Текст книги "Колесо судьбы. Канон равновесия (СИ)"

Автор книги: Александра Плотникова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 20 страниц)

– Убей их, убей всех, убей недостойных! Ты сильнее, я сильнее! Имеет право жить только сильный! Впусти меня, убьем их вместе… Впусти… Впусти… Свободен… Буду свободен…

И почему не получается заткнуть уши? Движение прекратилось. Неужели добрались? У меня не было голоса, чтобы спросить. До сих пор с содроганием вспоминаю те бесконечные часы абсолютной беспомощности без зрения, слуха и дара речи. Даже телепатия мне отказала. Я свернулся клубком в коконе неподвижного чужого тела и… нет, не думал. Просто ждал, устало слушая повторяющийся скрежет назойливого голоса. Он знай себе твердил одно и то же – убей да убей. Не будь я к тому времени уже сумасшедшим, наверняка рехнулся бы. А так я всего лишь дождался, пока ко мне вернулся хотя бы обычный слух.

Шаги, звяканье. Скрип кожи, металла, дерева. Негромкие голоса караульных в отдалении. Едва слышный шорох ветра по тяжелой плотной ткани шатра, совсем далекий гомон лагеря за ними. Благословенные звуки!

Рядом со мной кто-то был. В несколько раз обострившийся слух различал даже самые тихие движения, текуче-плавные, как у змеи.

– Тореайдр? – не сразу я вспомнил, как надо разговаривать, вот незадача. Вместо нормальной речи получился только невнятный бульк.

– Пришел в себя? – сразу же отозвался Старейшина. – Это хорошо. Признавайся, где был и чью кровь ухитрился выпить?

– На Хэйве был, – не стал отпираться я, понимая, что с Тореайдром Манвином по прозвищу Зеленый Змей играть все равно бесполезно – все выведает. Или уже все знает. – Владыка Кетар эль Сарадин милостиво напоил меня своей кровью.

Послышалось изумленное шипение – это Змей со свистом втянул воздух.

– Неплохо залетел, – изрек он, подсаживаясь ко мне. – То-то твоя Сущность себя так странно ведет. Ты хоть понимаешь, что результат трансмутации может оказаться непредсказуем?

Раздался тихий звук вспарываемой когтем кожи, в нос ударило ароматом крови. Тореайдр решил поделиться своим нектаром? Славно. Меня приподняли и ткнули носом в раскрытую жилу, как слепого щенка. Хотя, почему как? В тот момент я им и был.

Его кровь обжигала язык и горло, как крепкая перцовая настойка, к солено-металлическому вкусу добавлялся пряный отголосок, ощутимый только ифенху. Я пил, вытягивая все, что было дозволено, не останавливаясь и откровенно жадничая. Знал, что если прервусь – больше мне не дадут.

– Хватит, отцепись, клещ болотный! – ну вот, меня оттолкнули. – Так ты и меня свалишь.

Тореайдр отобрал у меня руку и отошел, зажав ладонью рану. Он, в отличие от моих орлов, чувства свои старался не показывать – на то он и последний Старейшина Темных. Но, если бы Зеленый Змей не приютил когда-то у себя на болотах одного молодого и глупого бездомного волка, да не научил многому из того, что знал сам… Неизвеcтно, как повернулась бы история.

Он был первым, кто заставил ифенху взбунтоваться против своих создателей – ныне полностью вымерших Темных вемпари, он вывел наш род из лабораторий в широкий мир и научил выживать. С его помощью ифенху перестали быть всего лишь сосудами для душ и памяти вымирающих от бесплодия птиц, боевыми машинами, в которые специально была заложена ненависть к хильден, вечным противникам птиц. Из тех двенадцати, что когда-то возглавили самые первые наши рода, Тореайдр единственный остался в живых.

Именно он когда-то разглядел во мне Аль-хэйне и чуть ли не пинками заставил сплотить потрепанных бесконечными войнами за выживание ифенху в единое целое. Он, насколько возможно, старался дать мне семью, хоть у нас это и не очень принято. Вот и сейчас вместо того, чтобы заниматься делами войска, он сидел со мной. Вернее, с нарочитой ленивостью расхаживал туда-сюда.

Так тошно от боли мне еще никогда в жизни не было. Она заполнила все тело, словно желая, чтобы оно расползлось по волоконцу, но вместе с тем, в голове прояснилось, безумный шепот, о котором я благоразумно решил промолчать, растворился где-то в темных закоулках сознания. Из боли легко можно черпать силу и пускать ее в дело – и я старательно переплавлял собственное страдание в энергию, которой телу требовалась уйма. Понемногу возвращалось и зрение, так что теперь я видел над собой купол шатра и темно-зеленое, кое-где украшенное чешуйками хищное лицо Тореайдра с казалось бы равнодушными змеиными глазами. Однако левое стоячее перепончатое ухо Змея нервно дергалось – старик переживал, хотя очень старался этого не показывать.

– А теперь подумай хорошенько, раз уж выпил кхаэльской крови, – сказал он. – У тебя одна из сильнейших Сущностей за всю историю рода Ифенху, изменить себя ты можешь, как угодно. Уйти в море, подняться в небо, отрастить хвост, еще одну пару рук или ног. Хотя, ума не приложу, зачем тебе лишние ноги… Тебе точно нужно родство с кхаэлями?

– Скажи, – я предпочел ответить вопросом на вопрос. – Слух о том, что я жив, еще не начал расползаться во все стороны?

– Пока нет, – покачал головой Старейшина, привычным жестом теребя узкую черную бородку клинышком. – Что ты задумал?

– Так, мысль одна есть… А родство с кхаэлями – чем оно плохо? Тем более, что…

– Что есть там одна малолетняя княжна, – перебил он меня. – Знаю, уже доложили. Ну что ж, твое дело. Я могу пожелать только удачи.

И он вышел, оставив меня одного на низком походном ложе, застеленном несколькими шкурами. Я прикрыл глаза, готовясь пройти тяжкую череду изменений, которую дано осилить отнюдь не каждому ифенху. А ведь нужно еще исхитриться сохранить при этом разум…

…Нет, определенно, принятое решение оказалось сущей дурью. И какого хильден меня дернуло заставить свой Темный дар преобразовывать тело в подобие кхаэля? Нет, тех трех достопамятных глотков, которыми одарил меня Владыка Кетар, хватило, чтобы Сущность запомнила нужное сочетание генов, но, Вещий свидетель, как же это было больно! Мало того, что трансмутация отнимала все силы, сминая и перекручивая, перелепливая каждую клеточку тела. Мало того, что ради этого приходилось двенадцатые сутки быть в полном сознании, чтобы вовремя успевать отдавать телу нужные команды! Так еще и Мелкаэн, сингра его загрызи, ради этого дела затащил меня не куда-нибудь, а в свою лабораторию! Чтоб ему… Три дня кряду икалось…

– Ну не ворчи, Мастер. Такое преобразование проходит впервые, надо проследить.

Мысли слышит, зараза. Я приоткрыл один глаз, тут же заслезившийся от яркого света развешанных по стенам кристаллов желтоватого шагрофанита. Всклокоченная Мелкаэнова рожа тотчас образовалась надо мной со шприцем в руках.

– Уйди, злыдень! – попытка отмахнуться не увенчалась успехом, недоморфировавшая рука с полуслившимися пальцами и ошметками когтей отказалась повиноваться вообще. Сама мысль о движении вызвала такую боль, что я не сдержался. – Terru!

– Ай-яй, Эль-Тару, а бранишься, как сапожник, – в назидание игла впилась мне в вену на сгибе локтя, и Мелкаэн щедрой рукой вытянул из моей персоны образец крови для своих изысканий.

– Иди ты, знаешь, куда?

– Не-а, Мастер, не пойду. Мне и тут хорошо.

Я сдержал вздох пополам с руганью Спорить с Кланмастером Вопрошающих Вещего в стенах его же святая святых – совершенно бессмысленное занятие. Это я на Десмоде великий и грозный Эль-Тару Ваэрден и куча титулов, а надДесмодом – подопытная крыска у собственного птенца. По телу пробежала очередная волна судорог, внутри меня заворочался дар, пробивая хребет огненной болью. Впору было возненавидеть эти обшитые светлым деревом стены и белый потолок, этот желтоватый свет и темно-фиолетовое небо за толстым непробиваемым окном, в котором зелено-голубым бриллиантом плыл Десмод. Неподвижная и неизменная обитель Хильден – Акрей, – висела немигающим голубым глазом чуть в стороне. Я скосил глаза на Мелкаэна.

Он, как и Разэнтьер, был когда-то Инквизитором, но в Ордене служил в должности мага-исследователя. В то время жесточайшая война за выживание, которую мы вели с людьми, уже успела вылиться в вялые стычки на границах наших узаконенных владений. Беспечные молодые ифенху орденцам в лапы больше не попадались. Ставить опыты было не на ком. А Мелкаэн Таймар отличался маниакальной страстью к медицине. И прослышав, что я набираю сторонников и старательно покровительствую наукам, упросил Великого магистра Малефора отправить его ко мне «агентом-разведчиком». Оба, разумеется, понимали, что это всего-навсего отговорка и оправдание, но Малефор оказался милостив. В силу звания Хранителя Времени, надо полагать.

Мелкаэн перестал замечать окружающее вовсе, бегая с моей кровью вокруг сложносочиненной системы из металлических трубок, линз, реторт, колбочек, пластинок, кристаллов и Стихии знают чего еще. Как всегда, про расческу забыл, волосы всклокочены, рабочий халат покрыт разноцветными пятнами реактивов и кислот, на кончике носа чернильное пятно… И рожа вдохновенная, словно у поэта, изливающего на бумагу очередной шедевр. Пусть его.

Я сосредоточился на своем теле, ощупывая сознанием кости, которые словно превратились в мягкий подтаявший воск. Волна за волной, импульс за импульсом Темный дар плавил и уплотнял их, придавал более совершенную форму, удалял лишнее. Низкий топчан, где меня распластало преображение, был застлан хорошо если тонким одеялом и простыней, но подняться с него, чтобы высказать Мелкаэну свое по этому поводу мнение не было никакой возможности.

Еще одна волна боли.

– Любопы-ытно… – протянул меж тем из своего угла Кланмастер Таймар. – А кхаэльская кровь, оказывается, не так выглядит… Неужели порог проводимости Силы зависит от формы кровяных телец?..

Тьфу ты, Тьма изначальная! Теперь ему вообще ни до чего дела нет. До меня в том числе. Может, я зря ему позволил заниматься наукой?

Лет шестьсот назад в Красных горах взорвался вулкан. Каюсь, умения сладить с затором стихийных потоков в земной толще мне тогда не хватило. Пока нужный настрой поймал, пока через Колонны разобрался где, что и как, пока дотянулся – оно и рвануло. Три деревеньки снесло, разворотило половину горы. Пепла и пыли в воздух поднялось столько, что урожай погиб на корню по всей стране, скот начал болеть и падать. В тот год мне пришлось пойти на серьезные уступки соседям и в спешном порядке заняться расширением торгового флота. Сил и денег на это ушло немало. Но получили мы все равно гораздо больше, чем потеряли. В одной из пещер, вход в которую обвалился, наверное, тысяч этак с пять-семь тому назад, а может и больше, обнаружили работающий постоянный портал-Арку.

Первыми, нешуточно рискуя погибнуть, в дыру сунулись, разумеется, мелкаэновы умники. На их счастье воздушные генераторы еще работали, и они не задохнулись в открывшейся перед ними сети древних катакомб внутри луны. Кто изначально их строил – вемпари, хильден, или и те и другие разом, так и осталось неизвестным. На стенах, частью природных а частью рукотворных, прежние хозяева никаких письмен не оставили, никаких хронологических записей с тех времен не сохранилось, но и без них было видно, что пользовались луной обе расы.

Нам достался огромный лабораторный комплекс со множеством рабочих залов, складов, подсобных и жилых помещений, мастерских и прочая-прочая. Кое-где сохранились рабочие механизмы, на треть или даже наполовину полные энергии кристаллы-накопители и блоки памяти с частично сохранившимися записями, пара рабочих телепортов, несколько анабиозных камер. Отдельный уровень занимали лаборатории химерологов, и большая часть найденного там инвентаря судя по легко узнаваемым знакам принадлежала хильден. В паре вольеров обнаружились скелеты животных, созданных последними перед тем, как хозяева лабораторий спешно покинули спутник.

И это я перечислил лишь малую часть из того, что мы здесь нашли! Редчайшее собрание камней и минералов со многих миров Колеса, великолепные по исполнению артефакты Силы с зарядом и без, чертежи оружия и кораблей, способных подниматься в пространство междумирья! А когда мы обнаружили выбитую прямо на полу одного из залов схему полного парного устройства Колонн…

В общем, этой луне цены не было. Вопрошающие Вещего тут же прибрали сокровище к рукам. Десмодский портал с тех пор охранялся, как важнейшая государственная ценность, Клан, несмотря на репутацию увлекающихся чудаков, приобрел громадное влияние, взял под свое покровительство школы и академии. О наших целителях гремела слава по всему материку и за его пределами… Я не препятствовал Мелкаэну раскручивать колесо науки.

И вот теперь лежу и расплачиваюсь! А в моей стране в это время демоны знают что творится.

– Тебе идет зеленый цвет, Мастер, но выглядишь ты при этом все равно отвратительно, – склонился надо мной Мелкаэн.

– Так уж и зеленый? – еле выдавил я. Челюсти свело, воздуха не хватало. Изменения добрались и до шеи с головой.

– Зеленовато-серый, – поправился Таймар. – А зачем тебе… э-э-э… рога?

– Чтоб по голове больше не били и для солидности, вместо короны. Сгинь, злыдень, я спать и жрать хочу, как собака! – я не стал ему рассказывать о Кетаровых проводящих имплантах, с которых скопировал сие «украшение», а то вовсе покою не даст.

– Судя по всему, немного осталось – сутки, может, чуть больше. Могу физраствор в вену ввести, полегчает.

– Издеваешься?! – с рыком возмутился я, чуть ли не всерьез намереваясь вцепиться ему в горло. – жидкость в вену?! Ты меня заживо сварить хочешь???

– Тише, тише, – Таймар примирительно вскинул руки и всем существом изобразил смирение. – Я просто предложил.

И он благоразумно растворился, зарывшись в свои бумаги и не смея меня беспокоить. Я выбросил боль из сознания, чтобы не отвлекала, и сосредоточился на плане, сложившемся в голове еще дюжину дней назад. И почти кхаэльский облик приходился для моей цели как нельзя более кстати – никто кроме ближайшего окружения слыхом не слыхал о существовании Светлых. Что уж говорить про их внешность…

Менять имя или не менять? И что делать с прежним?

Мысли, несмотря на все старания, текли вяло, по костям и внутренностям все еще тек расплавленный свинец. Опять зашептал назойливый голос..

– В этом теле хорошо убивать. Совершенно для убийства недостойных и слабых. Убивать… Пить кровь, горячую кровь, свежую кровь…

Тьфу, что за напасть! Снова накатил приступ злости. На Мелкаэна за то, что держит меня здесь и смеет предлагать что-то пусть отдаленно, но похожее на воду. На постоянный голод, который невозможно утолить, потому что организм отказывается принимать в себя даже кровь. На глупое дворянство, не желающее понимать, что своими никому не нужными бунтами они только подрывают благополучие всей страны.

А это мы уже проходили чуть больше полувека назад, когда я, сам того не желая, обзавелся любовницей, нарвавшись на Зиерру Кэллод.

Однажды для дела пришлось позволить ей забраться под мое одеяло, а она, не будь дурой, сделала все, чтобы остаться там навсегда. Да еще и заставила смертных напрочь забыть о том, что она – обычная фаворитка, выбранная из-за политики, но никак не по любви. Выбор тогда передо мной стоял до неприличия простой. Он и выбором-то, строго говоря, не был: либо я пожертвую постелью, либо взбунтуется полстраны, и усмирить это безобразие можно будет лишь большой кровью. Многие дворянские роды не чураются заниматься торговлей и нажили на этом немалые состояния. Купеческим гильдиям и Клану Играющих с Морем, под чьим покровительством оные гильдии процветают, это, разумеется, не понравилось. Кланмастер Рахабьер Найкамар явился ко мне в праведном гневе и заявил, что ежели я немедленно не утихомирю свары, то он уйдет со своего поста в отставку, потому как обнаглевшие дворянчики взялись нанимать пиратов и топят торговые суда. А военный флот не вездесущ и не бесконечен, чтобы поспевать везде и сразу! После чего развернулся и нагло хлопнул дверью моего кабинета.

Пришлось спешно вызывать к себе зачинщиков безобразия и, вместо того, чтобы дождаться, пока они проколются на чем-то сами и попадутся с поличным, начинать переговоры. Герцог Денсес Магнар оказался человеком с хваткой волкодава. Я потратил часов шесть прежде, чем мне удалось договориться с ним. Под конец он потребовал, чтобы я признал официальной фавориткой его дочь, выпускницу Круга некромантии. Наверное, надеялся таким образом влиять на меня, наивный. А я не колебался, выбирая меньшее из зол, как мне тогда казалось.

Кроме меня помнили об этом только мои орлы во главе с риану Разэнтьером. Гнать ее, честно говоря, было лень – она оказалась толковой управляющей. Но настолько замучила интригами и любовью к смертельным ядам весь двор, что ко мне с жалобами приходили даже потомки того герцога, который в свое время посадил ее на место моей фаворитки. Что ж… Сейчас ей придется отрабатывать звание Эль-Тари, присвоенное незаконно.

А я закрою на него глаза до той поры, пока не придет время маленького рыжего котенка…

Проснулся внезапно.

Когда успела уйти боль, и я провалился в сон? Не помню. Тело было легким, новым, непривычным. И зверски голодным – до морозного зуда в клыках и громогласно подвывающего желудка. Боль прошла совершенно, кровь так и кипела в жилах. Но я не спешил открывать глаза и шевелиться: ощущение силы может быть обманчивым, и перед тем, как встать, нужно проверить каждый нерв, каждую жилу, каждый мускул. Все чувства обострились до предела, а каждое прикосновение походило почему-то на слабый разряд молнии. Влажная от пота ткань на коже, игла капельницы в вене – воткнул-таки, паршивец! – воздух, почему-то странно шершавый в горле.

– Воистину, – Мелкаэн выдернул мешавшую мне иглу и благоразумно отступил подальше. – Ты гений, Мастер!

– М-да? – я все же изволил открыть глаза и сесть, опираясь одной рукой о неудобное ложе. Голова, тяжелая с непривычки, кружилась, мышцы предательски дрожали. Тело мстительно потребовало удовлетворения всех своих нужд сразу. – Зеркало есть?

– Разумеется. Пойдем, провожу, заодно приведешь себя в порядок. Но ты гений! Сотворить такое за каких-то четырнадцать дней!

– Да ладно тебе. – попытался отмахнуться я.

– Да нет, серьезно! Я натыкался здесь в одном из кристаллов памяти на совсем старые записи, их почти невозможно расшифровать, но кое-что понять можно, – птенец любезно подставил мне плечо по дороге к неприметной двери в дальнем конце зала. – Проект кхаэлей очень древний, еще с тех времен, когда никаких войн между птицами и ящерами не было. Они задумывались не то как особые стражи Колонн, не то как помесь двух видов, не то еще зачем-то в военных или исследовательских целях. Видимо, где-то хранились копии этих записей, по ним-то и создали Кота… А он уже начал передавать Искру другим. Интересно, сам он знает об искусственном происхождении?.. А ты вообще ухитрился сочетать в себе кхаэльскую Искру и Темный дар! Это же теоретически невозможно!

– Уймись, болтун, я стою перед тобой, – сделав вид, что пропустил его болтовню мимо ушей, я на самом деле, запомнил сказанное. На всякий случай.

– И то верно. Есть хочешь?

– Спрашиваешь!

На то, чтобы привести себя в более-менее подобающий вид, у меня ушло меньше часа. У грубоватой серой с зеленоватым отливом шкуры обнаружилось одно очень большое преимущество – ее не жгла вода. Не понять человекам, какое это ни с чем не сравнимое удовольствие – чистая, ничем не разбавленная вода. Горячая.

«Ты водным баловством не увлекайся» – посоветовал мне Таймар. «Пить все равно не сможешь, да и силовой резерв она жрет, просто медленнее. Тебя Бастаен в оранжерее ждет. Я ему весточку кинул, что ты пришел в себя – мигом примчался».

Вздохнув, я набросил халат на плечи. О возможности спокойно просушить мокрую гриву и, наконец, выспаться придется забыть.

«Отлично, только разгони лаборантов. Чем меньше посторонних рож меня увидит, тем лучше».

Идя по коридору в оранжерею, я прислушивался к себе. Мышцы все еще отзывались мелкой дрожью и слегка болели, но слушались. Двигаться приходилось немного иначе, ступая больше по-звериному, лишняя пара клыков откровенно мешала. Когти босых ног непривычно клацали по гладкому каменному полу, вытертому за тысячелетия почти до зеркального блеска, все казалось не таким. Кажется, даже зрение изменилось, став чуть более выпуклым. Мне не приходилось щуриться от резкого лунного солнца, льющего свой свет в окна с одной стороны.

Да, некоторые постройки, в основном жилые, лежали на поверхности луны, голубовато-белой, испещренной кратерами, усеянной валунами и скалами. Древние маги в прямом смысле слова вырастили надлунную часть зданий, подняв породу волнами и сомкнув ее не слишком высокими округлыми сводами. Окнами служили широкие толстые пластины прозрачного лирофанита, непонятно как и где добытые, а потом намертво вплавленные в камень. Красот пейзажа особо не разглядишь, зато светло и не так тоскливо, как внизу.

Бастаен явно нервничал. Еще не войдя, я услышал, как он гоняет во все стороны дурные мысли, боясь увидеть меня в новом облике. Ох, мука моя, жизнью жены выкупленная… Любила меня Рейн или нет, теперь дело десятое, я оставался виноват перед ней, и пожалуй, это пятно с совести не смоется никогда.

– Чего струхнул? – поинтересовался я, отворяя стеклянную дверь, ведущую в почти дикие заросли. Густой чуть влажный воздух пах землей и зеленью. Под прочным прозрачным куполом в нишах, кадках, горшках росло дышало и даже шевелилось множество самых разных растений. Между ними, согревая и опыляя, змейками носились мелкие воздушные и огненные духи.

– Да я… Так… Ничего. – сын вскочил мне навстречу, как подброшенный пружинкой мячик, чуть не сбив легкую плетеную мебель, тут же смутился и остался в тени огромного мясистого листа чашечника. Такие росли в каждом мало-мальски пригодном уголке луны и служили дополнительным источником чистого воздуха.

С рождения седой с редкого оттенка фиолетовыми глазами, сложением и чертами он больше походил на свою мать. Я упорно старался не замечать этого сходства, но иногда оно настолько бросалось в глаза, что хоть прочь беги. Сын, всегда настороженный и чуткий, как дикий горностай, старался встречаться со мной как можно реже и все больше уделял внимания девушкам и веселым компаниям, чем обязанностям наследника престола.

– Ты… – он смутился, не зная, как выразить свое изумление. – Это так… необычно. Отец, я… ну… Не пугай нас так больше, ладно?

– Не буду, – пообещал я, садясь во второе плетеное кресло под тем же «лопухом». – Надеюсь, ты простишь меня за обед не ко времени?

– Конечно, воля твоя, – кивнул он.

Великий Вещий, ну почему за почти триста лет его жизни я ни разу не мог поговорить с ним просто по-отцовски? Почему все вечно заканчивается взаимной неловкостью или ссорой? А ему по человеческим меркам всего шестнадцать! И родился он седым, разорвав утробу собственной матери до срока. Чистокровный ифенху. Моя вина – это я не удержал сонным дикое дитя. Отлучился из столицы незадолго до родов. А когда вернулся, мне предьявили звереныша. Так и не показав тело жены.

Дурак я. Неисправимый.

Явился молчаливый Мелканиан с двумя объемистыми кубками свежей крови на подносе – человеческой, между прочим, кто-то из лаборантов щедро поделился! – и свежайшей отбивной с кровью. С поклоном водрузил поднос на стол между нами и удалился. Я принялся за трапезу, подвинув ему один из кубков. Мальчишка его взял, но только пригубил, не отрывая от моего лица пристального взгляда темно-фиолетовых глаз.

– Отец, а это правда, что… Ну… Что у тебя будет жена-кхаэлья?

– Ну, когда это она еще будет. Но правда. А что? Я не должен?

– Нет, что ты! Просто… какая она?

Я задумался. Воображение тут же услужливо нарисовало образ лохматой рыжей девчонки с желто-зелеными глазищами, с неподпиленными коготками, с торчащими из нечесаной гривы ушами и хитрой мордашкой, вечно перемазанной то травой, то ягодным соком…

– Вот такая, – ответил я, выстрелив картинкой прямо в сознание сына. – Ей еще предстоит подрасти, прежде, чем речь зайдет хотя бы о помолвке.

Он впервые за весь разговор улыбнулся, тряхнув седыми локонами.

– Хорошенькая. И уж точно получше той мымры, которую ты при себе держишь, будет.

Я фыркнул и окончательно дорасправился с мясом, еле сдерживая сытое утробное урчание. Похоже, мне еще и кхаэльская мурлыкалка в горле досталась в придачу.

– Кстати о мымре. Как дела на Десмоде?

– Все сделано, как ты велел. Флаги в столице приспущены, объявлен траур, повстанцы радуются, мымра в печали. Ифенская часть Кланов потихоньку движется в сторону земель Ордена. Даже памятный обелиск поставили на месте твоей «гибели». В том, что Эль-Тару мертв, свято уверены все, а кто не уверен, тех Айвариан заткнули.

Я кивнул. Отлично. Все складывается как нельзя более удачно. И рингарские военные корабли у берегов Ниерра мне только на руку. Но действовать придется очень быстро. Иначе легко можно будет остаться без страны.

Сын тем временем спохватился, о чем-то вспомнил и выдвинул ногой из-под кресла длинный лакированный ларец темного дерева. Судя по форме и размеру храниться в нем могло только оружие. Судя по гербу на крышке – оружие непростое.

– Это Старейшина велел тебе передать, – присев на одно колено, Бастаен откинул крышку и бережно взял на руки двуручный меч.

Да такой, что я ахнул, не поверив своим глазам. Передо мной, поблескивая сталью, лежал Ловец Душ – смертельно опасный фламберг Владыки Кетара, страшное оружие, наделенное собственной волей и голодом. Я осторожно принял приятную тяжесть меча на ладони. Он тут же загудел, отзываясь. Но стоило приглядеться поближе, как наваждение пропало и стало видно, что это, скорее, младший брат кхаэльского Душелова. Металл клинка оказался не черным а скорее, зеленоватым, украшенная кованым оскаленным черепом гарда выглядела чуть менее вычурно. Да и сам череп, кстати, был не кошачьим а волчьим. Но все же, все же…

– Передай Старейшине мою искреннюю благодарность, – сказал я. – Лучшего подарка нельзя было преподнести.

Тореайдр Манвин вот уже многие века по праву считался лучшим кузнецом-оружейником Десмода. Нечасто теперь звенел его молот, но те произведения кузнечного искусства, что из-под этого молота рождались, ценились более, чем на вес золота и нередко оплачивались кровью. И вот этот меч. Змей ведь наверняка видел оригинал, принадлежащий Владыке Света, раз сумел повторить такое чудо. И наверняка просил его об этом сам Кетар.

Так что это был подарок в большей степени от него. Подарок – и напоминание. Ловец Душ, карающее оружие Хранителя Равновесия, который несет ответственность не только за свой мир, но и за свою сторону Колеса со всеми ее обитателями.

«Стань достойным – и получишь».

Все еще любуясь клинком, уже чувствуя, как он просится слиться с моей рукой, чтобы в танце с тенью проверить, хорош ли хозяин, я отдал Бастаену нужные указания, и мы расстались. Для начала мне следовало увидеться со своим злейшим врагом – Великим магистром Ордена Святого Сиареса Мобиусом Малефором, Хранителем Колонны Времени.