Текст книги "Игрушка подводного Принца. Часть 2 (СИ)"
Автор книги: Александра Ермакова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 17 страниц)
На что ответ был всегда один:
– Нет, – и я уходила от очень щекотливой темы к менее, зато очень интересующей толпу – к нашей со Стэфаном истории. Страсти продолжали кипеть. Мы часто были гостями на ток-шоу. Когда не могли быть вживую, отвечали по скайпу, как для студий, так и для блоггеров.
И если я дико уставала от всего этого, то Радмински блаженствовал в лучах сомнительной популярности.
Через некоторое время уже молилась, чтобы этот Ад закончился.
Суета, ажиотаж, встречи, вечеринки. Очень много шума и людей. Лживые улыбки, подхалимство, флирт, толпа и болтовня совершенно ненужного народа…
И как раньше я в этом купалась и наслаждалась?
Это же невыносимо!
Это так пусто, глупо, поверхностно… так незначительно, что теперь я утопала и задыхалась.
И я рвалась домой – в тишину, одиночество… Мой РАЙ! Я с блаженством закрывалась от чуждого мне мира и погружалась в себя.
– Рэя, – тянулся шершавый голос Тайфуна с мукой и надеждой на ответ. Лился ото всюду и из ниоткуда.
– Моя маленькая, гордая человечка, – тихий и беззлобный смех. Такой родной и теплый, что и я улыбнулась.
Крутанулась во мраке, выискивая своего любимого похитителя, но темнота была незыблемой и тогда я позвала:
– Тай, ты здесь?
Опять повертелась, и испуганно вздрогнула, когда из мрака неожиданно выступил силуэт.
– Я всегда рядом…
– Следишь? – теперь мой голос прозвучал с робкой надеждой.
Тай не ответил, но я ощутила жар только от мысли, что он меня не отпустил.
– Нет, Рэя, ты свободна, – словно услышал мои бесстыжие мысли. – Ты же этого хотела?..
– Д-да, – кивнула, со стыдом осознав, что почему-то ответ был отчасти лукавством.
– Надеюсь, ты счастлива?
Теперь кивнула без словесной лжи, но ноги сами к Тайфуну приблизили на шаг:
– Я… – «скучаю» – осталось на языке. Я не смела признаваться в таком! Это было предательством по отношению к отцу, себе, Радмински, миру…
Ведь я дитя своего мира!
– Не смей, Рэя. Не делай того, о чём пожалеешь, – пригрозил миролюбиво и почти нежно. И я остановилась, хотя чуть было опять не подступила к амфибии.
– А ты?.. – голос надломился. Я и правда не смела: ни признаваться в этом, ни думать, ни тем более спрашивать.
– Я без тебя мёртв… – так просто отозвался, что меня стрелой боли пронзило, волной отчаянья. Сердце сжалось, душа истерично затрепыхалась.
И тогда я шагнула к Тайфуну, мечтая оказаться в крепких, родных объятиях, но образ амфибии покачнулся в темноте, и в следующий миг взорвался точно воздушный шар с большим количеством воды.
От ужаса жадно воздуха хватанула. Села на постели, остатки липкого сна смаргивая да мысли хаотичные стараясь в кучу собрать. В холодном поту, с дико бьющимся сердцем.
Впервые с момента возвращения я остро поняла, что я… ЧУЖАЯ в этом месте… мире…
Это всё не моя жизнь!
Я так скучала по Тайфуну, что сходила с ума.
Так тосковала, что уже во сне с ним говорила…
Чего уж там, я как наркоманка, выискивала любую возможность, быть ближе к воде, ведь она тот проводник, который давал мне надежду, когда-нибудь вновь увидеться/услышаться с моим водным другом/врагом.
Может мнительность, а может правда была связь, но стоя под душем, прислушивалась к ощущениям и вода мне мягче казалась, а если глаза закрывала и Тайфуна вспоминала, гораздо ласковей.
Вода… была самым ярым сторонником Тайфуна.
Любая капля, плеск или запах океана, обязательно меня окунал в пучину воспоминаний. Я боролась с этим как могла, но именно вода была проводником и проклятием, наркотиком и спасением…
Глава 4
Глава 4
Мирэя
А потом сглупила и в школе удивила всех, придя на физкультуру в бассейн.
Учитель физкультуры знал, что у меня отвод по дисциплине: я освобождена, и предмет буду теоретически сдавать. Но когда появилась в бассейне и у скамейки близ воды остановилась, озадачилась физрук:
– Мирэя, тебе не обязательно…
– Знаю, просто заглянула, с девчонками рядом побыть, – переступила с ноги на ногу, не ожидая такой реакции от Генриетты Лэйр. Она вообще сторонница того, что каждый должен заниматься хоть каким-то видом спорта. И если у тебя освобождение – грызи теорию и пиши рефераты!
– Я уже подготовила несколько работ и решила с классом за компанию посидеть, – нервно поправила спортивную форму: футболку и шортики, как бы показывая, что не халтурю и готова приобщаться к урокам физкультуры. – Разве нельзя?
– Можно, – кивнула всё ещё под впечатлением Генриетта Лэйр, – садись, – махнула на скамейку и свистнула ученикам, подкрепив указанием:
– Девочки, приготовились. Три дорожки. Плывём друг за другом. Но на головы не прыгаем, три секунды отсчитываем, – новым свистком дала команду первой тройке нырять. – Раула, ты серьги не сняла! – недовольно отчеканила физручка, подойдя ближе к ученикам, ожидавшим старта. Раула Коул – наша главная звезда класса. Мы раньше отлично общались, не смотря на мою не популярность и не идеальность, хотя все подруги Раулы – красотки, и никого извне к себе в компанию не брали.
Я тоже не совсем их компания, но со мной они болтали и не ругались.
– Нормально всё будет! – отмахнулась одноклассница и натянула ниже резиновую шапочку и готовясь к старту.
Тренировка проходила в обычном режиме… Я лениво следила за ребятами, попутно копаясь в телефоне и просматривая новости, пока не начались быстрые заплывы.
Генриетта Лэйр распределяла учеников по умениям очень грамотно, поэтому почти каждый новый заплыв был на равных с разницей в несколько доли секунд.
Это было живее, бодрее…
А ещё мне нравилось следить за техникой учеников: нюансы, ошибки. Не то чтобы Тай меня запаривал, обучая, но несколько месяцев упорно тренировал именно правильности движений. Я не озадачивалась тем, чему научилась, и сейчас, смотря на своих одноклассниц, точно поняла, что незаметно за короткий срок Тайфун умудрился меня научить основным стилям: Баттерфляй, Брасс, Кроль на груди и на спине…
А когда самые сильные вышли на дистанцию, я даже «тело» отложила.
Раула и правда быстро плавала. Стройная, резкая и в то же время плавная… Она, насколько я помнила, занималась плаваньем и часто представляла школу на соревнованиях.
До медалей мирового уровня, олимпийского говорить не приходилось, но одноклассница часто хвасталась, что лучше других. И если раньше я верила на слух и с поддакиваний её подружек, то теперь увидела воочию, что Коул – хороша!
Плыла мощно, уверенно, точно лезвие прорезающее масло. И оторвалась от остальных на неприличное расстояние… в несколько гребков, а это по меркам пловцов, очень даже сильный разрыв.
Конечно же я восхитилась её грации, мастерству, отточенности движения, при смене направления, и даже то, как с триумфальной улыбкой остановилась у бортика в воде под своей тумбочкой.
– Могла бы быстрее, – в своей манере бросила физручка Рауле, зафиксировав результат секундомером и внося его в таблицу результатов.
– Зачем? – скучающе фыркнула Коул. – Я и без того первая.
Когда остальные подплыли, а их результат были записаны в общую таблицу, девчата потянулись к лестнице в бассейне, чтобы выбраться из воды.
– Как я ненавижу эти шапочки, – простонала Раула, тотчас её стянув. Встряхнула освободившейся густой копной волос, а я заметила короткий блик… и взглядом поймала что-то упавшее в воду.
– Чёрт! – взвыла одноклассница, хватаясь за ухо и оборачиваясь к бассейну.
– Я говорила! – рыкнула Генриетта Лэйр, а я не раздумывая, сиганула в воде, ещё удерживая глазами золотую серьгу.
Правда, оказавшись в хлорированной воде, непривычной для глаз и тела, ориентиры сбились. Да и кафель слепил белоснежностью.
Пришлось до дна грести, нет-нет, да и реагируя на девчат, которые следом за мной нырнули, но быстро выгребали на поверхность.
Я затормозила примерно в том месте, куда положительно могла упасть серьга.
Интуиция не подвела, я отыскала украшение, но обшарить пол бассейна пришлось. И уже воздух заканчивался, когда заприметила кольцо-серьгу, а только подняла, собираясь всплыть, как передо мной Тайфун предстал. Бархатные глаза, невероятного цвета. Мягкая, чарующая улыбка…
– Тай, – булькнула, едва не умирая от счастья его видеть, но спазм от нехватки кислорода заставил дёрнуться, сморгнуть… наваждение…
И тогда нахлынуло жуткое разочарование, такое, что в сердце очередная стрела тоски угодила, я крутанулась ещё раз, выискивая амфибию, но так и не найдя, гребанула на спасительную поверхность.
– Нашла! – хватанула воздуха, руку над головой вскинув.
– Ну ты дала?!.
– Обалдеть!!!
– Ты нас напугала…
Суета. Девчонки вдоль бассейна кучно топтались, точно стайка перепуганных птичек, и галдели так же.
Несколько человек ещё в воде бултыхались. Как поняла, за мной опять прыгали, но дыханием слабоваты оказались, вот и висели на поверхности, пока я серьгу искала.
– Шольц, а ну на берег! – рявкнула Генриетта. Она так вообще белее снега была, и по напуганному виду… собиралась нырять за мной.
Мне стало не по себе. Хотела помочь, а получилось, провинилась…
В два гребка к лестнице подплыла, а только за перила держась, выбралась, несколько одноклассниц ко мне бросились, предлагая помощь. Охали, кудахтали, изумлялись… Даже не знаю, с чего… Немощью не страдала. Если только, они помнили, что я плавать не умела, а тут сама…
– Ты так долго была под водой… Когда научилась?.. – со всех сторон атаковали вопросы. – Ты прям аквавумен… – галдели одноклассницы.
– Правда нашла? – толпу разрезала собой Раула. Смотрела настороженно, даже надменно.
– Ага, держи, – вручила украшение Коул.
Она чуть замедленно опустила глаза на серьгу в своей ладони:
– Спасибо!
Хотела что-то ещё сказать, но Генриетта Лэйр, девчонок потеснила своей крепкой фигурой:
– Ты как? Точно в норме?
– Д-да, спасибо, нормально, – кивнула, воду из уха отпрыгивая и носом шмыгнув.
– Девочки, разошлись! – командирским тоном распорядилась физручка и только одноклассницы разошлись, Генриетта опять ко мне обратилась: – Какого хрена ты творишь? – в наступление перешла.
– Серьгу спасали, – буркнула, запоздало осознав, что училка просто испугалась моего поступка.
– С головой не дружишь? – прищурилась Лэйр. – Ещё полгода назад к воде не подходила, а сейчас этот фортель выкинула.
– Простите ещё раз, – виновато пробормотала я, зябко обхватив себя за плечи.
Мокрые футболка и шорты липли к телу и становилось промерзло до костей.
– Ладно, грейся, – смилостивилась Генриетта, секунду изучая меня пристально-задумчивым взглядом.
– Держи, – Кто-то из девчонок мне на плечи полотенце повесил.
– Спасибо, – поблагодарила, отстучав зубами, кутаясь плотнее в махровую ткань.
– Ты это, – Раула рядом всё ещё стояла и продолжала меня распинать, – воды уже не боишься? – странно прозвучала фраза. Вроде вопросительно, но скорее ядовито. Потому и странно. Мы же с Коул всегда хорошо общались. И я ведь помогла серьгу из бассейна достать. К чему такая реакция?
– Боюсь, – спокойно кивнула я, – но скорее её силы, чем самой субстанции.
Раула вскинула брови, покосилась на подруг:
– О, как. – Помолчала с сарказмом. – Ну… спасибо, – очередной загадочный плевок прилетел.
Я ещё в полнейшем недоумении смотрела в спины уходящих девчат, как меня Генриетта окрикнула:
– Шольц, иди-ка сюда.
И только я остановилась возле учителя, Генриетта озадачила:
– Плавать стало быть научилась?
– Немного, – уклончиво отозвалась я.
– Покажешь? – была, как всегда, прямолинейна физручка.
– Сейчас? – замялась я.
– Почему бы и нет? – скептически брови сдвинула к переносице. – Мы в бассейне. У нас урок. Ты уже искупалась…
– Но я не умею, как другие. Я же…
– То, что я увидела, меня устраивает, – отрезала Генриетта. – На тумбочку! – махнула на линию старта. – Вики, – тотчас окрикнула ещё одну мою одноклассницу. Вики Стайфер была вторым номером после Раулы.
– Составь Мирэе конкуренцию.
Девчонка недовольно вернулась, по ходу бросив полотенце на скамейку, и заняла соседнюю тумбочку.
– На старт! Свободный стиль, пятьдесят! – зычный голос Лэйр наполнил помещение бассейна.
Я не думала о победе, не думала о скорости, плыла как учил Тайфун. Прислушивалась к себе, следила за дыханием, размеренностью гребков, и к удивлению понимала, что солёная вода океана тяжелее и вязче, хлорировано пресной.
В ней проще двигаться, легче тело…
И когда футы закончились, без суеты остановилась:
– И как? – уточнила, глотнув воздуха уже на финише, запоздало среагировав на Вики, только-только завершающей заплыв.
Генриетта ещё смотрела на секундомер. Стайфер настороженно на меня, а я озадаченно бултыхалась, зацепившись за разделительную линию.
– Нормально, можешь выходить, – отозвалась Генриетта, отходя к таблице результатов. – Значит рассказы, что ты в океане плавала не пиар ход? – покосилась через плечо, что-то записывая.
– Нет! – нахмурилась я.
– Я думала очередные игры богатых, рекламы ради, – проворчала Лэйр.
– Если бы, – пожевала недовольство я.
– Свободны, – жестом нас отпустила учительница.
– Ну ты даешь, – шикнула Вики, нагнав уже у лестницы, но ещё в воде.
– Что не так? – не поняла наезда я.
– Ты меня почти на двадцать пять метров обогнала.
– Это плохо?
– Прикидываешься дурной?
– Нет, не понимала, что не так…
– Ты крута, Шольц. Даже не знаю, когда успела так натренироваться, но однозначно, Раула тебе больше не подруга.
– Почему?
– Она никого не принимает, кто хоть в чём-то лучше её, а ты… на дистанции её сделаешь!
– Да я вообще-то не собиралась…
– Уверена? – насмешливо вскинула брови Вики и многозначительно кивнула на Генриетту, переговаривающуюся со вторым тренером. Причём очень жарко. А когда она на нас посмотрела, моё сердце биться перестало:
– Мирэя, есть разговор!..
Глава 5
Мирэя
– У меня нет времени на спорт. Да и не особо горю желанием его делать частью своей жизни, – призналась учительнице, после её предложения ввести меня в основную команду школы.
– Ты не спеши с отказом, – без наездов, очень деловито посоветовала Генриетта Лэйр. – Ты ведь дальше поступать собираешься. Времени немного, конечно, осталось, но за эти месяцы с твоим секундами результат показать успеешь, а при поступлении дополнительный балл не будет лишним.
Вполне разумно прозвучало. Просто раньше я на спорт ставки не делала, поэтому и не восприняла предложение сразу здраво.
– Хорошо, я ещё подумаю, – решила поскорее отвязаться, но тему на заметке в голове оставила. Права Генриетта, не стоило так легкомысленно отказываться от того, чтобы могло мне помочь. Особенно в свете последних событий и моего отставания по предметам.
Но только вышла из здания бассейна, уже одна, потому что НИКТО не остался меня подождать, к удивлению замерла, глазами наткнувшись на Стэфана. С телефоном в руках.
И только Радминки меня заметил, прямо ногами перемахнул через дверцу кабриолета, мобильным помахивая.
– Рэй, что за сливы на ютуб? – упрекнул вместо приветствия, правда оказавшись рядом, обнял с пылом и губы обмусолил своими.
И почему мне раньше казалось, что он круто целовался? Не то чтобы мерзко совсем уж было, но точно не по себе…
– Ты о чём? – с радостью воспользовалась возможностью избежать долгих обниманий и поцелуев и освободилась от рук жениха, демонстративно сумку на плече поправив.
– О том, что ты в бассейне устроила.
– Ничего, – не хотела на эту тему говорить, но по ходу и не требовалось, Стэф чуть ли не в лицо «тело» сунул:
– Вот…
Несколько секунд глядела на съёмку с урока по плаванью. Видимо, кто-то успел мобильный схватить и моё пребывание под водой заснять.
– И что? – скучающе уточнила, даже не досмотрев.
Радмински перестал улыбаться, покосился как-то колюче-задумчиво:
– Ты была под водой почти… четыре минуты.
Между нами опять тема воды…
– Я же говорила, что мне приходилось выживать, – скрипнула зубами, к машине подойдя. – Плаванье и задержка дыхания туда тоже входили.
– Да, – слишком понимающе кивнул Стэфан и нарочито громко дверцей хлопнул, только села в тачку, – твой кроль уже в сети оценили. И, между прочим, я тоже! – припечатал значимо, плюхаясь на водительское кресло. – Тебе точно мне больше нечего рассказать? – секундой погодя мрачно уточнил и брякнул ключами, заводя машину.
– Например? – насторожилась я.
– Например, – протянул, нагнетая обстановку, – был ли с тобой кто-нибудь всё это время.
– Бестактный вопрос – это первое, – мне порядком нервировал разговор. – И второе, есть результаты моего обследования…
– Я не спрашивал, трахалась ли ты с кем-то, – отрезал морозно Стэфан. – Я спросил, была ли ты одна…
– Не понимаю сути вопроса, – насупилась, на грани разозлиться. – Я уже оскомину набила, рассказывая… что плохо помню, как выживала. – Ты меня обвиняешь в чём-то? – решила наехать в свою очередь, ведь лучшая защита – это нападение. – В чём? – пилила его злым прищуром.
Но его это ничуть не тронуло, не смутило. Стэфан молча вывернул на проезжую часть:
– В том, что ты не договариваешь что-то, – даже не попытался сделать вид, что это не так.
– А ты решил заделаться Шерлок Хомсом? Супер психологом?
– Нет, – опять недобро глянул на меня Радмински, – но не понимаю, как ты научилась плавать.
– Это оказалось не так трудно, – негодующе фыркнула. – Грудные дети плавают…
– Я не говорю о факте «двигать руками и ногами, удерживаясь на плаву», я говорю о технике!
Я аж язык прикусила.
– А она у тебя… – он значимо помолчал, – идеальна. Особенно, для человека, ещё полгода назад подыхающего от страха перед водой.
Дыхание затаила, от волнения слов не находя.
Он меня сделал!
И моё алиби, по чести, и без того хрупкое, вдребезги разнёс банальным вниманием.
Хотя чему удивляться? Радминский идиотом никогда не был.
Плевать, пусть думает, что хочет, а я буду упираться до последнего:
– Может, дельфины? – под дуру закосила и хмыкнула для достоверности. – Да, наверное, это были они. У берега мелькали вроде…
– Это утверждение? – насмешливо хмыкнул Стэф. – Или очередное «не очевидно, но… вероятно».
– Очередное «думай, как хочешь», – отрезала, демонстративно отвернувшись от жениха.
Остаток дороги мы промолчали, а я себе сделала зарубку, как можно меньше с ним спорить на «тему», больше косить под идиотку и, как бы меня не тошнило, улыбаться ему чаще, позволяя нежности и поцелуи. Тогда акцент сместиться в другую сторону, и возможно, мне не придётся больше столько оправдываться.
После разговора с отцом, я позвонила учителю:
– Я подумала над вашим предложением, вы правы, лишним балл е будет, но вы уверены, что я потяну боле высокий уровень?
– Ты главное добро дай и приходи на тренировку.
– Спасибо, – впервые за долгое время я была реально благодарна человеку за внимание. Не потому что меня часто на экране показывают, не потому что дружба со мной может как-то сделать значимей, а потому что… увидели во мне потенциал, который готовы помочь развить мне во благо.
Стефан о тренировках узнал чуть погодя.
Я очень боялась, что разозлится, если даже скандал не закатит, но он больше не наезжал, не пытался уличить во лжи. Наоборот, был мил, заверяя что гордиться мной, и пообещал не пропускать моих соревнований, хотя был очень занят: в университете, да на работе отца.
Не обманул. Снимал заплывы, а потом вечером, сидя перед компом с мороженым, соком и прочим запрещённым, но таким вкусным, мы с ним обсуждали моменты. Он объяснял ошибки, стратегии, хитрости заплывов, как на короткие дистанции, так и на длинные.
И этим… располагал. Я была ему благодарна, потому что если школьные соревнования выиграла безоговорочно, то соревнования штатов… Боролась, чуть ли не рвя жилы, и подсказки такого опытного пловца, как Радмински, воспринимала не болезненно в штыки, а мотала на ус, чтобы в следующий раз не совершать тех же оплошностей.
И конечно почти каждый день, изматывала себя в бассейне. Это было спасением: загоняясь, время летело быстрее. Так быстро, что я уже терялась и забывалась.
Месяц, второй, третий… тут и учебный год подошёл к концу, а я по-прежнему нет-нет, да и вспоминала Тая. Порой так изводилась и страдала, до томления в теле и ломки в сознании, что впадала в какой-то транс, а в себя приходила только на берегу океана. Ночь, прохлада, а я… одиноко у воды стояла и вглядывалась в темноту воды.
Больная! Жертва стокгольмского синдрома, тоскующая по своему похитителю.
Да, это я!
Я взывала к нему, просила дать о себе знать. Заходила в ледяную воду, умоляя ответить, но Тайфун не отзывался. И я с разбитым сердцем возвращалась домой… в мир, в который так рвалась и который теперь мой разум отторгал.
И в котором, как ни странно опять не было места мне.
В школе у меня больше не было подруг.
Отец вновь погряз в работе. Сильно исхудал, много переживал и я серьёзно волновалась за его здоровье, потому что за это время у него случались срывы и приступы, заканчивающиеся больницей. На что папа отмахивался, что скоро всё образуется: только я выйду за Стэфана, дела выровняются.
Горько было в душе, но я пересиливала себя и улыбалась: для глаз посторонних, для глаз Стэфана, пока не научилась лицемерить настолько идеально, что начала сама верить в прекрасное будущее.
И Радмински это нравилось, а мне порой его убить хотелось, ну или сбежать от него на край света: он словно себя пометку сделал, меня за*ть, не в прямом смысле, так переносном.
Гиперопека, супервнимание, мегалюбовь.
Всё с приставкой «чересчур».
Это давило, душило, отвращало.
Даже мелькали глупые мысли переспать уже с ним, чтобы отвязался. Мол, видишь, девственница! Ты первый! Мой мужчина! А теперь дай свободы!!!
Но каждый раз что-то мешало: то звонок важный, то друзья, то место не подходящее, то самочувствие, то погода… Однажды мы гуляли на берегу океана с друзьями Стэфа, чуть хмельные, весёлые. Подкрадывалась ночь, и мы целовались с упоением под темнеющим небом, при огнях костра, в приподнятом настроении.
Радмински хотел. Он него несло желанием, чего он и не скрывал. Стэф что-то мурчал мне на ухо и гладил куда раскованней, чем обычно.
И вроде я уже начинала улетать от алкоголя и страсти, когда налетел ветер, а следом грянул гром и молнии шарахнули. Несколькими секундами позже обрушился дождь.
Стэфан смачно выругался и, проклиная погоду, меня за руку поволок к машине, но я не села. Пока его друзья со смехом и визгами носились по пляжу, собирая вещи и раскидывая их по свои тачкам, как чокнутая кружилась, позволяя себя ласкать прохладными струям… и это было… так правильно и желанно, что я даже обиделась, когда Стэфан меня из нирваны выдернул.
– Кому сказал в машину! – насильно затолкнул в тачку, вырвав из эйфории чувств. Когда сел сам, на какое-то время повисло молчание. А потом Стэфан предложил поехать к нему, продолжить. Я отказалась – момент прошёл, романтика и кайф, вечер тоже.
Радмински не скрывал разочарования и обиды.
Поцеловал мазано в щёку на прощание, и пригрозил, что в следующий раз его гроза и дождь не остановят…
Но потом это случилось. На выпускном…
Глава 6
Глава 6
Мирэя
Я была невменяемо пьяно, потому что…
Нет, отнюдь не от счастья, а скорее от обречённости, ведь приближался момент, когда Радмински потребует назначить дату. Он и без того меня этим «счастливым днём» время от времени донимал. И если раньше я любыми путями съезжала с темы, то услышанная несколько раз за вечер фраза «поступление в универ свадьбе не помеха», меня побудила напиться.
Так что веселья не помню. Я вообще мало что не помню, а те смазанные отрывки/обрывки, всплывающие в голове, скорее дурным сном казались. Но точно вечеринка из школы переместился сначала в дорогущий клуб, а потом… водоворот эйфории взрослой жизни закрутил, и я узнала, что такое секс…
Вернее очнулась от боли. Жуткой боли…
Даже взвыла, барахтаясь под Радмински. Лупила его, поскуливая и слёзы глотая, а Стэфан терзал мою плоть методично, спокойно и без сожаления.
Потому перестала биться в агонии, стойко выдерживая диковатые толчки и ёрзанья. И это стало спасением, ведь без лишней возни, боль уже не была такой острой и глубокой.
Лишь секунды отсчитывала и молилась, чтобы действо быстрее завершилось.
Радмински усердно сопел, потом покрылся, лицо покраснело.
Он был не очень красивый в этот момент. И совершенно не ласковый…
Как робот, выполняющий простые, механические движения.
Поэтому я зажмурилась и, кусая губы, ждала окончания акта.
Может, так и должно быть по ощущениям. Первый раз только в романах приводит к восторгу и оргазмам. И если боль я была готова перетерпеть, ведь Стэфан слыл ещё тем любовником с большой практикой, и многие девчата, кто с ним когда-то встречался, шептались, что он в постели крут, то его поступок, воспользоваться невменяемо пьяной мной, однозначно взбесил.
Не мне судить о его умениях и уважении к партнёрше, но за насилие он обязан ответить!
На том мои мучения завершились.
Стэфан кончил со стоном. Содрогнулся, мне на живот кончая и ловко скатился:
– Спасибо, что ныть перестала, – почти брезгливо шикнул. Чмокнул, как любимого пёсика… в нос, и намурлыкивая мотивчик, в душ пошёл.
Помню, еле соскребла себя с постели.
Мерзкое ощущение было грязи на мне, во мне…
С лица смахнула слёзы. Торопливо утёрлась краем одеяла, заметив на себе и простыни кровавые пятна.
Наспех оделась, отыскала свою сумочку и быстро покинула его дом.
Меня продолжало шатать и мотать, каблуки подворачивались, пока я неровно чеканила шаг по дворовой плитке. Уже за пределами территории дома, пошарила глазами, но как назло ни одного такси рядом.
Тяжко вздохнула и гордо пошла домой, запоздало реагируя на проезжающие мимо машины: рукой сигнализируя, вдруг кто подбросит.
Гулко стучали каблуки, я погрязла в неутешительных мыслях о случившемся, и всё больше мои хмельные мысли сводились к тому, что с Радмински нужно порвать! Причём пригрозив судом за насилие… И плевать, что я его невеста. Я была пьяна!
Что за порядочность у этого скота, если он меня… такую неадекватную насильно взял?
Злость продолжала бурлить, подливая красок в текст, который заготавливала для отца. Но постоянно что-то сбивало… И особенно пиликанье телефона, и когда терпение кончилось, достала мобильный из сумочки…
«Стэфан!» на экран глянула аккурат с раскатом грома и вспышкой молнии. Несколько секунд раздумывала, что сделать, а когда на экран шлёпнулась первая капля, я шумно выдохнула, ловко Радмински бросила в ЧС и, окрылённая свободой, зашагала дальше…
Мы ещё поговорим! Потом, когда я всё обсужу с отцом!
Домой входила решительно:
– Папа, – взглядом мазнула по прихожей, приглушалась к звукам дома.
Утро раннее, отец должен был быть на месте! И секундой погодя слышала глухой топот наверху.
– Пап, – торопливо каблуками отсчитала лестницу на второй и почти ворвалась в кабинет отца:
– Пап, нам нужно поговорить! – запыхалась от волнения и чувств, продолжающих бить ключом.
– Милая, – озадачился отец, копошась у стола. В костюме, с портфелем, куда запихивал какое-то документы. – Доброе утро, – рассеянно улыбнулся. – Как вечеринка? Надеюсь, всё отлично, – отстранённо болтал на своей волне, но шаблонные «вопросы-сам-отвечу».
– Нормально, если ты о самом празднике, – отозвалась расстроенно. – С алкоголем немного перебрала и…
– Да, – всё так же в своих мыслях перебил отец, – выглядишь так… словно, – не договорил, но я и без того знала, что помятая, нетрезвая ещё и в кабинете ворвалась ни свет ни заря.
– Милая, спроси у Рози таблетку от похмелья и сегодня отлежись, – отыграл роль внимательного, всепонимающего отца. В других обстоятельствах я бы ему была даже за такое благодарна, если бы… не видела, что папе явно не до меня и моих «новостей».
– И душ прохладный прими, – застегнул портфель. Обогнув стол, остановился напротив меня: – Милая, всё нормально или мне ждать полицию?.. – улыбнулся. Шутка получилась идиотской, но папа никогда не выделялся талантом к юмору. Зато это компенсировалось его порядочностью и прямотой.
– Насчёт полиции нужно подумать, – скривила носик, и папа видимо решил, что я вернула шутку, хотя я была серьёзна как никогда. – В остальном всё нормально, но у меня к тебе важный разговор.
Отец бегло на наручные часы глянул:
– Милая, если в двух словах, то на ходу выслушаю. Если более важное и требует обсуждения, то отложим его до моего возвращения, хорошо? – деловито рассудил. Он почему-то моё молчание принял за согласие. Чмокнул в щёку и прочь из кабинета пошёл.
– Тебе опять нет до меня дела? – за ним увязалась.
– Не говори так, – хмуро обронил отец, бодрой походкой по лестнице спускаясь.
– Но ты мне нужен!..
– У меня вылет через час, – на середине лестницы остановился отец и обернулся: – Очень важная поездка. По поводу проекта. Разве мы с тобой не работали несколько месяцев над этим? Ты же сама просила вернуться и завершить строительство!..
– Всё так, – с упавшим сердцем кивнула, так и оставшись на втором этаже. – Всё так.
– Мы поговорим, – заверил кивком отец. – Я тебя люблю.
– И я тебя… Удачного полёта, – выдавила на прощание.
Отец позвонил, немного погодя, ещё ехал в машине к аэропорту, а я только разделась, чтобы наконец-таки смыть с себя грязь случившегося.
– Милая, – мягко начал, – прости меня. Если дело очень важное, я готов тебя выслушать.
– Нет-нет, папуль, не забивай свою голову моими проблемами. Потом…
– Спасибо за то, что ты такая понимающая, – пробормотал искренне папа. – Встречи будут сложными, но люди очень нужные. Виктор Радмински несколько недель вёл переговоры, и, наконец, меня согласились выслушать.
Чёрт! Получалось, опять помогали Радмински.
– Пап, – надломился мой голос, – а что, нам без них не справиться? – уточнила щекотливый момент.
– Сложнее, милая. Гораздо сложнее, чем с ними. Мы друг для друга удобны и полезны. И если связи Виктора больше носят денежный характер, то мои… скорее на расширение бизнеса. Я им помогаю найти новые рынки, а они – спонсоров.
– И сейчас ты… – замялась, позволяя папе продолжить.
– Да, как раз лечу на ряд встреч с ведущими банками…
– Тогда, – сглотнула сухим горлом, – удачи тебе. Я буду держать кулачки. Сделай их…
– Спасибо, милая. А когда вернусь, мы поговорим.
– Конечно…
Весь день в постели хандрила. Розу предупредила, чтобы ко мне никого и тем боле Радмински, не пускала. Если позвонит – МЕНЯ НЕТ!!! Ушла в бассейн, с подругами, в кино, в конце-концов, в космос улетела!
В общем, что угодно, но я не дома и когда вернусь, она не в курсе!
Поедала шоколад, булочки, и гоняла мысли туда-сюда, заготавливая для отца речь. Щадящий вариант, а не первый, который собиралась прямолинейно вывалить на него поутру.
И в соцсетях не появлялась, и на мобильном все звонки поставила на недозвон. Время от времени, конечно, смотрели, вдруг отец позвонит, но ему явно было не до разговора. А массовые пропущенные от энного количества знакомых – игнорила.
