Текст книги "Аномальные каникулы"

Автор книги: Алексей Гравицкий

Соавторы: Сергей Палий
сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 15 страниц)

– Да что ты заладила: Ворожцов, Ворожцов, – обозлился Тимур. Он совсем не так планировал провести эти минуты вдвоем с Лесей, и упоминание ботана его раздражало. – Лох твой Ворожцов. Раз решили найти источник, значит, найдем и попробуем, как он работает. А Ворожцов пусть домой к маме топает, если трусит.

– Да он вроде не трусит, – нахмурилась Леся. – Чего ты разошелся?

– Ничего, – буркнул Тимур. Ему уже не казалось, что Леся смотрит на него как-то по-особенному. – Приплыли. Вылезай.

– Не обижайся, – шепнула она и подмигнула. – Мне страшновато, но если все получится, как мы задумали, то ты будешь молодец.

– Почему я-то? – опешил Тимур, мигом оттаивая.

– Без тебя я бы не пошла.

Леся выбралась на берег и направилась к подбежавшей Казарезовой, оставив Тимура в крайне приподнятом настроении. Воодушевленный, он бросил что-то ободряющее Сергуне и отплыл в последний рейс, за оставшимися пацанами.

Все-таки он лидер их группы. Если уж Леся призналась, что пошла за ним, а не за Ворожцовым, то – без вариантов. И дело, видимо, не только в том, у кого крутая пушка.

Задорно борясь с течением и направляя лодку к запруде, Тимур заметил темное пятно в глубине, но не придал этому значения. Мало ли что может почудиться в воде под покровом вездесущего тумана.

Пацаны ждали его, устроившись на осине. Как только Тимур подогнал лодку, Ворожцов побросал в нее оставшиеся вещи и сам забрался на сиденье.

– Ничего не забыли? – уточнил Тимур.

– Вроде нет, – огляделся Ворожцов. – Мазила, готов?

Мелкий продолжал стоять в метре от берега и ворошить носком ботинка утоптанный камыш. Сутулился, хмуро глядел в сторону. Тимур обратил внимание, что пацан бледнее обычного.

– Мазила, ты чего? – спросил он. – Нет в реке аномалий. Тебе Ворожцов, что ль, ерунды наплел? Нашел кого слушать.

– А я и не боюсь аномалий, – пробормотал Мазила. – Я даже знаю, как выглядят кое-какие…

– Чего тогда?

Мелкий сжал губы в звездочку, отчего его утопшее в тени лицо стало похоже на недоспелый лимон.

– Я воды боюсь, – наконец выдавил он, так и не двинувшись с места. – С детства. Там глубоко, я знаю. И дна нет.

– Дно везде есть, – резонно заметил Ворожцов. – К тому же тебя никто не заставляет вплавь.

– Все равно не могу, – дрогнувшим голосом повторил Мазила и шмыгнул носом. – Если глубже, чем по шейку, не могу.

– Так, – решительно сказал Тимур, – воздушных шариков у нас нет, чтоб тебя, как Винни-Пуха, по небу переправить. Так что сигай в лодку и не дрейфь. Совсем страшно станет – зажмуришься.

Мазила сглотнул: кадык поднялся по шее вверх и резко упал, словно поршень. Он неуверенно шагнул вперед и опять замер как вкопанный.

– Да хватит уже выделываться! – повысил голос Тимур, заставив мелкого вздрогнуть. – Всю дорогу заливал про бравых сталкеров да про то, как Зону будешь бороздить, а теперь струхнул от какой-то речки-вонючки. Живо давай на борт или домой топай!

С шумом втянув побольше воздуха, Мазила набрался смелости и залез в лодку. Резиновое дно под ногами заходило ходуном, и ему пришлось ухватиться за осину, чтоб не грохнуться за борт. Сказать ничего не сказал, но рожа от испуга стала нежно-мраморной.

– Сядь и не вихляйся, – посоветовал Тимур с усмешкой.

Мазила рухнул на сиденье как подкошенный и вцепился в тесьму на бортике. Тупо уставился в грудь Тимуру, будто даже мимолетный взгляд на воду мог пробудить Ктулху или кого покруче.

– Не понимаю тех, кто воды боится, – признался Тимур, отгребая по знакомому уже маршруту. – Пить могут, в ванной купаются, под дождиком – тоже ничего, а как в глубину посмотрят – сразу в ступор.

– Это совсем другое, – бледными губами прошептал Мазила. – Под дождем не утонешь.

– Зато в стакане, а уж тем более в ванной – запросто.

Ворожцов достал ПДА и перевел в активный режим. Прибор тут же завибрировал, приковав общее внимание. Тимур на некоторое время даже перестал ворочать веслами.

– Не греби, – шикнул Ворожцов, вглядываясь в экран.

– Я и не гребу, – огрызнулся он. – Течением несет.

Ворожцов вдруг оторвал взгляд от наладонника и расширенными от ужаса глазами вперился поверх Тимурова плеча.

– Кто там? – дернулся Тимур, хватаясь за обрез и выкручивая голову.

– Не кто, а что, – осипшим голосом процедил Ворожцов. – Поворачивай!

Неподдельная тревога в голосе товарища заставила Тимура послушаться. Он бросил ему ствол и взялся за весла. В ушах загромыхала кровь, адреналин потек по жилам.

– Стрелять умеешь?

Ворожцов положил ружье между собой и окаменевшим Мазилой, приподнялся, чтобы было лучше видно.

– Не поможет, – прошептал он.

– Я говорил, что надо по мосту, – часто дыша, обронил мелкий.

– Да что, блин, там такое…

Нервы у Тимура не выдержали, и он несколькими мощными движениями развернул лодку кормой вперед, чтобы видеть происходящее.

Фарватер они уже миновали и теперь приближались к противоположному берегу, где на песчаном пятачке топтались Леся с Казарезовой, а рядом застыл с поднятым пистолетом Сергуня. Тимур провел взглядом вдоль воображаемой линии прицела и сначала не заметил ничего необычного.

Волны, опостылевшая туманная пелена, безжизненная коряга, торчащая из воды. Тимур даже подумал, что Сергуня выцеливает кого-то на другом берегу, но и там не было ничего примечательного.

А потом он увидел. И неприятный морозец пробежал по спине, оставив россыпь мурашек.

В глубине, где он давеча приметил темное пятно, повис фиолетовый сгусток. Уплотнение напоминало разбухшего с голодухи кальмара, окруженного чернильной кляксой. Но это… было неживым. То есть оно двигалось, пульсировало, но не вписывалось в знакомые представления о живых существах.

Над сгустком вода постепенно вспухала прозрачной полусферой, и если бы Ворожцов вовремя не углядел опасность и не велел Тимуру отгрести в сторону, то их лодка вписалась бы точно в эту штуку.

– Твой брат о таких… хреновинах рассказывал? – продолжая машинально плескать веслами, спросил Тимур.

– Тише ты, – одернул Ворожцов. – Он говорил про водные аномалии. Кажется, называл их «неводами» и «чернильницами».

– Судя по цвету, «чернильница». И что она делает?

– Понятия не имею. Но подплывать близко нежелательно.

– Сверчку понятно.

Тимур подрулил к отмели и почувствовал легкий толчок – лодка коснулась берега. Мазиле к лицу прилила кровь. Он тотчас перестал быть похожим на изваяние и закрутил башкой, отыскивая аномалию.

– Ух ты-ы-ы… Красивая.

Тимур выбрался на песок и подтянул «Волну». Ворожцов и мелкий тоже вылезли, быстро разгрузили вещи и полностью втянули лодку на сушу.

Сфера над «чернильницей» тем временем продолжала подниматься. Вода в этом месте словно игнорировала законы физики, и течение огибало шар метров полутора в диаметре со всех сторон. Даже белесая мгла расступилась, пропуская невиданную диковину. Сквозь прозрачную пленку было заметно, как внутри сферы клубится темная взвесь. Оставалось только гадать, что породило такую небывальщину – радиация, аномальные поля или что-то вовсе неподвластное человеческому разуму.

Тимур почувствовал, как ладони коснулось что-то теплое, и опустил взгляд. Леся взяла его за руку, но смотреть продолжала на возносящуюся над водами Припяти «чернильницу». Он сжал ее руку и покосился на Ворожцова. Почему-то захотелось, чтобы ботан увидел недвусмысленный жест, но того полностью поглотила картинка на ПДА. «Гляди-гляди в свой мониторчик, – мстительно подумал Тимур, – все проглядишь».

– Может, уже хватит пялиться на эту жабу, – громко заявила Казарезова. – Булькает почем зря…

И сфера будто услышала ее. С тихим журчанием шар отделился от поверхности воды и окончательно превратился в самостоятельный объект. Завис на мгновение в полуметре над рекой, будто раздумывая, что дальше делать. А затем поплыл к берегу.

Прямо на них.

Тимур дернулся, чувствуя, как накатывает новая волна страха. Выпустил руку Леси и, проклиная про себя голосистую Казарезову, подхватил рюкзак и оружие.

Складывать лодку теперь было некогда – придется тянуть за собой.

– Ну-ка, помоги взя…

Договорить Тимур не успел. Первый выстрел оглушил, будто рядом пальнули не из ТТ, а по меньшей мере из гаубицы. За ним прогремели второй и третий.

Девчонки с визгом бросились наутек, Мазила смотрел на прошитый пулями шар, отвалив челюсть, а Ворожцов схватил одуревшего Сергуню за шиворот и потянул за собой в лес. Тот продолжал стрелять по надвигающейся сфере, расходуя патроны, безбожно паля всю группу и выкрикивая угрозы.

Тимур бросился на помощь Ворожцову, понимая, что если не утащить разбушевавшегося блонду с песчаного пятачка, то через пару секунд прозрачный шар, удерживаемый в воздухе неизвестным полем, его накроет. И что произойдет тогда – одному дьяволу известно.

– Хорош! – гаркнул он Сергуне в самое ухо, хватая за запястье. – Валим отсюда!

– Я его почти добил… – с сумасшедшим блеском в глазах прохрипел блондинчик. – Пусти!

Громыхнул последний выстрел, и сработал механизм задержки: затвор замер в крайнем заднем положении. На левой руке у Сергуни, между большим и указательным пальцами, красовалось несколько кровоточащих ранок – правильно держать оружие во время стрельбы он не умел.

– Кретин! – выцедил Тимур, волоча блондина за собой. – Все патроны просрал!

– Я ж его почти…

– Это он тебя почти! – внезапно взорвался Ворожцов, с размаху всаживая Сергуне под дых. – Заткнись и валим, пока целы!

Сергуня переломился пополам, но продолжил, кашляя, автоматически переставлять ноги. Тимур отпустил его и поволок за собой лодку с единственным оставшимся веслом. За вторым возвращаться на берег было поздно.

Они еще долго драпали сломя голову, углубляясь в чащу, стараясь не потерять из виду Мазилу и девчонок, мелькающих впереди. Ворожцов сопел рядом с обескураженным Сергуней, не давая ему отстать.

Под ногами хрустели ветки, по лицу хлестали ветки, по сторонам мельтешили сотни и тысячи веток – но никто не решался обернуться или остановиться до тех пор, пока дыхание не сбилось окончательно и сил ломиться сквозь густой лес уже не осталось.

Первыми выдохлись девчонки. Леся просто села на бревно и помотала головой: мол, все, не могу больше. Рядом брякнулась Казарезова. Мазила остановился и уперся ладонями в колени, вздымая спину, как загнанная гончая. Ворожцов оттолкнул от себя растрепанного Сергуню и тоже наклонился, переводя дух.

Тимур разжал наконец кулак и выпустил веревку, за которую тащил лодку. Грудь жгло изнутри, будто в легкие вместо воздуха впрыснули кислотного пара, оцарапанную во время бега шею щипало, на разорванном рукаве болталась целая гроздь репьев. В висках продолжала стучать кровь, лямки рюкзака резали плечи, а обрез тяготил руку.

И вся эта ерунда меркла перед осознанием единственного факта…

Ни одна пуля из целого расстрелянного магазина не причинила вреда штуковине, поднявшейся из глубины Припяти.

Ни одна.

Глава третья. Минус один

– И что дальше?

Вопрос этот, кажется, висел в воздухе. И Ворожцов решился-таки спросить о том, о чем другие старательно молчали.

Леся, сидевшая на бревне, только пожала плечами. Наташка вроде бы вовсе ничего не услышала. Зато Сергуня с Тимуром отреагировали мгновенно.

– Тебя спросить забыли, – зло пробурчал первый.

– А ты что предлагаешь? – поинтересовался второй.

Ворожцов поглядел на Тимура. С Сергуней все и так понятно: напугался, сорвался, да еще и под дых получил. И было б от кого, а то от Ворожцова. Вот если бы Тимур его пнул, он бы воспринял это нормально: Тимур для него лидер. А Ворожцов кто? Зануда и лох. От такого и получить-то стыдно. Так что блондинчик теперь будет долго злиться и тюкать его при первой возможности.

От понимания этого ему вдруг стало немного легче и спокойнее. Хоть что-то становится понятно и предсказуемо.

То ли дело Тимур. К чему он спрашивает? Или его действительно интересует мнение Ворожцова? С чего вдруг?

– Устроить привал, – осторожно предложил он.

От робкой фразы Сергуня воспрянул духом, даже вдохнул поглубже, набирая воздуха для яркой, долгой и уничижительной тирады. Но не успел.

– Какой привал, Ворожейкин? Кукукнулся? – Голос Наташки зазвенел от напряжения. – Зачем нам здесь сидеть? Ждать, пока эта штука придет и сожрет нас?

– Казарезова, а от тебя иногда польза бывает, – обрадовался Сергуня. – Давай прессуй жирдяя.

– Иди в пень, – фыркнула Наташка. – Без тебя разберусь.

– Он не жирдяй, – вступился притихший было Мазила.

– А ты вообще молчи, мелочь, – огрызнулся Сергуня.

Тихих, еще минуту назад не находивших слов ребят будто прорвало.

Только двое молчали. Леся устало, Тимур выжидательно.

Ворожцову назревающий скандал не нравился. Ему было что сказать каждому, начиная от Тимура, который набрал в команду невесть кого, как будто они в кино сходить собрались, и заканчивая Наташкой, которая откровенно истерила. Но здравый смысл подсказывал, что подливать масла в огонь не стоит, наоборот, надо скорее прекращать перепалку.

Тимур, видимо, тоже что-то для себя решил. Он серьезно сказал:

– Давайте по порядку.

– Ворожа паникер, – тут же выпалил Сергуня, торопясь застолбить первое слово.

– Так это ты стрельбу на берегу устроил, – ехидно заметил Мазила. – А мне показалось…

– Глохни, – бросил блондинчик. – Без сопливых скользко.

Он нелепо вскинулся, размашисто разбросав в стороны руки, сделал испуганную рожу, словно падал. В следующее мгновение лицо его снова стало собранным и злобным.

– Ой, поскользнулся, – поведал Сергуня, и яда в его голосе было больше, чем до того у Мазилы.

– Когда кажется, креститься надо, – поддакнула Наташка.

Ворожцов ждал, когда они выдохнутся. Спорить бесполезно. Каждое слово против только раззадорит, и базару не будет конца и края.

– Хорошо, – сказал он тихо и вполне миролюбиво. – У нас есть три варианта. Либо мы возвращаемся, либо идем дальше, либо останавливаемся пока.

– Пока что? – чуть не взвизгнула Наташка. – Пока та дрянь не придет и не…

Ворожцов спокойно посмотрел на Наташку. Уверенности у него не было ни грамма, но показывать это сейчас нельзя.

– Та дрянь, – стараясь добавить в голос твердости, продолжил он, – никуда не придет. Она в воде живет. Так что либо…

– Ладно, – поморщился Тимур. – Хорош нудить. Слышали уже. Что скажете? Кто за то, чтобы вернуться? Там весло осталось и…

– Назад я не пойду, – тихо, но твердо сказала Леся.

– Я тоже, – поддакнул Мазила.

Наташка только посмотрела на Тимура, но так, что стало ясно: назад она не пойдет даже под дулом обреза.

– Можно вперед попробовать, – самоуверенно заявил Сергуня. – Чего на месте сидеть? Ворожа дристун, с ним все понятно. А нам-то что?

Ворожцов глянул на блондина и промолчал. Возражать сейчас не было никакого смысла.

Вперед идти незачем. Девчонки устали. Переправа плюс пробежка. Да еще стресс. Им сейчас отдохнуть надо, да и перекусить не помешает. И потом – дальше топать всем гуртом тоже ни к чему. Лучше сначала вдвоем-втроем налегке пройтись по карте, поглядеть, что там впереди да как, а потом уже с вещами, всей компанией.

Все это было разумно. Вот только кто услышит, если он, Ворожцов об этом скажет?

– Девочки устали, – перехватил Мазила аргумент Сергуни.

– Это кто? – хохотнул блондин. – Казарезова, что ли? Да на ней пахать можно.

– А ты умеешь? – брезгливо поморщилась Наташка.

– Не пробовал. Зато я опытный наездник. Ты любишь верховую езду? – Голос у Сергуни стал елейным.

– Перебьешься, скакун, – ледяным тоном ответила Наташка. – Вон, на мелком скачи.

Ворожцов не слушал перебранки. Он только переводил взгляд с одного из однокашников на другого и искал поддержки. Но Мазила в виде поддержки не котировался, Наташка с Сергуней были увлечены склокой, да и не встали бы на его сторону. Тимур подозрительно притих. И только Леся…

Он вдруг поймал ее взгляд. Теплый, понимающий и, кажется, такой родной.

«Ты должна меня понять, должна помочь, если я что-то для тебя значу», – закричал он одними глазами, ни на что особенно не рассчитывая. Но, видимо, во взгляде его было столько мольбы, что она услышала и поняла. Иначе Ворожцов объяснить бы этого не смог.

– Я тоже думаю, что нам надо остановиться и передохнуть, – сказала Леся.

Негромко, но услышали все. Даже Сергуня с Наташкой примолкли.

– Все равно скоро обедать. Так почему не здесь, если мы уже остановились? Отдохнем и с новыми силами пойдем дальше. А пока мы будем готовить, кто-то может вперед сходить и проведать, что там.

Ворожцов с благодарностью посмотрел на Лесю. Та будто поняла, улыбнулась в ответ. Легкой светлой улыбкой.

– Что там смотреть? – расстроился блондин. – Карта же есть.

– Это Зона, – одернул Мазила. – Тут карты точной быть не может. Я в интернете на одном сталкерском сайте читал…

– Мелким слова не давали, – скривился Сергуня.

Ему приходилось работать на несколько фронтов, и первоначальный запал, разделившись на разные цели, постепенно сходил на нет.

– Ладно, – решил за всех Тимур, переводивший мрачный взгляд с Ворожцова на Лесю и обратно. – Привал.

Он повернулся к Сергуне.

– Девчонки готовят, вы с мелким занимаетесь костром. А мы с Ворожцовым – на разведку.

– А чего не со мной? – вскинулся блондин.

– Так надо, – коротко бросил Тимур и пошел к незнакомому еще краю поляны.

Сергуня насупился, но спорить не стал, только зло зыркнул на Ворожцова.

– Ну? – окликнул Тимур.

И Ворожцов поспешил следом.

Тимур шел неторопливо, осторожно. Не то прислушался наконец к голосу разума, не то без обреза, оставленного на поляне вместе с вещами, чувствовал себя не очень-то уверенно. Ворожцов какое-то время послушно шлепал следом. Наконец не выдержал.

– Куда идем?

– Прямо, по карте, – ответил Тимур.

Сказано это было таким тоном, что продолжение беседы вроде бы и не подразумевалось. И Ворожцов замолчал. Тем более что и самому говорить особенно не хотелось.

Все выходило не так. Если раньше попутчики казались не совсем к месту, то после первого же опасного момента все разлеглось по полочкам, и стало ясно, что компания подобралась паршивая.

На кого положиться?

Мазила хоть и на его стороне, а все воспринимает как забаву. Пусть она и пугает временами, но для него это только игра. Наташка с Сергуней… Этих даже комментировать не хочется. Леся девушка сообразительная, уравновешенная, но домашняя. Не место ей здесь. Хотя если б не она…

Еще Тимур. Но чего ждать от человека, которого сам пригласил в этот поход, Ворожцов не знал. Сейчас он мог признаться себе в этом, пусть признание и было неприятным.

С одной стороны, Тимур вроде бы мыслил адекватно. С другой – противился простым и очевидным вещам. И все только потому, что высказывал их Ворожцов. Он давно это приметил, только причины понять не мог. Разве что Тимуру могло показаться, что он покушается на лидерство?

Ворожцов почувствовал, что ему не хватает старшего брата. Совет Павла был бы сейчас очень кстати. Но брат даже не подозревал о том, где шастает его младший. И слава богу, иначе вместо советов Ворожцов получил бы жуткий разгон с последующим наказанием. И наказали бы его как маленького.

Вот интересно, почему взрослые не воспринимают их всерьез. То есть упирают всегда на то, что они взрослые, а говорят при этом как с маленькими. Откуда это берется? Ведь по уму они уже выросли, все понимают, а то, что выглядят подростками, почти детьми, так ведь и взрослые в свое время через это проходили. Почему же они об этом не помнят?

Ничего, если все сложится как задумано, то скоро…

Ворожцов в задумчивости едва не наскочил на резко остановившегося Тимура. Вздрогнул, отшатнулся, замер. Мысли вылетели из головы разом, осталось только чувство опасности. Внутренний голос вопил, что приятель остановился не просто так.

Тимур повернулся к нему, смерил взглядом.

– Чего? – не понял Ворожцов.

Вопрос прозвучал неожиданно громко. Они ушли довольно далеко от стоянки. Во всяком случае, голоса с поляны, оставшейся за спиной, сначала притихли, а после и вовсе растворились в тишине леса.

Тишина была не такая мертвая, как на том берегу Припяти: редкие звуки проскальзывали то тут, то там. Лес словно затаился, ожидая чего-то.

– Поговорить надо, – сказал Тимур спокойно, мягко.

Излишне спокойно и чересчур мягко.

– Говори, – предложил Ворожцов.

Тимур стал совсем уже доброжелательным, широко завел руку за спину Ворожцова, опустил на плечо, дружески похлопал.

– Я вот чего сказать тебе хотел. Ты это… К Леське не подкатывай. Не надо, лады?

Ворожцов напрягся. Все мгновенно встало на свои места. И наигранная ласковость Тимура, и его желание пойти в разведку именно с ним, а не с кем-то другим из ребят, и взгляды, и недомолвки.

Захотелось скинуть руку Тимура с плеча и послать его куда подальше. Грубо, как изредка и в очень суровом подпитии делал старший брат. Правда, Павел посылал не кого-то конкретно, а всех подряд, начиная от ее величества науки с покойным научным руководителем и заканчивая властями, которые «никак не прикроют эту клоаку».

Да, так он и кричал. Зло, надсадно, пьяно. А потом обычно запирался в комнате и тихо беспомощно плакал, пока не засыпал. Ворожцов не понимал его слез. Да и плакать ему сейчас не хотелось, а вот послать со злой удалью Тимура хотелось очень. Мешало только одно: им еще ходить здесь вместе, и не один день.

– А чего так? – спросил он, стараясь добавить в голос беспечности и наивности.

– Да у нас с ней… – Тимур сделал многозначительную паузу. – Ну, ты понимаешь.

– Не понимаю. – Ворожцов чуть отстранился, стряхивая руку с плеча. – У вас уже отношения?

– У нас все будет, – пообещал Тимур.

– Ну, раз у вас пока ничего нет, значит, я никому не мешаю, – спокойно заметил Ворожцов. – А там пускай она сама решит.

Тимур стиснул челюсти. Проступили желваки, глаза сузились, стали злыми. Подумалось, что у Тимура никогда не было такого взгляда. Так смотрит собака, которая очень хочет укусить, но понимает, что в наморднике она беспомощна.

– Дурак ты, Ворожа, – сдерживая злость, выдавил улыбку Тимур. – Я с тобой по-человечески, а ты… Ты посмотри на себя. У тебя ж никаких шансов.

– Почему? – глуповато спросил Ворожцов.

– Потому что ты зануда и лох, – буркнул Тимур, вложив в последние слова столько ярости, что, кажется, листва на растущих рядом деревьях пожухла.

Обернулся и зашагал дальше, иногда поглядывая на экран ПДА. Видимо, у него отпала охота продолжать разговор с Ворожцовым. Оно и к лучшему. Ни к чему хорошему разговоры на эту тему все равно бы не привели.

Лесю Ворожцов любил давно. С шестого класса. Именно любил. Ну а чем еще объяснить, что рядом с ней всегда терялся? С другими девчонками у него разговор как-то клеился. Не каждый раз, правда, ну так он и с парнями не всегда общий язык находил.

А с Лесей все было иначе. Ему было что ей рассказать, он много раз придумывал для себя, как пригласит ее куда-нибудь в кино. А потом, после сеанса, пойдет провожать до дома и будет рассказывать о чем-то интересном. И она поймет, что он лучше их всех.

Он знал, как это случится. Он просчитывал этот разговор до полуслова, до поворота головы. Оставалось только подойти и пригласить, начать беседу, а потом…

А потом он с ужасом понимал, что рта раскрыть при Лесе не получается. При других получается, а при ней нет. Может быть, потому, что все другие были просто сверстниками. Ребятами, девочками – не важно. Они не имели пола. А Леся была для него даже не девушкой, а женщиной с большой буквы. Не потому, что в ней было что-то особенное, а потому что он сам видел в ней это особенное.

С шестого класса прошло много лет. Ворожцов продолжал любить и робеть. Он прекрасно знал: никогда ничего у них с Лесей не будет. Просто потому, что у него на это не хватит смелости. Но уступать свою любовь Тимуру, решившему, что возьмет девчонку нахрапом, он не собирался. Да и кто такой Тимур. Если б он чувствовал к Лесе то же, что чувствует к ней Ворожцов, с этим можно было бы смириться, но ведь не любит он ее. А какие-то иные отношения с Лесей казались кощунством. У кого бы они ни случились.

Так что пусть Тимур злится, но нет. Просто так он, Ворожцов, в стороне стоять не станет.

А Тимур злился. Шаг его снова ускорился, движения стали резкими и агрессивными. Там, где надо было просто отвести в сторону ветку, он норовил ее сломать. Ничего. Пусть себе бесится.

Ворожцов поймал себя на том, что срывается на эмоции, и постарался выбросить из головы все, кроме окружающего леса.

Лес на самом деле ожил. Что-то шуршало, скрипело, жужжало. Временами далеко-далеко доносились всхлипы. Звуки были странными, но они хотя бы были.

Тимур остановился, прислушался. Ворожцов притормозил, встал рядом. Где-то на краю слуха тренькнуло, или только показалось?

– Слышал? – насторожился Тимур.

Ворожцов кивнул в сторону.

– Там.

Тимур снова вслушался, теперь уже целенаправленно.

– Идем?

– Опасно, – покачал головой Ворожцов. – Вдруг кто специально приманивает? Брат говорил…

– Да иди ты в баню со своим братом, – отмахнулся Тимур. – У одного брат говорил, у второго на сайте написано. Говорил тебе брат, ну и что? Ты вот знаешь, что там пиликает?

Ворожцов мрачно помотал головой.

– Не знаю.

– Ну и толку от твоего брата тогда с его говорильней? Здесь везде опасно. Ты, Ворожа, о другом подумай. Сейчас нам двоим опасно, а потом, если что, опасно всем будет. И мелкому, и девчонкам. Ты этого хочешь?

Тимур посмотрел прямо, будто требуя ответа. Брат про такой взгляд говорил «как Ленин на буржуазию». И хотя Павел тоже знал и о Ленине, и о классовой вражде, и о Советском Союзе лишь из учебников истории, в устах старшего это сравнение звучало весомо.

– Ладно, – сдался Ворожцов. – Идем.

Тимур свернул с тропки, по которой шли до того, побрел на звук. Вид у него был как у дворняжки, нашедшей ежа. С одной стороны, интересно и любопытно, с другой – страшно и колется.

Ворожцов запоздало подумал: аргумент Тимура – совсем не аргумент. Их дорога мимо шла, и никого бы эта опасность не задела. А что там и как – есть вещи, которые лучше и не понимать. Жить спокойней будет.

Дороги не стало вовсе. Лес шел клочьями: то расступался проплешинами, то густел, становясь непролазным, почти чащобой.

Странный звук окреп и сделался различим. Теперь явно читалось, что природа его механическая. Живое существо такие звуки издавать не может. На секунду показалось, что играет магнитофон, но уже в следующее мгновение стало ясно: это не так. Играла в самом деле какая-то музыка, но скорее это напоминало заевшую пластинку, чем запись.

Механический голос напевал одну и ту же фразу. Заканчивал, без перехода начинал заново, и так по кругу. До бесконечности.

Звук нарос громче некуда. Ворожцов остановился. Он готов был поклясться, что источник за соседними кустами.

– Everybody do it, everybody move it… – неслось оттуда.

Язык зачесался задать вопрос, но спрашивать Ворожцов не стал. Во-первых, Тимур все равно знает не больше его, во-вторых, зачем себя раскрывать. Неизвестно, что там в кустах. А так… может, их еще и не заметили.

Тимур и сам стоял настороженный. Но, поглядев на терзания Ворожцова, напустил на себя бравады и шагнул к кустам с гусарской лихостью и безрассудством. Дурак.

Ворожцов дернулся было, пытаясь остановить, предотвратить неизбежное, но Тимур оказался проворнее и уже пробирался сквозь заросли. Сухо затрещали ветки, зашуршал под ногами хворост.

Ворожцов метнулся следом.

Дурак чертов! Вот поэтому их взрослые и не воспринимают всерьез, пронеслось в голове и тут же забылось.

Кусты расступились, открывая взгляду новую поляну. Тимур дернулся, словно получил хорошую оплеуху, и застыл. Ругнулся себе под нос.

Обойдя его, Ворожцов вышел на открытое пространство.

– Everybody do it, everybody move it…

Посреди крохотной поляны высилась куча мусора. Звук исходил из нее, откуда-то из середины. Странный, механический. Впрочем, и сама куча была не менее странной – особенно здесь, в Зоне. Складывалось впечатление, будто рядом находился магазин «Детский мир», который просто избавился от брака, скинув его в соседние кусты. Давно, много лет назад.

Груда детских игрушек высилась чуть не до плеча. Мягкие мишки, собачки или кто там был, истлели, превратились в труху. Напоминанием о них из игрушечного кургана местами торчали клочья грязного заскорузлого искусственного меха. Пластиковые игрушки форму сохранили, но выглядели не лучше. Выгоревшая на солнце и умытая дождями пластмасса потеряла яркость. Цвета приобрели блеклый сероватый оттенок.

На пике кургана сидел пластмассовый, еще советской штамповки кот в сапогах с оторванной лапой. Царь горы, не иначе.

– Everybody do it, everybody move it, – неустанно верещало из кучи.

Неуместно веселая фраза, напетая бодрым механическим голосом, звучала сейчас пугающе. Ворожцов поежился. Не могло здесь быть этой груды игрушек. И звука этого не могло быть. Откуда? Какая-то из игрушек поет? Возможно, но этому хламу сто лет в обед. А батарейки – штука недолговечная. А без батареек никакая игрушка горланить не будет.

– Everybody do it, everybody move it…

Тимур сорвался с места так же неожиданно, как и остановился. Ломанулся к куче, принялся ногами раскидывать игрушечное нагромождение.

– Погоди, – одернул Ворожцов. Но в того словно бес вселился.

Яростно бормоча под нос что-то малоприличное, Тимур пинал и расшвыривал игрушки, руша возведенную неведомо кем пирамиду. Из недр кучи пахнуло гнилью. В сторону брякнулся пластмассовый телефон с расколотой пополам трубкой на шнурке. Веселая песенка полетела в сторону вместе с ним.

– Everybody do it, everybody move it…

Тимур спрыгнул с кучи и принялся безжалостно топтать старую поломанную игрушку.

– Every-o-o-y-o it, every-o-o-y-o-e it…

Тимур подпрыгнул и приземлился на обломки несчастной игрушки всем весом, двумя ногами. Под подошвами ботинок жестко хрустнуло, и механический голос оборвался.

Наступившая тишина не принесла облегчения. Почему-то осталось чувство, что рядом кто-то есть. Тот самый, кто натаскал сюда эти игрушки. И этот неизвестный все видел. И обиделся.

Ворожцов невольно огляделся в поисках опасности, но лес выглядел спокойно. Даже солнышко светило.

– Зачем ты так? – голос прозвучал хрипло, и Ворожцов поспешно замолчал.

– Надоело, – отмахнулся Тимур с напускной небрежностью, но было видно, что ему не по себе. – Не люблю, когда по ушам ездит всякое… Как думаешь, кто сюда все это притащил и зачем?

Ворожцов пожал плечами. Подошел ближе к куче, молча принялся разглядывать разметанные останки.

Кто сюда это притащил и зачем? Если б куча появилась, к примеру, ночью возле их лагеря, он бы заподозрил блондинчика. Такая идиотская шутка была вполне в духе Сергуни. Хотя нехилую гору хлама ради издевки даже он бы с собой не поволок.

Выходит, это сделал кто-то из местных жителей. Людей или нелюдей.

Зачем?

По спине пробежал неприятный холодок. Ворожцов потер вспотевшие ладони.