за столиком в тени.

– Сейчас закажем всем мороженое, – сказал «дядя Бен» Флетчер. – Но сперва, наверно, мне надо вам объяснить, почему меня так заинтересовал ваш чудак-профессор…

– А чего тут объяснять! – брякнул мой братец. – Вы полицейский, вот и все! Бобби, йес.

За столом наступила немая сцена, а молчаливая и подтянутая Алиса вдруг не удержалась и прыснула в кулачок. (Слово «бобби», обращенное к отцу, было и ей понятно, да и «полицейский» она могла понять.) Поглядев на нее, все остальные тоже расхохотались.

Потом Сьюзен резко посерьезнела.

– Так вы и правда?.. – начала она. И ее брови недовольно сдвинулись.

Мистер Флетчер кивнул.

– Правда. Только я не бобби, а представитель Интерпола. Впрочем, и в Скотланд Ярде мне поработать пришлось, и ни одного дела мы не ведем без сотрудничества со Скотланд Ярдом, ведь какие-то действия, дозволенные национальной полиции, мы не имеем права предпринимать… И нечего скрывать, что я специально искал встречи с вами. Если бы моя дочь услышала, о чем я говорю, – с нажимом продолжил он, не глядя на Алису, – она бы под потолок взвилась. Она с самого начала заподозрила, что я иду в зоопарк по какой-то служебной надобности, а не для того, чтобы раз в кои веки с ней погулять. Впрочем, это не совсем так. Если бы я не хотел выкроить для нее немного времени, то я бы выбрал путь попроще. Зная, что на теплоходе ехали двое наблюдательных мальчишек, я бы нашел способ расспросить их, без того, чтобы мотаться по зоопарку, исподволь выглядывая людей, похожих на нужных мне, и не зная, появятся они или нет… Поэтому если я перед кем и схитрил, то не перед дочерью, а перед своей работой. Ну, в крайнем случае, перед обеими.

– Так на теплоходе что-то произошло? – спросил я.

– Да, – ответил он. – И… скажем так. Это «что-то» должно было отозваться странными событиями именно здесь, в Англии. Поэтому меня и интересует чудаковатый посетитель, о котором вы упомянули. Если можно, расскажите о нем все, вплоть до последней мелочи.

– А что именно произошло? – спросил Ванька, крайне заинтригованный, как и все мы.

– Позвольте мне пока об этом не рассказывать. Зная, что именно произошло, вы можете начать подтягивать свой рассказ к этому событию… Даже не додумывать какие-то детали, а толковать их в свете этого события. Поэтому лучше будет, чтобы вы рассказывали… ну как бы с чистого листа. Ровно столько, сколько вам известно, не меньше – но и не больше.

Я кивнул.

– Понимаю. Вы хотите, чтобы мы были объективными свидетелями. Ладно, мы вам расскажем все, как есть.

Тут нам принесли мороженое, официантка справилась, кто какой сорт заказывал, расставила перед нами вазочки и ушла. Мистер Флетчер, выждав, когда она отойдет, сказал:

– Если позволите… – и, вытащив из кармана маленький диктофон, поставил его на стол. – Чтобы мне потом удобней было работать с вашим рассказом, если в нем найдется что-то интересное.

Увидев диктофон, Алиса, которая уже набрала на свою ложку мороженое, вдруг фыркнула со зверской гримасой: она все поняла! Раз отец заранее взял с собой диктофон – значит, ему нужны были эти мальчишки с этой теткой, и ради этого он прикрылся дочкой, якобы чтобы удовольствие ей доставить! Ее рука дрогнула, комок мороженого сорвался с ложки и шлепнулся на джинсы.

– Так… – сокрушенно сказал мистер Флетчер. – Попался…

А Сьюзен встала.

– I'll show her to the lady's, down that way. Anyway, you're a dirty tricker, right a man can be, no matter if he is a policeman or not!

(«Я провожу ее в дамскую комнату, в конце той аллеи. А вы, по-моему, – еще тот мерзкий обманщик, вполне в мужском духе, полицейский там этот мужчина или нет!»)

Надо сказать, последнюю фразу она произнесла с тем преувеличенным негодованием, за которым ощущается скрытая улыбка, и даже Алиса хмыкнула, и в ее взгляде, устремленном на отца, стало меньше ярости, и даже мелькнуло в нем нечто насмешливо победоносное: вот, мол, знай наших!

– Come on, – Сьюзен наклонилась к девочке, потом повернулась к нам. – And you won't tell anything till we come back! It's to be fair only to treat us with the best of your story after all the trouble you made for us! («Пошли… И не вздумайте ничего рассказывать, пока мы не вернемся! Будет по-честному, если вы угостите нас вашей историей во всем ее блеске, компенсировав все неприятности, которые вы нам доставили!»)

Как видишь, мы с Ванькой уже совсем неплохо стали понимать живую речь. Правда, справедливости ради стоит отметить, что Сьюзен говорила довольно медленно и внятно и фразы строила правильные, ориентируясь на нас. Ведь когда она протараторила с мистером Флетчером и его дочерью незадолго до того – мы ни фига не поняли! Но все равно, лиха беда начало! Я говорю, мы понимали все лучше с каждой минутой.

Мы посмотрели вслед Сьюзен и Алисе, уходящим по аллее, и я сказал:

– Две тоненькие рыжеволосые фигурки… честное слово, будто мать и дочь – или старшая и младшая сестра!..

Прохожие, видимо, думали так же: при всей невозмутимости англичан, при всем их намеренно подчеркнутом уважении к частной жизни другого, когда люди «ничего не заметят», иди ты мимо них хоть с марсианином под ручку, головы все-таки поворачивались.

Мистер Флетчер даже слегка покраснел, особенно когда мы услышали, как проходящий мимо старичок сказал своей жене, окруженной внуками:

– Well… The pair's magnetic for any sen sible eye. Two Godivas of merry old England, unbelievable! («Нет, все-таки… Эта пара притягивает любой разумный взгляд. Две леди Годивы доброй старой Англии, невероятно!» – легенду про леди Годиву ты помнишь, конечно, как эта храбрая и очень добрая рыжеволосая красавица спасла всех подданных своего жестокого мужа.)

Но, быстро оправившись от смущения, мистер Флетчер хмыкнул и подмигнул нам:

– А главное, характерец у обеих еще тот! Как они с нами, мужиками, разделались, а? Можно сказать, чуть не ноги вытерли!

– А вы женаты? – спросил Ванька.

Мистер Флетчер посерьезнел и погрустнел.

– Моя жена, Вайолет, умерла восемь лет назад, когда Алиса была совсем маленькой. Около четырех лет ей было. Я еще пару лет проработал в Скотленд-Ярде, дождавшись, когда Алиса достигнет школьного возраста и ее можно будет определить в хорошую школу-пансионат. А потом мне хотелось уехать из Лондона, и даже из Англии, куда-нибудь подальше. Я не мог жить в том доме, на той улице, где все напоминало мне о Вайолет… Впрочем, ладно, ребятки. Незачем говорить вам о моих переживаниях. Суть в том, что как раз расширяли и укрепляли Русский отдел Интерпола, и мне предложили поработать в Москве. Условием было быстрое изучение русского языка, но я с этим справился. Проработал в Москве, имея возможность уезжать в Англию на все школьные каникулы и заниматься своей работой там, чтобы проводить время вместе с дочерью, потом получил приглашение назад в Лондон, с повышением. Вот так и кручусь.

– И на все летние каникулы у вас получалось уезжать? – изумился Ванька. – На все три месяца?

– Нет, конечно, – ответил мистер Флетчер. – Такого бы и мне не позволили. На полтора месяца я брал Алисе путевку в хороший лагерь отдыха, а оставшиеся полтора частично шли в зачет моего отпуска, а частично – как пребывание по месту работы, в штаб-квартире Интерпола в Лондоне, где мне требовалось как следует поработать с документами.

– А вы никогда не пробовали привезти Алису на летние каникулы в Москву? – спросил я.

– Нет, никогда, – ответил мистер Флетчер. – И по очень простой причине. Мы боремся с особо крупным бандитизмом, с международной преступностью, а вы, надо полагать, знаете, какова в этом смысле обстановка в Москве. И многие лидеры преступных группировок полжизни отдали бы, чтобы иметь рычаг давления на высокопоставленного представителя Интерпола. В Москве взять Алису в заложницы ничего бы не стоило. Конечно, скорей всего, ничего бы не произошло, но я был обязан учитывать такую возможность. Поэтому Алиса ни разу не пересекала границы России.

– Вам к нам надо было двигать, в заповедник! – сказал Ванька. – Уж у нас бы Алису точно никто не похитил, а отдохнули бы вы на все сто!..

– Может, еще воспользуемся вашим приглашением, – кивнул мистер Флетчер. – А, вот и они!.. Вот это да!..

Он прямо-таки глаза выпучил.

– Что такое? – спросил я. Я не мог заметить ничего особенного ни в Алисе, ни в Сьюзен.

– Да они за руку идут! – ответил мистер Флетчер. – А Алиса ни с кем за руку не ходит. Даже со мной – и то с неохотой. И как это мисс Форстер ее приручила, да еще так сразу?

Алиса и Сьюзен вернулись за стол, и мистер Флетчер кивнул нам:

– Что ж, теперь, когда мы в полном составе, можете рассказывать вашу историю.

И включил диктофон.

И мы стали рассказывать. Что могли, мы рассказывали по-английски, а что по-русски рассказывали, то мистер Флетчер или Сьюзен переводили Алисе, и она периодически хихикала, как ни пыталась сдерживаться и выглядеть насупленной и обиженной.

Когда мы закончили рассказ, Сьюзен и мистер Флетчер переглянулись.

– Well, – сказал мистер Флетчер, – те imagining a smuggler who used a quotation from Great Tom as a password… I dunno, really. It makes me dizzy.

– A smuggler? – сразу переспросила Сьюзен.

(«Ну и ну!.. Когда я пытаюсь представить контрабандиста, использующего как пароль цитату Большого Тома… Прямо не знаю. Голова кругом идет.

– Контрабандиста?..»

Как видишь, мы поняли и это, хотя мистер Флетчер и употребил такие разговорные обороты, которые еще час назад поставили бы нас в тупик. Я ж говорю, мы «набирали» в языке очень быстро.)

Сьюзи прежде всего взволновала и заинтересовала обмолвка о «контрабандисте». Кто такой «Большой Том» было для нее – как и для мистера Флетчера – само собой разумеющимся.

– Ну да, контрабандист, – проворчал мистер Флетчер. – На теплоходе один контрабандист засыпался, но курьер, который должен был забрать у него «товар», об этом не знает и, более того, убежден – этот товар контрабандист успел пихнуть кому-то из пассажиров с просьбой передать «друзьям, которые за ним заедут», как «маленькую невинную посылочку». Вот мы стараемся перехватить этого курьера.

– А засыпавшийся контрабандист – это дядя Витя? Шофер большегруза? – сразу же спросил Ванька.

– Он самый. А вы его знаете? – Мистер Флетчер оживился.

– Еще бы не знать! – сообщил мой братец. – Он с нами вовсю трепался! Столько баек рассказал, пока мы торчали на палубе и глазели на море! И про города рассказывал, в которых мы останавливались. Неплохой, в общем, дядька. Если контрабандист, то не очень вредный.

– А почему ты сразу решил, что засыпавшийся контрабандист – это он? – полюбопытствовал мистер Флетчер.

– А кому же еще быть! – ответствовал мой братец. – Сел в Стокгольме, сошел в Германии. В Лондоне, когда мы причалили, суеты вокруг засыпавшегося контрабандиста не было, уж мы бы такую суету не упустили, вот и выходит, что замели его раньше! – У Ваньки, уже вполне освоившегося, эта фраза прозвучала так: «There wasn't any fuss about a collared smuggler in the London haven, we woudn't've missed the fun, and he should'a'got his shit in his face earlier!» Ванька вообще схватывает весь разговорный язык быстрее меня, хоть я английский учу намного дольше – и я жду момента, когда он начнет пересыпать свою речь не только относительно невинным, по нашим-то временам (хотя и тоже за пределами «литературного» языка) «shit», но и словечками покруче – он на удивление хваток на такие выражения, и ты сама знаешь, что он подхватывает порой от местных ребят, чтобы взять и «запузырить» тираду в того, кто вызвал его ярость. А какие на моего братца могут находить приступы ярости, тебе тоже известно! Я потом спросил у него, откуда он взял это выражение, а он сделал большие глаза и ответил: «Так два парня объяснялись перед супермаркетом, мимо которого мы проходили по Бейкер-стрит, ты разве не слышал? А я не только слова, я и их выговор запомнил, чтобы потом использовать. Я сразу понял, что это должно быть нечто убойное!» Так что есть у него цепкость к языкам и к разговорной речи, а его увлечение «словесным сором», точно так же, как убойно безграмотные фразочки, которые он порой выдает и в устных разговорах, и в школьных сочинениях, – это обратная сторона этой цепкости. Я и прежде замечал, что Ванькины нелепые фразы приятно вспоминать, потому что в них почти всегда суть языка схвачена и мысль выпуклей звучит. Такие вот соображения пришли мне в голову сейчас, когда я это письмо пишу.

В общем я ждал что на эту фразу – первую английскую фразу, выстроенную моим братцем от начала до конца, – взрослые напрягутся, а Алиса смутится. Но нет, Алиса, после секундной паузы, прыснула так, что чуть опять не обрызгала свою одежду мороженым, а взрослые, переглянувшись, изобразили шутливо вытянутые лица и тоже засмеялись.

– Да, к языкам у тебя талант! – сказал мистер Флетчер, а Сьюзен кивнула.

– Так вот, – продолжил Ванька, когда все отсмеялись (и, по-моему, довольный произведенным эффектом). – Арестовали его, выходит, раньше Лондона, а у этого шофера дяди Вити такой большегрузный трейлер, в котором очень удобно провозить контрабанду, к тому же у него, как у шофера-перегонщика, проставлены какие-то там особые визы на все страны Европы, он сам нам об этом говорил и даже паспорт показывал, а людей с этими шоферскими визами не очень обыскивают, потому что все привыкли к шоферюгам, колесящим туда-сюда, и потом намного удобней забирать маленький сверток с контрабандой не в России, а в Швеции, чтобы следы запутать! Вот и выходит, что он – самый лучший кандидат в контрабандисты, и чуть ли не единственный!.. – И Ванька отправил в рот огромную ложку мороженого.

Все теперь смотрели на Ваньку с уважением. А мистер Флетчер задумчиво почесал свой подбородок.

– Да… – сказал он. – Соображаешь…

– Это что! – великодушно отозвался Ванька. – Вы бы видели, как соображает мой брат! Это ведь он догадался, что «профессор» пойдет к нашему фокуснику, к этому Запашному, который Непроливайко, а не к кому-нибудь еще!

– В общем оба молодцы, – сказал мистер Флетчер.

– Только объясните все-таки, что за история с кошками, с цитатой и с этим, как его, Большим Томом! – взмолился я. – Вы говорите так, как будто нам все понятно, но нам-то ничего не понятно!

– Все очень просто, – улыбнулась Сьюзен. – Вы мюзикл «Кошки» знаете?

– Конечно, знаем, – ответил я. – У нас и компакт-диск имеется, где самые красивые куски из всех самых знаменитых опер Эндрю Ллойда Вебера, и из «Иисус Христос – суперзвезда», и из «Кошек», и из «Призрака оперы»…

– Угу! – кивнул Ванька. И пропел, вкрадчиво-зловещим голосом, про то, что «Призрак Оперы живет в твоем собственном уме…»

Алиса опять хмыкнула: ей это явно понравилось. Похоже, наши с ней вкусы во многом совпадали.

– Так вот, – продолжала Сьюзен, – мюзикл «Кошки» создан на стихи «Кошачьей книги Старого Опоссума», которую написал великий поэт Томас Стернз Элиот. Большой Том, как называли его некоторые друзья – и за высокий рост, и, в первую очередь, за то, что он был потрясающим, крупнейшим поэтом. С тех пор и многие люди, любящие его стихи, говорят о нем вот так, ласково, что ли – Большой Том… Он считается у нас лучшим поэтом двадцатого века, лауреат Нобелевской премии и так далее. Его стихи у всех на слуху, и, например, его «Старого Опоссума» – его детскую книгу – английские дети читают так, как в России читают… ну, кого бы?.. – Она взглядом обратилась за помощью к мистеру Флетчеру.

– Чуковского и Маршака, – подсказал мистер Флетчер.

В общем, знают «Старого Опоссума» чуть не наизусть, – сообщила Сьюзен. – И Ллойд Вебер его знал, он говорил в одном из интервью, что это была одна из любимых книг его детства. Вот он и создал потрясающее, феерическое представление, с такой красивой музыкой и такими великолепными героями, что это стало сенсацией. И книжку стали заново издавать огромными тиражами – они всегда были у нее не маленькими – но успех мюзикла подтолкнул многих перечитать ее заново… Все это к тому, сколько значит Элиот для англичан. Но, естественно, взрослых стихов у него намного больше, и знают их не хуже. И в одной из его крупных вещей, в поэме «The Waste Land» – не знаю, как перевести на русский… – Она опять вопрошающе поглядела на мистера Флетчера.

– «Пустырь», – сказал тот. – Или «Бесплодная земля». Главное– там один персонаж, женщина, произносит эту фразу по-немецки. Ну, такое бывает. Поэты иногда вставляют в стихи фразы на другом языке, если они укладываются в ритм и в рифму, так? Ведь и у Пушкина можно встретить французские, например, слова и выражения, которые ему нужны для создания того или иного особого эффекта… А эта строка из Элиота тем более запоминается, что она – неожиданная, торчащая, как маяк, фраза на другом языке среди английских стихов. По-моему, нас и в колледже заставляли разбирать, почему Элиот ввел здесь немецкую речь. Словом, «профессор» в ответ на ваши слова, что вы не поляки, а русские, процитировал, по случаю, что «я не русская, я чистокровная немка из Литвы». Возможно, ваши слова прозвучали как пароль, и он сказал вам отзыв. А для человека не подозревающего, что ему говорят отзыв, цитата «профессора» прозвучала бы как уместная шутка человека, знающего английскую поэзию. Не придерешься. Такой пароль действительно лучше, чем… – мистер Флетчер сделал зверское лицо и проговорил: – «У вас продается славянский шкаф?»

– Вы и это знаете? – изумились мы.

– Я много чего знаю, – усмехнулся мистер Флетчер. – Так вот. Про такую фразу всякий сразу догадается, что это пароль. А вот фраза «профессора» – если профессор по ошибке обратится не к тому человеку – прозвучит абсолютно невинно. Вот я о чем.

– Погодите… – Я пытался уложить все это в голове. – Во-первых, получается, профессор толковал не о кошках, живших давным-давно, а о человеке, по книге которого сделан мюзикл «Кошки» и который начал писать эту книгу лет семьдесят назад, так?

– Думаю, так, – согласился мистер Флетчер. – Он втолковывал вам, что пришел поговорить об авторе «Кошек», а вы его не поняли. И разговор этот он завел для того, чтобы естественным образом ввернуть цитату из Элиота – и проверить, те вы, кто ему нужен, или нет.

– Согласен, – кивнул я. – Во-вторых. Если мы случайно попали в точку, и «профессор», услышав соответствующий пароль «мы не поляки, мы русские», сказал нам отзыв – и лишь потом убедился в своей ошибке – то, выходит, «профессор» ждет курьера, который сознательно везет контрабанду? Который член их шайки, так?

– Не совсем так, – ответил мистер Флетчер. – С арестом Данилова между двумя группами контрабандистов нарушилась связь. То есть тут все немного посложнее, но в подробности вдаваться не стоит. И теперь та группа, которая находится в Лондоне, понятия не имеет, кто везет бриллианты: случайный человек, которого попросили «передать посылочку», или «свой» курьер, который знает все. Вот они и мечутся между пассажирами теплохода, сошедшими в Англии…

– Так контрабанда – это бриллианты? – перебил Ванька. – Ух ты!

– Да, бриллианты, – кивнул мистер Флетчер. – Что уж тут отверчиваться, коли проговорился? И на очень крупную сумму. Вы даже представить не можете, на какую невероятно крупную сумму.

– Красота! – воскликнул Ванька. И нахмурился. – Но он у нас даже не спросил, нет ли посылки для него…

– Видимо, он сразу понял, что посылки для постороннего человека у вас нет, – сказал мистер Флетчер. – И попытался прощупать вас с другой стороны.

– В общем, его обязательно надо! найти, – подытожил Ванька. – Но как?

Мистер Флетчер поглядел на часы.

– Думаю, сегодня вечером нам стоит сходить в цирк, – Он повернулся к Сьюзен. – Вы не против?

А Сьюзен…

Но тут я все, Фантик, сдох. Сама видишь, сколько накатал! Строчил и строчил, пока рука не онемела. Так что передохну, отправлю это письмо как есть, а завтра начну новое.

Крауфорд-стрит, 18, Лондон, Вест 1.

С огромным приветом твой Борис Болдин

Письмо девятое

ФАИНЕ ЕГОРОВОЙ ОТ БОРИСА БОЛДИНА

ПОХОД В ЦИРК

Привет, Фантик!

Итак, на чем мы остановились? Ах, да! Мистер Флетчер обратился к Сьюзен с вопросом, не хотим ли мы пойти в цирк – видно, посчитал, что она за нас все решает.

– Это не со мной надо решать, а с их родителями, – ответила Сьюзен. – Возможно, у них уже имеются другие планы на вечер. И потом, не многовато ли будет для первого дня? А то ребята вымотаются сразу и потом еле ноги будут таскать.

– Насчет этого не беспокойтесь! – заверил я. – Знали бы вы, какие походы мы совершаем в заповеднике и что с нами бывало! А Ванька – он может пуститься в приключения, так наигравшись перед этим в футбол, что другой на его месте язык бы высунул и упал без сил!

– О, футбол! – Мистер Флетчер поглядел на Ваньку с веселым прищуром. – «Спартак»? «Динамо»?

– «Арсенал», – ответил Ванька. И, подумав немного, добавил: – «Манчестер Юнайтед».

Как он мне потом объяснил: «Я думал, называть «Манчестер» или нет, ведь не лондонская команда, хоть и самая знаменитая, и вдруг болельщикам лондонских команд не очень приятно про нее слышать?» Вот такие у Ваньки понятия о деликатности. Может ляпнуть какое-нибудь убойное словечко, которое в приличном обществе никак употреблять нельзя, и при этом задумается, тактично ли будет упоминать команду, которая все последние годы чуть не «одной левой» обыгрывает любимые (предположительно) команды мистера Флетчера и Сьюзен.

– И кроме того, – продолжила Сьюзен, – ребятам надо пообедать. – Она тоже взглянула на часы. – Договаривались о том, чтобы около пяти мы были в нашем центре, с тем, чтобы в пять отправиться пообедать в ресторанчик поблизости, все вместе, и ребята, и их родители, и наши научные сотрудники… Уже три часа, и…

– И никак нельзя переиграть? – поинтересовался мистер Флетчер. – Мы могли бы сейчас отправиться в цирк, взять билеты, чтобы не брать их в последний момент, заодно найти этого Запашного и выяснить, не обращался ли к нему этакий курьезный тип.

– Что до нас, то мы согласны! – заявил Ванька.

Сьюзен окинула нас задумчивым взглядом и вытащила мобильный телефон.

– Так вы предлагаете и пообедать вместе? – спросила она у мистера Флетчера.

– Как хотите! – откликнулся тот. – Я буду только рад.

– А Алиса?

– И я была бы рада, – проговорила Алиса.

Это была чуть ли не первая фраза, которую она произнесла. Во всяком случае, первая, когда мы толком расслышали ее голос: тональность этого голоса, его тембр, его характерные интонации. Голосок у нее оказался довольно приятный – суховатый и при этом мелодичный.

– Что ж… – Сьюзен вынула из сумочки мобильный телефон и стала набирать номер. – Мистер Фетерстоун? Да, это я, Сьюзен. У нас все в порядке. Мальчики уже обзавелись друзьями, и нас приглашают сначала пообедать, а потом в цирк… Я хотела проконсультироваться с мистером Болдиным, насколько это допустимо… Да, хорошо… Он пошел звать к телефону вашего отца, – объяснила она нам. – …Мистер Болдин? Вот какой вопрос возник… – и она вкратце обрисовала ему ситуацию. – Да… да… конечно. Словом, вы не против, мы поняли. И, разумеется, я доставлю их домой. Всего доброго, – она отключилась от связи и убрала телефон назад в сумочку. – Все решено, – сообщила она нам. – Идем в цирк.

– Ура! – закричали мы с Ванькой.

– Замечательно! – сказал мистер Флетчер. – Тогда предлагаю такой вариант. Мне надо на часок заскочить на работу…

– Отдать кассету на расшифровку? – спросил я.

– Вот именно, – ответил мистер Флетчер. – Много времени это не займет. А вы пока можете погулять по туристским местам… Хотя лично я рекомендовал бы вам отправиться поглядеть на «Глобус».

– На какой глобус? – не поняли мы.

– На шекспировский театр, – объяснила Сьюзен, сразу ухватившая, в отличие от нас, о чем идет речь. – Театр Шекспира, «Глобус», не сохранился, и долгое время даже толком установить не могли, где именно он был. И вот не так давно, во время строительных работ, наткнулись на остатки этого театра. Восстановлено там очень много, и полазить можно…

– Вот-вот, полазить и посмотреть! – закивал мистер Флетчер. – В отличие от многих мест, где нужно ходить на цыпочках. И туристы там не ходят такими толпами, как в других местах, так что можно все спокойно посмотреть, не боясь, что тебя затолкают или так заслонят спинами самое интересное, что потом и вспомнить нечего! А еще, оттуда рукой подать до Летнего цирка. Там я вас и подхвачу.

– Что ж, – сказала Сьюзен, – очень нормальный план. Алиса, ты с нами?

Алиса кивнула.

– Тогда мы еще немного походим по зоопарку, а потом отправимся к театру «Глобус».

Так мы и сделали. Мистер Флетчер умчался, а мы еще с полчасика походили по зоопарку, а затем загрузились в машину Сьюзен и поехали через центральную часть города на другую сторону Темзы.

Шекспировский театр и правда оказался местом довольно интересным. Но я тебе потом о нем расскажу и покажу фотографии, чтобы сейчас не сбиваться. Достаточно сказать, что мистер Флетчер появился если не через час, то через час с небольшим, и буквально через десять минут после этого мы были у Летнего цирка.

Обойдя вокруг цирка и изучив афиши, мы обнаружили, к нашему глубокому разочарованию, что сегодня представления нет. И что представлений не будет еще несколько дней – самое первое состоится в воскресенье, на Пасху, зато потом цирк будет работать до самого конца теплого сезона.

Но жизнь внутри цирка явно кипела, мы даже услышали, как слон протрубил. Похоже, последние репетиции и последние приготовления к представлениям шли вовсю.

Мы отыскали служебный вход, и мистер Флетчер спросил у служителя, как отыскать фокусника Арнольда Запашного.

– Простите, а как вас представить? – поинтересовался служитель.

– Передайте ему, пожалуйста, что его ждут двое мальчиков из России, которые плыли с ним на одном теплоходе и которым он обещал билеты на свои представления. А мы – английские друзья этих мальчиков, взявшие на себя функции переводчиков.

– Очень хорошо, – сказал служитель. – Подождите одну минутку.

И отошел.

Запашный появился почти сразу. Одет он был по-затрапезному: свитер с подвернутыми рукавами, потрепанные джинсы, стоптанные ботинки. Нам он обрадовался.

– О, ребятки, нашли меня! Очень рад, что вы пришли! Я тут свое оборудование монтирую… А это – ваши английские друзья? Тоже рад. Очень, очень рад. Давайте пройдем вовнутрь, я узнаю, сколько бесплатных билетов мне полагается. Вы ведь придете на пасхальный спектакль, обязательно придете?.. Ой, простите, я как начал с места в карьер, так и представиться забыл, – он молодцевато щелкнул перед Сьюзен, мистером Флетчером и Алисой своими стоптанными каблуками. – Арнольд Запашный, знаменитый фокусник, фокусник экстра-класса, без стеснения это о себе говорю! – и, на всякий случай, повторил это по-английски. Оказывается, он совсем неплохо знал язык.

– Мистер Флетчер.

– Мисс Форстер.

– Мисс Флетчер, – с самым серьезным и важным видом представилась Алиса.

– Что ж, леди и джентльмены, прошу за мной! – и Запашный повел нас по путаным коридорчикам. – Тут свои проблемы возникли, – сообщил он. – Правда, меня они не касаются. Общество защиты животных пригрозило выставить пикеты, протестуя против номера со слонами. Они считают, что дрессировать слонов – это зверство и издевательство над животными. К счастью, я имею дело только с кроликом и кошками, которые к тому же скорей мои ассистенты, чем дрессированные твари. А вот вся команда, выступающая со слонами, держится за головы, потому что здесь такие протесты – дело нешуточное… Ничего, Бог даст, авось все обойдется. Я думаю, дальше раздачи листовок зрителям, идущим на представление, дело не пойдет. Просто это вносит дополнительную нервозность, а вы, наверно, можете представить, какие они и без того нервные, последние дни перед открытием сезона… А вот мы и пришли! – он распахнул дверь в свою уборную. – Сильфида, Зарема, Богумил, вылезайте, поздоровайтесь со старыми друзьями! И заодно познакомьтесь с новыми!

Первым вылез Богумил – и отбил лапками лихую дробь на цилиндре фокусника. Кошки выглянули с верхней полки стеллажа, даже потянулись, словно размышляя, спуститься им вниз или нет – и опять улеглись клубочками. Правда, продолжали следить за нами блестящими глазками.

– Независимые! – усмехнулся фокусник. – Даже слишком независимые! Ладно, пусть делают что хотят. Ну, что вам показать?

– Слонов мы в зоопарке видели… – раскинул вслух Ванька. – И многих других животных тоже. Может, вы покажете нам что-нибудь из своих фокусов?

– Гм… – Запашный задумался. – Что бы мне вам такое показать? Фокусы с цилиндром мне сегодня уже надоели, да и кошки от них устали…

– Вы репетировали фокусы с цилиндром? – спросил я.

– Да если бы репетировал! – досадливо махнул рукой Запашный. – Прицепился тут ко мне один… Сколько кошек можно извлечь из цилиндра за один раз, как можно исчезнуть из комнаты, какой дальностью обладает чревовещание и так далее. И, главное, не избавишься от него, потому что хоть и чушь несет, но вроде как человек солидный, профессор…

– Профессор?.. – Мистер Флетчер постарался спросить это как можно небрежней, но мы-то видели, по его внезапному движению, что он напрягся.

– Ну да, профессор! – энергично закивал словоохотливый фокусник. – На входе сообщили, что меня кто-то спрашивает, то есть не меня лично, а фокусника, находящегося на месте… Консультация, мол, нужна. Ну, я и спустился. А он, значит, вцепился в меня с расспросами. И еще совсем обрадовался, когда узнал, что я из Санкт-Петербурга прибыл…

– Вот как? – подал голос мистер Флетчер.

– Именно так! И еще стал у меня спрашивать, хорошо ли я знаю план города – а может, и схема города у меня есть? Нет, говорю, карты, схемы или чего там у меня с собой нет, зачем они мне, а что его, собственно, интересует? А вообще, говорит, общий план, и где банки располагаются. Ну, я ему и набросал. Вот, говорю, Невский, вот Литейный, вот Фонтанка, вот Васильевский остров, вот Выборгская сторона, и так далее – ну, все обозначил на рисунке относительно одно другого – а вот здесь и здесь, показываю, основные скопления банков. Хотя банк может в любом месте города открыться, чего ему стоит-то. А он и спрашивает: до революции, мол, они тоже были основными банковскими районами, вот эти места…

– До революции?! – изумился мистер Флетчер.