Текст книги "Проклятое дитя (СИ)"

Автор книги: Александра Павлова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 10 страниц)

   Окружающие, затаив дыхание, слушали волшебный голос Хасина, который завораживал своим тембром, но ужасал циничностью и холодностью, презрительностью, которая пронизывала каждое слово.

   – И чье имя вы желаете назвать, Ваша Светлость? – прищурился так похоже на отца принц Адринн – первый наследник трона.

   – Я назову имена тех, кто заслужил этого своим недостойным, грязным и низким поведением в отношении принцессы Анны. Не раз я предупреждал всех здесь находящихся о том, как важно оказывать леди Анне те же почет и уважение, что и каждому члену королевской семьи. Не раз я предупреждал, что не потерплю оскорблений в адрес будущей императрицы моей империи. Не раз я говорил о том, что каждый ответит лично передо мной за то, что мне не понравится.

   Голос Хасина буквально замораживал, а глаза с каждым словом становились все темнее и темнее, пока он обводил взглядом всех присутствующих, пока вовсе не заалели.

   – Многие из вас посмели высмеять, оскорбить и унизить принцессу Анну. Я сделаю с вами то же самое, – и улыбка на лице, милая-милая, но ужасающая до такой степени, что одна из дам, по которой скользнул его взгляд в этот момент, лишилась чувств.

   Но едва ли кто обратил на нее внимание, не сводя взгляда с Бастарда, лихорадочно при этом вспоминая о своих словах и действиях в отношении Анны, а так же гадая, что может показать зеркало. И на лице каждого был испуг и страх – никто не желал раскрывать свои тайны и грязные секреты.

   – Вы понимаете, что нанесете непоправимый вред чести и достоинству...

   – Кого? Почтенных семейств Акилона? – насмешливо перебил принца Хасин. – Честь и достоинство, Ваше Высочество, должны проявляться в умении контролировать себя, быть благоразумным и честным, благородным и верным.

   – Вы не можете заставить любить, не можете...

   – Я разве заставлял? – холодно отчеканил демон, вновь прерывая Адринна. – Я лишь просил о малом – уважении и молчании. Никого не просил любить или ненавидеть. Никого не принуждал к лицемерию. Но меня не услышали даже в такой малости. И каждому держать ответ за невнимание к моим предупреждениям. Вы думали – это пустые угрозы? – почти рычал Хасин, снова обходя зал по кругу и глядя на людей, которые с возрастающим ужасом следили за ним. – Запомните на будущее – демоны всегда выполняют свои угрозы! Приступим? – и снова улыбка на красивейшем лице.

   Еще один щелчок и в зале появилось несколько проекций зеркала, чтобы каждый смог увидеть то, что Хасин желал продемонстрировать.

   – Вы не имеете права! – воскликнула королева Рабия, когда промолчал ее муж, лишь мрачно выслушивающий демона и не сказавший ни слова против подобного, и никак не отреагировавший на ее взгляды.

   – Я имею все права, – выгнув бровь, насмешливо произнес Хасин. – Заимел их в тот день, когда вы отказались признать собственную дочь, Ваше Величество, – и снова презрение в каждом слове. – Заимел их, когда вы не пожелали сделать ничего, чтобы помочь умирающей девочке выжить, принося ее в жертву ваших достоинства и гордости! Мне продолжать? – вкрадчиво произнес демон, глядя на королеву, которая была все еще зла, а еще оскорблена правдой, которую не любил никто.

   – Я не потерплю подобного отношения! – смело высказался один из лордов, сделав шаг вперед и презрительно глядя на Бастарда.

   Его голос дрожал, и он явно боялся, но все же набрался смелости.

   – А лично к вам у меня нет претензий, лорд Ольвар, – хмыкнул Хасин. – Вы, если и ненавидели Анну, то наравне со всей ее семьей. В вас пылает неудовлетворенное тщеславие, ведь именно ваш род был когда-то правящим. Столько поколений уже сменилось, а ваша семья все еще в надеждах вернуть себе власть, – насмешка и издевка была в словах беловолосого демона, когда он подходил к мужчине вплотную, сверял взглядом его наливающееся краснотой лицо. – Но боюсь, вам никогда не добиться этого. Хотя бы потому, что у вас нет наследников, – оглушив этими словами хватающего раскрытым ртом воздух лорда Ольвара, Хасин отошел от него, возвращаясь к зеркалу и становясь перед ним.

   – У меня шесть детей! – возмущенно воскликнул мужчина.

   – С уверенностью могу сказать, что ваша кровь течет лишь в вашею юной дочери, – хмыкнул демон. – Леди Ольвар, – это он произнес уже зеркалу, а когда его гладь сменилась закрутившимся вихрем, посмотрел на носительницу имени. – Не единожды вы посмели назвать леди Анну «демонским отродьем», – взгляд Хасина, направленный на женщину, был жесток и безжалостен, заставив ту еще больше побледнеть после сказанных слов о ее детях.

   Вихрь на глади зеркала рассеялся, показывая картинки, одну за другой, так же как и на всех проекциях по большому залу. Возмущенные, гневные вздохи и выдохи, тишина нарушилась мгновенно, зашептались и зашушукались все, не сводя взгляда с изображений, которые менялись раз за разом. Муж леди, шокировано наблюдающий все то же самое, сначала побледнел, потом покраснел, и кровь снова отлила от его лица.

   Анна резко стыдливо отвернулась ото всех, закрыв глаза ладонями. Сквозь слезы, что заволакивали глаза, она все же умудрилась захватить то, что демонстрировало зеркало во всей красе – леди Ольвар с ее любовниками, с каждым, кто им являлся, а иногда и не с одним сразу.

   А дальше понеслось по возрастающей. Один за одним Хасин называл имена, а зеркало отражало то, что пряталось за лоском, блеском, манерами и происхождением. Вскрики людей за спиной, нарастающий гомон, возмущения и стоны отчаяния – Анна лишь слышала все это, не смея поворачиваться лицом к тому, что могла увидеть.

   Принцесса слышала, как люди пытались выйти из большой залы, но Темные Стражи не выпустили никого. В Хасина летели угрозы и приказы, а он спокойно называл одно имя за другим, срывая маски фальши и благопристойности. Измены, заговоры, интриги, постыдные увлечения и нарушение законов, низменные привычки и ужасающее поведение, спрятанное под покровом знатного имени – чего только ни показало зеркало за полчаса. Плач, мольбы, отчаяние и злоба заполнили весь зал, который гудел, и это гул все нарастал. Шокированные, униженные, оскорбленные, удивленные и разбитые – никто не остался спокойным или не задетым. Если не было названо имени – были открыты вещи, которые подрывали доверие, руша дружбу и любовь. Если имя прозвучало – панические вскрики, ярое отрицание увиденного, а после слезы и отчаяние.

   Никто не смотрел на Анну, которая ушла за спины братьев, закрыв глаза и уши, чтобы не видеть и не слышать этого ужаса за спиной. Но не услышать голос Хасина, когда он начал говорить следующее имя, было нельзя:

   – Принцесса Лили Ро....

   – Нет, Хасин! – вскрикнула Анна, сорвавшись с места еще до того, как кто-то другой успел отреагировать.

   Тамир подался вперед, желая остановить демона, королева в панике вскочила со своего места, но все это уже после того, как Анне слетела с возвышения и кинулась к своему демону, буквально повиснув на его шее и оказавшись в его руках, зашептав лихорадочно ему на ухо:

   – Прошу тебя – не надо, – рыдания срывались с ее губ. – Прошу, Хасин!!! Не делай этого!!! Хватит!! Не нужно больше!! Прошу тебя!! Пожалуйста!!

   Демон замер на миг, прикрыв глаза. А после мягко обнял Анну, которая тут же заплакала от облегчения, видя в нежном прикосновении его рук к своему телу удовлетворение своей просьбы.

   Щелчок пальцев Хасина – и Темные Стражи исчезли, открывая двери из зала, проекции пропали, так же как и зеркало. Глядя поверх головы Анны, Хасин встретил взгляды королевской семьи, направленные на них с девушкой: осуждение, паника, испуг, ненависть и страх. А в глазах Тамира бесконечная усталость и только. Он не был удивлен тем, что видел – не мальчик и многое повидал. Он не был удивлен предательствами и заговорами, что показало зеркало – не единожды раскрывал их и о многих знал заранее. Не был даже задет за живое, когда демон начал произносить имя его дочери. Лишь усталость и признание вины.

   С криками, плачем и руганью придворные покидали зал. Королева Рабия стремительно увела Лили, которая была перепугана до ужаса, бросая на Хасина и свою вторую дочь ненавистные взгляды, полные мрачного презрения. Наследники престола переглядывались между собой и бросали на отца выжидающие взоры, ожидая его реакции и действий, явно растерянные и не знающие как реагировать на ужасную правду.

   Уже никто не смотрел на Хасина и Анну – все были заняты обсуждение того, что увидели, и им дела не было до демона и проклятой принцессы – куда больше их волновали открывшиеся тайны, нежели причина их открытия. Но Бастард не сомневался, что этот урок будет усвоен как никакой другой – никто не пожелает повторения сегодняшнего вечера.

   Анна сотрясалась в его руках, крепко сжимая его шею и пряча лицо на груди. Хасин едва коснулся губами ее волос, легко подхватил на руки и вынес из зала, провожаемый лишь парой рассеянных взглядов – сейчас была масса вещей, куда более интересных.

   Демон принес Анну в ее покои, где мягко уложил на кровать, не разрывая объятий и оставаясь рядом. Леди Мирай, пришедшая за ними следом, даже не попыталась возмутиться от подобного непозволительного поведения. Лишь кивнула на взгляд демона и вышла из спальни, прикрыв за собой двери.

   И Анну словно прорвало, она зарыдала в голос, сотрясаясь всем телом. А Хасин лишь обнимал, но хоть убей – не понимал причины ее слез. Стыд, страх или смущение – он не знал, что так подействовало на девушку, но плакала она долго и со вкусом. Но даже в слезах, с красным носиком оставалась безумно милой и красивой.

   – Тебя не портит даже эта истерика, – нежно касаясь ее щеки, произнес Хасин, заглядывая ей в глаза, когда принцесса начала успокаиваться. – Я только не понимаю причин.

   – Это мерзко, – пряча взгляд, тихо прошептала Анна.

   – Правда в большинстве случаев не лицеприятна. А каждый из них ответил по заслугам. И не стоит переживать об их чувствах и переживаниях – никто из них никогда не волновался о тебе.

   – Это не важно! Ты не должен был допускать подобного! – садясь и с осуждением глядя на продолжавшего лежать демона, который подпирал рукой свою беловолосую голову, опираясь на локоть, воскликнула девушка.

   – Поверь мне – многое, из того, что было показано, уже давно не тайна. Любовники леди Ольвар? – насмешливо хмыкнул Бастард. – С кем только она не переспала во дворце! И ни для кого не было секретом, что ее муж – знатный рогоносец. Юная леди Бри? – презрительно скривился демон при упоминании одной из подруг Лили. – О ее развратности так же известно каждому молодому человеку – не один побывал в ее постели за последние полгода, что она при дворце. Лорд Хэйви? О его любви к собственному полу знает даже его жена, которая так же предпочитает ему молодых мальчиков.

   – Хватит! – пунцовая от стыда, воскликнула Анна, опуская глаза и смущенно перебирая пальцами.

   – До сих удивляюсь, – нежно усмехнулся Хасин, поднимая пальцами ее подбородок и заставляя смотреть на себя, – как ты смогла остаться столь невинной и наивной в подобном месте?

   – Мне все это не интересно. Я едва выхожу из своих покоев, едва с кем-то общаюсь, – пожала плечами девушка. – И мне все нравится! – уверенно ответила она, даже немного вскинув подборок. – Зато на мне нет всей это грязи и фальши, лжи и лицемерия!

   – Порой я очень сомневаюсь, что ты родилась в то время и в том месте, – хмыкнул демон. – Еще несколько веков назад – и тебе было бы куда проще.

   – Но я живу здесь и сейчас.

   – Верно. И тебе лучше адаптироваться в мире, в котором ты живешь, а не избегать его, – посоветовал Хасин, с намеком глядя на нее.

   – Что ты мне предлагаешь? – возмущенно воскликнула Анна. – Вести себя подобно Лили? Я никогда не смогу...так. Она смелая, раскованная. Я не такая.

   – Я говорю не об этом, – мягко хмыкнул Хасин, понимая, что его намек Анна поняла в несколько однозначном свете. – Я не говорю, что ты должна погрузиться в мир, который тебя окружает. Я сказал о том, что ты должна его познать. И явно не на собственном опыте. Просто смотри, изучай, наблюдай – этого будет вполне достаточно: ты умная девочка, и тебе нет нужды совершать собственные ошибки. Тебя не должны пугать откровенные вещи, тебя не должны пугать мерзкие вещи, тебя не должно отталкивать лицемерие – вот ему тебе необходимо будет научиться.

   – Зачем? – проворчала недовольно Анна.

   – Потому что ты принцесса. Потому что ты станешь женой наследного принца. Это политика, экономика, власть – и без лицемерия ты не добьешься ничего. Научись играть, научись притворяться, добиваться своего любыми путями – и ты станешь сильной. Никто больше не посмеет обидеть тебя, никто не станет осмеивать и издеваться.

   – И как рано этому научился ты? – проницательно посмотрела на горько усмехнувшегося ее словам Бастарда девушка.

   – Слишком рано, моя Амани. Но и очень быстро я стал тем, кого называют неуязвимым. Ты же слишком слаба в глазах окружающих. И твоя сегодняшняя жалость еще не однажды тебе аукнется, – со вздохом покачал головой Хасин.

   Он устало прикрыл глаза и откинулся на спину, вольготно лежа на ее кровати, заложив руки за голову.

   – Тебе нужно научиться безжалостности, Анна, – не открывая глаз, произнес беловолосый демон. – Иначе до конца жизни ты будешь в положении безвольной жертвы. И здесь ты бы выжила. Но не у демонов. Им нельзя показать свою слабость и доброту, свой свет. Иначе слишком быстро появятся те, кто захочет этим воспользоваться, осквернить или уничтожить. А это твоя суть – без этого не будет самой тебя.

   – Но ведь у меня всегда будешь ты, – мягко улыбнулась Анна, почему-то вдруг несмело протягивая к нему руку – странная робость в его присутствии, никогда не возникавшая прежде, вдруг полностью завладела ею.

   Но она все же коснулась кончиками пальцев его лица, и он тут же распахнул глаза. Девушка смутилась его взгляда, впервые видя что-то непонятное и незнакомое ей в серых омутах. Но тут же его взгляд стал привычно нежным и заботливым.

   – Я ведь обещал, – мягко произнес Хасин, а его рука коснулась цепочки на ее шее, доставая амулет, спрятанный в вырезе платья.

   Анна сжала его пальцы, которыми он держал кулон, в руке, глядя ему в глаза поверх их сцепленных рук.

   – Ты такой красивый, – вдруг прошептала девушка, тут же распахнув глаза от удивления, заставив Хасина заливисто рассмеяться, что смутило ее сверх меры.

   – Я польщен твоим первым комплементом, – хмыкнул демон, приподнимаясь на локтях и хитро заглядывая в потупленные глаза принцессы.

   – Не знаю, сорвалось вдруг с языка, – пролепетала девушка с легкой улыбкой на губах.

   – Со мной ты всегда можешь говорить обо всем, что есть в твоей головке. Любые вопросы, даже самые откровенные – ты всегда получишь от меня ответ и не будешь высмеяна или осуждена. Запомнила?

   Анна уверенно кивнула ему с более расслабленной улыбкой. А потом с тоской посмотрела на окно, где вдалеке солнце заходило за горизонт.

   – Ты скоро уйдешь. А мы едва...

   – Я останусь, если ты хочешь, – коснулся Хасин ее лица, которое тут же просияло радостью.

   – Хочу, – закивала Анна, но тут же бросила взгляд на дверь. – Только вот леди Мирай...

   – Она не будет против, – ответил беловолосый демон, раскрывая объятья, в которые Анна окунулась, успокаиваясь окончательно рядом с ним и в его нежных руках.

   Они разговаривали до самого рассвета. Обо всем и ни о чем. Много смеялись и шутили. Девушка ни на миг не отпускала руки Хасина, будто боялась, что он исчезнет прямо на глазах, стоит лишь перестать удерживать.

   – Скоро рассвет, – с той же тоской, что смотрела на закат, произнесла Анна, наблюдая, как светлеет небо.

   – Что мне сделать, чтобы ты не грустила? – лежа за ней и обнимая ее со спины, спросил Хасин.

   Их положение явно было нарушением всех правил этикета и норм приличия, и у леди Мирай была бы истерика, заметь она в постели своей воспитанницы демона, вот так бесстыдно обнимающего юную девушку. Но леди сладко спала в гостиной под мороком этого самого демона, давая им обоим возможность не думать о приличиях и манерах, которые для одного никогда не были приоритетными и соблюдались скорее из вежливости, а для другой не имели значения в отношении Хасина. Для нее демон не был мужчиной, не был соблазнителем, не был грешником и пороком в чистом виде – об этой его стороне она не знала ничего абсолютно: в учебниках о его похождениях не писали, а придворные все же имели совесть, чтобы не шептаться о любвеобильности и популярности Бастарда среди женщин при юных девушках. И тем более Анна – она была абсолютно и слишком наивной, чтобы даже намеки могли быть ею поняты, если бы имели место быть. Все, чем был для нее Хасин – друг и защитник, опора и уверенность в том, что она не одна. И ведь только сегодня она заметила его красоту с чисто женской стороны, но опять-таки не придала своему осознанию какое-то особое значение.

   Зато придал сам демон. Анна росла, взрослела, и пусть даже сама не понимала – становилась юной женщиной: в ней просыпался интерес к противоположному полу, а скоро появится потребность в его внимании. И пусть она не замечала этого, но не одну только Лили провожали восхищенными взглядами юноши при дворе.

   – Не уходи – слишком невыполнимо для тебя, – невесело хмыкнула принцесса, повернувшись и опираясь подбородком о руку на его груди и находясь близко-близко к его лицу, глядя прямо в глаза. – Тогда пообещай мне, что в следующий раз ты приедешь не на день, а на три. И проведешь их во дворце как мой гость.

   – Мне здесь не рады, – хмыкнул Хасин.

   – Когда это тебя волновало, – фыркнула весело девушка под согласное кивание демона.

   – Хорошо. Я обещаю тебе это время. А теперь спи – у тебя глаза слипаются.

   Анна не отодвинулась, а так и уснула на его груди в его руках, прижатая к нему всем телом. И все же не заметила, как Хасин высвободился из ее объятий и вышел из спальни в гостиную, где леди Мирай воззрилась на него в священном ужасе.

   – Вы провели в покоях принцессы всю ночь??! – трагическим шепотом воскликнула женщина, не желая огласки данного постыдного факта, но не в силах удержать свой гнев и удивление. – Как вы могли!? Репутация принцессы...

   – Едва ли пострадает, – хмыкнул спокойно Хасин, которого отнюдь не злило, а скорее забавляло поведение данной леди.

   – Девочка и так живет как в аду! А вы лишь делаете хуже!

   Леди Мирай продолжала упорствовать, глядя на него словно на нашкодившего котенка: никто так не смотрел на него – не решались. Это и заставило Хасина усмехнуться почти грустно.

   – Поверьте, хуже уже не будет. Я позаботился. И даже если я сейчас выйду из ее покоев, натягивая на ходу рубашку, – хмыкнул демон над резко покрасневшей леди, – никто не скажет ни слова.

   – Да уж, вы постарались на славу, – поджав губы и явно выражая свою солидарность с Анной, произнесла почтенная женщина. – Теперь Анну возненавидят еще больше.

   – Ее не возненавидят. Ее будут бояться. Это разные вещи, – подметил Бастард.

   – Ей так тяжело, – вздохнула леди Мирай, устало опускаясь на софу и глядя на него с тоской, которая не отпускала ее сердце ни на минуту в переживаниях о подопечной.

   – Это скоро закончится, – мягко улыбнулся женщине Хасин.

   – Сомневаюсь – то место, куда вы ее заберете в разы хуже.

   – Это место – мой дом, – твердо произнес демон, – и там я о ней позабочусь.

   – Вы не всегда будете рядом, как бы вам ни хотелось этого.

   – Это тоже предусмотрено. Анна подрастет, станет сильней и жестче.

   – Сомневаюсь, – снова тяжелый вздох.

   – Об этом я тоже позабочусь, – загадочно ответил беловолосый демон.

   – Как? – невесело хмыкнула леди Мирай, но тут же серьезно присмотрелась к демону, к выражению его лица. – Что вы задумали?! – подозрительно протянула она, поднимаясь на ноги.

   – Ничего, что повредило бы принцессе, – мягко улыбнулся Хасин. – Я последний, кто ей навредит. А список слишком длинный, чтобы дойти до конца.

   И больше ничего не говоря и не объясняя, демон направился к выходу из покоев принцессы. И вот тогда-то и случилось то, чего так опасалась леди Мирай – в коридоре принц столкнулся с одной из невесток короля Тамира.

   – Ваша Светлость, – удивленно и растерянно прошептала Ивия – супруга Адринна, как только нос к носу столкнулась с ним у дверей Анны.

   – Выше Высочество, – как ни в чем ни бывало, произнес Бастард, насмешливо и выжидательно глядя на молодую красивую женщину.

   – Вам не кажется недопустимым оставаться в покоях принцессы до утра? – взяла себя в руки девушка и осуждающе посмотрела на него.

   – Смотря чем заниматься, – хмыкнул Хасин, глядя прямо в широко распахнутые глаза Ивии. – Леди Анна слишком невинна для того, о чем сейчас подумали лично вы, – и будущая первая леди стремительно покраснела.

   – Но ведь есть те, кто нет, – вдруг смело, но тихо произнесла девушка, посмотрев прямо ему в глаза.

   А следом, сделав реверанс, который весьма наглядно продемонстрировал гостю ее декольте утреннего платья, прошла мимо него, зацепив бедром его руку. Бастард лишь понимающе усмехнулся, провожая ее взглядом.

   – Ох, не все пороки я выставил, – пробурчал себе под нос Хасин, тихо посмеиваясь и удаляясь в обратном направлении под сожалеющим взглядом обернувшейся к нему Ивии.

   Хасин смотрел на Анну и не понимал, что в ней изменилось. И не во внешности дело – принцесса окончательно и бесповоротно утратила все черты подросткового возраста, став девушкой в полном смысле этого слова к своим шестнадцати годам. Во взгляде. И вроде та же тоска и грусть, но в какой-то миг глазки счастливо сияют, когда Анна о чем-то задумается с мечтательной улыбкой на губах. Но тут же берет себя в руки, будто старается не допустить этих светлых мыслей, чтобы не выдать свое состояние всем вокруг. И если никто еще не заметил, то Хасин обратил внимание моментально: он знал, как Анна радуется ему, а сейчас эта радость была с ним связана лишь косвенно – все мысли принцессы были явно о другом. И это подтверждалось по мере наблюдения демона за подопечной: они едва разговаривали – по большей части девушка была в своих мыслях; ее не так воодушевил его ранний приезд, как он мог ожидать, судя по тому молящему взгляду, когда она просила об этом и тому, как засияли глаза, когда ее просьбу пообещали выполнить; некоторая рассеянность присутствовала в каждом шаге и движении Анны, а еще она постоянно оглядывалась и крутила головой, пока они шли по саду.

   Хасин не стал спрашивать, поскольку понимал, что если бы Анна желала, он бы узнал сразу же. А потому решил понаблюдать и понять самостоятельно, что не давало ему покоя.

   И ответ на загадку он получил почти сразу, и оказался сражен на повал и, наверно впервые в жизни, растерян.

   Они шли по огромному саду позади дворца. Шедшие мимо придворные – после показательного унижения их ряды заметно поредели – почтительно кланялись своей принцессе, но тут же торопливо уходили, едва замеченные ею и провожаемые насмешливыми взглядами Бастарда. Анна рассеянно кивала на приветствия, быстро теряя интерес к людям, едва поднимала взгляд на их лица. Но неожиданно впереди показалась пара молодых лордов, и нельзя было не заметить, как Анна нервно начала сжимать пальцы, как дыхание стало чаще, а взгляд был направлен прямо вперед на приближающихся молодых людей.

   – Леди Анна, – произнес один из двух юношей, склонившихся перед принцессой в поклоне, – Ваша Светлость, – короткий взгляд в сторону ее сопровождающего, и снова все внимание приковано к девушке.

   Второй молодой человек тут же продолжил путь, шепнув что-то своему другу на ухо, который продолжал стоять на месте и смотреть на Анну. А девушка так же замерла, глядя на него в ответ. Исчезли все признаки скуки, которые были на лицо до сих пор, глаза заволокло волнением и трепетом, и она напрочь забыла о том, что выдает себя в потрохами, ведь одного взгляда на нее Хасину хватило понять, что она влюблена.

   Ничто не выдало удивления Бастарда, которое было коротким, пусть и поразившим первой догадкой. Лицо осталось непроницаемой маской, не дрогнул ни один мускул на его теле, и даже взгляд был прежним, не показывая его задумчивости, лишь темная бровь была чуть вопросительно приподнята.

   – Вы как всегда прекрасны, моя леди, – галантно прошептал юноша.

   – Благодарю Вас, лорд Акир, – едва смогла прошептать взволнованная Анна, опуская взгляд, но не в силах спрятать румянец смущения на щеках, так шедший ее белоснежной коже.

   Юноша улыбался, глядя на зардевшуюся девушку, и ни одни из них не смотрел на демона рядом, которые выгибал бровь все больше, кривя губы. Удивление быстро сменилось досадой – не злостью. Разве мог он злиться на Анну, которая была не властна над своими чувствами, впервые познав их? Разве имел он право контролировать ее эмоции? Разве должен был тут же высказать свое неудовольствие и напомнить ей, что она принадлежит другому с рождения? Нет, конечно. И в первую очередь потому, что это дитя было дорого ему, он не желал ее ранить, не желал обидеть и стать врагом. И пусть последнее слишком громко сказано – в данной ситуации, когда Анна любит, для нее каждый, кто станет препятствовать этой любви, будет врагом. Для любой девушки ее возраста это нормально и естественно. А досада была потому, что разочаровать ее ему придется, хотя бы потому, что того же ответного сияния влюбленности в глазах юноши он не наблюдал даже мельком. Да, он смотрел с восхищением, да с нежностью, которую неопытная Анна путала с желанием, которое сам Хасин узнал безошибочно. Но ни следа тех чувств, что питала девушка, даже намека на них не присутствовало.

   Но Анна не замечала ничего, кроме восторженных глаз напротив. Она не видела в них ничего, кроме нежности, которой прежде ее одаривал только Хасин и леди Мирай. Она не замечала ничего, кроме восхищения, которое теплом разливалось по телу, впервые даря ей понимание того, что она красива и привлекательна. И это понимание было волнительным, таким теплым и дарящим чувство счастья, что не поддаться ему было невозможно.

   Молодой человек, сын лорда Амайа, появился при дворе чуть больше полугода назад, вернувшись из военной школы, которую закончил этой зимой. Ни разу до этого его не было при дворе. Ни разу он не встречался с королевской семьей, и вероятно именно поэтому на него не оказали влияния сплетни, домыслы и шепотки всех во дворце о «проклятом дитя». Акир не смотрел на Анну как все – со страхом, с неприязнью, со злостью и ненавистью. Он не поддался общему течению настроя к ее персоне. Для него она была такой же как Лили, как каждый из ее братьев – он не выделял ее из королевской семьи никоим образом, оказывая ей такое же почтение и знаки уважения и внимания, как каждому наследнику престола. Он был куда более смел в своих словах к ней, не ограничиваясь положенной этикетом малостью. Он был дружелюбен и приветлив всегда. И даже время, что он проводил при дворе, в окружении ее неприятелей, нисколько не испортило его отношения к ней. Он напрочь игнорировал все советы и косые взгляды, он не слушал доводов и не признавал чужих мнений, составляя о принцессе Анне свое собственное. Он первый, кто из всех придворных пригласил ее однажды прогуляться в парке, встретившись с ней в библиотеке.

   – Сегодня такой чудесный день, а вы скучаете в этом сумраке, – весело произнес молодой человек, когда она подняла на него голову, отвлекшись от книги перед собой на столе.

   Нельзя было не ответить на его приветливую спокойную улыбку, нельзя было не поддаться блеску глаз, его галантности и уму. Он многое знал, с ним было интересно поговорить, он разделял многие ее увлечения, прочел те же книги, что и она, а если нет – брался и читал, все больше очаровывая Анну своим желанием быть интересным для нее собеседником.

   И возможно, будь у нее выбор в общении, она бы видела узкомыслие этого человека, видела бы его недостатки и категоричность в некоторых вопросах, которая была излишней. Было бы у нее, с чем сравнивать, и она бы подмечала его наглость и некоторую расхлябанность. Но у Анны не с чем было сравнивать, и ей все казалось идеальным. В свете того, как она была одинока, как ей не хватало общения и дружеского участия, внимание Акира было драгоценным и важным для нее. И впервые она проигнорировала даже попытки леди Мирай ее облагоразумить.

   – Чего вы хотите?! – почти со слезами на глазах спорила тогда принцесса. – Чтобы я прекратила общаться с единственным человеком, который не боится меня, не презирает и не ненавидит?! Чтобы отказала в дружбе тому, кто впервые предложил ее мне?!

   Анна плакала от обиды, а леди Мирай не смогла в дальнейшем сказать ни слова в отношении младшего лорда Амайа, позволяя подопечной то, чего той так не хватало.

   И постепенно Анна влюбилась. Испугалась, когда впервые поняла это странное чувство, что волнением и жаром окутывало тело и разум при виде Акира. Ведь что ей принесет это чувство? Ничего абсолютно. И она понимала это, трезво глядя на вещи. Но все еще ждала чуда, все еще надеялась на его свершение. А потом оказалась слишком слабой перед этим желанием быть как все девушки вокруг, не знать о своем будущем, не помнить о долге и обязанностях. Впервые ее предпочли блистательной сестре, впервые она оказалась в центре внимания важного для нее человека, и она не хотела думать ни о чем, кроме того, что получала сейчас. И как могло быть иначе, если ее всегда окружали только злоба и равнодушие?

   И каждый раз, глядя как сейчас в глаза Акира, Анна забывала обо всем, что так волновало ее и заставляло грустить и страдать. И была благодарна хотя бы за эту возможность отрешиться от ужасающей действительности.

   Хасин ни слова не сказал, лишь поймал понимающий и грустный взгляд леди Мирай, идущей за ними. Она взглянула на Бастарда, подтверждая все его догадки и предположения – младший лорд Амайа явно ведет игру на чувствах невинной девушки, наслаждаясь ее эмоциями и привязанностью, но не собираясь отвечать на них. Ведь ему не хуже других известно, кому предназначена эта девушка. И если наивная Анна на миг окунулась в иллюзии собственных желаний, то уже молодой мужчина явно не был так наивен и доверчив, не был лишен благоразумия, а значит понимал, насколько важно держать в узде свои эмоции. Но кто сказал, что нельзя просто наслаждаться ситуацией, пользоваться обожанием юной красивой девушки в желании потешить свое самолюбие?

   Анна едва ли заметила, как Хасин ушел, оставляя ее и младшего лорда под присмотром воспитательницы, которая с истинным неодобрением смотрела не на демона, как обычно, а на юношу рядом с принцессой. И Хасин сейчас казался меньшим из зол, ведь он никогда не станет играть с ее девочкой, никогда ее не обидит, не обманет и не разочарует, что ей грозит познать от человека, в которого влюблена. И это было неизбежностью – окунуться в горе первой безответной любви: это видела леди Мирай, это видел Хасин, не видела лишь сама Анна, словно мотылек, летящий на огонь.