Текст книги "Грани судьбы (СИ)"
Автор книги: Алексей Шепелев
Соавторы: Макс Люгер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 30 страниц)
– Мне чего полегче, – извиняющимся тоном произнёс кагманец.
– Фаро есть. Легче уже некуда.
Йеми задумчиво огляделся. Парень в харчевню не вошел, ожидал где-то на улице. Тем лучше. Паук Господаря навис над стойкой и горячим шепотом спросил:
– Слушай, друг, как моряк моряка прошу – у тебя вода есть?
Усач осовело уставился на странного посетителя.
– И не стыдно? Воду пить…
– Зачем – пить? – обиделся кагманец. – Я тебе не храмовый послушник воду лакать. Умыться бы холодненьким, а?
– А, это можно, – осклабился хозяин. Распахнув дверь в кухню, откуда вырвалась волна ароматных запахов, он прокричал: – Хинк, тащи ведро воды, да похолоднее.
Потом, обернувшись к посетителю поинтересовался:
– Так пиво-то будешь, или как?
– Лучше бы – или как, – с виноватой улыбкой признался Йеми. – Работать-то лучше на трезвую голову. Оно конечно, кружка пива не повредит, но и не поможет.
– Деньги тогда назад возьми, – хмуро потребовал усач.
– Да ладно, – попытался, было, возразить кагманец, но трактирщик его решительно перебил:
– Возьми, я сказал. Деньги – не камушки, нечего разбрасываться. Коли и вправду корабельщик, значит, знаешь каково это, своими руками лорики зарабатывать.
Паук Господаря в который раз порадовался собственной предусмотрительности. Ведь чуть было с языка не сорвалось, что корабельный плотник. А хозяин, как назло, оказался человеком проницательным. И сколько не рассказывай ему про тонкости плотницкого мастерства, рукам, на которых нет характерных мозолей, у трактирщика всё равно веры будет больше.
– Я, знаешь, больше не руками, головой работаю. Перед тем, как топором да долотом тюкать, корабль ведь продумать надо, а иначе от первой волны развалится. Это, я тебе скажу, искусство. От отца к сыну передаётся. Или думаешь, знай себе доски гни, да на нагеля насаживай?
Ответить хозяин не успел. Из кухонной двери в зал вошел белобрысый мальчуган с натугой неся в руках большую деревянную бадью.
– Вот вода, баарс Дедекен.
– Поставь-ка на стол, – взял инициативу в свои руки Йеми.
Мальчишка вопросительно глянул на трактирщика, тот кивнул: мол, делай, как господин говорит. Подойдя к бадье, Йеми с размаху опустил голову в холодную воду, разметав по сторонам тучу брызг. Парнишка невольно попятился, кагманец, ничего вокруг себя не замечая, с полминуты держал лицо в холодной до ломоты воде, потом распрямился.
– Уф… Хорошо…
Йеми старательно растёр лицо руками – не приведи Иссон хозяин или мальчишка заметят, как подтекает грим. Но усач стоял за стойкой и вообще не видел лица посетителя, а мальчишка смотрел на кагманца сбоку, да и подходить не торопился. Если добавить к этому что в трактире было довольно темно… Нет, не должны были они ничего заподозрить.
Йеми ещё раз окунулся лицом в бадейку, потом накинул капюшон плаща, тщательно ополоснул руки и скомандовал мальчугану:
– Всё, можешь воду унести.
Затем повернулся к трактирщику и с чувством произнёс:
– Да хранят боги тебя и твою таверну, почтенный. Благодарен от всей души, что помог мне в моей беде.
Легонько поклонившись, кагманец вышел на улицу. Подумалось, что самое обидное будет, если сейчас выяснится, что тот парень был вовсе не соглядатаем, а шел вслед за Йеми по роковому стечению обстоятельств. Хотя, если так и случится, то обида быстро и легко забудется, а вот радость будет долгой и искренней. Лучше уж лишний раз зря проявить осторожность, чем столкнуть с действительно серьёзной угрозой.
Пройдя немного вперёд по улице, Йеми как будто зазевался, чуть не столкнулся со встречным прохожим, развернулся и бросил из-под капюшона быстрый взгляд назад. Так и есть, парень в тёмно-зелёном плаще держался неподалёку. Что ж, значит, предосторожность лишней не была.
А теперь пора было избавляться от непрошеного попутчика.
– Значит, в порту ты оторвался от него довольно легко?
– Да, это было совсем не сложно. У него явно не было опыта тайной слежки.
– И что же дальше?
– Дальше? Дальше я в свою очередь сел ему на спину. Как только он понял, что меня ему не найти, то отправился сообщить своим хозяевам о том, что не справился с делом.
– Он тебя не заметил? – на всякий случай уточнил Мирон.
Йеми коротко улыбнулся.
– Я не люблю хвастать, но это был всего лишь ученик. Или просто первый попавшийся под руку человек, которого заставили заняться незнакомым делом. Он даже ни разу не проверился.
– Или проверился так, что ты не заметил…
"Как же он похож на дядьку Сейтара", – кагманец вспомнил своего старого учителя. – "Тот тоже всегда старался дать понять, что дело можно сделать и лучше. Наверное, командиры и наставники все такие".
– В таком случае, Мирон, этот парень столь великий мастер, что я недостоин с ним состязаться и могу лишь смиренно просить дать мне урок. Но, поскольку мы с ним сражаемся на разных сторонах, то цели у него явно другие. Рассуждая логично, он посадил мне на спину нового соглядатая, которого я не заметил, хотя и проверялся несколько раз. Рассуждая далее, я привёл этого неизвестного прямиком в "Дом Дельбека" и теперь нашим врагам известно, где остановился ты, Наромарт и дети. Что будем делать?
– Будем надеяться, что ты прав и этого не случилось, – серьёзно ответил Нижниченко. – Сначала следует отработать более вероятный вариант, а именно тот, при котором ты выследил этого парня до его логова. Кстати, куда он направился?
– В Вальдский замок, – с немного наигранным спокойствием сообщил Йеми. – Следить за мной его послала Инквизиция.
– Да, будь у него иные хозяева, к инквизиторам бы он не пошел, – задумчиво согласился Мирон. – И что это, по-твоему, может означать?
– Всё, что угодно. У Инквизиции есть масса причин, чтобы пообщаться со мной поближе. Во-первых, как ты понимаешь, моя вера. Во-вторых, мой род занятий.
– Я думал это не по их части…
Йеми скривился.
– Мирон, не заставляй меня думать о тебе хуже, чем ты этого заслуживаешь. Разумеется, по этому поводу инквизиторы меня судить не станут. Но, поймав чужестранного лазутчика и передав его имперским властям, они могут попросить у властей что-то нужное для себя.
– Извини, мне показалось, что подобные комбинации слишком сложны для вашего времени.
– Вообще-то такие истины были известны ещё до Катастрофы. Должно быть, это ваши предки были ленивы и нелюбопытны. Или же вы слишком мало и плохо знаете, как они жили.
– Второе вернее, – примирительно заметил Мирон. – В моём мире люди намного больше интересно будущее, чем прошлое.
– Вы умеете предсказывать будущее?
– Нет.
– Тогда как можно интересоваться тем, чего нет и неизвестно, каким оно будет?
– Э… Йеми, ты не находишь, что сейчас не самое подходящее время для обсуждения этого вопроса? Может, вернёмся к интересам инквизиторов? У них есть к тебе ещё какие-нибудь претензии, кроме того, что ты уже назвал?
Йеми усмехнулся.
– Сущие пустяки. Наш общий друг Олус, за которого тоже можно получить немалую выгоду. Ну и Серёжа.
– Серёжа?!
– Честно сказать, я думаю, что дело именно в нём. Не забывай, где ко мне прицепился этот хвост. А пришел я туда, чтобы выкупить Серёжу.
– Всё верно, но чем он мог заинтересовать Инквизицию?
Кагманец деланно пожал плечами.
– Инквизицию интересуют нечки, неправильные маги и слуги неправильных богов. Ты знаешь мальчика лучше.
Мирон даже на мгновение остановился, но тут же взял себя в руки. Когда два человека идут по краю рыночной площади и ведут между собой тихую беседу – это никого не удивляет. И никто не подслушает: в гомоне рынка в двух шагах ничего не слыхать. А вот если остановиться, да ещё голос повысить, то можно и привлечь чьё-нибудь ненужное внимание.
– Йеми, в нашем мире нет нечек. Серёжа – человек, это – раз. В нашем мире нет магии, значит, он не маг – это два. Что же касается религии…
Мирон на мгновение задумался. Русский мальчик из Приднестровья, безусловно, мог быть православным христианином. Но крестика на мальчишке не было, это точно. И потом, девяносто второй год. Скорее всего, ни в каких богов Серёжа не верил. Во всяком случае, из того, знал про него Нижниченко, красный пионерский галстук смотрелся на шее у парнишки гораздо логичнее крестика.
– Ваших богов в нашем мире нет. Так что…
– Насчёт магов звучит особенно несерьёзно: Балис до сих пор не может понять, что с ним происходит.
– Вот именно, не может понять.
Йеми вздохнул.
– Мирон, пойми, инквизиторы вникать в тонкости не станут. Для них достаточно подозрений в том, что что-то не так. И в порядке вещей казнить восьмерых, если есть предположение, только предположение, что среди этих восьмерых один – преступник. Я хочу сказать преступник по их понятиям.
– Я понял, – кивнул Нижниченко. – Для них все мы – преступники.
– Вот именно. И, если в Серёже им что-то показалось подозрительным…
Кагманец выразительно смолк. Молчал и Мирон. В памяти всплыл разговор на Дороге у костра, когда на огонь вышел Балис. Как там говорил Наромарт? "Ребёнок с особыми способностями", «койво». А что если Серёжа, как и Лесь, как и тот мальчишка из Андреевского… да, тоже Серёжа, – действительно не совсем обычные люди. Как там было у Стругацких? Людены, кажется. Да назвать-то можно как угодно. Суть в том, что там у себя в мире они всё равно – люди. А здесь, для инквизиторов они уже могут быть и не людьми. Иные. Нечки. А когда тебя считают другим по рождению, попробуй, докажи, что ты такой же, как все. Гиблое дело.
– Не знаю, Йеми. Честное слово, не знаю. Я знаком с этим мальчиком лишь немного больше чем ты. По мне – мальчишка как мальчишка. Жаль, ты не рассказ всё это в трактире – мы могли бы посоветоваться с Наромартом.
– Я с Балисом вечером поговорю…
– А что – Балис? Ему сейчас бы с собой разобраться. А у Наромарта – чутьё какое-то на всех этих людей-нелюдей. Помнишь, как он архимага сразу расколол?
– Помню, – хмуро ответил Йеми.
– Значит, я с ним сегодня поговорю, как только вернусь к себе, – решительно подвёл итог Мирон. Заставлять кагманца лишний раз каяться в антипатии к чёрному эльфу было бессмысленно: тут нужны не слова, а реальные дела. Раз даже в такой сложной и запутанной ситуации Йеми пренебрёг помощью Нара – значит, недоверие имело прочные и глубокие корни. Вмешательством со стороны тут дело не подправишь.
А вот предложение Нижниченко кагманца явно обрадовало. Значит, понимал Йеми, что это нужно. Понимал, а через себя переступить не мог. Оставалось только надеяться, что, в конце концов, он с собой справится. Лишь бы не слишком поздно…
– Хорошо, – облегчённо согласился Йеми. – Ты поговоришь с Наромартом, а я – с Балисом. Если выяснишь что-то очень важное, то придёшь в мой трактир. Скажешь, что благородный лагат Порций Паулус Простина тебе покровительствует. Это подозрений не вызовет: многие благородные лагаты и даже сеты покровительствуют купцам и ремесленникам.
– Ты рассказывал, – коротко кивнул Мирон.
– Если что-то важное выясню я, – продолжал кагманец, – то пришлю Балиса к тебе. Это тоже не вызовет подозрений: мало ли, где и как могли познакомиться винодел и воин. И не такие знакомства бывают.
– Это точно.
Йеми глянул на небо.
– А сейчас идём в "Солёную треску".
– Пора?
– Не то, что пора, а мы даже немного опаздываем.
В ожидании встречи Теокл и Льют времени не теряли. Перед изонистом стояла глубокая деревянная миска с дымящимся супом, а закутанная в плащ воительница что-то прихлёбывала из вместительной кружки.
– Приносим извинения за наше опоздание, – проговорил Йеми, присаживаясь напротив эльфийки.
– Оно было недолгим, – примирительно ответил Теокл. – Со своей стороны мы хотели бы извиниться, что пока что не выполнили своих обязательств. Человек, который мог бы побеседовать с эшвардами наёмников, вчера был занят очень важными делами. Но сегодня вечером он свободен и отправится в "Тяжелый топор".
– Благодарю за помощь, но в этом уже нет нужды. Вчера там побывал один из моих друзей. Наёмник по имени Джеральд действительно хорошо известен в этих краях. Но пару дней назад он с несколькими своими друзьями отплыл на юг, куда-то в Анганду.
– И ты знаешь, на кого он работал?
– Увы, нет. Это был тёмный заказ, – развёл руками Йеми.
– Значит, это нам ничем не поможет…
– Значит, так…
– Что желают почтенные господа? – подошла к столику трактирная служанка: молодая светловолосая девушка в тёмно-синем переднике.
– Два пива. Простой ламбик, – кинув на стол несколько медяшек, заказал кагманец.
"Спиться можно", – тоскливо подумал Мирон. Генерал отлично знал, что пивной алкоголизм – вовсе не шутки, как думают некоторые, а самая настоящая суровая реальность. В своём мире и времени Нижниченко предпочитал общение за чашкой хорошего кофе, на худой конец – чая. Но кофе в этих краях был Мирону не по статусу, а чая, похоже, аборигены вообще не знали. Вот и приходилось каждый день выпивать не меньше литра пива. Прощай, здоровый образ жизни.
Служанка отправилась к стойке за пивом.
– Печальная новость, – констатировал Йеми. – Получается, сегодня мы встретились зря?
– Надеюсь, что нет, – ответил Теокл. – Мы подумали над вашем предложением о помощи и склонны его принять. Я бы даже сказал больше: нам нужна ваша помощь.
– Вчера я этого не заметил.
– Вчера было вчера. А сегодня от вашего решения зависит многое.
– Что-то случилось?
– Случилось, – подтвердил Теокл.
Йеми и Мирон переглянулись.
– А можно рассказать более ясно и подробно? – поинтересовался Нижниченко.
Священник бросил выразительный взгляд на служанку, несущую к столу пивные кружки: деревянные, сужающиеся кверху, вместимостью побольше полулитра. Над вершинами кружек возвышались шапки пышной белой пены. Дождавшись, пока девушка поставит посуду и отойдёт подальше, кагманец сделал большой глоток и поинтересовался:
– Так и?
– Можно и ясно, и подробно. Но – не здесь. В "Графском лебеде".
– Я уже говорил вчера, что не хотел бы мозолить глаза соглядатаям Инквизиции.
– Мы помним, – кивнул Теокл, – но это необходимо. Закутаетесь в плащи, поднимите капюшоны – никто ваших лиц не увидит.
Йеми вздохнул. На покупку плаща, взамен того, что он бросил в порту нищим, отрываясь от слежки, ушла половина ауреуса и уйма времени: слуги в харчевне не должны были заметить, что благородный лагат вышел в одном плаще, а вернулся в другом. А теперь ещё светиться тем же плащом в другом сомнительном деле… Конечно, в таких плащах в городе ходит не одна дюжина человек, но если в Вальдском замке кто-то свяжет купца Рулона, сына Обоя и человека, посетившего Истребительницу Инриэль… Не приведи Иссон, если ниточка потянется дальше, к только приехавшему в город благородному лагату Порцию Простине… Хорошо хоть, что проявил аккуратность и представился ланисте посланцем другого лагата, постоянно проживавшего в Торопии. С Зонием Севером Глабром Йеми Пригский дела никогда не имел, но наслышан был много: моррит слыл очень недурным поэтом. Недурным, для своего места. Ни в столице, ни здесь, на другой окраине огромной империи, о нём, наверное, никто не слышал. Так ведь и правильно: не Рубос же он, в самом деле.
– А зачем всё это нужно? – поинтересовался Мирон. – Здесь мы одни, никто нас не подслушивает. Что есть в этом «Лебеде» такого, чего нет здесь?
– Там сейчас ещё один наш друг, – не задумываясь, ответил Теокл. – Прийти сюда он не может, а его участие в разговоре необходимо. Поэтому, мы настоятельно просим вас принять наше предложение.
– Что скажешь, Лечек? – повернулся к напарнику Нижниченко.
Решать должен был Йеми – он лучше знал обстановку. А решал бы Мирон – в "Графского Лебедя" они бы не пошли. Слишком уж много шероховатостей было в поведении таинственных союзников. И потом, может быть им помощь, может быть, и была нужна. А вот что они могли предложить Нижниченко и его друзьям? Откровенно говоря – ничего. Ну так, как говорят в народе, хлеб за брюхом не ходит.
Йеми вздохнул.
– Придётся идти. Надеюсь, это время не будет потрачено впустую.
– Тебе решать, – огорчение в голосе Мирон особо скрыть и не пытался. Даже не огорчение, а, скорее, лёгкое недовольство.
– Поверьте, – обратился к нему Теокл, – для вас это время в любом случае не будет потрачено впустую. Сумеем ли мы договориться или нет, но у нас есть кое-какие соображения по оборотню и мы ими с вами поделимся.
– А почему бы не поделится ими сейчас? – бестактно брякнул Мирон. – Мы уже третий день ходим вокруг да около. Сколько можно? Пора бы уже решиться: можно верить друг другу или нельзя.
– Мы решились, – спокойно ответил Теокл. – Но здесь – не самое подходящее место. Допивайте пиво, я доем суп, а потом мы направимся в "Графского лебедя" и спокойно обо всём поговорим.
– Ладно, – пожал плечами Мирон.
Вспомнились уроки психологии: начинающие разведчики с упоением играют в таинственность и обожают многозначительные фразы. Опытные – наоборот стараются держаться проще и естественнее. Теокл, судя по построению разговора, был даже не начинающим, а просто любителем, волею обстоятельств вовлечённым в заговор и исполняющем в нём не последнюю роль. Таких надо либо сразу обламывать, чтобы понимали, где их место, либо, напротив, всячески ублажать, пока это возможно, чтобы не выкинули какой-нибудь фокус в самое неподходящее время в самом неподходящем месте. Похоже, Йеми избрал вторую тактику. Оставалось только посмотреть, к чему это приведет.
Трапезу закончили в полном молчании, до другого трактира тоже шли молча. Лишь в квартале от "Графского лебедя" Льют посоветовала:
– Оденьте капюшоны.
К удивлению Нижниченко, совету эльфийки последовал и Теокл. Получалось, что и ему было желательно сохранить свой визит в трактир в тайне. Интересно, почему? Если Истребительница работала на Инквизицию, то те должны были знать в лицо всю её команду. Если же Теокл не вместе с ней, то что их тогда связывает?
Не прибавил Мирону настроения и долгий испытующий взгляд, которым наградил визитёров стоявший за стойкой хозяин трактира. Впрочем, попытки заговорить он не предпринял, а потому особой опасности не представлял. Что он расскажет инквизиторам? "Трое в плащах и капюшонах"? Да это может быть кто угодно, хоть три женщины лёгкого поведения – почему нет. Конечно, сотрудник службы наружного наблюдения высокой квалификации мог бы подметить массу нюансов, позволяющих судить неизвестных, но Йеми вчера говорил, что этот малый – простой трактирщик, хорошо известный в городе.
Они поднялись по лестнице на второй этаж и дошли до крайней двери в коридоре.
– Сюда, – Льют говорила в полный голос, не таясь.
Вслед за эльфийкой они прошли в комнату.
– Так, вот и наши гости. Заждался!
Мирон оторопел. С топчана навстречу вошедшим поднялся здоровенный детина в кожаных штанах и длиной просторной рубахе из грубого серого полотна. Плоское лицо с большими раскосыми глазами и широким приплюснутым носом напоминало экзотическую африканскую маску. Острые уши казались грубой гротескной пародией на изящное ухо Наромарта. Дружелюбная улыбка с оскалом острых белоснежных клыков могла бы довести до истерического состояния и не самую впечатлительную женщину. И, в довершение всего, тёмно-зелёная, словно выкрашенная краской для бронетехники кожа.
Очередной не человек. Интересно, кто? Точно не гном, а для гиганта – маловат. Может, тролль какой-нибудь?
– Это Олх, наш командир, – с ледяным спокойствием представила верзилу эльфийка, присаживаясь на топчан.
– Садитесь, прошу, – гостеприимно указал на табуреты командир Охл. Подавая добрый пример, сам плюхнулся на топчан рядом с Истребительницей и тут же приобнял её хрупкую фигурку здоровенной зелёной лапищей. Мирон невольно улыбнулся. Иллюстрация к вечной теме "красавица и чудовище" получилась настолько впечатляющая, что, куда там кинофильмам и мультикам, даже самым лучшим. Причём, как и положено в классическом варианте, красавицу внимание чудовища ничуть не обеспокоило. Эльфийка и зелёный великан сидели, словно влюблённая парочка вечерком на лавочке.
Но рассевшимся на табуретах людей было не до идиллии.
– Мы рады знакомству и готовы услышать то, ради чего пришли сюда, – подчёркнуто спокойно произнёс Йеми.
Верзила окинул кагманца одобрительным взглядом и согласно кивнул.
– Правильно. Сразу к делу. Вы ищите следы оборотня, верно? У нас, честно сказать, другие цели. Поэтому, мы не слишком ломали голову над тем, как его найти. Ищем, инквизиторы довольны, и ладно. А вчера мы задумались всерьёз: как такое могло случится, что оборотень в городе есть, а никаких следов его нет. Должно же быть объяснение.
– Этому может быть много объяснений, – заметил Йеми. – Начать с того, что опытный оборотень контролирует свои инстинкты даже при полном Умбриэле. А уж сейчас, накануне новоумбрия…
– Согласен, только опытный оборотень вряд ли отправится в город, где в любой момент может попасть в лапы Инквизиции.
– Может быть, у него на это есть очень веская причина, – не сдавался кагманец.
– Может быть, – зеленокожий Олх держался с абсолютным спокойствием, присущим тем, кто уверен в себе и своих силах. – Вот только торчит в городе уже целую хексаду. Не могу себе представить, что он может делать здесь столь долгий срок. Гораздо более вероятным нам кажется другое.
Верзила отпустил эльфийку и с наслаждением откинулся на стену. Мирон бы с удовольствием последовал его примеру, вот только табуреты стояли на середине комнаты, куда уж тут откинешься? Если только затылком на пол.
– И что же именно? – спросил он, чтобы заполнить паузу.
– Оборотень лишен свободы. Он находится в заточении, потому и не оставляет никаких следов в городе. Сопоставляя это с историей о похищенной неким толийским наёмником маленькой девочке-оборотняшке, мы пришли к выводу, что речь идёт именно о ней.
– Мы? – переспросил Йеми.
– Я и мои друзья, – пояснил Олх, снова подавшись вперёд и приобняв эльфийку.
"А ведь они, похоже, на самом деле любят друг друга", – с удивлением подумал Мирон. Сам Нижниченко никаких чувств к Льют не испытывал. Её красота была слишком совершенной, слишком идеальной, слишком не человеческой, чтобы он мог воспринимать её как женщину. Это всё равно, что исходить вожделением по мраморной статуе. Для кинофильма – прекрасная идея, "Формулу любви" Мирон пересматривал не реже раза в полгода. Но вот для жизни – прямая дорога в психушку.
А вот Олх явно видел в эльфийке именно женщину. Красивую, привлекательную женщину. К счастью, свой интерес к ней он удерживал в границах, не мешающих разговору.
– Если добавить к сказанному то, что наёмник, похитивший девочку совсем недавно был в городе и покинул его только позавчера, – дополнила Льют.
– Даже так? – удивился Олх.
– Именно. Кто-то из друзей уважаемого Лечека выяснил вчера это в братстве наёмников. К сожалению, на кого работал этот человек, осталось загадкой.
– Значит, мы должны сделать это сами, – бодро потёр руки зелёнокожий.
– Интересно, каким образом? – Йеми продолжал играть роль вечного скептика.
– А вот подумай: кто может в городе обеспечить заточение?
– Власти, – усмехнулся кагманец.
– Могут, – кивнул Олх. – Могут, но это не они. Местным это слишком опасно: если что, то они потеряют всё. А какая выгода от оборотня может быть толстобрюхим из ратуши? Никакой. Ну, а если это были имперские власти, префект или наместник, то тогда бы Инквизиция оборотня не искала.
– Инквизиция не подчиняется наместнику, – не согласился кагманец.
– Хорёк хорьку глотку не перегрызёт, – парировал нечка. – Если это государственное дело, то Инквизиция не мыкнет. А собственных удовольствий у благородных сетов и без оборотней хватает. И потом, скажи мне, на кой благородному сету может оборотень понадобиться? Для себя. Или скажи, чего от оборотня может быть нужно какому-нибудь здешнему эшевену?
– Понятия не имею, – честно признался Йеми, уже понявший куда клонит огр.
Что тут скажешь: можно только было винить себя за недогадливость. Всё просто кажется, когда отгадка уже известна. А пока не знаешь ответа, ходишь, ходишь, вокруг да около, а его никак не замечаешь.
Теперь же приходилось, как нерадивому ученику, внимательно выслушивать чужое решение. Интересно, сколько из того, что знает, расскажет ему Олх. И сколько он знает на самом деле? Во всяком случае, пока что огр останавливаться не собирался.
– Вот и выходит, что незачем. А кто кроме властей может оборотня удержать? Маги да священники, правильно?
Йеми убито молчал. Мирон, почувствовав, что пауза неприлично затягивается, постарался в меру понимания подыграть товарищу. Сделав неопределённый жест рукой, задумчиво промямлил:
– Пожалуй так…
Зеленокожий одобрительно кивнул.
– Богомольцев отметаем. Если этим понадобился бы оборотень, то они бы его у властей выклянчили. Или у тех же Инквизиторов. Значит, остаётся только маг. Умелый маг, способный удержать оборотня в неволе. Богатый маг, способный заплатить наёмникам за поездку в Кагман. И, кстати, маг у которого есть место в городе, где оборотня можно спрятать от посторонних глаз.
– Называй уж сразу имя, – предложил Мирон.
Верзила с интересом уставился на генерала.
– С чего ты взял, что я его знаю?
– Да ладно темнить. Разве в городе много магов, попадающих под твоё условие? Мне кажется, что сильных-то магов тут не больше дюжины.
Кажется, что-то такое Йеми вскользь упомянул во время морского путешествия.
– С полдюжины. Семь, если быть точным, – заметил Теокл. – Но кто из них?
– Перечисляй по именам, – предложил вошедший во вкус Нижниченко. – Сейчас мы выведем мерзавца на чистую воду.
– Архимаг Кожен, глава братства Мастеров Слова, – предложил изонист.
– Не он, – подал голос Йеми. – Кожен серьёзно болен, ему не до колдовства. Не то, что оборотня, кролика силой магии не удержит.
– А может, притворяется? Чтобы отвести от себя подозрения, – скептически предположил Нижниченко.
– Его постоянно навещает лекарь, один из лучших в городе, а значит – очень дорогой. К тому же, его дом наводнён родственниками, надо полагать, надеющимися урвать себе побольше из наследства, если богатый старичок отправится в мир иной. В таких условиях никакой обман долго не проживёт.
– Хорошо, кто следующий?
Аргументы Йеми полностью Мирона не убедили, но надо было рассмотреть и остальных кандидатов. В крайнем случае, к старичку всегда можно было вернуться.
– Архимаг Жилле, эшвард братства, – продолжил Теокл. – Тоже не тот, кто нам нужен.
– Почему же?
– Потому, что его нет в городе. Примерно додекаду назад отбыл в Тампек по каким-то своим делам.
– Убедительно, – согласился генерал. – Остальные все в городе?
– Не все. Нет ещё Левека, а он-то как раз очень подходит на эту роль. Известный авантюрист. Но сейчас в очередном похождении.
– Итого, минус трое. Осталось четверо. Продолжим.
– Нурлакатам, уршит. Его сюда привёз сам наместник. Живёт одиноко в башне Нэлль.
– То есть, очень подходит? – уточнил Нижниченко.
– Похоже, – согласился Теокл.
– Один есть. Дальше.
– Коллетт. Вряд ли он. Во-первых, его специализация – големы.
– А во-вторых?
– Во-вторых он большую часть времени проводит в расположении эскадрильи тяжелой авиации, в полулине к югу от города. Драконов хоть и воспитывают в послушании с самого момента, когда они вылупляются из яйца, а всё же под рукой у любого командира такого соединения должна быть хоть парочка големов и маг, который умеет ими командовать. А сейчас ему ещё за диктатором в школе Ксантия Линвота надо приглядывать. Не до оборотней.
– С этим можно согласиться. Кто ещё?
– Маннон. Мы думаем, тоже не подходит.
Йеми усмехнулся.
– На Маннона можно подумать только после кружки гномьей водки.
– А что так? – недоверчиво переспросил Мирон.
– Этот старик – любимец студиоузов городской школы. И последние вёсен тридцать высокая философия его интересует куда больше натуральных наук.
– Мне кажется, – сухо заметил Мирон, – ты излишне доверчив, друг мой. Плохие люди очень часто имеют благопристойный вид и безупречную репутацию.
Зеленокожий довольно улыбнулся. Нижниченко снова подумал о том, какую реакцию способна вызвать такая улыбка в его мире. В Одессе, наверное, можно будет отснять прекрасный римейк "Броненосца Потёмкин": как народ, не разбирая ступенек, несётся вниз по Лестнице. "Дежа вю" отдыхает.
– Почтенный Лечек совершенно прав, – заметил Теокл. – Маннон живёт в Школьном квартале, а там не то, что оборотня, кролика не спрячешь так, чтобы об этом назавтра не узнала вся улица. Когда в твою комнату в три часа ночи вваливается вдрызг пьяный студиоуз, которому захотелось от избытка чувств прочитать свои гениальные вирши… Там это в порядке вещей.
– Ладно, пусть не Маннон. Кто последний?
– Луж. Тинк вье Луж.
– Благородный? – подозрительно поинтересовался кагманец.
– Третий сын мелкого графа с севера, – пояснил Теокл.
– Понятно. Было у графа три сына. Два – графы, а третий стал магом… Так что этот вье Луж?
– Зимой получил статус имперского мага. Открыл лавку, в которой торгует волшебными снадобьями и амулетами. Так себе лавчонка. С торговлей Жилле не сравнить.
Йеми усмехнулся.
– Ну, Жилле-то торгует не первый год. И потом, до него лавка самому Тарло Уойссу принадлежала, а тот был магом не чета нынешним.
– Значит, либо уршит, либо графский сын. Больше вроде некому, – подвёл итог Мирон. – Что ж, почтенные, вы и вправду оказали нам существенную помощь. Мы вам крайне признательны, верно, Лечек?
– Конечно. Мы очень благодарны.
– Вот об этом мы сейчас и поговорим, – огр хищно подался вперёд. – Мы помогли вам, теперь ваша очередь помочь нам. Мне кажется, это справедливо.
– О чём речь, – с деланной весёлостью ответил Нижниченко. – Что ты от нас хочешь?
– Вы – мудрые и знающие люди. Мы пришли сюда, чтобы спасти дракона Ская, который томится в гладиаторской школе Ксантия Линвота. К сожалению, пока что у нас не очень получается. Возможно, если мы объединим усилия, то сможем освободить и дракона и оборотня. Что скажете?
– Гм… Мирон, кажется, ты просил меня предупреждать, когда возникнет опасность? – будничным тоном поинтересовался кагманец. – Так вот, если нас поймают за попытку освобождения дракона, это, безусловно, означает сожжение заживо. Разумеется, после соответствующих пыток в подвалах Инквизиции.
– Можно подумать, что если вас поймают на попытке освободить оборотня, то судьба будет иной, – хмыкнул огр.
– Разумеется, нет. Но про оборотня он давно предупрежден, а про дракона услышал только сегодня.
Нижниченко был готов поклясться, что в чёрных глазах нечеловека промелькнула лукавая искорка.
– Это меняет дело, – с почти торжественной серьёзностью согласился Олх и, повернувшись к Мирону, поинтересовался: – И как тебе такая новость?
Генерал развёл руками:
– Поскольку второй раз сжечь меня у Инквизиции не получится, я, вроде, ничего не теряю.
– Точно! – бодро поддержал верзила. – Это в столице покушающихся на священную особу Императора убивают по полудюжине раз в назидание другим безумцам. Казнят, оживят, потом казнят снова, другим способом. А здесь, в провинции… Максимум на что хватит толийских жрецов Аэлиса – поднять из могил с дюжину вурдалаков.
