Текст книги "Китай: укрощение драконов. Духовные поиски и сакральный экстаз"

Автор книги: Алексей Маслов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 29 страниц)

Правитель превращался в духа на земле, философ-мистик воплощал собой сакрализованное и изначально бесформенное начало. Повествование о первоправителях Китая по существу представляет рассказ об особенностях ранней сакральной культуры, где основную роль начинают играть медиумы, общающиеся с Небом через экстатический транс и становящиеся лидерами целых народов.

Илл. 27. Хуан-ди, один из мифических первоправителей Китая. Современное изображение в храме в Чэнду. Сычуань

Предки из «государства Ся»

Три династии образуют классическую китайскую древность: Ся (2000–1600 гг. до н. э.), Шан (1600–1050 гг. до н. э.) и Чжоу (1050-221 гг. до н. э.). Именно эту версию поддерживают китайские источники, таким образом как бы «спрямляя» древнюю историю Китая. Реальность древности была все же многообразнее и сложнее. В частности, параллельно с правлением Ся и Шан существовало множество племенных образований и царств, которые намеренно игнорировались официальной историей Китая, изложенной в династийных хрониках. Таким образом, в китайском сознании, а затем и в популярных исторических изложениях глубоко укоренилась версия о возникновении единой китайской цивилизации в период Ся и Шан в среднем течении Хуанхэ.

Поселения на территории Китая развиваются, завоевывая новые территории и осваивая новые технологии. В IV–III тыс. до н. э. резко увеличивается площадь обрабатываемых пойменных земель. Огромным скачком вперед становится активное использование колеса для изготовления глиняных изделий хозяйственного и ритуального назначения, а в раскопах той эпохи встречаются удивительные по мастерству изготовления керамические сосуды, а также медь и медные сплавы. В нижнем течении Янцзы развивается шелкоткачество, индустрия поделок из бамбука, поля засеваются хозяйственными культурами, в том числе коноплей, идущей, в частности, на изготовление веревок, а это, в свою очередь, способствует более эффективному хозяйствованию.

Изменяется и вид жилищ: из полуземлянок, которые хорошо хранят температуру и быстро строятся, но неудобны для проживания, люди перебираются в наземные жилища с полом, приподнятым на несколько десятков сантиметров от поверхности земли. Первичные потребности в пище и жилище удовлетворены, и хотя, разумеется, борьба за жизнь постоянно продолжается, люди уже получают возможность размышлять о том священном, что стоит за этой самой борьбой за выживание. Сооружение могил, несколько вынесенных за основную территорию поселения, говорит о том, что уже существует культ предков и представления о загробном существовании.

Многие китайские исторические хроники и легенды рассказывают, что именно в тот момент на территории Китая возникает первое государство Ся (2207–1766 гг. до н. э.), открывшее долгую череду смены династий в истории этой страны. Споры о существовании Ся не утихают и до сих пор, археологические свидетельства не подтверждают непосредственным образом факт существования именно государственного образования Ся, хотя обнаружено немало косвенных упоминаний о наличии в ту эпоху каких-то племенных (?) объединений. Мнения исследователей по проблеме Ся резко разделяются, варьируясь от полного отрицания существования такого государства и приписывания ему исключительно мифологического характера, до абсолютного признания предания о Ся историчным.

Наиболее взвешенное мнение состоит в том, что под Ся подразумевается не государство и тем более не первая китайская династия и что Ся является собирательным названием для многих племен, некогда разбросанных по территории современных провинций Хэнань и Шаньси, многие из которых не были связаны между собой союзническими узами.

Сыма Цянь в своих «Исторических записках» признавался, что хотя сам не видел потомков династии Ся, однако встречал людей, которые помнили их. Правление Ся продлилось 400 лет, и, как следует из раздела «Анналы Ся», вошедшего в «Исторические записки», власть передавалась по наследству либо от отца к сыну, либо между братьями. Всего «Анналы» последовательно перечисляют 17 правителей Ся.

По-видимому, самыми ранними столицами Ся были Дэнсяфэн – поселение на юге современной провинции Шаньси и Ванчэнкан в центральной части нынешней провинции Хэнань. Ванчэнкан принято переводить как «Холм города правителей», и, действительно, в современном языке «вам» означает «правитель». Однако, как мы покажем дальше, в древности под понятием вон подразумевалась особая категория людей-духов или непосредственно дух, перевоплотившийся в человека. Таким образом, это было поселение магов и медиумов того времени, обслуживающих сакральную сферу жизни общества. Учитывая, что на территории южной Шаньси, неподалеку от предполагаемой столицы Ся, обнаружено пять богатых захоронений с пышной погребальной утварью, несложно предположить, что у лидеров Ся существовали пышные погребальные обряды и сформировавшиеся представления о царстве мертвых.

И именно ваны, являвшиеся не «административными руководителями» племени, но исключительно воплощением духов на земле, брали на себя роль посредников между миром мертвых и миром людей. Новое образование, где уже существовали свои наследственные лидеры, требовало концентрированных поселений и, естественно, дворцов. Так рождается комплекс Эрлитоу в нынешнем уезде Яныпи в провинции Хэнань. Собственно Эрлитоу включает в себя четыре культурных слоя, два из которых соответствуют времени Ся, а два – более поздней эпохе Шан-Инь.

Безусловно, Ся представляло собой неолитическую культуру, где существовало расслоение на очевидных лидеров-вождей и на иной люд – об этом свидетельствуют остатки дворцовых построений, в частности Эрлитоу.

Сельскохозяйственная культура Ся базировалась, как и прежде, на пойменном земледелии, Хуанхэ по-прежнему кормила раннее население Китая, которое использовало каменные орудия, оружия из костей животных и рыб. Тем не менее, каменный век сменялся постепенно бронзовым – бронзовые сосуды, в основном в виде треножников, прочно заняли свое место в ритуальной жизни людей того времени.

Возникновение династии и первого протогосударства Ся связано с одной из самых известных легенд китайской традиции. Как гласит одно из преданий, приблизительно в XXI в. до н. э. случился грандиозный потоп, который смыл почти все жилища и разрушил все поля. Все усилия людей обуздать потоп оказались тщетны, местные правители были не в силах сдержать разбушевавшиеся воды. Лишь один человек вступил в борьбу с потопом – некий Юй, чье имя дословно переводится как «рыба», а традиция называет его Да Юй – «Великий Юй». Он организовал людей на строительство дамб, работал сам не покладая рук, так, что «истерлись волоски у него на ногах», и не давал себе отдыха – «трижды проходя мимо своего дома, даже не зашел в него».

После победы над водами Юй был выбран лидером нового государства Ся, а после его смерти власть перешла к его сыну Ци.

Несмотря на многие легендарные подробности этот рассказ, передаваемый из поколения в поколение, несет немало реальных исторических деталей.

_…???…

_{Илл. 28. Великий Юй. Изображение на камне. I–II вв. Шаньдун}

Прежде всего, он передает историю возникновения наследственной власти. До этого, как нередко встречается у первобытных народов, лидеры были выборными, либо очевидного лидерства не существовало вообще. Таким образом, независимо от верификации рассказа о государстве Ся, очевидно, что в Китае возникает один из важнейших признаков раннего государственного образования – наследственная власть, связанная, как мы предполагаем, с особыми магическими способностями лидера.

До Юя власть, как гласит большинство легенд, передавалась не наследственным образом, а исключительно по личным заслугам. Так, один из полулегендарных первоправителей Яо (предп. 2357–2258 гг. до н. э.) передал свою власть Шуню (предп. 2257–2208 гг. до н. э.) за то, что тот был скромен, честен и упорно трудился на полях, а также «послал своих девять сыновей и двух дочерей вместе со множеством чиновников, которые привели овец, коров, заготовив полным-полно пищи, дабы прислуживать Шуню на полях». По преданию, отголоски которого мы находим, в частности, в «Мэн-цзы» (III в. до н. э.), Шунь женился на двух дочерях правителя Яо. Но у него произошел разрыв с родителями – он не объявил им предварительно о своей женитьбе, тем самым нарушив древние уложения.²⁸

Вероятно, это и послужило причиной его ухода из родного племени. Считается, что Яо правил династией Тан, а Шунь – династией Юй, хотя, скорее всего, Тан и Юй были названиями родов, к которым принадлежали Яо и Шунь, и передача власти объединила два племени. Примечательно, что сама китайская традиция отвергала наследование Шунем Яо, равно как и то, что Яо передал Шуню бразды правления в государстве. Это явилось лишь техническим актом, на самом же деле «сын Неба не волен кому-либо передать Поднебесную», и «само Небо передало Поднебесную Шуню»²⁹.

Шунь, став правителем, действовал очень решительно, изгнав на окраины своих владений одних и казнив других. В более поздних трактатах это объяснялось тем, что все они были нечеловеколюбивы (бу жэнъ) или утратили связь с Небом, и Мэн-цзы, например, рассказывает о четырех «великих преступниках», на которых обрушился гнев Шуня. Вероятно, это были лидеры местных кланов и племен, также претендовавшие на власть. Значительно сложнее обстояло дело с названым братом Шуня – Сяном, который еще в ту пору, когда Шунь не был сыном Неба, неоднократно пытался убить его. Причем в этом Сяну помогал и отец Шуня, некий Слепой Старец. Став правителем, Шунь не только не казнил своего брата, но выделил ему небольшой надел в местечке Юби, что, впрочем, было подобно ссылке, так как он отдалил его от себя. Более того, Шунь не позволил Сяну самому управлять территорией, а назначил особого чиновника, который собирал там налоги и подати.³⁰

_…???…

_{Илл. 29. Пагоды, архитектура которых берет свое начало в буддизме, нередко сооружались и на могилах конфуцианских чиновников. Провинция Сычуань.}

Правитель и маг Юй

Юй, наследовавший Шуню, является, пожалуй, самым славным из всех правителей древности; именно ему посвящено наибольшее количество народных легенд и преданий. В то время как, например, Хуан-ди превратился в покровителя даосов, поскольку достиг «вечной жизни» благодаря приему пилюли бессмертия, Юй, так же как и его предшественники, посетил «четыре предела земли», и ему приписывается составление первой писаной карты, названной «Каноном гор и морей» («Шаньхай цзин»). Его мироустроительная функция проявилась во всей полноте: Юй передвигал горы, приручал животных, строил дамбы, усмирял потоп, дал рекам их нынешние русла. Его имя, как и имена других первоправителей, несет символическое значение: дословно его можно перевести как «наполненность», «избыток», «процветание», что, по сути, означает моление о добром урожае и достатке в доме.

Юй стал одним из героев, обожествленных китайской традицией. Первые его изображения встречаются во II в. до н. э. (например, в Шаньдуне в уезде Цзясян, монастыре Улянцы); на них он предстает с заступом в руке – символ упорядочивания мира, привнесения в неистовство природных сил гармонизирующей роли человеческой культуры. Существует примечательный рассказ о чудесном рождении Юя. Во время потопа некий Гунь, взявшийся усмирить воды, украл где-то (в более поздних преданиях – на небе) сижан (комок священной земли, который обладал чудесной способностью бесконечно расти), дабы добавить его в материал дамб и перекрыть путь потопу. Узнав об этом, правитель Шан-ди (высший дух) разгневался и решил покарать Гуня. Гунь был предан смерти. Однако тело Гуня чудесным образом сохранялось в течение трех лет, а затем внезапно «раскрылось» и произвело на свет Юя. Именно Юю удалось при помощи драконов осушить реки, построить дамбы и спасти людей.³¹

На первый взгляд, этот рассказ представляется традиционным мифологическим повествованием, однако мы попытаемся перевести его на уровень вполне понятных реалий древнего мира магии и оккультизма.

Сам по себе факт потопа, произошедшего на территории Китая в конце III тыс. до н. э., не вызывает сомнений, учитывая, что Хуанхэ часто меняла свое русло. Все же остальное – осушение воды одним человеком, привлечение на помощь драконов – кажется мифологическим преувеличением. Однако мы предположим, что речь идет о неком маге Юе, который воплощал собой очень древний по своему происхождению дух водной стихии и чье изображение можно встретить на древних сосудах, причем значительно более древних, нежели события, происходящие в период Ся.

И действительно, на некоторых керамических сосудах эпохи неолита, в частности этапа Баньпо (6500–4200 гг. до н. э.), встречается изображение странного существа, похожего на рыбу. Вместе с тем, очевидно, что это – лицо человека, круглая голова которого изображена фронтально с закрытыми глазами. Слева и справа, а также наверху нарисованы три треугольника, в которых при известном воображении можно угадать плавники.

Нередко к голове пририсовываются в виде небольших загибающихся черточек маленькие рожки. Изображение рисовалось как на внутренних поверхностях мисок, так и по внешнему краю, и когда в подобную миску наливали воду или суп, оказывалось, что человек «кормит» духа того существа, которое изображено внутри.

На древних неолитических изображениях периода Яншао нередко изображались рыбы в самых разных видах, и чаще всего можно без сомнения утверждать, что речь идет именно о рыбе, тогда как параллельно им встречается изображение получеловека-полурыбы, изначальная суть которого остается неясной. Примечательно, что даже ранний иероглиф «рыба» рисовался в виде нескольких треугольников, тем самым по технике повторяя рисунки человека-рыбы на мисках из Баньпо.

Не является ли это изображением самого духа Юя? Во-первых, по-китайски Юй в устной речи звучит точно так же, как и «рыба» (юи), а учитывая, что письменный язык в древности был не развит, в устных преданиях эти два понятия могли контаминироваться. Это же подтверждают и многочисленные легенды о том, что Юй появился из воды, ушел в воду, боролся с водными потоками, общался с некими духами-лун (драконами), выходящими из воды, и т. д.

Примем во внимание, что те существа, которые именуются драконами (лун), в древности отнюдь не были похожи на привычных нам сегодня драконов с чешуйчатой кожей, лапами и крыльями, а представляли собой то ли один из видов духов, то ли тип медиума, который впускал в себя этих духов, перевоплощаясь в них, – происхождение такого типа духов-лун мы покажем в следующих главах.

Предания о людях-рыбах вообще оказались широко распространены в мифологии Китая, причем сам характер этих преданий вновь приводит нас к мысли о том, что своими первопредками древние китайцы считали каких-то людей, пришедших из западных земель, вследствие чего западные земли и «Западный рай» считались приобщением к высшей мудрости и возвращением в царство усопших предков. Например, «Шаньхай цзин» («Канон гор и морей») передает предания о людях-рыбах, точнее о целом царстве, где обитали такие странные существа: «Царство людей Ди располагается к западу от древа-основания (прообраз центра мира и мировой оси. – А.М.). Лица людей того царства – как у рыб, а вот ног у них нет»³².

Под людьми ди подразумевались так называемые «западные инородцы», а имя легендарной прародительницы всего рода Шан – Цзянь-ди – также оказывалось связано с некими западными народами ди.

В других источниках государство Ди носит название «государство Ху». В государстве Ху жил племенник Янь-ди или Шэньнуна – «священного земледельца», одного из пяти первоправителей Китая. Этот Линьцзя «имел могущество властвовать над Небом и землей»³³. Ху также использовалось для обозначения неких «западных народов», и здесь прослеживается очевидная связь между родственниками первоправителей и «пришельцами с запада». Обратим внимание на то, что собственно имя Линьцзя можно перевести как «равнодушный дух», и здесь, очевидно, указывается на некого духа-человека или медиума, принявшего на себя роль духа.

Юй, оказавшийся непосредственно связанным с водной стихией и миром духов, здесь выступает не только как усмиритель потопа, но и как усмиритель целого ряда духов, таким образом являясь, с одной стороны, экзорсистом, с другой стороны, медиумом, опосредующим через свое тело мир людей и мир духов. Он общается с разными типами духовных существ, которые, как представляется, могли в реальности являться другими типами магов того времени.

Мистическое перевоплощение человека в духа, т. е. выполнение им роли медиума, связано чаще всего либо с переодеваниями (например, маски или шкуры животного), либо с нанесением татуировок или раскраски на лицо и тело. «Переодевание» в рыбу явилось одним из видов защитной магии. Неслучайно многие рисунки на древней керамике интерпретировались как татуированные или раскрашенные особым образом лица, по-видимому, жрецов с головным убором в виде рыбы.

Под плавниками могло также подразумеваться и особое заплетение волос.

Примечателен и сам мотив рождения Юя от уже умершего Гуня. Гунь оказывается тем шаманом, которому удалось проникнуть в мир мертвых, достав оттуда чудесный ком. Из преданий многих народов мира хорошо известно, что из мира мертвых ничего нельзя приносить в мир живых, ибо обратной дороги не существует, иначе оба мира «перепутаются местами». Гунь же нарушил этот запрет, за что и поплатился жизнью – возможно, он действительно был убит за нарушение ритуала или умер в момент экстатического транса, что нередко случается среди шаманов и медиумов. Юй стал его преемником в миссии воплощения духов на земле. Возможна и другая трактовка: в более поздний период Чжоу умерший человек, при жизни обладавший особыми способностями, по сути перевоплощался в бессмертного. Бессмертными (и уже умершими) считались также различные категории медиумов и магов, например так называемые «бессмертные небожители» (сянъ), чьи образы широко распространены даже в современном даосизме и народных верованиях. Появление Юя от умершего Гуня может означать передачу традиции и власти от одного мага к другому.

_…???…

_{Илл. 30. Традиционно даосские храмы и конфуцианские кумирни строились по принципу анфилады залов, беседок и молельных помещений, дабы ничто не мешало духам передвигаться по прямой траектории. Храм, посвященный правителю Чжугэ Ляну в Чэнду, построен в XIII в. именно по этому принципу. В конце виден бюст самого Чжугэ Ляна, на колонне справа – надпись о пользе сыновней почтительности.}

Таким образом, Гунь и его преемник Юй являлись, очевидно, представителями категории древних магов, с которыми мы еще неоднократно будем встречаться ниже. Именно такие люди и становились первыми племенными правителями, поэтому предание о том, что Юй благодаря своим чудесным способностям стал лидером Ся, не лишено основания.

Мир жителей Ся – мир магии и непосредственного духообщения через носителей экстатического транса, типа Гуня и Юя. Это мир причудливого ритуала, окруженный звуками музыки. Музыка оказывалась тем инструментом «упорядочивания» мира, которому через тысячелетие будет уделять столь много внимания Конфуций. Уже жители Ся использовали некие «музыкальные камни», которые обнаружены в Эрлитоу. Они представляли собой камни с отверстием посредине, обтесанные таким образом, что являли собой почти плоскую пластину, нередко в виде головы.

Камни разной величины подвешивались на веревках или жилах животных, и по ним били, скорее всего, деревянными палочками: так получался ранний ксилофон. В более поздние эпохи камни гладко полировались, пока не были вытеснены схожими с ними по форме бронзовыми пластинами, которые использовались вместе с колокольцами разной величины. Звук являл собой знак ритуальной гармонии мира, всякая музыка имела исключительно ритуальный подтекст.

Ритмические удары по музыкальным камням становились частью сложного медитативного ритуала, вводящего человека в экстатическое состояние.

Именно звук, ритмичные удары по камням, а позже и по бронзовым колокольцам сопровождал все ранние ритуалы начиная от эпохи Ся. Значительно позже все это превратилось в чинную придворную музыку, которую столь высоко ценил Конфуций. Ранние же «музыкальные» экзерсисы были наполнены яростью, экстазом безумия, дикими плясками. В историческом сочинении «Анналы бамбуковой книги» («Чжу шу цзинянь») мы встречаем именно такое описание: «Когда Шунь всходил на трон правителя, люди хлопали и стучали камнями, распевали песни на девять мелодий, а затем все животные пускались в пляску»³³. О каких животных идет речь? Очевидно, что люди, признавшие одного из первых полулегендарных правителей Китая Шуня (XXII в. до н. э.) своим лидером, переодевались в маски животных, идентифицировали себя с такими зверями и устраивали шаманскую пляску с песнопениями.

Несколько по-иному в этом свете видится и «восхождение на трон» Шуня и его функции. По сути, перед нами предстает шаман, который руководит экстатическими плясками в одеждах животных, – и этот сюжет можно часто встретить в изображениях на могильных плитах и керамике.

Илл. 31. Реконструкция дворца Эрлитоу периода Ся, представлявшего собой прямоугольное сооружение прибл. 108х100 м. Четырехугольная конструкция при сооружении священных построек сохранилась в Китае на протяжении тысячелетий.

В поселениях Ся во множестве встречаются кости с небольшими засечками на них. Обычно мы традиционно называем такие кости гадательными, однако их функции до конца не ясны. Очевидно лишь одно – они активно использовались для ритуальной практики и составляли важнейшую часть священного космоса древних китайцев. Часть из них действительно использовалась для прочтения «небесных предначертаний», однако другие играли какую-то иную роль. Возможно, из них могли складывать мистические знаки на земле или приписывать им мистические свойства, как это обычно делалось у других ранних народов и сегодня встречается среди полинезийских аборигенов. Гадательные кости периода Ся не несут на себе следов надрезов или просверливаний, в то время как кости периода Шан изобилуют надписями, различными знаками, которые в конечном счете и сложились в особый язык надписей на костях – цзягувэнъ. Эти надписи представляют в первоначальном понимании некие записи или «вести» из потустороннего мира, записанные людьми, которые обладали способностью непосредственно общаться с миром мертвых и духов.

Илл.32. Бронзовый сосуд с изображением лица некитайского типа

Эпоха Шан-Инь: город и ритуал

Династия Ся на территории Китая сменяется правлением Шан-Инь (1750–1000 гг. до н. э., по другим предположениям – XVI–XII вв. до н. э.). Свое двойное название эта эпоха получает благодаря тому, что лидеры династии Чжоу, последовавшей за Шан, именовали ее Инь.

Шан становится периодом перехода от неолита к бронзовому веку, не случайно именно своими бронзовыми изделиями прославились шанские мастера. Возникновение письменности, металлургии, первых больших городов приходится именно на период Шан.

Изучение истории династии Шан прошло много стадий. С момента возникновения современной китайской археологии и до первых крупных находок в районе провинции Хэнань Шан рассматривали и как полулегендарную династию, и как конгломерат поселений. В известной мере и то, и другое подрывало традиционную версию, изложенную в десятках династийных историй и живущую в умах миллионов китайцев, о том, что весь Китай пошел именно из района Хуанхэ.

Илл. 33. Древнейшая бронзовая находка на территории Китая – треножник типа «цзюэ» из Эрлитоу высотой ок. 15 см. Использовался для ритуального приготовления соматических напитков.

Ситуация с реальным центром Шан оставалась туманной, пока не было обнаружено городское поселение Аньян, где люди жили в 1300–1050 гг. до н. э., т. е. в поздний период династии Шан.

Раскопки в районе Аньяна начали активно вестись с 1928 г., причем сам факт этих исследований имел для китайской официальной истории существенно большее значение, чем просто очередное археологическое исследование. Фактически находки в районе Аньяна, указывающие на то, что именно здесь могла располагаться древняя столица, подтверждали официальную версию о том, что колыбель древнекитайской цивилизации находилась в центральном течении Хуанхэ.

Тем не менее, Аньян представлял собой довольно поздний центр, относящийся уже к поздней стадии Шан. Ранняя же история Шан до сих пор окончательно не ясна. По некоторым предположением, Ся и Шан-Инь могли не представлять собой последовательную смену неких династий, а в определенный период существовать параллельно. В связи с этим, строго говоря, следует различать Шан как археологическую стоянку и как династию или тип про-тогосударства, сложившийся на Центральной равнине.

Средний период Шан представлен останками поселения Эрлицзян (1600 г. до н. э.), располагавшегося неподалеку от нынешней столицы провинции Хэ-нань г. Чжэньчжоу и приблизительно в 80 км от самого раннего шанского поселения Эрлитоу. Это был уже настоящий город, обнесенный городской стеной, весьма внушительный по масштабам того времени – он занимал около 3,2 кв. км. Подсчитано, что должно было понадобиться около 10 000 человек, чтобы в течение 12 лет возвести такой город.

Поздний период Шан представлен культурой, сформировавшейся вокруг селения Сяодунь в северной части провинции Хэнань, неподалеку от г. Аньяна. Здесь в так называемых «руинах Инь» (Иньсюй) жили девять последних правителей Шан от У-дина до Ди-синя, вошедшего в историю как правитель, погрязший в распутстве. Мы даже не знаем точных хронологических рамок этого периода, хотя существуют различные предположения. Например, наиболее распространенная так называемая «короткая хронология», основанная на интерпретации записей последующей эпохи Чжоу и вычислениях лунных затмений, свидетельствует, что последние девять правителей правили в 1200–1045 гг. до н. э. «Длинная хронология», основывающаяся на источниках I в. до н. э., в том числе на «Исторических записках» Сыма Цяня, говорит, что 12 последних шанских правителей, с Пань-гэна до Ди-синя, восседали на троне с 1398 до 1122 гг. до н. э. Как видим, расхождение в датировках существенное: во-первых, различается нижняя граница, во-вторых, на нижние двести лет правления приходятся лишь четыре правителя, что в действительности крайне маловероятно. Поэтому очевидно, что мы имеем дело с полумифологическими преданиями, передающими характер отношений с культурой Шан, но не с ее реальной историей.

Сяодун располагался в самом центре культурных связей Шан, к северу от него лежали шанский город Синтай, к югу – Синсян, объединяя таким образом южную и северные части провинции Хэнань.

Предположительно, люди Шан могли придти из северо-западных районов Китая (о чем, в частности, рассказывают многие предания), и таким образом на Центральной равнине они были «пришлыми», столкнувшись с уже жившим там населением. Возможно, в первое время они даже были вассалами Ся, однако затем, получив в свои руки ряд технологических новшеств и, самое главное, эффективное вооружение, стремительно захватили власть на Центральной равнине.

Местные крестьяне стали либо слугами, либо рабами шанцев, хотя вообще о наличии рабства в древнем Китае до сих пор ведутся споры. Самое главное, чего добиваются шанцы, – они целиком забирают под себя производство бронзовых изделий, которые в основном представляли собой ритуальные предметы, и таким образом как бы монополизируют «обслуживание» сакральной сферы жизни. Тот, кто знает, как правильно изготавливать бронзовый треножник или верно изображать лицо духа на нем, может управлять духами, кормить их, давать им «пристанище» внутри своего тела, выступая, таким образом, в роли медиума.

В ту эпоху в Китае жестокость ритуальной жизни удивительным образом сочеталась с утонченной мистериальной культурой, а изготовление великолепных бронзовых кубков шло параллельно с кровавыми ритуалами жертвоприношений.

Китай эпохи Шан-Инь представлял собой весьма обширное, хотя и аморфное в политическом плане образование. Разумеется, у нас нет возможности точно определить его границы за неимением таковых: сложно сказать, до каких пределов распространялась реальная власть иньских правителей. Скорее всего, на юге иньский Китай либо доходил до Янцзы, либо распространялся еще дальше на юг, включая территорию современных провинций Хэнань, Ху-бэй, Аньхой, Цзянсу, хотя, несомненно, политическим и социальным центром был комплекс поселений в Хэнани, недалеко от современных городов Чжэньчжоу (ныне – столица провинции), Лоян, Наньян.

Впрочем, среднешанские и позднешанские памятники обнаружены в Хубэе (уезд Хуанпи), Хунани и Цзянси (стоянка Цзинцзян), а это значит, что политическое и культурное влияние Шан-Инь распространялось в реальности далеко за границу Янцзы.³⁶

На севере же иньские поселения достигали современного Пекина и были разбросаны по всей территории провинций Хэбэй и Шаньси.

Сегодня на территории Китая обнаружено более сотни поселений периода Шан-Инь, однако не ясно, насколько крепки были хозяйственные и политические связи между ними и были ли они действительно объединены под властью единого правителя. Представляли ли они собой единое племя и имели ли общего тотемного предка и племенного вождя? Очевидно лишь то, что население всех этих поселений смыкалось внутри общей культуры: об этом свидетельствуют изображения на сосудах и гадательных костях. По структуре своих верований культура периода Шан могла составлять общий комплекс с южносибирскими культурами шаманизма и медиумизма.

Крупнейшим протогородом эпохи Шан стал Эрлитоу. Его древнее самоназвание нам неизвестно, поэтому город традиционно именуют по имени места, где он было найден в середине 50-х гг. XX в. Здесь жили люди в течение долгого времени, не случайно культурный слой уходит на глубину до трех метров, что свидетельствует не только о долговременности самого поселения, но и о нескольких фазах развития, сменившихся в Эрлитоу. Раннее поселение возникло здесь, судя по датировке радиоуглеродным методом, в 1620±95 г. до н. э. и бурно развивалось на протяжении почти 500 лет.

По археологическим данным, обнажившим «архитектурный костяк» Эрлитоу, он представлял собой уже не поселение деревенского типа, но ранний город, имевший центр в виде дворца, обнесенного стеной-оградой с большими воротами, галереями и, по крайней мере, одним большим строением. Вероятно, вокруг него располагалось поселение, сам же дворец датируется 1245±90 г. до н. э. По древним масштабам, городище было действительно огромно, оно тянулось на 1,5 км с севера на юг и на 2,5 км с запада на восток. Его логическим центром было сооружение, традиционно называемое «дворцом», почти правильной прямоугольной формы со сторонами 108 и 100 м. Основание сооружения было приподнято над поверхностью приблизительно на 80 см, крыша лежала на деревянном каркасе из 87 столбов, установленных с промежутками приблизительно в 1 метр, вокруг которых крепились стены, – таким образом, это была традиционная для Китая опорно-столбовая конструкция. К дворцу прилегала галерея, покрытая односкатной крышей. Со всех сторон здание было окружено стеной, покрытой двухскатной крышей. В южной части дворца располагались главные восьмиарочные ворота, от которых на юг тянулась дорога.³⁷