Текст книги "Проклятое дитя (СИ)"

Автор книги: Александра Павлова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 10 страниц)

   Для Анны не было секретом, насколько «желанной» невестой она была для принца Кассиана. И пусть император сам заключил этот договор, пусть принц знает о наличие у него невесты-человека, и их двоих это нисколько не волнует, по словам их сына и брата, в общем и целом суть останется прежней – в том, другом дворце, она будет так же презираема большинством. Как здесь ей рады лишь несколько человек, так будет и там. И эта мысль не давала ей покоя никогда. Не раз Хасин обсуждал все это с ней. Она понимала, принимала все как данность, не жила иллюзиями и надеждами на лучшее будущее. Но так было горько, что вся ее жизнь будет такой – в одиночестве, будучи отверженной и нелюбимой.

   – Тебя нельзя не полюбить, – не раз говорили ей леди Мирай и Хасин, даже Фарх не единожды повторил эту фразу.

   Но как ей верить, когда никто вокруг не любит?! Как не сомневаться в истинности этого высказывания?!

   – Люди просто не хотят тебя любить, слишком предвзяты и заранее настроены относительно тебя, – говорила воспитательница.

   – Но разве у демонов будет иначе? – хмыкала невесело девочка.

   А леди Мирай нечего было ответить на это.

   Хасин не обещал ей счастье и покой в новом доме. Он не обманывал на тему того, что ее ждет. Но на собственном примере он показал, насколько неважно происхождение.

   «Я Бастард, Анна. Ублюдок, отродье – как только меня не называют дома, – писал в одном из писем демон с явным равнодушием и спокойствием. – Я, так же как и ты, был отверженным и одиноким. Никто кроме отца не показал мне мою значимость и ценность. И я научился жить с тем, что у меня есть. Я обернул свою слабость силой. У меня нет уязвимых мест, у меня нет глупых надежд и иллюзий, крушение которых разочаровывает любого. И это делает меня сильным».

   «У меня так не получится» – с сомнением отвечала Анна.

   «Ты сильная».

   – Ты нужна будешь мне, – мягко возразил Хасин, останавливая девушку и глядя на нее сверху вниз с уверенностью и обещанием. – А остальные? Они никто, Анна. И ты научишься их игнорировать так же как тех, кто сейчас находится в этом дворце.

   – Мне кажется, что я превращусь в бездушный камень, если буду и дальше продолжать заставлять себя не обращать ни на что внимания, – невесело усмехалась принцесса.

   – Твои слабости всегда могут стать твоей силой, Амани, – мягко ответил демон.

   – Ты научишь меня?

   – Разве я не делал этого до сих пор? – хмыкнул Бастард.

   Анна кивнула с улыбкой. Да, Хасин учил ее – всегда и всему. Его письма, что хранились в ее комнате – один сплошной урок жизни. И каких только знаний там не было! Уникальные вещи, важные уроки, особые ценности и знания – Хасин делился с ней всем, что знал сам по мере ее взросления. Недаром же в одиннадцать лет Анна знала все, что ей говорили ее учителя, а потому отказалась от посещения уроков – ей было просто не интересно. Недаром она прочитывала громаднейшие талмуды под изумленным взглядом библиотекаря, который и языка-то, которым была написана книга, не знал. И была еще одна вещь, которой Хасин обучил ее, но о которой ни один из них не заговорил вслух.

   – Как твои успехи? – хитро улыбнулся демон.

   – Впечатляют, – гордо ответила Анна, задрав носик, но тут же непринужденно рассмеявшись.

   Они гуляли по саду и разговаривали, убрав полог тишины, как только покинули стены дворца. И все, кто встречался им на пути, наблюдали, как расцвела юная принцесса. От тоски, которой были извечно полны ее глаза, не осталось и следа. Подобие улыбки сменилось настоящей и довольной, живой. Рядом со своим беловолосым демоном девушка преобразилась, и нельзя было не любоваться ею. Будто впервые ее увидели все те, кто каждый день встречал ее во дворце. Будто заново знакомились с этой нелюдимой и угрюмой девочкой, которая сегодня затмила свою искрящуюся сестру одним только своим появлением, которое в остальное время едва ли было бы замечено. Сегодня Анна будто вышла из тени своей сестры, показала себя миру и всем вокруг, доказала, что она не хуже, что ею тоже можно восторгаться и гордиться, что и на нее можно смотреть, не отрывая восхищенных глаз. И как-то на время забылось ее предназначение, забылось презрение к ней – нельзя было презирать этого ангела в красном платье, который так танцует, так смеется и так смотрит!

   Весь вечер внимание всех гостей было приковано именно к «проклятому дитя». На нее смотрели без презрения, и не нахождение рядом ужасающего беловолосого демона было причиной. О ней шептались без грязных домыслов, а обсуждая каждую деталь внешности, что было в разы приятней. О ней говорили с удивлением, а не безразличием, что тоже было хорошо. Но Анна едва ли замечала все это. Все, что ее волновало – близость Хасина. Она не могла наговориться с ним, не могла наслушаться его голоса, не могла насмотреться на его лицо. И чем больше проходило времени, тем больше она смотрела на него и слушала, понимая, что их время уже на исходе. Ведь ночь подходила к концу, а пригласить его в свои покои, как прежде, уже не представлялось возможным, пусть Анна и заикнулась об этом, не подумав.

   – Тебе не пять лет, и не семь, – хмыкнул Хасин. – Ты – юная леди. И мое нахождение наедине с тобой, тем более в позднее время, тем более в твоих покоях скомпрометирует твою честь и невинность.

   Анна смутилась от его слов, лишь сейчас поняв, как могло выглядеть ее приглашение. И пожалуй лишь впервые задумалась о том, что она уже действительно не ребенок. Она выросла, у ее сестры уже толпа поклонников и ухажеров при дворе, что могло бы быть и у нее при других обстоятельствах. А это значит, что она уже не может себе позволить то, что позволяла в детстве, в особенности принимать в своей спальне мужчину, которым был Хасин. И пусть она еще не воспринимала его – да и вообще никого – подобным образом, факт остается фактом: Бастард – молодой мужчина, а она – юная девушка.

   – Я доверяю тебе, – в последней попытке уговорить его, с улыбкой прошептала Анна, зная, что он не поймет ее неправильно и не расценит ее предложение как порочащее ее репутацию.

   – Никогда не доверяя демону, моя Амани, – хмыкнул Хасин. – Мы – сама суть обмана и порочности. И пусть второе тебе еще не знакомо, – хмыкнул юноша, – но это только пока.

   – Я видела разные пороки. В зеркале, что ты подарил мне.

   – То пороки сердца, души. Я а говорю о пороках...иного характера.

   Анна не понимала его слов, что заставляло Хасина думать о том, какое же она все еще дитя. И даже ее сестра-ровесница куда старше в плане опыта и понимания многих вещей, которые саму Анну обходили пока стороной.

   – Но ведь ты меня не обидишь? – по-своему поняла его слова принцесса.

   – Никогда, – тихо прошептал Хасин, беря ее руки в свои ладони, касаясь их губами, не отрывая при этом взгляда от ее сияющих глаз.

   – Тогда я буду ждать, – тихо прошептала Анна, с сожалением убирая руки и торопливо направляясь в сторону выхода из бального зала вслед за сестрой.

   Перед ними обеими склонились в поклоне, так же как и перед каждым членом королевской семьи. Перед самой дверью Анна обернулась, но демона уже не было среди тех, кто провожал ее взглядом.

   Впереди Анны шагала Лили. Именно шагала – зло, резко и размахивая руками, сжатыми в кулаки. Девушка едва замечала сестру, думая о своем. Привычно пожелала матушке спокойной ночи и свернула в свои покои. Но даже не успела войти в живую дверь, как оказалась резко остановлена гневно взирающей на нее сестрой.

   – Мне больно, Лили, – спокойно и как-то устало произнесла Анна, вырывая руку из болезненного захвата сестры.

   – Я тебе никогда этого прощу, слышишь? – прошипела принцесса ей в лицо.

   – Ты многого мне не можешь простить, – все так же равнодушно ответила девушка. – Хотя я ни в чем перед тобой не виновата: ты сама придумала мне проступки, сама же в них поверила. Но я отказываюсь быть виноватой.

   – Это для всех вокруг ты можешь быть забитой девочкой, – продолжала бесноваться Лили. – Я же вижу тебя насквозь! Маленькая тварь!

   Анна не была удивлена словами сестры, ее тоном, оскорблениями, пусть сама впервые столкнулась с этим – зеркало показало ей слишком много из того, о чем она не желала бы знать. Но не узнай она правду, сейчас была бы в шоке и пыталась бы лихорадочно вспомнить, в чем же так виновата.

   – Ты испортила мне праздник!

   – Это наш праздник, Лили, наш – мой в том числе. И я ничего тебе не портила.

   – На тебя все смотрели! На тебя пялились! Вырядилась как демонская шлюха, и довольна?!

   Дверь за спиной Анны распахнулась, и на пороге появился Таш, злобно рыча на Лили.

   – Убери свою псину, – попятилась с шипение Лили – адского пса она боялась больше всего.

   Таш шагнул вперед, продолжая скалиться. Глаза горели красным, а с внушительных клыков капала слюна.

   – Уходи, Лили, – устало вздохнула Анна, положив ладонь на загривок Таша и уходя вместе с ним в покои, закрывая дверь, которая заплелась корнями, скрывая даже створки и ручки.

   Как только Лили исчезла из поля зрения, Таш успокоился и вернулся в спальню, где всегда спал у ее кровати. Анна прошла туда же, где ее ждали сонные служанки. Девушки помогли ей раздеться, принять ванну и переодеться в ночную рубашку и накидку на завязках. Едва принцесса оказалась одета, как раздался стук в дверь. Служанки удивленно переглянулись, и одна пошла открывать двери, а Анна следом, пытаясь спрятать улыбку – Хасин. Но как только Таника открыла дверь, ее глаза разочарованно потухли – на пороге никого не было.

   – Вы можете идти отдыхать, – вымучено улыбнулась Анна девушка, отпуская их.

   С поклоном и пожеланием доброй ночи, горничные покинули ее покои, а Анна рассеянно вернулась в спальню, крутя в пальцах пояс халата. Но тут же вскинула голову, когда услышала знакомый голос от окна.

   – Этот урок мы еще не проходили – заклинание невидимости. Помимо облика скрывает и звук шагов, а так же запах. Даже Таш не почует.

   И через миг демон сбросил с себя покров, и Анна увидела его, опирающегося на подоконник бедрами. Таш подбежал к нему тут же – за лаской тонких пальцев. А Хасин смотрел лишь на нее, нежно улыбаясь – так, как видела только она. А Анна вдруг почувствовала абсолютное счастье. Одного только не хватало...

   Она кинулась ему в объятья, прижимаясь крепко-крепко всем телом, утыкаясь носом в его грудь, вдыхая его запах и ощущая, как надежные руки обнимают ее так же жадно. Хасин трепетно прижимал к себе девушку, наслаждаясь этой близостью не меньше – не одна Анна скучала так сильно.

   Несколько долгих минут они стояли у окна, просто обнявшись и наслаждаясь этим. Прикрыв глаза, демон склонил лицо к светловолосой головке девушки, утыкаясь носом в ее макушку, вдыхая неповторимый запах.

   – Как быстро ты выросла, – хмыкнул тихо Хасин.

   – Это ты слишком долго отсутствовал, – шмыгнула носом Анна, выдавая свои слезы, которые беззвучно катились по щекам.

   Демон поднял ее головку, вытирая соленые капли с ее личика и глядя на нее с нежной улыбкой. Ничего в этом лице не осталось от детства, кроме пухлых губ. Носик уже не кнопочка, лишь чуть вздернут. Глаза большие и грусти в них куда больше. Скулы вырисовывались четче, а брови стали вразлет.

   – Сказку? – тихо прошептала Анна, нарушив тихое разглядывание себя, заставив демона усмехнуться.

   – Ты их еще читаешь?

   – Каждый день.

   – Наизусть? – хмыкнул насмешливо Хасин.

   – Угу, – улыбнулась Анна.

   – Хорошо, – кивком согласился Бастард, разжимая объятья.

   Анна вернулась к кровати, сбросила с плеч накидку и забралась под травяное одеяло, выжидательно глядя на юношу у окна. А тот, не дав ей заметить своего замешательства, подошел с другой стороны, достал из тумбочки книгу и лег рядом с девушкой, которая повернулась к нему, положив ладошку под щеку и не сводя с него взгляда своих голубых глаз.

   Под тихий голос Хасина, успокаивающий, усыпляющий и такой родной, Анна уснула через несколько минут, утомленная тяжелым днем, хоть и пыталась изо всех сил держать веки поднятыми – она ведь знала, что открыв их в следующий раз, Хасина она уже не увидит.

   А демон, дочитав лишь страницу, отложил в сторону книгу и посмотрел на спящую Анну, хмурясь и размышляя о том, что вдруг увидел и ощутил.

   Анна выросла, и он вдруг осознал это совершенно четко, когда она беззастенчиво и без всякого стеснения перед ним сбросила с голых плеч халат, оставаясь в полупрозрачной рубашке и даже не придавая значения тому, что перед ней мужчина. А под рубашкой было обнаженное девичье тело, с нежными округлыми формами. Не одну сотню раз Хасин видел и куда более откровенные образы, куда более раскрепощенных женщин, не знающих что такое стеснение, но по другой причине – они давно его растеряли. А Анна просто еще не знала, как уже может влиять на мужчин рядом. В этом плане она была еще сущим ребенком в полном смысле этого слова. Но Хасин был тем самым мужчиной, который умел ценить женскую красоту, и видел, как она сейчас расцветает в этой девушке, которая не осознает того, что она уже молодая женщина, которая может привлекать. Но он мог бы просто не обратить на это внимания, не придать значения тому, что увидел, если бы это его не взволновало. Его, опытного, порочного и многое познавшего, взволновало такое невинное зрелище!!! И демон не понимал, почему и что самое главное – что с этим делать!

   – Несколько раз я спрашивал у тебя о принце, и каждый раз ты отвечала, что не желаешь ничего о нем слышать, – задумчиво протянул Хасин, идя рядом с Анной к конюшне ее эрхов.

   – Ты ведь догадался почему, – хмуро ответила принцесса, настроение которой испортилось, как только друг заговорил о Кассиане.

   – Нежелание что-либо знать о своем женихе не избавит тебя от обязанности выходить за него замуж, – мягко произнес демон.

   – Это моя попытка отрешиться от действительности, – хмыкнула невесело девушка. – Оттянуть тот момент, когда мое будущее станет настоящим.

   Хасин не знал, что на это ответить. Он понимал желание принцессы пожить собственной жизнью, побыть в мире без конкретного определения каждого своего шага. И пусть это была лишь иллюзия – она имела на нее право.

   – Анна... – со вздохом начал Хасин.

   – Не нужно, – умоляюще взглянула на него девушка, остановившись и повернувшись к нему лицом. – Ты обещал мне это – время для себя! Помнишь?!

   – Конечно, моя Амани, – мягко обнял ее Кассиан, касаясь губами ее лба и ощущая, как она расслабилась в его руках после произнесенных слов. – Но ты не можешь просто забыть об этом.

   – Я не забываю ни на миг. Но так хочется.

   – Ты пугаешься того, что может оказаться не таким страшным.

   – «Может» меня не устраивает, – тихо, но решительно ответила Анна, отодвигаясь от него. – Я хочу сама строить свою судьбу насколько это возможно.

   – И чего ты хочешь сейчас? – улыбнулся Хасин, продолжив путь.

   – Просто провести с тобой время. Без разговоров о принце, – с намеком добавила девушка и побежала вперед, подхватив юбки своего платья.

   Бастард проводил ее взглядом. Такая юная, такая нежная, но такая грустная и одинокая. Все больше она понимала, все больше видела и слышала. Уже не скроешь от ее глаз и ушей то, что обсуждают и говорят о ней. А говорить не переставали. Казалось бы – все обсуждено, все ясно, все понятно. Но нет, изо дня в день принцессу обсуждали, осуждали и находили новые поводы для насмешек. И по большей части причиной сплетен и слухов становилась собственная сестра.

   Если прежде Лили пыталась проявить свое внимание к сестре, пыталась пойти на контакт, то после их первого бала уже не скрывала истинного отношения к сестре. И был повод, а потому все вокруг тут же придумали оправдания для их ангела, у которого была масса причин для ненависти к Анне – те же, что и у всех вокруг. Никто не осуждал Лили за то, что она говорит и делает – все поддерживали ее начинания, которые касались Анны: насмешки, отточенные, а потому болезненные, унижения, скрытые витиеватыми фразами, но смысл которых был ясен всем и каждому. Приближенные принцессы, которыми она обзаводилась с удивительной скоростью, находя все больше новых друзей и подруг, стали главными инициаторами всех издевок над Анной.

   Ни разу, ни в одном письме Анна не упомянула о том, что происходит во дворце. Ни слова жалобы или боли, ни слова о своих страданиях и унижениях, которым не было конца и края. Но у Хасина были свои способы узнать правду. И он был умелым психологом, чтобы понимать, что за фразами в письмах, где-то между строк скрывается то, что подопечная прячет от него. И он быстро находил то, что ему подсказывала интуиция – причины той или иной фразы, слова, просто кривая буква в конце «все хорошо», когда рука дрогнула, показывая всю фальшь фразы. У него были глаза и уши во дворце. И то, что эти глаза ему показывали и передавали, ему не нравилось.

   – Ты покатаешься со мной? – спросила девушка, когда Хасин подошел к ней и Харди, которую она поглаживала по морде, отчего кобыла блаженно прикрывала красные глаза, откровенно млея от подобной ласки.

   – Ноан позволит на него сесть? – подходя ко второй особи, спросил демон, наблюдая, как животное недоверчиво смотрит на него, отходя от загона назад, что заставила Хасина нахмуриться: эти животные слишком привыкли к Анне и Фарху, стали практически ручными, что было не свойственно породе и скорее портило ее, нежели красило.

   Но к протянутой руке Ноан все же подошел. Недоверчиво принюхался, но позволил коснуться себя, заставив Хасина хмыкнуть.

   Вдвоем с помощью Фарха, они оседлали коней. Демон задержался, общаясь с конюшим, а Анна вышла, о чем тут же пожалела – на поляне перед загоном стояла Лили в окружении своих подруг.

   Никто из девушек даже не подумал хотя бы склонить голову в момент ее появления, не говоря уже о положенном реверансе. Кобыла, которую она вела под уздцы, тут же замерла на месте, оскалив пасть, полную клыков.

   – Я разве не говорила не приближаться к моим животным? – спокойно произнесла Анна, успокаивая Харди поглаживанием по холке и недовольно глядя на нежданных гостей.

   – А разве матушка не приказала тебе больше не появляться здесь? – язвительно хмыкнула Лили.

   – Так же как и тебе. Но мне здесь ничего не грозит, а вот тебе – любимой дочери – слишком многое, – холодно отчеканила Анна.

   Она не хотела разговаривать, она хотела, чтобы они просто ушли, давая ей время передохнуть хотя бы день, когда рядом был Хасин. А еще демон...она не желала, чтобы он стал свидетелем очередной сцены, где она будет высмеяна и унижена. Не хотела, чтобы он видел, как ей больно. Она не стыдилась – Хасина никогда – она просто знала его вторую натуру, которую он так старательно от нее прятал. Но разве заставишь людей молчать? Разве заставишь их не говорить и не обсуждать собственную легендарную персону? А еще история – некоторые книги пестрели историями о Бастарде, великом воине и первом мече Империи Халлон. И явно не лгали, повествуя о его нраве, характере и поступках. И девушка знала, насколько безжалостным Хасин может быть к тем, кто угрожает тому, что ему дорого. И Анна знала, что дорога. А еще, при всем своей угнетенности и забитости, не желала мстить и платить тем же в ответ.

   – Вам лучше уйти, – отворачиваясь от компании, произнесла принцесса.

   – Не тебе мне указывать, – прищурилась Лили, делая шаг вперед.

   – Не подходи, – предупредила Анна, делая шаг назад и заставляя отступить снова оскалившееся животное.

   – Укусит? – хмыкнула насмешливо Лили. – Пусть. Зато у отца хотя бы повод появится уничтожить твоих зверюг. Псину в том числе.

   – Этого ты добивалась, хлестая Таша? – зло спросила Анна весело улыбающуюся сестру, которая даже не скрывала своих намерений и недостойного поведения.

   – Именно, – довольно улыбнулась девушка.

   – Урок на будущее, – раздался леденящий душу голос Хасина за спиной Анны, и принцесса Лили и ее подруги, неприятно удивленные замерли на месте, с их лиц исчезли злые насмешки, сменившись откровенным страхом. – Адский пес никогда не нападет, если хозяин не прикажет. Даже чтобы сохранить собственную жизнь.

   Прищур демона заставлял девушек широко распахивать глаза и нервно сглатывать. Они тут же опустили головы, пряча лица от пронзительного взгляда Бастарда.

   – Таш, – позвал Хасин, не отрывая взгляда от девушек, а по лицу растягивалась дикая в своей кровожадности усмешка.

   Пес тут же появился из-за спины демона и угрожающе зарычал. И свора девиц, оглушительно визжа, рванула прочь от конюшни, оставляя Лили на растерзание демона. Принцесса проводила их презрительным взглядом, спокойно оставшись стоять на месте.

   – Анна никогда не прикажет, – самодовольно хмыкнула девушка, складывая руки на груди.

   – Ваши подруги вам не под стать – ума не хватает, – хмыкнул Хасин.

   – Ваша знаменитая усмешка действует на многих безотказно. И даже банальная игра слов останется непонятой.

   – Вы что-то хотели, Ваше Высочество? – холодно спросил беловолосый демон, принимая из рук подошедшего Фарха поводья Ноана.

   – Ничего, – и принцесса ушла.

   Лошади и пес тут же прекратили выражать свое недовольство от присутствия чужаков. Таш умчался гулять и охотиться, а эрхи нетерпеливо были копытами, взрывая землю, желая пробежки и разминки.

   – Ну что, поехали? – как ни в чем не бывало, улыбнулся Анне Хасин, получив в ответ слабое подобие улыбки и кивок. – Анна, – неодобрительно посмотрел на девушку юноша.

   – Ты накажешь их? – волнительно кусая губу и уже не пряча сожаления и мольбы о пощаде для своих недругов, тихо спросила принцесса.

   – Не скрывай ты от меня подобное, их наказание было бы меньшим, – холодно отчеканил Хасин, а лицо снова приобрело черты безжалостности и холодности, с которыми она сама лично не сталкивалась ни разу.

   И видеть Хасина таким было непривычно. Но отнюдь не пугающе – ее Хасин не обидит никогда и ни при каких обстоятельствах: кто угодно, но не он – единственный друг, который всегда относился к ней с осторожностью, нежностью и заботой.

   – Не нужно, Хасин. Прошу тебя, – коснулась его руки Анна, заставляя посмотреть на себя. – Будет только хуже, – тихо добавила она.

   – Хуже лишь тебе, Анна, – безжалостно ответил демон, недовольно глядя на нее.

   – Тебе не жить здесь! – сорвалась на крик Анна. – Не под обвиняющими взглядами! Не под шепотками за спиной! Не тебе, Хасин! А большего презрения я уже не вынесу!

   По щекам пусть и не текли слезы, глаза были на мокром месте.

   – За твои слезы они ответят вдвойне, – прошипел Бастард, гневно прищурившись.

   Он легко вскочил на коня и резко пустил его вскачь, провожаемый умоляющим взглядом Анны.

   Это было впервые, когда они повздорили, если так можно было назвать этот всплеск негативных эмоций в присутствии друг друга. Анна провожала Хасина взглядом и думала о том, почему так плохо на душе, и сама же знала ответ: от страха, от дурного предчувствия, от того, что опустилась до мольбы перед другом, упав тем самым в его глазах в плане достоинства и самоуважения, которое он всегда ей прививал, безнадежно впрочем.

   А Хасин не знал, что еще сделать и сказать Анне, чтобы она прекратила позволять подобное. Она была слишком слабохарактерной, слишком уязвимой и беззащитной перед всеми. А он не мог быть рядом постоянно и защищать ее от унижений и оскорблений. Когда же она научится отвечать?! Когда прекратит быть жертвой?! Когда поймет, что этому пора положить конец?! В ней было слишком много света, слишком много добра. Свет и добро это не плохо, и Хасин ни в коей мере не хотел лишить девушку того, что составляло саму ее суть, делало ее такой, какой она была в его глазах. Но где ее гордость, где ее сила, без которых ей не выжить в этом жестоком мире?! Из раза в раз он говорил ей о том, что доля безразличия и жесткости к тем, кто окружает ее, просто необходима. Из раза в раз напоминал, что она не должна позволять тех или иных вещей окружающим. Но Анна предпочитала терпеть. Что же, пусть.

   Он терпеть не будет.

   Прогулки не вышло, Анна так и не присоединилась к Хасину. А он не желал сейчас видеть ее умоляющих глаз, поскольку слишком боялся поддаться им. А еще ему нужно было успокоиться и привести в порядок мысли, чтобы без лишней жалости наказать тех, кто посмел так относиться к тому, что было для него столь ценно. И ведь не единожды он предупреждал всех в этом дворце об отношении к Анне. Но видимо без практического применения все его угрозы быстро забылись. Что ж, пора напомнить, почему они так испугались, когда он впервые появился в этом дворце, почему дрожали при одном только его имени.

   – Этих людей я бы желал видеть сегодня вечером во дворце в обязательном порядке, – и Хасин положил на стол перед королем Тамиром список.

   – Есть повод? – холодно спросил мужчина.

   Он давно прекратил спорить и противоречить этому демону, последовав его совету – относиться ко всему проще. Ничего уже не изменить, ничего не переделать. А тратить время на противостояние не было нужды – они вполне спокойно могли общаться и обсуждать дела. Тамир привык к появлению Бастарда в своем доме. А Хасин проявлял к нему уважение, которого тот был достоин за многое, что совершил и продолжал совершать. И личной неприязни между ними не было места. Один король, для которого на первом месте далеко не его личные чувства. Другой – представитель своей империи, которому так же не подобает быть излишне упрямым и жестоким.

   – К их большому сожалению, – отчеканил Хасин. – Думаю, к вашему тоже.

   – В чем причина? – хмуро спросил Тамир, поднимаясь из-за стола и недовольно глядя на гостя.

   – Не раз я предупреждал о том, чего не потерплю в отношении принцессы Анны. Моим предупреждениям не вняли, – глядя в глаза королю, ответил демон. – И я в своем праве наказать тех, кто провинился, – и улыбка, та самая, что ужасает и заставляет нервно сглатывать.

   – Это так...необходимо? – только и спросил Тамир, просматривая имена и недовольно сжимая губы – многие почтенные семейства и рода.

   – Более чем.

   – И насколько...категорично будет наказание? – поинтересовался мужчина.

   – Достаточно, чтобы раз и навсегда мои слова были услышаны.

   Тамир не стал спорить, лишь кивнул демону, который тут же направился к дверям из кабинета. Но вдруг остановился, уже взявшись за ручку, и повернулся к королю.

   – Вы ведь любите ее, Тамир, – тихо произнес Хасин, глядя в глаза, которые тут же были почти стыдливо опущены в желании спрятать правду.

   – Это не имеет значения.

   – Она ваша дочь. И всегда это будет иметь значение, как бы вы ни пытались доказать всем обратное.

   – Она – ваша! Не моя! И я не хочу ничего менять в своем отношении к ней, – жестко сказал мужчина.

   – То есть дело не в ее вине перед вами? – хмыкнул Бастард.

   – Это Судьба, и ничьей вины здесь нет, – тихо произнес король, отворачиваясь от гостя и глядя в окно.

   – Вы слишком поздно это поняли. И многое потеряли.

   – Это случилось бы так или иначе – потеря, – только и ответил Тамир. – А так я, по крайней мере, не буду скучать.

   – Вам лишь кажется. А чувство сожаления и утраты будут лишь горше, – невесело хмыкнул Хасин, прежде чем уйти.

   Тамир задумчиво посмотрел на закрывшуюся дверь. Умел же этот демон влезть туда, куда не стоило! Всегда! Вот и сейчас разбередил не прекращающую кровоточить рану, которую он скрывал от самого себя многие годы. И все равно заметил, пусть и предпочел бы и дальше игнорировать. Но как не реагировать на тоскливый взгляд, который видишь каждое утро за завтраком? Как не реагировать на мольбу о капле тепла в больших голубых омутах? Он и реагировал, пусть и скрывал ото всех. Не понимал, как мать девушки не чувствует того же, не понимал свою вторую дочь. Но не вмешивался. И не собирался – уже не к чему. И сам в большей степени виноват в том, что его дочь живет словно проклятая – проклятая его же словами в день рождения. Сколько раз Тамир жалел о том дне – не счесть! Но что это сожаление спустя столько времени? Ничего.

   Сегодняшний день не отличался от всех других – Анна была одна, у себя в покоях. Хасина она не видела после того, как он ускакал на своем жеребце. И она уже жалела, что не промолчала и разозлила его своей слабостью. Но не могла она промолчать и не попытаться! Да что толку? Хасин все равно сделает по-своему, а она лишь испортила себе единственный день в году, когда была безгранично счастлива – ведь рядом был он.

   Без особого удивления Анна отреагировала на появление секретаря отца, который попросил ее присутствия в тронном зале – вот и настал час расплаты. Она не желала идти, не желала знать, что решил Хасин, не желала находиться под ненавидящими взглядами сотен людей, когда они будут отвечать за собственные поступки, но продолжат обвинять ее.

   Большой зал был полон придворных, когда Анна вошла. Возле трона стоял отец, рядом сидела мать. Чуть ниже на ступенях рядом с родителями ее братья и Лили. Леди и лорды образовывали большой круг, в центре которого спокойно стоял Хасин, заложив руки за спину и не спуская с нее взгляда, пока она подходила к семье, продолжая умоляюще смотреть на него. Глаза демона лишь чуть прищурились, не смягчились и не засияли нежностью. Наоборот – стали еще безжалостнее.

   – Ваше Величество, – начал Бастард, посмотрев на Тамира и склонившись перед ним в поклоне. – Я благодарен за выполнение моей просьбы собрать здесь всех ваших придворных.

   Мужчина лишь хмуро кивнул, глядя на гостя. Он так и остался стоять, явно волнуясь, возвышаясь над своими подданными, которые непонимающе смотрели на него.

   Здесь были собраны практически все почтенные семейства Акилона, большинство из которых жили при дворе: фрейлины Ее Величества, так же ее дочерей и невесток; придворные Лорды со своими женами и детьми, возраст которых позволял им бывать во дворце, и большая часть которых была ровесниками двух принцесс и принца Инаса, немногим старше сестер – именно он родился в год заключения Всемирного Договора о Мире. Не один знатный род из тех, кого не было в списке Хасина, так же присутствовал в этот вечер в тронном зале.

   Анна широко распахнула глаза в удивлении и резком понимании того, что задумал Хасин, когда после щелчка его пальцев за его спиной материализовалось зеркало, которое он подарил ей два года назад – зеркало, что отражало людские пороки.

   – Это, – спокойно начал говорить Бастард, обойдя зеркало по кругу, – один из моих подарков леди Анне в честь ее дня рождения. К сожалению, ее чистота и непорочность не дали ей по достоинству оценить его магические свойства. Но думаю, многие согласятся со мной в его ценности, когда узнают о сути этих свойств. Пороки, дамы и господа, – вот что показывает это зеркало. Самые низменные качества и пристрастия, самые ужасающие и мерзкие увлечения, самые откровенные и пагубные желания. Стоит лишь назвать имя.