Текст книги "Без вариантов (СИ)"

Автор книги: Алексей Бергман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 22 страниц)

Но не дошел буквально шага. Из-за угла сарая метнулась серая распластанная тень, Лаура-Миранда сбила мужика на землю! Тот дико закричал!

Арсений в тот момент уже встал с лавочки. Испуг за невиновного человека – Миранда может и этому противнику горло разорвать! – придал силы. Сенька чуть ли не рухнул на волчицу и охотника и нанес по голове человека оглушающий телепатический удар!

И вместе с этим понял: Миранда и не собиралась убивать охотника. Диверсантка никогда не отправляла на тот свет людей, не несущих смертельной опасности. Охотник еще не направил на Арсения ружья, не выказал агрессии. Лаура-Миранда лишь сбила человека с ног и дождалась поддержки телепата.

Арсений оглянулся на Кирюхина: нападение волчицы произошло так быстро, что егерь успел лишь с корточек привстать. Смотрел на чужака и волка, разинув рот и округлив глаза, стискивал в кулаке отвертку!

Журбин стремительно шагнул к егерю, понял, что сил на достойное внушение у него не хватит и треснул по мозгам лесника как получилось – минут на несколько сознания лишил. Обошел застывшего Самсона и сел на чужой снегоход, чей двигатель так и не выключили.

Лаура-Миранда тут же понеслась вон со двора, Арсений вслед за ней вылетел из-под навеса, как камень из пращи!

Проезжая мимо дома, парень успел заметить, как в кухонном окне мелькнули несколько фигур – охотники, услышавшие крик товарища, спешили на двор! – и понял, что погони им с Мирандой не миновать. Таежные охотники народ суровый, за обиду чужаку не спустят.

Сенька вырулил на засыпанную снегом дорогу. Долгая северная ночь закончилась, Журбин несся через серый снежный сумрак не включая фару, волчица прикрывала спину человека, мчалась позади Ямахи Браво. Не выбирая направления, Арсений удирал от егерской заимки, надеясь увеличить преимущественное расстояние.

Проехав минут двадцать, парень чуть понизил скорость и дал Лауре-Миранде возможность бежать вплотную к полозьям. Миранда нарисовала в волчьей голове «кирпич». Журбин считал указание и уловил, что то окрашено цветами жалости: наставница переживала за Арсения, просила сделать остановку и хоть немного отдышаться.

Парень выключил двигатель, Ямаха по инерции проехала вперед и замерла возле огромной заснеженной ели. Сотрясаясь всем телом от тяжелого дыхания, Журбин налег грудью на руль, повис на нем как тряпка, но смог составить мысленную усмешку: «Что дальше, мон ами?… Три убийства, угон чужого транспорта… По всем понятиям, Миранда, мы накосячили себе серьезный срок…»

Носитель диверсантки гневно рыкнул, в волчьей голове стремительно мелькнул видеоряд: мертвый полицейский на парковке, торчащее из рогатины древесного ствола дуло винтовки, мужские руки с пистолетом и скорострельным карабином…

Арсений хмыкнул: «Хочешь сказать – мы защищались и ни на кого не нападали первыми?»

Лаура-Миранда оскалилась и мотнула головой.

«Согласен. Ты расправилась с головорезами. Но как-то это все, прости, слишком… Для меня – слишком».

Напарница на парня не обиделась. Прижалась теплым боком к ноге Арсения и сочинила образ – Журбин лежит на парковке рядом с полицейским, голова его прострелена…

«Да понимаю я, Миранда, понимаю! Меня шли убивать и если б ты их не опередила, лежал бы я сейчас на разделочном столе поселкового морга! Но все же…, – Журбин недооформил мысль, вздохнул. – Как думаешь, сколько у нас есть времени?»

Отбросив рефлексии, напарники принялись за обсуждение создавшегося положения. Миранда отправила Сеньке образ новехонького снегохода Субару, стоящего в сарае Кирюхина. И это стало неприятным фактом: Арсений думал, что уведя с заимки единственную скоростную машину, он лишил противников возможности составить конкуренцию Ямахе Браво. Его пробитый Викинг еще не в форме, а Буран навряд ли догонит японский аппарат. Но Лаура-Миранда, умудрившаяся через щелку разглядеть в запертом сарае отличный снегоход, надежды Журбина лишила: почти парализованный усталостью Арсений ни на какой Ямахе от Субару не уедет. За ним отправится профессиональный ездок, небольшую фору, созданную сборами и прогревом двигателей Субару и Бурана, уже можно не принимать в расчет – погоня едет, погоня близко. И то, что ее до сих пор не слышно, можно оправдать лишь тем, что мужики вначале принялись хлопотать над огретыми телепатическим ударом приятелем и егерем, над застывшим в ступоре Самсоном…

А были бы умнее (или злее) давно б уже нагнали вчетвером. Но видимо – захлопотались.

Впрочем, навеянная телепатом оторопь вскорости пройдет, мужики решат, что Сектант какими-то гипнотическими навыками обладает – на гипноз проделки телепата обычно и списывались… Журбин тоскливо выдохнул. Как ни крути, от раздраконенной компании охотников и егерей уйти по лесу сложно. Метель следы присыпает, но не на столько чтобы запутать опытных таежных следопытов.

А ехать напрямую к Пустоши нельзя. Арсений столько времени и усилий потратил, создавая у окрестных лесовиков устойчивое впечатление, что чужаки обосновались в противоположном от болот районе, что вывести преследователей к Острову никак не мог! Он знал, что к егерям придется возвращаться, чтобы забрать Ямаху и убрать из их памяти последние события. И лесники никуда от него не денутся – заимка постоянное их местообитание.

Но вот их гости… Гости Филипповича и Харитона могут уехать до того, как восстановивший силы телепат вернется. Они и так уже наверняка позвонили поселковым знакомцам, сообщили им о встрече с Сектантом и волчицей. Если сейчас Арсений повернет полозья к Пустоши, то люди вышедшие из поселка возьмут направление на подмерзшие за зиму болота. Не исключено, что смогут их перейти и выйдут на Остров.

Мысль о друзьях и папе, подстегнула изнуренное тело, заставила парня сбросить оцепенение и дурноту. Журбин завел двигатель и как мог быстро поехал через лес. План мероприятий он практически составил – большую долю в том прожекте отдавалось случаю, везению, – но выбора не оставалось. Арсений ехал в противоположную от Пустоши сторону и пока думал лишь о том, как бы раньше времени не получить пулю в спину, или попросту не вывалиться из седла. Но рассчитывал, что успеет разыскать то, что ему нужно, прежде чем потеряет сознание от усталости, а преследователи выйдут на дистанцию выстрела. Журбин ехал через дебри и искал обширное открытое пространство, через которое волчица-диверсантка сможет провести Ямаху.

«Миранда, ты управишься со снегоходом?» – объезжая огромный завал из поваленных деревьев, спросил Журбин. Идущая рядом диверсантка составила картинку: по огромному заснеженному полю едет снегоход, на сиденье сидит лихая волчица – рулит, ведет машину через поле к далекой кромке леса. Следом за Ямахой из-за деревьев выезжают Субару и Буран, несутся вслед!..

План был неплох, поскольку ни один здравомыслящий человек предположить не в состоянии, что серый хищник сможет управлять машиной! След от полозьев обязательно уведет за собой погоню, охотники ринутся вдогонку за уехавшей Ямахой.

Поле встретилось довольно быстро. Едва между деревьями появился безграничный просвет, Журбин остановил Ямаху, сполз с сиденья и протопал от правой лыжи ложный след.

Вернулся к снегоходу и поехал дальше за волчицей: Лаура-Миранда искала звериную тропу, проходящую по кромке леса у огромной, без конца и края луговины. Ямаха медленно тащилась за волчицей, когда та неожиданно подпрыгнула и встала словно вкопанная, наклоняя голову к проторенному в рыхлом снегу кабаньему следу – большая семья кабанов пробилась сквозь сугробы словно дюжина снегоуборщиков. Арсений аккуратно подъехал к тропе и повернул полозья Браво к полю. Не выключая двигатель, осторожно переступая по лыже снегохода, добрался до кабаньего «тоннеля» и встал в глубину следа.

Волчица взвилась в воздух и запрыгнула на сиденье снегохода.

Нереальная картина: волк едет на Ямахе, воплотилась воочию. По белоснежному бескрайнему простору неторопливо ехал снегоход, на его сиденье сидела серая волчица с прижатыми ушами и нажимала лапами на руль. Вроде как – рулила. (Жесть! Миллионная аудитория в YouTube была бы обеспечена!) Журбин не стал провожать Лауру-Миранду взглядом, стараясь не обрушить кромку снега над кабаньими следами, аккуратно переставляя ноги, побрел в противоположном от поля направлении.

Неподалеку уже раздавался рев двигателя Субару.

До того как снегоход выскочил из леса к опушке и показались лайки, Журбин успел упрятаться за огромным поваленным деревом. Пистолет Арсений не достал, лежал на снегу и молился, чтобы все прошло, как надо, как задумано!

Переживал он больше за собак, чем за людей, сидящих на двойном сиденье. Пущенные по следу лайки могли учуять залегшего поблизости от поля человека, могли свернуть и навести погоню. Но Сенька потому и искал у поля звериную тропу: отвлекшиеся на кабаний след охотничьи собаки не насторожат преследователей – псам прикажут оставить привлекательные запахи и отправят вслед за иной добычей. За человеком, уехавшем на снегоходе через поле.

…Субару пролетел по следу Ямахи Браво не задержавшись и секунды! Одна из лаек повернула голову к Арсению. Задумчиво гавкнула. Но увидев, что хозяин устремился прочь, приняла к собачьему сведению – цель не первостепенная, – и понеслась вдогонку за хозяином.

Буран, управляемый егерь Кирюхиным, проскочил мимо Журбина по тому же сценарию, но только без лаек. Собаки убежали вместе с первой машиной.

Арсений поднялся на ноги и, обходя следы от снегоходов стороной, побрел назад. Он добирался до места, где оставил ложный след.

На пути ему встретился сквозной просвет, Арсений поглядел на заснеженное поле и увидел, как по нему несутся три вооруженных лыжника: выехавшие к открытому пространству немоторизованные охотники увидели переезжающие поляну снегоходы и решили срезать путь, поехали наискосок.

Увиденное Журбина порадовало. Идя назад вдоль следа, он опасался наткнуться на преследователей, отправившихся в погоню пешим маршем. Теперь Арсений знал, что никого уже не встретит, все – четверо охотников и оба егеря ушли с заимки вслед за Ямахой Браво.

Увязая в снегу почти по пояс, полумертвый от усталости Журбин практически дополз до места, где недавно останавливал снегоход и торил ложную дорожку. (След привлек внимание погони, но не остановил ее совсем. Преследователи видели, что Ямаха отправилась дальше, а это значит, что Сектанта нет в том направлении.) Арсений выбрался на отутюженную тремя снегоходами тропу и рухнул в колею.

Полежал немного, отдышался и, собрав ноги по-турецки, сел посреди дорожки.

Он знал, что довольно скоро сюда вернется кто-то из преследователей. Журбину очень хотелось бы поглядеть на озадаченные рожи мужиков, увидевших брошенный в лесу снегоход и полное отсутствие человеческих следов возле него. Арсений был уверен, что Лаура-Миранда постарается исхитриться и провести Ямаху как можно дальше от поляны по лесу, а после выпрыгнет с сиденья на достаточное расстояние. Так что возле снегохода вообще никаких следов н е б у д е т. Глазам охотников и егерей представится запредельно нереальная картина: в сугробе замер снегоход, машину окружает нетронутая снежная гладь без малейшего признака людского присутствия: Сектант с сиденья просто и с п а р и л с я.

Навряд ли это обстоятельство заставит мужиков ощутить суеверный ужас и бросится обратно на заимку. Журбин довольно обоснованно предполагал, что мужики разделяться: кто-то из них отправится обратно по следу, дабы проверить, где Сектант мог соскочить, – и наверняка вспомнят о странной дорожке, уходящей в лес, – прочие останутся возле Ямахи, обследовать окрестности: не мог же человек на самом деле испариться?!

Арсений натянул обледеневший шарф почти до бровей, скукожился, сжался в комок и начал ждать.

Если преследователи отправятся в обратный путь всем скопом, ему придется туго. Но не так как на заимке, где телепата и людей разделяло приличное расстояние, где обессиленный Журбин не мог дотянутся до каждого и раздавать ментальные приказы. Лаура-Миранда и Арсений удрали с заимки, поскольку понимали: оставшиеся в доме вооруженные люди могли повести себя неадекватно и пульнуть по чужаку и волку.

Теперь, в лесу на ограниченной сугробами тропинке, мужикам п р и д е т с я спешится и подойти вплотную к человеку, усевшемуся посреди тропы. Журбин собрался притвориться полумертвым, бросить его замерзать в тайге преследователи не посмеют, поволокут к сиденью снегохода, как минимум вдвоем (Арсений паренек тяжелый, за метр девяносто вымахал). Так что у Журбина должно получится взять под ментальный контроль сразу двух человек. А дальше… Дальше будет видно.

…Журбин поерзал, встрепенулся, разгоняя кровь по венам, сказал себе: «Не вздумай дрыхнуть, обормот!» – и начал думать о Хлебе. Вспоминать мельчайшие детали, отразившиеся на выгнутой коричневатой корке вынутого из печи магического Каравая.

О Хлебе стоит рассказать отдельно.

Все три прошедших года, в начале каждого лунного месяца бабушка Фаина пекла охранный Каравай. Колдовала над бездрожжевой закваской, заговаривала тесто, ставила его в печь.

Когда доставала Каравай из печки, то прошептав заклятье, втыкала в него ритуальный нож по центру. Творила оберег для Острова.

Лишь по прошествии полугода, шаманка посвятила Журбина в сей ритуал. Пригласила Сеньку в дом и попросила:

– Погляди-ка, миленький, на хлебушко внимательно. Смотри на трещинки, на пятнышки… Они ничего тебе не напоминают?

Журбин прищурился на каравай.

Обычный хлеб. Присыпанная чуть подгоревшей мукой серо-коричневая корка шла разломами и трещинами, кое-где темнели пятна и небольшие светлые промины…

– Сосредоточься, миленький. СМОТРИ.

Повелительный голос Фаины погрузил парня в бездумный ступор. Зрение слегка расфокусировалось, поплыло…

Внезапно Арсений понял, что каравай превращается в… карту! Карту Острова и окружающей его Пустоши! На ней отобразились наиболее опасные черные топи, змеились трещинками ручейки, вспухали крохотные островки… В месте, где хлебная карта треснула наиболее сильно и рельефно бобры образовали запруду и вода оттуда начала опасно подтапливать Дальний Луг.

Задумавшегося над колдовской «топографией» Журбина, отвлек вопрос колдуньи:

– Видишь, миленький, откуда Острову беда грозит?

– Да, – чуть заторможено кивнул Арсений. – Бобров придется прогонять, плотину их разрушить, иначе – утопят Остров черти хвостатые…

– Вот, вот. Займитесь, миленькие, той семейкой. Разрослась она, бедой людям грозит.

Позавчера, в ночь перед отъездом Журбина в поселок, Фаина впервые приказала Сеньке самому испечь Каравай. Сейчас, сидя по-турецки среди сугробов, Арсений понял, почему шаманка это сделала: лучше всего охранный Каравай о б щ а л с я со своим творцом, давал подсказки человеку замесившему колдовские Тесто. Никогда раньше магическая хлебная карта не отпечатывалась столь четко в голове Арсения. Никогда еще на ней не было непонятной, странной трещинки, ведущей к Острову со стороны, почти противоположной поселку.

Трещинка эта, как понял сейчас Журбин, прочертила корку Хлеба исключительно для него. Она шла мимо незамерзающих топей, где били сильные ключи. Змеилась между крохотными островками. Она была – дорогой. Путем, которым без подсказки Арсений не прошел бы даже вместе с чутким носителем наставницы – дорога шла через наиболее опасные места Пустоши. Т у д а люди не ходили.

Журбин поерзал, почесал варежкой нос. «А если я ошибся?! Если неправильно понял намек Каравая?»

Извилистая трещинка могла указывать на новый ручеек…

Прежде чем к сидящему на тропе человеку медленно подъехал снегоход, на него выскочила остроухая черно-белая лайка. Самсон и один из его приятелей неторопливо обследовали путь, искали место, где Сектант мог спрыгнуть. Собака обнаружила «пропажу» раньше хозяев, но к моменту, когда охотники подъехали вплотную, уже успела получить телепатический приказ от Журбина и не смогла ослушаться – стояла словно вкопанная и не гавкала.

Субару остановился метрах в трех от Арсения. Седок слез со снегохода, направился к неподвижному парню… Самсонов, оставшийся за рулем, перекинул на грудь винтовку и взял Сектанта на прицел.

О том, что произошло дальше, пожалуй можно и не рассказывать. Журбин погрузил охотников в легкий ступор, считал в их головах информацию – оба егеря с лайкой и два их гостя, как и ожидалось, остались на той стороне поляны искать следы испарившегося ездока Ямахи. Самсонов и его приятель безропотно помогли Арсению усесться на Субару, Сенька вытащил из кармана Самсона спутниковый телефон и приказал мужикам добираться до заимки пешим ходом.

Рутина. Привычная р а б о т а телепата.

Арсений посмотрел вперед: на тропе перед снегоходом уже сидела волчица, обогнувшая поле по опушке. Бока Лауры-Миранды тяжело вздымались, из открытой пасти пар валил. Сенька махнул варежкой за спину, предлагая волчице-диверсантке усесться сзади на сиденье. Проехаться и отдохнуть. Миранда отказалась, побежала впереди Субару по пробитой в снегах дороге.

Звонить своим с чужого телефона Журбин не мог. Провайдер спутниковой связи зафиксирует и оставит в памяти номер вызываемого абонента, а у Миранды, обычно легко справляющейся с проблемами слежения, не было инструментальной возможности обеспечить кодировку телефона.

Трубку у Самсонова парень изъял на всякий пожарный случай, поскольку понимал: до Острова он может не добраться – рухнет в снег и, замерзая, будет думать: «Вот взял бы телефон и спасся. Сказал отцу, где искать, куда идти на помощь…»

Последние несколько километров до Пустоши, мысль о звонке все чаще посещала Журбина. Но к моменту, когда Сенька окончательно созрел, остановил машину и потянулся в карман за телефоном, силы его совсем оставили. Арсений завалился на бок, рухнул в мягкий снег, в голове начало темнеть…

В щеку Журбина тут же воткнулся мокрый волчий нос! Понимая, что отключается, парень составил для Миранды топографическую хлебную карту и из последних сил окрасил красными пунктирными отметинами змеистую тропу: «Беги по этой метке, – сказал наставнице. – Дорога выведет по топям до своих…»

Просить Миранду дважды не потребовалось. На Журбина обрушился снежный вал – работая лапами словно бульдозер, волчица-диверсантка забрасывала парня снегом! Надеялась, что под снежным одеялом Сенька не замерзнет до смерти…

Утопая в теплой сонной мути, за секунду до того как сознание полностью померкло, Журбин подумал: «Каравай провел бы своего создателя через Пустошь… Охранный оберег звал меня, манил и вел… П р о п у с т я т ли болота Миранду?..»

* * *

Очнулся Арсений от дикой боли в пальцах!

Поморщился: «Дежавю… Такое уже было совсем недавно… Больница, застывший на табурете полицейский…» Парень открыл глаза. Над головой висел низкий бревенчатый потолок. Горло щекотала натянутая до подбородка выделанная звериная шкура. Шкуры закрывали обнаженное тело Сеньки в несколько слоев. Душили мягким ворохом.

Журбин услышал, что рядом кто-то дышит, повернул голову направо… И отпрянул!

Рядом с ним лежал незнакомец. Немолодой бледный мужчина с высоким интеллигентским лбом и острым носом, хранившим заметные вмятины от долгого ношения очков. Глаза незнакомца были закрыты, дыхание поверхностное и тяжелое.

Арсений легонько проник в голову соседа по лежанке… Пробежался по его памяти…

И заскрипел зубами! «Миранда!.. Зачем она отправилась туда одна?!»

Арсений был не совсем прав. До поселка Миранду сопровождали его отец и глава островитян Борис Завьялов.

Лаура-Миранда привела к засыпанному снегом Журбину подмогу. Парня привезли на Остров и оставили на попечение Фаины, Миранда тут же поменяла носителя и в молодом кобельке Хватае отправилась обратно в поселок.

Позже Арсению сказали, что он и волчица проспали больше суток. Как эту бешеную гонку, выдержала пришелица, одному Богу известно. Она, конечно, переместилась в свежего носителя и получила от него прилив сил. Но это не снимало интеллектуальное перенапряжение: Миранда более трех суток не имела ни малейшей передышки! Она сражалась, защищала Сеньку, уходила от погони на четырех лапах, потом одна бежала через топи. А после всего этого, телепортировалась в Хватая и вновь ушла в поселок, зная, что там придется перемещаться непонятно сколько раз. Без отдыха, без роздыха – работать. Устранять опасность для существования островного поселения.

В дороге до поселка мужики позволили Хватаю-Миранде подремать в прицепе. Обустроили на санках теплую лежанку и довезли до опушки, минуя главную дорогу… Остались ждать в лесу – двум чужакам нельзя показываться в поселке, который до сих пор гудит от треволнений.

Хватай-Миранда вошел в поселок со стороны завода. Безупречная, тренированная память диверсантки хранила в себе все сведения о приисках, полученные Мирандой через Интернет. В память бывшей агентессы хроно-департамента намертво впечатались адреса и фотографии начальственного звена. Хватай-Миранда засел на небольшой парковке заводоуправления и начал ждать появления кого-нибудь из директоров.

Положа руку (или лапу) на сердце, Миранда могла бы и не заморачиваться с ожиданием руководителя. Ей было бы достаточно проникнуть на небольшой аэродром, расположенный в пяти километрах от поселка. Телепортироваться в любого механика и обустроить парочку диверсий: вывести из строя вертолеты и катер на воздушной подушке, который по воспоминаниям пилота Кутузова стоял в одном из ангаров. Лишить геологоразведочную экспедицию транспорта и возвращаться в поселок уже вместе с Журбиным. Арсению не надо многократно прыгать по чужим мозгам и зарабатывать разбалансировку. Придя в норму, телепат управился бы с обычными людьми, не показываясь им на глаза, с расстояния и сколь угодно раз.

Но Миранда посчитала, что парню и без этого хлопот хватит. Сеньке еще нужно поработать над егерями и компанию Самсона разыскать – подчистить головы свидетелей. Потом придется и в поселок наведаться. Обученный диверсанткой парень давно научился управлять лицевыми мышцами и мог прикинуться хоть дряхлым стариком, хоть мужиком, запившим три недели назад. Придя в поселок «в образе», Журбин легко решил бы все проблемы.

Но диверсантка доверилась интуиции и бабушке Фаине. Как только мужчины унесли Сеньку в баню отогреваться, шаманка подошла к Лауре-Миранде и, глядя в желтые звериные глаза, сказала:

– Метель стихает… Скоро оттепель. А за оттепелью сюда чужаки нагрянут. Послезавтра утром и заявятся. – Помолчала немного, вздохнула и добавила: – Иди в поселок, миленькая. Поторапливайся.

Миранда с бабушкой не спорила, сама предполагала, что счет уже не на дни, а на часы идет. И потому, спустя чуть более полусуток после побега из поселка, сидела на парковке за небольшим автобусом и ждала появления какого-нибудь начальника. Для переброса и интеллектуального захвата диверсантке требовался человек, осведомленный лучше прочих о подспудных течениях поселковой жизни.

Наполовину застекленная дверь главного заводского офиса раскрылась, на плоское крыльцо вышел подтянутый мужчина среднего роста. Двигая челюстями, жуя жвачку, оглядел парковку. И поднес к губам рацию, сказал:

– Все чисто. Выходите.

Чуткие собачьи уши уловили сказанное. Хватай-Миранда обошел автобус, подкрался к шеренге дорогих начальственных машин, где уже разогревался дистанционно запущенный двигатель блестящей лаком черной Вольво.

Жующий охранник открыл дверь офиса, и прикрывая собой сухопарого очкарика в длиннополой шубе, двинулся к разогретому автомобилю. Спину мужика в шикарной шубе прикрывал еще один крепыш, позже оказавшийся водителем.

Охранник раскрыл перед важным господином заднюю дверцу, водитель сел за руль, бодигард, обежав машину, уселся рядом с ним. За багажником Вольво притаилась крупная собака в бежевых подпалинах на густой светлой шерсти. Пес ударил себя лапой по ошейнику… И начались странности.

Вольво почти вырулила с парковки, но неожиданно остановилась. Из распахнувшейся во всю ширь пассажирской двери на снег выпрыгнул главный юрисконсульт предприятия Максим Владленович Коротич. Не обращая внимания на холод и расхристанные полы шубы, юрист раскрыл водительскую дверцу и приказал шоферу:

– Выходи. Выходи, Сережа, я сам поведу.

Немая сцена. С водительского сиденья на юрисконсульта таращился румяный крепыш и не думал выполнять приказа. Смотрел во все глаза на обычно мирного и вальяжного господинчика в золоченых очечках и гонял в голове мыслишки: «Он чо, охерел, в натуре?!.. Сам за руль собрался?!..»

Максим Владленович схватил водителя за рукав куртки и резко выдернул того из машины. Ошалевший, не ожидавший подобного обращения Сережа выкатился из Вольво и даже через голову перекувырнулся! Но тут же вскочил и произнес вслух то, что раньше думал (хоть и в приглаженном варианте):

– Вы чо, Максим Владленович?!.. Совсем… очумели?!

– Цыц, – равнодушно бросил юрисконсульт и строго поглядел на выбравшегося из противоположной дверцы бодигарда: – Свободны, Кирилл. Вы мне сегодня не нужны.

То, что произошло дальше, окончательно укрепило охранника и водилу в мысли, что их шеф сошел с ума: Максим Владленович негромко свистнул, дождался пока в открытую заднюю дверь запрыгнет огромный лохматый пес беспородной наружности, аккуратно закрыл дверцу за рассевшейся на кожаном сиденье псиной, поворотился, чтобы самолично сесть за руль…

Но машину уже обежал охранник. Злыми сузившимися глазами поглядел на юрисконсульта и прошипел:

– Не порядок, Макс Владленович. Иваныч будет недоволен.

Юрист, казалось бы, на Кирилла даже не взглянул. Почти не обращая внимания на вцепившегося в открытую дверцу охранника, он выбросил влево составленную копьем ладонь и четко ударил в единственное незащищенное одеждой место – под ухо бодигарда.

Охранник тихо хрюкнул и завалился. Водитель, широко расставив ноги, замер, прикидывая – стоит ли бросаться на машину, чтоб удержать сошедшего с ума очкарика?

Но передумал. Поглядел на валяющегося без сознания Кирилла. Состроил виновато-задумчивую мину и отошел в сторону, позволяя Вольво выехать с парковки.

Миранда не собиралась телепортироваться в наемного работника. Ей нужен был кто-нибудь из владельцев предприятия, но вышедшего из заводоуправления юриста так плотно о х р а н я л и, что диверсантка поменяла решение. Человек, что появился на улице с подобными предосторожностями, мог обладать информацией. Юриста берегли. Прикрывали грудью от возможного обстрела, а это значит – он имеет вес, он крайне важен для хозяев.

Погрузившись в мозг нового носителя о принятом решении пришелица не пожалела.

Максим Владленович Коротич был трусом. И хитро навороченным дельцом от юриспруденции. Учился за границей, одну из стен его кабинета почти до половины завесили хвастливые свидетельства и разноязычные дипломы. В профессиональном смысле Максим Владленович был – докой.

И чуть-чуть авантюристом.

Именно эта авантюрная складка и завела Коротича на север. Он лихо отстаивал в судах права владельцев прииска, когда же на предприятие начался н а е з д, то развернулся во всю ширь и доказал – не зря он получает деньги. Ох – НЕ ЗРЯ. Почти полгода юрисконсульт держал круговую оборону, умело отбивался от коллег-противников, искал лазейки, оттягивал неугодные судебные решения, ловчил, юлил и ускользал, как угорь.

Когда, казалось, бы – отбился и финансово обескровил рейдеров, погрязших в судопроизводстве, захватчики нашли иной источник средств и повели наезд уже без правил. Захват завода и шахтовых разработок, начавшийся почти цивилизованно, так сказать по-серому, превратился в откровенно черный беспредел. Рейдеры прекратили бодаться в судах, завезли в поселок бригаду парней в бронежилетах и чуть не захватили офис.

Струхнувшему юристу выдали охранников. И вначале Макс Владленович посчитал сие решение весьма нелишним, благотворным.

Но это было лишь п о к а. До той поры, как владельцы обогатительного комбината не предложили куш начальнику охраны Супрунову Константину Ивановичу. Иванычу сказали просто: «Отобьешься, получишь пай и станешь совладельцем. Не отобьешься – извини, потонем вместе».

Супрунов взялся за проблему с расчетливой увлеченностью бывшего начальника оперативно-режимной части ИТУ (зоны, по простому говоря). «Кум» привез в поселок бригаду отпетых головорезов, дополнил ими местную охрану и начал постепенно з а б и р а т ь. Коротичу казалось, хозяева завода так и не заметили, не прочухали, к т о стал главным в этом бардаке. Как и юрист, бывший кум Иваныч развернулся во всю ширь. Старался не за страх, а за большой кусок.

Когда Коротичу и Супрунову показалось, что они таки – отбились, рейдеры уже, вроде бы, начинали понимать, что овчинка выделки не стоит – вложено довольно много, а результат пока что неизвестен, на захватчиков буквально потоком полились субсидии.

Проведя (недешевую) разведку в лагере противников, Супрунов и Коротич поняли, откуда что взялось: финансовые потоки потекли от господина по фамилии Вишневский. Причем заинтересовали господина Вишневского весьма нетривиально и на этом стоит остановиться отдельно.

Борис Ефимович Вишневский был занятным богатеем: увлекался всем непознанным. Финансово поддерживал розыски йети, лично пытался отловить чупакабру в Латинской Америке и гонял того же кровососа по лесам Мордовии и Челябинской области. В зеленых человечков верил, уфологическим сообществам щедро жертвовал. Чудак, короче. Денег заработал и чудил без всякого стеснения.

Рейдеры подловили нетривиального олигарха на загадке Пустоши. Во времена, когда каждый желающий мог зайти, к примеру, на Google Maps и с точки зрения спутника обозреть любой район земного шара, центральная, островная часть Пустоши оставалась поистине белым пятном. Непроницаемым, туманным.

И то было загадкой не только для задумчивых любителей непознанного, сия особенность Острова оставалась тайной и для самих островитян. Три года назад, едва Фаина провела беглецов через болота, их глазам предстало фантастическое, диковинное зрелище: на окруженном топями обширном острове, заросшем прозрачным, облетевшим осинником и березняком, стояли древние, нетронутые временем скиты. Их стены не испятнали гниль и сырость. В домах сохранились не истлевшие меховые одеяла и одежды, несъеденные молью валенки и чуни. На клиросе небольшой церквушки лежал раскрытый Часослов без малейших признаков плесени. Если бы там же горела и лампадка, никто бы сильно уже не удивился: у каждого из беглецов сложилось впечатление, как будто люди – староверы – покинули дома вот-вот. За полчаса до прибытия их новых обитальцев.

И на том загадки Острова не закачивались. Дверь церкви запирал могучий брус, положенный с о б р а т н о й стороны на мощные крюки: неизвестно куда сгинувшие староверы заперли церковь и з н у т р и. Наложили брус на дверь, закрылись. И исчезли. Пробраться сквозь крохотное слюдяное окошко смогла бы только кошка. Люди испарились из церкви самым непостижимым образом.