Текст книги "Похождения хулигана из класса Юзефовича(СИ)"

Автор книги: Алексей Корешин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 7 страниц)

"Я очень серьёзно отношусь к любви, – утвердительно констатировал Лёша. – Я никогда не буду иметь НИКАКИХ отношений с проститутками. Тайными или явными". Забегая вперёд, следует отметить, что эту свою твёрдую жизненную позицию, Лёша сохранил навсегда.

***

Лёша вернулся к мыслям о Новом Годе.

В школе, вовсю шли приготовления, а девчонки-активистки, под руководством Леонида Абрамовича, собирались после уроков и что-то там репетировали. Общего для параллели семиклассников праздника, решено было не проводить. Каждый класс праздновал сам по себе. Торжественный классный час, предполагающий поздравления и викторину, был назначен на 30 декабря.

***

За неделю до праздника, мальчики тоже устроили своё собрание; речь шла о горячительных напитках.

– Витя, – вкрадчиво обратился Вова Артюшкин к Рыче. – Твой брат, Рычагов, какое вино предпочитает?

– Агдам, портвейн белый, 2 рубля 12 копеек за флакон, – ещё не въехав в то, что от него хотят, с готовностью выдал Рыча.

– Общественность тебе поручает комсомольское задание. Ты ведь уже подал заявление в комсомол? – язвительно продолжил Вова. – Ты должен организовать напитки на праздничный стол, как старший товарищ. Вот деньги. Он кивнул Лёше.

Общественный казначей Лёша, вручил опешевшему от неожиданности, старшему товарищу и наполовину комсомольцу Рыче, сумму, эквивалентную трём бутылкам Агдама.

Никита и Кыпа, поочерёдно предупредили его о перечне репрессивных мер, возможных в случае утраты денежных знаков, и Рыча, понуро удалился выполнять поручение.

Брат Рычи, Гена Рычагов был старше Вити на 6 лет и славился всякими закидонами. С братаном, у него были не самые тёплые отношения. Но другого выхода не было.

– Ну что, где поляну раскатаем? – радостно поинтересовался Саша Романов, лишь недавно примкнувший к коллективу любителей запретных удовольствий и уже начавшему привыкать к быстрому решению возникающих проблем.

Однако, на этот раз, вариантов не было. Существовала серьёзная неопределённость с местом принятия внутрь спиртных напитков, связанная с зимним временем года и отсутствием безлюдных помещений. В итоге, проблему оставили на потом.

В предпоследний день, так и не приняв решения, мальчики распределили доставленные Рычей бутылки по группам товарищей.

Группировки сложились в классе стихийно. Никита (Никитин), несмотря на отношения с Лёшей, водил тесную дружбу с Юрой Седых и Сашей Романовым. Сам Лёша – с Кыпой, Вовой Артюшкиным и Сашей Двойниковым. Лёва Шлыков – с Васей Ерменковым, Рычей и Чаликом (Сашей Чаловым).

В лёшином 7 "В" классе было 37 учеников: 18 мальчиков и 19 девочек.

Хобот, не тяготел ни к кому. Как и все прохвосты, он вертелся в общем пространстве, предпочитая девочек. В предпраздничные дни, он усиленно обхаживал обворожительную Лену Беляеву, девочку с модельной внешностью, короткой юбочкой и пухлыми губками, появившуюся в 7 "В" классе, только в начале учебного года. По этой причине, Хобот, такие волнующие мальчиков предпраздничные алкогольные проблемы, нагло проигнорировал.

***

Утром 30 декабря 1977 года, Лёша с Вовой Артюшкиным явились домой к Кыпе. Кыпа жил в большой трёхкомнатной квартире, с братом и родителями: он имел свою личную комнату, из-за чего, ему все завидовали. Жилья в городе катастрофически не хватало.

Прозвище Кыпа, Сергей получил от своей фамилии Зацепурин. Как и в случае с Хоботом, его фамилию, друзья сначала сократили до краткой формы – Зацеп, потом: до ещё более краткой формы – Цыпа, а в итоге – и вовсе перефразировали в Кыпу.

Прямо с порога, Лёша почувствовал запах алкоголя. Выяснив, что Кыпина мать ушла по делам и квартира пустая, он поинтересовался:

– Чем это пьяненьким у вас тут попахивает?

– Ничем, наверное предки чего-то разлили. Неделю уже пахнет, – с безразличным видом ответил Кыпа.

Лёша удивился его наивности, запах был свежий, а внушительный лёшин нос имел природную чуткость.

– А ну, давай-ка лучше поищем источник, – настоял он.

Кыпа пожал плечами и неопределённо махнул рукой в сторону комнат. Начался коллективный досмотр помещений. Двадцатилитровая банка с брагой нашлась в родительской спальне, в шкафу, под ворохом нестиранного белья.

– Много я в жизни видел простачков, но такого чилийского лошка – вижу впервые, – Лёша довольно потирал руки. Его глаза вожделённо смотрели на бутыль.

– Неси стаканы, кроила, – приказал он.

Мутная жидкость белого цвета, внешним видом видом напоминала молоко. "Можно и на уроках пить, безо всякого палева. Типа кушать хочется, вот и пьём молочко", – прикинул он один из вариантов.

"Надо будет освоить технологию, в Большой Советской Энциклопедии должна точно быть. В крайнем случае – в Горьковской библиотеке", – он вспомнил про свой читательский билет в ящике письменного стола и бесконечные каталоги хранящихся в библиотеке книг.

Выпив по стаканчику за удачное начало праздника и разбавив оставшуюся брагу водопроводной водой, друзья, прихватив с собой бутылку Агдама, отправились в школу.

Перед выходом из квартиры, они не выдержали и выпили ещё по полстаканчика из этой же бутыли, в результате чего, координация их движений немного нарушилась.

– Как хорошо на свете жить, – произнёс Вова Артюшкин, вразвалочку шагая по хрустящему снегу.

– А хорошо жить – ещё лучше. Как мы их всех обставили, слюнями захлебнутся от зависти, – мечтательно улыбаясь ответил Кыпа. От морозного воздуха, его лицо стало похоже на помидор астраханской породы.

– Вы там потише будьте, в школе. Нам засветка не к чему. На заднюю парту и дышите через раз, – попытался взять ситуацию под контроль Лёша.

– Да ладно, мы там ничем от других отличаться не будем, скажем что на горке катались, вот и весёлые такие, – начал проявлять непокорность Вова Артюшкин. Его свободомыслие, Лёше не понравилось.

– Если что, то я вас не знаю, – сердито буркнул Лёша и ногой открыл школьную дверь. Друзья ввалились в помещение школы.

***

Открытый классный час, с присутствием членов родительского комитета, начался с раздвигания парт и расстановки дополнительных стульев. 37 учеников, плюс 8 родителей-членов, плюс Леонид Абрамович..., людей набилось – как сельдей, в известную всем бочку.

Кабинет истории, украшенный гирляндами и снежинками, принял самый торжественный праздничный облик. Даже без украшений, кабинет выглядел очень достойно. Задняя стена помещения была разрисована масляной краской, неизвестным Лёше художником и изображла рыцаря в полный рост: с мечом, щитом и грозным выражением лица, типа "всех порву!".

Внешний вид, у лёшиных друзей, а также, почему-то, у Крылухи, которая не участвовала в мужской попойке, также отличался от обычного. "Как-то глаза у народа блестят неправильно, да ещё руками размахивают во время разговоров. Не к добру это", – заметил про себя Лёша.

К началу торжества, они с друзьями, успели "приговорить" Агдам в курилке и, зашвырнув пустую бутылку в окно, вернуться в класс. В голове заметно туманилось. Лёша уселся в дальнем углу, рядом со шваброй, прислонённой к стенке и приготовился к зрелищу.

У доски, завешенной поздравлениями и загадками к викторине, по очереди выступали родители, Леонид Абрамович и пай-девочки. Толпа зрителей, довольно гудела и подскакивала с мест в напряжённые моменты, отвечая на загадки. Лёша долго крепился, наблюдая из своего угла за действом. Его организм мужественно боролся со сном, который так некстати начал одолевать Лёшу: во всём была виновата неимоверная жара в помещении и двойные штаны, одетые по случаю морозной погоды. В какой-то момент, во время мерного раскачивания по сторонам, на Лёшу упала швабра, которую ему пришлось взять в руки и опереться на неё, как на посох. Во время хорового исполнения новогодней песни, Лёше удалось немного поспать, после чего он вновь почувствовал себя бодро и оживился. Вроде бы никто ничего не заметил; Лёша осторожно оглянулся по сторонам и успокоился.

Всё шло прекрасно. Ученикам вручили дневники, подарки с конфетами и приглашения на районную "Ёлку" во дворец Свердлова, во время зимних каникул.

"За что я люблю Новый год – так это за вкусные подарки", – думал Лёша, смакуя шоколадку "Алёнка". – "Надо будет во дворце Свердлова дымовую шашку народу продемонстрировать, повеселимся. Будем там, как ёжики в тумане", – вспомнил он название популярного мультфильма. Смесь для дымовой шашки состояла из калийной селитры и сахара, с добавлением соды на финальном этапе; она была недавно испытана в котловане стройки Универсама (ныне "Семья на Борчанинова") и произвела на Лёшу неизгладимое впечатление.

"Кто же это Крылуху напоил?" – внезапно, он вспомнил неадекватное поведение одноклассницы в начале торжества. – "Никита такой жмот, что снега зимой не выпросишь, остальные тоже далеко не альтруисты, нет, это она точно сама где-то набралась", – заключил Лёша.

Он конечно не думал, что Крылуха замахнула сто грамм, прячась от мамы в спальне под одеялом. Одиночный алкоголизм, в тринадцатилетнем возрасте не встречается. Скорее всего, тут были замешаны Наташины подруги.

Крылуха имела довольно специфических подруг: все они были из старших классов и выглядели весьма вызывающе. Куда смотрят Наташины родители, Лёше было непонятно. "Куклы потрёпанные, из комиссионного магазина", – сформулировал Лёша своё отношение к данному типу девочек и довольный потопал домой, прижимая к телу коробку с новогодними угощениями.

Зимние каникулы . Январь 1978 год а.

Начало зимних каникул запомнилось Лёше сильными морозами. В новогоднюю ночь столбик термометра опустился до температуры – 30° С. Выйдя на улицу, Лёша был поражён тишиной; ни тебе пьяных песен, ни музыки, вообще ничего. Редкие прохожие двигались какими-то мелкими перебежками, нелепо держась за отмерзающие носы и другие части тела.

"Вот и праздник, а где же клоуны?" – задал себе риторический вопрос Лёша: он прошёлся два квартала и как все, вприпрыжку, побежал обратно.

"Дома, хоть салаты поесть можно", – мысль о еде его немного согрела. – "Ещё пять минут на улице и сам станешь салатом. "Тушканчик свежезамороженный", – пришло в голову подходящее название блюда. – "В валенках", – добавил он подходя к дому.

Наконец, дверь в подъезд закрылась за Лёшиной спиной. Настроение улучшилось. "Чтобы почувствовать себя счастливым, иногда, достаточно попасть в некомфортные условия, а потом вернуться в обычное состояние", – думал он, поднимаясь по лесенкам на четвёртый этаж..

Дома, под ёлкой, Лёшу уже ждал новогодний подарок. Развернув яркую обёртку, он обнаружил внутри: коробку с конфетами и электронную микросхему "К2ЖА372" оранжевого цвета.

Микросхему, Лёша недавно заказал папе, у которого на работе, в научно-исследовательском институте с названием "НИИУМС", был склад с дефицитными радиодеталями. Одна микросхема, в кругу научных сотрудников, была эквивалентом одной бутылки водки.

Коллектив инженеров-электронщиков, пользуясь отсутствием надлежащего контроля, давно подсел на спирт, выделяемый на протирку вычислительных машин. Не чурались научные сотрудники и других алкогольных напитков, выменивая на них имущество института.

Лёшин папа не пил и не одобрял поведение коллег, но другого способа получения микросхем, чем натуральный обмен на пойло, по-видимому не существовало. Тяга сына к радиолюбительству толкнула папу на криминал. "Бедный коммунист, наверное неделю не спал, всё угрызениями совести мучился. Интересно, снился ему или нет дедушка Ленин, грозящий пальцем и произносящий свою знаменитую фразу "Здесь, батенька, Вы неправы!"?" – внезапно подумал Лёша.

"Теперь, будет чем на каникулах заняться", – Лёша достал листок со схемой мини-радиоприёмника и довольно потёр руки.

Радиолюбительством Лёша занимался с большой охотой, его всегда впечатлял конечный результат, когда из кучи железок, спаянных определённым образом, получалось что-нибудь поюще-говорящее. В соседнем доме жил ещё один радиолюбитель, с идентичной изобретателю радио фамилией Попов. Саша был известным хвастуном и балаболом, но прикладное значение одного из его изделий, не давало Лёше покоя.

Саша Попов, из пульта для радиоуправляемой машинки, смастерил карманный радиопередатчик. Передатчик работал в радиусе 15 метров, что в принципе, позволяло транслировать из школьного коридора подсказки человеку, сдающему экзамен в классном кабинете. Данное устройство – было пределом мечтаний Лёши, как и всех советских учащихся.

У самого Саши, экзамены за 8 класс, были уже не за горами и он усиленно работал паяльником, создавая, в пару радиопередатчику, радиоприёмник карманного размера. Причёски обоих приятелей позволяли легко спрятать в ухе микронаушник, закрыв его сверху волосами. Провод от наушника, также планировалось закрепить внутри волос с помощью женских заколок и, за воротом пиджака, пропустить его в карман с приёмником. Работа у Саши продвигалась медленно, он искал то одну деталь, то другую, то переделывал антенну.

Бывать в гостях у однофамильца изобретателя радио, Лёша не любил. В поповской квартире, на 2-м этаже пятиэтажки, жили клопы. Одолжив однажды у Саши электрический удлинитель, он обнаружил в розетке целый выводок этих мерзких насекомых. От удлинителя пахло клопами. В сашиной квартире тоже. В связи с этим, Лёша общался со своим знакомым редко и маялся от безделья у себя дома.

***

Лёша был созидательной натурой.

В то же время, Лёшу окружало великое множество приятелей-бездельников. Их времяпровождение Лёша не понимал. Одни подростки, с утра до вечера, гоняли мяч во дворе, другие сплетничали по телефону или в гостях друг у друга, третьи любили покушать и посмотреть по телевизору неважно что. Их было много и делать что-нибудь руками, никто из них не любил.

"Пустозвоны... и звать их никак", – думал он.

"Никакой пользы обществу от этих прожигателей свободного времени, нет и никогда не будет. Польза бывает только от тех, кто что-то создаёт".

"Может быть, повзрослев, эти люди изменятся? Трудно сказать заранее. Кто-то ведь должен работать, а не только голубей гонять?".

Лёша вспомнил свою маму-учительницу: "Она ведь вкладывает в мозги детей знание английского языка. Значит создаёт".

Вспомнил папу, бывшего военного: "Кто-то ведь должен охранять покой страны, где работают создающие блага люди", – к профессии военного, он тоже относился с глубоким уважением.

Сам Лёша, любил делать что-нибудь своими руками.

Дома, он научился жарить картошку. Нельзя сказать, что целью приготовления блюда было желание поесть, совсем нет.

Ему нравился сам процесс, когда невзрачные клубни, нарезанные на водянистые дольки, начинали превращаться в хрустящие ломтики деликатеса, наполняя ароматом, не только лёшину квартиру, но и весь подъезд 5-ти этажного дома. "Сейчас, все 14 квартир слюнями давятся", – думал он, преворачивая на сковороде поджаристый слой картошки. Свою вкартиру, Лёша в расчёт не брал. "Буду давиться слюнями, когда помидорами полью", – осенние заготовки томатов, скрашивали семейный стол Корешиных всю зиму.

"Особенно Рыжик завидует. У него нюх развит", – вспомнил он.

Рыжиком, звали небольшую собачку, лисьего окраса, с неестественно огромными ушами, обитавшую в подъезде, на коврике одной из квартир второго этажа. Рыжик яростно охранял свою территорию обитания, облаивая всех входящих в подъезд людей. "Как они там, на втором этаже живут? За одинарными фанерными дверями?", – Лёша удивлялся железной выдержке жильцов второго этажа. "Рыжик ведь, он и по ночам гавкает, и утром тоже..", – недоумевал Лёша.

Дело было в том, что Рыжика ЛЮБИЛИ. В те далёкие времена, граждане СССР обладали совершенно невероятной сплочённостью и толерантностью.

Это сейчас, в современное время, каждый любит только себя и свою личную собаку. Это сегодня, услышав из-за двойных дверей лай дворового пса в подъезде, мешающий им смотреть телевизор, жильцы без раздумий и угрызений совести, вызовут живодёрню, чтобы безобидную и смешную собачку увезли с билетом в один конец... Люди изменились, и не в лучшую сторону.

А тогда, соседи по подъезду, подкармливали пса и улыбались ему открытой улыбкой. Рыжик вставал на задние лапы и радостно вилял хвостом.

В минувшие времена, жители дома, могли совершенно спокойно прийти к другим жителям в гости, без приглашения и особой причины.

Лёша вспоминал, как тётя Ида, соседка с 3-го этажа, приходила к ним на кухню, доставала из портсигара папиросу Беломор, и спокойно закуривала, наслаждаясь разговором за чашечкой чая.

Вспомнил он и о том, как весь подъезд переживал, когда дочь тёти Иды, Леночка, рожала ребёнка в домашних условиях, под надзором вызванной бригады Скорой помощи.

Это было время всеобщего доверия и уважения. В газетах, Лёша читал про западные страны, где люди, совершенно по-другому относятся друг к другу.

"Чтобы прийти в гости, нужно позвонить заранее. И даже, не столько позвонить, сколько нужно получить приглашение", – читал он правила хорошего тона в США.

"И детей своих, они выпинывают из родительского дома, как только у них наступает совершеннолетие", – по лёшиному мнению – это была совершенная дикость.

"Чё там, за бугром, вообще за хрень творится? Может быть врут советские газеты?", – правду было узнать невозможно, даже из газеты "Правда".

"Не может быть, чтобы люди специально гадили друг другу... И радовались сделанной гадости... Звонили в полицию, при виде курящего в неположенном месте соседа, либо неправильно припарковавшего свою машину, – думал Лёша. – Это невозможно, так как все люди – братья".

"Стучать на соседа – это подло. Да и с каким видом, потом с соседом будешь здороваться?", – с человеческой подлостью Лёша до сих пор не встречался и считал всех окружающих изначально порядочными людьми.

Несмотря на тактические разногласия с папой-коммунистом, он верил в светлые идеалы будущего СССР.

***

Зимние каникулы радовали Лёшу.

Во время каникул, созидательная деятельность ребёнка, с паяльником в руках, произвела на родителей самое благоприятное впечатление. Они бесшумно ходили по квартире, переговариваясь шёпотом и радуясь за сына. Лёшу, даже несколько раз, силой выгоняли на улицу, чтобы проветрить помещение от едкого запаха канифоли.

В результате ударной работы, мини-радиоприёмник был создан и упакован в пластиковую мыльницу. Мелодичной трелью, каждые полчаса, из мыльницы раздавались позывные радиостанции "Маяк". "Ни у кого такого радио нет!", – удовлетворённо думал Лёша. И он был прав. В 1978 году, самые продвинутые транзисторные радиоприёмники не имели в своем чреве микросхем и напоминали размерами школьный ранец.

***

Новогодняя "Ёлка" во дворце Свердлова проводилась для учащихся всех школ района.

Отдельно, свой праздник, отмечали школьники из младших, средних и старших классов. Лёша относился к средним классам.

Для старшеклассников, как слышал Лёша, вместо хороводов вокруг ёлки устраивались дискотеки со светомузыкой. "На следующий год, точно будет круто!" – думал Лёша, без интереса наблюдая за тщетными попытками Деда Мороза зажечь ёлку. В центральном зале копошилась какая-то мелкая, не соответствующая Лёшиному возрасту публика. Ребята постарше, устав от приставаний упитанной Снегурочки и прочих затейников, сбежали с места событий и теперь дружно хохотали над неприличными анекдотами в курительной комнате. "... третий танк: пошёл! – командовал руководитель военных учений. – Танк не движется... Лейтенант Усамбалиев, в чём дело? Танк вперёд!– настаивал командир – ... Из рации, раздался охреневший голос узбека: "Капитана, капитана, у меня шапка говорит!", – конец анекдота тонул в громовом хохоте семиклассников Свердловского района.

"Хорошо, что классных руководителей не пригласили", – Лёша удовлетворённо отметил про себя отсутствие во дворце Леонида Абрамовича.

"Настоящий праздник – это когда: ни ментов, ни педагогов", – в окружающем пространстве, также не было и зубрилок-одноклассниц. Свобода действий, без угрозы возникновения уголовно наказуемых последствий, была открыта.

В огромного размера курительной комнате, предваряющей вход в мужской туалет и рассчитанной человек на сто, собрался народ со всего района, и даже из тех дворов, с которыми его друзья из "Огорода" традиционно враждовали. "Вот эти парни – с "Зелёнки", а эти – с "Техаса", – Лёша выдёргивал из памяти места жительства тех или иных шапочных знакомых, из их общего Свердловского района города Перми.

"Похоже, бить сегодня никого не будут, ситуация спокойная", – сделав верное умозаключение, Лёша достал из кармана дымовую шашку.

– Все успели пописать? – спросил он, направляясь в туалетную комнату. Разговоры стихли и народ уставился на Лёшу.

– Сейчас будут новогодние чудеса, Вова поджигай, – обратился он к своему адьютанту Артюшкину. Тот, с достоинством чиркнул спичкой и поджёг запал из цепочки спичечных головок.

Толпа приготовилась к бегству.

– Не боись, подымит и всё, дворец Свердлова останется на месте, – успокоил Лёша и швырнул пакет, упакованный в алюминиевую фольгу, в сторону унитазов.

Стена дыма, как майская гроза, стремительно начала надвигаться на зрителей, и они, не испытывая судьбу, мгновенно ретировались в вестибюль. Толпа наблюдателей стала быстро увеличиваться в размерах. Сквозь стеклянную стену курительной комнаты было видно, как помещение наполняет дым; как исчезают из видимости стулья и детали интерьера; как мелкие его струйки, весенними ручейками начинают просачиваться под дверь... Всё это зрелище вызвало всеобщее нездоровое возбуждение.

– Научи меня, друг, – один за другим начали подходить к Лёше восторженные зрители. Каждый из них хотел воспроизвести нечто подобное в своём узком кругу и поднять личный авторитет.

– Технология слишком сложная. При производстве можете взорваться и стать инвалидами, – важно отвечал страждущим Лёша. Инвалидами никто становиться не хотел: на Лёшу смотрели с завистью и восхищением, но с расспросами отстали.

– А теперь, все дружно идём на горках кататься. Пока шухера нет, – предложил он и толпа послушно потянулась в раздевалку. Быть в центре внимания, Лёше было сказочно приятно.

Ледяные горки на площади у дворца Свердлова были лучшими в городе. "Сделал дело, можно и покататься", – стоя на верху горки, Лёша пнул ногой какого-то недотёпу на фанерке и понёсся вслед за ним в снежную кутерьму.

***

Всё хорошее когда-нибудь кончается, закончились и эти, полные ярких впечатлений, зимние каникулы.

Открытием сезона, стал для Лёши, ледяной каток на стадионе "Динамо". Каток – являлся вечерним центром притяжения для большинства школьников: на "Динамо" царил дух демократии.

Алла Пугачёва, через мощные динамики, каждый вечер исполняла свои знаменитые хиты: "Мага-недоучку", "Арлекина" и "Всемогущих королей". Видимо, теле-радиоэфир, заполненный Магомаевым, Вуячичем, Зыкиной и Пьехой, обрыдл не только Лёше, но и руководству катка тоже. Про Вуячича, даже ходила поговорка: имея в виду глубокий грудной голос певца, люди, с юмором говорили: "А сейчас Вуячич нам песню жопой пропи-дячит!".

Музыка на зимнем катке, Лёшу радовала. Атмосфера праздника – тоже.

Непонятно было одно: куда делись все "правильные" ученики, ведь согласно логике, спокойное катание на свежем воздухе, да ещё и во время каникул – должно быть для них особенно привлекательно своей чистотой и непорочностью.

Удивительно, но факт: на катке, упорно не появлялись отличники и девочки-активистки, так усердно готовившие новогоднюю викторину, и, не только из Лёшиного класса, но и из всей его физико-математической школы. Лёшино недоумение усиливал тот факт, что большая часть из них жила в пределах пятиминутной достягаемости катка. У Плитышки, гайдаевского Шурика, окна 5-го этажа, вообще выходили на каток. "Наверное в запой ушёл Санчоус. В книжный", – Лёша ехидно оглядывал толпу катающихся, где отсутствовали, такие как Плитышка, "премудрые пискари".

Не появлялась и Машка (Мошковская), которая жила в доме геологов, через перекрёсток от катка.

Иногда, Лёша злился. Те вещи, которых нельзя было объяснить с точки зрения здравой логики – не укладывались в его модель восприятия мира и нервировали его своей непредсказуемостью.

"Как-то всё неправильно в жизни устроено, ведь должны же хоть в чём-то совпадать интересы "хороших" и "плохих" учеников, ан нет!" – размышлял Лёша, отдыхая на скамейке в зале для переодевания коньков. Ему так хотелось видеть на льду дам своего сердца, чтобы проявить к ним внимание и завоевать расположение; но видел он только вертлявую Крылуху, её непутёвых подруг и незнакомых девочек из других школ, подходить к которым он стеснялся.

На катке, не было даже Леночки Беляевой. "Видимо с Хоботом загуляла", – подумал Лёша, – "Нашла себе говорливого петушка – золотого гребешка... Внешность – модельная, а мозги куринные".

Не было на катке и Миши Хобота. У него всегда была своя собственная программа.

Не зря же его дедушка был генералом милиции и жил на Ленинском проспекте в Москве.

Второе полугодие. Январь 1978 года.

Новое полугодие началось со смены расписания.

Теперь, лёшин класс учился в первую смену, что означало раннюю побудку и плохое настроение, связанное с недосыпанием организма. Чтобы выспаться, Лёше нужно было не менее 9÷10 часов.

Лёшин папа уверял, что всё это, ему только кажется. Что человек привыкает ко всему, и что Наполеон, вообще спал по 4 часа в сутки...

Но, к моменту почти полных 14-ти лет, папин авторитет в глазах сына – упал ниже плинтуса. Папиной демагогии, Лёша уже не верил. Да и как можно верить ему после подставы с бассейном, непонимания особенностей его организма, назойливых рекомендаций, относительно дружбы только с "правильными" девочками, невзирая на их крокодилью внешность? И прочим-прочим...

Лёша ложился в 23-30 и катастрофически не высыпался к 7-30. Наполеона он не знал и знать не хотел. Одно ощущение было верным: первая смена – была в тягость.

***

Учебный день в новом полугодии, не задался у Лёши с самого начала. Вроде бы не было ничего необычного: мама его вовремя разбудила, накормила яичницей и пожелала хорошего дня. Лёша, тяжело вздохнув, одел бежевое драповое пальто в клеточку, кроличью шапку-ушанку и отправился на учёбу.

Как грустен первый день учёбы: Лёша брёл, пиная грязный снег, неубранный, наверное, с прошлого года. На душе было тоскливо.

"Денег нет, счастья в личной жизни нет, вообще нихрена нет", – вздыхал Лёша. – "Вот уснуть бы сейчас так, чтобы летом только проснуться. Ненавижу домашние задания, коммунистические субботники, уроки по физкультуре, а особенно Баландину – завуча по воспитательной работе!" – он вспомнил тучную фигуру и кровожадный взгляд главного школьного надзирателя. Лёша, не без оснований полагал, что на орехи достаётся всем людям, которые имеют несчастье с ней контактировать.

Даже оптимист Леонид Абрамович, как-то необъяснимо менялся, побывав в кабинете у завуча. "Завянет цветочек, сживёт его со света злобная ведьма", – Баландина была одержима жаждой власти и умудрялась смотреть свысока даже на почти двухметрового Юзефовича.

Лёша вспомнил высказывание Уинстона Черчилля про власть: "Власть – это наркотик. Кто попробовал его хоть раз – отравлен ею навсегда". Фраза, уникально подходила к завучу Баландиной. По школе, она ходила с видом директора и, наверное, в глубине души (хм-м-м..., насчёт души – не факт), мечтала подсидеть добрую и культурную Зинаиду Сергеевну Лурье, этим наркотиком не отравленную.

***

Школа встретила своего воспитанника привычным гомоном, толкотнёй в общей раздевалке и звоном трясучки. Лёша, наскоро пообщавшись с друзьями, во время совместного перекура, немного успокоился и приготовился к получению знаний.

Внезапно, вместо ожидаемой литераторши, в класс ворвался Леонид Абрамович и направился прямо к Лёше. Глаза классного руководителя сердито сверкали, а бородка под нижней губой топорщилась вперед, ежовыми колючками. "Дурная примета, сейчас точно что-то будет", – констатировал Лёша и понуро опустил глаза в пол.

– Дневник давай, – Леонид Абрамович был немногословен.

Затихший класс перестал дышать. В гробовой тишине, преподаватель размашисто написал на чистой странице дневника которткую фразу: "Родители срочно вызываются в школу".

"Почему только я один?" – Лёша быстро понял откуда дует ветер. Ветер дул со стороны новогоднего классного часа. "Пило пол-класса, а отдуваться мне?", – он потёр вспотевший лоб.

Как ни странно, в отношении Леонида Абрамовича, злости не было.

"Кто же слил информацию?" – ответа на этот вопрос Лёша не знал, – "Всё-таки главное зло в жизни – это стукачи", – его настроение вновь испортилось. Домашние разборки намечались на завтра, а их отголоски будут тянуться ещё недели две.

"Хоть из дому беги", – пришедшая мысль была конечно абсурдной.

Перед Лёшиными глазами возникли одичавшие рожи детей из "слепухи", – "Нет, только не это. Не мой стиль", – подумал он. Делать было нечего, отмучившись учебный день, Лёша пошёл сдаваться родителям.

Подробности беседы с классным руководителем, сыну на следующий день поведал папа, ходивший на разбор полётов. Лёшин мирный сон со шваброй в руках, во время празднования Нового Года, был конечно же замечен: как родительским комитетом, так и самим Леонидом Абрамовичем.

Оказывается, к этому моменту, виновного в пьянстве уже вовсю искали. На этот раз, роль предателя-стукача досталась спиртному запаху. Выпитое учениками класса количество вина, создало в замкнутом пространстве кабинета истории атмосферу дешёвой пивнушки. Сивушные пары висели в воздухе и нервировали непьющих товарищей. Вот в такой ответственный момент, Лёшу и угораздило заснуть.

"Что ж, и на старуху бывает непруха", – тут, Лёша внезапно вспомнил, как он поучал методам конспирации Кыпу с Вовой Артюшкиным, перед заходом в школу... Ему стало досадно.

Члены родительского комитета, оставшиеся в тот злополучный день на послепраздничную уборку помещения, потребовали от классного руководителя немедленной расправы с нарушителем. Некоторые горячие головы предлагали даже исключить хулигана из школы, чтобы другим неповадно было. В том, что карательные меры были приняты весьма щадящие, Лёша должен был благодарить свои хорошие оценки, порядочных родителей и лично Леонида Абрамовича.

Классный руководитель, тактично не стал выносить сор из избы, заручившись обещанием Лёши, больше в стенах родной школы такого не допускать.

***

Неприятности неприятностями, но жизнь продолжалась и круговорот: школа-дом-двор-каток-друзья, вновь закружил Лёшу в своём нескончаемом танце событий.

Очередным его увлечением стал магнитофон. Катушечный аппарат "Комета-201", весом десять килограммов, был куплен в ЦУМе за сумашедшие деньги, составляющие полторы папиных месячных зарплаты.