Текст книги "Проклятое дитя (СИ)"

Автор книги: Александра Павлова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 10 страниц)

   – Любит! – упрямо воскликнула девочка, зло вытирая слезки с пухлых щечек.

   Рабия только хмыкнула довольно: она была рада этой обиде и разочарованию своего ребенка. Она уже устала пытаться отгородить свою любимую дочь от Анны, ничего не помогало – эти двое неизменно тянулись друг к другу вопреки настрою окружающих. Но сегодня Анна сама сделал первый шаг к тому, чтобы оттолкнуть от себя любимую сестру, и королева обязательно воспользуется этим, взрастит в Лили эту обиду, что сейчас катиться по ее щекам, взлелеет это чувство в ее невинной душе, чтобы впоследствии это аукнулось именно Анне.

   А девочка, не думая, не подозревая о коварстве собственной матери, торопливо бежала в свои покои под ворчание леди Мирай, не успевающей за шустрым ребенком.

   – Юная леди! – пыталась остановить свою воспитанницу женщина, подхвати свои юбки и торопливо пытаясь догнать девочку.

   – Он ведь ждет, леди Мирай! – воскликнула как само собой разумеющееся Анна, остановившись на миг, но тут же снова устремляясь вперед.

   Запыханная, с раскрасневшимися щечками и нетерпеливо и предвкушающе горящими глазами Анна влетела в свою гостиную, пытаясь удержать в ручках пышные юбки платьица. Застыла посреди комнаты, разочарованно глядя на пустые покои вокруг, в глазках быстро потухло ожидание, а улыбка сползла с милого личика. Но тут кто-то сзади обхватил ее за талию, резко подкидывая вверх и ловя со смехом завизжавшую девочку.

   – Хасин! – испуганно-радостно воскликнула Анна, обнимая прижавшего ее к себе юношу. – Я думала, ты ушел, – и обняла его крепко-крепко, выражая всю радость от собственной ошибки.

   Беловолосый демон нежно зарылся лицом в кудряшки девочки, вдыхая ее запах и тихо прошептал на ушко:

   – Я никогда тебя не разочарую, моя милая Амани.

   – Почему Амани? Это на твоем языке?

   – Да, – улыбнулся мягко Хасин.

   – И что это значит?

   – Узнаешь, когда придет время, – хмыкнул Бастард. – Хочешь погулять?

   – Очень! – воодушевленно воскликнула Анна, уставшая сидеть на одном месте в течение долгих часов, и пусть было интересно, все же куда более скучно.

   Хасин вновь провел с Анной весь день, а вечером уложил ее спать, прочитав одну из сказок в подаренной им же книге.

   – Я так хочу, чтобы ты не уезжал, – уже в полусне прошептала Анна, крепко держась за его руку. – Я так скучаю по тебе. Так жду тебя. Не уезжай.

   Хасин мягко усмехнулся, нежно коснулся губами светловолосой головки и тихо ответил:

   – Я не могу, милая.

   – У тебя дел много, да? – заглядывая ему в глаза, грустно прошептала Анна.

   – Да.

   – У папы тоже всегда много дел. И у мамы. И у всех.

   Всего лишь пара фраз, но в них столько тоски и грусти, столько одиночества, что даже черствое сердце Хасина сжималось от сострадания и злости на тех, кто игнорировал и не оказывал внимания невинному ребенку из-за глупых предрассудков и презрения.

   – Не уезжай, – уже срываясь на тихий плач, прошептала снова свою мольбу кроха, стыдливо пряча глазки и пытаясь удержаться от некрасивого поведения.

   Хасин опустился ниже, ложась напротив Анны, так же подложив ладонь под щеку, копируя ее надутые губки, чем заставил ее рассмеяться помимо воли и сквозь слезы. Он вытер пальцами ее мокрые щечки, а после коснулся тонкой цепочки на ее шейке, доставая кулон из-под расшитой ночной сорочки.

   – Это ты подарил, – шмыгая носиком, прошептала принцесса, глядя на кулон в тонких пальцах Хасина.

   – И в нем есть частичка меня, – мягко улыбнулся девочке демон, снова пряча кулон под белоснежную ткань. – Всегда помни об этом и не забывай, что я рядом, даже если меня нет. Никогда не снимай его и никому не отдавай.

   – Я помню, – кивнула серьезно Анна, накрывая ладошкой теплый камешек у сердца.

   Хасин коснулся губами гладкого лобика малышки и нежно прижал к себе, и через некоторое время, убаюканная спокойным биением его сердца, принцесса уже сладко спала.

   Демон вышел из спальни Анны, прикрывая за собой дверь. В гостиной покоев принцессы его ждали четверо Стражей.

   – Глаз с нее не спускать. Докладывать обо всем, что происходит в непосредственной близости.

   Все четверо молча склонились перед ним в поклоне, принимая приказ, следом растворяясь в воздухе словно мираж. А минутой позже дворец покинул и Бастард.

   – Не уезжай! – снова просительно шептала Анна, когда Хасин читал ей сказку на ночь еще год спустя. – Или забери меня с собой.

   – Когда-нибудь. Но еще слишком рано, моя принцесса, – мягко улыбнулся беловолосый юноша, откладывая в сторону книгу. – Я ведь так и не вручил тебе подарок.

   – Он мне не нужен, – обиженно проворчала Анна, отворачиваясь от него утыкаясь личиком в подушку.

   Хасин только хмыкнул, понимая всю истинность этой фразы: Анне действительно не нужны были подарки, что он привозил ей – она ждала этот день исключительно из-за него. Это одновременно и льстило, и заставляло и без того размягченное сердце становиться еще слабее, а он не мог позволить себе подобного.

   – В этот раз подарок особенный, – хитро протянул юноша. – Но если не нужен...

   – Что за подарок? – ворчливо протянула девочка, садясь на постели и глядя на него исподлобья, но с любопытством.

   – Подарок от принца.

   – Ты так и не рассказал мне о нем.

   – В следующий раз – обязательно, – пообещал Хасин, приглаживая взъерошенные пепельные кудри девочки.

   – Что за подарок? – любопытство возобладало над Анной, и она немного отвлеклась от того, что день подходил к концу, а это означало новое расставание.

   Хасин раскрыл ладонь, на корой лежало...

   – Что это? – беря в руки семечко в виде фасолинки, с горящими глазками спросила принцесса.

   – Это нечто особенное. Принц Кассиан создал это чудо специально для тебя.

   – Сам?

   – Да. Сейчас принц учиться в школе, где его обучают подобным чудесам.

   – Таким, какие может делать господин Давар? – вспоминая придворного мага, спросила Анна, разглядывая ничем не примечательное зерно, сморщенное и явно давно высохшее.

   – Гораздо лучше, – улыбнулся Хасин.

   – Я бы тоже хотела делать чудеса, – с удрученным вздохом, произнесла Анна.

   – И что бы ты сделала? – с улыбкой полюбопытствовал демон.

   – Не скажу, – надула губы девочка, чуть смущенно опуская глазки.

   – Еще придет время для твоих чудес, – пообещал Бастард. – Но одно можно сотворить прямо сейчас.

   Глаза Анны загорелись предвкушением, которому нельзя было не улыбнуться. Хасин взял ладошку Анны, на которой было семечко, в свою.

   – Теперь одновременно мы должны подышать на него.

   Девочка закивала головой, наклоняясь к их соединенным ладоням. То же самое проделал Хасин, не отрывая взгляда от личика принцессы, которая не отводила своего от их рук. Вместе они выдохнули на семечко, и прямо на их глазах оно позеленело, выровнялось, будто наполняясь влагой и жизнью. Увеличившись в размере на несколько раз, оно сияло изнутри и пульсировало на ладошке малышки. Анна глаз не сводила с него, раскрыв губки и восторженно искря глазками.

   – Нравится? – с улыбкой спросил Хасин вполне очевидную вещь.

   Анна часто-часто закивала головой, рассматривая живую фасолину на своей ладони.

   – И что теперь? – посмотрев на него волнительно и нетерпеливо, спросила Анна.

   – А теперь ты ляжешь спать, – хмыкнул демон, со смехом глядя на разочарованное личико.

   Он забрал подарок из ее ладони и встал с постели, укрывая девочку одеялом.

   – Сладких снов, Амани, – поцелуй-благословение, и малышка уже крепко спит.

   А Хасин подошел к тумбочке и положил на нее зеленый боб. Тихий шепот наполнил комнату странным гулом, который быстро стих, а после беловолосый демон вышел из спальни девочки, уже не глядя, как семечко за его спиной увеличивается еще больше, раскрываясь и выпуская наружу зеленый яркий росток.

   А утром Анна проснулась в дивном саду, в который превратилась ее комната. Все – стены, пол, потолок и окна были увиты зеленью. Четыре столба, удерживающие кровать и балдахин, покрылись живой молодой корой, на которой застыли ароматные капли смолы. Ножки вросли в пол словно корни, а полог кровати, раньше сотканный из тончайшего полупрозрачного шелкового кружева, превратился в серебристую паутину, на которой каплями блестела роса. Одеяло принцессы обернулось в тонкий покров, сотканный из травы, мха и мельчайших белых редких цветочков. Ковры на полу исчезли без следа, сменившись зеленой травой, такой мягкой под ступнями, что казалось ты едва касаешься земли. Витые растения расплелись по мебели и окнам, которые из простых, превратились в настоящее произведение искусства: резные рамы, увитые синими цветами, мутноватые стекла стали прозрачными, словно родниковая вода, а подоконники словно колыбель, усланная зеленью и цветами. Вся деревянная мебель будто стала живой: шкаф изменил форму и так же был покрыт корой и смолой. Стулья и тумбочки, столы и софы – все росло и цвело. А что не могло ожить – железо, камни и металл – было увито и оплетено изысканными цветами и листьями. Магические светильники обратились в светлячков, летая под живым потолком, а красивая люстра превратилась в небывалой красоты цветок, сияющий и распространяющий дивный аромат. Все цвело, источало запахи и свет, и даже было слышно, как шевелится трава, как продолжают расти цветы, как распахиваются бутоны тут и там.

   Анна не могла поверить своим глазам, сидя на кровати и рассматривая свою комнату, настолько резко преобразившуюся. И думала, что все это ей сниться. Но вдруг в такие же ожившие двери, перевитые деревянными стеблями, вошла не менее ошарашенная прислуга девочки, чтобы помочь ей приготовиться к завтраку. За их спинами принцесса увидела такое же изменение в гостиной комнате. С восторженным любопытством Анна соскочила с кровати, не удержав вздоха, когда нежные ступни коснулись прохладной травы, удивив этим ощущением, и торопливо распахнула двери, ведущие в ванную комнату. Мрамор пола и стен был покрыт трещинами, сквозь которые пробивались плети вьющихся роз нежно розового цвета. Бассейн так же был расколот, и в прозрачной воде, которая с журчанием вытекала из стены в виде маленького водопада, были видны ярко салатовые и алые водоросли, плавно танцующие под напором стекающей воды.

   К девочке, тихо и незаметно подошел Таш, к которому она повернула лицо, оказавшееся на одном уровне с его шеей – настолько громадным было животное. С долей грусти девочка обняла большую голову, и прошептала ему на ухо:

   – Мы ведь дождемся его назад?

   Пес что-то заворчал, и это все что Анна услышала в утешение. Она была рада, она была впечатлена и в восторге от очередного дара Хасина, но уже скучала по нему, готовая променять все свои сокровища и подарки на его постоянное нахождение рядом с ней.

   – Мы скоро придем? – сгорая от любопытства, уже в десятый раз нетерпеливо спросила Анна, поправляя повязку на глазах, которая жутко раздражала.

   Хасин со смехом убрал ручки девочки от лица, продолжая вести ее в неизвестность.

   – Скоро, – хмыкнул юноша.

   – А мне понравится?

   – А когда тебе не нравились мои подарки? – улыбнулся демон, и девочка ответила на эту улыбку, пусть и не видела ее.

   Но в отличие от окружающих, она знала Хасина куда лучше, и по голосу определяла, когда он улыбается. Все вокруг поражались тому, как неизменно радостно и счастливо встречала Анна своего долгожданного гостя. Никто не понимал этой любви и грусти девочки по этому демону. Никто не осознавал, откуда в ней эта привязанность и ожидание, трепет в глазах и счастье в улыбке, когда она находится рядом с ним. А ведь все было на поверхности, все было на виду.

   Анна росла в отчуждение, в одиночестве, встречая везде если не презрение, то равнодушие, если не ненависть, то пренебрежение. Каждый склонялся перед принцессой в реверансе, поклоне, никто никогда не промолчал, не выразив ей уважения или должного почтения. Но ребенок видел разницу в этих поклонах и улыбках с теми, которыми одаривали ее сестру и братьев. Видела существенное отличие, и давно уже понимала их неискренность. И знала причину – была достаточно взрослой, чтобы понимать.

   «Проклятое дитя» – так называли Анну, и девочка не раз слышала эту фразу, произнесенную тихим шепотом, который не особо-то скрывали от нее. И причину, и того, кто первым ее так назвал – она все знала. Леди Мирай, ее воспитательница все честно и прямо рассказала девочке не так давно, когда обиженный невниманием ребенок снова плакал, свернувшись калачиком в своей кровати под покровом паутины и цветов.

   – Почему меня никто не любит? – всхлипывала девочка на руках у немолодой женщины, которая тоже не смогла удержать слез после этой фразы, пропитанной болью и тоской, которые дети не должны узнать в столь юном возрасте.

   – Есть много причин, моя милая.

   И леди Мирай рассказала Анне все: о ее рождении, об истинности умалчивания информации о ее женихе, о котором она знала лишь имя, о Хасине. Была сказана лишь правда, немного смягченная и облегченная, чтобы дитя смогло все понять, но правда.

   К огромнейшему удивлению женщины, Анна восприняла рассказ спокойно, но тут же догадалась о причине: принцесса с младенчества все видела, росла, осознавая свое положение и различие с прочими детьми, и наверняка искала причины. Вот они и открылись перед ней. Но только что это меняет? Что эта правда даст Анне? Лишь понимание, но и только. Просто теперь девочка будет знать причину подобного к ней отношения. Но возможно, так будет лучше? Возможно, она перестанет ждать чуда, перестанет надеяться на изменения, перестанет с непониманием встречать странные взгляды всех вокруг? Хорошо, если это закалит ее, принесет успокоение и смирение с подобным положением. А что, как не смирение, должно помочь юной принцессе? Ее некому поддержать, кроме единственной леди Мирай, что полюбила ее всем сердцем вопреки суждениям и предвзятости. Никто не пообещает ей избавления, никто не даст надежды на лучшее. И только смирение поможет ей примириться с собственным положением, принять его и прекратить пытаться изменить.

   Глядя в потухшие глазки Анны, леди Мирай пожалела о своих словах. Ей вдруг подумалось, что слишком рано юная девочка познала разочарование и понимание, что ничего не изменится. Она лишилась надежды на лучшее, на чудеса, и все в таком юном возрасте. Но тем сильнее было бы разочарование и крушение ее иллюзий, узнай она все позже.

   Многое еще было не понято Анной, многое было не рассказано по причине того, что она слишком мала. И будут проходить годы, и по мере этого времени, она будет узнавать больше, понимать лучше. Раскроется все лицемерие, поймется вся грязь, в полной мере она однажды осознает истинность своего положения, без прикрас и утаивания, которыми женщина пощадила ее детскую невинность. И леди Мирай надеялась лишь на то, что все это не ожесточит столь нежное и ранимое сердечко, не сделает его холодным и безжалостным. Будет трагедией, если это дитя растеряет всю свою доброту и свет по вине окружающих, лишится той нежности, лучистости и обаяния, которые уже сейчас выплескиваются из нее волнами тепла. Не обернется ли это разочарование в родных и любимых людях столь плачевными последствиями?

   – А Хасин? – вдруг спросила затихшая на долгое время Анна дрожащим голосом.

   Леди Мирай не знала, что ответить. Заложенное воспитанием, временем и обществом мнение о демонах не менялось. При одном упоминании об этой расе становилось не по себе, в душе поднималась волна негатива и ненависти, обоснованные и вполне понятные. И она не хуже других знала, что говорят о беловолосом демоне, не хуже других знала о его репутации, о его нраве, характере и поведении. Но лучше всех прочих она видела в его отношении к Анне не просто долг и обязанности, возложенные на него отцом и принцем. Это был не просто демон, берегущий то, что принадлежит ему по праву, и руководствующийся лишь выгодой собственной империи. Так же как и король Тамир, она видела в этом демоне свет, который пробуждается в его глазах при взгляде на принцессу. Его забота о ней не была просто обязанностью. Это было проявлением участия, заботы и нежности – пусть и казалось это диким в его случае – Бастард не знает жалости, не знает любви. Но лишь в нем одном немолодая женщина видела то, что было так нужно ее воспитаннице. И вопреки собственным предубеждения и убеждениям, она ответила:

   – Его Светлости ты всегда можешь доверять. Он никогда не будет тебя обманывать, никогда тебя не предаст и не обидит.

   Услышь сейчас кто-либо эти слова – и леди Мирай была бы прилюдно казнена за измену на главной площади Акилона уже завтра на рассвете. Но не сказать этих слов она не могла.

   – Пусть это останется нашей тайной, – мягко попросила женщина принцессу.

   Та кивнула с серьезностью и уверенностью, а после вдруг крепко-крепко обняла ее, повиснув на шее, чем несколько сбила с толку леди.

   – А еще я знаю, что вы меня любите, – тихо-тихо прошептала Анна. – Но это тоже будет нашей тайной.

   Со слезами на глазах и дрожащими губами, леди Мирай смотрела на девочку в своих руках, которая с нежной улыбкой вытирала ее слезы, катящиеся по морщинистым щекам.

   И в свете грустного осознания истины, Анна ждала приезда Хасина еще больше, еще горячее и нетерпеливее.

   И сейчас, держа его за руку, нетерпеливо не смолкая, она была счастлива. И не в подарке было дело – никогда.

   – Пахнет лошадьми, – принюхалась принцесса носом-кнопочкой, вызвав усмешку на губах беловолосого Бастарда.

   – Ты ездишь верхом? – спросил он.

   – Немного. Лили хорошая наездница.

   – У тебя еще все впереди.

   – Ты каждый раз так говоришь, – вдруг усмехнулась сама девочка, явно научившись у него – настолько характерным был изгиб ее губ.

   – Но я ведь прав, – мягко возразил Хасин. – Всему свое время, моя милая. И впереди тебя ждет много всего, что тебе предстоит постичь, попробовать и узнать. И даже больше, чем ты можешь представить.

   – Я хочу знать все, что знаешь ты.

   – Постарайся, и ты превзойдешь даже меня, – хмыкнул юноша.

   – Но ты ведь поможешь мне? – задрав вверх личико, спросила Анна, словно знала куда смотреть, хоть и была в повязке.

   Остановившись, Хасин присел перед малышкой, беря в руки ее ладошки.

   – Всегда, – тихо и серьезно произнес демон, снимая темную ткань с глаз девочки. – Никогда не сомневайся в этом.

   Анна смотрела на него своими детскими глазами, в которых были отнюдь не детские чувства: сомнения, страх, неуверенность в себе.

   – Обещаешь? – прикусывая губку, прошептала принцесса.

   – Клянусь, – искренне и без намека на игру или шутку, произнес Хасин, тут же подтвердив клятву магией: нарисовав в воздухе печать обещания, он вплел ее в амулет Анны. – Теперь ты всегда можешь призвать меня к ответу, – улыбнулся он малышке, коснувшись пальцами кулона на ее груди.

   – Я запомню, – прищурилась на миг Анна, но тут же рассмеялась.

   – Мы пришли, – сказал Хасин, поднимаясь на ноги и указывая рукой в сторону загона для лошадей.

   Девочка повернулась туда и восторженно и немного испуганно замерла.

   – Кто это? – протянула насторожено, но все же с любопытством Анна, осторожно подходя ближе, но держась Хасина.

   – Нравятся? – улыбнулся демон, подхватив Анну на руки и смело шагнув ближе. – Это – эрхи. Особая порода лошадей. Дикие, сильные, их выращивают специально для моей расы, для демонов. Они не терпят людей, людских прикосновений, даже ваш запах их раздражает.

   Эрхи действительно были лошадьми, за исключением нескольких значительных отличий от привычных для принцессы пород. Огромные, превышающие в полтора раза по размеру даже самого крупного коня. Шерсть лоснится и блестит на солнце, словно шелковая, скрывая сильные мышцы и широкие кости. Мощные копыта достигали размера головы взрослого человека, морду с синими, чуть сияющими глазами, украшал большой широкий рог, острый и крепкий даже на вид. Грива шла не только по спине, но и вокруг головы, длинная и густая, она спускалась по широкой груди до самых колен. Хвост был не менее шикарен и едва не стелился по земле.

   – Красивые. Но ты сказал, что они не любят людей, – опасливо протянула Анна, когда Хасин вплотную подошел к одной из двух особей.

   – Ты станешь исключением, – ободряюще улыбнулся демон. – Они привыкнут к тебе очень скоро, только нужно время. Потрогай, – и, подавая пример, он коснулся рукой морды коня.

   Тот одобрительно прикрыл глаза, но стоило девочке протянуть руку, как веки распахнулись, а глаза полыхнули алым, и животное буквально отпрянуло от хрупкой ладошки и издало звук очень похожий на рычание. Анна испуганно дернулась, но демон быстро успокоил ее, обнадеживающе улыбаясь.

   – Они привыкнут.

   – Это пара? – оглядываясь через его спину, спросила принцесса, когда демон понес ее из загона.

   – Да.

   – Как их зовут?

   – Имена ты дашь им сама. Ты почувствуешь, как они хотят зваться. Не сразу, но почувствуешь.

   – Они меня не съедят?

   Хасин засмеялся.

   – Познакомься, Анна, – отвлек от созерцания ужасных, но красивых животных девочку Бастард.

   Она отвернулась от загона, чтобы увидеть перед собой незнакомого ей демона, который склонился в почтительном поклоне перед ними.

   – Это Фарх. Он будет присматривать и ухаживать за эрхами. Он же научит вас ладить.

   – Ваше Высочество, – снова поклон, но вот голос был не так любезен, да и взгляд явно не выражал радости от его новой должности.

   Он с долей презрения смотрел на принцессу, пытаясь скрыть свое недовольство тем, что ему придется служить человеку и жить в ее доме. Демон выглядел намного старше Хасина, что говорило о том, что ему куда больше семисот лет: по человеческим меркам он выглядел лет на сорок. Но тут же смутился и поник, стоило беловолосому юноше резко и отрывисто произнести несколько слов на родном языке. Выглядел при этом Хасин недовольно и даже гневно.

   – Простите, Ваша Светлость, – на общем языке произнес Фарх, снова склоняясь в поклоне.

   Взгляд уже не был высокомерным, скорее напуганным и стушевавшимся.

   – Я ему не понравилась, да? – расстроено и догадливо прошептала Анна, когда Хасин отошел от загона на достаточное расстояние.

   – Люди и демоны никогда не были друзьями.

   – Но мы ведь друзья, – не спрашивая, а уверенно заявляя, ответила девочка.

   – Все дело исключительно в тебе, – улыбнулся девочке юноша. – И Фарха ты скоро очаруешь, я уверен.

   Анна смутилась от похвалы и комплимента.

   Но Хасин оказался прав – нельзя было не поддаться обаянию этой девочки. И уже спустя всего несколько месяцев демон с искренней улыбкой встречал маленькую принцессу в своей отдельной конюшне, которую выстроили специально для эрхов, которые не терпели соседства с обычными лошадьми, то и дело порываясь полакомиться ими. С прежним презрением и раздражительностью Фарх относился к господам и лордам в этом дворце, которые первое время повадились в его царство – любопытство не давало им покоя. И каждый не забывал указать демону его место – слуга и только. И лишь Анна была неизменно к нему добра, отвечала улыбкой на ворчание, смехом на хмурый взгляд и искренним любопытством к каждому его слову, когда он любовно рассказывал о своих питомцах. И нельзя было не откликнуться на восторг и интерес девочки к делу всей его жизни, не притворный и вежливый, а неподдельный и искренний.

   И потому, спустя еще несколько месяцев, Анна впервые оказалась верхом на демоническом животном. Харди – так она назвала кобылу – смотрела на нее с осторожностью, когда Фарх усаживал принцессу в седло, но не делала попыток сбросить с себя. Фырчала, выпуская из больших ноздрей белый дым, который выдавал ее недовольство, но стояла спокойно, позволяя взять поводья и натянуть их.

   – Умница, – довольно улыбался конюший, беря лошадь под уздцы и ведя по загону по кругу.

   – Я или она? – хихикнула несколько настороженная Анна, которая пусть и проявила смелость, все равно побаивалась.

   – Вы обе, – хмыкнул мужчина, поглаживая кобылу по морде возле рога, что особенно нравилось этим животным.

   А еще несколько месяцев спустя Анна мчалась во весь опор по бесконечным просторам лугов за дворцом, что простирались, куда хватало взгляда. Крошечная девочка на огромном монстре смотрелась почти нелепо, но вот звери – что Харди, что Ноан – отзывались на каждое ее движение на себе, на каждый приказ и звук.

   И снова во дворце шептались о проклятом ребенке, которому подчиняются все самые мерзкие твари демонов. Никто не ждал добра от девочки, что все ближе и ближе становилась к ненавистным врагам. Но Анна, которая все так же слышала все эти шепотки за спиной, уже не обижалась. Она твердо заняла позицию безразличия к тому, что о ней говорят.

   – Они многое говорят и будут говорить, и ты будешь слушать их, если тебе есть дело до каждого из них. Но разве им есть до тебя дело? – сказал Хасин в прошлый свой приезд.

   – Нет.

   – Значит, ты не обязана соответствовать их ожиданиям. Они многого будут от тебя просить, требовать, не давая ничего взамен. Но принцесса здесь ты – это они должны соответствовать тому, что ты от них ожидаешь, – улыбнулся демон девочке.

   – Я ничего от них не хочу.

   – Тогда не обращай внимания. Они боятся тебя, завидуют, не признавая этого даже в своем сердце. И с каждым днем эти чувства будут становиться все крепче и злее. Но и ты будешь расти, будешь сильнее, ты можешь ответить каждому, если пожелаешь.

   – Я не желаю.

   – И правильно делаешь. Не трави свое сердечко злобой и местью, просто защити его, – нежно улыбнулся Хасин, целуя ее в лоб и укладывая спасть.

   – Сказку?

   – Конечно, – пообещал демон, укладываясь рядом поверх одеяла и беря в руки книгу.

   И снова он исчез, едва она уснула.

   – Анна, – начал Хасин, и принцесса тут же нахмурилась – он так редко называл ее по имени, предпочитая «Амани», что всегда говорило о том, что его слова будут серьезны и явно не просты.

   И сердечко девочки уже сжималось от дурных предчувствий.

   – Да? – все же ответила Анна, вопросительно посмотрев на идущего рядом демона.

   Его руки по привычке были заложены за спину, он был расслаблен, глаза смотрели на нее с неизменной нежностью, но присутствовала в нем и доля хмурости, которая так ей не нравилась сейчас.

   – Мне предстоит долгое путешествие, – рассеяно касаясь пальцами холки идущего рядом Таша, начал беловолосый юноша.

   – Но ты ведь вернешься через год? – с тревогой посмотрела на друга девочка, останавливаясь и сжимая кулачки, которые выдавали ее волнение и тревогу.

   – Я постараюсь, но не обещаю, что смогу, милая, – с искренним сожалением, вздохнул Хасин, присаживаясь перед принцессой на корточки и привычно беря ее руки в свои.

   На глаза Анны навернулись слезы, но она упрямо сжимала губы и часто моргала, не давая им и шанса сорваться.

   – Ты мой умница, – нежно коснулся ее личика демон, хваля за самообладание. – Мне очень жаль тебя огорчать, но так вышло.

   – Но ты ведь можешь приехать чуть позже, правда? – с надеждой вспыхнули голубые глазки, но тут же потухли под виноватым взглядом юноши.

   – Не забывай, что я всегда рядом, – чуть улыбнулся Хасин, доставая за цепочку амулет на ее шее.

   – Этого слишком мало.

   – Именно поэтому я приготовил тебе особенный подарок, – ободряюще улыбнулся демон, выпрямляясь.

   Тихий странный свист сорвался с его губ, а сам юноша выставил в сторону руку, на которой Анна только сейчас заметила кожаный наруч, выбивающийся из общего элегантного образа беловолосого демона. Всегда изящный, всегда особенный и утонченный, изысканный, но при этом абсолютно строгий и скромный наряд вызывал зависть в глазах придворных, которые рядились как можно лучше, но все равно уступали в красоте этому демону. И дело было не в одежде, не в дорогих тканях и украшениях, а в подаче себя. Хасин знал себе цену, плевать хотел на окружающих, и это выражалось в походке, взгляде, малейшем жесте, создавая неповторимый роковой образ, рядом с которым меркли все хлыщи и аристократы не только Дарнаса, но и многих других королевств. От этого демона веяло силой, властностью, жесткостью и холодностью, но от этого и становился он настолько притягательным и желанным.

   С громким, звонким и скрипящим хлопотом крыльев на руку Хасина опустился.... сокол. Но, как и все твари Халлона, не обычный. Каждое перо – сталь в чистом виде – острое, словно кинжал, но подвижное и гибкое, как настоящее. Когти каменные, разодравшие кожу наруча в хлам своим захватом, отчего Хасин лишь едва поморщился. Каменный же клюв золотистого цвета, а глаза – словно мутные белесые камни, без зрачка, без контура, просто туман, пугающий и завораживающий.

   – Это Гхарт. Я лично вырастил его для тебя, – улыбнулся Хасин Анне, снова приседая перед ней, демонстрируя странную птицу во всей ее красе. – Он найдет меня в любой точке мира. И всегда вернется к тебе с моим посланием в ответ.

   – Я могу тебе писать!? – радостно спросила Анна, касаясь кончиками пальцем холодных крыльев сокола.

   – Конечно, моя Амани, – улыбнулся Хасин. – Хоть каждый день.

   Птица встрепенулась на руке хозяина и взлетела, снова исчезая в кронах деревьев.

   – Просто позови его, и он прилетит. Отдай ему письмо, и он доставит его мне.

   – Спасибо, – растроганно прошептала Анна, обнимая друга.

   – Я буду скучать, – прошептал Хасин на ушко девочке.

   – И я, – так же тихо ответила малышка, все-таки не удержав своих слез. – Возвращайся скорее.

   Но Хасин не вернулся, ни год спустя, ни два. Неизменно в день рождения Анны во дворец доставлялись подарки от Бастарда, привозимые его посланниками – Темными Стражами. Несколько раз в месяц Анна получала от него письма и писала свои. Но тоска медленно и верно завладевала ее сердцем. Она скучала, с нетерпением ждала его возвращения, о котором ни разу не упоминалось в их письмах: она боялась спрашивать, а Хасин не желал расстраивать.

   Письма не заменяли живого общения, но стали самым драгоценным в ее жизни. Каждое она ждала с нетерпением. Едва покидая дворец, едва наблюдая мир вокруг, она вчитывалась в красочные рассказы Хасина о странах, в которых он бывал, о людях, которых встречал, и не только людях. Она восторженно читала о его приключениях и встречах, она представляла себе в деталях все, о чем так подробно писал демон.

   Во снах Анна видела Темных Эльфов в их подземельях. Видела леса Светлых и озера русалок. Она наблюдала за кропотливой работой гномов в их мастерских, где они создавали диковинные украшения. Ее воображение рисовало яркие образы и картины, которые дополнялись книгами и свитками, что приносил Гхарт вместе с письмами. Книги были обо всем: расы, народы, культура, история, магия и многое-многое другое. Каждый раз новая, более интересная и захватывающая. Многие были на демонском языке, который Анна с трудом, под чутким руководством Фарха познавала медленными темпами, но познавала. Хасин хвалил ее за успехи, присылая все больше книг для усовершенствования. И Анна упорно не прекращала его изучение, пусть и давалось ей это с огромнейшим трудом. Но у нее был стимул – Хасин, едва узнал о ее слабых успехах, прекратил писать на общем языке, перейдя исключительно на родной. А как только она привыкла, он поставил ей новую задачу – эльфийский. И за всеми этими занятиями, подготовкой и кропотливым изучением того или иного материала, юная принцесса не сразу осознала хитрость Бастарда, а он просто нашел способ сделать их разлуку не столь горькой, но куда более полезной, увлекательной и позволяющей скрадывать время.