Текст книги "Облепиховое пламя"

Автор книги: Александра Осенняя

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 9 страниц)

Слезла с кушетки и крадущимися шагами направилась к выходу. Осталось только незаметно покинуть пансион и добраться до того самого озера, через которое я, собственно, в Россонтию и попала. Но что-то внутри подсказывало, что так просто мне сбежать не удастся.

Внутренние предчувствия не обманули.

Сначала я свободно покинула лазарет и двинулась по коридору. Прямо, поворот налево, там выйду в открытый холл и к выходу из пансиона. Заподозрила неладное, когда поняла, что поворот даже не приближается, несмотря на то, что усиленно иду вперёд.

Опустив голову, увидела, что левитирую в воздухе на несколько сантиментов выше пола.

– Я тебе не враг, Нора, – раздался позади голос директрисы. – Но уйти не позволю.

Тело моё, продолжая зависать в воздухе, повернулось.

– Так понимаю, я пленница? – глядя в карие глаза Елизаветы, процедила я.

Женщина тяжело вздохнула.

– Не в моей власти отпустить тебя. По закону мне обязательно надлежит сообщать в министерство о попаданцах, сокрытие считается преступлением и ведёт за собой неблагоприятные последствия. Ничего личного, девочка, но я не собираюсь жертвовать карьерой и всеми благами из-за того, что ты хочешь домой. Все двери запечатаны магией, ты не покинешь здание. Я бы телепортировалась с тобой в министерство прямо сейчас, но, к сожалению, в скором времени тебе будет не до этого.

– В отваре было что-то подмешано? – догадалась я.

– Снотворное, – кивнула директриса.

– И через сколько оно подействует? – невозмутимо поинтересовалась.

– Это не имеет значения, – отмахнулась Елизавета.

Используя магию левитации, дама отнесла меня обратно в лазарет и запечатала двери, оставляя в одиночестве. Не привыкшая сдаваться просто так, я собиралась проверить, запечатаны ли окна, однако снотворное начало действовать раньше.

– Созидающий! – очнулась, услышав радостный вскрик директрисы. – Лара, мы же восемнадцать лет не виделись! А это твоя дочка! Как я сразу не догадалась, сходство поразительное! Я думала, она будет похожа на…

– Не здесь, Лиза, – прервала её мама. – Нора пришла в себя и сейчас бесстыже подслушивает! Мне надо ей многое объяснить. Нора, можешь не притворяться, что спишь.

Тотчас открыла глаза и взглянула сонными глазами на двоих женщин. Елизавета выглядела счастливой, а вот мама, как и в больнице, встревоженной.

– Мам, – хрипло спросила, – где ты была? Как оказалась здесь? И откуда знаешь её? – перевела хмурый взгляд на директрису. Вопросов было много, и я во что бы то ни стало собиралась заполучить ответы.

– Лиз, оставь меня с дочерью наедине, пожалуйста, – вежливо попросила мама.

– Хорошо. Ты знаешь, где меня найти. Я в своём кабинете.

Директриса удалилась.

– Ты не представляешь, как я волновалась за тебя! – обиженно произнесла я. – Места себе не находила! Могла бы просто не игнорировать звонки и ответить хоть один разочек, сказать, что с тобой всё в порядке!

– Знаю, знаю, – мягко ответила женщина и, приблизившись, крепко обняла меня. – У меня мало времени, – а затем она отстранилась.

– Что случилось, мама? – серьёзно вопросила я.

Мать тяжело вздохнула.

– Нора, не задавай вопросов, ответы на которые я пока не могу предоставить тебе. Лучше расскажи, что произошло дома, охранное заклинание деактивировано.

– Это Никита приходил, – я поморщилась. – Сломал дверь, но сосед его выпроводил и любезно починил её.

– Так, – кивнула мама. – Что ещё?

– Лихорадка, – коротко ответила. – На этот раз такая сильная, что не помогло даже зелье, и, судя по словам этой Елизаветы, у меня инициировались способности, раз уж я здесь.

– Нора! – укоризненно вскрикнула мать. – Ты же говорила, что приступы прекратились!

– Не хотела волновать тебя, – стыдливо отвела глаза в сторону.

– Это же не шутки! Ты могла погибнуть! Чем ты думала! Я бы выиграла нам время…

– Что значит “выиграла бы нам время”? – я нахмурилась.

– Слушай меня внимательно, – на этот раз мама говорила шепотом. – В твоей крови есть некая особенность, унаследованная от моих предков. Я, как и ты, собственно, ребёнок этого мира. Ты родилась в Россонтии, но после, чтобы защитить тебя, я вынуждена была переместиться в Россию. Особенность крови такова, что способна убить своего носителя, если он или она находятся за пределами Россонтии. Пока ты, дитя этого мира, находишься здесь, особенность не причинит тебе вреда, но стоит только вернуться в Россию – всё начнётся сначала. Зелье, которое ты пила, имело эффект отсрочки, но рано или поздно мы бы обе вернулись в Россонтию. Теперь я скажу тебе то, что ты должна запомнить. Нора, никому, умоляю, никому не говори об особенности своей крови, не рассказывай про лихорадки. Ты же не говорила об этом с Елизаветой?

– Н-нет, – заикаясь, ответила я.

– Умница! – мама схватила меня за плечи. – Никому! Запомнила?

– Да! – на этот раз я ответила твёрдо, разглядывая мать.

Волженская Лариса Валерьевна была настоящей красавицей! Из-за наличия в крови магии в возрасте тридцати пяти лет рядом со мной она смотрелась скорее как старшая сестра, нежели как мать. Высокая и статная, с локонами цвета красного дерева длиной чуть ниже груди, золотисто-карими глазами, заострёнными чертами лица, с аккуратным носиком и тонкими губами, точно эльфийка.

«Директриса оказалась не права, – подумала я, любуясь матерью, – мы с мамой совершенно не похожи. Хотелось бы мне быть хоть на четверть такой же красивой, как она».

– То есть, – нервно выдохнула, – чтобы не умереть, я должна остаться в этом мире?

– Именно! – подтвердила мама. – Но, солнышко, Россонтия и Россия сильно отличаются, несмотря на схожесть названий. Здесь отсутствует свобода в привычном для тебя понимании.

– В этом я уже успела убедиться, – я помрачнела.

– Лиза мне всё рассказала и упомянула, что собиралась сдать тебя министерству. Не вини её.

– Ты доверяешь ей?

– Я никому не доверяю! – резче, чем нужно, ответила мать. – В своё время наивность сыграла со мной злую шутку. Когда-нибудь я смогу рассказать о своём прошлом. Говорят, что знания – это сила, но иногда знания способны уничтожить, поэтому я не могу поведать тебе всего, дабы уберечь.

– Как насчёт «предупреждён – значит вооружён»?

Женщина усмехнулась.

– Про «меньше знаешь – крепче спишь» тебе ведь известно? Но, во всяком случае, я предупредила тебя. Не рассказывай о себе и никому не доверяй. Всё просто. Какими бы доброжелательными люди здесь ни выглядели – не доверяй! Что бы ни просили рассказать – не рассказывай ничего! Лги тогда, когда нужно солгать. Манипулируй тогда, когда нужно манипулировать. Если не сможешь, тогда просто избегай вопросов. Прогнёшься – станешь пешкой.

– Воу! – потрясённо выдохнула я. – Всё кажется таким серьёзным…

– Не кажется, – поправила мама. – Всё серьёзно как никогда.

– Я не справлюсь! – хотелось захныкать, как маленькая девчонка.

– Нора, милая, успокойся и послушай. Наступило то время, когда я больше не в силах защитить тебя полностью, теперь и тебе придётся защищать себя. К сожалению, в одиночку, потому что я пока не могу остаться в Россонтии. Некоторое время – так сложились обстоятельства – нам нельзя будет общаться как-либо. Сегодня последний день, когда мы видимся. Не ищи меня самостоятельно. Я буду связываться с тобой сама и только тогда, когда это будет безопасно.

Я начала паниковать, что незамеченным не осталось.

Мама крепко прижала меня и со вздохом произнесла:

– Как же хочется быть рядом, но нельзя. Что за жизнь проклятая!..

Отчего-то почувствовала себя виноватой, а потому заверила:

– Не переживай за меня, – попросила, – я справлюсь!

– Лиза, я могу рассчитывать на покровительство с твоей стороны для Норы? Хотя бы первое время. Договорись с министерством, пускай зачислят её в этот пансион. Если моя дочь будет под твоим крылом, я буду чувствовать себя легче, да и ей намного безопасней.

Из лазарета мы телепортировались прямиком в кабинет директрисы, воспользовавшись зеркалом в уборной. Женщина предложила чаю с молоком, который я приняла с опаской, и, лишь когда мама преспокойно сделала глоток напитка, облегчённо пригубила чай. Отказаться была не в силах – горло пересохло из-за продолжительного разговора с матерью.

– Лара, сама знаешь, я бы рада была, если бы твоя дочка обучалась в пансионе, однако мест нет, к сожалению. Думаю, министерство определит её в МагИнститут. Впрочем, неплохая перспектива. Специализированный факультет для попаданцев. У нас в пансионе таковой отсутствует, Норе пришлось бы посещать курсы в министерстве и ежедневно подвергать себя опасности.

– Извините, что прерываю, – вклинилась я как бы между прочим, – но как насчёт моих вещей, мама? Одежда, книги, телефон и ноутбук…

– Нора, в Россонтии нет электричества, только несгораемые свечи. Про прежнюю одежду можешь забыть, сразу говорю, в этом мире тебе придётся одеваться несколько… иначе.

– Насколько иначе? – почувствовала себя нехорошо.

– Длинные платья или юбки в пол. Соответственно леди, скажем, девятнадцатого века. Естественно, в Россонтии своя мода, но за нравами здесь следят. Захочешь избежать общественного порицания – придётся одеваться, как местные, чтобы не выделяться.

– Капец! – ошарашенно выдохнула я.

– Какой ещё капец? – удивлённо полюбопытствовала директриса.

– Ну это который «пипец», «кирдык», «писец», – попыталась разъяснить. – Есть ещё одно слово, рифмующееся с «писец», только оно слишком неприличное, чтобы произносить его вслух, – я покосилась на мать.

– Это она сейчас на каком языке говорила? – директриса обратилась уже к Ларисе.

– Нора, не выражайся, пожалуйста! – укоризненно шикнула мама.

– Ладно, – буркнула. – Есть что-то ещё, что мне нужно знать?

Женщины переглянулись. Я заподозрила неладное.

– Понимаешь, – начала мама, – в Россонтии народ подразделяется на классы.

– Аристократия и челядь, – невозмутимо продолжила за неё директриса.

Мама сверкнула на неё взглядом. Я поёжилась в кресле. Елизавета же пожала плечами, мол, что такого.

– Иначе говоря, – попыталась перефразировать мать, – те, кто не обладает магической силой, являются невольниками.

– То есть, рабами? – переспросила, сглотнув ком в горле.

– Это справедливо, я считаю, – подключилась директриса. – Эволюция! Маги – вершина этого мира! Сильные властвуют над слабыми! Так было всегда. Всё по законам природы, не иначе.

– Лиза, ты палку-то не перегибай, – осадила её мама. – «Пред ликом Созидающего все люди равны».

Созидающий… Во второй раз слышу про некоего Созидающего.

– Что это – Созидающий? – я непонимающе посмотрела на мать.

– Не «что», а «кто». Божество. Создатель миров, – объяснила женщина.

– Есть такой предмет, называется «История мироздания», ты подробно узнаешь о Созидающем на лекциях этого предмета, – разъяснила директриса.

После сказанного я чувствовала себя подавленной. Сделала глоток уже остывшего чая, напиток показался безвкусным. Или это просто я, пребывая в таком потрясении, перестала ощущать вкус.

Рабство! Какой ужас!

– Что ж, – мама нехотя поднялась с кресла, – думаю, нам пора прощаться, Нора.

Я вздрогнула.

– Как? Уже?!

– К сожалению, лисёнок, – подтвердила мама, лицо её приобрело опечаленное выражение. – Елизавета сопроводит тебя в министерство. Появятся какие-то вопросы – смело задавай их, Лиза не кусается.

Директриса негромко рассмеялась.

– Не пропадай, Лара. Нам предстоит наверстать упущенное!

– Обязательно! – бодро заверила последняя. – Вот решу проблему и вернусь, – данные слова прозвучали неуверенно. – Ты уж проследи за ней, – попросила мама, взглядом указывая на меня.

– Ответственно заявляю: сделаю всё, что в моих силах! – пообещала Елизавета.

Эта может! В смысле – всё, чтобы свою шкуру спасти!

– Ты единственная, кому я могу доверять в Россонтии, – солгала мать.

Мне бы научиться так лгать, я же ходячая открытая книга, люди узнают о моих тайнах раньше меня самой.

Мама направилась прямиком к напольному зеркалу во весь рост. Прикоснулась к стеклу, приложив ладонь на поверхность. Зеркало завибрировало, пошло волнами, точно вода. Женская ладонь тотчас погрузилась в зеркало по запястье. Она высунула руку и повернулась ко мне.

Приблизившись, я крепко-крепко обняла мать и почувствовала, как глаза застелила пелена из слёз. Отпускать не хотелось, но и остаться мама не могла, а я не имела возможности отправиться следом за ней.

– Лисёнок, ты помнишь наш уговор? – шепнула она мне на ухо.

– Да, – едва слышно ответила. – Не выходить с тобой на связь самостоятельно, ты сама свяжешься со мной, когда это будет безопасно.

– Верно! Береги себя, дочь моя, и не снимай часы.

Женщина отстранилась, с тоскливым вздохом оглядела меня и шагнула в зеркало, исчезая.

После я ещё несколько секунд неотрывно смотрела на собственное отражение. Девушка из зеркала выглядела потерянной, плечи поникли, глаза были покрасневшими из-за слёз.

– Не расстраивайся, душенька, – подбодрила Елизавета. – Мы с твоей мамой давно знакомы. Какой бы сложной ни была проблема, Лара справится, уж не сомневайся. Смотри на сложившиеся обстоятельства философски. Вдруг перед тобой открылось множество дверей, и появилась масса возможностей, и осталось только воспользоваться всем этим?

– Что же, – директриса как-то взбодрилась, – думаю, нам пора отправиться в министерство.

– Хорошо, – согласилась я и бросила взгляд на зеркало, в котором некоторое время тому назад исчезла моя мать.

– Я тут подумала ещё о кое-чём. Возможно, ты хотела бы увидеть столицу? Как насчёт небольшой экскурсии по дороге в министерство, м-м? – предложила Елизавета.

Это казалось неплохой идеей, а потому я с энтузиазмом ответила:

– Конечно!

– Только для начала, – женщина немного поморщилась, оглядывая меня, – тебе не мешало бы переодеться, душенька. Несмотря на то, что программа адаптации попаданцев существует вот уже около десяти лет, россонтийцы всё не могут привыкнуть к появлению иномирян. Для нас это как гром среди ясного неба!

«Не выделяться, не привлекать к себе внимания!» – кажется, этот лозунг станет моим девизом, жизненным кредо на определённое время. Если я вообще смогу адаптироваться в Россонтии. Говорят, человек способен привыкнуть и приспособиться к любым условиям. На это я и рассчитываю.

Самое паршивое то, что мне придётся остаться в этом мире навсегда. Так себе перспектива, если честно. Если я, конечно, что-нибудь не придумаю. Есть же выход. Всегда есть выход. «Да ладно тебе, Нора! Ты же ещё ничего не видела, чтобы делать какие-то выводы», – во мне заговорил внутренний скептик.

Елизавета выдала мне длинную чёрную юбку в пол и белую рубашку – где только нашла, спрашивается. Хотя чему я удивляюсь? У неё же в пансионе обучаются сотни девиц, на каждую приходится, наверное, как минимум пара комплектов формы. Вдруг один комплект износится или девушка наберёт вес, к примеру. На вид предоставленные вещи выглядели новенькими и свежими. От туфелек я отказалась сама, думаю, моя обувь гораздо удобней.

Расставаться с прежней одеждой, в которой телепортировалась в Россонтию, я не собиралась, ибо это означало, что мне придётся распрощаться с единственными вещами, связывающими меня с прошлым, а пока я, однозначно не готовая к переменам, не хотела избавляться от любого напоминания о прошлой жизни.

Для того, чтобы я куда-то сложила свои вещи, Елизавета отыскала для меня сумку, правда, настолько маленькую – их ещё называют дамскими сумочками – что я вряд ли бы смогла поместить одежду внутрь. Под моим недоумённым взглядом женщина сложила вещи в сумку, а позже объяснила, что данная сумочка под заклятием расширения пространства.

При выходе из пансиона под провожающие взгляды воспитанниц я задала резонный вопрос:

– Мы пешком или..? – и выжидающе посмотрела на Елизавету.

– На бричке, – ответила она.

За воротами нас, как выяснилось, уже ожидала готовая повозка, запряжённая двумя лошадьми. Бричка представляла собой лёгкую некрытую коляску чёрного цвета с кожаными сиденьями. У повозки стоял тщедушный на вид старикан, седой как сам туман, с крупным носом-картошкой; кожа у него была смуглая, загорелая, с лёгким розоватым оттенком, вся морщинистая, точно гармошка, особенно на лбу.

– Это наш ямщик – Прохор, – пояснила директриса.

– Куда изволите ехать, барыня? – спросил ямщик, глядя на Елизавету.

– В министерство, – коротко ответила она и первой залезла в бричку.

Как только погрузилась и я, директриса приказала:

– Трогай, Прохор!

И мы тронулись с места. Ощущения от поездки в повозке были непривычными. Не то, чтобы неудобно, просто непривычно, вот и всё.

– Итак, – начала Елизавета, повернувшись ко мне, на лице её расплылась улыбка, – столицей Россонтии является город…

Этенбург – столица Россонтии считалась северной частью этого государства, город был разделён огромным каменным мостом, соединяющим верхний и нижний Этенбург. Через мост распростёрлась великая река Эва, названная так в честь возлюбленной Михея Россонтийского – первого правителя Россонтии. Фактически Этенбург – город на реке. Воздух прохладный, свежий, с лёгким запахом водорослей и рыбы. Здания окрашены в пастельные тона, чаще встречались нежно-голубой и серый оттенки. Несмотря на простоту красок, многие строения были роскошными – нет, не вычурными и броскими, но определённо имеющими свою эстетичность.

И тем не менее, если приглядеться, Этенбург – мрачный. Вокруг солнца свинцовыми тучами сгущались облака, предвещая дождь. Идеально ровные дороги из крупного тёмно-серого камня. Вдалеке, возвышаясь на фоне стального неба, виднелся роскошный белый дворец, на первый взгляд имеющий форму буквы «П».

Посередине, разделённые скульптурой, к главному входу вели две лестницы. Статуя представляла собой изображение всадника на крупном, мощном драконе, двое ящеров поменьше парили в свободном полёте по обе стороны от всадника. Когда бричка проехала мимо дворца, я увидела гвардейцев в красных мундирах, которые неподвижно стояли у ворот.

– Кажется, дождь собирается, – резюмировала Елизавета.

Ну просто капитан очевидность!

– Но ничего, – продолжила директриса, – мы уже почти на месте. На будущее, Нора, всегда носи с собой зонтик, если собираешься выходить на улицу. Дождь – частое явление в Этенбурге независимо от времени года.

Замечательно! Настроение скатилось в бездну! Сам по себе дождь неплох, я ничего не имею против дождей, но удобная обувь и одежда остались где-то в прошлой жизни, и я без понятия, когда у меня получится выстроить портал таким образом, чтобы забрать свои вещи и вернуться в Россонтию, при этом не подвергнув себя опасности.

Я приуныла, что незамеченным не осталось.

– Ты из-за чего-то расстроилась? – поинтересовалась Елизавета.

Я кивнула.

– Мне не позволили вернуться и забрать свои вещи, хотя бы одежду и обувь. Обувь из вашего мира, очевидно, будет промокать.

Она улыбнулась какой-то такой улыбкой, значение которой было понятно только ей одной.

– Я тебя уверяю, что не промокнет. Это основы основ бытовой магии. Неужели в вашем мире отсутствует бытовая магия?

Конечно!

Ведь часы же мои не промокают от контакта с водой.

Какая-то я рассеянная сегодня…

В принципе это вполне нормальная реакция для человека, у которого изменилась жизнь в одно мгновение.

Насчёт бытовой магии: если такая и наличествует в нашем мире, то мне про неё ничего не известно. Но, видимо, маменька ей вполне себе обладает. У нас чародеи подразделяются на боевых магов, на знахарей и на ведунов. Про остальные виды магии я не ведаю. Хотя «ведунья» от слова «ведать», но вот я не ведала. Вообще. Нисколько. Чародейка из меня так себе, да?

Мы наконец приехали. Бричка остановилась. Фыркнули лошади.

Вот оно – министерство иностранных дел!

Внутри, что неудивительно, царила привычная всяким госучреждениям суматоха. Работники министерства, как мухи, с папками и документами летали туда-сюда, проскальзывали, едва уловимые взглядом. Мужчины в строгих чёрных сюртуках, женщины в не менее строгих классических платьях. Большинство имели плотное, полное телосложение – так, видимо, сказывалась сидячая работа, по-нашему офисная. Лица у них были с естественным сероватым оттенком, как у бумажек, с которыми они без устали работали.

Зал практически круглый, с минимальным количеством углов, как будто находишься внутри огромной белой чашки для чая. Заметила я и наличие зеркал, в которые то входили, то выходили работники министерства. Белоснежный пол из мрамора, на котором был изображён, по словам директрисы, огромный герб Россонтии.

Трёхглавый дракон.

Я, увлечённая рисунком, остановилась и начала разглядывать герб.

Все три головы дракона разной формы и цветов. Посередине дракон был тонким, вытянутым, как змей, и белого оттенка, с длинными усиками и маленькими, малюсенькими такими крылышками. Мне мгновенно вспомнилось существо, замеченное в облаках возле больницы.

Справа от белого – голова красного дракона, ну знаете, такого каноничного дракона из средневековых баек, с огромной клыкастой пастью, из которой разъярённый ящер извергает алое пламя, крылья у него были мощные, размашистые!

Слева – голова дракона синяя, напоминающая гибрида какого-нибудь морского существа и ящера. Дракон не такой тонкий, как белый, но и не такой крупный, как красный. Словом, что-то среднее. Но тем не менее такой же вытянутый, как белый дракончик. Чешуя синего дракона переливалась также голубыми, фиолетовыми и зелёными, как водоросли, красками. Вместо крыльев, как у двух предыдущих собратьев, у ящера наличествовали многочисленные плавники – острые, как шип акулы.

Драконы. Они, кажется, повсюду.

– Почему драконы? – полюбопытствовала я. – Разве они существуют? – в голосе отчего-то прозвучала лёгкая ирония.

Впрочем, не удивлюсь, если таковые реально существуют.

– Их существование реально, – услышала я подтверждение. – Драконы – источники магии. Белый дракон, – начала объяснять Елизавета, – символизирует стихию воздуха. Дракон красный олицетворяет собой пламя, солнце, великое светило всех миров, это самый сильный дракон. Синий же дракон обозначает водную стихию – стихию жизни. Драконы эти вечны и бессмертны, как и сами стихии. Повелевают ими так называемые повелители драконов: королевская правящая династия Россонтийских. Самым сильным – красным драконом – также способны повелевать поцелованные огнём.

Драконы, источники магии, стихии, повелители этих самых ящеров и поцелованные огнём – информация, которую так сразу не переваришь. Я задамся этими вопросами позже, когда немного, но приду в себя, когда осознаю окончательно, что Россонтия отныне мой дом. И, кажется, я снова приуныла. Или я всё-таки не выходила из состояния уныния?

– Елизавета Николаевна, какие люди! – прозвучал радушный вскрик.

К нам направлялся мужчина на вид лет сорока, низкорослый, с тёмно-каштановыми волосами и усами, тёмно-карие глаза с чёрными крапинками, одет был на нём чёрный сюртук. Единственная ассоциация, которая пришла мне на ум, – таракан. Мужчина напоминал таракана. Весь такой коричневый, энергичный, путающийся под ногами, но, несомненно, ускользающий. Несмотря на приветственную улыбку, он остановился на шаг от нас.

– Капитон Емельянович! – поздоровалась директриса, также не разделяя между ними расстояние; затем она обратилась ко мне: – Нора, позволь тебе представить нашего многоуважаемого министра.

– Эта леди, я так понимаю, наша попаданка? – Капитон перевёл взгляд с Елизаветы на меня.

Я выдавила из себя подобие улыбки.

– Да, – директриса кивнула. – Телепортировалась на территорию пансиона сегодня утром.

– Сама? – задал наводящий вопрос министр.

– Даже не сомневаюсь в этом, – твёрдо произнесла женщина. – Судя по рассказу Норы, она переместилась своими силами.

– Ведунья, значит… – задумчиво протянул министр.

– Сильная! – как бы подсказала Елизавета, чуть наклонившись вперёд. – Впрочем, это лишь предположение, – если первые слова прозвучали с неким даже возбуждением, то последние слова она произнесла чуть небрежно.

– Ваша протеже? – предположил Капитон.

– Нет-нет, – поспешно ответила директриса. – В пансионе не осталось мест.

– Разве? – министр нахмурился.

Я сделала вид, что меня не интересует тема их разговора. Однако, судя по искренне удивлённому лицу министра, можно предположить, что для него отсутствие мест в пансионате оказалось весьма неожиданной ситуацией. Кажется, Капитон до последнего думал, что я стану воспитанницей женского магического пансиона имени Эвы Россонтийской.

– Право, Капитон Емельянович, не смотрите на меня так! Вы же знаете, я бы лгать не стала, в конце недели предоставлю подробный отчёт.

Министр кивнул.

– Получается, МагИнститут. Елизавета Николаевна, полагаю, вы свою миссию выполнили. В пятницу жду от вас или от вашего секретаря отчёт, – затем он обратился ко мне: – Нора, идёмте, введу вас в курс дела, так сказать.

Повернувшись к Елизавете, я попрощалась:

– До свидания!

Директриса, казалось, почувствовала облегчение. Не нравится мне она. Первое впечатление оказалось обманчивым. Если они с мамой и были когда-то подругами, то, возможно, между ними произошло что-то такое, после чего их связь разорвалась.

Я только сейчас поняла: слишком уж фальшивой была радость Елизаветы от встречи с моей матерью. Фальшивая радость, фальшивые улыбки, даже блеск в глазах – и тот был фальшивым! И ведь совершенно не факт, что за красивым фасадом её внешности может скрываться красота внутреннего содержимого. Впрочем, я могу и ошибаться.

Глава 2

Первое сентября

Россонтия, МагИнститут

Покинув отель, я остановилась перед министерской повозкой и глубоко вздохнула полной грудью. Осень в Этенбурге пахнет для меня грибным дождём и – едва уловимо – облепихой.

Вообще, осень приблизилась незаметно, пришла в город мягкой поступью, точно вересковая кошка, и Этенбург – ранее мрачный и серый – преобразился, окислился яркими красками. Деревья окрасились в золотой и рубиновый оттенки – такие насыщенные, бросающиеся в глаза огненными кострами верхушек. Солнце из облачных чертог выглядывает всё чаще, уже не опаляя теплом, как это бывает только летом, но ещё нежно и ласково согревая, чего не бывает колючей зимой.

Прошло уже две недели и один день с тех пор, как я оказалась в Россонтии, и постепенно, несмотря на обстоятельства, я решила смириться со своим положением, хоть и утратила самое, на мой взгляд, важное для каждого человека – свободу.

В Россонтии, как я поняла, непросто чувствовать себя свободной, когда ты иномирянка, владеющая магией: весьма ценный расходный материал в будущем, в перспективах – дешёвая рабочая сила, так сказать!

За всё время моего здесь пребывания, куда бы я ни пошла, стоило только сделать шаг, как по пятам неуклонно следовал конвой, будь то экскурсия по столице или передвижения внутри отеля за пределами выделенного номера. Правила, впрочем, распространялись не только на меня, но и на остальных моих сокурсников-иномирян.

Я, как (уверена) и остальные, чувствовала себя так, словно каждый из нас совершил как минимум ограбление века, а как максимум – убийство царствующего короля, например! Ни того, ни другого мы, конечно, не сделали, но иногда, поверьте, так хотелось кого-нибудь хорошенько пристукнуть, выпустить пар.

Оглянувшись на, как вы уже поняли, строго охраняемый отель при министерстве, я почувствовала некое облечение от того, что покидаю это место, надеюсь, навсегда. И пока остальные попаданцы, с которыми мне предстояло совместное обучение, совершали моментальный переход в МагИнститут через зеркало, я погрузилась в бричку, и повозка тронулась с места.

Весь путь, как меня заверили, займёт не более пятнадцати минут: институт располагался неподалёку от центра столицы, являясь такой же достопримечательностью и гордостью россонтийцев, как и королевский дворец. Вещи, которыми я уже успела обзавестись, телепортируют из министерства прямиком в комнату, заселение в которую мне ещё только предстояло.

Программа адаптации попаданцев включала в себя три этапа, одним из которых было консультирование и тестирование. Именно на этом этапе выяснилось, что у меня нестабильный дар, а потому министр предпочёл не рисковать, ведь упускать потенциально сильного мага такого вида никто не хотел, и решил отправить меня до института на повозке.

Дело в том, что, оказавшись внутри зеркала-портала, я неосознанно или, как они считали, вполне себе осознанно могла изменить направление пути и телепортироваться куда-либо, что происходило со мной уже ранее, когда я впервые переместилась в Россонтию из дома.

Они ведь не знали, что я, так или иначе, всё равно бы вернулась, потому что такова особенность моей крови: она уничтожает своего носителя, который находится за пределами Россонтии.

Лихорадки, из-за которых я мучилась, мама назвала особенностью рода, однако она также упомянула, что в каждом поколении лишь один или одна способны унаследовать данный, скажем так, недуг, да и то вероятность настолько ничтожна, что «особенность» рода не давала о себе знать вот уже несколько столетий.

Короче, мне, как и всегда, очень «повезло»!

Особенно мне «повезло» с кучером!

Я бросила раздосадованный взгляд в его сторону.

Весь путь он покуривал дурно пахнущий табак, выпуская дымчатые кольца в воздух, чем вызвал как моё недовольство, так и недовольство лошадей, которое сопровождалось фырканьем последних. Говорить ему что-либо было бы неделикатно и невежливо с моей стороны, поэтому я лишь промолчала, про себя же надеясь, что волосы и платье не пропахнут сигаретным дымом.

Высокие кованые ограждения из металла чёрного цвета я увидела ещё издалека. Перед воротами стояла небольшая сторожевая будка, в которой сидел привратник.

Повозка остановилась неподалёку от ворот.

– Прибыли, сударыня, – прокашлявшись, каркающим голосом сообщил ямщик.

Я спрыгнула на землю.

От прыжка в ногах поднялась пыль и испачкала нижние, светло-розового цвета юбки, выглядывавшие из-под подола. На мне было надето простенькое розовато-коричневое платье, которое, если быть точней, имело оттенок песчаной розы. Довольно-таки скромное, с длинными рукавами, тёплое, но хорошо пропускающее воздух, оно было куплено за деньги министерства в одном из столичных ателье.

Министерская же бричка, как только я сошла на землю, умчалась прочь.

Здание, обучаться в котором мне предстояло не менее пяти лет, было построено из серовато-коричневого камня и разделено на корпуса. Витражные окна, высоченные башни, пронзающие своими пиками и шпилями небосвод. МагИнститут не менее величественное строение, чем императорский дворец, но такое же загадочное и мрачное, как сам Этенбург.

За воротами я приглядела парк с деревянными скамейками и уходящей вдаль витиеватой дорожкой. Распростёрся и аккуратно стриженый зелёный газон, который вел в сад с беседками, к высокому лабиринту из кустарников и к овальному озеру, на поверхности которого плавали кувшинки белых водяных лилий, а у берега его росли камыши.