Текст книги "Грани судьбы (СИ)"
Автор книги: Алексей Шепелев
Соавторы: Макс Люгер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 30 страниц)
Хоть бы рояль какой-нибудь нашелся в этих проклятых кустах, чтобы можно было, вложив в удар всю злость и досаду, разнести в щепки полированную крышку. Говорят, в таких ситуациях это очень помогает, чтобы разрядится.
Но среди можжевельника и боярышника роялю, естественно, взяться было неоткуда, поэтому оставалось только молча переживать, не давая возможности раздражению выплеснуться на окружающих.
Жил был граф. Жил, жил, а потом, как у людей водится, взял, да и помер. Наследником и графом стал, понятное дело, старший сын. Три деревеньки ушли в приданное старшей дочери. Ещё три – во владение второму сыну. Ну, и так далее…
Меньше всего, понятное дело, пришлось на долю младшего, седьмого сына. Хорошо хоть, граф – не какой-нибудь мельник, иначе быть бы юноше обладателем блохастого кота, да и то и при большой удаче. Благородный Уго вье Лент получил на свою долю пруд, в котором исстари ловились зеркальные карпы, да пару бобровых гонов, которые благополучно сдал в аренду одному из старших братьев, а сам подался в наёмники.
Давным-давно кто-то из благородных вье Лентов чрезвычайно своевременно предал Толийской короля, перейдя на службу Императору Моры, за что и был вознаграждён, помимо прочего, привилегий на ношение и использование меча. Привилегия эта не только переходила к наследнику графа вье Лента, но и распространялась ещё на одного законного ребёнка мужского пола – по выбору родителя, правда, уже без права дальнейшего наследования. Граф Венне остановил свой выбор на младшем сыне, и тот через всю жизнь пронёс благодарность отцу за мудрое решение. Ремесло наёмника пусть и опасное, зато умного и умелого кормит щедро и постоянно. Остаются деньги даже на спокойную старость.
Уго боги умом не обидели, умелым он сделал себя сам, так что к сорока двум годам считался, наряду с Белогривым Джеральдом и Кабаном Кинцигером, лучшим наёмником в Толинике. А заодно, неофициально, первым клинком провинции. Очень большой заслуги в этом не было: хотя меч в руки брали многие, но лишь единицы имели право делать это открыто, по закону. Только под лежачий камень вода не течёт, каждую возможность в реальность нужно превращать тяжелым трудом. Как правильно сказал когда-то давно и где-то далеко один очень грамотный воин, для хорошего полководца любой холм – непреступная позиция, а для дурака и труса – и непреступная крепость – ловушка. И хоть вье Лент никогда не командовал отрядом больше, чем в дюжину рыл, правоту неизвестного вояки признавал беспрекословно, да ещё и распространял её и на все прочие случаи жизни. Чем не занимайся, а правило одно: любое достижение приходит через труд и пот. Так что, не жалей ни первого, ни второго, да и не щёлкай зубами понапрасну. А превращай свой труд в звонкую монету: для себя и для своих.
А своих у Уго было предостаточно. Не братья и сёстры, нет, те ломти отрезанные, в прошлом остались. Но ещё в юности благородный наёмник сошелся с пышной вдовушкой, в скором времени родившей ему отчаянного сорванца. А позже, заимев репутацию и хорошие доходы, бравый, хоть и уже стареющий воин взял приступом сердце юной красотки, одарившей его сначала лихими двойняшками, а потом ещё и малышкой-поскрёбышкой. Старший-то ладно, давно уже себя с топора кормит, и не только себя, но и подружку. А вот мелкотой беда, пока что лишь рты раскрывать способны. Ну, да на покой вье Лент ещё не собирался, а в желающих поручить наёмнику работу, хвала Ренсу, недостатка не ощущалось. Он уже давно мог позволить себе выбирать, за какую работу браться, а какую лучше предоставить другим. Если платят мало, или риск очень уж велик, или пахнет слишком дурно – Уго предпочитал не ввязываться.
Но бывают предложения, от которых невозможно отказаться. Когда твоего участия в деле хотят императорский наместник – выбирать не приходится. Если же того же желают ещё и Верховный Инквизитор и все отцы города вместе взятые, то и подавно. Ах да, свой интерес в деле обозначила ещё и эта жирная туша – морритский префект. Впрочем, какая разница. Всё равно, столько влиятельных врагов с жизнью не совместимо. Да что там столько, одних обитателей ратуши хватит, чтобы заставить его бежать из Толы куда глаза глядят. А уж от наместника не убежишь, этот сразу на плаху пошлёт, да хорошо, если только на плаху. Нет уж, с такими господами лучше не ссориться.
Хотя, была бы его, Уго вье Лента воля, он бы ни за что в погоню не ввязался. Потому что людей смелых и умелых всегда уважал, а тем, кто смог вытащить пленника из подвалов Вальдского замка, и того и другого не занимать. Инквизиторов наёмник, как и положено нормальному человеку, недолюбливал, а потому к их обидчикам испытывал определённую симпатию. Щёлкнуть по носу "слуг божьих", так, что звон пойдёт по всей Империи – давно бы надо. Но не всегда человек делает то, что он хочет. Даже наоборот, как правило, приходится делать совсем иное. Сейчас надо было думать, как поймать бунтовщиков.
Возможности были. Реальные возможности. За полдня до леса беглецы на лошадях не доберутся. Ночью ехать не рискнут: даже с проводником из местных крестьян влететь в польдер и сгинуть в пучине проще простого. Никаких болотных духов, что подманивают наивного путника блуждающим огоньком не надо: одних туч достаточно.
С другой стороны, тучи, конечно, мешают и воздушной разведке. Но шансы на то, что беглецы незамеченными достигнут границ Угольного Леса – крайне малы. Да и в лесу первое время их ещё можно обнаружить. Так что, скорее всего, бунтовщикам придётся принимать бой, а самому вье Ленту в нём участвовать. Самое непонятное – чем всё это закончится.
Численный перевес на стороне преследователей. По словам инквизиторов, беглецов было не более дюжины, да ещё искалеченный после пыток мальчишка, тот самый, что выпустил дракона. Но не всегда в бою всё решает количество, многое зависит от умения и способностей. Из этой дюжины как минимум трое очень опасных: эльфийка, огр и какой-то здоровенный ящер, которого собирались принести в жертву Аэлису, да не успели. Да и люди там наверняка не простые, каждый умеет за свою жизнь постоять. Есть один маг, правда, сегодня, после дуэли с Нурлакатамом, его на многое не хватит. Наверняка найдутся псионики и изонистские священники, противники серьёзные. Ну да дюжина отцов-инквизиторов во главе с самим отцом Сучапареком должна с ними справиться. Точнее, инквизиторов было только малых одиннадцать, двенадцатым на головном драконе летел личный телохранитель самого наместника. Всё равно, и одиннадцать воинствующих отцов – грозная сила. Ведь именно против магии и нечестивых молитв и создавалась Инквизиция. Инквизиторы были не плохи и в бою, но всё же главной их задачей было нейтрализовать волшебу, а с оружием должны были справиться другие люди.
Дюжина легионеров – очень хорошо. Морритов Уго не любил, но уважал, а силу императорского войска не признавали только законченные глупцы. Правда, были у них и слабости. В больших сражениях, когда нужно драться в регулярном строю, легионеры были практически непобедимы. А вот мелкой стычке обладатели кожаных курток и топоров не раз брали верх над владельцами гладиев и сегментат. Но, во всяком случае, можно быть уверенным, что морриты будут драться до конца и умело. Насчёт дюжины орденских наёмников вье Лент бы не поручился. Серьёзного сопротивления Инквизиции в Толе на памяти наёмника никто не оказывал, и насчёт искусства воинов Ордена он испытывал большие сомнения. Наверное, вояки они немногим лучше, чем городская стража, то есть один настоящий боец стоит трёх, а то и четырёх таких ратников. В серьёзном бою – скорее помеха, чем подмога. Хотя, ихний капитан Кавенс по слухам не так плох. Может, ещё двое-трое на что сгодятся. А от остальных лучше держаться подальше, пусть у своих командиров-инквизиторов под ногами путаются.
Надо будет лишний раз предупредить ребят, чтобы в бою были повнимательнее. Раз уж он взялся командовать наёмниками, то придётся постараться, чтобы обойтись минимальными потерями. Хорошо хоть, что наместник, надо отдать ему должное, подобрал в отряд хороших бойцов. Хюйсманс, Снелдерс, Вламинк, Жюрьон и Тио – люди известные по всему восточному побережью. Про Валема, Верхейма, Боффена, Тейса и Верманта слава не столь громкая, но все они воины приличные, большинство из них Уго видел в бою. Только с Боффеном никогда раньше не пересекался, но слышал о нём одобрительные отзывы от людей знающих и серьёзных. К тому же все они, как и сам вье Лорже, были флоски. В повседневной жизни вражды между двумя народами, населяющими Толу, не было и в помине, но в профессиональных делах толки и флоски оспаривали друг у друга жезл первенства очень ревниво, поэтому традиционно в отряд, которым командовал флоск, толки не шли и наоборот. Самое интересное, что наёмников из других народов и те, и другие привлекали охотно, да и под командованием иноземца толки и флоски в одном отряде редкостью не были. Собственно, так оно и должно было быть: профессия ловца удачи никогда не располагала к слишком большой разборчивости. Но у себя в толийском братстве большинство придерживалось традиции, и надо было отдать должное господину наместнику, проявившему понимание. Даже лучником в отряд Уго был взят не толк, хотя, в этом виде оружия они были известными мастерами, а ледонец Диэн Горам. Впрочем, иноземец был известным мастером-стрелком, не раз бравшим призы на соревнованиях. Верно таких называют: Играющие с ветром.
Всадник головного дракона взмахнул длинной палкой с привязанными к концу красным и чёрным вымпелами, подавая сигнал остальным пилотам. В семафорах Уго, разумеется, абсолютно не разбирался, но сейчас понять было несложно: команда на посадку. Значит сейчас под ними замок графа вье Лорже. Быстро же они добрались.
Один за другим драконы ложились на крыло. Внизу мелькнули зубчатые стены и четырёхугольные башни замка Лорже. Земля приближалась стремительно, на глазах росли в размерах высаженные по берегам широкого канала тополя. Вье Лента слегка замутило. Казалось в ушах свистит ветер, хотя, конечно, это было самовнушением: через толстый меховой капюшон звуки почти не проникали.
А спустя какую-то пару минут драконы уже приземлились на заросшем травой холме недалеко от замка. Наёмник с трудом расстегнул толстый кожаный седельный ремень: металлическая пряжка на верху замерзла до того, что покрылась белыми кристалликами инея, да и пальцы в толстых подбитых мехом перчатках утратили привычную гибкость. Кое-как выскользнул из седла, практически на заднице съехал по ярко-красной чешуе вниз, на землю. Как же приятно было снова почувствовать под сапогами твёрдую почву. Нет, что не говорите, а дракон – это вам не лошадь.
Вье Лент сбросил прямо под ноги перчатки, сорвал с лица меховую дорожную маску, с ожесточением содрал с себя защитный тулуп, и только потом счастливо перевёл дыхание. Воздух тёплый, ветерок приятный, Ралиос светит, птички щебечут. И небо отсюда, снизу, такое манящее, красивое, облака беленькие, курчавые, на барашков похожие… А там, сверху, холод собачий, ветер сумасшедший, грязный белёсый туман, в котором и хвоста впереди летящего дракона не заметишь. А уж если какая птица, не приведи боги, в пути повстречается да в голову попадёт, так, знающие люди рассказывают, мозги вышибет почище двуручного боевого молота. Нет, человек – не аракокра, летать ему совершенно неуместно. Но чего не сделаешь ради денег, да страха перед власть имеющими ради…
От замка к ним уже ехала целая депутация. Впереди, понятное дело, графский герольд со знаменем рода Лорже: на красном поле белая бычья голова над чёрной секирой. Вслед за ним на боевом коне следовал сам старый граф Ко в новёхоньком ярко-зелёном лентнере. Далее, опять же верхом, двигался эскорт, без которого благородному графу на люди являться зазорно: пять ратников в кожаных куртках и с толийскими алебардами в руках. Если бы Уго и его ребята имели приказ положить старика на месте, то такие охранники померли бы раньше, чем успели бы хоть раз оцарапать одного наёмника. Разве что волею случая, на который иногда бывает очень щедр лукавый Кель.
Ну, а позади воинов пешие слуги вели тяжело груженных ослов: кормовые толийские аристократы платили особенно охотно. И не мудрено: в мирное время Император приказал вычитать из налогов вдвое против чрезвычайно поставленного на нужды армии.
– Его милость, граф Ко вье Лорже! – провозгласил герольд, останавливая лошадь в добрых десяти ташах от разлёгшихся на зелёной травке ящеров. Предусмотрительность была не лишней: драконы хоть и укрощённые, а всё хищники, а лошадь, да и человек – еда.
Граф тоже не стал подъезжать ближе: спешился, бросил повод одному из слуг, и пошел к вершине холма. Верховный Инквизитор Толы, как и наёмник избавившийся от тулупа, немного вышел навстречу.
– Да принесёт твой появление милость богов на эту землю, – произнёс граф, опускаясь на одно колено перед отцом Сучапареком.
– Боги да помилуют верных своих слуг, – кивнул инквизитор.
– Разведчик был в замке некоторое время назад. Он передал, что за Лентой беглецов нет. Видимо, они решили уклониться к югу. Следующую весть он обещал оставить в замке барона вье Бука.
Значит, попасть в гости к брату Уго боги не судили: родовое гнездо вье Лентов находилось значительно как раз на левом берегу Ленты, там, где в неё впадает Нааса. Зато появилась возможность повстречать сестру: земли графини Ёлы вье Мейр как раз к юго-востоку. Хотя, вероятность того, что Верховный Инквизитор решит заночевать именно в замке Мейр была ничтожно мала, а встречать таких гостей графы и бароны предпочитали без участия жен и детей.
– Если угодно, высокочтимый отец, моя дружина в твоём распоряжении.
– Не угодно. Мы продолжаем погоню. Все по местам!
– С твоего позволения, отец Сучапарек, сначала следует накормить драконов, – вмешался пилот первого транспортника, судя по браслету на руке – эскадрильон, стало быть, сам Юний Ценамий.
– Мы спешим, – отрезал инквизитор.
– Приказ Императора, – возразил моррит. – Согласно Уставу, должно кормить.
– Хорошо! – отец Сучапарек нервно дёрнул щекой. – Кормите. Только – быстро.
– Это зависит от слуг, – равнодушно пожал плечами авиатор.
Одного короткого гневного взгляда Верховного Инквизитора Толы оказалось достаточно.
– Живее бездельники! – взревел граф вье Лорже. – Вы что, не видите: господа спешат. Плетей захотели?
Плетей никто не хотел. Во мгновение ока сервы поснимали с ослов корзины с едой и высыпали их содержимое в нескольких шагах от драконьих морд. Ящеры, даже не утруждая себя подняться на лапы, словно перетекли поближе к пище, а затем в несколько глотков сожрали всё принесённое.
"Жаль, что Император не распорядился кормить людей, участвующих в погоне", – вздохнул вье Лент. Вообще-то голода наёмник не испытывал, да и на взлёте ощущал в желудке некоторые неудобства, но это не повод, чтобы отказываться от закуски за счёт Императорского Величия.
– Можно продолжать погоню! – громко доложил Юний Ценамий.
– По местам! – снова скомандовал отец Сучапаек. В принципе, он был доволен: не такая уж и большая получилась задержка, чтобы портить из-за неё нервы. И авиатора понять можно: раз положено драконов в пути кормить, значит, так оно и будет. Где это видано, чтобы морриты отказывались от своих привилегий. Ладно, пусть потешится. Лишь бы догнать беглецов.
– Какого чёрта! – громко выругался Балис.
Возглавлявший отряд Олх уверенно свернул с дороги и направил коня вверх по склону холма. Следом за ним повернули и остальные.
Мирон что-то ответил, но Гаяускас не расслышал: мощный удар грома заглушил остальные звуки.
– Чего?
– Говорю, местным виднее! – проорал генерал.
Виднее? Как бы не так. Продравшись сквозь кусты к вершине холма, полуогр решительно спешился.
– Привал! Растягивайте навесы!
– Ты с ума сошел! – возмутился морпех. – За нами погоня!
Скаут смерил человека очень не хорошим взглядом, но ответил спокойно и даже вежливо:
– Погоня тоже отдыхает. Только они наверняка под крышей, в тепле и уюте. А мы будем мокнуть здесь, вот и вся разница.
– Они могут продолжать преследование, – гнул своё Балис. Морскую пехоту ВМФ СССР тёплый грозовой ливень не остановил бы. Почему он должен хуже думать о вероятном противнике?
– В ливень? Среди польдеров? Проще перерезать себе глотку: гораздо быстрее и меньше мучений.
Остальные беглецы давно уже спешивались и теперь растягивали между стволами боярышника полотнища навесов, но Балис продолжал восседать на коне.
– Объясни яснее.
Олх снова резанул по собеседнику злобным взглядом, но продолжал говорить спокойно.
– Сколько раз мы проезжали насыпи, идущие почти вровень с водой?
Морпех быстро прокрутил в голове пройденный маршрут.
– Пять.
Теперь в глазах полуогра промелькнуло какое-то подобие уважения.
– В такой дождь польдеры выходят из берегов в считанные минуты и заливают дорогу. Ехать не видя пути – чистое самоубийство. Не успеешь прочитать молитву – угодишь в трясину.
– Да тут почти каждый день дождь, – проворчал Балис, слезая, наконец, с коня.
– Дождь дождю рознь, – глубокомысленно произнёс Скаут, присоединясь к тем, кто обустраивал тент.
Отставной капитан вынужден был признать, что в этом зеленокожий нелюдь прав: хоть с неба в этих краях текло практически ежедневно, но такой ливень они здесь увидели впервые.
Мокнуть под дождём, пусть и тёплым, никто не хотел, поэтому два тента натянули почти моментально. Под одним спряталась женская часть компании, под вторым – мужская. Первым делом начали обтираться и переодеваться в относительно сухое. Только Женька уселся на землю и равнодушно наблюдал за происходящим, да Наромарт с помощью ящера сначала наломали веток, на которые бережно уложили закутанного в плащ Серёжку. После этого эльф пощупал пульс на шее у мальчишки, оттянув веко посмотрел на глаз, удовлетворённо хмыкнул себе под нос и, наконец, занялся собой: сменил вымокший до нитки серый местный плащ на свой любимый чёрный, расшитый серебряной нитью.
– Как Серёжа? – немедленно спросил Гаяускас.
– Нормально. Самое худшее уже позади.
– Но он не приходит в себя…
– Это не обморок, Балис, это глубокий сон. Для него сейчас это самое лучшее лекарство. Вспомни себя на корабле.
– Значит, у него всё в порядке? – с надеждой переспросил морпех.
– Ну, дня два он всё-таки полежит. Крови он потерял немало, опять же болевой шок и всё прочее. Но, думаю, ты же и не рассчитывал, что он сегодня вечером будет кувыркаться на полянке. Придётся за ним некоторое время поухаживать. Пить, кормить… Саша пока что будет и дальше его так везти, если, конечно, не трудно.
– Не трудно, – сквозь зубы выдавил казачонок. Не потому что злился, просто изо всех сил отжимал промокшую камизу.
Ящер разразился шипением и свистом. Эльф в ответ кивнул.
– Конечно, мы понимаем. Если что-то потребуется, будем иметь ввиду.
– О чём это он? – переспросил Гаяускас.
– Готов ухаживать за Серёжей, если надо.
Нетактичное "сами справился" Балис заглушил на дальних подступах к произнесению. Вместо этого поинтересовался:
– Где он так к парню привязался?
Парочка и впрямь могла показаться комичной: здоровенная зверюга такого вида, про который в ленинградской школе Балиса уверенно бы сказали: "Во сне приснится – лопатой не отмахаешься", и двенадцатилетний мальчишка. Но только – со стороны. Потому что обстановка к хихонькам и хахонькам никак не располагала.
Тёмный эльф опять зашипел подколодным змеем, нелюдь ответил, потом снова эльф и снова ящер.
– Они вместе плыли на корабле, – наконец перевёл целитель. – А потом какой-то воин привёл их в гладиаторскую школу. Я думаю, это был Меро.
– Кто ж ещё, – усмехнулся Йеми.
Шипучка преувеличенно старательно закивал, подтверждая догадку.
Балис хотел задать следующий вопрос, но краем взгляда уловил злой прищур Олха. Это уже начинало раздражать всерьёз.
Морпех повернулся к полуогру.
– Что ты всё время на меня так смотришь?
– Ты должен был предупредить нас о том, что ты еттин и оборотень, – глухо ответил Скаут.
В боевой обстановке капитан Гаяускас реагировал незамедлительно. В бытовой же очень часто проявлял фирменную прибалтийскую медлительность, которая на самом деле вовсе не медлительность, а просто основательность и серьёзность. Вот и сейчас вместо того, чтобы выпучить на зеленокожего нелюдя изумленные глаза, уронить на землю челюсть или хотя бы переспросить: "Чего? Кто я такой?", он просто смотрел и думал: как бы лучше ответить. До тех пор, пока не заговорил чёрный эльф.
– Ты трижды ошибся. Во-первых, Балис не оборотень. Во-вторых, не еттин. И, в-третьих, он не был должен предупредить.
– Я видел всё своими глазами, – усмехнулся Скаут.
– Не всё в этом мире таково, каким кажется, – парировал Наромарт.
– И кто же он по-твоему?
– Он – лемур.
Мирон, с особым чувством ожидавший ответа на поставленный огром вопрос, опешил даже не столько от ответа эльфа, сколько от реакции на этот ответ. Понятно, что под лемурами Нар подразумевал не мелких обезьянок, проживающих то ли в Африке, то ли в Австралии, то ли вообще в Южной Америке, а легендарные доисторические существа, в честь которых обезьянки получили от человечества своё родовое имя. А вот поведение спутников озадачило. Йеми, ящер и местные воины восприняли слова целителя достаточно спокойно: вроде как один род нелюдей, другой род – велика ли разница. А вот Олх и Теокл от изумления прямо остолбенели. Сам же Гаяускас оставался абсолютно невозмутимым.
Под навесом воцарилась тишина. Нижниченко пригнулся к уху Сашки и шепотом спросил:
– А кто такие лемуры?
Парнишка только пожал плечами:
– Откудова мне знать?
Наконец, полуогр взял себя в руки:
– Этого не может быть.
– Почему? – спокойно переспросил Наромарт.
– Лемуров не существует. Это легенды.
– Разве ты создал этот мир? А если нет, то почему так уверенно судишь о том, что в нём существует, а что – нет?
Воин, смущённый таким напором, растерянно оглянулся на изониста. Теокл смущённо кашлянул, нервно потёр руки…
– Почтенный, мы имели возможность убедиться в твоей мудрости, но ты, всё-таки не священник, чтобы судить о высших сферах.
– Я священник, – невозмутимо ответил Наромарт. – И хоть мы с тобой служим разным богам, однако твой единоверец Огустин не считал зазорным молиться вместе со мной. Я же со своей стороны благодарю судьбу, что свела меня с этим в высшей степени достойным человеком.
– Огустин? Гм…
– Речь идёт о том Огустине, который удалился в Торопские горы и основал там небольшую обитель, – вмешался Йеми. – На полуострове он пользуется огромным авторитетом.
– В наших краях тоже. Я много слышал о нём, хотя и никогда не встречал. Его слово для меня очень много значит. Прошу прощения за свои сомнения.
– Сомнения – не те чувства, за которые нужно просить прощение. К тому же, речь не обо мне. Я говорю вам, что Балис – лемур, и прошу вас мне поверить.
– Хорошо, лемур – так лемур, – справился со смущением Скаут. – Но предупредить можно было? Зачем скрывать? Во мне течёт кровь орков и огров и я ни от кого это не прячу.
– Во-первых, все мы разные, – уклончиво ответил Наромарт. – Кроме того, лемуры – не такие как народы нашего мира. Мы есть те, кто мы есть, наши возможности всегда с нами. А у них два обличья, которые хоть и тесно связаны между собой, но в то же время существуют как бы отдельно друг от друга. И способности лемура в разных обличьях сильно различаются. Думаю, никто не сомневается, что в нынешнем своём состоянии Балис решетку бы не поднял.
– Откуда нам знать, – проворчал Олх, но по тону было ясно, что полуогр отступает по всему фронту.
– Я понимаю, что доверие к моим словам не слишком велико, но всё не могу промолчать, – снова вмешался кагманец. – Я путешествую вместе с Балисом немало дней и убеждён, что никакой сверхчеловеческой силы у него не было.
– Избыток силы всегда можно скрыть, – лениво заметил Глид.
– Только не в том случае, когда от потери крови умирает лучший друг, и для того, чтобы оказать ему помощь, нужно перенести его через горы.
Мирон недоумённо уставился на Гаяускаса. Даже так? Балис и Наромарт на два голоса убеждали его, что травма была не слишком опасной, только перелом ноги и потеря сознания. А он, оказывается, ещё и от потери крови умирал. Чего только о себе не узнаешь.
И Сашка, стервец, тоже научился обманывать на старших глядя. Нижниченко строго посмотрел на подростка, тот ответил недоумённо-обиженным взглядом, словно не понимал, чем генерал так недоволен. Ох и артист всё-таки этот юный шкуровец.
– Но предупредить-то всё-таки нас он мог, – вяло предпринял последнюю попытку выяснения отношений Теокл.
– Думаю, он имел право этого не делать, – подала голос незаметно подошедшая Льют. Балис даже внутренне вздрогнул. Только что казалось, что рядом никого не было, а теперь вот она, воительница стоит в нескольких шагах. И он ничего не заметил. Он, капитан морской пехоты, которого столько лет учили замечать всё происходящее вокруг. В его прошлой жизни такого не мог сделать ни один человек. Впрочем, Льют ведь и не была человеком. И он сам человеком тоже не был. Только сейчас, во время этого разговора, он окончательно осознал, что не является человеком. Теперь ему предстояло научиться с этим жить. Неприятная перспектива, откровенно говоря.
– Если кто-то забыл, – продолжала эльфийка, – то я напомню, что мы пока что отнюдь не в безопасности. Инквизиция никогда не отпускала просто так своих врагов. Готова поставить сотню золотых монет против одной медной, что нас преследуют.
– Боюсь, госпожа, здесь не найдётся желающих заключить этот спор, – заметил Мирон.
– Тогда почему вы выясняете отношения между собой? Любая распря среди нас сейчас на руку только нашим врагам.
– Я хочу знать, с кем рядом я иду в бой, – к тону и позе Олха сейчас удивительно подходил эпитет «набычился». Хотя, настоящий бык, пожалуй, благоразумно дал бы дёру при виде недовольного полуогра.
– Ты идёшь в бой рядом с врагом твоих врагов и это должно быть достаточно, – сухо заметила Льют. – А если тебе этого мало, то подумай о том, скольким ты обязан этому малышу.
Эльфийка кивнула на мирно посапывавшего Серёжку. Вот уж кого бурное выяснение отношений между воинами совершенно не затронуло.
– Он сделал то, что собирался сделать ты, и принял ту боль, которая, возможно, предназначалась тебе. Может быть, ты признаешь его право самому выбирать себе друзей?
Олх хотел возразить, но смолчал, а через мгновение смущённо вздохнул.
– Прошу извинить моё поведение. У моего народа с еттинами застарелая вражда, но то, что произошло в Толе не имеет к этому никакого отношения.
– Забудем, – то ли предложил, то ли утвердил Нижниченко.
– Будем считать инцидент исчерпанным, – согласился и Гаяускас.
Встречал он людей, по сравнению с которыми Олх был прямо-таки образцом корректности и доброжелательности. И не так уж и редко встречал. Да и сам Балис, откровенно говоря, полностью доверял далеко не всем из здесь присутствующих. Другое дело, что он, конечно, никогда бы не стал показывать это так откровенно.
Скаут с грацией подъёмного крана наклонился к эльфийке и звучно чмокнул её в алебастрово-белую щёку.
– Какая же ты всё-таки умница. Что бы мы без вас, женщин, делали?
– Померли бы с голоду, – серьёзно ответила Льют, хотя в глазах промелькнули весёлые искорки. – Пока вы тут решаете мировые проблемы мы приготовили вам обед. Перебирайтесь под наш навес.
– Еда – это дело! – преувеличено громко и бодро произнёс Глид, радостно потирая руки. Мужчины потянулись вслед за эльфийкой.
– А Серёжа? – остановился, было, Балис.
– Я послежу за ним, – пообещал Женька. – Всё равно есть не хочу.
Гаяускас на мгновение остановился. С одной стороны, разум предупреждал, что оставлять беспомощного мальчика наедине с вампирёнком, мягко говоря, рискованно. С другой, демонстрировать недоверие после только что состоявшегося разговора было просто стыдно. Да ещё и нелогично. Нелюдь-оборотень будет решать, кто опасен для человека, а кто – нет. И потом, за оставшимся без сознания Мироном Женька как-то раз присматривал, и всё окончилось благополучно.
– Ладно, мы не долго, – сказал морпех. Самое трудное было после этого не обернуться.
Подросток присел на корточки возле спящего мальчика. Да что ему сделается? Знай себе, сопит в две дырки.
Женька усмехнулся. Интересно, опасаются взрослые хоть чуть-чуть, что он Серёжку укусит? Или верят ему настолько, что даже не допускают такой возможности. Наверное, всё-таки опасаются, но верят. Ну, и правильно делают. Кусать малыша подростку совершенно не хотелось. Как и раньше, он вовсе не желал превратиться в кровососа.
А в следующую минуту подошла Анна-Селена.
– Ты чего?
– Ничего. Просто так.
Девочка присела рядом.
– Дура, – обиженно произнёс Женька.
Анна-Селена усмехнулась.
– Сам ты дурак. А я – не дура, а подруга.
Ближе к вечеру гроза ослабела и, хотя дождь не унимался, решили ехать дальше. Сначала всё шло хорошо: миновали деревеньку, казавшуюся вымершей, поскольку жители прятались от непогоды по домам, проехали мимо расположенных на вершине холма тройки ветряных мельниц, ожидавших своего Дона Кихота. Некоторое время дорога шла берегом обсаженного тополями канала, потом вильнула в сторону, увела в небольшую сосновую рощу. Тут-то и решили заночевать: сразу за рощей простирались разлившиеся после ливня польдеры, а между тем начинало темнеть.
Лесок оказался не самый приятный для ночёвки: окрестные жители подчистую вымели сушняк, так что Женька даже подумал, что придётся обходится без костра. Но к удивлению подростка, эльфийка, огр и Гаяускас довольно быстро набрали мелких сухих веточек, достаточных для того, чтобы разжечь небольшой костерок, в который потом можно будет положить смолистые сучья: мелочь даст достаточно жара, чтобы они просохли и занялись. Это будет уже настоящий костёр, годный для того, чтобы обсушиться и приготовить ужин.
Пока одни занимались костром, остальные обустраивали лагерь. Только Серёжку, так и не пришедшего в себя, уложили в быстро поставленной палатке. Балис ещё раз попытался выяснить у Наромарта не является ли забытьё дурным признаком, в ответ на что целитель предложил морпеху самому пощупать пульс.
– Ты же имеешь начальные знания, ровный пульс от прерывистого отличить сможешь.
– Нет уж, уволь. У каждого своё ремесло, у меня – солдатское. Если ты, как врач, говоришь мне, что ему лучше – буду верить.
– Уверяю тебя, мальчик идёт на поправку. Дня через два встанет на ноги, а ещё через пару дней будет бегать, как новенький.
Балис вздохнул. Честно сказать, верилось в это слабовато: слишком ясно вставало перед глазами увиденное в комнате пыток. Но, всё-таки надежда была: и Мирона и самого Балиса Наромарт в своё время поставил на ноги в рекордно короткие сроки. А сейчас лечить Серёжку ещё и Соти помогала.
