Текст книги "Танцы минус (СИ)"
Автор книги: Александра Стрельникова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 12 страниц)
– А это значит, что твой друг Сергей Коршунов в большой опасности.
Повисает нехорошая пауза.
Глава 2
Глаза у Федьки суживаются и становятся, прямо скажем, неприятными. Усмехаюсь.
– Не волнуйся, если до сих пор не проболталась, и дальше молчать буду.
– Откуда сведения?
– От верблюда! Откуда, откуда? Глаза есть, мозг тоже имеется. Времени рядом с вами провожу много, компанию вашу знаю давно и хорошо, да и Ксюха как-то немного проболталась. Увлеклась, сказала, рассказывая о нем «корш…», потом очень быстро поправилась – «корсиканец», но он ведь не с Корсики. Он – Сергей Коршунов, которого вы все привыкли называть просто Коршун. И я хорошо это помню…
Истории этой уже почти два года. Тогда Сергей по самую маковку вляпался в большую политику. В скандал, связанный с торговлей оружием. В его руки попали бумаги, которые серьезно компрометировали весомых людей из нашего правительства. В итоге он чудом остался жив и, чтобы положение это не изменилось, был вынужден пойти на то, чтобы полностью отказаться от себя прежнего. Егор говорил, что Коршун собирался сделать пластическую операцию, избавиться от отпечатков пальцев, сменить документы и осесть где-то в далеком заграничье… Но видимо, его любовь к Ксении оказалась выше чувства самосохранения… Впрочем, то, что он живет здесь под именем Серджо Ванцетти вот уже два года, и до сих пор никто лишний им не заинтересовался, говорит о том, что риск был оправданным.
– Он сделал хороший ход с татуировками. Мало кто сможет сосредоточиться на его лице, когда они перед глазами.
Вижу, что Федька немного расслабляется.
– Да. Татуировки те настоящий мастер делал. Не ремесленник какой-нибудь.
– Так что там с этой итальянской девицей?
Появление этой девушки – реальная угроза жизни мужа Ксюхи. Если пришлая итальяночка сейчас взглянет на своего «брата» и начнет кричать о подлоге, ее придется… Ну да. Ее придется убить. И Сергей пойдет на это. В первую очередь из-за Викуси и Ксюхи.
– У реального Ванцетти есть сестра?
– Да фиг его знает!
– А нельзя сказать, что он однофамилец?
– Думаешь его зовут Серджо Ванцетти? – Федор мрачен до крайности. – Нетушки. Он у нас ведь оригинал. Такой банальщиной отделаться не мог. Так что целиком его имя звучит так: Серджо-Джиованни Риццо Грава да Вега Ванцетти. Ну и как думаешь, возможно здесь полное совпадение, чтобы заявить: мол, вы, девушка, обознались и не к тому пришли?
Качаю головой. Да, Сергей подошел к выбору нового имени с фантазией. Совпадение действительно нереально. Вот только…
– А Серджо Ванцетти со всеми выкрутасами вокруг – это всамделишное имя? От первого до последнего слога?
– Елки-метелки… – говорит Федька и вновь хватается за телефон.
Пока он ждет, когда ему ответят, продолжаю мысль, которая, похоже уже и так ему понятна:
– Ведь если он его выдумал, а совпадение действительно слишком маловероятно, то девушка-то – самозванка. Причем самозванка нахальная.
Федьке отвечают, и он тут же высказывает наши соображения. Слушает. Кивает.
– Пойдем, послушаем, что она врать будет.
– Да я-то чего…
Но он и не думает слушать, а просто тащит меня за собой.
* * *
В гостиной дома Ванцетти нам навстречу вскакивает совсем еще молодая, пухленькая, темноглазая и темноволосая девушка. Красивая. Вот только очень испуганная. Здесь же откровенно растерянная Ксюха. Сергей внешне абсолютно спокоен. Представляет нас девице, девицу нам. Говорит по-английски, чтобы было понятно всем. Девица здоровается, неуверенно улыбаясь. Серега по-прежнему невозмутим:
– Мария-Тереза очень рада видеть меня и счастлива узнать, что с ее братом все в порядке. Она уже давно не виделась со мной, даже забыла, как я выгляжу, а я оказывается такой… красивый.
– Красивий, – энергично кивая подтверждает девица по-русски.
– Кто б спорил, – ворчит себе под нос Ксюха. – Первый парень на деревне.
– А ты свою сестричку, Серджо, помнишь? – это уже Федор интересуется.
– Она была слишком мала в тот момент, когда я покинул родной дом.
В голосе Сергея не уловил бы иронию только глухой, а эмоции – не слова. Они понятны вне зависимости от сути слов. Девушка начинает тревожно переводить свои влажные, бархатистые глаза с лица «брата» на наши.
Ксюха тут же интересуется:
– А твоя родственница объяснила тебе, как она оказалась здесь? Не позвонив предварительно, письма даже не написав?
Смотрим на девицу. Сергей переводит ей Ксюхин вопрос, заданный ей почему-то по-русски, и девчонка тут же принимается увлеченно врать. Это так заметно, что даже забавно. Может какая-нибудь мошенница? Серега человек не бедный. Да и жена у него сама по себе, в отдельности от него, тоже.
Мария-Тереза (считай наполовину тезка!) рассказывает, что давно искала брата, рассылала запросы, и вот поступил ответ из итальянского посольства в Москве, что, дескать, имеется такой. Проживает там-то и там-то. Номера телефона Серджо в письме из посольства не было. Писать и отправлять послание традиционной, а не электронной почтой девица посчитала занятием глупым, да и по времени – слишком долгим. Так что просто взяла и приехала… Все это шито белыми нитками. Особенно с учетом того, что сам Серега – никакой не Ванцетти.
Ксюха накрывает чай и подает фрукты. Серега любезничает с гостьей. Федька молчит и хмурится – иностранными языками он владеет не особо. Так, английский со словарем. Я же по-прежнему размышляю.
Что же ей может быть нужно? Чтобы узнать это, придется оставить ее в доме, а этот шаг не выглядит ни безопасным, ни разумным… Пощипать ей перышки? Федор с Сергеем вполне в состоянии, я думаю, разговорить и хорошо подготовленного мужика, не то что такую вот пампушечку с нежным румянцем на персиковых щечках. Но она выглядит таким милым, совершенно безобидным птенчиком, что у них, похоже, как-то даже рука не поднимается. Хотя это – типичная ошибка. На которой обычно легко выезжаю я. Точнее выезжала в моей прошлой жизни. В теперешней мои прежние навыки мне не нужны… А тогда меня тоже никто не воспринимал всерьез. По крайней мере поначалу…
Размышления мои прерывает дверной звонок. И в тот же миг я своими глазами вижу, как этот привычный и совсем неопасный звук превращает нормального человека в комок нервов. Наша гостья вздрагивает так, что чай из ее чашки плещет ей на подол платья.
– Мы кого-то ждем? – по-английски интересуется Сергей, прищуренными глазами изучая Марию-Терезу.
Итальянка молчит. За нее отвечает Ксения.
– Нет.
Серега встает. Задумчиво смотрит на Федора. Потом переводит взгляд на нас с Ксюхой.
– Все равно ведь идти придется… Ксюх и ты, Маш, сходите пока что, проведайте Викусю. Давайте-давайте!
Ксюха тревожно оглядываясь уходит. Я иду следом, но присаживаюсь на лестнице так, чтобы меня из гостиной заметно не было, а я сама имела возможность подсматривать за сидящими в ней Федькой и Марией-Терезой.
Серега скрывается за дверью прихожей. Ничего хорошего его не ждет, это я знаю совершенно точно. Вид у итальянской девицы такой, словно она вот-вот вскочит и кинется спасаться или по крайней мере спрячется за кресло, в котором сидит. Вижу, как Федька кладет ей на стиснутые на коленях руки свою широкую ладонь – успокаивает. Хороший он все-таки человек. Добрый. Не то, что некоторые…
Серега возвращается в компании трех мужчин. Двое помоложе. Третий тип постарше и именно он ведет себя как главный в их компании. Сергей во всю изображает радушие. Как говорит мой папа про такие ситуации: «Тумблер „дура“ в положение „ВКЛ“ передвинут». Трещит он, кстати, по-английски, так что не трудно сделать вывод, что гости – иностранцы. Совсем любопытно…
– А вот и ваша пропажа, – указывает Серджо на свою «сестру». – Мария-Тереза, дорогая, что же ты не сказала, что разминулась в аэропорту с этим господами? Они переволновались, когда не встретили тебя.
Девица, явно пребывая в шоке, трясет головой так, словно не верит своим глазам. Интересно почему? Одно очевидно: этим типам она не рада и явно привела их сюда не нарочно. Будет прикольно, если окажется, что они представители Интерпола, которые явились сюда в поисках беглой преступницы. Хотя в этом случае, они уже продемонстрировали бы свои удостоверения. Тогда кто же они?
Пытаюсь понять, что задумал Серега, и что станет делать Федор. Гости тем временем грамотно рассредоточиваются по гостиной. Один сдвигается в сторону лестницы на второй этаж. Еще мгновение, и он увидит меня.
– Прошу прощения, – неприятным тоном окликает его Сергей. – Вы что-то ищете? Если туалет, то он в другой стороне.
Мужик делает извиняющийся жест, и отступает. Я перевожу дыхание. Балда любопытная!
Главарь тех, что ввалились в Серегин дом, начинает осторожненько намекать, что пора бы и честь знать. Мол, Марии-Терезе надо на самолет. Объясняет, что девушка убежала из дому, оставив родителей в полуобморочном состоянии. К счастью ее узнали еще в Риме, перед посадкой в самолет. И вот теперь отец девушки прислал его, Витторио Росси, чтобы бережно доставить беглянку домой.
Вижу, что Федор, пока итальянец разливается соловьем, извлекает свой телефон и набирает номер. Судя по тому, что пользуется он быстрым набором, звонит кому-то своему. Причем успевает он проделать это дважды. И каждый раз разговор очень короткий. Что это он задумал? Итальянец же тем временем гнет свое:
– Мария-Тереза у нас девушка импульсивная. Сколько раз уже такое было – что-то в голову себе вобьет и все! Еще раз прошу прощения, но нам пора. Пойдем, Мария!
Однако вместо того, чтобы встать и проследовать за этим властным господином, девица лишь плотнее вдвигается в кресло.
– По-моему, она не хочет, – на скверном английском изрекает Федор, но его прекрасно понимают все.
Серджо кивает задумчиво.
– Раз так, быть может, Мария-Тереза немного погостит у нас? А вечером мы с другом привезем девушку, куда скажете. Если она, конечно, будет согласна на это.
– Боюсь, вы меня плохо поняли. Наш самолет…
– Я не хочу ехать с ними, сеньор Ванцетти! Не хочу и не поеду!
Мария-Тереза выкрикивает это так резко, что я на своем наблюдательном посту даже вздрагиваю. И что теперь?
– Мария! Ваш отец…
– Может убираться к дьяволу! Я совершеннолетняя, и он не имеет права вмешиваться в мою жизнь. И вы тоже, сеньор Росси! Я хочу остаться здесь! И никуда отсюда не пойду!
– В таком случае, Мария-Тереза, вы вынуждаете меня применить силу.
Росси идет к Марии и решительно берет ее за плечо. Девушка вырывается. Росси хватает ее уже за руку выше локтя и дергает вверх, стремясь вытащить из кресла. Мария не придумывает ничего лучше, как впиться в его пальцы зубами. Росси вскрикивает, трясет пострадавшей кистью, а потом отвешивает юной итальянке звонкую оплеуху. Федор встает и одним коротким тычком отправляет охочего до рукоприкладства господина в сторону выхода. Тот приземляется на задницу и прямо на глазах у почтенной публики звереет. Причем это озверение принимает вполне конкретную форму – он выхватывает пистолет. Следом за ним то же самое делают два его компаньона.
В гостиной у Серджо повисает гнетущая тишина.
– Мария-Тереза! Ты немедленно отправишься со мной. А вы, господа, не будете мне препятствовать делать свое дело. Иначе мне придется начать стрелять.
– Серег, я не понял, он что, нам с тобой угрожает?
Это Федька. Естественно по-русски. Удивление на его лице безмерно.
– Ага, – подтверждает Сергей.
– Зараза, а я сегодня чист как глист. Все железо дома оставил…
– И мое далеко. Дома-то как-то не прикольно с пушкой в кармане ходить.
– Что делать будем?
Сижу и балдею. Красавцы. Герои, блин. Стоят под направленными на них дулами и разговаривают так это спокойненько, мужественными голосами. Ежу понятно, что после того, как Марию уведут, эта троица всех тут перестреляет. Зачем им свидетели? Вон они какие – у тех, что помоложе физиономии наемных головорезов. У Росси – такая же, но трудовой стаж явно больше и опыт масштабнее. И откуда только взялись такие в солнечной и благополучной Италии? И что делать мне, пока мужики внизу под прицелом стоят?
Федор опять заговаривает, и я навостряю ушки.
– Я Приходченко позвонил. Что-то мне подсказывало, что дела какие-то нехорошие у нас.
– Молодец. Только что толку? Пока еще твои орлы сюда доберутся…
– Это точно.
– Господа, – это Росси. – Надеюсь вы все сказали друг другу. Теперь давайте уже начнем действовать.
– Давайте, – говорит Сергей и неожиданно кидается ему в ноги, сбивая итальянца на пол.
В тот же миг Федька подхватывает со столика десертный нож (их хозяйственная Ксюха подала вместе с фруктами) и с похвальной меткостью отправляет его в сторону второго громилы. Тот вскрикивает и роняет пистолет – изящная вещица с перламутровой ручкой теперь торчит у него из руки. Федька не следит за полетом этого слишком мелкого, а потому ненадежного метательного снаряда, а перекидывает свое тренированное тело за спинку кресла. И вовремя, потому как третий громила не долго думая открывает огонь. Правда успевает он немногое.
К тому моменту, когда он поднимет свой пистолет, я тоже готова к началу наступательных действий. Собственно, выбор у меня невелик. У Ксюхи на лестнице имеется украшение. На столбе, который разделяет два лестничных марша, восседает здоровенная каменная лягушка. Приделана она намертво, но зато вокруг нее насыпано огромное количество монет. Это восточная заморочка. Вроде китайская. Считается, что такая вот ритуальная жаба, сидящая задом ко входу в дом и с монеткой в зубах, несет в семью финансовое благополучие. Вот гости и дарят традиционно Ксюхе монетки из всех стран мира, в которых бывают. Накопилось их в специальном лоточке, в котором сидит жаба, уже преизрядно.
Встаю, захватываю горсть монет, скатываюсь по перилам вниз и с размаху кидаю тяжеленные медяки в того парня, который принялся было стрелять. Монеты со всей дури лупят его по голове и груди, сбивая прицел, он взвизгивает от неожиданности, поворачивается и начинает палить уже в меня. Точнее в то место, где я была только что. Но я ведь не дура, чтобы стоять столбом! Перекатываюсь и рыбкой ныряю за рабочий стол, который стоит в центре просторной кухни.
Он мне всегда так нравился! Собственно, это скорее не стол, а большая тумба, в которую встроена плита и мойка. Но с тыльной стороны у него стоят высокие барные стулья, чтобы гости могли сидеть и болтать с хозяйкой, пока она готовит им еду. Сооружение это квадратное, массивное и железа в нем много. Чтобы спрятаться от пули – самое оно. А главное, в этом хозяйственном чуде есть полки, а в них у Ксюхи лежат столовые приборы…
Короче говоря, когда тот тип, обозленный моей эскападой с монетками до крайности, влетает в пространство между моим укрытием и стеной, я его встречаю тепло. Кухонные ножи плохо приспособлены для метания. Но на таком расстоянии да с моим многолетним опытом промахнуться нереально. Три ножа один за другим втыкаются по очереди ему в правое плечо, потом в левое, а после в бедро, чтобы наверняка. Он падает с воплем, и его пистолет отлетает в сторону. Слава богу. Приближаться к нему мне все-таки боязно. Я ведь не киллер. Да и от вида крови, если честно, меня мутит.
Встаю. Уверена, что Федька и Серега со своими противниками уже управились. И точно.
– Веревки нужны, – сипит Сергей, выкручивая руку прижатому к полу господину Росси.
– Ага, – поддакивает ему Федька, который занят тем, что прижимает к полу собственного «поверженного врага».
– Ксень! – вопит Серджо. – Веревок принеси, а!
Появляется Ксения и молча (все-таки потрясающая у Сереги жена!) удаляется в кладовку под лестницей. Возвращается оттуда с упаковкой крепкого серебристого скотча. Федор принимается вязать своего пленника по рукам и ногам. Заодно и рот ему заклеивает. Серега проделывает то же самое с Росси. Представляю, какой у итальянцев шок. Наверняка считали себя круче небес, тем более и по вооружению несомненное преимущество имелось – и вот. Лежат себе тихонечко и не жужжат. Кстати о «не жужжат». Мой-то как раз очень даже жужжит. Больно ему, подлюке.
– Ксень, а моему бы не скотча, а бинтику, – говорю я, и только тут на меня обращают внимание.
– Надежно ты его… упаковала, – заявляет Федор после того, как управляется со «своим» и приходит посмотреть на «моего».
Мрачно шучу:
– Мой сценический псевдоним – шеф Райбек. «На кухне я непобедима!»
Ржет.
– Ну да, конечно. И как я сразу-то не дотумкал…
Подходит Серега с аптечкой. Сначала присвистывает, потом принимается планомерно выдергивать из тела итальянского головореза ножи и бинтовать его раны. Итальянец вскрикивает, матерится по-своему, но лежит тихо. Понял, что не с теми связался.
Оглядываюсь.
– Слушайте, а где у нас Мария-Тереза?
Это смешно, но похоже, пока мы были заняты, девица просто сбежала… Торопливо осматриваем дом и сад – вдруг где-то спряталась? Нету. Молодец! Не растерялась.
– Никуда не денется, – ворчит Серджо. – Паспорт-то ее у меня остался. Вон, на буфете лежит. Дала мне его, чтобы я уверился в том, что она на самом деле Ванцетти, я почитал, да в сторону и отложил… Когда сматывалась, сумочку свою ухватила, а про него, видно, забыла. Дьявол! Теперь придется эту чертову девку искать. Без паспорта никуда она не улетит, а в этой вашей чудной Москве одной ей быстро конец настанет. Или на органы продадут, или в сексуальные рабыни.
Федька морщится.
– Ты палку-то, Серег, не перегибай. Тем более, что Машка уже – того-с, поняла про тебя все.
Повисает нехорошая пауза. Сергей меряет взглядом меня. Я его. Побеждает, как ни странно, дружба. Он усмехается, качает головой, а потом внезапно цапает меня за волосы на затылке, подтягивает поближе и совершенно дружеским тоном интересуется:
– Как поняла?
– Догадливая. И мне больно, если это тебе, конечно, интересно.
– Потерпишь.
– Сереж… – это встревоженная Ксения.
– Молчи, женщина. Не видишь, судьбу этого цыпленка клыкастого решаю.
Забавно. И этот туда же! Папа меня всегда так называет – цыпленок. Из-за золотисто-рыжих волос. Вот правда никогда клыкастым… Серега внимательно изучает меня и переходит к новым вопросам:
– Где с ножиками так управляться научилась?
– В детстве еще. Отец учил.
– А кто у нас отец?
Отвечаю честно:
– Клоун.
– Ну да! Конечно! В России все клоуны до одного – а их, понятно, до фига – дочерей буквально с рождения обучают метать ножики в вооруженных головорезов. Потому-то у нас и жизнь вся такая интересная. Если уж врешь, то ври как-нибудь поумней.
– Да не вру! Сейчас клоун. Пил он одно время сильно. После гибели матери… Руки дрожать стали. А до этого всю жизнь работал номер с ножами. Метал их в цель или втыкал вокруг ассистентки.
Ассистенткой всегда была моя мама. Но об этом рассказывать не хочу. Лишнее. И слишком дорогое, интимное для меня. Для нас с отцом все, что связано с мамой, вообще материя болезненная. Ее смерть подкосила нас обоих.
Серджо уже открывает рот, чтобы продолжить свои малоприятные для меня расспросы, но его прерывают самым грубым образом.
Сначала мы слышим визг. Следом за ним в комнате появляется командир Кондратьева полковник Приходченко собственной персоной. Визжит, правда, не он, а его пленница. Серега и Федор даже дух переводят – в вытянутой руке, подальше от себя, полковник держит Марию-Терезу, которая мало того что верещит, как мартовская кошка, так еще и норовит начать царапаться. Вот только руки у нее короче, чем у высоченного Приходченко, а потому до полковничьего тела итальянка просто не дотягивается. Приходченко же явно пребывает в некотором недоумении. Обводит нас всех взглядом и неуверенно сообщает:
– Вот, поймал на дороге. Дикая какая-то… Ваша?
Я, несмотря на то, что Серега все еще держит меня за волосы, начинаю хихикать. Федор прячет лицо чуть ли не подмышку – ему ржать над начальством ну совсем не с руки. Один Сергей полностью контролирует собственные эмоции. Сделав вид, что просто обнимал меня, а не таскал за волосы, он отступает в сторону и с предельной честностью в голосе сознается:
– Наша. Родственница, можно сказать.
* * *
Сидим уже второй час. Поначалу итальянская девчонка только и делает, что рыдает. Добрая Ксения приносит ей стакан воды, и та пьет, стуча зубами по стеклу. Наших пленников забирают СОБРовцы, которые прибыли с Приходченко. Теперь этим новым «итальянцам в России» предстоит ответить на массу самых разнообразных вопросов. Нам же кое-что должна пояснить сама Мария-Тереза. Вот только успокоиться она никак не может.
– Федь, ты это… поговори с ней, – приказывает Приходченко. – Переговорщик ты или нет, в конце концов?
– Не имею никакой возможности, товарищ полко… Тьфу ты!!! Господин полковник! С иностранными языками у меня того… не очень.
– Лоботряс, ты Кондратьев! Не учишься не фига. То пули ловишь, то женишься, то вот детей разводить надумал. А учеба как же? Побоку?
– Никак нет! – рапортует Федор, глядя на начальство взглядом придурковатым и ревностным, как и положено.
Начальство взирает на него благосклонно. Такой взгляд начальству всегда приятен. Только потом начальство решительно проводит ладонью по лицу – от лба к квадратной челюсти, и я обалдеваю – человек просто у меня на глазах взял и стер с себя личину этакого недалекого и ретивого вояки. А ведь до этого я даже не подозревала, что игрушки это, что забавляется он так, изображая картинного солдафона – рубаху-парня с незатейливым умом и малой толикой образования за плечами. Что открылось под этой самой личиной, я пока понять не могу. Одно сразу становится яснее ясного: в отличие от Федьки, с иностранными языками у Приходченко все о'кей. Его английский совершенен. Такое, согласитесь, чувствуется.
– ИнЯз? – спрашиваю я тихо Федора.
Тот только отмахивается:
– МГИМО, блин. А потом длительная практика в роли военного советника в маленьких, но гордых южных странах.
Ну да! Не то, что мое «церковно-цирковое» образование – две зимы и пол лета… Эх!.. Хотя и мне грех жаловаться. Коллеги моего отца по нашему цирку-шапито, который исколесил всю Россию, всю Азию и всю Европу, тоже научили меня всему, что знали. А такое образование иногда полезнее любого МГИМО или МГУ. Вот только воспользоваться полученными знаниями в своей семейной жизни я так толком и не сумела…
Ну вот. Все правильно. Только начала заниматься самобичеванием и самоуничижением, как в дверях возник мой муж. Вот, оказывается, кому сделал второй звонок Кондратьев! Коротко здоровается. Обнаруживает меня и даже глаза вытаращивает от возмущения.
– Маш, а ты-то какими судьбами здесь? Я думал ты дома, а ты… Там глажки, блин, гора…
Он еще что-то ворчит. Я не слышу. В глазах начинает предательски щипать. Встаю и торопливо иду в сторону туалета. Неужели я и правда хотела такой жизни? Глажка! Твою мать!!! А ведь поначалу я наслаждалась этими хозяйственными заботами. Стирала его трусы и носки. Гладила рубашки, которые он быстро привык менять каждый день. Причем не только утюгом, но потом еще и ладошкой обязательно. Его же рубашки! Ткань потрогала, словно к нему прикоснулась. Вот ведь как любила! И куда все это девается? Утекает вот с такими мелкими обидами, необдуманными словами, которые задевают все больше и больше… Сама, наверно, во многом виновата. Не надо было прикидываться несуществующим человеком – женщиной, для которой глажка куда интереснее всего остального… Тогда, может и относился бы он ко мне не так. Или ушел бы сразу.
Звонит телефон. Папа…
– Машка-чебурашка! Хочешь спою?
Шмыгаю носом.
– Спой.
– Жду я Маню возле фермы,
Очень нравлюсь Мане я.
Подарю ей много спермы
И чуть-чуть внимания.
Не смешно. Просто потому, что совсем все про меня. У меня вот тоже – море спермы и чуть-чуть внимания…
– Пап…
Перебивает:
– Ты там как, цыпленок? Что-то мне наш предыдущий разговор с тобой не понравился. Тебя этот твой Егорушка в жопе скворушка что обижает?
Смеюсь. Каждый раз он новое прозвище мужу моему почти что уже бывшему придумывает.
– Нет. Пап…
Опять перебивает:
– Как у нашего Егора,
Член застрял в щели забора.
– Па-а-ап!
Хихикает. Ну невозможный же совершенно человек! И за что так люблю его?
– Ты когда в наших краях будешь? Соскучилась я.
– Скоро. Я, собственно, еще и поэтому тебе названиваю. Может, на той неделе уже и буду. Опять в шпиёнов играть станем?
– Нет. Теперь точно нет.
– Ну и славно, – говорит уже совсем другим тоном. Не придуриваясь. – Я тебя люблю, цыпленок. До встречи.
– И я тебя люблю, пап…
Возвращаюсь, когда удается полностью взять себя в руки. Ксения встречает меня сочувственным взглядом. Она по-прежнему сидит рядом с Марией-Терезой и отпаивает ту чаем. Кажется Приходченко все-таки удалось успокоить итальяночку. Причем до такой степени, что Серега даже начинает задавать ей свои непростые вопросы.
– Ты, «сестричка», вообще, кто? Потому как скажу тебе со всей откровенностью – родственников у меня в Италии нет.
Девица неуверенно всхлипывает и косит на него темным, влажным, как у газели глазом.
– Я… Я случайно. Простите меня. Я правда не хотела…
Опять начинает реветь. Но на этот раз Приходченко удается успокоить ее довольно быстро. В итоге узнаем следующее. Она прилетела в Россию… Ну просто потому, что думала, что здесь-то ее точно не найдут. Дикая ведь страна-то… Но почти сразу заметила, что за ней следят. Испугалась очень. Подумала, что пока будет сидеть в аэропорту, ее не тронут. Купила журнал, села, сделала вид, что читает.
– А сама от страха ничего перед собой и не вижу. Потом как кто-то меня в бок толкнул. Увидела свое имя. Я ведь на самом деле Ванцетти. Я русский очень плохо знаю, но все же разобрала, что статья о вашей жене, сеньор (косит на Серджо). Фотографий там было много. Кроме того было сказано, что ваш дом – на 70-м километре Новорижского шоссе и название деревни было указано. Подумала – вот люди, которые по крайней мере меня не прогонят сразу, ну просто из-за фамилии, и у которых меня искать точно не будут. Пошла в туалет. Как могла изменила там внешность – ну там очки темные, прическу переделала. Вышла, села в такси. Все время смотрела в заднее стекло. Вроде мне показалось, что никто за нами не едет. Приехали в вашу деревню, а тут уж мне подсказали, где именно ваш дом стоит.
«Сеньор» Ванцетти в свою очередь злобно косит на Ксению, та старательно изучает стену, которая украшена пулевыми отверстиями.
– Через твои эти интервью скоро сюда всякие психи стадами переть будут, – рычит по-русски, а потом снова переходит на вежливый тон и английскую речь. – А почему ж решила сестрой-то представиться?
Девица пожимает плечами и вдруг хихикает смущенно. Оказывается в самолете, пока летела, какую-то бразильскую мыльную оперу смотрела. И вот… Досмотрелась. Там тоже все время потерянные и позабытые родственники появлялись. Причем все больше начисто лишенные памяти.
– Ну у тебя-то с памятью хоть все в порядке?
– Да.
– Тогда говори, из-за чего ты в бега-то ударилась, и что там этот тип, господин Росси, про твоих родителей безутешных плел?
Мария отводит глаза.
– Врал он. Отцу просто очень надо меня вернуть.
– И зачем надо?
Что начинает мямлить в ответ девица не слышу. Ко мне подсовывается Егор и шепчет:
– Маш, ехала бы ты домой.
– Вот ты уезжать будешь, ее и заберешь, – вмешивается вездесущая и всёслышащая, как истинная хозяйка дома Ксения. – Чего она на перекладных потащится? И вообще она может еще и…
Смотрю на нее с предупреждением, Ксюха мой намек понимает и затыкается. Зато Егор продолжает:
– Сюда притащилась, значит и назад сможет.
Мне неловко. Ужасно неловко. Особенно в присутствии постороннего человека – Федькиного командира. И для Федора, и для Сереги не секрет, как Егор относится к «бабам» и ко мне в частности. Но Приходченко… Вон как смотрит. В глазах откровенное недоумение. Причем направлено оно не на Егора, а именно на меня. И ведь прав. Егор может вести себя как угодно, мое дело позволять ему это или нет. Я позволяю. Он не стесняется пользоваться… Но, наверно, всему есть предел. Отвечаю резко:
– Скоро уйду! Раз уж тебе так этого хочется…
– Никуда ты не пойдешь, пока до конца не разберемся, – негромко, но как-то весомо возражает Сергей.
– К тому же мы ведь о делах еще не договорили, – поддерживает Серегу Федька.
Егор смотрит на него удивленно и пожалуй даже зло. Мария недоуменно моргает своими длиннющими ресницами, переводя взгляд с меня на мужиков. Серджо вздыхает.
– Так на чем это мы? Да! Отец твой, Мария-Тереза… Он что домашний тиран и не дает тебе шагу свободно ступить? Ну так 21-й век на дворе, каждый имеет право…
Мария лишь улыбается печально и качает головой. В их семействе новый век, как видно, еще не наступил. Бедняжка. Как говорит мой папа: «В каждой избушке свои погремушки».
– Я ни за что не вернусь домой. Только если увезут силой.
– Думаешь, могут?
Кивает.
– Уже б увезли, если бы не вы…
– Да, тут у них промашка вышла.
Приходченко смеется.
– Не рассчитывали они на встречу с такими орлами, как эти двое, эт точно. Вот только выговор тебе, Кондратьев. Сеньор Ванцетти вон тихо-мирно своего скрутил. А ты что с этими двумя без поножовщины справиться не мог? Кровищей весь пол заляпали…
– Так получилось, господин полковник, – Федька косит на меня и ухмыляется.
– Получилось, понимаешь, – Приходченко осуждающе сопит, а потом снова переходит на английский. – Мария, что дальше-то делать думаете? Этих троих бандитов мы, конечно, арестуем, осудим и все такое прочее, на их счет можете не сомневаться…
– Отец пришлет других.
Приходченко вздергивает вверх брови.
– У него что, таких под рукой много?
Мария отводит глаза, а потом со вздохом кивает. Интересное получается кино… «И кто у нас отец? – Мафиоза. – Предупреждать надо…» Приходченко хмурится, явно тоже обдумывая открывшиеся перспективы:
– И что думаете в этой связи предпринять?
И тут девица неожиданно улыбается и решительно встряхивает шевелюрой.
– Защиты попрошу.
– У властей? – в голосе Приходченко откровенный скепсис.
– Нет. Не у властей. У вас.
Бамм! Сказать, что Приходченко ошарашен, значит не сказать ничего.
– У меня-я-я? А почему, собственно, у меня? У вас вон почти что брат есть…
Серджо принимается отрицательно крутить головой и даже руку поднимает, чтобы привлечь к себе внимание, но Мария ему сказать что-то просто не позволяет.
– Нет! – еще один решительный кивок головой. – У вас!
– Попадос… – негромко комментирует мой муж и тут же удостаивается негодующего полковничьего взгляда.
Но Приходченко ему, в отличие от Федьки, не командир, а потому субординация Егору пофигу.
– А что, господин полковник? Вы человек холостой. Возьмете ее к себе домой, будет она вам рубашки стирать, спагетти с равиолями всякими варить… Постелите ей на диванчике в кухне… Ну или не на диванчике и даже не на кухне, это уж как пойдет…
