Текст книги "Грани судьбы (СИ)"
Автор книги: Алексей Шепелев
Соавторы: Макс Люгер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 21 (всего у книги 30 страниц)
Инквизитор проворно вскочил на ноги, правой рукой вцепился лошади в гриву, левой – мальчишке в щиколотку и одним сильным рывком сдёрнул его на землю:
– Попался, щенок!
Серёжка толком даже сгруппироваться не успел, больно ударился боком. Но именно боль и вернула его к жизни. Мальчишка перестал думать – и начал действовать. Потому что иначе – гибель. А сопротивление, пусть и не самое лучшее, всё-таки шанс. Инквизитор навис над ним всей своей тушей, прижимая к земле обеими руками: за ногу и за плечи. Серёжка изогнулся и свободной ногой ударил врага по лицу. Получилось удачно: маленькая крепкая пятка мальчишки врезалась отцу Латалу прямо в глаз. Тот ойкнул от боли и ослабил хватку. Немного, но Серёжке хватило и этого. Мальчишка выхватил из-за пояса кинжал и что было силы всадил его инквизитору до самой рукоятки под челюсть. Отец Латал замычал, схватился обеими руками за кинжал, выдернул его, поднялся, было, на ноги, но завалился вперёд, упал рядом с мальчишкой, дёрнулся и затих.
– Жюрьон, Тио, Валем, Вермант – за мной! – скомандовал вье Лент.
Заминка была совершенно не кстати. Но всё равно, четверо наёмников должны были справится с одним воином и мальчишкой. Значит, остальные могли выполнять основной план – расстреливать беглецов из окон трактира. Сам же командир наёмников намеревался защищать стрелков от нападения воинов, если такие у беглецов ещё найдутся. Судя по уже состоявшимся сюрпризам, от этих изонистов можно было ожидать всего, чего угодно.
Драку на заднем дворе трактира Наромарт ощутил драконьим чутьём в самом её начале. Ощутил – и сосредоточился только на ней. Пусть полуэльф не был профессиональным воином, зато он, несомненно, был авантюристом до мозга костей. И прекрасно понимал, что сделают с беглецами четверо арбалетчиков. Остановить их кроме Наромарта было некому.
Чёрный эльф собрался с мыслями, взывая к своей богине. Короткая горячая молитва бывала услышана: все четыре стрелка замерли, не в силах шевельнуть ни единым мускулом.
– Йеми! – крикнул Наромарт, указывая на трактир.
Кагманец понял. С кинжалом в руке он заскочил в ближайшее окно. И полудракон, выхватив свой клинок, тоже ворвался внутрь: помимо стрелков, оставался цел и невредим ещё один мечник.
– Убью тварь! – взревел разъярённый Вламинк. Было от чего злиться. Хюсманс и молодой Боффен рубились с бородачом, да ещё полудохлый Верхейм рядом шатался. В общем – не подступишься. Остальных ребят вье Лент увёл с собой. А ему, значит, мальчишка достался. Позорище! Прирезать ублюдка и догнать остальных, пока не всех беглецов перебили.
Наёмник с широкого замаха ударил мальчишку топором в голову. Но тот увернулся, проскочил воину за спину, попутно хлестнув по боку своим тонким игрушечным клинком. Правое подреберье Вламинка точно огнём обожгло. Поражённый воин на мгновение замер. Время для него словно остановилось, а бой перестал существовать. Вламинк медленно поднёс левую руку к больному боку, потом поднял её на уровень глаз. С пальцев мелкими каплями стекала чёрная печеночная кровь. Не понимая, что он уже мёртв, воин так и смотрел на окровавленную кисть, пока, наконец, не завалился лицом вперёд, уткнувшись лицом в жирную сырую землю.
Главной мудростью жизни Верхейм считал старание при выполнении любого дела. Не важно, забор ли ты правишь, рыбу ловишь или добываешь денег себе на жизнь топором. Всё одно работать не с полной отдачей – себе в убыток. Молодой дуралей, получивший железку в бок только что это доказал, по-глупому расставшись с жизнью. А второй жизни у богов не допросишься. Верхейм, будучи наёмником, потому и дотянул до тридцати семи годов, что с самым неказистым врагом всегда дрался только в полную силу. Мальчишка? Да наплевать, что мальчишка. В руки оружие взял – не думай, что тебя за малолетство щадить будут. Безоружных, правда, Верхейм тоже, можно сказать, никогда не щадил. Может, раза два или три за всё время наёмничества приходила в голову блажь. Да и то сказать, кто ж удержится от соблазна побыть на божьем месте, чужой жизнью и смертью распорядиться. Можно сказать, из иного мира душу вернуть. Пусть живёт, пусть до самой смерти помнит и славит своего спасителя.
Но не в этот раз. Мальчишку миловать Верхейм не собирался. Удар. Проворный, мерзавец. Вправо уйти, иначе достанет. Длинная у него железяка, даром, что тонкая. Ничего, и мы тоже быстро двигаться умеем. Поворот, ложный выпад. Ага, поверил. А теперь вот так.
Лезвие топора разрубило Сашкин лоб почти точно по старому шраму. Мёртвый мальчик упал на землю. Возле головы быстро растекалась кровь.
Плавал Шипучка чуть лучше камня. То есть, будь канал чуток поглубже – и вовсе бы стал последним пристанищем сауриала. А так, отталкиваясь хвостом и задними лапами ото дна, он умудрялся не только всплыть на поверхность и глотнуть воздуха, но даже с каждым разом приближаться к берегу. Правда, совсем по чуть-чуть: дно водоёма было илистым и топким, это не позволяло сауриалу оттолкнуться как следует. И всё же в конце концов Шипучка выбрался на берег, причём не только целый и невредимый, но даже и вооруженный: падая в воду, он не выпустил из лапы тесак.
Трудное это дело: произнести даже самую короткую молитву, когда печёт и щиплет страшной болью обожжённое лицо. Хорошо хоть, глаза целы остались. Потому обычно и не лечат священники сами себя. Для целительной молитвы сосредоточенность потребна, а откуда ей у раненого да покалеченного взяться? Но сейчас рядом не было ни одного здорового инквизитора, потому, переждав с зубовным скрипом первый приступ боли, отец Сучапарек принялся читать молитву об исцелении самого себя. Получилось не слишком хорошо, с шипением и пришептыванием, да и запнулся инквизитор пару раз, но боги всё же вняли. Боль отступила, Верховный инквизитор тут же прочитал такую же молитву над ближайшим соратником. А потом уж отец Сучапарек огляделся. На мосту легионеры никак не могли добить последнего вражеского воина. На помощь ему спешила эльфийка с мечом и седобородый старец с узловатой дубиной. Дальше на площади пыталась удержать лошадей вейта, да у забора жались две совсем маленьких девчонки в лохмотьях да мальчишка немного постарше. Второго мальчишку, того самого наглого Шустрёнка лошадь вынесла на берег канала и теперь он бился в лапах невесть откуда, но очень кстати взявшегося отца Латала.
Олх неподвижно лежал на мосту, весь покрытый своей и чужой кровью. И даже не воину было ясно, что помощь ему уже не нужна. Только чудо могло бы вернуть полуогра к жизни, но Льют Лунная Тень не умела совершать чудеса. Теперь она могла только мстить за смерть мужа. На мгновение эльфика забыла обо всём на свете, она видела лишь только украшенный умбоном огромный щит, за которым скрывался враг, на который и обрушила свой меч. Потом ещё и ещё.
К реальности Льют вернул сильный удар в бок: второй легионер сильно уколол воительницу копьём, но кольчуга эльфийской работы выдержала.
Очередной враг, обливаясь кровью, упал к ногам Глида. Северянин, наконец-то прорвал строй легионеров. Теперь перед ним был только один враг: высокий курчавый аргандец в кожаных штанах и белой полотняной куртке-безрукавки. А немного дальше, чуть в стороне от дороги, медленно приходили в себя после учинённого эльфийкой колдовства инквизиторы. Вот бы сейчас вломться в эту толпу, да покрошить мерзавцев в рублёнку. Да только аргандец на пути. На мгновение воин растерялся: оружия в руках у врага не было, а безоружного убивать – последнее дело. Глид ведь не живодёр какой, не инквизиторский прислужник – честный марин. А не убивать в бою, как некоторые умеют, северянин был не обучен. Борьбу ради борьбы, кулачный бой и прочее такое северянин держал за забаву и развлечение. Хочется кому – да заради Иссона. А ему это незачем. Но теперь неумение выходило боком. Да и время не ждало. Будь, что будет.
Глид размахнулся, чтобы от души плашмя вломить уроженцу южных земель по торсу секирой. Выживет – его счастье. Не выживет – значит, судьба. Но Бабагнидо опередил изониста. Личный телохранитель императорского наместника высоко подпрыгнул и с разворота ударил пяткой марина прямо в висок. Не ожидавший такой атаки марин не успел ни защититься, ни уклониться. Хрустнула кость и Глид замертво повалился на землю. Аргандец криво усмехнулся. И не таких силачей в царство Аэлиса отправлял.
Итого: три легионера, воительница Льют и Теокл с дубьём на мосту, чернокожий рукопашник сразу за, потрёпанные инквизиторы чуть дальше и Серёжка между ними и каналом. Не ребёнок, а просто какой-то ядерный взрыв: всегда происходит в эпицентре. Балис спрыгнул с забора. Решение очевидное: убрать с дороги этого знатока каратэ или копоэны или просто какого-то местного искусства мордобоя и раскидать инквизиторов раньше, чем они до Серёжки доберутся. На бегу бросил взгляд на лево: вроде, всё в порядке. Врагов не видно, а лошади, малышня (кроме, естественно, самого активного) и ящерица на месте. Тут же Мирон, последний стратегический резерв с ПМом в руке. Стоп, что за ерунда. Автомат валяется на земле, Сашки не видно. Морпех затормозил на полном бегу.
Концепция изменилась. Вместо моста отставной капитан метнулся к оружию. Не ради красоты, исключительно в целях эффективности подобрал калаш с кувырком, вышел на присяд, развернулся и с ходу саданул по всё ещё окончательно не пришедшим в себя инквизиторам длинной очередью. Машинально ответив, что не грех было бы свалить сначала бородача, не спеша идущего прямо на Серёжку. Но уж, раз приучен был капитан Гаяускас использовать оружие максимально эффективно, то тут ничего не сделаешь. Сначала разберёмся с теми, кого больше. Тем более, что незнакомые с огнестрельным оружием враги не сообразили, что нужно падать на землю. Вторая очередь. На ногах остался последний инквизитор. Сейчас ещё снять его, а потом займёмся бородатым, благо, он застыл на полдороги.
Каким именно запрещённым колдовством пользовался высокий негодяй в разодранной в лохмотья камизе, отец Сучапарек понять не мог. Зато очень чётко видел, как это колдовство уничтожало инквизиторов быстро, эффективно и безжалостно. Тут уж было не до мальчишки. Опасного изониста необходимо было убрать быстро и эффективно. Верховный Инквизитор воззвал к богам, стараясь собрать во едино все свои волю и ненависть. Вряд ли боги в ближайшее время пожелают ещё раз откликнуться на его молитвы: тех, кто постоянно надоедает своими просьбами, они никогда не жаловали. Но эта молитва была услышана.
Голова у лошади побольше человеческой, а соображения – намного меньше. Соти выбилась из сил, внушая четвероногим созданиям призывы к спокойствию. Животных пугало буквально всё. И девочка-тигрёнка. И вторая девочка, в которой они почему-то вдруг почувствовали нежить. И шум боя. И отдалённое присутствие драконов. А тут ещё Балис подобрал какую-то корявую железяку – не железяку, которая в его руках загремела так, что, наверное, могла заглушить и рёв водопада. Не мудрено, что лошади снова испуганно шарахнулись в сторону, и Соти пришлось изо всех сил напрягать свой талант псионика, чтобы они не разбежались куда глаза глядят.
Лишать сознания обездвиженного противника Йеми научился, когда был в том возрасте, что сейчас Риона. Ну, может, чуток постарше. По уму, так надо было их не глушить, а просто глотки перерезать. Если бы не одно но. В глубине трактира шел бой. И, провалиться кагманцу на месте, целитель схватился на мечах не с кем-нибудь, а с самим вье Лентом. Эльфу-то ничего, ему сейчас выбраться из ловушки, а дальше хоть кура не несись, а вот Йеми, если живым останется, то в Толинике ещё бывать не раз. И не оставить себе шанса намекнуть кое-кому из местных мастеров ножа и топора, что живы они исключительно благодаря его доброте душевной, Паук Государя не мог. В общем, благоразумно держась подальше от драки, кагманец вырубил всех четверых, заодно разрядив три арбалета и прихватив себе четвёртый.
Чего вье Лент не любил прямо-таки до зубовного скрежета, так это неправильных врагов. Тех, кто не ведёт себя не как все. Потому как попробуй, угадай, что придёт им в голову. На чёрный нечка правильным быть не мог изначально. Обычно калеки с такими ранами в бой не ходят. Сидят в каком-нибудь трактире и забавляют посетителей рассказами о былых подвигах, отрабатывая таким образом еду и выпивку. Но уж если такой по своей берёт в руки оружие, то можно не сомневаться: с одного удара его не завалить. Как бы самому в царство Аэлиса с первого его удара не отправиться.
Всё именно так и получилось: первая же атака беглеца едва не оказалась для предводителя наёмников роковой. Клинок буквально на волос разминулся с лицом Уго, в уши ударил характерный зловещий свист. А потом враг перешел к обороне, и делал это столь умело, что ван Лент никак не мог её пробить. Первый клинок Толиники не справлялся с техникой неизвестного калеки. Правда, об атаке нечка теперь уже не помышлял, но и только. Сколько можно возиться с одним противником, тем более, что рядом был ещё и второй. Другое дело, что в драку напарник калеки не лез, зато под шумок один за другим оглушил и разоружил парализованных наёмников. Странно, что сразу не прирезал. Прощение, что ли, на всякий случай, себе вымаливал? Ладно, зачтётся. И почему не приходят на помощь задержавшиеся на заднем дворе Хюсманс и остальные? Неужели вчетвером не справились с одним врагом, да мальчишкой в придачу?
Раскатилось и хлопнуло. Впечатление было такое, словно под ногами у Балиса рванула "тётя Феня" – старая добрая и заслуженная граната Ф-1. Шума и огня, точно было не меньше. Ослеплённый, обожженный и оглушенный Гаяускас инстинктивно бросился вперёд, в канал. Автомат всё-таки выронил. Плюхнулся в воду. Глубина уже у самого берега оказалась неожиданно большой, он ушел с головой. Вынырнул, отплёвываясь, заставил себя разлепить глаза. И тут-то на него по-настоящему обрушилась боль.
Теокл своим глазам не верил: на Балиса инквизитор обрушил Огненный Столп. Это ж как надо умолить богов, чтобы дали такую силу. Это ж какую силу надо иметь самому, чтобы суметь совладать с полученной энергией и направить её в нужное тебе русло. Теокл знал священников-изонистов, способных поразить врагов такой молитвой. Но больше слышал о тех, кто дерзко попросив богов о высокой милости, тут же расставались с жизнью, оставив в этом мире лишь обожженный, как головешка, скрюченный труп.
И сколько же силы оказалось в лемуре, если он смог после такого выжить. В горящей одежде, словно огромный огненный факел, он пробежал отделявшие от воды десяток песов и бросился в канал. Исцелить его раны Теокл не мог, тут нужны были обстоятельные и долгие молитвы. Но, по крайней мере, можно было унять боль, пожертвовав загодя приготовленным амулетом. Священник, не колеблясь, нащупал на четках заговорённую бусину, и, произнося короткую молитву, изо всех сил сжал её в пальцах. Балис вынырнул. Хрустнув, сломалась тонкая деревянная оболочка.
Лучших фехтовальщиков, чем седеющий наёмник, Наромарт за свою жизнь встречал едва ли с десяток. Халькар, Келвин, Нильф, ведьмак в Рихтерберге и, похоже, тамошняя Рыбачка. Эти бы уложили воина на месте, хотя Келвин, вероятно, хорошенько бы пропотел. Полудракон не такой исход боя не претендовал, у него цель была скромнее: продержаться, пока кто-то поможет. Наромарт очень рассчитывал, что этот кто-то будет Йеми, но кагманец ограничился разоружением остальных наёмников, а ввязаться в бой даже не попытался. Плохо дело. Похоже, полуэльф уставал быстрее своего противника и конец боя вырисовывался самый печальный. Впрочем, Наромарт, хоть и не был профессиональным воякой, но точно знал, такие поединки сплошь и рядом заканчиваются совершенно неожиданно и признавать своё поражение не торопился. Уж ему ли было не знать, как ошибочно подводить итоги раньше времени.
Иногда гнев в бою придаёт силы и дарует победу. Иногда – ослепляет и ведёт к поражению. Раз на раз не приходится. Перед Льют стоял безоружный аргандец, но иллюзий воительница не питала: этот воин отлично умел убивать и без всяких дополнительных приспособлений, оружием был он сам. Сражаться с такими противниками эльфийке приходилось не раз и не два и из тех боёв она выходила победителем, но в них она не горела желанием немедленно рассчитаться с убийцами мужа. Сейчас же ей управляла только эта страсть и, как оказалось, к беде.
Выпад оказался недостаточно быстрым и резким. Враг успел отклониться в сторону, пропуская меч мимо себя. Аспидно-чёрное предплечье коснулось беломраморного запястья, лишая Льют возможности сразу нанести удар вбок. Воин, продолжая поворот, оказался за спиной у воительницы и согнутым локтем нанёс эльфийке удар между лопаток. Его сила оказалась такова, что она не удержалась на ногах и полетела лицом вниз в раскисшую дорожную грязь.
Добить нечку для Бабагнидо было дело нескольких мгновений: надо было всего лишь прыгнуть её на спину, ломая хрупкий хребет. Но этих-то мгновений у воина не было: на берег канала выбрался высокий мятежник с обожженным лицом и кинжалом в руке. Тот самый, что неизвестным колдовством уничтожил почти всех отцов инквизиторов. Унгандец всеми фибрами души почувствовал, что именно от исхода его поединка с этим верзилой и зависит исход боя. Нечку и отцы-инквизиторы добить могут: сам Великий на ногах, да и отец Кинцл пришел в себя, хороший воин. А вот этому подпалённому, по всему выходит, равных здесь нет. Кроме него, телохранителя самого наместника Толы.
Истинный Облик Балис принимать не захотел. Конечно, силы в мохнатом обличье прибывает, наверное, впятеро, но только движения становятся медленнее. А с этим чернокожим парнем, как видно, скорость предпочтительнее силы. Лучше уж по простому, как учили на занятиях по рукопашному бою. Вдох, выдох, поехали…
В общий зал деревенского трактира, где рубились вье Лент с увечным, но на редкость умелым нечкой, с заднего двора вошел вовсе не тот человек, которого бы хотел видеть предводитель наёмников: бородатый мятежник. Уго отступил, пытаясь взять паузу, противник охотно принял молчаливое предложение передохнуть.
– Кого смог – в живых оставил, – в пространство бросил Бараса.
– Зачтётся, – тяжело дыша кивнул наёмник и утёр рукавом потный лоб. Повернулся к Йеми, при этом не теряя из виду Наромарта. – И твоё – тоже.
– Мы с тобой и твоим людьми не ссорились, – угрюмо заметил воин.
Наёмник кивнул:
– Ничего личного. Это всего лишь работа. Хотя ваши остроухие и чешуйчатые дружки мне не по душе.
– И всё же ты мог бы позволить нам уйти. Ты остался один, со всеми тебе не справиться.
– Со всеми – не справиться, – снова кивнул Уго, – а вот кое-кого отправить к Аэлису я вполне способен. Работодатели мои живы?
Йеми бросил короткий взгляд в высаженное окно. Увы, двое инквизиторов были ещё на ногах: Сучапарек рубился с едва успевшей встать на ноги Льют, а ещё один здоровяк схватился с выбравшимся из канала Шипучкой.
– Двое живы, – нехотя признался кагманец.
– Тогда – продолжим. Можете нападать все трое.
– Драться буду я, – не допускающим возражения тоном объявил Бараса и тут же ринулся на вье Лента.
Теокл молился. За Льют, сражавшуюся против самого Верховного Инквизитора Толы. За незнакомого ящера, выбравшегося из канала как раз тогда, когда нужда в нём оказалась больше всего – он отвлёк на себя внимание второго оставшегося в живых инквизитора: высокого крупного человека, то ли рано облысевшего, то ли просто с выбритым наголо черепом. За таинственного лемура, которому сейчас противостоял вёрткий аргандец. Откуда среди инквизиторов оказался воин из дальних земель, священник не мог себе даже представить. Но дрался он на редкость умело, Балису приходилось тяжело… За отползшего в сторону маленького Сергея Теокл тоже молился. Судьбы всех сейчас висели на волоске, каждый сейчас нуждался в помощи благого бога.
Чистоплюйства Уго вье Лент не одобрял. Тот, кто слишком подчёркивает свою порядочность, как правило оказывается либо дураком, либо лжецом. Нынешние противники, несомненно, относились к разряду первых. Навалиться бы им на него вместе – шансов на победу было бы у них побольше. Ладно, тот парень, что у окна нервно тискал в руках арбалет, похоже, тот ещё вояка. Только и умеет, что глушить беспомощных. Тоже, конечно, умение полезное, но одним таким воину не прожить, разве что ворюге какому-нибудь. Но вот нечке-то помочь своему союзнику что мешало? Нет, отошел в сторону. Ну, пусть сам пеняет на свою дурость.
Бой Барасы с вье Лентом получился скоротечным. Противники обменялись несколькими не достигшими цели ударами, а потом наёмник с силой попал рукояткой меча по челюсти врага. Воин на мгновение оцепенел от боли, этого вполне хватило, чтобы Уго дважды с силой приложил его лицом о тиковую столешницу. Напоследок наёмник с силой ударил жертву в основание черепа, тоже рукояткой. Бесчувственный Бараса мешком осел на пол.
Льют Лунная Тень понимала, что погибает. Точнее, уже один раз погибла: выпад Сучапарека был умел и точен, клинок должен был пронзить грудь, но спасла эльфийская кольчуга, выдержала удар. Верховный Инквизитор – человек умный и боец опытный, наверняка понял, что к чему. Теперь он не стремился наносить удары в корпус, атаковал ноги или голову. Она отбивалась, даже переходила в контратаки, но внутри разливалась какая-то пустота. Эльфийка двигалась механически, словно голем или оживлённая статуя, сознание от происходящего кто-то словно отгородил толстым прозрачным барьером, через который никак не удавалось пробиться. А меч Сучапарека сверкал всё ближе и ближе…
– Сочлись, – негромко констатировал вье Лент, снова утирая рукой потный лоб. Наёмник здорово устал: старость – не радость. А с нечкой так быстро не справиться.
Хороший клинок дал Шипучке Балис. Крепкий. Сауриал раз за разом парировал атаки инквизитора, не опасаясь, что тесак не выдержит ударов меча. Прочный металл, умелый кузнец. Защищаться было несложно. А вот с атакой дело обстояло хуже: клинок врага был длиннее, ему ничего не стоило в любой момент обезопасить себя, отступив назад и вытянув руку с мечом. Один раз сауриал даже напоролся, к счастью, отделавшись маленькой царапиной. После этого он стал осторожнее, но к победе это не приближало.
Короткий перерыв в бою Наромарту только навредил. Тёмный эльф выпал из ритма, а заново войти в него не успел. Первый же каскад финтов, продемонстрированный наёмником закончился тем, что меч вье Лента пронзил грудь священника. По чёрному плащу быстро расплылось пятно яркой голубой крови. Наёмник выдернул клинок, и несколько мгновений Наромарт смог простоять, а потом тяжело рухнул к ногам победителя.
И всё-таки он здорово сдал за эти полтора года. Вроде бы, капитан Гаяускас всё делал правильно: атака следовала за атакой, кортик словно порхал, перелетая из руки в руку, всё было, наверное, ужасно эффектно… и бессмысленно. Потому что раз за разом он не успевал. Негр раз за разом успевал либо уклониться, либо заблокировать удар. Гибкий и сильный, он находился в отличной физической форме, да и с техникой у него было всё в порядке. И пусть враг не использовал оружия, но его контратаки всё равно таили в себе огромную опасность. Две из них Балис пропустил, теперь приходилось сражаться, преодолевая боль в боку и в левой голени. Конечно, не смертельно, вот только сам отставной капитан врага не задел ещё ни разу. Так что концовка боя вырисовывалась совершенно неприемлемая. Надо было срочно что-то менять, только вот что именно?
Нет, никак не верил Уго вье Лент в то, что бледный молодой человек держит в руках арбалет в первый или второй раз в жизни. Не верил вопреки тому, что видел своими же глазами. Внутреннее чутьё подсказывало наёмнику, что дело тут нечисто. Пусть не воин, пусть ворюга, пусть даже хуже того – убивец наёмный, но только всё равно такие люди, как говорится, "в деле" и умеют не только из сознания вырывать. С такими глаз нужно всегда открытым держать – иначе живо в чертоги Аэлиса отправят. Потому и не торопился Уго заняться последним врагом. Вместо этого наёмник, не спуская глаз с арбалетчика, нагнулся за мечом нечки. Тому он уже без надобности: на бледно-серых губах выступила голубоватая кровавая пена, урод доживал последние минуты своей никчёмной жизни. А мечишко-то у него хорош, очень хорош. Клинок весь покрыт узором, гарда посеребрённая, а в навершьи рукояти, похоже, самый настоящий рубин. Таким мечом и герцогу владеть незазорно. Ну, да герцоги настоящие в Толе давно перевелись. А вот наёмниками земля родная ещё сильна.
"Когда сражаются гиганты, нам, карликам, лучше держаться в стороне". Эти слова Чарли Блейка из романа "Желтый туман" бились в голове у Серёжки Яшкина с того самого мгновения, как Балис Валдисович схватился с негром. И ведь книжку эту, продолжение "Волшебника Изумрудного города" мальчишка читал давным-давно, ещё во втором классе. Вроде и не вспоминал никогда. А тут вдруг вспомнилось, будто из засады выскочило. Прав был одноногий моряк: когда сражаются такие мастера, малышам вроде Серёжки лучше быть в стороне: ничем не поможешь, а навредить проще простого. Схватит негр Серёжку за ворот рубашки, крикнет: "Бросай кинжал, а то убью его!" А ведь Балис Валдисович после этого кинжал точно бросит. Нет, так всё испортить Серёжка не имел никакого права. Надо держаться в стороне – и точка. Только почему он, хоть и медленно, но подползает всё ближе и ближе?
Под склонившимся наёмником полыхнула голубая искра, словно от заклятья молнии. В уши Йеми ударил характерный хлопок. Остро запахло грозой. Неведомая сила словно огромной рукой подняла мечника в воздух и швырнула о дальнюю бревенчатую стену. Сочно впечатавшись спиной в на совесть сработанную перегородку, наёмник сполз на пол и безжизненно затих. Кагманец утёр рукавом рубахи крупные капли пота. Даже если мастер клинка не сломал хребта, то встанет он нескоро. А уж если сломал, так не станет вообще. Но его не жалко. Жалко своих. Бараса, похоже, легко отделался, убивать его мечник явно не хотел. А вот Наромарт… Йеми высунулся в окно и проорал:
– Соти, скорее! Наромарт ранен!
Сосредоточенный на бое, Балис увидел Серёжку лишь в последний момент, когда ругаться и кричать было поздно, оставалось только делать так, как задумал мальчишка. Благо замысел был прост и понятен, он и сам не раз использовал этот приём в разных вариациях… когда ему было двенадцать лет. Да нет, пожалуй, это из арсенала более раннего детства. Всё равно, выбора нет.
Обожженный воин ринулся в атаку с таким остервенением, словно это был его последний шанс. Бабагнидо, блокируя удары, отступал. Воин не стоит подобно скале, удар, не дошедший до цели – напрасный удар. А места здесь более чем достаточно, за спиной нет не ям, ни уступов. Точнее, их не должно было быть, но вдруг уступ оказался. Очередной раз, подавшись назад, телохранитель наместника ощутил ногами препятствие и, потеряв равновесие, упал на землю. Ещё падая, он успел заметить маленького мерзавца, незаметно подобравшегося сзади и комком свернувшегося у ног. Ещё падая, он попытался ударить его ногой, но тот шустро откатился боком подальше и удар пришелся в пустоту. А драгоценные мгновения были потрачены зря. И уже нужно было отражать новую атаку: падавший сверху враг одновременно пытался ногой перебить горло, а рукой – всадить кинжал в грудь. Бабагнидо успел перехватить и стопу и запястье обгорелого воина, но с тем, что кинжал вдруг превратился в длинный и тонкий меч он ничего поделать не сумел.
Шпага пригвоздила чернокожего воина к земле, словно булавка коллекционного жука или бабочку к стенду. Из раны фонтанчиком ударила кровь. Негр конвульсивно задёргался. Балис сдёрнул с пояса метательный нож и полоснул врагу по горлу. Поднялся на ноги, обернулся, дабы приструнить Серёжку. Разбор полётов, конечно, будет потом, но суровый взгляд парень заслужил уже прямо сейчас. Только мальчишки рядом не оказалось: словно что-то почувствовав, он без лишних слов ретировался на тот берег. Ох и хитрец! Зато теперь рядом был Мирон. В нужное время в нужном месте. С таким нужным пистолетом в руке.
– Держи!
– Спасибо! Льют, в сторону!
Эльфика, отскочила в сторону, словно ошпаренная. Отцу Сучапареку было совсем нетрудно догадаться, что обожженный будет колдовать. А ещё инквизитор понимал, что своих убивать не станет: не тот человек, с принципами. И хорошо, что с принципами. Остроухая, хоть и отпрыгнула, но всё равно рядом. Взрывом или холодом или каким ещё бьющим по площади заклятьем, не задев нечку, воспользоваться невозможно. А от волшебного выстрела и молнии Верховного Инквизитора Толы защищал надёжный амулет. Поэтому Сучапарек без лишних раздумий ринулся прямо на верзилу, намереваясь сходу рубануть мечом.
И получил пистолетную пулю точно в середину лба, аккуратно под кромку защищавшего голову кольчужного колпака. А на мгновение отвлекшемуся на выстрел брату Кинцлу Шипучка тут же по самую рукоятку вогнал под челюсть свой тесак.
Бой закончился. Победителям оставалось самое трудное и самое страшное: осознать цену победы…
Мирон Павлинович больше всего боялся за детей, каково им смотреть на такую гекатомбу, но они перенесли вид смерти достаточно спокойно. У Рионы сказалось воспитание, Женька и Анна-Селена воспринимали происходящее не как люди, а в соответствии со своей вампирьей природой, да и Серёжка погибших в бою успел повидать немало. И только когда Бараса вынес на площадь убитого Сашку, мальчишка не сдержался. С криками, со слезами бросился навстречу воину, в двух шагах остановился, замер, словно его охватил паралич, только острые плечи тряслись от беззвучного плача. А потом так же молча пошел следом.
Бараса положил Сашку рядом с остальными погибшими, тяжело поднялся: поединок с вье Лентом давал о себе знать. Хотел сказать что-то Серёжке что-то ободряющее, но, глянув на парня, осёкся и, пошатываясь, побрёл к лошадям.
Самого же Мирону тяжелее всего ударила рана Наромарта. Целитель был ещё жив, но без сознания, и по словам Соти ему было не протянуть и до вечера.
– Слишком тяжелая рана, – поясняла изонистка. – Пробито лёгкое, задеты крупные жилы. Он потерял много крови, слишком много.
– Но вы же можете делать чудеса… молитвами Изону, – неуверенно возражал Нижниченко.
Соти грустно вздохнула.
– Она сделала что могла, – пояснил Теокл. – Кровотечение остановлено, но рана была слишком, а начать лечение можно было слишком поздно. А чудеса. Все чудеса здесь уже совершены.
Священник обвёл рукой противоположный берег канала, усыпанный трупами инквизиторов.
– Сегодня я больше ни на что не способен. Человек – это всего лишь человек. Если Иссон дарует мне хоть каплю своей божественной мощи, это меня просто убьёт. И ничем не поможет Наромарту.
