355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Алексей Биргер » Мансарда на углу Бейкер-стрит » Текст книги (страница 4)
Мансарда на углу Бейкер-стрит
  • Текст добавлен: 7 октября 2016, 15:23

Текст книги "Мансарда на углу Бейкер-стрит"


Автор книги: Алексей Биргер



сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 8 страниц)

– Может, дальше мы пойдем вместе? Раз вы так хорошо знаете биологию, то сможете ответить на все наши вопросы о животных, ведь вопросы вечно возникают! – предложил мужчина. – Да, я-то сам не представился, ужас какой! – Он рассмеялся, и его лицо сделалось совсем добродушным. До этого сквозь добродушие проступала то ли строгость, то ли серьезность, и он даже показался мне чем-то похожим на стальную дверь, обтянутую красивой мягкой кожей с поролоновой прокладкой: на ощупь такая ласковая и приятная, а попробуй взломай или врежься в нее. – Меня зовут Флетчер, мистер Бенджамен Флетчер. Вы, ребята, можете называть меня «дядя Бен» – так, кажется, обращаются ко взрослым в России?

– А вы очень хорошо знаете русский язык, – сказал Ванька. – Где это вы так научились?

– Я в Москве успел поработать, и в посольстве сперва, и… в разных, в общем, организациях, после дипломатической службы, – ответил мистер Флетчер, он же «дядя Бен». – А вы тоже говорите по-русски очень неплохо, – обратился он к Сьюзен. – Вы были в Москве?

– О, нет! – рассмеялась она. – Я… Как это? Я делала свою работу… Диплом, по-русски, да?.. То есть выпускалась из университета и хотела – готовилась, да – стать бакалавром. – Она перешла на английский, но говорила очень медленно и внятно, попроще строя фразы, чтобы нам было понятно каждое слово. – Я все время интересовалась переходными формами, как растения превращаются в животных и птиц, как из одной клетки, плававшей в море, мог произойти доисторический ящер, как может дальше происходить все развитие. И я не могла не изучать историю этого вопроса, потому что надо хорошо знать работы ученых разных эпох, и даже средневековых алхимиков, которые учили, что жизнь может самозарождаться из грязи… Они ошибались, конечно, эти алхимики, но при этом сделали много интересных открытий и ценных наблюдений… И, разумеется, я не могла не изучать знаменитого французского ученого Ламарка, который утверждал, что формы жизни вечно меняются, переходят одна в другую, и ни одна не существует долго, с точки зрения Бога и вечности. И что человек тоже просуществует очень недолго, а что придет ему на смену, мы не знаем. А у вас есть такой великий поэт, Мандельштам, который очень популярен в Англии. Не знаю, как сейчас в России. Но в Англии его стихи издавали много раз, в разных переводах. И у него есть замечательные стихи про Ламарка. Да, замечательные, и очень точные, с научной точки зрения. Их необходимо было как следует знать, необходимо было как следует их понять, чтобы понять вопрос во всем объеме. Я прочла много переводов, и очень хорошие переводы читала, но ни один из них меня не устраивал. И я поняла, что мне надо прочесть стихи в оригинале, на их родном языке, чтобы ничего не упустить.

– И ради одного стихотворения вы весь язык выучили? – изумился Ванька.

– Ну, нельзя сказать, что я его выучила, – улыбнулась Сьюзен. – Но стихотворение я в итоге не только тщательно разобрала, но и запомнила.

И она продекламировала:

 
Был старик, застенчивый как мальчик,
Неуклюжий, робкий патриарх…
Кто за честь природы фехтовальщик?
Ну, конечно, пламенный Ламарк!
 

Слова она произносила чуточку смешно, но, в целом, очень чисто и правильно.

– Как там дальше? – спросила она саму себя.

 
Мы прошли разряды насекомых
С наливными рюмочками глаз.
Он сказал: природа вся в разломах,
Зренья нет, ты зришь в последний раз.
Он сказал: довольно полнозвучья,
Ты напрасно Моцарта любил.
Наступает глухота паучья,
Здесь провал сильнее наших сил…
 

– Вот. – Она чуть смутилась. – И это мне действительно очень помогло. Я даже взяла кусочек из этих стихов эпиграфом к своей работе, про то, что «На подвижной лестнице Ламарка Я займу последнюю ступень». «Подвижная лестница» – это замечательно, в этом самая суть. И ведь когда Мандельштам писал это, даже в Москве метро еще не было построено, и про эскалаторы он не знал. Я специально проверяла, по датам. Нет, вы понимаете? Вот есть эта «подвижная лестница», эскалатор по-нашему, и все виды едут по ней, проходя одну стадию за другой, кто-то исчезает, кто-то новый появляется, остановки не бывает ни на секунду, движения и изменения вечные и непрерывные, и я встаю на последнюю ступеньку, и у меня весь путь впереди, а для кого-то этот путь уже кончается. Когда я разобрала это стихотворение вот так, размышляя над каждым словом, и из-за каждого слова подолгу роясь в словарях, чтобы выяснить все возможные смыслы, которые в нем имеются, у меня самой в голове что-то прояснилось, и возникло несколько новых и очень хороших идей… Идей, которые всем понравились, и за которые меня и взяли в итоге в наш замечательный исследовательский центр, куда, просто так не попадешь. Вот это и называется «брать проблему во всем объеме». Если б я отмахнулась от Мандельштама, потому что, мол, что там взять, со стишков, красивости одни и ничего научного, я лучше прочту еще несколько толстых книг по моей теме – то я бы достигла намного меньшего.

– И все равно, – с уважением сказал мистер Флетчер. – Ребята правы в своем изумлении. В упорстве вам не откажешь. А с виду вы… ну да, легкая такая красивая девушка, никогда не подумаешь, что за этим беззаботным обаянием скрывается таран. (Мы с Ванькой и сами думали о том же. Выходит, Сьюзен – не какая-то там, а серьезный работник, и ей поручили заниматься с нами не потому, что на работе можно без нее спокойно обойтись, а потому что на нее можно положиться.) – Вы, случаем, не шотландка?

Здесь я должен пояснить тебе, Фантик, что упорство, даже упрямство шотландцев настолько считается их национальной чертой, что и в присказки вошло. Ванька говорит, что это и в футболе заметно: шотландцы порой играют не очень хорошо, но уж если сумеют упереться, то любой команде рога пообломают. Ну, обо всем, что касается футбола – тут Ваньке лучше судить.

– Нет. – Сьюзен, рассмеявшись, тряхнула своими рыжими кудрями. – Я не шотландка, я ирландка. То есть бабушка у меня была ирландкой. Может, отсюда и моя тяга к поэзии. Ведь ирландцы и дня не могут прожить без поэзии, без красивых поэтических преданий, без сказки, возникающей из ничего.

Мистер Флетчер тоже рассмеялся.

– Понимаю, не шотландка, а ирландка. Bingar keine Russin, stamm' aus Litauen, echt deutsch, так?

– Именно так! – весело согласилась Сьюзен.

А у нас с Ванькой челюсти отвисли.

– Эгей! – сказал мой братец. – Это что еще такое?

Теперь все на него смотрели с изумлением.

– Что, даже ты знаешь эти стихи? – спросил мистер Флетчер. – А я-то думал щегольнуть!

– Какие там стихи! – отмахнулся Ванька. – Это ж то, что выдал нам этот чудак-профессор! – Он повернулся ко мне. – Слушай, может, это был пароль? И тоже как-то связанный с кошками?

Мистер Флетчер мигом посерьезнел.

– С какими такими кошками?

– Да с теми, которые жили семьдесят, а то и восемьдесят лет назад, – ответил я. – Пристал к нам с ними какой-то чудак, а когда узнал, что мы из России, то и выдал эту фразочку.

– Угу, и как он в музее Шерлока Холмса вертелся! И как в Летний цирк побежал! – добавил мой братец. – Вот уж точно, профессор, задвинутый на своем!

– Интересно, – сказал мистер Флетчер. – Очень интересная история, и хотелось бы ее услышать, если вы не против. Может, нам присесть где-нибудь? И перекусить заодно? Я приглашаю. Знаете, люблю истории о чудаках…

– Мы вообще-то не так давно перекусили. – Ванька похлопал себя по животу. – Но от еще двух-трех порций мороженого я не откажусь.

– И я тоже, – поддержал я.

Мистер Флетчер поглядел на Сьюзен:

– Окончательное слово за вами, мисс.

Она поглядела на нас – и махнула рукой.

– Согласна. Только по моему разумению больше чем по одной порции мороженого им брать не надо. Они уже столько его съели, что как бы чего не вышло. Обидно будет все время в Лондоне проваляться с ангиной!

И мы направились в кафе…

Но опять настает время отправлять письмо, так что доскажу в следующем, что было дальше.

С огромным приветом твой Борис Болдин

Крау форд-стрит, 18,

Лондон, Вест 1.

Письма шестое и седьмое

АЛЕКСАНДРУ ВЕТРОВУ ОТ БЕНДЖАМЕНА

ФЛЕТЧЕРА И БЕНДЖАМЕНУ ФЛЕТЧЕРУ

ОТ АЛЕКСАНДРА ВЕТРОВА

Дорогой друг!

Спешу поведать тебе самые неожиданные новости. Я еще не уверен, но, кажется, мы нашли курьера.

Впрочем, обо всем по порядку.

Установить места пребывания в Англии всех, кого ты перечислил, оказалось делом совсем не сложным. Свои расследования я решил начать с мистера Болдина и его семьи, причем взяться за это дело лично. Во-первых, я хотел сразу его отмести, как наименее вероятного из всех подозреваемых. Во-вторых, «прощупать» его я хотел тонко и деликатно, не обижая достойного человека, а когда дело доходит до тонких ходов и подходов, то тут я прежде всего полагаюсь на себя, а не на своих подчиненных, при всей их несомненной и самой высокой квалификации.

Выяснить, что его дети оставлены на попечение мисс Сьюзен Форстер, сотрудницы того исследовательского центра, в котором он сейчас занят, и что к часу дня они должны быть в зоопарке, труда не составило. Я взял Алису, и мы отправились в зоопарк, этакий любящий папаша со своим ангелочком. Надо сказать, Алиса, при всей радости, посматривала на меня с подозрением: при всей нашей любви и взаимопонимании она давно привыкла, что папа занят на работе целыми днями, а то и ночами, и что у папы едва находится время чуть-чуть пообщаться с ней вечерком, перед самым сном. А уж те выходные, когда нам удается вместе удрать куда-нибудь за город, для нее – настоящий праздник. Впрочем, что тебе рассказывать? У полицейских всего мира сходная судьба. И, мне кажется, ей овладело смутное беспокойство, не является ли поход в зоопарк частью моей работы, а она – только сбоку припека. Ее – как и многих детей – не проведешь.

Может быть, поэтому она и молчала, будто в рот воды набрала, когда мы познакомились с нашими «объектами»… Но это к делу не относится.

Итак, мне надо было выглядывать рыжеволосую англичанку с двумя мальчиками, десяти и тринадцати лет, между собой говорящими по-русски. Достаточно приметная троица, чтобы я не промахнулся! Как завязать с ними контакт, я не беспокоился: при первом же затруднении в их общении я, говорящий по-русски и «случайно оказавшийся рядом», предложу свои услуги переводчика.

Так оно и произошло.

При этом выяснилось одно обстоятельство, сразу заставившее меня насторожиться: мисс Форстер немного владеет русским языком, и при этом, насколько я знал ее биографию, у нее не прослеживается никаких прямых контактов с Россией. Так откуда у нее эти знания и зачем они ей? С какими русскими она намеревалась общаться, осваивая азы языка?

Впрочем, это быстро объяснилось. Мисс Форстер чиста как снег, в этом могу заверить. Причину, по которой она вгрызлась в русский язык, нарочно не придумаешь. Здесь не место и не время о ней рассказывать, и достаточно сказать, что знание языка понадобилось ей для ее научных исследований.

Вообще она произвела на меня очень приятное впечатление. Представь себе, впервые за восемь лет, со смерти моей бедной Вайолет, мне было легко и просто общаться с женщиной. Да, она красива, и волосы у нее такие же, как у Алисы – чуть поярче оттенком, может быть – и, когда в какой-то момент она взяла Алису за руку (причем Алиса дала ей руку, обрати внимание! – ведь моя дочка терпеть не может ходить «за ручку», даже со мной, не говоря уж о посторонних) и пошла с ней по аллее, то многие на них оглядывались, принимая за мать и дочь, настолько они были похожи. А главное – выяснилось, что мы с мисс Форстер очень схожи характерами: оба мягкие снаружи и твердые внутри, «упертые», как говорите вы, русские.

Но хватит о мисс Форстер, а то ты еще невесть что подумаешь. Возвращаюсь к делу.

Не буду тебе пересказывать историю ребят. С их согласия я записал ее на диктофон, и сейчас наша сотрудница со знанием русского языка и умением печатать с голоса заканчивает «набивать» ее на компьютер, чтобы весь текст отправился к тебе вместе с моим письмом в одном электронном послании. Суть в том, что некий странный человек, имя которого нам еще нужно установить, но это не проблема, обходит одного за другим тех пятерых пассажиров, которые составили ваш основной список. Он побывал у Болдиных, по каким-то признакам понял, что промахнулся, и наверняка успел навестить к данному моменту Петра Непроливайко. Только его он мог искать в Летнем цирке, это ясно.

К этому стоит добавить доклад одного из моих сотрудников, которому я поручил проверить Игоря Толстосумова. К самому Толстосумову никто не обращался, но еще накануне, то есть почти сразу после прибытия теплохода в лондонский порт, в ресторан при клубе «Трутень» – одно из высококлассных заведений, закупающее черную икру как раз у тех поставщиков, с которыми сотрудничает и фирма Толстосумова, – заглянул странный человечек, интересовавшийся, какую икру сейчас подают. Узнав, что иранскую, он осведомился, когда в этом ресторане будет именно русская, а не иранская икра. Получив ответ, что буквально завтра, он поблагодарил и ушел. Он не относился к числу постоянных посетителей, и работники ресторана, естественно, запомнили посетителя со столь странной причудой.

Потом удалось установить, что точно такой же посетитель появлялся в ресторане-баре «Критерион».

По описанию он вполне соответствует тому «чудаку-профессору», который навещал сыновей мистера Болдина, а потом отправился в Летний цирк.

У Максима Оплеткина и Александра Скрипки пока никто не появлялся и никто подозрительный ими не интересовался, но это и вполне объяснимо. Максим Оплеткин сразу проследовал из Лондона в Йоркшир, где и проводится Пивной Фестиваль, а Александр Скрипка – в Эдинбург, где ему предстоит выступать на Неделе Уличных Театров и Исполнителей. Так что «чудаку-профессору», если он действительно посредник, который должен принять контрабанду, еще предстоит добраться до них, что потребует и времени, и сил, и, видимо, сперва он решил заняться теми, кто непосредственно остановился в Лондоне, потому что их проще отыскать и войти с ними в контакт.

Вопрос в том, зачем ему отыскивать всех пятерых. И тут можно предложить два ответа.

Первый: произведенные в России аресты привели к некоему сбою в системе связи, налаженной преступной группировкой контрабандистов. За решеткой или в глухих бегах оказался тот человек, который должен был оповестить лондонский конец «канала», кого именно и когда встречать. А никому больше эта информация не доверялась, в целях безопасности. Ведь чем больше людей знает, тем вероятней, что кто-то «расколется». Конечно, должен знать, кому он передал груз, Виталий Данилов. Но у вас на руках ничего против него нет, и, чтобы иметь возможность арестовать его и допросить, надо выявить и задержать лондонского члена банды. Замкнутый круг получается. Да и он сам мог не знать, кому передает «товар». Вполне допустимо, что передача происходила ночью, так, чтобы он не видел лица посредника и в какую каюту тот вернется. Такое вполне допустимо.

Второй: курьер мог использоваться «вслепую». После всех арестов, контрабандистам некого стало послать в Англию – либо опасно было посылать, потому что чувствовали за собой слежку – и они решили превратить одного из пассажиров теплохода в невольного курьера. То есть выбирается пассажир с подходящим багажом и с подходящими характеристиками (которого, по статусу и по манере держаться будут либо не очень проверять на таможне, либо сосредоточатся на определенной части груза – на икре, в случае Толстосумова, или на зверях, в случае Болдина) и подсовывают ему груз так, чтобы он об этом не знал. Потом лондонский человек должен так же незаметно изъять у него этот груз, вот и все.

Тут, конечно, возникает задача подсунуть этот груз так, чтобы невольный курьер сам его не обнаружил, до срока, и не помчался с бриллиантами в полицию или не присвоил их себе. Но это задача разрешимая.

В любом варианте определить людей, среди которых следует искать курьера, вольного или невольного, было легко: требовалось только подежурить в порту и установить пассажиров с большим грузом, сходящих с нужного теплохода.

В пользу второго варианта говорит то, что Виталий Данилов стремился познакомиться со многими пассажирами. В частности, заводил разговоры и с Болдиными, и с Непроливайко, и с другими. Прощупывал? А против этого варианта – поведение «чудака-профессора», если, конечно, «чудак-профессор» является пособником контрабандистов. Он покинул квартиру Болдиных очень быстро, произнеся несколько странных фраз – словно, произнеся обусловленный пароль, не услышал обусловленного отзыва или не увидел обусловленного вещественного знака, оставленного в квартире. Очень странно выглядит и прикрытие, которое он себе выбрал. К делу это в общем-то не относится, и все, что касается «легенды», под которой он заявился в квартиру, ты прочтешь в стенограмме нашего разговора. Его посещения магазина религиозной литературы и музея-квартиры Шерлока Холмса смущают меня меньше, объяснение им самое простое и логичное. Если он опытный контрабандист, то, завернув сначала в магазин, а потом в музей и поторчав среди посетителей, он с большой долей вероятности мог установить, есть за ним слежка или нет. Разумеется, он при этом и книгу должен был купить, и с хранителем музея поболтать. Кстати, один из моих людей уже побывал в музее и побеседовал с хранителем. Тот рассказал, что «профессор» появлялся уже несколько раз. По имени представлялся, но хранитель не запомнил. Объяснил, что он профессор филологии и истории литературы и что ему нужно повнимательней изучить некоторые экспонаты. Время от времени он обращался к хранителю с какими-то вопросами, и тот отвечал на них, уважительно именуя собеседника «профессор». Сегодня разговор зашел о том, насколько реально Шерлок Холмс мог гримироваться так, чтобы выдавать себя за другого человека: ведь театральный грим все-таки очень узнаваем. Нет ли здесь авторской натяжки. А также, сказал профессор, в силу ряда причин его интересуют и фокусы с исчезновениями. Хранитель ответил ему, что на все эти вопросы лучше всего, конечно, ответит не он, а какой-нибудь фокусник – например, из Летнего цирка, который расположен совсем недалеко. Профессор расспросил, как добраться до Летнего цирка – и умчался.

Если только здесь не имеет место невероятная цепочка совпадений, «профессор» очень ловко подвел хранителя к тому, чтобы тот подсказал ему обратиться в цирк и показал дорогу. То есть обеспечил этакое невинное объяснение своего желания побывать за кулисами цирка, к которому не подкопаешься.

Теперь надо выяснить, встречался ли «профессор» с Непроливайко. Если бы быть уверенными, что Непроливайко-Запашный – не курьер или невольный, «слепой» курьер, то можно было бы напрямую обратиться к нему с расспросами. Но как мы можем быть уверены? Остается втихую наблюдать за ним, а также продолжать поиски «профессора».

В общем, имею честь доложить тебе, что сегодня мы отправляемся в цирк. Подъедем где-то за час-другой до представления, чтобы мальчишки успели найти Арнольда Запашного (Непроливайко) и получить от него бесплатные билеты, которые тот им обещал. Они представят ему меня, Алису и Сьюзен (Сьюзен тоже будет нас сопровождать) как своих английских друзей, а уж я сумею войти в контакт с фокусником и разобраться, что это за фрукт. Билеты, наверно, возьмем за свой счет, чтобы не напрягать излишне Запашного. Хотя насчет этого решим на месте и по ситуации.

Вот такие у нас дела.

Кстати, Алиса в восторге от твоего подарка, и я тоже. Честно не откупоривал его до сих пор, откупорю только на Пасху. И где ты нашел коньяк в хрустальной бутыли в форме пасхального яйца? (Хоть на этикетках бутылок, предназначенных на экспорт, вы теперь и пишете «бренди», но я, по привычке, усвоенной за годы работы в России, так и называю русский (армянский, то есть) коньяк «коньяком» – назвать его «бренди» язык не поворачивается.)

А еще могу сказать, что в целом это дело меня смущает. Ты знаешь, за долгие годы работы у меня выработался довольно безошибочный нюх, и сейчас этот нюх мне подсказывает, что где-то есть подковырка, о которую мы спотыкнемся. Что-то с этим «профессором» не то, но вот что?..

С огромным приветом твой Бен Флетчер

Дорогой друг!

Получив твое письмо, распечатки разговоров и прочее по электронной почте, спешу тебе ответить. Возможно, ты получишь мое послание еще до того, как отправишься в цирк.

Мысль насчет «слепого» курьера и мне приходила в голову, потому что ни один из пятерых пассажиров, после тщательной проверки их биографий, не тянет на сознательного пособника контрабандистов. Но ведь кто-то из них может им оказаться! В этих обстоятельствах совсем не лишним было бы допросить Виталия Данилова. Ты зря считаешь, что у нас на него ничего нет и мы не можем его задержать. Есть его документально засвидетельствованные контакты с Поплавским, известным представителем криминального мира, да и другие прегрешения нашлись бы, которые позволили бы, суммарно, задержать его и допросить, а уж во время допроса мы могли бы затронуть самые разные темы и «раскрутить» Данилова.

Беда в том, что сделать это невозможно. Данилов исчез.

Он исчез сегодня ночью, на территории Польши, и, конечно, не исключен вариант, что он нарвался на «романтиков с большой дороги», и теперь его трейлер разбирают на запчасти, груз готовят к нелегальной реализации (в Москву Данилов вез обувь и партию «подарочных» пивных кружек), а сам Данилов спит вечным сном на дне какой-нибудь реки или оврага, но вернее будет предположить, что уже в данный момент Данилов отсыпается отнюдь не вечным сном в номере какой-нибудь роскошной гостиницы на Багамах или на Канарах, имея кругленькую сумму на своем счету, а если кто и разбирает трейлер на запчасти и готовится распихать весь груз по мелким оптовикам, чтобы никаких концов не отыскалось, то это – люди, помогавшие ему скрыться.

Разумеется, мы связались со всеми странами, с которыми у нас подписаны соглашения, отправили данные Данилова куда только можно. Имеется не только его фотография, имеются его отпечатки пальцев, поэтому практически в любой стране Европы, в Соединенных Штатах и во многих других местах его могут опознать и под чужим именем, даже будь у него абсолютно безупречный паспорт не России, а какой-либо другой страны. Так что вероятность его поимки очень велика, но на это требуется время, которого у нас нет.

Его исчезновение означает, в первую очередь, что он заметил слежку за собой – или что-то другое вызвало его подозрения и беспокойство. Возможно, Поплавский еще в Стокгольме оповестил его, что дело швах. И тогда, разумеется, он должен был отправить контрабандный груз по самому неожиданному пути – чтобы бриллианты наверняка не попали в наши руки, а главное – чтобы не попал в наши руки английский получатель этих бриллиантов. Где-то и как-то должен он был схитрить.

Поэтому насущно необходимым представляется найти этого «профессора» и выяснить, что за игру он ведет. Я согласен, в этом деле ощущается неприятная подковырка, и надо быть готовым к любым неожиданностям. С одной стороны, шанс выявить европейскую часть банды контрабандистов и вернуть бриллианты велик как никогда, с другой стороны – этот шанс висит на тонюсенькой ниточке, и чем крупнее этот шанс, тем вернее эта ниточка может оборваться. Такой вот парадокс.

Поэтому я вдвойне доволен, что ты «законтачил» с мальчишками Болдиными. Они – ребята не промах, я навел о них справки. Суют свой нос в самые разные дела и несколько раз помогли-таки нашим правоохранительным службам. Кстати, на их счету есть участие в разоблачении двух банд контрабандистов, одной – которая «гоняла» через границу белую и красную рыбу и красную и черную икру, и второй – которая нелегально вывозила в Европу цветные металлы. Так что им палец в рот не клади. Я бы советовал их малость остерегаться – иначе они тебя обскочат и первыми до всего докопаются.

Их отец, как я тебе писал, очень уважаемый человек. Мало того что он все время поддерживает тесный контакт с местными правоохранительными органами (я навел справки и в МВД, и в ФСБ), потому что в «охотничьи комплексы» заповедника часто наезжают отдыхать высшие чины государства, министры и советники, и как-то даже ждали самого президента, и местные службы высоко его ценят, но он и сам вынужден выступать в роли правоохранной службы, поскольку отдельной должности егерей-смотрителей сейчас в заповеднике нет, вот ему и приходится заниматься не только биологией и приемом гостей, но и лично воевать с браконьерами. На его счету не один матерый браконьер, отправленный за решетку.

Некоторые сомнения может вызывать лишь тот факт, что доступ в заповедник, в ту его часть, где находятся охотничьи угодья, сейчас открыт для всех, у кого имеются большие деньги (разумеется, на время пребывания в заповеднике высших государственных чинов путевки туда не продают). Поэтому Болдину приходится иметь дело и с крупными бандитами, и с банкирами, которые зачастую немногим лучше бандитов, и, разумеется, играть с ними в какие-то игры и идти им на какие-то уступки, ради поддержания заповедника на должном уровне и ради общей безопасности. Так что не исключен вариант нажима на него (с угрозами семье, допустим), или вариант, что какой-нибудь знакомый банкир попросил его «передать друзьям посылочку, в которой нет ничего особенного». Но это я оговариваю лишь для порядку, потому что по характеру Болдин похож на тебя, и любой нажим делает его неуступчивей тысячи чертей. А насчет того, нет ли при нем маленькой посылочки для посторонних людей ты, мне думается, можешь спросить у него прямым текстом.

Словом, вся наша надежда сейчас – на «профессора». Мы, разумеется, тоже землю носом роем и если нароем что-нибудь, сразу оповестим. Но найти зацепку с нашей стороны – надежда малая.

Вот такие дела.

С большим приветом твой Александр Ветров


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю

  • wait_for_cache