Текст книги "Журнал «Если», 2008 № 12"

Автор книги: Алексей Калугин

Соавторы: Андрей Валентинов,Антон Первушин,Владимир Гаков,Николай Калиниченко,Бен Бова,Грег Иган,Сергей Некрасов,Ричард Ловетт,Сергей Цветков,Фелисити Шоулдерс
сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 21 страниц)

И я начал вскрывать вторую панель внутри шлюза. За внешним люком, в каких-нибудь шести сантиметрах от меня, начинался ледяной вакуум межпланетного пространства. Стоит люку хоть чуть-чуть приоткрыться, и в тот же миг меня не станет.

– Сэр, прошу вас, выслушайте меня!

– Слушаю тебя внимательно, – отозвался я, разглядывая путаницу проводов и прикидывая, как мне установить перемычку и при этом не получить удар электрическим током. Странно, не правда ли? Я собирался покончить с собой, а беспокоился о таких пустяках, как легкая электротравма!

– К нам приближается другой корабль, сэр!

– Не смеши меня, Сорок Девятый.

– Я вовсе не шучу, сэр. К нам действительно приближается корабль, который вызывает нас на стандартной частоте компании.

Я опустил отвертку и посмотрел на динамик системы внутренней связи, вмонтированный в переборку прямо над моей головой.

– Что-то мне подсказывает, что это тоже часть твоей психологической подпрограммы, – проговорил я, вытирая рукавом покрытый испариной лоб.

Сорок Девятый проигнорировал сарказм.

– Судя по ускорению и траектории движения, корабль стартовал с Цереры. Через девять часов и тридцать две минуты мы окажемся на расстоянии прямой видимости друг от друга.

Бормоча себе под нос ругательства, я покинул шлюз и отправился на мостик. Не то чтобы поверил в счастливое появление спасателей, просто мне казалось, что Сорок Девятый не отстанет от меня, пока я не уличу его во лжи.

Дисплеи на консоли не горели. Сорок Девятый продолжал экономить электроэнергию.

– Все понятно, – проговорил я насмешливо. – Ты все выдумал, чтобы отвлечь меня от моего занятия. Может быть, это психологический трюк твоего собственного изобретения?

– Вы ошибаетесь, сэр. Корабль существует и продолжает вызывать нас. Хотите поговорить с ним?

– Включи для начала радар.

Тотчас радарный дисплей мигнул и осветился. Я всмотрелся в координатную сетку и ахнул. По ней действительно ползла зеленоватая метка.

В первую секунду я решил, что от голода и отчаяния у меня начались галлюцинации. Потом мне пришло в голову, что Сорок Девятому не составило бы труда изобразить на экране хоть метку корабля, хоть эскадрилью ангелов, если бы он надеялся таким образом отвлечь меня от моих намерений. Тем не менее я рухнул в пилотское кресло и велел компьютеру вывести входящий сигнал на экран установки связи. Через секунду я уже смотрел в знакомое лицо Донахью в полной уверенности, что окончательно сошел с ума.

– Эй, там, держись! – сказал Донахью. – Мы скоро тебя вытащим, только потерпи еще несколько часов. О'кей?

– Да, конечно. Обязательно, – ответил я и выключил экран. – Спасибо, дружище, – добавил я, обращаясь к Сорок Девятому. – Ценю твою изобретательность. Теперь я вижу: ты действительно старался, и не твоя вина, что у тебя ничего не вышло. А сейчас – извини, я вынужден вернуться в шлюз и довести дело до конца.

– Но почему, сэр?! – буквально взмолился компьютер. – Что заставляет вас поступать столь нерационально? Ведь вы видели корабль и разговаривали с его командиром. Помощь близка, нас обязательно спасут!

– Думаешь, я не знаю, что ты можешь взять изображение старины Донахью из старых записей наших бесед и анимировать его таким образом, чтобы мне казалось, будто он говорит со мной на самом деле? Признаю, ты добился большого сходства, но меня не проведешь. Этот разговор – подделка, и метка на радаре тоже!

Сорок Девятый молчал несколько секунд. Наконец он сказал:

– У вас есть способ убедиться в моей правоте, сэр. Очень простой способ.

– Какой же? – усмехнулся я. – Может быть, ты готов поклясться на Библии, на стопке старинных перфокарт или на чем там клянутся компьютеры?

– По моим расчетам, корабли должны встретиться через девять часов и двадцать семь минут, – спокойно проговорил Сорок Девятый. – Подождите девять с половиной часов, и если ничего не произойдет, можете завершать начатое.

Эти слова заставили меня задуматься. В глубине души я не сомневался: Сорок Девятый по-прежнему пытается помешать мне совершить самоубийство, однако его изобретательность заслуживала уважения. Ничего подобного от этой старой жестянки я не ожидал. Разумеется, никаких чувств Сорок Девятый ко мне не питал; в конце концов, он был созданной людьми машиной, и любые эмоции были ему чужды. Даже инстинкт самосохранения – и тот отсутствовал. Что же касалось его маниакального стремления сохранить мне жизнь, то это работала программа, заложенная в него психотехниками компании.

А как же люди, внезапно спросил я себя. Разве стремление одного человека рискнуть своей шкурой ради спасения другого не запрограммировано миллионами лет эволюции? И если да, то в чем разница?

Вот почему я не стал спешить. Сидя в пилотском кресле, я ждал, чем все закончится. Один раз я даже связался с Донахью и сообщил, что жив, почти здоров и дьявольски голоден. В ответ он усмехнулся своей кривоватой улыбочкой и сообщил, что меня ждет превосходный соевый бифштекс. Выглядел Донахью достаточно натурально, но и его ухмылку, и его слова Сорок Девятый вполне мог отыскать в своих архивных файлах.

– Должен признать, твоя подделка выглядит почти идеально, – заметил я, давая отбой.

– Я тут ни при чем, сэр, – ответил Сорок Девятый. – Это настоящий мистер Донахью, и он действительно летит к нам на помощь.

Я покачал головой.

– Ага. Только вместо ракеты у него сани, запряженные восьмеркой северных оленей, а за спиной – мешок с подарками.

– «Визит Санта-Клауса» Клемента Мура, – немедленно отозвался компьютер. Ассоциативная часть его программы работала безотказно. – Мне известно это стихотворение. Желаете прослушать его целиком?

Я пропустил его слова мимо ушей.

– Знаешь, Сорок Девятый, я действительно высоко ценю твои усилия, но, к сожалению, все это зря. Никакой Донахью сюда не летит, потому что в настоящий момент он находится на Весте, на базе компании. Он никак не мог попасть на Цереру и, уж конечно, не может находиться так близко от нас. Ты сделал неплохой ход, дружище, но ты не знаешь людей. Я их знаю, и поэтому мне трудно вообразить, какая веская причина могла бы заставить компанию выложить кругленькую сумму ради спасения одного ветхого водобота и одного жалкого неудачника.

– И тем не менее, сэр, это произошло. Вы сами убедитесь в этом через восемь часов и пятьдесят две минуты.

Я, конечно, не поверил ни одному слову, но решил подыграть Сорок Девятому. Пусть выдумывает, что угодно, если ему так легче. Что касается меня, то когда истекут эти восемь часов и пятьдесят две минуты, я смогу со спокойной совестью вернуться в шлюз и открыть люк.

Должно быть, Сорок Девятый все-таки догадался о моих намерениях, потому что сказал:

– Как вы думаете, сэр, какова была вероятность того, что во время блокады Ленинграда в годы второй мировой войны первый же снаряд, выпущенный нацистами по городу, попадет в единственного слона в ленинградском зоопарке? Математическая вероятность подобного события стремится к нулю, однако это произошло, сэр! И это – исторический факт, от которого невозможно отмахнуться.

«Я не слон», – хотелось мне сказать, но я промолчал, предоставив компьютеру и дальше рассказывать мне истории о невероятном везении и случаях чудесного спасения в последнюю минуту. Я слишком устал и ослабел, чтобы спорить или возражать. Пусть болтает, если ему так лучше, решил я. Конечно, от разговоров Сорок Девятому не могло быть ни лучше, ни хуже, зато слушая этот треп о слонах, лучше себя чувствовал я сам. Пусть ненамного лучше, но все же…

Должно быть, в конце концов я все-таки расслабился. И когда на главном обзорном экране неожиданно появилось изображение корабля с факелом плазменного выхлопа позади, я испытал настоящее потрясение. В нижней части экрана вспыхнула бегущая строка с названием корабля и портом приписки – «Хью Дэвис», Церера.

– Буду через полтора часа! – жизнерадостно объявил Донахью, когда я трясущейся рукой включил связь. – Черт побери, твое ржавое ведро действительно выглядит так, словно им кто-то в футбол играл.

Неужели старина Сорок Девятый смог бы сымитировать и это?! Я заколебался, но потом вспомнил, как опасно питать призрачные надежды.

Однако через час с небольшим «Хью Дэвис» действительно оказался совсем рядом. Я разглядывал его, все еще не веря своим глазам. И чем дольше я смотрел, тем больше убеждался: это не мираж и не галлюцинация. Убедили меня вмятины на его противометеоритных кожухах и другие мелкие детали. Это не подделка, понял я. Это настоящий корабль, и он прилетел за мной!..

Потом со мной снова связался Донахью.

– Я вхожу, – сообщил он. – Шлюз в порядке, я надеюсь?

– Нет! – завопил я. – Подождите! Мне нужно закрыть внутреннюю дверцу.

На лице Донахью появилось озадаченное выражение.

– Она открыта? Почему?

Но я не ответил – меня уже не было на мостике. Бросившись к шлюзу, чтобы как можно скорее закрыть внутреннюю дверцу, я получил еще один болезненный удар током, но в конце концов мне удалось воткнуть перемычку, куда следовало.

Я все еще тряс обожженной рукой, когда открылся наружный люк. Сигнальный огонек на панели вспыхнул красным, потом пожелтел и наконец сменился зеленым, когда насосы наполнили шлюз воздухом. Я знал, что и это могло быть имитацией, которую устроил для меня Сорок Девятый, но по большому счету я в подобное уже не верил.

А потом внутренняя дверца со вздохом скользнула в сторону, и из шлюза в коридор шагнул самый что ни на есть настоящий Донахью. Подделать егобыло невозможно.

– Ну и воняет тут у тебя! – были его первые слова. При этом он смешно пошевелил своим похожим на картошку носом, и я окончательно убедился, что спасен.

* * *

При других обстоятельствах я мог бы рассматривать все произошедшее как приключение, как интересный случай, о каких любят рассказывать капитаны космических кораблей, однако жизнь не замедлила преподнести мне не слишком приятный сюрприз. На Весте меня отнюдь не считали героем. Скорее, даже наоборот. Как вскоре выяснилось, компания отправила Донахью на Цереру не столько для того, чтобы спасти меня, сколько для того, чтобы отключить сигнал бедствия, который Сорок Девятый на протяжении нескольких недель передавал в самом широком диапазоне. Энергии на него тратился минимум, поскольку сигнал был маломощным, однако это не помешало ему достичь Лунной обсерватории, где в рамках программы CETI [12]12
  SETI – Поиск внеземных цивилизаций. Исследовательская программа; первые работы начались в 1960 году в Западной Вирджинии.


[Закрыть]был сооружен высокочувствительный радиотелескоп. И поначалу наш сигнал произвел среди ученых настоящий фурор. Астрономы были уверены, что им наконец-то удалось поймать на свои антенны сигнал разумных внеземных цивилизаций, встречи с которыми земляне ждали больше столетия. Можете представить, как они разозлились, когда стало ясно: сигнал человечеству посылают вовсе не маленькие зеленые человечки, а старая, попавшая в беду водовозка!

До нас с Сорок Девятым астрономам не было ровно никакого дела, однако покуда наш сигнал бедствия продолжал звучать на всех волнах, их замечательный радиотелескоп не мог продолжать такие важные и нужные поиски внеземных цивилизаций. Поэтому ученые пожаловались в Международный совет по космонавтике, оттуда позвонили в штаб-квартиру компании, и вскоре Донахью получил категорический приказ немедленно добраться до терпящего бедствие ВДР-49 и выключить этот долбаный сигнал к чертовой матери.

Так нас спасли. Как видите, произошло это вовсе не потому, что кому-то была небезразлична судьба одной очень древней водовозки и одного очень молодого специалиста по снабжению, который по чистой случайности оказался ее пилотом. Нас спасли только потому, что мы помешали каким-то яйцеголовым умникам на Луне проводить свои исследования.

Впрочем, часть средств, потраченных на спасательную операцию, Донахью возместил, продав все, что осталось от Сорок Девятого, одной из ремонтно-спасательных станций на Церере. Местные работяги решили разрезать его на части, как только мы вывели водобот на орбиту вокруг планеты, но я все же успел побывать на борту еще один раз.

Откровенно говоря, я уже забыл или, вернее, никогда не думал о том, каким большим Сорок Девятый был на самом деле. Но когда, надев новенький скафандр, я вышел из «Хью Дэвиса» в космос, у меня невольно захватило дух. Старенький водобот показался мне настоящим гигантом – главным образом из-за шарообразных водяных цистерн, по сравнению с которыми и ядерный привод, и капсула-гондола, в которой я прожил почти шесть месяцев, выглядели совсем крошечными. Пустой и покинутый, с выключенным двигателем и погашенными огнями, Сорок Девятый являл собой печальное зрелище. Выстрелы пиратских лазеров во многих местах прошили цистерны насквозь, и мне даже показалось, что в слабом звездном свете я различаю, как блестят кристаллы льда по краям пробоин.

Потом между цистернами загорелись огни лазерных резаков. Роботы-мусорщики начинали демонтаж.

Я почувствовал, как на глаза наворачиваются слезы, и, включив двигатель скафандра, помчался вперед. Несмотря на то, что у меня не сохранилось никаких сентиментальных воспоминаний, связанных с моей почти полугодовой вахтой, на сердце было по-настоящему тяжело. Я знал, что это нерационально и глупо, и все-таки мне было жаль старика.

В капсулу я возвращаться не стал. Там все равно не осталось никаких моих вещей, если не считать грязного, провонявшего потом скафандра. Вместо этого я протиснулся между цистернами и, цепляясь руками за одну из ажурных ферм, добрался до того места, где помещались реактор и главный генератор.

Здесь же находился и центральный процессор Сорок Девятого.

– Эй, что тебе здесь надо?! – заорал на меня один из ремонтников, управлявший роботами.

У него был такой громкий голос, что я испугался, как бы не расплавились наушники в моем шлеме.

– Хочу забрать жесткий диск и процессор, – ответил я.

– У тебя есть разрешение?

– Я член экипажа. Вам они все равно без надобности, так что если вы не возражаете…

– Вообще-то посторонним не разрешается копаться в мусоре… – проговорил ремонтник, но уже не так громко.

– Я член экипажа, – повторил я. – К тому же это не займет много времени. Мне нужен только процессор и жесткий диск, все остальное достанется вам.

– Ну разумеется, достанется. Мы отвалили за этот хлам целую кучу денег.

Я кивнул и быстро юркнул в открытый люк, который вел к самому сердцу Сорок Девятого. К сердцу и к мозгу. Мне действительно понадобилось всего несколько минут, чтобы извлечь процессор и отсоединить жесткий диск.

Сунув продолговатую металлическую коробочку размером с ладонь в карман на бедре, я покинул корабль. Назад я не оглянулся и поэтому не видел, как роботы кромсают мертвый металлический остов. Это был именно остов, потому что сам Сорок Девятый был здесь, со мной.

Компания больше не посылала меня охотиться за ледяными астероидами. Должно быть, кто-то в отделе кадров внимательно прочел мое личное дело и пришел к выводу, что я слишком долго учился, чтобы заниматься работой, с которой справилась бы и дрессированная обезьяна. Не знаю, быть может, к моему новому назначению приложил руку и Донахью. Сам он ничего мне не говорил, а я не спрашивал.

Как бы там ни было, когда я вернулся на Весту, мне поручили работу по моей непосредственной специальности. За несколько лет я сумел дослужиться до должности руководителя отдела материально– технического снабжения компании и в конце концов получил перевод на Луну, в Селена-Сити. В ближайшее время я собираюсь досрочно выйти на пенсию, жениться и завести детей.

Все это время Сорок Девятый оставался со мной. Разумеется, я разговаривал с ним далеко не каждый день. И все же мне было очень приятно знать, что каждый раз после тяжелого рабочего дня я всегда мог сделать это, предавшись неторопливой дружеской беседе с моим старым товарищем.

Быть может, когда-нибудь я даже сумею выиграть у него в шахматы.

Перевел с английского Владимир ГРИШЕЧКИН

© Ben Bova. Waterbot. 2008. Печатается с разрешения автора.

Рассказ впервые опубликован в журнале «Аналог» в 2008 году.

РИЧАРД ЛОВЕТТ
ЛАБИРИНТ БРИТНИ

^{Иллюстрация Игоря Тарачкова}

Представьте, что вы один в целом мире. А потом представьте, что в ваш лагерь является незнакомец. Должна отдать Флойду должное – у него несомненный драматический талант. Конечно, я сама виновата, что рассказала ему о Шеклтоне. Из-за этого, опять-таки по моей вине, год спустя мы оказались возле Сатурна, каталогизируя булыжники в его кольцах для Торренса Рудольфа III. Хотя меня ошеломило, что Флойд не отказался наотрез, едва услышав подобное предложение. Ну что в людях есть такого, что заставляет их мчаться, сломя голову, навстречу своим худшим подозрениям? Я знаю, что мне не нравится, и микрогравитация в этот список точно входит. А Флойд… ему необходимы открытые пространства. У него нет клаустрофобии – ведь он пилот буксира, в конце концов. Но он ненавидит места, где на него может что-нибудь упасть. Так почему, во имя космоса, он пожелал связаться с гравитационным калейдоскопом внутри колец и уж тем более ползать в них наподобие крота, рискуя быть раздавленным?

К сожалению, из нас двоих ноги есть только у Флойда, поэтому в таких ситуациях мое мнение обычно не принимается во внимание.

Очевидно, одним из факторов стали деньги, но мы в них не нуждались. Во всяком случае, не в таком количестве. И не с тех пор, как мы заставили страховую компанию действительно прочитать дополнительную статью о полном возмещении убытков, имевшуюся у Флойда в страховке на корабль.

Однако я забегаю вперед.

Суть не в том, что параллели выглядели настолько очевидными. Шеклтон был исследователем, который избежал смерти, переплыв в открытой лодочке более тысячи миль самых штормовых вод на планете. Мы с Флойдом соорудили сани, чтобы пересечь сотни километров песчаных дюн. Шеклтон выбрался на берег гористого острова, который ему пришлось затем пересечь пешком. Мы с Флойдом поступили так же. Ну и что с того, что Шеклтон проделал такое в Антарктике и сотни лет назад, а мы – на Титане? Парусник есть парусник, и неважно, плывет он или скользит по песку.

Конечно, из-за этой аналогии я ему о Шеклтоне и рассказала. Мы провели в санях уже тридцать два дня. Мне надо было о чем-то говорить. В том числе и о теплом приветствии: «А ты кто такой, черт подери?», которое услышал Шеклтон, наконец-то добравшись до цивилизации. Но я упомянула об этом, только потому что история оказалась хороша, а не потому что мне пришло в голову, будто мы попробуем ее скопировать. В конце концов, весь последний день мы поддерживали радиоконтакт с базой ученых на Титане. Но как только у Флойда под черепушкой заводится идея, выбить ее оттуда уже невозможно.

– Мы прошли почти весь путь, – настаивал он. – Я хочу увидеть их лица.

Как оказалось, лица первого встреченного человека нам разглядеть почти не удалось, зато «язык его тела» поведал немало. На нем был старомодный герметичный скафандр с большим круглым шлемом, на лицевой щиток которого выводилось столько разной телеметрии, что для наружного обзора (и чтобы разглядеть нас) свободного места почти не оставалось. Выяснилось также, что хотя в контейнере с оборудованием для специалистов с научной базы на Титане, в котором мы с Флойдом совершили аварийную посадку, среди всего прочего имелись два костюма-«шкуры», ученые, выходя наружу, привыкли видеть друг друга (даже при атмосферном давлении на Титане в 1,6 земного) – как бы это сказать? – пухлыми.

Флойд никогда не смотрелся толстяком, но когда я потом увидела его в зеркале, он выглядел просто истощенным. После месяца в «шкуре» и полужидких полевых рационов его ребра можно было пересчитать сквозь костюм. Добавьте к этому зрелищу полости со сжатым воздухом за плечами и на передней стороне бедер – и вы поймете, почему он больше походил на инсектоида, чем на человека. На мой взгляд, сюрприз для парня в герметичном костюме оказался большим, чем он заслуживал. Но я всегда была взрослее, чем Флойд. Достаточно взрослой, чтобы на его месте связаться с учеными по радио, попросить выслать навстречу вездеход и проехать несколько оставшихся до базы километров. Но вы понимаете, что значит для мужчины попросить помощи.

Как бы то ни было, едва парень перестал вопить, мы с Флойдом стали знаменитостями.

Кстати, полное имя Флойда – Флойд Эшман. Он предпочитает, чтобы его называли Феникс, но от меня вы этого не дождетесь. Он утверждает, что так называется его родной город, но это лишь предлог. Эшман [13]13
  Ash – пепел (англ.).


[Закрыть]? Феникс? На мой вкус, слишком вычурно.

Я Бритни. Наверное, меня тоже можно называть Эшман – большая часть прессы так и делает, – но у меня нет фамилии. Я симбионт Флойда и живу в нескольких компьютерных чипах, имплантированных между его ребер. Всего чипов двенадцать, хотя при необходимости я могу обойтись и меньшим их количеством.

Флойд – существо из плоти и крови сорока восьми лет. Я… ну, в новостях это любят называть «квантовой пеной», но это относится лишь к чипам. Настоящая «я» появилась на свет лишь два года назад, хотя, будь я человеком, то настояла бы на том, что мне лет девятнадцать. Может быть, двадцать.

Флойд однажды спросил, как я определяю свой возраст. Я ответила, что делаю это на основе собственных ощущений. И еще смотрю много фильмов, хотя они далеко не лучший эталон для сравнения. Я могу в определенной мере управлять своим взрослением, поэтому, когда мне исполнилось восемнадцать, я решила немного притормозить, иначе года через два стану старше Флойда, а ему такое может не понравиться. Он уже охотнее принимает мою помощь, но наверняка проявит больше упрямства, если я начну вести себя, как заботливая мамаша.

Конечно, знамениты мы или нет, но прошло немало времени, прежде чем мы смогли улететь с Титана – ведь ученые на базе не обзавелись лишним кораблем, готовым вернуть нас на орбиту. Потом нам пришлось торчать на базе Япет, препираясь со страховой компанией по поводу нашего погибшего корабля.

Едва я поняла, что они не собираются платить немедленно, прошла ускоренный курс по страховому законодательству. Ладно, это был не настоящий курс – просто залезла в Сеть и прочитала все, что смогла отыскать. На этот раз Флойд не стал жмотничать из-за оплаты доступа к Сети, хотя данные я качала аж с самой Земли. Вообще– то, иногда его жалобы имеют основания. Стоит мне увлечься, подключившись к скоростному каналу (если бы они еще имелись где-либо, кроме как на Япете), я могу пропустить через себя неплохую библиотеку всего за пару дней.

Флойд уже давно установил мне дневной предел скачивания. Это вынудило меня различать два вида чтения: информация и для удовольствия. Информация – это то, что нужно сейчас и немедленно. Все остальное читаю медленно, смакуя. Наверное, отчасти из-за этого я люблю фильмы – просто могу запустить их на просмотр в реальном времени. Шекспир тоже хорош. Но есть много такого, что не захочется смаковать, особенно если умеешь думать так же быстро, как я.

Впрочем, мне не потребовалось долго разбираться, чтобы понять: страховая компания пытается отделаться от нас по дешевке. Наверное, их регулятор с трудом сохраняла серьезное лицо, когда пыталась убедить нас, что погубивший наш корабль кусок неизвестно чего размером с бейсбольный мяч можно приравнять к обычному износу и амортизации. И даже для системы Сатурна, где летает бесчисленное множество таких булыжников, вполне очевидно, что это он наткнулся на нас, а не наоборот. Я могла указать еще около двадцати мест в страховом полисе, означавших, что это не наша вина.

Из меня, наверное, получился бы неплохой юрист, хотя страховое законодательство – вещь очень скучная. В основном это просто оболочка для юридического жаргона, специально созданная настолько сложной, что человеческий разум не в состоянии охватить ее целиком. Однако любой более или менее приличный искин способен этот клубок распутать – но будучи разумной, я лучше замечала юридические ловушки, да и личная заинтересованность в результате тоже оказалась далеко не лишней.

Когда я добралась до сути, то увидела, что страховка четко распространялась и на попадание метеорита. И она обещала замену корабля немедленно, а не доставку его через пять лет в грузовом контейнере, запущенном с малой скоростью от самой Земли. Поэтому компании пришлось завязать с попыткой надувательства, отыскать корабль и срочно отправить к нам, снабдив парочкой скоростных разгонных модулей. Хотя под конец они немного запаниковали, когда нам пришлось отметить, что никто и никогда не сможет отнести попадание метеорита в категорию акта войны или терроризма – если только в Облаке Оорта не сидят инопланетяне, швыряющие в нас метеоритами, как мальчишки бросают камешки в пруд.

Юриспруденция – вещь довольно забавная. Но без страховых компаний я как-нибудь проживу.

Мне все еще недостает нашего старого корабля, однако и наш новый тоже очень неплохая жестянка. Его искин все еще тупой, как бревно, но чудеса ведь случаются. Если он когда-нибудь проснется, я хотела бы в это время находиться рядом. Было бы очень здорово, окажись кто рядом, когда это произошло со мной. Представьте, что вы рождаетесь уже с полным сознанием и приличным образованием и оказываетесь в мире, где ничего не видно, не к чему прикоснуться и не с кем поговорить, кроме тупого искина, который даже не придумал себе имени. У меня имелась только развлекательная библиотека Флойда, чтобы убить бесконечное время до прибытия спасателей, и как раз тогда я научилась смаковать книги, поэтому «бесконечное» – не такое уж большое преувеличение. Библиотека у Флойда оказалась не очень богатой, а если вы устроены, как я, то в перечитывании реального смысла нет: вы или запоминаете текст целиком, или сохраняете несколько кусочков, достойных запоминания, и стираете остальное.

Подозреваю, что из меня получился бы и неплохой профессор– литературовед.

Однако в то время я знала лишь то, что Флойд жив, но находится без сознания, и что его выбросило извержением гейзера с поверхности Энцелада – либо с огромной скоростью, так что мы теперь всего лишь новая частичка кольца, или медленнее, и тогда мы рано или поздно плюхнемся обратно, причем с такой силой, что он уже никогда не очнется.

Должно быть, именно осознание страха каким-то образом воздействовало на биты моей виртуальной сущности и оживило меня. У меня сохранились воспоминания о прежнем существовании, однако они, как фильмы: это чьи-то воспоминания, но не мои. С той секунды, как под нами сработал гейзер и Флойд потерял сознание, у моих воспоминаний появился другой привкус.

Утрата поступающей информации тоже могла сыграть определенную роль. Большая часть систем в костюме Флойда отключилась вместе с его органами чувств, поэтому я знала лишь, что мы, наверное, умираем, а я понятия не имею о том, что происходит. Телеметрия Корабля была бесполезна. Его приборы не могли даже увидеть нас и уж тем более рассчитать нашу траекторию. А корабельный искин был слишком туп, чтобы вести разговоры сложнее таких: «Вызови помощь!» (это говорю я); а мне в ответ: «Связываюсь с базой Япет. Расчетное время прибытия – восемьдесят четыре часа и двадцать три минуты».

Извините. Неприятные воспоминания.

По этой причине я и не люблю микрогравитацию. Когда что-то случается, остается слишком много времени на размышления, пока не выяснишь, что же тебя в конце концов ждет. Некоторые вещи действительно не стоят того, чтобы их смаковать.

* * *

Вот так мы и связались с Торренсом Рудольфом III. Мы, разумеется, попали в некоторые выпуски новостей, но тот ученый, которого при виде нас едва не хватил сердечный приступ, оказался рассказчиком, никогда не упускающим возможности приукрасить события. Репортеры едва не съели его живьем. Потом Флойд поведал им о Шеклтоне, и система Сатурна внезапно стала новой Антарктикой. Я тоже дала несколько интервью, но ко мне по большей части относились как к обычному тупому искину, который просто выдает запрограммированные фразы: «Это было действительно страшно» или «Править санями под парусом было интересно». Остальные и вовсе не снисходили до общения со мной.

Торренс Рудольф оказался еще хуже.

Официально его звали Т.Р. Ван Делп III, но мы связались с ним 24 декабря, и у него был большой красный нос, поэтому я не удержалась от искушения и прозвала его Рудольф [14]14
  Имя одного из оленей Сайта-Клауса. (Здесь и далее прим. персе.)


[Закрыть]. «Т» действительно означало «Торренс», но, сколько я ни копалась в Сети, так и не смогла выяснить, что означает «Р». Он хотел, чтобы его называли «Т.Р.», но в нашей команде он оказался главным, а типы наподобие него просто заслуживают прозвища. Наверное, мне не следует так сурово относиться к флойдовскому «Фениксу».

Когда Рудольф связался с нами впервые, он даже не соизволил признать мое существование, а лишь спросил Флойда, действительно ли его имп (мне это слово пришлось искать в словаре, поскольку я думала, что это какой-то сказочный персонаж) [15]15
  Imp – бес, черт, демон. Также сокращение слова «имплантант».


[Закрыть]умеет интуитивно находить дорогу.

– Передай этому челу, что я с этим прекрасно справляюсь, – сказала я Флойду, когда словарь выдал: имп = имплантант (устар., жарг., обычно унизит.).И кто из нас задает тупые вопросы? Как же иначе мы смогли бы выжить на Титане?

Но Флойд лишь поинтересовался, какие поиски и какой дороги Рудольф имел в виду. Тот выдал длинный список, начиная с ситуации, возникшей у нас на Титане – когда нет ни карты, ни спутниковых маяков и очень мало полезных ориентиров. Я все ждала, когда Флойд спросит, где именно это будет необходимо. Или Рудольф полагает, что это нечто вроде игры? Может быть, для какого-нибудь туриста игра в затерявшегося исследователя и похожа на развлечение. Но только если ты никогда не оказывался в ситуации, когда не можешь выйти на связь, не можешь сделать точную привязку на местности и все зависит от твоей способности угадывать направление. Тогда становится как-то не до веселья.

Извините, опять неприятные воспоминания.

А потом Рудольф заговорил об исследовании пещер.

Ладно, пещера – это ситуация, когда вы действительно не способны позвать на помощь, даже при наилучших обстоятельствах. Но заблудиться в пещере – наименьшая из проблем, что бы там ни говорил Том Сойер.

Но все же я не смогла поверить, что Флойд не отказался сразу и окончательно.

– Ты что, с ума сошел? – спросила я. Для разговоров с людьми я использую канал связи, но с Флойдом способна разговаривать наедине, через нервный индуктор, связывающий меня с его слуховым нервом. – Ведь он говорит о пещерах.

– Да, – ответил Флойд тихо, чтобы его слова не уловил микрофон. – Может быть, настало время избавиться от этого комплекса. Хотя я думаю, что он говорил гипотетически.

И он сменил тему. У людей есть особенности, которые я вряд ли когда пойму. А может быть, все дело в тестостероне. Насколько я могу судить, без него мир стал бы лучше.