Текст книги "Колесо судьбы. Канон равновесия (СИ)"

Автор книги: Александра Плотникова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 20 страниц)

Отец послушал-послушал и, наконец, решил вмешаться в происходящее. На губах у него играла одна из самых загадочных и вместе с тем понимающих кошачьих улыбок.

– Эр Воладар, ваша речь безусловно заслуживает того, чтоб ее сохранили для потомков, да и современники оценят ее несомненную прочувствованность. Так что, возможно, вы все же повторите ее в присутствии ценителей столь высокого слога?

Поперхнувшись, Даэнну взорвался хохотом, Разэнтьер покраснел, а бедняжка Альнейрис чуть было не провалилась сквозь пол. Увы, я тоже не удержалась от смешка.

– Альнейрис, – наконец отсмеявшись, строго вопросил Волк, – что ты здесь делаешь? – сохранять строгость, когда тебя с рук поят, а под боком невеста лежит, и сам ты больше похож на растрепанного пса…

Я бы так нипочем не сумела.

Облегчение на лице девушки сменилось смущением и замешательством. Внятного ответа у нее явно не имелось, хотя судя по тому, что не побоялась рвануть за разъяренным Воладаром – причина была серьезной.

– Я… мне… – она медленно выдохнула и уже твердым голосом продолжила, – Я не знала, будет ли кому за вами ухаживать, если Вы так нездоровы, как я почувствовала. Поэтому посчитала своим долгом убедиться в этом лично.

Врала. Как есть врала. Лицо ее с головой выдавало. Это всего лишь повод, сочиненная на ходу отговорка. А настоящая причина – в ином. Но сказать она не могла, краснела только. И вся ее выправка. Клановая форма, звание Тени, прочие регалии – тьфу, фарс. Девчонка еще совсем. Да вдобавок, насильно брошенная во взрослую жизнь. Нет, она очень старалась выплыть – я по глазам видела. Во всей ее фигуре читалась натянутость, словно у тетивы огромного боевого лука, бьющего за пятьсот шагов. Не дай Стихии, порвется – удар будет страшным.

Никто из нас не стал убеждать ее в том, что на кхаэльской земле за Эль-Тару всяко бы присмотрели. Скотинами мы были бы после такого последними.

– Ничего слишком страшного не случилось, – успокоил ее отец. – Твой государь просто не рассчитал свои силы на большой охоте и простудился с непривычки к нашим горным морозам.

– Благодарю, – и Альнейрис склонилась в по-военному четком поклоне. – Мой Эль-Тару, Эль-Тари, приказывайте. Если таково будет Ваше слово – сегодня же отправлюсь обратно. Но если мне будет позволено высказать пожелание, я бы хотела остаться и помочь, чем смогу.

Ее слова прозвучали, как удар под дых. Безупречно ровный голос, выверенный поклон, прямой взгляд и лицо – фарфоровая маска. Нет, нет. так нельзя, так неправильно, не должно быть в двести с хвостиком лет от роду! У Даэнну неслышно заклокотало в глотке. Отголосок его ярости задел и меня, заставил внутренне ощериться. Ей положено расстроиться, расплакаться. проявить истинную себя, в конце концов! А она тысячелетним ветераном себя оказывает!

Что же с ней делали, когда воспитывали Тенью? Разве можно ломать – так?

– Зачем нам тебе приказывать? – Ваэрден ухитрился придать голосу бархатную мягкость, наплевав на обожженное сорванное горло. – Ты вольна остаться столько. сколько пожелаешь. Да и хозяева дома – не мы. Не нам тебя и гнать.

Альнейрис кивнула еще раз и сделала шаг назад, будто передавая разговор обратно в руки Воладару. Нет, с этим надо что-то делать.

– Вы бы шли отсюда по гостевым комнатам, – снова вмешался батюшка. – вашим владыкам надо бы отдохнуть после тяжелой ночи, да и вам тоже. Стража вас проводит.

– Прошу прощения за вторжение, моя Элья, – и Воладар чеканя шаг, с застывшим лицом вышел из спальни. Альнейрис двинулась за ним, прямая, как палка. Да что же это такое-то?..

– Стой, дитя, – окликнул ее отец. Вроде и мягко, но голос его и мысли не оставлял о непослушании. Я с интересом наблюдала, что будет дальше. Волк тем временем задремал у меня на плече и отяжелел. Я и ворохнуться не смела – боялась разбудить.

Девушка остановилась в дверях и обернулась, вопросительно глядя на Владыку.

– Подойди, – отец протянул страшенную для непривычных глаз лапищу с крючьями когтей и поманил девушку к себе. Другая на ее месте отшатнулась бы, пусть и невольно. А она подошла. Остановившись в двух шагах от ложа, а невысказанный вопрос стал почти осязаем. Лапа протянулась и погладила ее по волосам. В глазах ифенхи отразилось желание отпрянуть, но усилием воли Альнейрис сдержалась.

– Сколько тебе лет, дитя? – спросил отец, незаметно касаясь ее мозга тоненьким лучиком Силы. Что он задумал?

– Двести сорок два.

– И ты уже служишь?

– Для этого я была рождена, – все нарастающее недоумение уже стало почти осязаемым. – До сего момента нареканий от моего Тэину не было.

– Глупости какие! – фыркнул отец и картинно всплеснул руками. – В твоем возрасте положено исключительно искать приключений себе на… голову! Совсем десмодцы от рук отбились…

– Таковым было решение моего отца. Причин с ним не согласиться я не вижу.

У меня мурашки по спине ползли от этого насквозь официального тона. Девочка, так нельзя! Ты же живая, в конце концов!

– Выпорю, – пообещал папенька самым серьезным тоном. – Всенепременно выпорю. Нашел, чем баловаться, старый змей – детей на службу отправлять.

Я давилась смехом. Это был один из излюбленных отцовских приемов по взлому ментальных щитов – разбить абсолютно все привычные скорлупки в клочья, чтобы собеседник и не заметил, когда наружу начнет вытекать та муть, что могла копиться в голове годами и отравлять разум и душу. Я не я буду, если он тебя за пару дней не раскроет, девочка!

– Вам ли не знать, что возраст зависит не от прожитых лет, а от приобретенного опыта? – в голосе молодой ифенхи слышалось удивление. Мол, как же это – старший, а таких простых вещей не знает! – А меня с рождения готовили быть тем, кто я есть.

– Ну совершеннейшая глупость, – он хлопнул ладонями по коленям и покачал головой. – Всякое существо и без подготовки само знает, кто оно есть. Вот ты знаешь?

– Тем не менее чтобы стать искусным воином – нужно посвятить этому столетия. Я пока только в начале пути.

Ох и трудно было ее выбить с привычной колеи! И ведь на Десмоде казалась взрослой, действительно осознанно выбравшей службу женщиной. А оно вон как, оказывается…

– О мастерстве я не говорил, дитя. Я говорил о знании.

– То есть? – юная ифенхи явно не понимала, чего от нее хотят и о чем идет речь.

– Чем ты любишь заниматься, когда на тебя никто не смотрит? – тон отца оставался столь же ласковым, но теперь он приобрел очень хорошо мне знакомые направляющиенотки, в которых звенела даже не сталь… нечто более жуткое. И незаметное. Она, сама того не заметив, попалась в мягкие кошачьи лапы, и если попытается вырваться – в нее тут же вопьются когти.

– Занимаюсь с оружием.

– А если совсем для себя? – еще более вкрадчивый, мурлыкающий тон.

– Оружие, читаю, кажется все, – недоумение в голосе она уже перестала даже пытаться скрыть. – Изучаю историю, возможности своих клинков, тренируюсь.

Кошмар. И из этого состоит жизнь молодой симпатичной девушки? Да я в ее годы по лесам носилась. как оголтелая, воздушных змеев мастерила, дрейгов за хвосты дергала!

Интересно. кому надо голову и руки оторвать за такое воспитание? Не Старейшине ли Тореайдру Манвину?

– А сказки любишь? – как ни в чем не бывало спросил отец, даже ухом не выдав своего возмущения тем же самым.

– Сказки? Когда-то любила. Когда была маленькой. Сейчас больше историю или – математику. У отца интересные вещи иногда нахожу по математике пространства.

– Когда-то? Дитя! «Когда-то» могу заявить я, пень старый! Но уж никак не ты. Пойдем-ка, – он приобнял ее за плечо, лишая возможности сбежать, встал и повлек к двери. – Позавтракаем. Заодно расскажу тебе парочку. таких ты точно не слышала.

Пространственная математика. Вот как… Одна из дисциплин высшей магии Времени. Отец сделал вид, что пропустил это мимо ушей. А на самом деле – запомнил, уж я-то его знаю. Крепко запомнил.

Девушка, честно скрывая полное непонимание происходящего, последовала за отцом. А мы остались. Даэнну к тому времени вовсе сполз куда-то мне под бок и попытался свернуться там в клубок, так что почти спихнул меня на пол. Я прижалась к нему и закрыла глаза. Страх постепенно выпустил меня из своих цепких лап – за это стоило благодарить разозленного Воладара и растерянную Альнейрис. Но вот усталость никуда не делась, под веки будто песка насыпали. Как я теперь понимаю – то была сдерживающая сеть. А действие ее усиливалось бессонной ночью. Так что я, напрочь лишившись способности ясно мыслить, провалилась в глухую черноту сна.

Альнейрис бродила по коридорам крепости, не зная, чем себя занять. Все вокруг казалось странным и непонятным. Незнакомые Светлые нелюди вели себя так, что порой хотелось поджать уши и спрятаться где-нибудь на потолке – авось там не достанут. Привычные рамки гвардейской службы исчезли. Были здесь бессмысленны и бесполезны. На ее звание попросту никто не желал обращать внимание, вести себя как положено не получалось. А как можно иначе – ифенхи попросту не знала. Происходящее никак не желало укладываться в голове. Например, с какой это радости Эль-Тару позволил ей остаться? Почему кхаэльский Владыка вздумал ей сказки за завтраком рассказывать?

Спору нет, она в самом деле никогда таких не слышала. Это были легенды о сотворении миров, о дрейгах и духах, о хитромудрых вемпари и холодных алден. Или просто прибаутки, вроде истории про светлячка и Солнце.

Заслушалась ифенхи так, что забыла и про чай, и про булочку, на которую за полчаса до того желудок жадно взвыл. Владыка рассказывал, его жена с улыбкой сидела рядом, то и дело подливая ему чай – он-то про булочки не забывал! Под напевное журчание мурлыкающего баса Альнейрис задремала. Да так крепко, что проснулась – вот же позорище! – только следующим вечером.

Делать было решительно нечего, не лезть же назойливо к Тэину и его невесте! Поэтому, здраво поразмыслив, ифенхи решила, что компания ашигхи придется в самый раз. Выспросив у стражников дорогу. Она отправилась проведать свою Птицу.

Было на что посмотреть в конюшнях Дрейгова Логова. Самые дорогие кони, каких только можно было найти, стояли по денникам. Лошадки – и так животные очень редкие, а здесь были собраны лучшие из лучших, длинноногие, статные, с широкими грудями и мощными крупами, с круто выгнутыми шеями и горбоносыми мордами. И возле одного из этих красавцев, огромного вороного, тоже кто-то был, наверное, хозяин.

Как ни твердила себе Альнейрис, что разглядывать тайком незнакомого мужчину неприлично, взгляд сам собой раз за разом уползал в сторону высоченной крылатой фигуры. Девушка никогда в жизни не видела таких огромных крыльев-парусов, наверняка способных поднять хозяина в воздух…

И тут он повернулся и пригвоздил ее взглядом, как иглой. Оценил до самого дна души, взвесил, разобрал по косточкам и собрал обратно.

– Хорошая у тебя ашигха. Крепкая.

Его голос содрал с ифенхи шкуру на мурашки, но она не подала виду.

«Бояться? Мне? Тени Эль-Тару Ваэрдена? Да ни за что!»

Внутри все всколыхнулось и задрожало от внезапного чувства схожести, сродства, странного резонанса. Кто же он?

– Спасибо, – смущенно потупилась ифенхи. – А это твои красавцы?

– Мои, – кивнул крылатый незнакомец встрепанной головой. – Я на выведение этой породы восемьсот лет потратил. Ни в каком другом Клане они не приживаются, зато в бою куда практичнее грельвов.

– А почему не приживаются? – красавцев очень хотелось погладить, но что такое боевой конь Альнейрис понимала. Такие принимают ласку только от хозяина или конюха к которому привыкли. Кто-то посторонний вполне может схлопотать копытом в лоб или испытать на себе лошадиные зубы. Вороной всхрапывал и косил лиловым глазом на пахнущую хищником чужачку.

– Потому что гайсем даже они не выдерживают, поганец Рино живет на озерах, Меф – в пустыне, где их нечем кормить. Йиррь утверждает, что своими ногами коня запросто обгонит, а Тирелю боевые скакуны не нужны вовсе.

Девушка не удержалась и захихикала, почуяв, что сейчас и здесь думать о подобающем поведении и субординации не просто не нужно, даже вредно – он вполне может и обидеться.

– А дрейгам лошади зачем? Вон какие маха… Крылья есть, – тотчас поправилась она. Дразнить дрейга в его собственном логове все же не стоило – вдруг решит изжарить на этом же самом месте?

– Так ведь молодняк-то летать покуда не умеет, – усмехнулся он. Альнейрис выдохнула – пронесло. – Да и не всегда возможно взлететь. К тому же, азарт скачки – дело такое…

Он потянулся и распустил крылья, почти тут же сложив их обратно.

Альнейрис громко ахнула и села где стояла. Они были не просто хороши… Два громадных черных полотнища, покрытых мельчайшими чешуйками с легким золотистым отливом, с крупной узорной чешуей на руках и пальцах.

– Ух ты! Какая красота, – поднявшись на ноги под хохот крылатого, ифенхи принялась оправлять гвардейский китель, пытаясь скрыть неподобающее желание вцепиться в крылья, чтобы рассмотреть поближе.

– Что, нравлюсь? – спросил он, смахнув невольно выступившие слезы и свернув «вторые руки» обратно.

– Не меньше, чем твои красавцы, – с жаром закивала ифенхи. Только в глазах крылатого от этих слов почему-то промелькнула мрачная горечь.

– Давненько я последний раз кому-то нравился, – вздохнул он. – ты первая, если не считать сестры, за последние несколько веков.

– Почему? Такой красивый… – Альнейрис охнула и зажала рот ладонью, смутившись. Что он сейчас скажет… А вдруг решит, что с ним заигрывают? Кто их, этих кхаэлей, разберет… – И необидчивый, это тоже важно! – тут же нашлась она.

Крылатый фыркнул и изобразил на лице кривое подобие улыбки одним уголком рта. Конь ткнулся мордой ему в плечо, выпрашивая ласку и морковку. Кхаэль машинально погладил жеребца, почесал когтем мягкий храп.

– Потому что я Хранитель Смерти. И мои обиды… чреваты последствиями для мира, – буркнул он еще мрачнее, давая понять, что продолжать этот разговор не желает.

– Хранитель… – Альнейрис мучительно пыталась вспомнить все, что об этом знала. К сожалению, знаний оказалось слишком мало для того, чтоб найти нужные слова. – Ну и тем более хорошо, – наконец, нашлась она. – С тобой… почему-то легко.

Вот тут у него округлились глаза, а уши встали торчком. Кхаэль надолго замолчал, не зная, что на это ответить. Гладил конскую морду, скармливая вороному соленое печенье. Альнейрис совсем уж было собралась отойти в сторонку, чтобы не мешать, как вдруг он склонил голову набок, взглянул на нее одним глазом и поинтересовался:

– Не хочешь со мной прогуляться, поболтать?

Ифенхи не посмела отказаться – до нее постепенно начало доходить, с кем угораздило столкнуться в дворцовых конюшнях. А если верить слухам, правая рука Владыки Света наделен не меньшей властью, чем сам Кетар. И потом, он брат Эль-Тари… Отказать, значило бы обидеть его неуважением, а его и так обижают страхом.

«Но ведь незаслуженно же!» – искренне возмущалась про себя девушка, старательно пряча мысли за щитом. «Вот глупые люди!»

Интересно, о чем он хочет поговорить? Альнейрис так и этак прикидывала нить разговора, пока князь неспешным шагом вел ее на самый верх цитадели, к башне, в которой располагались его покои. Она даже успела здорово струхнуть – а вдруг ее, как дома в Тореадриме, решат обвинить в какой-нибудь пакостной шуточке? Нет, она, вроде бы, еще ничего подозрительного не успела совершить даже по незнанию. Коридоры и лестницы все тянулись и тянулись, доблестная Айвариан ухитрилась раззадорить саму себя до нервной дрожи. Потом махнуть на все рукой, потом заскучать и под конец выдохнуться так, что на последнем пролете лестницы перед дверью в княжьи покои еле стояла на ногах, держась за стену.

«Понастроили тут…»

Утешало только то, что Рейдан, кажется, тоже задыхался, хоть и не подавал виду.

Войдя в кабинет, Альнейрис первым делом огляделась. Очень хотелось плюхнуться в ближайшее кресло и отдышаться, но воспитание не позволяло.

Наверное, Эль-Тару Ваэрден и князь Дрейпада были братьями по духу. В этом поистине огромном чертоге, почти не было мебели, если не считать нескольких стеллажей с книгами, огромного письменного чудовища и двух глубоких кресел. Но ступить оказалось решительно некуда – весь пол покрывали кипы документов. Горы свитков, расстеленные карты с пометками и флажками, покосившиеся стопки отчетов изредка перемежались с раскрытыми фолиантами. Тут и там валялись перья и кисти для письма, неограненные самоцветы, от которых фонило Силой, по укрытым гобеленами и шкурами стенам было развешано самое разное оружие… И весь кабинет был залит светом – две смежных стены от пола до потолка представляли собой одно огромное окно, сейчас бархатно-черное, а под сводчатым потолком мягко светилась целая гроздь шаргофанитовых кристаллов.

Ифенхи выдохнула и все-таки отправилась в поход до кресла, молясь всем духам сразу, чтобы по дороге не своротить случайно ничего важного. Слава Стихиям, обошлось.

Хозяин кабинета тем временем прошелся туда-сюда, поправил несколько особо опасно накренившихся бумажных горок, а потом снял со стены оружие. Альнейрис затаила дыхание.

Кхаэль держал в руках копье, больше напоминавшее огромный шинковочный нож или косу с двумя поставленными вертикально широкими клинками. По древку черного дерева и плоскостям клинков вился замысловатый узор непонятных письмен. Выглядело оружие зловеще. Рейдан уложил его девушке на колени и заставил сомкнуть пальцы на странно холодном древке.

– Что-нибудь чувствуешь? – спросил он, внимательно вглядываясь ей в глаза.

Альнейрис его не услышала, только отмахнулась от назойливого жужжания на границе сознания. Когда держишь в руках такое оружие – не до разговоров.

Оно было живым. Оно пело. Оно рассказывало свою историю.

Зима. Осажденный Тореадрим. Копье танцует и ткет незримый узор Смерти в руках Рейдана. Интересно, когда это было, промелькивает мимолетная мысль. Наверное, задолго до рождения самой Альнейрис… Вот снова танец кхаэля, и копье пробивает грудь странного чешуйчатого существа. Неужели, это алден? Менялись перед глазами силуэты хозяев копья, мелькали лица их жертв. Люди, вемпари, алден, какие-то твари, даже дрейги слились для девушки в одну бешеную карусель образов. Бесконечная цепь сражений, вой и рев сотен тысяч теней, холодная серая хмарь и тени.

Круг Девяти. Их лиц не разглядеть, очертания тел скрывают ритуальные балахоны. И только крылья – перепончатые, пернатые, а у кого-то и вовсе зыбкое марево чистой силы, – делают их непохожими друг на друга. Тот, что замер в центре, сжимая в руках посох, искрится осязаемым могуществом, первозданным сиянием Изначальной Тьмы, от которого больно глазам.

Острое древко с металлическим звоном врезается в древние камни Колонн, и голос гремит раскатистым эхом:

– Отныне и во веки веков, быть посему!

…Альнейрис вздрогнула и очнулась, тут же захлопывая глаза от хлынувшего в них света. Все тело затекло, оружие казалось неподъемно-тяжелым. Ифенхи с трудом спихнула его с колен и выдохнула.

– Долго ты. Я уж задумываться начал, не полить ли тебя водичкой.

Она зашипела, недовольно нахохлившись, и покосилась на князя. Пока ифенхи грезила, он успел сменить длиннополый кафтан на домашний халат и плед, основательно устроиться в своем кресле и обложиться горой документов.

– У тебя хороший потенциал, если не отшвырнула его в первые пять минут, – хмыкнул Рейдан, откладывая в сторону стопку мелко исписанных листов. – Это Maar Khiriayn, или иначе говоря, Копье Смерти. Древнее оружие Хранителей. Те, кого ты видела – мои предшественники на этом посту, их было много. Гораздо больше того списка имен, который хранит обозримая история.

– А зачем оно показало их мне? – Альнейрис склонила набок голову, глянув на кхаэля чуть исподлобья. Только теперь она ощутила, как занемело от долгой неподвижности все тело, решившее отомстить ей неприятными мурашками.

– Я больше не смогу работать на два мира, – ответил князь. – Правда, пока я допущу тебя к Стихии, пройдет не меньше пары сотен лет. Не хочу, чтобы повторилась та же дрянь, что приключилась со мной. Хватит уже молодых да ранних.

– То есть? – взгляд желто-карих глаз сделался еще более подозрительным. Альнейрис вовсе не была дурой и намек поняла, но решительно не могла взять в толк, с какого перепугу Смертоносец решил обратить свой взор именно на нее. Вопрос прозвучал глупейше, но голова все еще была занята видениями. Девушка перебирала их как драгоценные бусины, складывала в закоулки памяти, чтобы потом, наедине с собой, снова извлечь на свет и рассмотреть каждую грань. – Иногда там были существа с виду и помоложе меня.

– Неокрепшей душе ступать за Грань опасно. Она вполне может оказаться… Влипнуть в неприятности, скажем так.

– Угу, – кивнула Альнейрис, честно постаравшись сделать вид, что прониклась, поверила и в должной мере устрашилась теоретических «неприятностей». И чего это крылатый так странно вздохнул? Будто с кланмастером Фицгерном пообщаться успел по поводу новой ученицы.

– Мне как тебя называть? – поинтересовался он. – Ведь не «Эй, Зараза!»?

– Отец зовет всегда только Альнейрис. братик – Нейри, или вроде того, что ты сказал – «Ну ты и Зараза!» А прочие – как повезет.

– Значит, Нейри, – кивнул Рейдан сам себе. – Для уменьшения самоуверенности сразу скажу, что я получил силу будучи еще сопливым мальчишкой, и то, что сестре с Волком пришлось сюда сорваться – следствие этого факта.

Кхаэль устроился поудобнее, уложил крылья по бокам кресла и стал похож на странную мрачную птицу. Ненадолго замолчал, видимо, подбирая слова. А потом негромко заговорил.

– В двенадцать человеческих лет во мне впервые проснулась дикая, неприрученная еще Сила. Я с детства видел вещие сны, а посмотрев на человека, мог точно сказать, когда и отчего тот умрет. От меня стали разбегаться животные, а птицы иногда просто падали замертво, стоило только пристально взглянуть на них. Меня вовремя нашел Кетар, сумел удержать от совсем непоправимых глупостей, но толкового наставника в магии Смерти найти так и не сумел. Тогдашний Смертоносец был человеком, дряхлым стариком, выжившим из ума. Что с него взять, если он уморил больше половины служебных духов… Я выкручивался сам, как умел. Смертоносцу полагается дух-помощник с Той стороны, и я, разумеется, своего получил. Но эту тварь проще оказалось развеять, чем нормально договориться. Повезло же нарваться на ненормального, одуревшего от древности дрейга…

Альнейрис слушала неторопливый рассказ князя, честно стараясь не охать. Еще бы – она в свои шестнадцать в куклы играла, обучалась приличествующим благородной девице наукам (ну, почти, но кто об этом знает?), а будущий глава Клана – убивал врагов и водил за Грань души погибших. Вникал в политические тонкости, учился тянуть на себе государство, помогал отцу – и частью своего существа постоянно пребывал среди мертвых.

Альнейрис не представляла, как такое можно выдержать.

Повинуясь желанию хоть как-то ободрить попавшего в передрягу Смертоносца, ифенхи рискнула отложить копье и подойти. Потянулась положить руку на плечо, и замерла, засомневавшись – позволительно ли? Вдруг она тем самым нарушит некое неизвестное правило этикета?

– Можно?

Крылатый покосился на нее одним глазом, но промолчал. Сейчас он напоминал раздраженного хищника, побоявшегося спугнуть ребенка. Напряженно подрагивали крылья, уши стояли торчком, к чему-то прислушиваясь. В горле заклокотал и затих низкий приглушенный рык, стоило узкой ладони все-таки дотронуться до него.

– Рейдан… Перестань себя хоронить. Смерть Смертью, но ты ведь им нужен. И не потому что помогаешь им всем… А потому что они тебя любят. И не хотят остаться без тебя.

Девушка очень надеялась, что не промахнулась с нужными словами – как-никак, в этой семье она была чужой, захотят ли ее слушать? На несколько мгновений показалось, что пальцы гладят огромную дрейгскую голову, и твердые чешуйки царапают кожу. Наваждение накрыло и тут же схлынуло. Альнейрис отдернула руку.

Он наверняка не нуждался в жалости. Зато не помешала бы хорошая встряска. Когда большие сильные мужчины внезапно начинают страдать самоуничижением, ничем хорошим это не заканчивается. Соклановца она без колебаний высмеяла бы, но поступить так же с незнакомым существом, хоть и благоволящим ей, но опасным… Нет уж, увольте.

Но ведь если он продолжит жалеть себя, он же скиснет! Что же делать… Идея осенила внезапно и поначалу показалась дикой, но – почему бы и нет? С Кланмастером это срабатывало, почему здесь не должно? Девушка про себя хихикнула. Выдохнула, и…

– А будешь зря страдать – я тебе мышь за шиворот засуну! – взвыла она как можно более противным голосом. И для пущего эффекта посадила на ладонь иллюзию маленького черного мышонка. Зверек тщательно умывался и… мурлыкал.

Кхаэля словно пружиной подбросило. Он мгновенно взвился на ноги и рявкнул так, что лирофанит задрожал:

– Брось немедленно! Брось его сейчас же! Maar, сhen'laar kha!

Мышонок взвизгнул и, внезапно превратившись в огромную черную крысу, сиганул с ладони. Ифенхи от неожиданности шарахнулась назад, а крыса взлетела по шторе до карниза и оттуда разразилась яростным писком и шипением.

– Ну вот, – фыркнула Альнейрис. – Ты что, мышей боишься?

– Девочка, это Дух Колонны! – возмутился князь, возводя глаза к потолку – дескать, за что мне такое наказание?! Он сейчас абсолютно неконтролируем и опасен, а ты, к тому же не умеешь с ним общаться. Сожрет в момент!

– А я эту иллюзию часто делаю последний месяц. Она ласковая и урчит. Остальные не получается чтоб урчали, даже кошки. Неужели действительно Дух?

Девушка решительно не понимала, почему должна пугаться мыши, даже если это овеществленная Стихия. Наоборот, ее снедало неописуемое любопытство – а что это такое? И за что, скажите на милость, сиятельному князю так хочется ее стукнуть? Желание читалось на лице так четко, что она предпочла в самом деле заткнуться, пока не огребла от старшего по шее.

– О Стихии… Иллюзия у нее, видите ли, ласковая! – ворчал Хранитель Смерти, нервно перебирая бумаги. – А то, что ты запросто без души могла остаться – ты это понимаешь?

– Извини, что напугала, – потупилась ифенхи. На самом деле, она слабо понимала, а что извиняется, ведь на этот раз все произошло действительно случайно. Просто неудачное совпадение. Но он еще недавно еле стоял на ногах, не стоило ему так нервничать. Вот оклемается получше, тогда можно и учинить что-нибудь… исключительно безобидное, разумеется!

Рейдан с ворчанием плюхнулся обратно в кресло, снова аккуратно разложил крылья…

И в ту же минуту в кабинет ворвался ураган. Статная кхаэлья, крепкая и высокая, чем-то напоминающая стройное сильное дерево, сдвинула в сторону кипу свитков и водрузила на стол накрытый салфеткой поднос.

– Ты что, меня раньше времени седой сделать хочешь, идиот? Только-только с постели встал – и за старое, пахать безвылазно и без продыху? Ты же не ел с утра! – праведно возмутилась она, уперев руки в боки. Золотисто-карие глаза метали молнии, и Альнейрис начала опасаться, что сейчас и впрямь что-нибудь загорится просто от взгляда.

– Райна, прекрати! – попытался начальственно фыркнуть глава Клана Правильно, кому понравится получить нагоняй, словно детенышу. – Что ты себе позволяешь при посторонних?

– Это кто посторонний – вот эта пигалица, что ли?! – продолжала бушевать женщина. – Так мне как-то глубоко плевать, что она о тебе подумает, мне надоело каждый раз с тобой нянчиться, а потом отчитываться перед Владыкой, с какого перепугу ты в голодные обмороки валишься, кретин чешуйчатый!

Альнейрис все это время честно делала вид, что ее тут нет и никогда не было и потихоньку, бочком пробиралась к двери.

– Нуяпойдуавыпоговоритепока! – выпалила она одним выдохом и, приоткрыв створку, чуть ли не кубарем выкатилась наружу. После всего свалившегося на голову самым лучшим решением казалось спрятаться у государя Ваэрдена и государыни Илленн и поменьше высовывать из их покоев нос. И не дай Стихии попасться на глаза Разэнтьеру! Иначе не избежать нотаций о том, что подобает и чего не подобает Тени…

…Как оказалось, заболел Ваэрден серьезно. Голодные ночевки в горах на снегу дали себя знать. Уделяй он больше времени охоте – глядишь и обошлось бы. А так он выстудил себе нутро и теперь маялся ломотой в костях и резкой болью в низу живота. Ифенху совсем непривычны к болезням, и вид у Волка был совершенно несчастный. Мы с Альнейрис его жалели, все остальные подшучивали. Даже верный Разэнтьер, все еще обиженный на своего мастера за пережитый испуг. Про лекарские руки Яноса-эрхе и говорить нечего: если кто в них попался, то вырваться не сможет до полного выздоровления. Так что, как Даэнну не возмущался, а отвертеться от лечения не мог. От матушкиной заботы тоже. Мама зорко следила за тем, чтобы будущий сын-по-дочери еще сильнее не простудился на сквозняке.

Рею с каждым днем становилось все легче. Его уже не шатало при каждом шаге, он не норовил уцепиться крыльями за стены, а цвет лица из мертвенно-белого зеленоватым отливом сделался просто бледным. Правда, он стал панически бояться спать по ночам – мерещились в тенях Жнецы. Отцу пришлось слегка приглушить его узы с Колоннами и Мааром, чтобы дать разуму отдохнуть. Никто не знал, сможет ли он и дальше быть Хранителем, но отсечение от Колонн означало верную гибель, и потому все ждали. Справится он с собой или сломается? Затаенное ожидание всех обитателей крепости буквально пропитало ее стены. Амираны ходили тише воды и молчали как рыбы. Только Райну несколько раз застали плачущей. Что происходило ночами в княжеских покоях знала она одна – прочные ментальные щиты выставлялись ото всех. Днем же все выглядело почти как всегда. Разве что отец строго-настрого запретил Рею излишне увлекаться делами, так что братец насел на десмодцев. Отказать себе в удовольствии пофехтовать с Воладаром или попрактиковаться в чарах в обществе юной Айвариан он не мог. Девушка едва не ходила за ним хвостиком и восторженно попискивала, любуясь роскошными крыльями. А уж когда он при ней обернулся дрейгом… Она часа два ходила вокруг бронированного исполина, любуясь золотистыми переливами на черной чешуе. Братец сидел на одной из взлетных террас с очень самодовольной мордой и поворачивался то так, то эдак. Слетевшиеся на зрелище дрейги расселись по окрестным скалам и вовсю оттачивали на парочке чувство юмора.

Через полдюжины дней по главной городской улице с сухим перестуком лап по мостовой пронесся огромный рыжий арахнид – устрашающего вида паук с кхаэльским торсом. Цитадель встала на уши, а Рей схватился за голову: горожане и без того пуганы, а теперь и вовсе невесть что думать начнут.