Текст книги "Похождения хулигана из класса Юзефовича(СИ)"

Автор книги: Алексей Корешин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 7 страниц)

Магнитофоны, в СССР, были в страшном дефиците. Достаточно сказать, что их, не было практически ни у кого из лёшиных друзей, за исключением Саши Двойникова, который имел магнитофонную приставку "Нота", без встроенного усилителя и динамиков, компенсируемых "вертушкой" "Аккорд" с мощными колонками, через которые и подключали "Ноту".

Новый лёшин магнитофон был настоящим чудом, и это чудо могло записывать на невзрачную рыжую ленту всё, что заблагорассудится.

"Я имею свободу выбора, блин!" – Лёша физически почувствовал павшие оковы и размечтался.

Пределом Лёшиных мечтаний были песни Высоцкого и Пугачёвой, а также смешные куплеты про евреев, неизвестного исполнителя, впервые услышанные пару лет назад у Бочкарика.

Бочкариком звали Сашу Бочкарёва из выпускного класса лёшиной мамы. Зайдя однажды к нему домой по учебным делам, Лёша, из-за спины мамы услышал совершенно немыслимую по тем временам песню, со словами: "Евреи, евреи, кругом одни евреи...". Песня запала в душу.

"Вошёл в трамвай антисемит: слева жид и справа жид, – крутился в голове один из десятков куплетов назойливой песни. – ...себя в жопу целовать, чем еврея объ-бать..." – неслось вдогон.

"Переверну земной шар, но найду того, кто эту гадость про евреев исполняет", – пообещал он себе.

Воспоминания из будущего времени

....Уже в начале двухтысячных, исполнитель той самой "гадкой" песни про евреев, Константин Беляев, стал лучшим другом повзрослевшего Лёши. Константин Николаевич звонил Лёше на сотовый, в любой момент дня и ночи. Сам Лёша, бывая в столице ежемесячно, всегда находил время встретиться с кумиром молодости.

Друг Костя жил в маленькой квартирке, рядом со знаменитой "Горбушкой" на Кутузовском. Исполняя шансон, он обожал джаз и имел огромную коллекцию джазовых исполнителей. В материальном плане, лёшин друг, был не очень богатым человеком.

Таких почитателей, как Лёша, у Константина Николаевича был миллион. Но дружба не возникает на пустом месте...

Когда Костя собирался на гастроли, он обычно звонил Лёше и слёзно просил предоставить ему в Москве микроавтобус "Мерседес", для поездки его группы с аппаратурой. "Не на Газели же ехать", – печальным голосом сообщал он. Лёша послушно кивал головой и, его личный московский экспедитор, Вова Просвиркин, бесплатно вёз шансонье Беляева в очередной тур по Центральному федеральному округу. Друг Костя работал до последнего дня своей жизни...

Жаль, что жизнь скоротечна. 20 февраля 2009 года, у Константина Николаевича Беляева случился сердечный приступ и его не стало. В память о друге, остались лишь компакт-диски и журналы с автографами исполнителя "Другу Алексею", да мегабайты цифровых записей на жёстком диске.

Но это всё будет потом...

***

"Надо будет Кыпу записать, лихо он на гитаре научился бренчать. Особено – песню про Али-Бабу, живущего в Стамбуле", – вспомнил Лёша хит Кыпиного репертуара. "Али-Баба, ты посмотри, какая женщина-а-а..., – проникновенно пел Кыпа. Получалось клёво.

"Ведь может, когда захочет", – в школе, Кыпа учился на тройки и двойки, что отнюдь не являлось свидетельством его умственных способностей. У Кыпы был талант, но лень была на первом месте.

С появлением магнитофона, у Лёши появилась очередная мечта – научиться играть на гитаре. "Я буду распространять его творчество, а он меня обучать игре на гитаре", – созрела бартерная схема. Оставалось только уговорить самого Кыпу записать своё "творчество" на плёнку. Загвоздка с Кыпой заключалась в его нежелании играть без публики. Как и всякий лентяй, он выкладывался только в том случае, когда была возможность показать себя публике. Показывать себя магнитофону, Кыпа не желал, и записи дворового шансона было решено перенести на май.

Лёшины мысли вернулись к Алле Пучачёвой.

"А ведь у Двойникова, дома есть катушка с концерта Пугачихи в Перми", – вспомнил он.

Олег Иванович, отец Саши Двойникова, водил дружбу с сильными мира сего: пил с партийными боссами водку и возил их на охоту на своих военных УАЗах.

В день концерта Пугачёвой, Олег Иванович, сидя в директорской ложе, в личной компании директора цирка и второго секретаря обкома КПСС, сделал магнитофонную запись с концерта Аллочки, посетившей Пермь осенью 1977 года. Об этом факте, Двойников успел похвастаться на катке, наматывая круги под песни любимой певицы.

***

Подхватив тяжеленный магнитовон, Лёша отправился в гости.

Поход к Саше Двойникову был удачным. Пока шла запись, друзья отлили стакан спирта из папиных запасов, состоящих из двух трёхлитровых банок, хранившихся на кухне. Недостаток жидкости был восполнен водопроводной водой, а добытый спирт – разбавлен клюквенным морсом и удачно выпит. В качестве дополнения, друзья похитили из буфета пачку Беломора. В голове зашумело, настроение поднялось. "Приду домой, лягу поспать до 18-00, всё выветрится" – созрел в голове план сокрытия преступления.

Перезаписывание Пугачёвой было продолжено в клубах табачного дыма. Курили прямо в детской комнате.

– Когда предки придут, я успею всё проветрить, – уверенно заявил Саша.

Запах табака являлся естественным для сашиной квартиры. Папа ленился ходить на лоджию и курил Беломор прямо на кухне, либо в гостиной.

Друзья ещё немного потрепались ни о чём, и через час, Лёша ушёл домой: счастливый и не очень трезвый. Остаток дня прошёл гладко и без осложнений.

Полученная запись, содержала: как известные хиты, так и совсем неизвестные публике песни, типа "Лодочка плывёт, а рядом бережок. Не пришёл ко мне любимый мой дружок".

Убогость музыкальной оранжировки компенсировал великолепный голос артистки.

"Надо же, ни одной комсомольско-коммунистической песни!" – удивлялся Лёша. – "Кто же ей репертуар согласовывал?". Он бережно спрятал катушку с записью в книжный шкаф. "Раритет, блин" – подумал он про себя.

***

Из прошлых воспоминаний

Саша Двойников появился в лёшиной школе в конце 5-го класса. Валентина Михайловна, классная руководительница 5 "В", лично представила одноклассникам – не в меру упитанного, стеснительного и напуганного всеобщим вниманием мальчика. Его толстые щёки были пожожи на щёки хомяка, торчащие "из-за ушей".

– Саша Двойников, приехал в наш город с Новой Земли, – произнесла она.

Сам Саша, не зная куда деться от тридцати шести пар оценивающих его глаз, неуклюже переминался с ноги на ногу, вцепившись руками в потрёпанный портфель рыжего цвета.

– Можешь садиться.

Саша проворно переместился на свободное место, расположенное на последней парте, рядом с Таней Немтыревой и облегчённо плюхнулся на скамейку. Его соседка по парте, Таня, была крайне невыразительной личностью: Лёша даже затруднялся дать ей характеристику. Троечница из семьи неизвестно кого, Таня не имела никаких отличительных черт, и, Лёше казалось, что в случае таниного отсутствия в течение года, этого факта никто бы не заметил.

Напротив, новый ученик Лёшу весьма заинтересовал. Подойдя на перемене, он первым делом спросил, что он делал на этой тьмутаракане – Новой Земле.

– Отец военнослужащий, его часть в Пермь перевели, всё просто, – ответил Саша.

За один урок, новый ученик уже успел освоиться и понять, что опасность ему не угрожает. Он тут же стал более раскованным и общительным.

– Здесь всё хорошо, только вот, я вашего города не знаю, может быть рядом со мной кто-нибудь из класса живёт?

По стечению обстоятельств, рядом, жил только сам Лёша. Его дом находился в четырёх троллейбусных остановках от школы, а Сашин – в пяти. Домой они ехали уже вместе.

Сашин отец оказался полковником, командиром части морской авиации.

Что морская авиация собралась делать в Перми, Саша не знал. По-видимому, военную часть перевели поближе к цивилизации, чтобы сохранить дисциплину, так сказать – под присмотр начальства. На Новой Земле, после международного запрета на наземные испытания ядерного оружия, делать стало совершенно нечего.

Офицеры, всю полярную ночь маялись бездельем, глуша казёный спирт, закусывая дефицитной тушёнкой, а летом, в полярный день, устраивали "вертолётные сафари" на уток и гусей, с ружьями и автоматами Калашникова. Солдаты-срочники, в свободное от караулов время, безвылазно сидели в казарме, развлекаясь чифиром, бренчанием на гитаре и искусством художественной татуировки на теле.

Офицерские дети вели малоподвижный образ жизни, имея при этом усиленное питание, что приводило к массовому ожирению подрастающего поколения.

Ситуация была знакомая. Лёшина мама-учительница рассказывала, что "северные дети" приезжают в Пермь маленькими и толстыми, но очень быстро вытягиваются в рост. Так было не раз.

Лёша надеялся, что его новый друг тоже похудеет и вырастет, и он не ошибся.

В седьмом классе, Саша Двойников, внезапно вырос до 180 сантиметров. Слой жира на его щеках заметно уменьшился. Одноклассники, заметно реже стали его подкалывать и заняли выжидательную позицию. Сам Саша, тоже, не особо жаловал своих одноклассников, относившихся к нему снисходительно-демонстративно весь прошлый год. Всех, кроме Лёши.

В седьмом классе, Саша Двойников, постепенно стал лёшиным другом N1.

***

Лёша впомнил, как он первый раз попал к Двойникову в гости. Событие случилось в начале этого учебного года.

Сашина трёхкомнатная квартира, располагалась на 4 этаже кирпичной пятиэтажки. До этого момента, Лёша никогда не видел такого уровня комфорта в городских домах: видимо здание было построено по спецпроекту, для большого начальства. В этом доме, всё было устроено не так как у всех.

Лёша вспомнил, как у себя дома, он, вместе с другими жителями двора, бегал выбрасывать мусор в машину-мусоровоз, ежедневно приезжающюю к восьми вечера. Иногда машина опаздывала или вообще не приходила, что создавало одну из многих, досаждающих Лёше бытовых проблем.

Другой проблемой – была плохая звукоизоляция. Тонкая фанерная дверь, совершенно не задерживала звуки, идущие из подъезда. Лай Рыжика и топот ног по лестнице, слышала как лёшина семья, так и все остальные квартиры. Другие шумы, вроде храпа, пука, либо ора соседей во время бытовых конфликтов – доносились сквозь стены и перекрытия.

Так жил сам Лёша, жили все его друзья и одноклассники... А некоторые, жили ещё хуже: кто-то – в одной комнате с родителями, другие – в коммунальных квартирах, с одним на всех туалетом; этим и объясняется тот шок, который испытал Лёша, перешагнув порог Сашиного подъезда.

В пятиэтажке был мусоропровод. Окрашенная зелёной масляной краской труба, с аккуратными лючками, произвела на Лёшу сильное впечатление. Вторым потрясением, была двойная дубовая дверь, а когда, открыв её, Саша по телефону снял квартиру с пульта охраны, Лёша уже был близок к обмороку.

"Настоящая пещера Алладина", – думал он, осматривая шкуру белого медведя, лежащую в качестве коврика посредине девятиметровой прихожей и любуясь на своё отражение в громадном зеркале. В квартире пахло дорогим парфюмом. Паркетный пол матово отливал редкими сортами дерева, а из прихожей, в другие помещения вели целых шесть дверей. Саша по-хозяйски прошёл к одной из них и кивнул Лёше.

– Мой руки, сейчас посмотрим, что Римка нам приготовила. Римкой он называл свою маму – Римму Дмитриевну, ангела-хранителя и шеф-повара его семьи. Лёша, от избытка чувств находящийся как в тумане, проследовал за хозяином в помещение ванной комнаты.

– А где же унитаз? – удивился он. Никогда в жизни Лёша не видел санузла без унитаза. В комнате находилась только ванная с клеёнчатой шторкой и умывальник. Лёша отметил про себя, что мыться со шторкой, наверное гораздо приятнее, чем без неё. "Додумался ведь кто-то, и брызги на пол не летят, и тряпку стелить не надо", – он озадаченно наморщил лоб.

– Унитаз в туалете, туалет рядом, – Саша просвещал своего нового друга с невозмутимым видом бывалого человека, будто там у него, на Новой Земле, всё это было привычно и доступно.

Действительно, открыв соседнюю с ванной дверь, Лёша обнаружил унитаз с пластмассовой крышкой. Сверху над ним, блестела полировкой дверца встроенного шкафа. "А зачем унитазу крышка? – подумал он, вспомнив деревянный кружок у себя дома. – Наверное, чтобы молотки туда не падали". Драма с падением слесарного инструмента, расколовшего сантехнический прибор в квартире у одних из Лёшиных знакомых, оставила глубокий след в его памяти, а самих знакомых – на неделю без комфортного отправления естественных потребностей. "Мудрое приспособление", – мелькнула мысль.

Друзья прошли на кухню. Уютная кухня с большим холодильником и мягкими табуретками сразу понравилась Лёше. Пока Саша разогревал на сковороде аппетитного вида котлетки, он осмотрел содержимое холодильника. Вспоминая свои домашние продуктовые запасы, состоящие из пачки сливочного масла и трёх банок квашенной капусты, Лёша заворожённо смотрел на куски мяса, сыра, и ещё каких-то несомненно сьедобных, но неизвестных ему продуктов.

– А что это у вас там в маленькой баночке? – несмотря на то, что Лёша успел прочитать этикетку, поверить в реальность он не мог.

– Чего-чего, икра красная, – буднично отозвался хозяин дома.

Красную икру Лёша видел в кинофильме "Иван Васильевич меняет профессию", а также слышал о её необыкновенном вкусе от родителей. Но, поскольку в магазинах она не продавалась и на семейных праздниках никем не выставлялась, поверить в её материальность он никак не мог.

– Откуда у вас всё это?

– Отец из обкомовского буфета таскает, там – всего навалом, и стоит недорого – пояснил Саша.

"Так вот оно что: оказывается коммунизм, к которому нас ведёт родная партия и её Генеральный секретарь, уже давно построен. Правда, светлая жизнь ограничена стенами областного комитета Коммунистической партии и списком лиц, имеющих доступ к материальным благам! – Лёша почувствовал себя одураченным. Реальная ситуация стала для него открытием. – Значит не зря я ненавижу этих демагогов с партийными билетами. Комсомольцев, стало быть – БАМ строить отправляют, в тайгу, а сами – в обкомовский буфет и, бочком-бочком – в свою пещеру Алладина, на персональной "Волге", – мысли понеслись со скоростью курьерского поезда.

Вслух однако, Лёша ничего не сказал, Саша ему нравился и никаких личных претензий к нему не было. "Может быть и отец его, полковник, тоже приличный человек, во всём ведь проклятая идеология виновата и Система. Нет, с такой Системой мы никогда лучше жить не станем. Всё Обком КПСС сожрёт", – и мгновение спустя, сообразив, что, в конечном счёте, от него ничего не зависит, Лёша прекратил размышления на эту тему.

Обед у Саши оказался отменным. Сначала котлетки, а затем, Лёша был впечатлён вкусом мяса, отрезанного от огромного куска, вынутого из холодильника и обозванного хозяином дома словом "буженина". "Конина – знаю, свинина, говядина – тоже знаю, что это ещё за буженина? Какое-то странное слово!", – размышлял Лёша, уплетая деликатес. Название зверя, из которого сделана буженина, Двойников тоже не знал.

– Буженина, да и всё тут! – поставил точку он.

После еды, Саша принялся показывать квартиру своему новому другу.

– Живут здесь три человека, я и родители, – объяснил Саша. – Здесь гостиная, в ней принимают гостей и смотрят телевизор.

Лёша, впервые в жизни увидел цветной телевизор. У телевизора был большой экран с перламутровым оттенком. Включив его, Лёша поразился достижениям науки: цветное изображение было подобием миниатюрного кинотеатра. Минут пять он смотрел на ведущего какой-то нудной передачи, оценивая телевизор, затем выразив своё восхищение, он двинулся дальше осматривать Сашино жилище.

Из гостиной, друзья вышли на лоджию. Опять, как и при виде всех предыдущих предметов, Лёшино сердце учащённо забилось. Что такое лоджия, он знал, но опять же, был на ней впервые. Шестиметровой длины ниша, шириной метра в полтора, с видом на улицу, оно годилось для игры в футбол, такой была первая Лёшина мысль. "Можно и продукты хранить", – подумал он, но, вспомнив огромный холодильник на кухне, решил, что вряд ли хозяева будут её использовать по этому назначению. "Скорее оставят лоджию свободной: для перекуров сгодится, гостям же ведь, не в подъезде курить, – в том, что здесь бывают гости, много гостей, и с высоким социальным статусом, Лёша не сомневался. – Кстати, а не покурить бы нам?" – от избытка чувств Лёша начал волноваться.

Достав пачку болгарских сигарет "Родопи", он уверенно вручил одну сигарету Саше, а вторую взял сам. "Солнце, воздух, никотин – самый лучший витамин!" – Лёша чиркнул спичкой и протянул огонь с сашину сторону. Тот, опасаясь испортить имидж крутого парня, немедленно сунул сигарету в рот и прикурил.

– Твой батя курит, – утвердительно сказал Лёша, вспомнив россыпь упаковок "Беломорканала" на Сашиной кухне. – И до ста лет доживёт, а вот моя соседка с первого этажа – умерла от рака. Всю жизнь, эта тётя берегла себя, кашкой овсяной питалась, гуляла перед сном, по часу в день. От судьбы не скроешься.

Саша закивал головой; его отец, в отличие от мамы, на здоровье не жаловался.

Друзья прошли в Сашину комнату. Лёша, уже уставший удивляться, только охнул, увидев на учебном столе магнитофонную приставку, вертушку и акустику, а рядом – крутящийся стул, обтянутый красной кожей. Стул приятно пружинил и бесшумно вращался под усевшимся на него Лёшей.

Наконец Саша, довольный произведённым впечатлением, назвал своего гостя "лучшим другом" и предложил взаимопомощь в любых ситуациях, на что Лёша сразу согласился.

По сравнению с другими одноклассниками, Двойников выглядел в лёшиных глазах, намного более солидным, основательным и одновременно, каким-то беззащитным. Видимо, до сих пор не исчезнувший без следа дефект внешности, связанный с северным ожирением, не добавлял ему уверенности в себе и он интуитивно искал чьей-нибудь моральной поддержки.

С этого дня, между ребятами возникла крепкая дружба. Остальные одноклассники, никакого уважения Саше Двойникову, по-прежнему не оказывали. Периодически, Лёше приходилось встревать в назревающие конфликты и разными методами разруливать ситуацию.

– Это мой друг, не смей его трогать, – внушал он Саше Романову оставшись с ним наедине. Разговоры тет-а-тет имели гораздо большую эффективность, чем разборки при свидетелях. К тому же, по-существу, у одноклассников не было никаких претензий к Саше Двойникову.

– Надо же над кем-нибудь прикалываться, сам понимаешь, – оправдывался рослый и наглый Романов.

– Над Богданихой прикалывайся, а от Шурика отстань, – Лёша хлопал собеседника по плечу и гордо удалялся.

***

Богданихой звали Свету Богданову, повадками и интеллектом похожую на глупую овцу престарелого возраста. У Светы, как и у названного домашнего животного, напрочь отсутствовало чувство собственного достоинства. Своим поведением, она сама пробуждала в морально неокрепших душах Лёшиных одноклассников инстинкты охотников.

Охотились на Свету группами и поодиночке. Главное, чтобы в итоге, всем было весело.

Приходя в класс, Богданиха тревожно озиралась, будто заранее подозревала подвох. В этот момент, её ожидания, как правило сбывались: кто-нибудь из ребят устраивал ей западлянку типа подножки, мокрого сиденья, либо кражи письменных принадлежностей.

Считалось в порядке вещей, пнуть её портфель, как футбольный мяч или залепить ей в ухо из плевательной трубочки комком жёванной промокашки.

После снайперского попадания, Богданиха, хваталась за ухо, смешно дёргаясь всем телом, и, судорожным движением, пыталась куда-нибудь спрятаться, что вызывало всеобщий смех и нездоровое возбуждение. Тяжело ей жить на свете или нет, никто не знал. Проходили учебные четверти и полугодия. В конце концов, Лёша решил, что линия поведения, выбранная Светой, её саму вполне устраивает, а раз глобальные претензии отсутствуют (минутный скулёж не в счёт), то стало быть, всё происходящее является нормой. "Такова селяви", – известное французское выражение, каждый раз услужливо всплывало из глубин его памяти.

"В конце концов, собственным поведением, каждый индивидуум сам формирует отношение к себе. Понятно, что любой человек, и даже Богданиха, втайне мечтает о всеобщем почитании и уважении. Спору нет. Но если ты сам ведёшь себя, как напуганная безмозглая курица, то смешно ждать от посторонних людей иного отношения, кроме насмешек".

"Хм-м-м, – продолжал свои размышления Лёша, – А если английская королева начнёт вести себя как безмозглая курица? Без всяких сомнений, её тут же сожрут. Не физически конечно... Заставят отречься от короны или в дурдом отправят... Есть немало методов уничтожить неправильно ведущего себя человека. Причем сожрут английскую королеву не хулиганы с наглыми рожами: королеву окружают аристократы, внешне, очень солидные и респектабельные... Как девочки из нашего класса, – пришло мысленное сравнение. – Очень тихие и воспитанные аристократы – это факт. Сожрут и глазом не моргнут – это тоже факт".

"Вся ситуация обыденная и неинтересная. Богданиха ведёт себя по-идиотски, вот её и топчут. А английская королева – ведёт себя правильно и её уважают. А если тоже начнёт себя вести по-идиотски, то её тоже начнут топтать. Всё логично и предсказуемо", – разложив понятия по полочкам, Лёша обрёл душевное равновесие и отпустил эту тему.

В отличие от Богданихи, Лёшин лучший друг, на провокации реагировал спокойно. Если обидчик был Саше по силам, он мог прижать того на перемене к стенке и потребовать сатисфакции. Уверенное поведение, а также моральная защита со стороны друга, сделали своё дело – к концу 7-го класса, нападки постепенно сошли на нет и Саша был принят в общество Лёшиных друзей. Поскольку с учёбой у Саши были масштабные проблемы, то через определённый период времени его начали называть просто и незатейливо – Двойкин.

Весна 1978 год а .

Холода постепенно сходили на нет. Последние вздохи уральской зимы ощущались до конца февраля: по утрам звенел мороз, днём делалось чуточку теплее, а по вечерам, вновь начинал дуть ледяной ветер, загоняя в подъезды домов запоздалых прохожих. Между тем, Лёшина мама утверждала, что нынче зима выдалась "не очень", вот раньше, по её словам, "было суровее". Мамины рассказы совпадали с первыми Лёшиными воспоминаниями, одно из которых относилось к лёшиному дню рождения, 9 февраля 1969 года.

Из прошлых воспоминаний

День рождения, 5-й с момента появления на свет, пришёлся на воскресенье. Ещё накануне, погода стояла по уральским меркам терпимая: мороз под 30, день чудесный. Поэтому, встав следующим утром, вручив сыну подарки и позавтракав испечённым тортом "Наполеон", Лёшины родители начали строить планы на культурную программу с выходом в город.

Надо сказать, выбор был невелик.

Город Пермь, в конце 60-х, был похож на большую деревню, с сотнями деревянных домов вдоль главных улиц: Ленина, Карла Маркса и Комсомольского проспекта. Между трухлявых построек громыхали доисторические трамваи, в задних дверях которых ездили подростки хулиганского вида, зажав их ногой и поплёвывая сверху на редкие попутные машины, а иногда и покуривая на ходу. Дворцов культуры было пять, кинотеатров -восемь. Цирка не было. Правда, в тёплый сезон года приезжали залётные цирки-шапито, в больших брезентовых шатрах. Но где эти шапито находились всю зиму, одному Богу было известно. Парки отдыха, в феврале месяце, имели самый заснеженный вид и годились только для лыжных прогулок. Чем занимались люди? Люди уныло бродили по улицам, стояли в очередях за колбасой или пили по квартирам водку, благо цены на спиртное были божеские.

Дома, в день рождения, делать было определённо нечего. В однушке Корешиных не было даже телевизора. Чёрно-белый ящик появился в семье, только год спустя, в 1970 году.

Обсудив варианты, Лешин папа изобразил на лице самое жизнерадостное выражение и торжественно объявил о походе на Диораму. Незнакомое слово ничуть не воодушевило Лёшу и он переспросил:

– На какую-какую раму?

– Диорама – это такой супер-музей, где в натуральную величину изображена улица у Мотовилихинских заводов, во время революционных событий 1905 года. В общем: полицейские бьются с восставшими рабочими.

Уличные бои в натуральную величину, посмотреть было любопытно. "Интересно, а винтовки у них там настоящие, как в кино?" – подумал Лёша.

Мама, тем временем, пыталась определить температуру окружающей среды, но её постигла неудача ввиду сантиметрового слоя льда на стекле между оконными стёклами. Вздохнув, она одела на ребёнка все тёплые вещи, которые смогла найти, но этого ей показалось мало. Путь на Диораму был неблизкий. Словосочетание "микрорайон Вторая Вышка" вызвало в маминой душе бурный протест и она робко намекнула на возможность отмены культмероприятия, но упрямство второго родителя взяло верх. В последний момент, Лёша был насильно завёрнут в мамину пуховую шаль и стал похож на не в меру упитанного домового-барабашку. Для обзора внешнего пространства, ребёнку в шали была предусмотрительно оставлена щель-бойница. Удовлетворённая качеством упаковки, мама выдворила мужчин за пределы жилья.

Утром 9 февраля, на улице висел морозный туман. На папе было драповое пальто с шерстяным шарфом и кроличья шапка с опущеными ушами. Первые три минуты, папа хорохорился и изображал из себя моржа, в результате чего каждый волосок на его лице покрылся инеем. Быстро сообразив, что жизнь дороже, он, ловким движением правой руки, вытащил шарф наружу и уткнул в него свой покрасневший нос.

Путь лежал мимо ряда пятиэтажек "хрущёвской" конструкции, туда где, возле танка Т-34 на постаменте, из времён Второй мировой, была трамвайная остановка. Подняв взгляд, Лёша привычно увидел ряды сеток с продуктами, свисавших из кухонных форточек. В их кухне, за окном, тоже висела сетка: такой вот вариант хранения продуктов был придуман народом, когда не было холодильников. Лёша вспомнил, как у друга, в доме напротив, в момент отсутствия хозяев, вороны склевали через сетку кусок сала в бумажном кульке. "Сало – это вкусно, лучше бы меня угостили, недотёпы", – Лёша подумал, как это приятно: бутерброд с салом. Однако, его мысль не получила развития, так как лёшин папа узрел вдалеке трамвай и равнул сына за руку.

В салоне трамвая было совсем немного народу. Грустно глядя на ряды заиндевевших сидений, люди скучковались на площадках, переминаясь с ноги на ногу. "Что же это такое творится? В салоне дубак, разве только ветра нет". Лёша недовольно шмыгнул носом.

Сквозь грохот трамвая, пытаясь перекричать металлический лязг, соседние тётки пенсионного возраста обсуждали температуру окружающей среды.

– Вот не повезло, надо за картошкой ехать, а на улице -40° градусов, – пожаловалась упитанная дама в валенках. – Так я всё поморожу.

– Заверни в газеты, в 8 слоёв, может и доедешь, – вторила ей собеседница.

Что нужно было завернуть в 8 слоёв газеты, Лёша не понял. Может быть какой-нибудь отмерзающий при "минус сорок" орган тела? Нос или интимное место нижней части туловища – осталось без ответа. В памяти осталась лишь зафиксированная температура воздуха: – 40°.

Медленно, но верно, трамвай приближался к конечной остановке. "Надо же, -40 градусов, это тебе не пуп царапать. Вот, как не повезло родиться зимой", – не имея возможности разговаривать с отцом, продолжал размышлять Лёша. Судя по папиной унылой физиономии, он тоже услышал про градусы и был занят мыслями о путях отступления. Так ничего и не придумав, папа проковырял дырочку в замёрзшем окне и уставился ну улицу. На улице, была кладбищенская тишина и пустота.

Наконец, трамвай остановился, двери распахнулись и остатки пассажиров вывалились вон.

Ввиду вновь открывшихся обстоятельств, касающихся температурно-погодных обстоятельств, дальнейшая экскурсия – более походила на бег трусцой.

– Пока бежим – мы живы, – папа испуганно озирался по сторонам, по-видимому, боясь упасть и не встать.

"Да вроде ничего, тепло, в трёх штанах, шубе и пуховой шали", – думал Лёша, не разделяя папиной суетливости.

Путь на Диораму был весьма непрост. Музей находился на верхушке здоровенной горы. На гору вела длиннющая лестница, состоящая из четырёхсот ступенек. В середине подъёма, пришлось остановиться передохнуть. Лёшу начали покидать силы. "Интересно, замерзал ли кто-нибудь на этом восхождении? Пьяный человек, может и сдохнуть, то есть, коньки отбросить, и найдут его не скоро", – подбодренный грустными мыслями, он продолжил путь. "Вот будет хохма, если в музей не пустят", – Лёша быстрей зашевелил ногами, пытаясь проверить свои подозрения.

Однако, в этот раз, Судьба была благосклонна двум экстремалам. Экспедиция закончилась благополучно: Вечный огонь у Диорамы горел, а музей работал. Послонявшись в полном одиночестве по помещению выставки, послушав революционные песни и отогрев конечности, отец с сыном отправились в обратный путь. Торжественная программа выходного дня была успешно завершена. Мама дождалась своих блудных попугаев и поставила галочку: "Ребёнок выгулян, День рождения справлен". В лёшиной памяти, остался лишь дикий мороз пермского февраля.

Действительно: на Урале, зимы раньше были суровыми. Здесь мама была права.

***

Школьная жизнь шла своим чередом.

Лёше стукнуло 14 лет. После наступления 14-ти летия, красный пионерский галстук был немедленно выброшен в мусорное ведро. "Западло взрослому человеку в красном галстуке ходить. Пусть хоть на кол сажают, не надену!" – он представил, как его усаживают на кол и как он мужественно терпит. "Я буду сопротивляться, как генерал Карбышев, пусть только попробуют на меня эту тряпку вновь одеть! Пусть салажня в галстуках ходит" – гордо подумал он.

Вскоре, Лёша подал заявление на вступление в Комсомол. "Коммунистическая организация молодёжи – это так круто!" – думал Лёша. К комсомольцам обращаются на "Вы", а это – уже признак взрослого человека. Стать взрослым, как можно скорее – была его заветная мечта.

Увы: торжественное вступление в ряды комсомольцев не запомнилось ничем. Вроде бы это случилось... "Не помню даты, блин!" – память не запечатлела столь яркого события. Вроде бы он в чём-то клялся... Значок нацепил... Так делали все школьники по достижении 14 лет. Вместе с Лёшей, в комсомольцы приняли даже "неудовлетворительного" Рычу и двоечника Кыпу... "Ну и дела, – думал Лёша. – И эти двое, тоже "коммунистическая молодёжь"? Да они же развалят Комсомол изнутри", – вера в светлое будущее заметно покачнулась. "Еще в КПСС их возьмите. Сразу к Брежневу в заместители. Тогда коммунизм в два раза быстрее придёт – ехидно заметил он про себя. – Кыпа ещё проявит себя, как сознательный член общества".

И действительно, не прошло и недели, как почувствовав себя взрослым, Кыпа решил добавить себе внешней "крутизны".

– Хочу быть похожим на "крутых" из "Слепухи", – заявил он. – Пусть меня все боятся.