Текст книги "Похождения хулигана из класса Юзефовича(СИ)"

Автор книги: Алексей Корешин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 7 страниц)

Снаружи, на уровне низа окон, здание 9-й школы опоясывают декоративные ступеньки, в 10 см шириной. С улицы, вид стоящего на выступе в полкирпича и на высоте третьего этажа подростка, вызывал дикий ужас у случайных свидетелей с улицы. Но в то же время, данный трюк позволял рисковому парню избежать пленения. Остальные курильщики, оставшиеся в помещении, быстро делали писающий вид, причём случалось это очень потешно: очередь к унитазам с расстёгнутыми ширинками и прочими торчащими делами, от души забавляла Леонида Абрамовича, хотя он и не показывал вида...

Но, порядок – есть порядок: Юзефович делал грозное выражение лица, закусывал нижнюю губу, отчего часть бороды на подбородке, начинала топорщиться вперёд, как иголки у напуганного ежа, после чего, он арестовывал всю очередь из писюнов и препровождал их к завучу, для дальнейших репрессий.

А в это время, дождавшись ухода конвоя арестантов из туалета, малолетний герой, рисковавший жизнью за окном, залезал обратно в помещение, доставал другую сигарету и, как ни в чём не бывало закуривал, сидя на подоконнике, и рассказывая вновь приходящим про свои подвиги и несчастную судьбу арестованных друзей.

Одновременно, в кабинете директора школы, где за ближним ко входу столом, располагалось логово завуча по воспитательной работе, шло написание объяснительных, в которых главным виновником дымовой завесы назначался кто-нибудь из "слепухи", якобы за минуту до налёта ушедший из санузла. "Это всё Назаров накурил", – синхронно валили вину на беспризорника из "слепухи" объясняющиеся дети из приличных семей. В "Назарова" завуч не верила. Но доказать ничего не могла. Рыжий бандит из 5-го класса, появлялся в школе крайне редко и подтвердить (или опровергнуть) слова арестованных, он не мог. В итоге, борьба с курением имела переменный успех.

Со временем, завуч Баландина поняла неэффективность набегов Леонида Абрамовича и начала организовывать совместные рейды.

Бурная деятельность педагогов привела к рассредоточению курильщиков по различным укромным местам, включая лестницу в подвал и туалет для первоклашек, а сам процесс приобрёл слишком быстротечный характер, в результате чего, обычные карательные акции перестали приносить какой-либо результат.

Как говорят социологи – явление ушло в тень. Курильщики с 3-го этажа исчезли, а табачный дым в школе остался, вместе с гадко пахнущими бычками, в нарушение всех пожарных правил, распиханными за деревянные плинтуса лестниц и коридоров. И если бы, 9-я школа однажды сгорела, то это стало бы закономерным итогом разгона курильщиков, из помещения туалета в НИКУДА.

Но Бог, хранил лёшину школу.

***

Учебный процесс в школе сопровождал звон монет.

Внезапно, осенью 1977 года, волной цунами, образовательные учреждения города накрыла беда под названием "игра трясучка". Монеты тряслись одним из игроков, в сложенных горкой руках, по команде "стоп", ложились между ладонями. Смотрящий называл: "орёл" или "решка", и ладони трясущего открывались для проверки результата. Трясущему доставались монеты не соответствующие прогнозу. Затем трясущий и смотрящий менялись ролями.

Бедой были поражены все школьники мужского пола. Среди учащихся 7 "В" класса, главным трясуном являлся Миша Хобот. Различные прозвища, начали приклеиваться к Мише в первом классе, когда его фамилию, Славнов, кто-нибудь вечно путал с фамилией Слонов. На "Слоника", Миша охотно откликался, затем прозвище сократили до краткой формы – "Слоник", а ещё потом – "Слон", который трансформировался в "Хобот". И было в его характере что-то необъяснимо-соответствующее этому имени, да такое, что на всю жизнь Миша так и остался Хоботом.

Родители Хобота были врачами, кандидатами медицинских наук. Они постоянно торчали в своих клиниках, а в моменты редкого пребывания дома – строчили тексты для своих будущих докорских диссертаций. Хобот был вечно помят и нечёсан.

Хобот был удачливым игроком. Страсть к нетрудовому зарабатыванию денег материализовалась из своего латентного состояния в момент появления трясучки. Миша приходил в школу, задолго до начала занятий, и располагался, сидя на подоконнике в школьном тамбуре, ничуть не смущаясь проходящих то и дело учителей. На замечания, Хобот реагировал хладнокровно, слезая вниз, и тут же, после ухода очередного преподавателя – залезая обратно.

Мимо Хобота, непрерывным потоком шли Деньги. Точнее, не сами шли, они проплывали в карманах учеников, и Миша физически ощущал их присутствие. Как кот, который не может оторвать взгляда от порхающих за окном птичек, Хобот сидел и изобретал способы лёгкого обогащения.

Миша, уже испробовал немало методов отъёма денег у учащихся. Начиная с самых примитивных, таких как "занять и не отдать" и заканчивая спекулятивными операциями с жевательной резинкой, сигаретами, либо многоходовками, с обещанием верной прибыли и наглым кидаловом на последнем этапе.

Игра в трясучку, благодаря ловкости хоботовских рук, превратилась в источник его постоянного дохода. Изучив принцип игры и проконсультировавшись с опытными специалистами из других школ, Миша начал мухлевать. Сразу ему это удалось или после изнурительных тренировок, но с помощью разнообразных способов зажимания монет в ладони, удача, как говорится "попёрла". Неискушённые в тонкостях игры школяры, всё несли и несли свои богатства, а Хобот, довольно потирая руки, всё сидел на входе, не желая пропускать ни одной возможности заработать.

"Из таких вот людей и получаются жертвы Раскольниковых", – вспоминая персонажей "Преступления и наказания" Фёдора Достоевского подумал про себя Лёша, переступив порог школы.

Лицо Хобота озарилось лучезарной улыбкой:

– Какие люди пожаловали! Ты должок принёс? А то на счётчик поставлю, – сразу взял быка за рога Миша.

Ещё вчера, Лёша неудачно проиграл Хоботу монету в 15 копеек, а затем сыграл в долг и снова проиграл. Дурацкий проигрыш злил Лёшу, так как 15 копеек – это был его шанс купить сто грамм конфет арахиса в сахаре, без дозы которых он не мог нормально думать и жить... Конфеты – это была его страсть и пожизненный крест. "Я – конфетно-зависимая личность", – удручающе думал Лёша, ежедневно покупая сладости или приготавливая дома леденец из жжёного сахара в столовой ложке.

В Лёшиной голове, веером пронеслись мысли по вариантам выхода из затруднительной ситуации. С одной стороны, денег было в обрез и расставаться с ними не хотелось. Он надеялся отсрочить выплату несчастных 15 копеек до завтра или ещё лучше – до понедельника. С другой стороны, будучи от природы осторожным и неуверенным в себе человеком, Лёша не мог устоять перед ураганным напором возбуждённого Хобота.

– Миша, ты богатый и добрый, у меня только на обед осталось в кармане. Завтра точно отдам, – пытался возразить Лёша.

– Не уверен – не занимай! – перефразировал Хобот одно из негласных правил дорожного движения. – Гони бабло, – улыбка на его лице мгновенно сменилась на самое свирепое выражение.

Хобот, обладатель природной наглости и изворотливого ума, сам в этой ситуации, непременно бы выкрутился из проигрыша без финансового обременения, но Лёша был человеком другого склада.

В итоге, единственное лёшино богатство на этот день, его 15-ти копеечная монета, перекочевала в потную Хоботовскую ладонь и настроение у Лёши безнадёжно испортилось. "Сегодня с конфетами, ты обломался, чувак", – корил себя Лёша за малодушие. Тут Лёша, с грустью и совсем некстати, вспомнил чудесные петушки на палочке, продающиеся в центральном гастрономе. Подавив слюноотделение, он направился в раздевалку.

1977 год. Поздняя осень.

Время шло, на город медленно, но неотвратимо наступали холода. Листья на деревьях, разом окрасились в осенние цвета, а колючий северный ветер за неделю сбросил их на землю. Парк Горького опустел, межсезонье разогнало уличных мальчишек и фанатов настольного тенниса по квартирам. Дети из приличных семей разбрелись по кружкам и секциям, и лишь самые неприкаянные, околачивались по школьным закоулкам, пользуясь отсутствием всякой охраны и свободным доступом в здание.

"Нет в жизни счастья", – думал Леша.

Он медленно брёл домой из фотокружка в Дворце пионеров, неся в кармане сделанную им накануне с балкона, фотографию Феодосьевской церкви, на углу улицы Борчанинова. Церковь располагалась в пятидесяти метрах от Лёшиного дома, её периодически пытались реставрировать, но каждый раз неудачно. Последняя бригада реставраторов уже успела поднять леса до звонницы и добраться до купола колокольни... Затем, в очередной раз, объект обезлюдел.

Когда-то, в здании церкви, располагался хлебозавод. В середине 70-х, хлебозавод закрыли и городские власти решили сделать там органный зал. По слухам, даже орган заказали в Германии.

Бригада реставраторов начала работы снизу, и тщательно отмывала, шпаклевала и красила каждый кирпичик дореволюционной кладки. Получалось красиво.

Ранее, Лёше с друзьями, удавалось побегать по территории реставрируемого объекта и даже залезть на площадку колокольни... На потолке этой площадки виднелся открытый прямоугольный люк, ведущий внутрь самой высокой башни, с маковкой купола наверху. Встать на плечи другу, подтянуться, и можно было залезть на высшую точку... Но, до этого не дошло. Ребята поглазели на город с обзорной площадки бывшей колокольни и побежали вниз.

Кто же знал тогда, что там, в верхнем маленьком куполе, была спрятана казна храма, состоящая из золотых монет царской чеканки, впоследствии случайно найденная реставраторами и незаконно ими присвоенная?

"Вот повезло людям! – продолжал про себя Лёша. – Если бы не было среди них стукача, то можно было бы всю жизнь не работать. Казна большого храма – это солидный капитал. Да, тянуть им сейчас срок в местах не столь отдалённых. Надо быть поаккуратнее с разговорами. Люди имеют свойство стучать на ближних", – сделал он правильный вывод.

Леша вспомнил свою первую любовь – Олю Горелик. Тощая, маленькая, черноглазая девочка, похожая в профиль на стрелявшую в Ленина Фанни Каплан, училась с Лёшей в одном классе. Она имела пренеприятнейшую черту характера: стучала всем на всех. В тот момент, когда она рассказывала чью-нибудь очередную сокровенную тайну, порой даже интимного свойства, её глаза зажигались огнём, а голос начинал звучать по-особенному. Внешний вид Оли в такие моменты напоминал голодного, два дня некормленного котёнка, дорвавшегося до любимого корма.

"Тоже, наверное, мучается от своего словесного недержания, как я от пристрастия к конфетам, – предположил Лёша. – В то же время, по её внешнему виду незаметно, что она сильно страдает. Наоборот, очень даже жизнерадостный внешний вид, – отметил он. – Видимо я ещё плохо разбираюсь в людях".

Интуитивно чувствуя опасность, Лёша, двумя годами ранее, перевёл отношения с Олей Горелик в категорию поверхностно-приятельских. Забегая на 4 года вперёд, выяснилось, что не зря.

После окончания школы, Оля вышла замуж за их с Лёшей общего одноклассника, Юру Седых и родила дочь. Однажды, после рядовой семейной ссоры, закончившейся запуском летающих тарелок и синяком на руке, она накрапала заявление в милицию. Совершенно нормальный и адекватный парень Юра, попал под каток очередной всесоюзной кампании борьбы с хулиганством и угодил в колонию на 3 года. Отсидев из них полтора, он вышел по помилованию, развёлся и уехал жить на Украину. Больше, свою личную жизнь, Оле Горелик устроить так и не удалось.

Лёша попытался думать о чём-нибудь приятном.

***

Скоро конец первой четверти, праздник 7 ноября и демонстрация.

Традиционным развлечением Лёши и его друзей, на ноябрьской и майской демонстрациях, являлась стрельба из рогаток по воздушным шарам демонстрантов. Рогатки и пульки изготавливались накануне. С каждым разом, в уме рождались всё более усовершенствованные модели, тем более, что мать-учительница, не одобрявшая его развлечений, успевала найти и обезвредить предыдущие изделия.

Леша усмехнулся.

"Фиг с два ты у меня больше их найдёшь!", – позлорадствовал он. Совершенствовались не только орудия стрельбы, но места их хранения. Последний тайник, Лёша оборудовал под жестяным наружным подоконником на балконе. Изъяв с помощью стамески из-под подоконника один силикатный кирпич и получив просторную нишу, Лёша довольно осмотрелся.

Добраться до этой заначки, можно было только, вытащив гвоздь плоскогубцами и приподняв железяку. Зная мамину психологию и её несовместимость со слесарным инструментом, вариант с гвоздём прошёл в Лёшиной голове стадию утверждения, как оптимально отвечающий требованиям конспирации. Все запретные мелочи немедленно перекочевали в новый тайник...

***

Лёша вошёл в свой двор.

На подходе к дому, ему навстречу, попался озабоченный Саша Гусаров, по прозвищу Гусь, ученик вспомогательной (умственно-отсталой) школы N23. Гусь был старше Лёши на 2 года, поэтому он уже успел попробовать на вкус различные алкогольные напитки и "подружиться" с участковым. Гусь вдруг остановился и призадумался. Наконец, приняв решение, осмотревшись по сторонам и почему-то шёпотом, он сказал:

– Пойдём в подъезд, дело есть.

Вместе, друзья пересекли двор и нырнули в подъезд пятиэтажки.

– Выкладывай дело, а то я очень спешу, – Лёша подозрительно глянул на Гуся из темноты входного тамбура.

– Да вот..., тут такое дело... – переминался тот с ноги на ногу. Видно было, что ему не терпится поделиться информацией, но его гнетёт страх перед последствиями.

– Клянись, что Кассяра не узнает, – наконец выдавил он.

Кассярой звали Костю Тютикова, великовозрастного оболтуса, сына замдиректора научно-исследовательского института, где работал лёшин папа. Кассяра водил дружбу с гориллоподобным Вовой Сварщиковым из Лёшкиного дома, поэтому разборки с ними могли закончиться сотрясением мозга.

– Клянусь! – без раздумий поклялся Лёша. По глазам бедного Гуся было видно, что информация действительно представляет немалую материальную ценность.

Торжественность момента нарушила открывшаяся с улицы дверь в подъезд. Соседка с пятого этажа неодобрительно посмотрела на сборище заговорщиков и важно прошла мимо. "Завтра маме доложит. Будь готов к домашнему задушевному разговору", – подумал Лёша. В глазах соседей, семья Корешиных считалась эталоном, в отличие от Гуся, жившего в 2-х этажном бараке с печным отоплением и имеющего общепризнанный социальный статус, как "шпана подзаборная".

Проводив соседку взглядом и вздохнув с облегчением, Гусь произнёс:

– Кассяра с Вовчиком у меня в дровяннике настойку заныкали, на праздник, "Старка", два флакона. Что делать будем?

– А твой дровянник под замком? -деловито поинтересовался Лёша.

– Нет конечно, дрова кому нужны, а вот замок стырить могут, – провёл логическое умозаключение Гусь. – Подберут ключи и стырят, – добавил он.

– В таком случае, вперёд, пока они не перепрятали. У нас тоже праздник впереди. Скажешь, что уезжал к бабушке, когда вернулся – бутылок уже не было! – подвёл итог Лёша.

Вечером этого же дня, друзья пошли на дело. В результате, настойка была успешно экспроприирована и перенесена в другое укромное место.

– Горькая настойка "Старка", 43 градуса, – прочитал на витиевато-расписной этикетке Лёша. – Прекрасный вкус у твоих знакомых!

Тот гордо приосанился. Лёша открыл бутылку и отхлебнул.

– Фу, ну и дрянь! – начал отплёвываться он. Горечь колом встала у него в горле. – Не праздничный напиток, а лекарство для выведения глистов. – Лёша вспомнил, как он прочёл в журнале "Здоровье" статью про очищение организма травяными горечами пижмы и гвоздики.

– Закусывать надо – с видом знатока произнёс Гусь.

Про себя, Лёша отметил разительное несоответствие "антикварного" названия настойки и её дрянного вкуса. "Вот так бывает, в красивой упаковке завёрнута собачья какашка", – глядя на прекрасный дизайн этикетки пришла ему очередная мысль.

На следующий день выяснилось, что Лёша был прав: Кассяра с Вовчиком, нутром почувствовав измену, прямо с раннего утра явились перепрятывать бутылки. Гуся взяли ещё тёпленького, в собственном доме, состоявшего из маленькой комнатки в большой коммунальной квартире двухэтажного барака. Угроза инвалидности заставила многострадального Сашу Гусарова расколоться и сдать награбленное.

Выйдя днём на проверку схрона, Леша пребывал в самом прекрасном расположении духа. Встав на колени, он долго и в большом недоумении шарил рукой в том месте, где ещё вчера вечером находилась его праздничная выпивка. "Продажная скотина!" – Леша озверел. Над Гусём, второй раз за день сгустились тучи.

– Не виноватый я, – жалобно всхлипывал Гусь. – Кто же знал, что они такие шустрые окажутся!

"С какой-то стороны, Кассяра прав. Не зря же он – сын замдиректора института. За добром глаз да глаз нужен. Вовремя подсуетился. Кто не шустрит, тот пролетает", – подумал про себя Лёша.

– Будешь должен, – сменил гнев на милость Лёша.

Гусь согласно закивал головой.

***

Пришедший праздник не доставил Лёше удовлетворения. Погода, как всегда, накануне плаксивая и плюющаяся мокрым снегом, сменилась 13-ти градусным морозом. Выйдя из дома налегке, Лёша очень быстро понял, что ошибся и сегодня не его день. "Какая тут нахрен рогатка, куры на лету дохнут", – думал Леша, растирая мёрзнущие уши. – "Угораздило Владимира Ильича в такой дубак революциями заниматься!" – от холода он начал злиться на весь мир. Достав из кармана спрятанную сигарету "Прима", Лёша чиркнул спичкой.

По улице шагали стройные колонны трудящихся. Красные флаги, бравурные марши из динамиков, коммунистические лозунги – всё вокруг смешалось. Гирлянды воздушных шаров, для которых Лёша приготовил снайперскую рогатку с колючими медными пульками, были покрыты инеем, и вызывали лёшино раздражение.

"Наверное, так смотрят азартные рыбаки на пойманный гандон", – злился Лёша.

"Вот ментам сегодня досталось", – посочувствовал Лёша, глядя на начищенные сапоги рядов оцепления. "Нет-нет, вы как хотите, а я ухожу", – подытожил он. Единственным позитивом, было то, что семиклассников не принуждали в приказном порядке посещать данное политическое мероприятие и можно было валить на все четыре стороны.

***

Шла вторая четверть.

Проснувшись утром, Лёша занялся поиском сладостей в квартире. Инвентаризация ликвидного имущества, в виде кефирных бутылок, которые можно было сдать обратно в гастроном за наличные, выявила их отсутствие. В результате, ежедневная доза сахара, состоящая из 100÷200 граммов сосущихся конфет, так необходимая его организму, осталась лежать в магазине.

Лёша с малолетства мучился от чуства неудовлетворённости. Постоянно, день и ночь чего-то хотелось, голова отказывалась последовательно соображать, тело не желало принимать удобных поз, ему всегда казалось, что можно сесть поудобнее, но конкретно это сделать – никак не получалось.

Неудобства дополнялись врождённым отсутствием координации движений, не позволявшей Лёше заниматься спортивными играми. Футбольный мяч – всегда отлетал от его ноги по непредсказуемой траектории, теннисный шарик – гарантированно летел мимо стола, эти и тому подобные конфузы вызывали насмешки окружающего общества и больно ранили высокое лёшино самолюбие. Лёша даже немного завидовал "ботаникам" – за их усидчивость и самодостаточность, а спортсменам – за их ловкость.

"Ни ловкости, ни усидчивости, да ещё эта дурацкая зависимость от сахара..." – он, порой был обижен на весь мир.

"Как можно делать домашние задания, когда такой бардак в голове?" – мысли у Лёши, действительно были похожи на лихих скакунов, несущихся табуном, толкающих друг друга, постоянно меняющих направление движения.

Грустно изучив содержимое буфета, выявив полнейшее отсутствие в нём мёда, изюма и прочих заменителей конфет, он, вздохнув достал большую столовую ложку и насыпал в неё сахар.

Изготовление самодельной конфеты из жжёного сахара занимало 15 минут, пять из которых уходило на непосредственно варку, остальные десять – приходилось тратить на очистку плиты от пригоревших брызг. Замести следы преступления – являлось делом чести подпольного сладкоежки. Мама не знала об устойчивой зависимости сына от сахара. Проблемы с зубами, списывались родителями на природную особенность Лёшиного организма. К тринадцати годам, во рту у сына уже красовались две коронки и десяток пломб. Нестерпимые мучения в стоматологическом кресле и осознание причины данных мучений, тем не менее, не могли отучить Лёшу от зловредной привычки...

С наслаждением обсасывая самодельный леденец, Лёша включил телевизор. Чёрно-белый монстр занимал угол, возле окна в большой комнате.

В Перми, ловились только два канала, по обоим из которых вечно показывали какую-то чушь. Весь утренний эфир занимали скучнейшие репортажи с комсомольских строек, показ достижений советского сельского хозяйства, обзоры прошедших пленумов ЦК Коммунистической партии, а также освещение самоотверженного труда Л.И.Брежнева – престарелого и неуклонно впадающего в маразм Генерального сектетаря КПСС.

Пропагандистская машина работала как часы, безостановочно промывая мозги гражданам СССР.

***

Лёшин папа, тоже был зомбирован государственной идеологией. И в этом не было его вины. Лёша не осуждал своего отца. Скорее жалел. Папа был умным человеком, закончившим среднюю школу с серебряной медалью (с одной четвёркой в аттестате). Работал папа программистом в Институте Управляющих Машин и Систем (НИИУМСе). Его недостаток заключался в том, что он не умел фильтровать информацию, видеть где правда, а где под маркой правды спрятана ложь. Обычный законопослушный гражданин...

Большинство людей имеют свойство попадать под влияние средств массовой информации, искусно навязывающих им официальную точку зрения. И не только в СССР.

Лёша знал, что его Родину не любят жители США и Европы, несмотря на то, что ничего не знают о ней. Американцев, он тоже жалел, как и своего папу. Специалисты по оболваниванию населения, в поте лица, работали в обоих противоборствующих лагерях сверхдержав.

Иногда, вторя официальным источникам информации, папа, самым серьёзным голосом спрашивал сына:

– Знаешь ли ты, сколько у Брежнева инфарктов?

Сын делал самый заинтересованный вид.

– Не знаю...

– Три! А он всё работает. Сгорает человек, на своем ответственном посту! – торжественно пояснял отец.

Лёша, нутром чувствовал какой-то подвох, но где его искать, он не знал. Ведь любая демагогия всегда содержит 99% чистой правды...

"Что будет, если 99% мёда смешать с 1% говна? – спрашивал он себя. – Внешне, будет выглядеть, как мёд. По сути своей – говно. Так и с демагогией: смешав правду и маленькую толику лжи, внешне – всё будет казаться абсолютной правдой...".

"Да работает, да инфаркты..." – с этим спорить было невозможно. Факты налицо. А вот с логическими выводами, Лёша был не согласен. Насчёт "сгорает" – было под большим вопросом. "Наверное водку жрёт, старый пердун, раз шамкает слова, читая по бумажке... И морда у него – постоянно опухшая" – думал Лёша про себя, но выносить этот свой аргумент на дискуссию с папой, он не решался. Папа был непреклонен в своей правоте.

Лёшинго папу нельзя было победить в споре...

Для поиска ответа на любой вопрос, у папы всегда имелась наготове масса примеров, неоспоримо подтверждающих его правоту... В папином арсенале, также был заготовлен стройный ряд логически безупречных выводов, вытекающих из озвученных примеров. "Логика и примеры... Очень много положительных примеров – это основа победы в любом споре", – думал Лёша.

Когда его морально пресовали, без возможности адекватно отбиться, он переживал. Лёша был рождён свободным человеком и не терпел морального насилия над собой.

"Никогда не ввязывайся в споры со специально подготовленными льдьми, – думал он на перспективу. – Ввиду своей подкованности, они знают тему лучше и могут, на сотнях примерах доказать, что чёрное – это белое и наоборот".

"А ведь некоторые люди ведутся... И попадают в сильнейшую психологическую зависимость. В ловушку, без возможности выхода. Одим словом – в рабство, – констатировал Лёша. – Так появляются новые адепты. Любой идеологии нужна "свежая кровь". Закон самосохранения данной идеологии".

***

После включения телевизора, у Лёши пробудился рвотный рефлекс. Смотреть было нечего.

"Если бы я был директором на телевидении, то в первую очередь, я бы увеличил время показа передачи "Спокойной ночи малыши", с 15 минут до 20", – озвучил он мечту всех детей Советского Союза.

"Непосредственно мультфильм, должен идти 15 минут, а общение притворно кривляющейся ведущей с "говорящими" Каркушами и Степашками – это уже за отдельное время. Так было бы справедливо".

"Во-вторых, я бы отменил дурацкий обед на обоих каналах, с часу дня до пяти вечера. Какой идиот придумал обедать 4 часа подряд?".

Своими мозгами, Лёша понимал, что директор телевидения – совсем не идиот. Просто командует в этой стране, идиотская по сути, всеми "уважаемая и любимая" Компартия. Что всего два канала – это наверное правильно, с морально-эстетической и коммунистической точек зрения... И дурацкий обед в телепередачах, с 13 до 17 часов – тоже правильно, но смириться навсегда с этим безобразием он не мог. Каждый раз рвотные позывы возвращались и даже усиливались по мере взросления самого Лёши.

Телевидение испытывало Лёшино терпение который год подряд. Особо, ему доставалось в периоды простудных заболеваний. Отсутствие домашнего телефона, интересных книг и других развлечений, делало домашнее времяпровождение просто невыносимым.

Хорошо, что их семья выписывала множество периодических изданий.

Журналы: "Наука и жизнь", "Вокруг света". А также, газеты: "Правда", "Известия", "Литературная газета", "Комсомольская правда": вал информации приходил с завидной регулярностью. Чтение периодики – стало основным занятием взрослеющего Лёши.

По получению "Литературки", он сразу открывал последнюю, 16-ю страницу и попадал в мир юмора. Завсегдатай страницы, Евгений Сазанов, "душелюб и людовед", был коллективным персонажем сатириков газеты. Прочитав последнюю страницу до последней буквы, отсмеявшись над фотоприколами и политическими карикатурами, Лёша залезал в основной массив газеты, где публиковались новости литературы. Советская литература его не вдохновляла... Такая же муть, как и в телевизоре. Чтение "по диагонали" современных литературных произведений, было скорее ознакомительным.

Из политических газет, он вылавливал крупицы информации, мимоходом проскакивающие в актуальных репортажах.

Лёша знал все страны мира и их столицы, фамилии президентов (даже монгольского и зимбабвийского), фултонскую речь Черчилля и многое другое. Это – абсолютная правда.

Когда приодика заканчивалась, Лёша открывал наугад один из 30 томов Большой Советской Энциклопедии и снова начинал читать.

Из полученных обширных познаний, складывалась мозаика мироустройства.

Животные, история, произведения искусства – всё было интресно и познавательно. Потрясающе богатый в своём многообразии мир, был плотно упакован в увесистые тёмно-красные книги. Однажды, Лёша наткнулся на "грязную" тему.

Открыв статью под названием "половые извращения", Лёша был поражён огромным списком предметов и существ, к которым, у некоторых представителей рода человеческого возникает половое влечение. Сам список и пояснения к нему, занимали пару страниц микроскопического текста.

"Это же надо, любить козу! – лёшиному возмущению не было предела. – Конечно, общественного вреда такие действия не приносят. Как и действия человека, залезающего в периоды обострения на столб и кричащего сверху "Ку-ка-ре-ку!". Возможно, что человек, любитель интима с крупным рогатым скотом, таким от природы родился... Почему бы и нет? Да, родился таким. Как же иначе: мы воочию наблюдаем взрослого мужчину, который ведёт себя как скотина.

Вполне вероятно, что и сама коза его тоже любит, то есть любовь взаимна и бескорыстна... Но всё равно – эта "любовь" не что иное, чем врождённая психическая болезнь, которую нужно принудительно лечить. Вон, сколько психов рождается вокруг! Полная психушка пациентов", – рядом с лёшиной школой N9, через дорогу, находилась центральная психбольница города Перми, корпуса которой были разбросаны по площади 15 гектаров. Целый микрорайон для психов... И корпуса отнюдь не пустовали.

"Почему принудительно лечить? Да потому что, все извращенцы считают себя психически здоровыми. И даже придумывают себе всякие отмазы, типа "природа ошиблась", чтобы как-то оправдать своё гадкое поведение перед обществом... Да-да, ошиблась природа. Если ты считаешь, что родился козлом, то тебя нужно подлечить!" – подумал Лёша про персонажа пьесы, под названием "Жизнь", имеющего отношения с козой.

"Интересно, а педофилия – это извращение или нет? Наверное, это зависит от страны, в которой ты живёшь", – сделал заключение Лёша.

Накануне, он вычитал, что в Индии, девочек выдают замуж с 11 лет и никаким извращением данный факт не считается, а наоборот, помогает улучшить демографическую ситуацию.

"Наверное, понятие "педофил", никогда и нигде не существовавшее в истории человечества, было придумано теми же коммунистами, которые мутят воду со времён октября 1917 года, – размышлял Лёша. – Да и то, с оговорками. Вот я например, люблю свою тринадцатилетнюю одноклассницу Ирину Голенкову и готов на най жениться, я что, педофил?" – извращенцем, себя Лёша не считал.

"А вот, если бы мне было 18 лет, то, за любовь к Ирине, я бы уже считался педофилом. Как это несправедливо, я ведь внутри всё тот же, а общество, меня уже готово посадить на нары", – отметил он несправедливость социального восприятия очевидного факта.

"Чушь собачья! Любовь приходит, не заглядывая в Уголовный кодекс и Свидетельство о рождении любимой девушки!" – Лёша начал злиться на общественное устройство страны, в которой родился.

"Козлы все!" – подытожил он череду своих мыслей.

***

Итак, надо начинать делать домашние задания. Но заставить себя, было нереально сложно.

"Что бы ещё придумать? Пропади всё пропадом", – Лёша нервно начал ходить вокруг письменного стола. Усевшись наконец и открыв дневник, он увидел в нём трояк по литературе. Посредственная оценка портила статистику. Несмотря на лень, вольномыслие и дружбу со всяким хулиганьём, учиться Лёша умудрялся на 4 и 5.

"Сначала здесь исправим, чтоб предки втык не дали, а затем и четвертную оценку выправим, литераторша, Нина Ивановна, меня любит", – решение проблемы пришло без раздумий. Лёша любил тонкую работу.

Вооружившись обломком бритвочки и стирательной резинкой, он помыл руки с мылом и подшлифовал о шерстяное одеяло ноготь на указательном пальце. Ноготь служил для финишного прессования размахрившихся волокон бумаги. Опыт приходил с практикой, место, где будет выведена новая оценка, ни в коем случае не должно содержать жирных следов от отпечатков пальцев, всё должно быть обезжиренно и гладко.