Текст книги "Похождения хулигана из класса Юзефовича(СИ)"

Автор книги: Алексей Корешин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 7 страниц)

Дело шло к тёплому времени года и Кыпа, уговорив Лёву Шлыкова побыть тоже "крутым", отправился, в паре с ним, в парикмахерскую, подстригаться "под ноль". Действительно, с бритоголовыми, в школе не связывались. Растопырив пальцы, а иногда и руки (типа: горы мышц рукам мешают опуститься), данные личности позволяли себе поведение за гранью допустимого. Бритоголовым уступали место в столовой и угощали сигаретой по первому требованию. Большинство "лысых" – были беспризорниками из "слепого двора". Учителя тоже, не особо домогаясь, ставили им тройки практически автоматически. Не учитывая моральных издержек, маленькие плюсики в "лысом прикиде" были.

И вот, Кыпа с Лёвой пришли на стрижку. Уже в парикмахерской, Кыпа подтолкнул Шлыкова к мастеру:

– Давай не робей! Я сразу за тобой.

Лёва, смущаясь, опустился в кресло. Начало обрезания, Кыпа наблюдал из коридора. То, как округляется голова его друга, ему не понравилось... "Да ну его нахрен! – вырвался вздох разочарования. – Я в этой авантюре не участвую", – Кыпа, не раздумывая, мгновенно оделся и потопал домой.

Выйдя из салона, Лёва никак не мог поверить своим глазам: преданный друг исчез не попрощавшись... И тут, Лёва понял, что он попал.

***

Утром, в 7 "В" классе был аншлаг: смеялись все. Кто-то, над бильярдным шаром – Лёвой. Другие – над скромно сидящим в углу Кыпой.

– Какого хрена?? – истерил Шлыков.

– Да ошибся я. Даже ёжики ошибаются, – нагло оправдывался Кыпа. – Когда понял свою ошибку, ты был уже наполовину стриженный. Я не стал мешать...

Классный руководитель тоже был, мягко говоря, огорчён.

– Ты что, Шлыков, в КПЗ побывал? – домогался Юзефович. – С такой причёской: туда тебе и дорога. Если найдутся подражатели, – тут он грозно посмотрел в глаза публике, – лично оторву лысую голову. Вы меня поняли?

Публика испуганно потупилась. На что был способен классный руководитель в гневе, знали все.

"Голову не оторвёт конечно, но руки-ноги переломает, – подумалось Лёше. – Лучше не проверять Лёню "на слабо". Инвалидом останешься". По унылым лицам окружающих, он понял, что мысли сейчас – одинаковые у всех. "Не надо будить в человеке зверя. Ему и за этот случай влетит от начальства", – пришла последняя мысль.

Леонид Абрамович переживал за свою репутацию. Появление ещё одного "бритоголового" в школе – было неприятным событием. Несомненно, что главсобака Баландина не оставит новичка без своего внимания. А заодно – и его классного руководителя.

С этого дня, дела у Лёвы пошли из рук вон плохо. Никакого авторитета среди "слепых" он не заработал. Учителя смотрели на Шлыкова косо и ставили одни трояки. Ошибка вышла боком. Лёша его жалел, но, как-бы выразиться: "очень издалека". Ведь когда Лёва шёл на подстрижку, он не спрашивал лёшиного мнения... Лёша, никогда в жизни этого бы не одобрил.

"Нужно быть, а не казаться" – этот принцип был однажды озвучен лёшиным папой и был созвучен его собственным мыслям.

***

На улице, медленно воцарялась весна. Было ещё слякотно и зябко, но воздух (!) – воздух пах свежестью и дурил голову. Окрылённый хорошим настроеним, Лёша жаждал созидательной деятельности. Его обуревала жажда творчества и, одновоременно, желание проявить себя. В голове, как обычно, крутился хоровод мыслей, к каждой из которых Лёша оценивающе присматривался. До поры до времени, ничего достойного не находилось, но он не унывал.

В один из дней, возвращаясь после первой смены, Лёша встретил рядом со своим домом Славу Синицына. Бывший одноклассник из школы N6, Слава был смышлёным парнем и нравился Лёше. Он жил на 5-м этаже в доме напротив. Окна его квартиры выходили прямо на шумную улицу Борчанинова, по которой непрерывно грохотали трамваи. Леша вспомнил, как прошлым летом, они со Славой клали на рельсы коробки со спичками, и как раздавались пулемётные очереди взрывов в момент поочередного наезжания трамвая на каждый из коробков. Было весело. Славе тоже нравилось взрывать.

Переговорив о новостях, Леша спросил, что тот думает по поводу создания магниевой бомбочки.

– Какой такой "магниевой"? – не понял Слава.

– Ну, понимаешь, у меня есть смесь для фотовспышки, только она бабахать не желает. Нужно, чтобы громко взрывалась, а её поджигаешь, она ярко пыхает, но не шумит, – пояснил Лёша.

– Ну да, теперь понял. Снегирёв что-то такое делал из пороха, нужно уточнить технологию. Заходи завтра в гости, я всё узнаю.

Алексей Снегирёв, из школы N6, был известным поджигателем. Его родитель работал на пороховом заводе и периодически, приносил с работы всякие огнеопасные штуки. Лёша вспомнил, как они, год назад развлекались в квартире Снегиря, вместо написания домашних заданий.

Из прошлых воспоминаний

Весной 1977 года, ученик 6-го "Б", школы N 6, Лёша Корешин, отправился в гости к другу Снегирёву "учить домашние задания". Тот жил в однокомнатной "хрущёвке" на улице Луначарского, балкон которой выходил во двор. Целью похода были конечно же не уроки, Снегирь чего-то темнил и скрытничал. Немногословный друг обещал "чего-то показать". Поскольку других развлечений не было, а погода была самая пакостная, Лёша отправился в гости.

Зайдя в квартиру, он осмотрел убогую обстановку. "М-да, диван да шифоньер... Чего тут смотреть? Даже пожрать нечего" – оглядывая пустую кухню вопросительно подумал Лёша.

Снегирь, тем временем, ловким движением фокусника, извлек из серванта связку "макарон", больше похожих на карандаши серого цвета, в которых отсутствовал грифель (вместо грифеля – сквозная дырка). Карандаши гнулись как пластмасса, и ломаться не желали.

– Это "артиллерийский порох" – важно заявил он. – Будем ракеты делать.

"Идиот, – думал про себя Лёша. – Я видел порох. Разве он может выглядеть как карандаш? Грифель вставить – и рисовать можно. Или в задницу засунуть, вместо ректальной свечи, весь запах, из организма через центральную дырку выйдет", – поехидничал он.

Но внешне, Лёша принял самый заинтересованный вид и приготовился к презентации изделия.

Ничтоже не сумнявшеся, Снегирь умудрился отломить 5-ти сантиметрвый кусок "макаронины", и вставив в середину толстую иглу от швейной машинки, ловко замотал обломок в фольгу от шоколадки. Когда он вынул иглу из обмотки, получилось нечто, похожее на сопло ракетного двигателя. Лёша удивлённо поднял брови. "И что дальше?" – возник закономерный вопрос.

А дальше, Снегирь вынес изделие в фольге на балкон, положил на перила и чиркнул спичкой. Нагревшись на пламени, "макаронина" тонко взвизгнула и полетела прочь, наматывая спирали и оставляя белый дымный след.

"Вот нихрена себе!", – сказать, что Лёша был потрясён до глубины души – это было ничего не сказать. Настоящая ракета – это зрелище из фантастических фильмов... И она, только что стартовала с балкона 4-го этажа на его глазах. "Порох или не порох, но это – действительно какая-то хитрая пластмасса. Типа прессованных теннисных шариков", – сломанные шарики от настольного тенниса, завернутые в фольгу, тоже жутко дымили, выделяя немыслимое количество газа. Правда, в отличие от снегирёвских "карандашей", дымящие теннисные шарики пахли весьма отвратительно. "Карандаши" же пахли вкусно, даже немного сладковато.

Время для Лёши сжалось: начались запуски ракет. Каждый второй пуск был неудачным. Иногда, сопло "двигателя" распирало газами, и ракета, дымовой шашкой падала вниз. В другом случае, фольга прогорала, ракета воспламенялась, и падала с 4-го этажа в виде огненного шара. Бывали случаи, что "макаронина" делала "круг почёта" и возвращалась в исходную точку: залетая на балкон к соседям или ударяясь о стену дома. А один раз, она влетела прямиком в форточку снегирёвской кухни и усторила задымление его квартиры.

Друзья пытались укрепить изделие, обмотав его изолентой, но из этого ничего не выходило: ракета становилась тяжёлой и с шумом пикировала в ближайшие кусты. Назапускавшись досыта, истратив все запасы, эксперименты было решено отложить до поступления новой партии "макарон" с папиного порохового завода.

Данное событие, ярким пятном отложилось в лёшиной памяти. В то, что за последний год, Снегирь мог смастерить настоящую бомбочку, Лёша ни секунды не сомневался. "С таким-то папой, можно горы свернуть! – мечтательно размышлял он. – Вернее – взорвать горы".

***

На следующий день, Лёше не сиделось и не училось. Мысли его, были далеко от школы. Едва прозвенел звонок последнего урока, Лёша молнией помчался домой, кинул портфель и, прихватив "смесь для фотовспышки" (магний с марганцем), отправился к Синицыну. Слава его ждал.

В те далёкие годы, никто не не имел понятия о пиротехнике. Никто не знал даже слово "петарда". Слово "пиротехника" – было отвлечённым понятием из романа А.Н.Толстого "Гиперболоид инженера Гарина", никак не соотносившимся с коммунистической реальностью. Коммунистическая партия полностью изьяла из жизни народа всякие "буржуазные штучки": всё то, что красиво взрывается, летает, либо горит.

"Сейчас мы что-нибудь будем изобретать. Наяву или во сне, – Лёша вспомнил химика Менделеева, которому приснилась его периодическая таблица элементов. – Главное самому не пострадать!".

Принесённая смесь была аккуратно распределена по ровным кучкам, высыпанным на газету, разложенной на столе: каждая кучка составляла 2 чайных ложки.

Внезапно, сквозняк из форточки начал сдувать с кучек верхушки. "Ап-чхи! Тьфу!" – в носу появился сладковато-едкий привкус марганцовки. "Чтоб тебя!", – недолго думая, Лёша кинулся спасать разложенные боезапасы, накрывая их другой газетой и подгребая кучки пальцем. "Какая зараза летучая!", – подумал он закрывая форточку.

Пока Слава мастерил пакетики из плотной бумаги, Лёша сходил в туалет.

"Ядрён корень!" – закричал он на выходе, когда интимную часть тела начало жечь и щипать. "Ё-моё, нужно было руки от марганцовки вымыть, перед маленькой нуждой! Интимный орган такой нежный... И немного мокрый!!!" – он рванул обратно в санузел и начал отмывать пострадавшее сокровище. Отмывка облегчения не принесла. Въевшиеся в кожу чёрные точки химических ожогов, как стая жалящих насекомых, кусала и рвала плоть на куски. "Вот тебе и наизобретался!" – мелькнуло мимоходом. Намазав зудящую часть тела "кулинарным жиром", нашедшимся у Славы в холодильнике и засунув в ширинку кусок льда в целлофановом пакете, Лёша немного расслабился. "Ещё ничего не поджёг, а уже пострадал", – констатировал он.

Слава, в это время, прилагал героические усилия, чтобы не засмеяться. Получалось не очень. Плотно сжатые губы и игривый узор глаз, выдавали его с головой.

"Зато Синицыну, теперь всю квартиру нужно отмывать от этой дряни. Ветер раздул марганцовку по столам, стульям и кроватям. Потом посмеётся, когда родители в туалет сходят", – эта злорадная мысль утешила лёшино самолюбие и он начал загружать смесью первое изделие.

Первый блин вышел комом.

Пакетик из картона, перемотанный нитками вдоль и поперёк, был брошен из форточки с замедлителем из 5-ти спичечных головок. В течение нескольких секунд ничего не происходило. Затем, высунув головы, друзья обнаружили под окном облако дыма. "И это всё?", – разочарованию не было предела.

– Фигня какая-то, – резюмировал Лёша.

– Снегирь сказал, что нужно покрепче замотать, – оправдывался Синицын.

– Пошли смотреть.

Спустившись вниз, друзья обнаружили на тротуаре обгорелый клочок бумаги с прожжёнными нитями обмотки. "Вот ведь незадача: спичечный замедлитель половину нитяной стяжки испепелил. Нужно подложть под спички что-нибудь негорящее, – сделал заключение Лёша. – И сделать запал покороче. 5 спичек слишком долго горят".

"И вообще, запал мог прожечь и бумагу, тогда бы вспыхнкло в руках", – мысли, одна за другой накатывали океанским прибоем.

Второй блин, вышел тоже комом.

Подложив под запал синюю изоленту, сделав его всего из двух спичек, Лёша чиркнул свёрток о коробок и бросил в форточку. В одном метре от окна полыхнуло. "Мама родная!" – вскрикнул Лёша. "Ещё не хватало повторить подвиг Васи Ерменкова, – подумал он. – Только орден не дадут. Ерменков – это не Алексей Маресьев".

"И с замедлителем – это опасно: нужно запал из трёх спичечных головок делать. И подумать, чем пакет вместо ниток обматывать", – отсутствие взрыва начинало раздражать.

Третья попытка была условно удачной. Замотанная синей ПВХ-изолентой "смесь для фотовспышки", громко хлопнула на уровне третьего этажа. Спустившись на улицу, Лёша нашёл перекрученный наизнанку синий шмоток обмотки, внутренняя часть которой стала наружной. "Слишком элластичная обмотка, как презерватив вывернуло", – сделал вывод он. – Нужно что-нибудь нетянущееся".

В коробке с домашними инструментами, ребята нашли моток чёрной матерчатой изоленты. "А почему бы и нет? "Пуркуа па", как говорят французы" – приунывший Лёша цеплялся за каждую идею.

Заряд, замотанный в черную изоленту, с сантиметровой толщиной слоя, произвёл фурор: стёкла в квартире звякнули, а по ушам ударила взрывная волна. "Вот нихрена себе, сказал я себе!" – адреналин хлынул в кровь бурлящим потоком.

– Сейчас будет шухер! – в ужасе прошептал он Славику. – У тебя под окнами толпы народа ходят. Вдруг кого-то прибило? Ведь прямо над головой у прохожих шарахнуло...

Друзья забились в угол. В течение 20 минут ничего не происходило.

– Кажется пронесло. Почапали смотреть, – скомандовал Лёша.

Они на цыпочках спустились вниз по лестнице, обошли дом с дальней стороны и выглянули. Трупов на тротуаре не было. Милиции тоже. На тротуаре валялись отдельные фрагменты матерчатой изоленты. "Эк её расфигачило... Клочки по закоулочкам... Однако, как эти клочки компактненько лежат... Это тебе не граната Ф-1, у которой осколки на 100 м улетают. Опасный радиус будет максимум в 10 метров", – произвёл анализ ситуации Лёша.

– Больше в окно не бросаем, не то попадём в человека и прощай свобода! – обозначил он линию поведения.– Крутим две бомбы и идём испытывать к 6-й школе.

Слава не возражал.

15-00 часов, будний день. Взрослые на работе, дети на учёбе... Послонявшись в кирпичных развалинах с тыла Феодосьевской церкви, с видом на школу N 6, друзья заложили заряд, приспособив к спичечному замедлителю тлеющий шнур.

Изобретение шнура не было сложным процессом. Однажды зимой, маясь от безделья, Лёша нашёл хлопчатобумажный шнурок от ботинок и замочил его в крепком растворе марганцовки. Доставши шнурок, он чиркнул спичкой. Мокрый шнурок гореть не хотел. Что и требовалось доказать. Раствор перманганата калия – это же не бензин. Положив его на батарею, Лёша дождался высыхания и повторил опыт. Шнурок, который при высыхании, из чёрного цвета превратился в рыжий (и батарея тоже), начал тлеть. Вынеся его на балкон, на мороз, Лёша убедился, что сам по себе, шнурок никогда не погаснет, а от ветра, он разгорается ещё больше. Это был, конечно, не бикфордов шнур, но гарантию сохранения огня он давал на 5 с плюсом.

На 2-х минутное ожидание, было достаточно полуторасантиметрового отрезка шнура.

Подожегши шнур, ребята спрятались за трансформаторной будкой подстанции и стали ждать. Через минуту, терпение лопнуло. Осторожно выглянув, Лёша дождался воспламенения спичечных головок запала и зажмурил глаза.

Ничего не произошло.

– Чё за фигня? – риторически произнёс он.

Подойдя со всеми предосторожностями к изделию, друзья убедились в полной его сохранности. Запал сгорел, взрыва не произошло.

– Пошли на разбор полётов.

И они отправились обратно, к Славику домой.

Причина несрабатывания выяснилась быстро. Дело было в несовершенстве технологии.

После круговой замотки заряда чёрной матерчатой изолентой, экспериментаторы ковыряли гвоздём дырку в обмотке, для обеспечения проходжения огня внутрь бомбочки. Как только гвоздь доставли, дырка мгновенно сжималась до полной непроходимости. Покрутив гвоздём несколько раз и тихо поматерившись, ребята насыпали в образовавшуюся дырку толчёной "селитры" от спичечных головок.

Примечание: Всем известно, что спичечные головки состоят не из селитры, а из бертолетовой соли, которую потом чиркают о красный фосфор, нанесённый на стенки спичечного коробка. Но так уж повелось, что спичечные головки, люди называют «селитрой».

После осмотра несработавшей бомбочки, выяснилось, что изолента опять сжалась и присыпка из «селитры» оказалась прерывистой. Огонь до заряда не дошёл.

– Быстро разматываем изоленту, пока твои предки не пришли! – грозно объявил Лёша.

– Чего ты ещё выдумал? – Синицыну уже начала надоедать эта бесконечная возня.

– Сейчас увидишь! Гвоздь быстро! – у Лёши тоже начало кончаться терпение.

Бомбочка была размотана до основания, а в бумажный пакетик, содержащий "смесь для фотовспышки", был воткнут гвозь. Затем, была произведена переобмотка с уже торчащим гвоздём.

Достав гвоздь из обмотанного изделия, друзья обнаружили готовую дырку, которая не затягивалась обратно. В дырку, были засунуты цельные спичечные головки, одна к одной: сверху и до самого заряда. Были вновь приделаны запал и шнур.

Вернувшись на место испытаний, друзья были огорчены потоком учащихся, потянувшихся из школы N6.

– Нельзя при свидетелях, увидят и сдадут, – главное правило конспирации уже твёрдо засело в лёшиной голове. – Идём в подъезд.

– Только не в мой! – в отчаяньи крикнул Слава Синицын.

– Да какая разница... Вон, крайний подъезд моего дома, сойдёт, – уверенно ответил Лёша.

Левый подъезд лёшиного дома был соседним с его собственным подъездом. После окончания уроков, мимо торца его дома, кучками и поодиночке, шли домой школьники, пользуясь проходным двором, выходящим на большую улицу.

На первом этаже первого подъезда, жил Ринат. На год младше самого Лёши, Ринат был хорошим и компанейским парнем. Правда, особых талантов у него не было, в отличие от его папы. Ринатов папа, с утра до вечера выстукивал на пишущей машинке свою кандидатскую диссертацию. Наверное, папа где-то и работал, но заходя в подъезд к другу, Лёша всегда слышал дурацкий звук нажимаемых клавиш пишущей машинки "Янтарь", раздававшихся на весь подъезд. "Наверное, уже поперёк горла встала соседям эта диссертация", – думал Лёша.

В ринатовской квартире, жила также бабка-татарка, постоянно чем-то недовольная.

Воспоминания из будущего времени

Уже потом, через много лет, взрослый Лёша узнал от своего знакомого, что с ринатовской бабкой случилась жуткая истерика, когда она узнала, что чистокровный татарин Ринат собрался жениться на русской девушке из соседнего дома...

Лёша помнил эту девушку с первого этажа дома напротив. Экземпляр был зачётный, без вариантов. У девушки была грудь 4-го размера, изящная талия и густые русые волосы. Красавица. Ринат не устоял перед чаровницей... Ему пришлось уехать куда глаза глядят, испортив отношения с родительской семьёй. Ринатовские дети перестали быть породистыми потомками Чингисхана... Ну и что? Люди – это не лошади, породистость не имеет решающего значения, было бы лишь счастье. В жизни всякое бывает, а к добру это или нет – знает только Бог...

Бабкино дело было маленькое: любить своих потомков. Только любовь спасает душу человка, независимо от его вероисповедания. Бог свёл внука с любимой женщиной и благословил их, дав здоровых детей. Всё остальное вторично.

Забежав в подъезд, друзья, не долго думая, разместили заряд на коврике ринатовской квартиры. Здесь не было злого умысла, просто этот коврик был самым ближним к выходу из подъезда. Короткая лестница из шести ступенек заканчивалась входом именно в эту квартиру...

Спичка..., огонь ..., короткий шнур в один сантиметр...

Лёша со Славой, уже успели удрать на улицу Борчанинова, когда грохнуло.

"Бах!!!" – звук взрыва был похож на грохот упавшего подъемного крана.

Что было дальше, друзья уже не видели. Сверкая пятками, они неслись прочь от места проишествия...

Сказать, что Слава Синицын был напуган – это будет мягко. Дрожащими руками, он безропотно отдал Лёше оставшуюся готовую бомбочку и на полусогнутых ногах, походкой краба, поспешил к себе домой. Больше, Лёша со Славой Синицыным никогда в жизни не встречался.

***

Взрывать бомбы в подъездах Лёше не понравилось.

"А вдруг с кем-нибудь из жильцов инфаркт случился?" – Лёша распереживался. Он был рождён добрым и благожелательным. К сожалению, логичные и последовательные мысли, приходили в его голову, как правило, по факту свершившися событий. Так уж эта голова была неправильно устроена. Сначала делаем, потом думаем: "Ах, что же мы такое наделали?".

"Ну его нафиг, эти подъезды, так можно заикой кого-нибудь оставить! Грех на душу я никогда не возьму", – твёрдо решил для себя Лёша.

***

На улице цвела весна. Распустившаяся черёмуха дурманила голову пряным запахом свободы. "Какие сильные ощущения!", – думал Лёша, слушая по утрам свист певчих птиц под окном. "Фьють-фьютьь!!!", – кричала безмозглая пичуга, мешая спать.

Топая в школу, Лёша напевал привязавшуюся спозаранку песню. Слов он не знал, там было что-то похожее на "Журчат ручьи, скворчат дрозды..". "А может быть не скворчат? А может не дрозды?", – в голове, как всегда, одна мысль наезжала на другую.

"Певчие дрозды, не полевые...", – мелодия плавно сменилась, но дрозды в песне остались.

"Тихо в лесу, только не спят дрозды. Знают дрозды, что получат –зды, вот и не спят дрозды... – вспомнил он один из кыпинских хитов подзаборного шансона. – ... Знает бобёр, что бобрёнок –флёр, вот и не спит бобёр..." – продолжалось в голове.

"Тьфу, какая гадостная тема пошла, – подумал Лёша. – И откуда взялись бобры? Ведь начало мысли – было про журчащие ручьи".

"Вот бы в эту дурную голову залезть и чего-нибудь там подредактировать", – подумал он напоследок.

Впереди показалась родная школа.

С ума сходил не только Лёша. Конец учебного года, май... Школьные уроки ушли, даже не на второй, а на третий план. Весь мужской состав класса 7 "В" расслабился.

– Давайте завтра на уроки не пойдём! Все вместе, – предложил одноклассникам Лёша, во время перекура на свежем воздухе, позади от школьного крыльца. В столь чудесную погоду, курить в здании школы было западло.

– А что, это здравая идея! – поддержал Вова Артюшкин.

– А что делать будем? – встрял Никита.

– Ну, посидим в гостях друг у друга... В кино сходим. Завтра, в 15-00 здесь встречаемся, я бомбочку принесу. Охренеете, – поставил точку Лёша.

До конца дня, о принятом решении были оповещены все мальчики 7 "В". Юра Седых, Саша Романов, Саша Чалов, Хобот.... – после краткого собеседования с каждым из 16-ти одноклассников, они все согласились на прогул. Оставался лишь 17-й: Саша Плита – "Плитышка".

Поначалу, Плитышка упирался...

– Будешь бит Вагой, если придёшь на занятия. Изгоев бьют по морде, – заверил отличника Лёша.

Страшные четыре буквы: "ВАГА", наводили ужас на любого здравомыслящего ученика 9-й школы. Плитышка относился к здравомыслящей породе. Рефлекторно поправив на носу очки и раскинув мозгами, он понурился и пообещал вести себя солидарно с большинством.

На следующий день, в классе были только девочки. Наверное, они были шокированы ситуацией. Куда делись парни, в количестве 18 голов, учителям никто из них сообщить не мог.

В это время, парни резвились на вольных хлебах. У кого были деньги, успели замахнуть по сто грамм. У кого денег не было – сидели в "Огороде" и чесали языками.

Лёша сидел у Вовы Артюшкина дома, в среднем подъезде по ул. Революции 30, и придумывал развлечения. У Вовы, был домашний телефон... Это была огромная редкость в 1978 году. Вовин папа был крутым начальником на военном заводе, выпускающем ракеты. У него, единственного во дворе, был личный автомобиль "Москвич-412", хранившийся в личном гараже, пристроенном к кирпичной трансформаторной подстанции.

Сам Вова – единственный отпрыск Артюшкиных, был известным раздолбаем, согласным на любой кипиш, кроме драки.

Из прошлых воспоминаний

Лёша вспоминал, как будучи учениками начальных классов, они устроили обстрел детского садика, находящегося непосредственно под окном артюшкинской квартиры на 3 этаже. В кухне у Вовы, стояла большая коробка с репчатым луком. Увидев гуляющих на площадке детей, малолетний Лёша предложил "обстрелять" их. Вова обладал высокой меткостью, в отличие от косорукого Лёши, поэтому у форточки встал именно он. Лёша подавал "снаряды", пока в детсаду не началась паника. В этот момент, синхронно закончились и "снаряды".

– Прячься под кровать, – закричал Лёша, когда в дверь начали звонить.

Друзья нырнули под двуспальную кровать в маленькой комнате. Звонок надрывался. Вова с Лёшей затаили дыхание....

– Кажется пронесло, – сообщил Лёша по прошествии часа.

Но не тут-то было...

Вечером, домой к Артюшкиным явился участковый. Был грандиозный шухер. Вова умудрился попасть луковицей в одного из детсадовцев, в результате чего, детей пришлось срочно эвакуировать под защиту кирпичных стен.

"За меткость – тебе пятёрка, – оценил действия друга Лёша, – А на детский сад, мы больше не покушаемся. Сожрут за это". Быть съеденным, Лёша не желал. Инстинкт самосохранения, блин...

***

Так вот, мучаясь ничегонеделаньем, Лёша открыл лежащий на журнальном столике телефонный справочник пермских абонентов.

Все граждане, имеющие домашние телефоны, в нём были прописаны пофамильно. Толстая книжка с зелёной обложкой, имела в составе 300 страниц. Сначала, Лёша нашёл телефон самого Артюшкина. "Круто, вообще!" – выдохнул он.

Затем, Лёша начал читать названия фамилий в справочнике. Через пять минут, друзья лежали на полу от смеха. "Надо же, фамилию Козёл имеет 4 абонента! Коза– 15 абонентов. И как, интересно, это звучит: Пётр Николаевич Коза? – Лёша понять не мог. – Пётр Николаевич Нестеров (штабс-капитан, лётчик, выполнивший в 1913 году "мёртвую петлю") – это звучало гордо. А вот Коза – пошло и непристойно. К Козе больше всего подходила приставка "драная". Лёша не мог вспомнить ни одного выдающегося деятеля с фамилией Коза или Козёл.

– Представляешь, – говорил он Вове, – если бы у Ломоносова была фамилия Коза, то вряд ли бы он стал профессором. И в его честь, вряд ли бы назвали Московский государственный университет. Университет имени Козы.., – Лёша снова грохнулся на ковёр, задыхаяясь от смеха. "Бывают же дурные фамилии...".

Чтение продолжилось. С фамилией "Комар" – было 20 человек, с фамилией "Дураков" – 5 человек.

Отсмеявшись от идиотских фамилий, Лёша предложил позвонить Двойникову и узнать, что он делает.

– Конечно, звони сколько хочешь. Хоть 24 часа в сутки. Телефон стоит 50 копеек в месяц – радостно предложил Вова.

В день массового прогула школьных занятий, Саша Двойников – определённо должен быть у себя дома. У Саши, тоже был домашний телефон, что выделяло его из списка рядовых граждан СССР.

Звонок... На том конце сняли трубку... Двойников, важным голосом рявкнул "Аллё?".

"Ну бл-дь у тебя и бас, мудила!", – бодро сообщил в трубку Лёша. На том конце воцарилось молчание. Лёше стало не по себе и он положил телефон.

– Чего-то не то, – сообщил он Артюшкину.

Голос командира полка морской авиации, полковника Двойникова и голос его сына-двоечника были схожи. Саша иногда, для солидности, мог сказать папиным басом... "Похоже, я брякнул лишнее... – подумалось Лёше. – Какого хрена Олег Иванович оказался дома?". Расстроеный, он притих до выхода из артюшкинской квартиры.

К обеду, лёшина печаль быстро прошла. Телефон ведь не может идентифицировать звонящего... "Скажу, что ничего не знаю, я был в школе на уроках, – придумал себе отмаз Лёша. – Пусть думает... На то он и полковник! Не было меня тут. И телефона у меня дома нет", – успокоился он.

***

Подойдя к школе, ровно в 15-00, Лёша с Вовой обнаружили трёх болтающихся без дела друзей: Никиту, Чалика и Кыпу. Куда делись все остальные прогульщики, Лёша не знал.

– Где бомба? – требовательно спросил Никита.

– Не ссы, сейчас всё увидишь, – Лёша достал из кармана устройство, похожее на апельсин чёрного цвета. – Положим его за угол, чтобы в глаза ничего не прилетело.

Он достал коробок со спичками. И тут, лёшин взгляд упал на окна первого этажа школы, справа от входного крыльца.

Первое окно – было из входного предбанника в школу. Сквозь него была видна просторная прихожая с белым подоконником, на котором любил восседать Хобот. Второе окно, дефектное, с отсутствующей четвертью наружного стекла, вело, по-видимому, в подсобку уборщицы. Сквозь грязное немытое стекло была лишь видна почерневшая фанера внутри. "А может быть – это склад школьного барахла? В любой школе, всегда находится на хранении куча всякого имущества: нужного и не очень. И всегда на первом этаже, чтобы перетаскивать из угла в угол было легче", – размышлял Лёша, заглядывая в третье окно. За третьим окном – была такая же задрипанная фанера, изнутри прислонённая к оконной раме.

За 7 лет учёбы, в этом помещении на первом этаже, за дверью без надписи, Лёша не был ни разу. Что там находится, не знал: ни Артюшкин, ни Никита, ни Кыпа.

– Швабры с тряпками там живут, – высказал предположение Чалик.

– Ну, недолго им жить осталось... – Лёша, больше не доверяя столь ответственное дело всяким придуркам, чиркнул спичкой, поджёг шнур и аккуратнейшим образом просунул бомбочку в угол разбитого стекла, за окно, которое второе от входа.

– Главное, что там людей нет, – Лёша вспомнил про подъезд своего дома. – Дёргаем отсюда, – с энтузиазмом сообщил он.

Народ побежал наперегонки, метя в кусты центральной аллеи Комсомольского проспекта.

И тут шарахнуло.

"Ба-бах!!!". Грохот эхом прокатился по центральной улице города.

Из окна брызнули выбитые стёкла, вместе с какими-то ошмётками.

Выбитая створка рамы повисла наискосок из оконного проёма. Облако зелёного дыма плотно накрыло место проишествия...

Бег с препятствиями был продолжен. Отдышавшись, пять одноклассников, уже находясь в безопасности, договорились никому ничего не рассказывать о случившемся.

– Нам всем зона светит, если проболтаетесь. Как тем бандитам из "слепухи". Но мы ведь не такие? – Лёша вопросительно посмотрел на своих подельников. – И не вздумайте хвастаться. Насладились зрелищем и хватит. Хорошо всё, что хорошо кончается. Завтра в школе делайте вид, что ничего не было.

– Не беспокойся, шеф, – натяжно ухмыляясь сказал тощий Саша Чалов.

Слово, обозначающее статус начальника, из кинофильма "Бриллиантовая рука", порадовало лёшино самолюбие. "Молодец Чалик. Понял кто тут главный, – удовлетворённо подумал он. – Без начальника будет анархия. А нужна железная дисциплина! Не то пропадём", – подытожил Лёша.

Народ закивал головами. Внезапно, все прозрели и поняли серьёзность сложившейся ситуации.

***

Наутро, в школе был полный штиль. Правда в конце уроков, на горизонте нарисовался Леонид Абрамович и потребовал объяснительные, кто и где был вчера. Поскольку требование не было категоричным, мальчики его нагло проигнорировали и, промеж себя, послав Юзефовича в лес за дровами, они разбежались по домам.