Текст книги "Грани судьбы (СИ)"
Автор книги: Алексей Шепелев
Соавторы: Макс Люгер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 30 страниц)
– Реш! – недовольно воскликнула бледная женщина с необыкновенно красивым лицом.
Но Серёжка уже не слушал. Машинально поставив миску на землю, он вскочил и бросился обратно в палатку. Мальчишку душили слёзы.
Балис дёрнулся, было, остановить Серёжку, но в последний момент остановил свой порыв. Реакции поймать мальчишку за руку у него хватило бы, а потом-то что? Объяснять, что ничего обидного в шутке Реша нет? Так ведь на самом-то деле – есть. Глупая шутка. Но и не бить же за это юнцу морду – ещё глупее. К тому же, отношения между составлявшими компанию двумя отрядов и так были довольно натянутыми, любое обострение отношений ни к чему. Вот и остался Гаяускас сидеть на месте в надежде на то, что быстро придумает что-то разумное. Краем глаза заметил, как дёрнулся и сел обратно ящер – видимо, прокрутив в голове примерно те же мысли.
А потом поднялся Сашка и негромко, но очень раздельно сказал, обращаясь к Решу:
– Ещё раз заденешь Серёгу – будешь иметь дело со мной. Понял?
И что-то такое было в голосе и взгляде подростка, что насмешливый ответ замёрз на губах у вора. Вместо этого он невнятно пробормотал:
– Да ничего я его не задевал.
– Старшие объяснят, – казачонок кивнул на Олха и Льют, повернулся, и направился к палатке, куда забежал Серёжка.
Балис удивлённо посмотрел на Мирона. Друг ответил лёгким кивком головы. Гаяускас задумчиво потёр подбородок. До этого случая он думал, что понимает и Сашку, и Серёжку и может предсказывать их поступки. Но сейчас оба мальчика его сильно удивили.
А Женька смотрел в спину казачонку с откровенной завистью. Да, быть правильным, конечно, накладно и трудно и даже иногда смешно, но в этом есть и свои плюсы. Только правильный Сашка мог вот так встать между великовозрастным болваном и обиженным малышом и сказать: "Не трогать!" А если бы встал Женька… Да какой из него, хохмача и злыдня, защитник мелкоты? В его исполнении это выглядело бы только ещё большим издевательством над Серёжкой. Значит, маска приросла настолько сильно, что уже не сорвёшь, даже если очень захочется?
Тан Маргадуд принимал неожиданных гостей с подобающим почётом. Каждому воину досталось в волю мяса, хлеба и пива, матрас и крыша над головой. Что ещё нужно, чтобы пережить дождливую ночь? Хорошо бы, конечно, ещё и женской ласки, но тут уже не обязанность тана гостей ублажать. Служанок в замке, конечно, не так много, как хотелось бы, ну да отцам-инквизиторам они без надобности, да и легионеры морриты при младших гражданах грешить брезговали: благородство, оно, как известно, обязывает. Вот и получалось, что ночных утех жаждали лишь две дюжины наёмников.
Правда, тан, как следовало из титула, был чистокровным толком, а наёмники, что городские, что орденские – большей частью флоски, меньшей иноземцы. Но на самом деде никаких препятствий тут не было. Во-первых, в прислугах у тана флоских женщин было, наверное, побольше, чем толских. А, во-вторых, коли профессиональным спором не пахло, то и делить жителям Толы было нечего. Как говорится, заплати денежку и получи, что оплачено.
Отец Сучапарек, как Верховный Инквизитор Толы, мог бы, конечно, запретить блуд и строго проконтролировать, чтобы запрет был неукоснительно выполнен. Но сейчас ему было не до этого. Наёмники, они и есть наёмники, люди грешные, праведников из них всё одно не сделать, как ни старайся. За грехи с них боги непременно спросят, но сейчас гораздо важнее, чтобы воины перед боем ощущали кураж, были готовы разорвать противника в ошмётки, а не копили в себе мелкие обиды на то, что начальство лишило их удовольствий, почитаемых за законные. А если же какой лихой вояка границу дозволенного перейдёт, так тан ему быстро даст укорот, а инквизиторы помогут.
Нет, не над воспитанием наёмников отец Сучапарек ломал голову. Все его мысли занимало другое: как изловить проклятых изонистов. Словно нарочно погода испортилась столь основательно, что о воздушной разведке и думать было нечего. Гиппогриф испуганно ржал, храпел и артачился. Взлететь его не могла заставить даже плеть. Конечно, на всякое упрямство можно найти управу. Кочевники непослушным лошадям без лишних переживаний втыкали в круп кинжал, после чего до тех моментально доходило, что предназначение скотины – везти своего господина-человека куда надобно, и как можно быстрее. Но инквизитор быстро понял, что проку от этого будет немного. Низкая облачность сводила преимущество передвижения по воздуху практически на нет. Быстрые сумерки её окончательно обессмыслили. Сквозь толщу свинцово-серых туч не мог пробится свет ни звёзд, ни лун. А ведь как раз на эту ночь у Иво приходилось полнолуние. Почему же богам не было угодно явить милость?
Отец Сучапарек делал всё что мог для успеха погони. После того, как утихла гроза они всё же перелетели из замка Бук в лежащий ещё дальше к западу Керни, где правил Малгадуд. По просьбе инквизитора, равносильной строгому приказу, тан разослал гонцов по всем принадлежащим ему деревням, чтобы узнать, не проезжали ли где подозрительные путники. После заката воины стали один за другим возвращаться с дурными вестями: беглецов нигде не видели.
Или проклятый Изон хранил их от погони?
Каждый инквизитор был не только воином, но и жрецом. Поэтому отец Сучапарек отлично знал, что против воли бога человеку идти не возможно. А Изон, проклятый на все времена, всё-таки был богом, да и пока ещё живым, не мёртвым. Уж это-то инквизиторы знали не хуже, чем изонисты, хотя на людях всегда утверждали обратное.
Но Верховный Инквизитор провинции – не просто жрец, а жрец высокой степени посвящения. Потому знал Сучапарек и другое: против воли бога человек не может идти только в одиночку. А вот если за тобой поддержка другого бога, тут с первым можно и поспорить. Больше того, бывает и так, что в битве богов человек получает уникальный, невозможный шанс: стать не просто фигуркой в божественной игре, которую рука хозяина двигает как ему нужно, но проявить свою волю и тем определить исход этой игры. Защитить перед великими силами свои интересы.
Такой шанс выпадал, конечно, немногим. Да и выпадал ли он кому-то вообще – сложно сказать. Сучапарек знал немало древних легенд самых разных народов, легенд красивых и поэтичных, но… Было это или не было – кто теперь скажет? Да и ни к чему Верховному Инквизитору Толы излишняя гордыня. Конечно, приятно воскликнуть: "Дайте мне точку опоры, и я переверну всю Вейтару!" Звучит красиво, да и наверное, в веках останется: бродячие сказители таких слов не пропустят, по всему миру разнесут. Вот только зачем её вертеть-то? Что с этого ему, отцу Сучапареку, прибавится? Непонятно. А раз непонятно, то и не нужно. Пусть мир живёт, как живёт. Сейчас цель у него скромная: догнать беглецов. Будут иные цели, придёт время подумать и о других средствах.
Настроив себя таким образом, инквизитор направился в замковый храм. Как и подобало воину, тан Малгадуд почитал Аэлиса. Сучапареку это не мешало и не помогало: отцы-инквизиторы не были слугами какого-то определённого бога, они выполняли наказ нынешнего пантеона о том, что иным богам, кроме ныне существующих, на Вейтаре молиться не должно, а потому могли совершать службу в храме любого из божеств.
Пожилой священник в тёмном балахоне снял с дверей тяжелый навесной замок и почтительно распахнул их перед гостем.
– Почтенный отец желает моего сослужения?
– Нет, я хочу помолится в одиночестве. Ты можешь быть свободным, всё необходимое у меня есть.
– Как будет угодно почтенному отцу.
Приволакивая левую ногу, жрец Ренса удалился. Лицо старика было изуродовано старыми шрамами, видать, из бывших рубак. Обычное дело, кому из вояк повезло дожить до старости часто в священники уходят. Лучшую долю себе после смерти вымаливают. Оно понятно, в чертогах Ренса намного повеселее, чем в мрачном сером царстве Аэлиса. Да только судьбу перехитрить сложно. Много желающих, да мало приглашенных. Не за всякого воина Ренс перед богом смерти слово замолвит. Даже не за всякого священника. Только каждый себя этим не всяким мнит. Другие ладно, а уж ему-то непременно повезёт.
Размышления о грядущей судьбе замкового жреца не мешали Сучапареку приготовиться к молитве. Инквизитор растравил на алтарном камне и зажег свечи, воскурил благовонья. Опустившись на колени, он предался молитве.
Как долго отец Сучапарек взывал к Ренсу он и сам не знал. Храм располагался в дальнем углу замка, сюда не долетали посторонние звуки, разве что дождь нудно барабанил по толстым каменным стенам и закрытым слюдяными пластинками узким окнам-бойницам. Время словно остановилось. Наверное, уже минула полночь. Замок Керни спал, бдили лишь часовые на стенах. По крайней мере, обязаны были бдить.
Всё было тщетно. Инквизитор не чувствовал никакого ответа. Ренс не пожелал помочь своему слуге.
Сучапареком вдруг овладел гнев. Все против него. Даже боги.
Будь всё проклято!
Охваченный порывом раздражения, он смахнул с алтаря оплывшие свечи. Задрал лицо к скрывшемуся во мраке куполу храма и проорал срывающимся голосом:
– Кто-нибудь! Хоть кто-нибудь, помогите мне найти беглецов! Дайте мне след! Я отдам всё, что у меня есть.
Хриплый крик отразился от стен многократным эхом.
Налетевший непонятно откуда порыв ветра погасил те свечи, которые не попали под взмах длани отца Сучапарека. Храм погрузился во тьму. Поднимавшийся с колен инквизитор вдруг пошатнулся, потерял равновесие, тяжело рухнул, крепко ударившись головой об алтарный камень, и замер без движения.
Серёжка вбежал в палатку, рухнул на пол лицом вниз и разрыдался. Худые плечи содрогались от плача.
Зачем он только пошел к костру. Надо было сразу возвращаться к себе и лежать тихонько в уголке. А теперь он стал всеобщим посмешищем.
От обиды щипало в горле. Над ним смеялись. Наверное, его считают глупышом, который путается под ногами у взрослых и мешает делать своё дело. Конечно, они вон какие здоровые, небось известные вояки. Освободили Анну-Селену, освободили Риону. Они, наверное, освободили бы и Ская, и Серёжку, если бы мальчишка вёл себя смирно и спокойно. А то, что он не мог вести себя смирно и спокойно, им казалось детской глупостью.
Да разве Серёжка убежал на войну, чтобы прославиться и стать героем? Нафиг не нужна ему вся эта слава. Пусть кто хочет забирает, он отдаст всё до последней капли и жалеть не станет. Просто, выбора другого не было. Он должен был отомстить за гибель родителей, иначе какой же он сын. Он должен был защищать Анну-Селену, иначе какой же он друг. Он должен был выпустить дракона, иначе… иначе… А что, он долен был спокойно смотреть как его голодом морят, что ли?
Кто-то вошел в палатку и присел рядом с Серёжкой. Наверняка Балис Валдисович. Сейчас, наверное, будет утешать. Конечно, он-то понимает, что Серёжка всё это делал не чтобы героя из себя строить. И Мирон Павлинович понимает, и Наромарт. А для остальных он, конечно, смешная и забавная игрушка, вроде обезьянки.
– Серёга, кончай дурить, – неожиданно произнёс вошедший Сашкиным голосом. – Ты же не девка из-за всяких дураков слёзы лить.
– Отстань, – всхлипнул мальчишка. – Тебе-то что?
– А то. Я же понимаю, что ты сейчас чувствуешь.
В душе у Серёжки боролись благодарность и злость. Сашка был нормальным парнем, никогда не делал ничего плохого. До похищения Серёжка относился к нему очень дружелюбно. Но сейчас мальчик был разозлён на всех и вся. И в сочувствии от казачонка нуждался не больше, чем рыбка в зонтике. Понимает он…
– Понимаешь… А тебе пятки когда-нибудь огнём жгли?
– А тебе пальцы в тиках ломали?
Всхлипы Серёжкины как ножом отрезало. По инерции он ещё пробормотал:
– А тебе – ломали?
И услышал в ответ:
– Думаешь, я это придумал, чтобы тебе героем показаться?
Ничего такого мальчишка, конечно, не думал. Нормальный человек про себя такого выдумывать не станет. И хвастать этим тоже. Сам Серёжка точно знал, что хвастать тем, что случилось в подвале у инквизиторов никогда не станет. Да что там хвастать. Даже вспоминать лишний раз не будет.
И Сашка вовсе не хвастался. И вспомнил не лишний раз, а к месту. Потому что до этого Серёжка был готов обругать его самыми последними словами, даже теми, которые и на улице не всегда крикнешь. За то, что лезет в чужое дело. Его просили, что ли? Не просили, конечно, только вот и дело-то для казачонка было не чужим. Он не деланную доброту показывал, а действительно понимал, что творится сейчас в Серёжкиной душе.
Мальчишка виновато молчал, только негромко сопел. А Сашка продолжил:
– Знаешь, мы тут с Балисом Валдисовичем немного… поругались…
– Ты и с Балисом Валдисовичем? – почти забыв про всё, громко изумился Серёжка.
– Было дело, – самокритично признался Сашка. – Он меня вроде воспитывать начал, что для меня война как игра, а мне бы учится надо было. Ну я разошелся. Сказал ему, что игры эти мне во где сидят.
В темноте мальчишка ничего не разглядел, но был абсолютно уверен, что подросток чирканул себе рукой по шее.
– Что нас война бьёт так же по-настоящему, как и взрослых. А они думают, что отвезут нас туда, где не стреляют, и мы сразу счастливыми станем. Вот. А он мне и объяснил, что горем меряться не надо. Потому что у другого своё горе может быть и не меньше твоего. А если меньше – разве он этом виноват? И тебе легче будет, если и его в горе с башкой окунуть.
– Нет, конечно, – Серёжка даже вздрогнул от такого страшного предположения. Чтобы он кому-то пожелал пережить то, что с ним сегодня случилось. Да никогда. Даже последним гадам из ОПОНа он такой судьбы не желает.
– Вот видишь.
Повисла долгая пауза. А потом Серёжка неуверенно спросил:
– Саш, а у тебя тоже родителей убили в войну?
– Мамку в гражданскую. Как заложницу. Когда красные в станицу входили, я утёк, а она с сёстрами осталась. Никто ж не думал, что баб в заложники брать будут.
– Да я верю, – торопливо пробормотал Серёжка, словно опасаясь, что протянувшаяся, было, между ними ниточка оборвётся. И сразу спросил:
– А отец?
– С германской не вернулся. От него последнее письмо ещё летом семнадцатого пришло, а дальше – никаких вестей.
– А у меня отца в бою убили, а маму – осколком мины, случайно. Зато сестра жива.
– Я помню. Младшая, правильно?
– Правильно.
– Вредная небось?
– Ещё какая. А ты откуда знаешь?
– Дык, у меня же тоже младшие были. Девчонки – они все такие.
– Точно…
Оба несмело хмыкнули. Каждый чувствовал, что сказано что-то очень важное, и каждый понимал, что надо сказать ещё что-то, и тогда всё станет хорошо. Только вот что именно сказать, не знал ни один, ни второй. И оба очень боялись ошибиться.
Наконец, Сашка решился:
– Ладно, хорош тут прятаться. Пошли ужинать.
– Не хочу…
– Ой, не заливай. А то не видно, что ты голодный. И не думай, никто шутить над тобой не станет. И глупости болтать тоже. Подожди-ка.
– Чего ты там шаришь?
– Лови.
– Че…
Серёжка едва успел заслониться рукой от летящего в лицо сгустка тьмы. Предплечье охватило что-то большое и мягкое.
– Это что?
– Рубаха моя запасная. Сейчас. Здесь ещё штаны должны быть.
– Где – здесь? – совсем растерялся мальчишка.
– Где, где… В моём мешке. Тебе великовато немного, ничего, подвернёшь штанины и рукава.
– Подверну. А как ты в темноте видишь?
– Я и не вижу. Я помню, куда клал.
– А…
Мальчишки снова рассмеялись, но на этот раз куда свободнее. Напряжение уходило.
– Обувь только искать долго. Да и она тебе, наверное, не подойдёт: у меня нога-то больше.
– Да ладно, обойдусь. Лето же.
Да, это были они, преступившие закон Императора и волю богов. Он узнавал среди скачущих по дороге всадников эльфийку, полуогра, здорового наёмника-марина. А уж не признать ящера, арестованного в гладиаторской школе Ксантия вместе с маленьким мерзавцем, выпустившим дракона, было и вовсе невозможно: нечка замыкал отряд, на двух задних лапах двигаясь с той же скоростью, что и лошади на четырёх ногах.
Но кроме них в отряде оказалось много совсем незнакомых людей. Воины, пожилая женщина, ящерица-вейта и целый выводок детей. Мальчишки, девчонки. Среди этой мелкоты как-то затерялся дикарёныш. И с такой обузой идти на преступление, зная, что потом придётся спасаться от погони. Конечно, если дойдёт до реальной опасности, то малышей оставят на верную гибель ради спасения ценных взрослых жизней, но всё-таки слишком уж цинично и излишне жестоко.
Главное было понять, где же всё-таки беглецы находятся. Наступало утро. Всадники и ящер двигались навстречу поднимавшемуся Ралиосу. Значит, они едут на восток к Угольному лесу. Это разумно, где же им ещё прятаться. Не среди дюн же и островов Тампэ и не в непроходимых северных болотах.
Словно услыхав его мысли, видение вдруг подобно вихрю понеслось вдоль дороги. Всадники остались позади, а впереди замаячила деревня. Обычная толийская деревня, каких в округе дюжины и дюжины. Тройка ветряных мельниц чуть в стороне на холме. Зеленеющие всходами ржи поля. Ближе к домам – огороды за невысокими заборчиками. Тополя по берегам реки или широкого канала. Аккуратные каменные домики с высокими двухскатными крышами, крытыми большими кусками красной черепицы. Высокий тёмно-красный шпиль храма Ирла.
"Опповен. Владения барона вье Хаге", – пронеслось в голове у отца Сучапарека, и видение тотчас исчезло в затянувшей взор кроваво-красной пелене.
Глава 8
Толиника. 5-й день до ладильских календ.
У братских могил нет заплаканных вдов,
Сюда ходят люди покрепче.
На братских могилах не ставят крестов,
Но разве от этого – легче?
В.Высоцкий
Словно кто-то очень сильный откинул могучей рукой тёмной занавес. Сознание к Верховному Инквизитору Толы вернулось стремительно и неожиданно. Миг назад отец Сучапарек был словно растворён во тьме и пустоте, а сейчас понимал и чувствовал всё. А главное – всё помнил. И то, что происходило в молельне замка Керни, и последовавшее вслед за этим видение.
А сейчас он лежал на мягком ложе, разоблачённый до нижнего белья и заботливо укрытый тёплым одеялом. Значит, его нашли бесчувственным в храме и перенесли в покои замка. Главное, чтобы потеря сознания не была длительной, иначе и божественное откровение ничем не поможет. Беглецов, во что бы то ни стало, необходимо перехватить в Опповене. Проскочат через мост – считай, доберутся до лесу. А там их попробуй, поймай.
– Надо на что-то решаться, брат Кинцл, – донёсся до Сучапарека голос отца Мареша. – По Уставу Ордена, командование над экспедицией должен принять ты.
– До рассвета ещё есть время, – глухо пробормотал второй инквизитор.
– Ралиос уже восходит.
– И всё же немного времени у нас есть. Давай, брат Мареш, вознесём молитву об исцелении отца Сучапарека.
– В этом нет нужды, – Верховный Инквизитор Толы открыл глаза и рывком сел на ложе. Всё правильно. Сейчас он находился в той самой комнате, которую тан Малгадуд выделил ему для ночлега. И немудрено, что братья о нём беспокоились: в храм он ушел ещё до середины ночи, а сейчас, судя по словам брата Мареша уже утро. Правда, за окнами-бойницами стояла непроглядная темнота, комнату освещали свечи. Судя по тому, как оплыло сало, перенесли его сюда уже давно.
– Отец Сучапарек!
– Боги хранят меня, братья. Наше дело богоугодно, а раз так, то что может нас остановить?
– Конечно, высокочтимый отец, но…
Брат Кинцл смешался и замолк. Храбрый воин и отменный командир, верзила, способный своим видом устрашить иного огра, он становился совершенно беспомощным в общении с теми, кто стоял выше него, оттого и прозябал в глухой провинции на окраине империи. Оттого и тянул время, не желая принимать на себя командование отрядом. Что ж, пусть наслаждается счастьем: брать на себя ответственность ему сегодня не придётся.
– Никаких но. Сколько осталось до рассвета?
– Ралиос уже восходит, – упрямо повторил отец Мареш. – Увы, погода не сильно улучшилась. Дождь прекратился, но в тучах почти нет просвета.
– Это неважно, брат Мареш. Богам было угодно показать мне то место, куда направляются преступники. Мы с ними примерно разделаемся.
– Помоги боги…
– Боги уже помогли, брат Мареш, – в голосе Верховного Инквизитора прозвучал металл, – теперь наша очередь. Объявляйте подъём. Срочно пригласите сюда додекана, эскадрильона, капитана Кавенса и командира наёмников. Брат Кинцл, ты так же будешь присутствовать при обсуждении плана боя.
– Слушаю, отец Сучапарек.
– Моя одежда…
– Всё здесь, – брат Мареш кивнул на широкую лавку у стены.
– Благодарю. Твоя забота о моём здоровье и искренние молитвы не останутся забытыми и невознаграждёнными.
Инквизитор Меча почтительно склонил голову.
– Ступайте! И торопитесь, у нас мало времени!
Драконы вывалились из туч совершенно неожиданно и произвели на Балиса неизгладимое впечатление. Наверное, такие же чувства испытал бы Олх, если бы вдруг из мутного марева перед ним вынырнуло звено Ми-8.
Крылатые ящеры, хоть и не оснащённые подвесками с ракетами и многоствольными пулемётами, смотрелись ничуть не менее солидно. Да и с грузоподъёмностью у них всё было в порядке: на спине у каждого горбилось по чёртовой дюжине неуклюжих фигурок. Понятное дело, наверху холодно и дует, потому и напялили на себя тёплые тулупы. Разумно. Но зато после десантирования потратят время на то, чтобы их скинуть. Этим надо будет постараться воспользоваться.
Впрочем, десантироваться преследователи пока что не собирались. Судя по всему, драконы могли без особых усилий догнать всадников, но предпочитали держаться на расстоянии, не приближаясь меньше чем на полторы сотни метров. Зато взяли в клещи: один из драконов сопровождал беглецов справа, другой – слева, а третий занял позицию сзади.
– Не страшно, – ободрил отряд Олх. – Ближе не сунутся, иначе Льют их живо подстрелит.
Увлекшись рассматриванием погони, Гаяускас не успел заметить, как длинный лук, путешествовавший в чехле за спиной эльфийки, оказался в её правой руке. Нехорошо, товарищ капитан. И не хорошо не только то, что он оказался невнимательным.
Драконы, даже если не считать длиннющих хвостов, размерами туловища достигали метров десяти. Да и в размахе крыльев составляли примерно столько же. Что такой туше стрела? Откровенно говоря, морпех сомневался, свалит ли такого очередь из «калаша». Полной обоймы, конечно, хватит, но обойм оставалось всего две, а драконов – трое. И потом, стрелять на скаку для Гаяускаса было всё же слишком сложно. Не столько даже из-за неровного движения сколько из-за необходимости ещё и управлять лошадью. Джигитовка – не его сильная сторона.
Бросить автомат Сашке? Во-первых, неизвестно, умеет ли парень скакать и точно стрелять одновременно. Во-вторых, автомат для него незнакомое оружие. В-третьих, Сашка едет не один, а с Серёжкой. Не выход.
Остановиться и спешиться? Можно. С такого расстояния он не промажет. Но это означает начинать бой. Прежде чем принимать такое решение, следует прочитать остальные варианты, благо время ещё есть.
– Дракона разве стрелой остановишь? – с беспокойством выдохнул Мирон.
– Смотря какой. Стрелой Каррада дракона одолеет любой олух. Откуда им знать, что у меня их нет, – спокойно заметила Льют.
Вот уж кого, казалось, появление погони ничуть не взволновало.
– А они у тебя есть? – продолжал допытываться Нижниченко.
– Конечно нет. Не беспокойся, Мирон, если они осмелятся на нас напасть, то я усажу на землю всех троих, и стрелы Каррада мне не понадобятся.
Генерал вымученно улыбнулся.
Серёжка обернулся через плечо на сидевшего сзади Сашку и поинтересовался слегка дрожащим голосом:
– Заряжать?
Утром Женька отдал ему свой арбалет, загадочно заметив, что "мне он всё равно только мешает". Только арбалет – не пистолет. Везти его заряженным нельзя. А вот сейчас бы он, наверное, пригодился.
– Рано пока, – Сашка старался придать голосу максимальную рассудительность. Серёжкино нетерпение он хорошо понимал. Сам был когда-то таким горячим. Но теперь он точно знал, что суета и поспешность в бою только мешает. А бой назревал не шуточный. – Уронишь случайно – не поднимем. Лучше пока держись крепче.
Серёжка без лишних слов крепче вцепился в лошадиную гриву. Независимый характер – само собой, но, когда нужно, он умел и беспрекословно подчиняться. А в том, что Сашка лучше знает, что делать, сомнений не было.
Балис снова перевёл взгляд на преследователей. Грозный вид драконов никак не вязался с уверенностью эльфийки. Справа и сзади летели два мощных ящера с ярко-алой чешуей на боках и спине и грязно-белым брюхом. Ветер трепал жёсткую гриву на толстых коротких шеях. Пасти чудовищ были приоткрыты, торчавшие из них многочисленные острые белые клыки могли повергнуть в неизлечимую скорбь и льва и акулу. Самые крупные из них превосходили размерами средний моржовый бивень, остальные, конечно, слегка им уступали, но не так, чтобы намного. В общем, создатели "Легенды о динозавре" не промахнулись: человек такой твари и вправду на один укус.
Левый дракон по сравнению с парой красных выглядел, изящнее и элегантнее. Если красные выглядели воплощением грубой силы, то этот, скорее олицетворял опасную красоту. Тело дракона было настолько тонким, что он больше напоминал червя, чем ящера, но кроме завораживающей грации в нём чувствовалось недюжинная мощь. Под поблёскивающей золотистым металлическим блеском желтой чешуйчатой кожей при каждом взмахе широких крыл мерно поигрывали литые мускулы.
И, тем не менее, приближаться к всадникам драконы не пытались. Значит, явно опасались. Интересно, чего же? Уж точно, не автомата, о котором погоня просто не могла знать.
Невольное волнение первых минут улеглось, теперь Балис мог спокойно анализировать ситуацию.
– Чего они хотят? – крикнул он Олху.
– Думаю, они будут гнать нас, пока не устанут лошади, – ответил полуогр. – Драконы выносливее.
Балис прикинул, что в темпе лёгкого галопа, который сейчас держала компания, лошади смогут передвигаться ещё часа три-четыре.
– До леса дотянем?
– Нет, конечно.
– И что будем делать?
– Скакать дальше. В полулине за Опповеном будет насыпь между польдерами. На ней передохнём.
– Зажмут.
– На насыпи не так страшно. Прорвёмся, – убеждённо ответил Скаут.
Особого оптимизма план полуогра не вызывал. Но у самого Балиса и вовсе никакого плана не было. А раз нет своей позиции – принимай чужую, тут уж ничего не поделаешь.
Всадники скакали, драконы летели. Прошло с четверть часа – ничего не изменилось. Напряжение начало понемногу отпускать. Чувство непосредственной опасности постепенно покидало беглецов, прежде всего – детей и неопытную Рию. Пожалуй, только Сашка понимал, что битва неизбежна. Ведь не станут же воины гонять драконов только ради того, чтобы полюбоваться на то, как уезжают всё дальше и дальше их враги. Нет, они просто обязаны попытаться перехватить беглецов. Но вот как они будут это делать?
Планов погони не понимал никто. Даже опытнейшие Скаут и Льют не могли представить себе, на что рассчитывает тот, кто возглавил погоню. Выглядело так, будто враги допустили огромнейшую ошибку. Ведь преследователям ничего не стоило, не показываясь на глаза беглецам проследить их путь, а потом, используя преимущество в скорости, подготовить где-нибудь впереди засаду. А так вот гнать, словно охотничьи собаки кроликов… Глупо. Если только у загонщиков нет какого-то сюрприза, способного крепко осложнить убегающим их задачу. Тогда почему они не использовали это средство сразу? Чего ждут?
Впереди на холме показались невысокие башенки ветреных мельниц.
– Опповен! – крикнул Олх. – За деревней мост через канал, а потом вскоре начинаются польдеры.
Ему никто не ответил: быстрая скачка не лучшее время для разговоров.
Деревня стремительно приближалась. Теперь были видны и перечёркивающие равнину линейки тополей, высаженных вдоль берегов канала, и два ряда домов вдоль дороги, и каменный купол деревенского храма. В стороне тревожно замычали коровы, почуявшие приближение крылатых хищников. Двое пастухов в зелёных плащах бросились, было, успокаивать скотину, но разглядев, что происходит, испугались не меньше рогатых подопечных. К счастью для беглецов стадо бросилось в холмы, подальше от дороги.
Блестящий дракон вдруг резко ускорился, ушел вперёд, а задний занял его позицию справа. Олха уколола тревога: уж не собираются ли враги перехватить их на мосту. Но почти сразу полуогр понял: не выйдет. Пока преследователи отстегнут ремни, скинут тулупы и изготовятся к бою, мост уже будет позади. А сажать поперёк моста дракона они, конечно, не рискнут.
И только когда лошади уже неслись по длинной деревенской улице, Скаут, наконец, понял, в чём же заключался замысел преследователей. Точнее, он увидел перегораживающие мост ощетинившиеся гастами ряды имперских легионеров. Дюжина воинов, три шеренги по четыре человека.
Смять врага с налёта нечего было и думать. С полдюжины профессиональных конных воинов на обученных боевых конях могли бы смести легионеров с моста, но в отряде не было ни тех, ни других. Нужно было или поворачивать назад или принимать бой. Только попробуй развернуться на узком пространстве деревенской улочки.
– Вперёд! На площади развернёмся! – проревел полуогр. – Глид, ты со мной.
– Понял!
– Бараса, следи за тылом. Льют, твои драконы.
– Конечно
Анна-Селена не успела и глазом моргнуть, как кони вынесли беглецов на площадь перед каналом и мостом. Девочка успела рассмотреть за редкой цепочкой тополей на противоположном берегу желтого дракона. Сейчас он сидел на земле, настороженно глядя большими глазами на происходящее вокруг, а с его спины один за другим слезали люди в мешковатых меховых одеяниях. Первый из них даже успел скинуть неудобную одежду и оказался высоким чернокожим атлетом в ослепительно-белой куртке-безрукавке. А дальше маленькой вампирочке стало не до происходящего на другом берегу.
Замысел Олха погубил Шипучка. Пока полуогр и северянин спешивались, а остальные всадники разворачивали и успокаивали лошадей, сауриал, не снижая скорости, вбежал на мост. Зажатый в лапе тесак смотрелся на фоне длинных гаст чуть ли не игрушкой, но, как оказалось, он был не единственным оружием планхеда. Резко затормозив напротив облаченного в украшенный султаном шлем додекана, сауриал развернулся и обрушил на воина удар массивного хвоста.
Додекан Аргентий Кецерон многократно участвовал в военных действиях против нечек, но с таким способом ведения боя столкнулся впервые. Немудрено, что он немного промедлил с ударом, рассчитывая, что ящер по инерции сам налетит на гасту, а ему придётся отскакивать в сторону, дабы не оказаться подмятым тяжелой тушей. Разумеется, воин прикрылся скутумом, но удар оказался настолько силён, что додекан не устоял на ногах и завалился назад и вправо, сминая строй.
В довершение всех бед стоявший за спиной командира Юний Констанций растерялся настолько, что ящер успел подскочить к нему, всадить за ворот сегментаты свой тесак и вытащить его обратно. В следующее мгновение двое легионеров ударили нечку копьями, но он проворно увернулся. Ответный удар тесака воин принял на скутум без малейшего для себя ущерба, но самое неприятное для легионеров уже произошло: их строй был непоправимо нарушен, а в битве один на один имперские воины представляли куда меньшую опасность чем в бою строй против строя.
