Текст книги "Мансарда на углу Бейкер-стрит"

Автор книги: Алексей Биргер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 8 страниц)

Письмо четвертое

ФАИНЕ ЕГОРОВОЙ ОТ БОРИСА БОЛДИНА

В ГОСТЯХ У ШЕРЛОКА ХОЛМСА И ФАНТАСТИЧЕСКАЯ ТРУБКА

Привет, Фантик!

Продолжаю рассказ о наших лондонских делах и приключениях.

Итак, мы топали и топали за этим чудаком – и можешь себе представить наше изумление, когда в итоге он свернул прямо в квартиру Шерлока Холмса!

– Вот это да! – Ванькины глаза засверкали еще ярче. – Слушай, так нас в музей ведет само это самое… сама судьба!

Я кивнул.

– Мы можем зайти в музей вместе с ним, и подозрений у него это не вызовет. Но вот твою книжку надо спрятать.

– Почему? – удивился Ванька.

– Потому что она упакована в фирменный пакет магазина. По ней видно, что она куплена в том же магазине, в котором и он побывал. И даже если вынуть ее из пакета, и пакет выкинуть – все равно, рождественские гимны мы могли взять только в этом самом магазине религиозной литературы! А раз сразу после его ухода мы зашли в тот же самый магазин, а потом оказались в том же музее – значит, мы следим за ним, это любой идиот догадается. Но если мы просто зашли в музей, находящийся рядом с нашим домом – ни у кого вопросов и подозрений не возникнет.

– Может, он ничего и не заметит, – сказал Ванька. – Ты видел, он и в магазине, и сейчас на улице многого не замечал. Ужас, какой рассеянный!

– Давай так, – сказал я. – Его рассеянность может быть чистым притворством, если он себе на уме и у него есть какие-то нехорошие замыслы. Я лично в это не верю, он мне кажется безвредным чудаком, кем-то вроде этой тетки с одиннадцатью собачками, но подстраховаться не мешает.

– В общем, да, – согласился мой братец. – Но как?

Я распахнул полы своей куртки. Свою куртку я очень люблю, потому что в ней много карманов, в том числе два внутренних, и сейчас они в очередной раз должны были пригодиться.

– Клади сюда! Книга как раз войдет, вместе с пакетом!

– Класс! – восхитился Ванька. – То, что надо!

Книга была спрятана, и мы, робея, вошли в дом 221-бис по Бейкер-стрит. Мы стали выяснять насчет билетов и их стоимости, но служитель втолковал нам про «фри» – то есть про бесплатный вход. Мы не поняли, постоянно ли там бесплатный вход, или бесплатным он бывает по особым дням, а если так, то с какой частотой – раз в неделю, раз в месяц, раз в год, а то и раз в десять лет. Но нас в тот момент это волновало меньше всего. Главное – мы оказались внутри, в тех комнатах, где Шерлок Холмс и доктор Ватсон провели не один десяток лет!

Я не знаю, как описать тебе впечатление, которое эта квартира производит. Когда видишь трубку Шерлока Холмса, его химическое оборудование, его кресло, в котором он просиживал столько времени перед камином, размышляя над очередной тайной, многотомный атлас Англии, которым он пользовался, чтобы просчитать маршруты своих поездок, его скрипка и многое-многое другое – тебя будто окутывает какой-то особый воздух, и такая от этого воздуха наступает золотистая теплота в груди, что обо всем мире вокруг забываешь, чувствуешь себя взаправду в гостях у Шерлока Холмса, и не верится, что он умер в двадцать первом или двадцать втором году (представляешь, я вдруг забыл точную дату его смерти! – а поглядеть негде…), или, наоборот, кажется, будто ты сам погрузился почти на сто лет назад, и за створчатыми окнами сейчас процокают копыта, кэбмен проедет, и даже если за окнами будет дождь или туман, то все равно и дождь, и туман будут такими уютными-уютными, несмотря на всю их кажущуюся мрачность и промозглость.

И ты не представляешь, как мне хотелось взять в зубы трубку Шерлока Холмса и усесться в его кресло, чтобы совсем слиться с ним и с той эпохой!.. Но при всем том, что мы были захвачены как никогда, мы не упускали из виду нашего чудака.

Он, надо сказать, узнал нас – и приветливо помахал нам рукой. То, что мы вместе с ним оказались в музее, его совсем не удивило. В конце концов, мы иностранцы, мы живем поблизости – с чего же нам начинать осмотр достопримечательностей, как не с этого места? Он даже сказал что-то, улыбаясь – но мы не поняли, что именно.

Мы обратили внимание на то, что какие-то вещи он почти пропускает, а какие-то рассматривает очень подолгу. Так ведут себя люди, которые находятся в музее уже не первый раз и, знакомые со всеми экспонатами, хотят теперь рассмотреть поподробней некоторые из них.

Нам показалось, больше всего внимания он уделял предметам, с помощью которых Шерлок Холмс мог превращаться в самых разных людей, ну, помнишь, в нищего старика и так далее: гриму, парикам, мелочам, которые могут носить с собой люди той или иной профессии. А еще – он довольно внимательно рассматривал химическую лабораторию Холмса.

– Слушай!.. – прошептал мне Ванька. – Это неспроста! Почему его интересует как это перевоплощаться в других людей и как чего-то химичить?

– Да все нормально! – шепнул я в ответ. – Ты прислушайся лучше к его разговору со служителем!..

Чудак беседовал со служителем (с хранителем, наверно, правильней говорить), задавая ему какие-то вопросы и сам на вопросы отвечая. Смысл я уловить почти не мог, но несколько раз в разговоре мелькнуло, со стороны хранителя, слово «профессор».

– Понял? – спросил я у моего братца. – Это какой-то профессор, а все профессора – чудаки!..

– Профессор Мориарти! – прошептал мой братец.

– При чем тут профессор Мориарти? – возразил я. Если бы разговор шел в другом месте, я бы, может, и начал малость раздражаться, но тут я чувствовал себя таким благодушно-ироничным, будто, действительно, частица Шерлока Холмса переселилась в меня. – Мы ни разу не слышали имени «Мориарти» после слова «профессор». И вообще, это слово звучало как обращение к этому чудаку.

– Ну, раз он не профессор Мориарти, значит, его потомник! – уперся мой братец.

– Не «потомник», а или «потомок», или «преемник», или «наследник», – поправил я. – И потом, этот профессор явно занимается чем-то, связанным с искусством. Смотри, в магазине он выбрал книгу по театру – а здесь изучает грим, парики и бороды, которыми пользовался Холмс: то есть чисто театральные вещи изучает! И еще… До меня только что дошло: когда он пытался что-то объяснить про кошку, которая жила здесь давным-давно, он говорил про те времена, когда, если приблизительно прикинуть, Шерлок Холмс был еще жив! То есть вполне мог быть знакомым с этой кошкой, если она повадилась ходить к нему в гости, поняв, что ее всегда ждет у Холмса блюдечко молока, если она поскребет по подоконнику. Тут ведь идти всего ничего, а если кошка через чердаки и крыши путешествовала – так для нее это вообще не расстояние! И потом, кошки любят игру на скрипке. И даже, говорят, она им тем больше нравится, чем хуже играешь, а Шерлок Холмс играл очень неважно. Вот она и приходила послушать.

– Погоди! – у моего братца округлились глаза. – Ты хочешь сказать, мы живем в квартире, где когда-то жила кошка, знакомая с Шерлоком Холмсом?

Очень возможно. Во всяком случае, профессор в этом уверен, насколько я понимаю.

Но… но в том, что говорил этот чудак, ни разу не промелькнуло имени Шерлок Холмс! Уж это имя мы узнали бы – даже если бы не понимали всего остального, что он нам говорит!

– Возможно, он специально не упоминал это имя, – сказал я. – Возможно, он считает, что сделает открытие, и очень боится, как бы у него это открытие кто не перехватил, если он случайно сболтнет лишнее. С людьми, которые нашли какие-то новые и ценные литературные документы и хотят их опубликовать, собрав сперва доказательства их подлинности, такое бывает. А вот что он щелкал вид из окон – тоже очень показательно. Ему надо было понять, какими путями кошка ходила из этой квартиры к Шерлоку Холмсу. А потом он зашел в этот магазин религиозной литературы узнать, был ли здесь магазин еще во времена Шерлока Холмса. Ведь в Лондоне многое может оставаться неизменным десятки лет…

– Т-сс… Кажется, они говорят о чем-то интересном…

Мы разговаривали очень тихо, продолжая при этом осмотр экспонатов, поэтому на нас не обращали внимания. Теперь мы совсем примолкли, и я совершенно отчетливо разобрал слова хранителя «Summer Circus» – «Летний цирк». Потом он стал объяснять профессору, показывая при этом рукой. Он говорил про номер омнибуса, про мост и про «near» – «рядом» – с чем-то. С чем именно, я не понял. Но понятно, что рядом с каким-то примечательным местом. Профессор спросил, поглядев на часы:

– What time the way takes? («Сколько времени туда добираться?»)

– No more than half an hour («He больше получаса»), – ответил хранитель.

Уж это я понял!

Профессор поблагодарил и направился к выходу, а хранитель занялся другими посетителями, просившими каких-то объяснений. Надо сказать, посетителей было порядочно, хотя не то чтобы толпа.

– О чем они болтали? – спросил Ванька, нахмурясь.

Профессор спросил дорогу к летнему цирку, смотритель ему объяснил, и профессор рванул туда.

– К летнему цирку? Совсем интересно! Что ему там надо? Слушай, надо рвануть за ним!

– Не получится, – вздохнул я. – Дорога туда около получаса. То есть минимум минут пятьдесят туда и обратно. А сейчас уже одиннадцать. В двенадцать за нами заедет Сьюзен. Даже если мы успеем смотаться туда и сюда, у нас будет буквально десять минут проследить, что профессору нужно от цирка. Мы ничего не успеем выяснить. А если мы опоздаем к приезду Сьюзен – взрослые могут забить такую панику из-за нашего отсутствия, что нам запретят гулять самостоятельно. Тебе это нужно?

– Совсем не нужно, – со вздохом согласился Ванька. – А все-таки интересно…

– У меня есть одна идея, – сказал я.

– Ну?..

– Давай еще посмотрим, что здесь есть, а по пути домой я тебе скажу.

– Угу, – согласился Ванька.

Мы покрутились в музее еще минут пятнадцать, а потом отправились домой ждать Сьюзен. По пути мы осмотрели магазинчики и лавочки вокруг дома 221-бис, в которых торгуют сувенирами, связанными с именем Шерлока Холмса. Здесь можно купить целые наборы посуды с его профилем или с картинками из его приключений – тарелки, чашки, блюдца, молочники – или точно такие же трубки, как в его музее-квартире, и много еще чего. Среди сувенирных изделий мы обнаружили и игру «Великий детектив», которую отец привез нам из Лондона в прошлую свою поездку, побывав на Бейкер-стрит. Это игра, похожая на «Монополию», только там надо не приобретать акции, дома и гостиницы, а идти по следу преступников. Игра просто классная, мы дома часто в нее играем. Там ведь не только от того, как бросишь кубики, все зависит – многое зависит и от того, как ты распорядишься своим ходом. Поэтому думать надо – и потому, когда выигрываешь, бываешь доволен вдвойне.

Мы не удержались и зашли в одну из таких лавочек. Ее владелец сразу улыбнулся нам:

– Что вам угодно, молодые люди?

(Мы говорили, естественно, по-английски, но я уж сразу буду пересказывать по-русски).

– Просто посмотреть, – ответил я. – А вообще…

– Да?

– Я бы хотел узнать, сколько стоят трубки Шерлока Холмса?

– Очень по-разному, в зависимости от того, где, кем и когда сделана копия. Копии машинного производства, с потока, будут, естественно, намного дешевле копий, сделанных в индивидуальном порядке хорошими мастерами… А какой суммой вы располагаете?

– Пять фунтов, – ответил я. – То есть всего у нас десять, но не меньше пяти фунтов нам надо оставить на еду и на… ну, и на всякие неожиданности.

– Гм… – Владелец лавочки почесал подбородок и с интересом поглядел на нас. – А вы откуда?

– Из России, – вступил в разговор Ванька.

– О, из России? Москва, да?

– Нет, – ответил Ванька. – Не Москва, – он наморщил лоб, вспоминая, как это взрослые называли вчера по-английски, а потом сообщил, просияв: – Озерный край!

– Озерный край, вот как? И чем вы там занимаетесь?

– Мы учимся, – сказал я. – Ездим в школу, в город, с острова, на котором живем. А наш отец – биолог и егерь, начальник заповедника. Наш заповедник очень крупный и очень красивый. Отец – специалист по заповедникам, и его пригласили в Англию для обмена опытом с английскими биологами и… и… – я пощелкал пальцами, потому что забыл, как по-английски произносится «эколог», потом вспомнил. – Иколоуджистс! А он взял нас с собой.

– То есть он ученый, хранитель заповедника? – осведомился владелец лавочки. – И вы, в своем заповеднике, читаете про приключения Шерлока Холмса?

– Мы много книг читаем! – сообщил Ванька, чуть напрягшись. Он заподозрил, что, услышав про заповедник, владелец лавочки стал считать нас совсем дикими и оторванными от мира. – У нас и компьютер есть, с и-мэйлом и прочими… – он повернулся ко мне. – Как будет по-английски «прибабахи»?

Я на секунду задумался.

– Или «stuff», или… да, еще говорят «thingummijigs», это вроде «штучки-дрючки».

Мне это слово попадалось в книгах, но не помню где.

– Подойдет!.. – благосклонно кивнул мой братец. – …And other thingummijigs! – опять повернувшись к владельцу лавочки, закончил он фразу. – А вообще мы очень любим Шерлока Холмса! У нас и видеокассет с фильмами про него полным-полно!

Владелец лавочки расхохотался.

– Молодцы, молодцы, хорошие ребята! Ладно… – Он опять задумался. – Посмотрим, что можно подобрать для вас за пять фунтов.

И он стал рыться в ящичках за своим прилавком и на полках вокруг.

– Вот! – провозгласил наконец он. – Вот это!

Трубка была обалденной – да ты сама увидишь, когда мы вернемся. Старая, хорошо прокуренная (или специально чуть продымленная так, чтобы казаться хорошо прокуренной) – и настолько точная копия настоящей трубки Шерлока Холмса, как будто кто-то купил себе трубку одновременно с Шерлоком Холмсом у того же мастера – и тщательно сохранил ее. А может – даже в такое верилось – произошла какая-то путаница, и это в музее лежит копия, а нам в руки попала настоящая!

– Но… – у меня перехватило дыхание. – Но ведь эта трубка намного дороже пяти фунтов…

Владелец лавочки ухмыльнулся:

– В конце концов, это я решаю, что сколько стоит. А вам, в вашем озерном краю, нужна настоящая память о Шерлоке Холмсе, раз вы такие его поклонники! Да и мне будет греть сердце мысль о том, что в глубине России, в заповеднике, на озерах, в уютном доме лежит на камине… У вас ведь есть камин?

– Да, есть.

– …Лежит на камине трубка с Бейкер-стрит. Так что гоните пять фунтов – и решено. Одно условие: на трубку можешь любоваться, можешь держать ее в руках или в зубах, но не вздумай набивать ее табаком и курить! А нарушишь это условие – трубка сама возьмет и исчезнет, сбежит от тебя, вот увидишь. Такие вещи, они очень умные, и соображают, когда нужно покинуть недостойного владельца.

– Я в жизни курить не пробовал, и эту трубку курить не буду, честное слово! – сказал я.

– А вы наш адрес запишите – может, заедете к нам в гости, если будете неподалеку, в каком-нибудь круизе! – предложил Ванька. – По нашей системе озер ездят в круизы люди со всей Европы, на больших таких красивых теплоходах!

– Что ж. – Владелец лавочки улыбнулся. – Давайте, запишу. Кто знает, вдруг Бог даст свидеться.

Мы сами записали ему наш адрес, расплатились за трубку (которую он упаковал нам в красивый сувенирный пакет), тепло распростились с ним и вышли на улицу.

– Фантастика! – сказал Ванька. – Вот это повезло!

Я перевел дух. Надо сказать, устал я здорово. Это был первый в моей жизни настоящий и самостоятельный разговор по-английски, когда надо было постоянно вслушиваться, стараясь как можно лучше понять собеседника, и постоянно думать, подбирая слова и составляя фразы. Правда, после двух-трех минут слова стали сами откуда-то выскакивать из запасников моей памяти, даже удивительно. Я, вон, припомнил и это слово «штучки-дрючки». Но все равно, выматывало это здорово, с непривычки. Я подумал о том, что, если бы английский разговорный язык уже почти сутки не был бы у нас на слуху, если бы мы не прислушивались к разговорам взрослых, пытаясь понять, не смотрели телевизор и не провели несколько совсем простеньких и коротких бесед в магазине и в музее – может, я и не справился бы с объяснениями. А ведь «книжный» английский я знаю совсем не плохо!.. А так, возник какой-то фон, почва возникла, которая мне помогала. Хотя, повторяю, испытание было не из легких. Но я понял и другое: после этого «прорыва» мы с Ванькой начнем объясняться с людьми со все меньшим напрягом, не то что с каждым днем, а, возможно, с каждым часом и с каждой минутой!

– Не просто повезло, – сказал я. – Он понял, что мы действительно любим Шерлока Холмса и что мы – ребята нормальные… – Я взвесил яркий пакетик в руке. – Да, это нечто! Ради одного этого стоило съездить в Лондон, так?

– Так, – согласился Ванька. И нахмурился: – Но что у тебя была за идея?

– Смотри! – сказал я. – Если мы захотим выяснить, что было нужно этому профессору – мы всегда сумеем это сделать!

– Как?

– Этот фокусник, Арнольд Запашный, который Петр Непроливайко по паспорту, он ведь оставил нам свою визитную карточку и предлагал всегда заходить, и он посадит нас на бесплатные места. А ведь он в Летнем цирке выступать будет, так?

– Ну? Мало ли зачем профессор поперся в цирк? Думаешь, фокусник так с ним и встретится? И еще будет знать, что он там делал?

– А ты рассуди. Профессор «поперся», по твоему выражению, в цирк в дневное время, когда там спектаклей нет…

– Заранее взять билеты? – предположил Ванька.

– Не думаю. Перед этим он интересовался и кошками, и перевоплощениями при помощи грима, париков и накладных носов, а также приобрел книгу о театральных представлениях с чудесами. То есть старался выяснить все о «волшебных» превращениях. А где еще он получит лучшую консультацию, как не в цирке, о всех этих делах? Кто другой, лучше фокусников, растолкует и объяснит ему то, что остается для него неясным? Вспомни, он рванул в цирк, потолковав со смотрителем музея…

– И он может попасть на Запашного, со своими расспросами?

– Даже если он попадет на другого фокусника, то, все равно, о нем многие в цирке будут говорить. Чудаковатый тип, который странно себя ведет и задает странные вопросы, оставляет заметный след. И Запашный почти наверняка будет знать, о чем этот профессор расспрашивал. А не будет знать точно – сведет с другим фокусником, с тем, на которого этот профессор насел, и этот другой фокусник, очень вероятно, будет знать, и как зовут профессора, и даже где он живет. Ведь профессор вполне может оставить ему свой адрес, чтоб и потом пообщаться.

– Точно! – Ванька был в восторге. – Слушай, ты стал думать еще лучше, чем раньше! Видно, это воздух Шерлока Холмса так на тебя подействовал!

– И трубка тоже, – сказал я.

Ванька задумался на секунду:

– Но идея насчет Запашного пришла тебе в голову еще до того, как мы купили трубку…

– И это верно, – согласился я.

Мы подошли к дому, открыли дверь, стали подниматься по лестнице.

– Но тут мне о другом подумалось, – сказал мой братец. – Об очень странном.

– Да?.. – Я повернулся к нему.

Но тут меня торопят, что отец выезжает и на почту по пути заскочит, и чтобы я мое письмо тоже закруглял побыстрей, вот я и закругляю, а в следующем письме начну с того, на чем остановился.

Твой Борис Болдин

Крауфорд-стрит, 18, Лондон, Вест 1.

Письмо пятое

ФАИНЕ ЕГОРОВОЙ ОТ БОРИСА ВОЛДИНА

ЗНАКОМСТВО В ЗООПАРКЕ

Привет, Фантик!

Продолжаю рассказ с того места, на котором остановился.

Итак, я обернулся к Ваньке, а он проговорил:

– Послушай, ты все правильно разобрал, но мы оба как-то забыли, что Шерлок Холмс – это выдумка. Ну то, что в школе называется «литературный персонаж». А как же кошка могла ходить в гости к человеку, которого не было?

– Гм… – я задумался. – А ты сам веришь в то, что Шерлок Холмс – это выдумка?

– Я-то не верю, – честно признался Ванька. – И сегодня не верю еще круче, чем раньше, потому что его квартиру видел. Но… На обложках книг написано: Конан Дойл, не доктор Ватсон даже. Вот и получается, что все это – сочинения. Если, конечно, Конан Дойл не хитрил.

– Вполне мог хитрить… – пробормотал я. – Ладно, давай в квартиру зайдем. Уже без четверти двенадцать.

Мы вошли в квартиру, и Ванька сразу полез в холодильник.

– Пить! Не представляешь, как мне хочется пить после всех этих прогулок.

Он вытащил бутылку апельсинового сока, а я, выложив на стол наши покупки – книжку и трубку, – уселся у того окна, что глядело через крыши других домов, на Бейкер-стрит. Погода была очень теплая, и окно я распахнул настежь. Потолок по направлению к окну был скошен, как часто бывает в мансардах, и обшит он был деревом. Я смотрел на старые крыши домов, черепичные и железные, вдыхал весенний воздух, в котором уже пахло, как я тебе в одном из предыдущих писем писал, не только клейкой листвой, но даже зацветающей вишней, и опять подумал о том, что в Лондоне совершенно исчезает чувство времени.

– Ну? – спросил мой братец, осушив два стакана сока. – Как тебе мой вопрос?

– Я как раз сейчас над ним и думаю, – ответил я. – Чего добивается этот чудак-профессор? Хочет доказать, что Шерлок Холме на самом деле существовал? Или хочет чего-то другого? И почему он движется таким странным путем? Кошки, жившие здесь невесть сколько лет назад, переодевания и грим, цирковые фокусы… Все это должно быть объединено чем-нибудь одним, какая-то в этом должна быть система… Но какая?

– Вот-вот, и я спрашиваю – какая? – живо поддержал меня Ванька. – Почему эта кошка так важна для его… для его, как ты это называешь, системы?

– Системы доказательств чего-то, – кивнул я.

– Угу, системы доказательств.

– Мне кажется, я найду ответ, если подумаю немного. Я бы сказал, это дело ровно двух трубок. Что-то в голове у меня вертится, и… и на трехтрубочную такая загадка не тянет.

Может, я бы и нашел ответ – мне до сих пор кажется, что разгадка была где-то рядом и что она чуть ли не промелькнула в наших разговорах – но тут раздался звонок в дверь.

Сьюзен – а это была она – оказалась высокой рыжеволосой девушкой, улыбчивой и приятной.

– Здравствуй-те, – по-русски проговорила она. И тут же с гордостью сообщила: – Я немножко говорить русский.

– А мы по-английски немножко шпарим, – тут же откликнулся мой братец.

– Шпарите? – она нахмурилась с легким недоумением. – Вы хотите сказать, даете шпоры английскому языку?

– Нет, это такое русское выражение, – ответил я. – «Шпарить» – это значит говорить бегло, – я копался в памяти в поисках такого знакомого слова. – Fluently, вот!

– Oh, fluently! – закивала она. – Да, да, я теперь понимаю. «Немножко бегло» – вот как получается. Это смешно, да? Вы Борис, так? А вы – Иван?

– Совершенно верно, – откликнулись мы.

– И вы ходили в музей Шерлока Холмса? Как вам там понравилось?

– Очень понравилось! – с жаром сообщил я.

– И вот мы все думаем, существовал Шерлок Холмс на самом деле или нет, – сказал мой братец. – Потому что взрослые все время твердят, что он – выдумка, а нам в это не верится! А для нас важно это знать, очень важно, вы даже не представляете, как важно!

Я думал, Сьюзен будет ошарашена и сметена таким напором, но она ничего, выдержала.

– Вот как, важно? – улыбнулась она. – Вам нужны доказательства?

– Йес, йес! – ответил Ванька (с таким жаром, что каждое «с» у него долго шипело, будто было выплюнуто с его языка совсем горячим и долго не могло остыть, и получилось так: «Йесссс, йесссс!..»). – По горло нужны, позарез! Во!

И он чиркнул ребром ладони по горлу. Сьюзен на мгновение задумалась.

– Well, – сказала она. («Well» у англичан приблизительно то же самое, что наше «что ж».) – Меня просили отвезти вас в зоопарк, но, думаю, перед этим мы можем совершить еще одну маленькую прогулку.

– Куда? – хором спросили мы.

– Увидите. – Она нам подмигнула. – Поехали. Собирайтесь.

– Так мы уже собраны!

– Тогда пошли в мою машину.

И мы спустились к машине Сьюзен.

В Англии движение правостороннее, а не левостороннее, как у нас, и руль у машин не слева, а справа, и из-за этого иногда немного путаешься. Так-то привыкаешь быстро, но все равно, когда мы вышли, нам сперва показалось, что машина Сьюзен стоит против движения. А Ванька, хотевший сесть спереди, полез не на место пассажира, а на место водителя – и очень удивился, увидев перед собой руль. Но в конце концов мы разобрались, нам обоим было велено сесть сзади, для большей безопасности, и мы поехали.

– Так куда мы едем? – опять полюбопытствовал Ванька.

– Увидите, – повторила Сьюзен. – В один колледж. В одну лабораторию. Тут совсем недалеко.

Мы примолкли. И поняли, что дальнейшие вопросы задавать бессмысленно, и воспользовались этой поездкой, чтобы посмотреть на еще незнакомые нам улицы.

Ехали мы и правда совсем недолго. Очень скоро Сьюзен зарулила машину на стоянку перед мрачноватым, как нам показалось, зданием, и бросила нам:

– Пошли.

Мы прошли вслед за ней в здание – по движению людей, в белых халатах и без, мы поняли, что это какое-то научное учреждение или госпиталь – и, после нескольких коридоров, оказались в помещении, больше всего похожем на биохимическую лабораторию. Мы все время оглядывались: думали, нас вот-вот остановят. Но на нас никто и не глядел, будто раз мы здесь находимся, значит, так и надо.

Сьюзен подвела нас к стене, на которой была привинчена большая и очень красивая мемориальная доска.

– Читайте, – сказала она. – Вашего английского на это хватит?

И мы прочли надпись, вырезанную изящными крупными буквами:

НА ЭТОМ МЕСТЕ СОСТОЯЛАСЬ

ИСТОРИЧЕСКАЯ ВСТРЕЧА

ШЕРЛОКА ХОЛМСА

И ДОКТОРА ВАТСОНА

И БЫЛА ПРОИЗНЕСЕНА

ИСТОРИЧЕСКАЯ ФРАЗА

«Я ВИЖУ, ВЫ НЕДАВНО

ИЗ АФГАНИСТАНА»,

ПОЛОЖИВШАЯ НАЧАЛО

ИХ ДРУЖБЕ.

– Ух ты! – воскликнули мы, совершенно ошеломленные, растерянно оглядываясь по сторонам. – Это и в самом деле было здесь?

– Именно здесь, – улыбнулась Сьюзен. – Вот и посудите: установили бы мемориальную доску, если бы этого не было на самом деле?

– Погодите! – сказал я. – Так это та самая «химическая лаборатория при больнице близ Холборна»?

– Она самая, – широко улыбнулась Сьюзен.

Мы с Ванькой в восхищении озирались вокруг. Это действительно было «величественное просторное помещение», но его «многочисленные широкие столы» были заставлены не «колбами, ретортами и бунзеновскими горелками», а более современной аппаратурой. Хотя сами столы выглядели находящимися здесь испокон веку, этим суровым крепким столам могло быть и сто, и двести лет. Представить себе, что за одним из этих столов и работал Шерлок Холмс, над одним из «самых отдаленных» от входа столов он и «был склонен», когда в лабораторию вошли доктор Ватсон и молодой Стэмфорд – представить это было совсем не трудно.

Что тебе сказать? Мы вышли потрясенные как никогда. Увидеть место, с которого все началось – это, знаешь…

– Well, – сказала Сьюзен. – Теперь в зоопарк?

Мы закивали. Возможно, не слишком энергично после всего, что мы увидели сегодня, даже поход в зоопарк казался нам чем-то бледным и не очень соблазнительным.

Но в зоопарке мы быстро встряхнулись. Лондонский зоопарк – это вещь! Я не буду тебе рассказывать, я посылаю тебе фотографии. Мы с Ванькой забыли, разумеется, прихватить наш фотоаппарат, но фотоаппарат был у Сьюзен, и она отщелкала целую пленку, а потом сразу сдала пленку в одночасовую проявку, и через час мы получили фотографии. Сама видишь, там и мы с Ванькой на фоне льва, и на фоне газелей и антилоп, и в обезьяньем отделении, и еще мы с серебряными воздушными шарами и с клоунами, которые приветствуют на входе и выходе, и еще мы в открытом кафе при зоопарке, из которого открывается такой чудесный вид на его аллеи, а то, что стоит передо мной и перед Ванькой – это не какие-нибудь фантастические цветы или блюдо из экзотических фруктов, это мороженое – да-да, мороженое, которое там так оформляют и подают, и мороженого можно выбрать больше пятидесяти видов – и то, что у Ваньки кончик носа, губы и подбородок белые, коричневые и зеленые, так это он мороженым перепачкался, так его наворачивал, а вовсе не клоунским гримом его мазанули (мы так и не поняли до конца, с каким фруктом делается мороженое зеленого цвета, но вкусное оно безумно, как, впрочем, и шарики других цветов). А вот мы с рыжеволосой девочкой (у многих англичанок волосы такого же рыжеватого отлива, как у Сьюзен, которая есть на другой фотографии, это нас всех втроем Алиса с ее папой щелкнули), и зовут эту девочку Алиса, и это отдельная история, как мы познакомились.

Мы расспрашивали Сьюзен о ее работе в биологическом центре, и как они тут, в Англии, занимаются заповедниками, и Сьюзен с большой охотой нам рассказывала, и, похоже, ей было с нами совсем не скучно, но в какой-то момент возникла заминка.

– Не знаю, как это объяснить, – вздохнула Сьюзен. – Моего русского не хватает.

– Speak English, please, – предложил Ванька. – Заодно мы и в языке еще малость поднатаскаемся.

Но тут к нам обратился мужчина, стоявший рядом с нами и тоже рассматривавший слонов. Мужчина, высокий и плотный (не сказать, что полноватый, но без английской худощавости), был с рыжеволосой девочкой приблизительно нашего с тобой возраста – это и была Алиса.

– Если хотите, я могу немножко выступить в роли переводчика, – сказал он по-русски, очень чисто и тщательно выговаривая каждое слово. – Я неплохо знаю этот язык.

– О, спасибо вам! – воскликнула Сьюзен. И заговорила быстро-быстро, как англичане говорят между собой, мы с Ванькой только и выхватывали отдельные слова, вроде «плэнт» – «растение», «энимал» – «животное», «кэрнивэс» – «плотоядное», и знакомые глаголы.

– В общем, так, – с улыбкой повернулся к нам мужчина. – Сьюзен занимается теми редкими образчиками живой природы, которые являются как бы переходными формами между растениями и животными…

– Да, точно! – очень обрадованно закивала Сьюзен. – Переходные формы, вот как это называется!

Скажем, некоторые из этих видов могут объединяться в колонии, – продолжал мужчина, – и, вырабатывая, как растения, кислород, одновременно с этим питаться как простейшие животные. Как амебы, скажем… Я правильно перевожу? – повернулся он к Сьюзен.

– Кажется, да. – Сьюзен напряженно вслушивалась и хмурилась.

– Да мы знаем про таких животных! – сказал Ванька. – То есть не животных, а, эти самые, переходные формы. Они очень важны, потому что по ним можно попробовать догадаться, как из растений произошли животные. Точно так же, как на некоторых видах рыб можно изучать, как постепенно животные вышли из воды на сушу и как у них появились легкие!

– Я гляжу, вы сведущи в биологии, – с улыбкой сказал мужчина.

– Еще бы! – ответил я. – Ведь наш отец – биолог и глава крупного заповедника. Поэтому, можно сказать, мы с рождения учились!

– Глава заповедника, вот как? Это очень интересно! – И он заговорил с дочкой по-английски. Потом повернулся к нам. – Да, познакомьтесь, это моя дочка, Алиса.

Мы представились, и девочка чуть присела. Это, кажется, книксен называется – ну, легкий такой у нее получился книксен.