Текст книги "Кровь и Серебро (СИ)"

Автор книги: Александра Плотникова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 10 страниц)

Кровь и Серебро

Часть 1 Дворянская кровь

Это – магическое действо наивысшей важности; инициация нового эона. Когда становится необходимо произнести Слово – вся планета должна искупаться в крови.

И смеется сталь, от крови пьяна.

Знаешь, как тебя ждали здесь?

Не было жизни – была лишь война.

Легким шагом ты входишь в Смерть.

Мельница – «Зов Крови»

Пролог.

Сначала проснулось Желание. Задавленное годами борьбы с собой, оно внезапно подняло голову и заявило о себе настойчивой и тянущей тоской.

«Почему бы и нет?» – спросила себя Воля и всколыхнула мрак небытия, затрагивая старый, давно уже полумертвый эгрегор, переставший рождать Воплощенные реальности. Другим-то ведь можно.

И вокруг одной души, одной будущей личности постепенно стал формироваться мир, начав быть с того момента, которым рассказчики когда-то открывали свою историю.

Ритуальный чертеж ярко светился в полумраке зала. Старые письмена, смысл и значение которых давно позабылись, словно выжженные, горели на камне пола. От них веяло болью и страхом – распятый на цепях над чертежом человек остро чувствовал это. Едкий жар опалял босые ступни, заставлял инстинктивно пытаться свернуться в комок, но цепи не позволяли. Даже сейчас познавший крайнюю степень унижения мужчина не мог признаться себе в том, что боится. Боится того, что вот-вот должно произойти. Испытывать страх позорно для паладина. Недопустимо.

– Ты здесь, потому что подвел Круг, Малек Сэрафанец. И ты будешь проклят.

Он не видел лиц своих судей. Он вообще ничего не видел из-за заливавшего глаза холодного пота. И почти перестал думать от боли в растянутых мышцах. Но его горло не издавало ни звука. Взгляд прикипел к доспехам, кучей лежавшим на полу в том же чертеже.

Его собственным доспехам, таким привычным, ставшим почти второй кожей… Отблески факелов на черном металле завораживали, притягивали все сильнее. Малек уже разрывался между страхом и желанием надеть их, стыдливо пряча свой позор. Ведь он действительно подвел магов, хотя поклялся защищать их даже ценой собственной жизни и чести!

Поклялся!

Будь проклят этот старый вампир.

Он явился в Цитадель Ордена внезапно и нагло, среди бела дня, словно специально подгадав момент, когда Хранителя Раздора и большей части его войск не будет в крепости. Он убивал, хохоча в лица магам, не способным ему сопротивляться – их силы гасли при приближении верного пса Древних. Кровь заливала пол и стены, пятнала цветные витражи с изображениями святых рыцарей. Вампир вольно шел по коридорам с черным мечом в руке, посмеиваясь над отчаянными криками жертв, звавших своего спасителя…

– Зовите своих собак – пусть попируют на ваших трупах!

Малек не успел. То ли древняя магия дала сбой, то ли вампир помешал Призыву… Рыцарь оказался на месте бойни слишком поздно. И злейший враг, сытый, довольный, глумясь и играя тенями, оглушил паладина, но оставил жить с этим позором и виной.

Старая зеленая тварь…

Малек не заметил короткой вспышки и мгновения чудовищной боли, оставившей от его тела горстку праха и костей

Низкий голос некроманта громогласно раскатился под сводами, заставляя бежать мурашки по уже несуществующему хребту:

– Удовольствия плоти более не для тебя. Ты будешь служить нам Вечно.

Ревенант, наконец надевший свои доспехи, взял заменившими плоть латными перчатками привычную глефу. В прорезях забрала светилась только тьма. В сознании – только абсолютная преданность Создателю и жажда мести.

Больше он не подведет.

Никогда.

***

Леди Ариэль готовилась к очередному ритуалу Равновесия. Неважно, что происходит за дверями просторного светлого зала, украшенного лепниной, барельефами и позолотой, больше напоминающего храм. Ее, единственную настоящую опору этого мира, ничего не должно беспокоить и отвлекать.

Даже чья-то смерть или боль.

Статная золотоволосая женщина в белых одеждах медленно двигалась по залу, чертя сияющие голубым глифы прямо в воздухе громадным черным пером, по размеру больше напоминавшим меч. Знаки застывали, мерцали, складывались в сложный, прихотливый узор вокруг изящных золотых весов, абсолютно неподвижных на спускавшейся из-под купола тонкой цепи. И вот чертеж завершен. Канал установлен. Чуткое пространство готово внимать Силе, принимать ее поток, пропускать и направлять к нерушимой Печати.

Леди Ариэль опустила перо и сама опустилась на колени, окончательно отрешаясь от окружающего мира. Слыша лишь колебания под кромкой хрупкой реальности, несильные, но настойчивые толчки того, что не должно вырваться на свободу. Враг силен. Враг опасен. Древнее безымянное зло, оставленное в наследство вымершим народом – беспечными высокомерными созданиями, в грош не ставившими других и поплатившимися за это…

Зло шевелилось, будто предвкушая что-то, поднимало голову, принюхивалось. И по спине невольно бежал холодок дурного предчувствия – неужто Враг расшатывает Печать?

Спокойно… Только спокойно. Нельзя терять концентрацию.

Женщина встала, не заметив звука открывающейся двери и легкого всплеска нарушаемой границы чертежа.

Взмах тонкой руки зажег голубое пламя в левой чаше весов.

Холод и тени сгустились за спиной. Прочь страх и сомнения, это все наваждение, посланное Врагом! Рука взлетела над правой чашей…

Но атам вонзился в спину прежде, чем вспыхнуло новое пламя. Кровь залила чертеж, тело рухнуло на пол, сбивая весы с поддерживаемого тысячелетиями статичного положения. Брызги крови упали на золото, на древние символы забытого языка. И реальность закричала, зашлась в судороге, когда довольный вой прокатился по ее изнанке и мощный удар сотряс до основания Печать и Замок. Энергия жертвенной крови разом хлынула туда, к белым камням, к столпам от земли до неба, пробивая брешь в ткани и без того неустойчивой реальности.

Какая малость – всего лишь незакрытый, незавершенный ритуал. Всего лишь маленькая брешь в нерушимой обороне. Всего лишь… убитый прямо на чертеже ритуалист, чьей рукой действо должно быть завершено. Тогда и только тогда Печать укрепится вновь, сохраняя мир от вторжения. Но теперь – некому, и в крохотный, пока еще крохотный пробой хлынула энергия мира, вскармливая то, что таилось там, за гранью, ослабляя защиту и давая возможность проникнуть не только Врагу.

Довольный убийца растворился в тенях, не став наблюдать, как мечется перепуганная душа. Начало было положено. Первый ход долгой партии – сделан.

Теперь остается только ждать Наследника.

Глава 1 Смерть – это только начало

Сорок лет спустя

Какой сегодня кровавый закат… Ветрено будет. Да шевели же ты ногами, дурная скотина, чего артачишься? Волколаков, что ли, чуешь? Так переставляй копыта быстрее! Но, пошла! До Зигсторкла рукой подать, там тебе и теплая конюшня, и мешок овса на морду. Давай, топай.

Я не люблю долгих путешествий по глухомани. День за днем трясись в седле, ни помыться толком, ни поесть, ни выспаться. Если привал, то наскоро, если ночевка, то не снимая брони и держа меч под рукой – не нечисть, так бандиты найдут. Через пару месяцев такого бытия звереешь и сам перестаешь отличаться от оголодавшей черни с большой дороги. Я не видел нормальной жизни с весны, перебиваясь по постоялым дворам и редким зачуханным деревням, от самого Курхагена. Едва народ узнавал, что я оттуда, как от меня начинали шарахаться по углам. Как же! Бубонная чума! А вдруг я вампир, раз выжил?

Идиоты…

Мать умирала долго и мучительно. В последние дни напоминала собственный призрак. Даже умоляла избавить ее от мучений, но местные святоши не дали, подняв хай на всю округу о «богомерзком нечестивце» в лице меня. Зато я потом отыгрался, глядя, как одного за другим их выкашивает зараза. Божок, которому они истово молились, разумеется, не помог. С чего б ему.

Отец мой, Лейф де Крейдемаар, скончался еще до эпидемии – был подран волколаками. Сестру Эрику с мужем я отослал из города подальше, как только начали замечать первых черных крыс. Мать уезжать отказалась наотрез, заявив, что от могил предков она ни ногой. Странная привычка цепляться за старые кости, но переспорить ее я не смог. Сейчас думаю – может, стоило маман поперек седла перекинуть, да отвезти вслед за сестрой?..

Меня чума не брала. Никак. Ни недомоганий, ни оспин – ничего. Мать радовалась, святоши пустили слушок про сговор с нежитью. Дескать, почему еще я хожу такой чистенький и бодрый? А мне ничего не оставалось, кроме как заставлять народ хоть что-то делать, а не выть перед свечками, и самому подавать пример, собирать и сжигать трупы. Я всерьез подозревал, что злобные, черные, неестественно громадные крысы – дело рук святош или магов, которым выгодно держать народ в страхе и повиновении, но прямых доказательств у меня не было. А обвинить огульно – значит, нажить еще большего врага в лице Храма. Мне на их анафему плевать, но жить я пока еще хочу.

Страшные были дни. Вонь от горящих трупов ветер разносил на многие мили, ею пропиталось все: одежда, вещи, стены домов, даже пища отдавала запахом зараженного паленого мяса. Чем дальше, тем больше люди утрачивали веру. Особенно, когда стали помирать святоши, и никакие молитвы их не спасали. Их драгоценное божество молчало. Я же…

Мне кланялись в лицо, а за глаза нарастал шепот. Что я чернокнижник, демон, злой дух, вампир, да кто угодно. Потому что ничего мне не делается. Потому что я проклял святош за мать. Потому что, в конце концов, я не хожу на молебны в местную церковь и жертв боженьке не оставляю.

Я не стал дожидаться попыток расправы. Едва болезнь стала отступать, я покинул родной город в надежде найти если не помощь, то хотя бы подтверждение своим опасениям у Круга Девяти или того, что от него осталось после резни на Южном Озере. Интересно, у кого хватило дури или наглости, или того и другого вырезать и орден, и магов?

Спустя два месяца я почти у цели – Колонны уже видны на горизонте, тонкие, темные и какие-то угрожающе-недружелюбные. Не нравится мне это место. Как и Зигсторкл, впрочем.

У деревни с языколомным названием не оказалось ни банального забора, ни частокола, ни даже защитных менгиров против нежити. Низкие и хмурые дома стояли как попало вокруг деревенского колодца. В пыли топтались куры, со дворов на меня взирали такие же неприветливые псы. Не гавкали. Какая-то женщина, по самые брови замотанная в серый платок, выглянула из окна, просверлила меня взглядом и захлопнула ставни. Мне недвусмысленно предложили убраться восвояси. Но я настолько устал и был голоден, что мнение селянки осталось мне глубоко безразлично. Над входом в самый большой дом красовалась кое-как намалеванная вывеска, изображавшая кружку пива – значит, сие местный трактир. Туда я и направился в надежде получить хоть какой-то ужин и ночлег. Желательно без клопов. Ну а на такую роскошь, как умывание, я и вовсе не надеялся.

Оставив лошадь возле крыльца, я толкнул скрипучую дверь и вошел. В лицо ударила вонь горящего масла вперемежку с потом, перегаром и запахом подгорелой колбасы. Зажмурившись и привыкнув к полумраку, я огляделся. Картина мне не понравилась.

В общем зале вопреки ожиданиям почти не было народу. Похоже, местные мужики предпочли сидеть по домам, а не коротать вечер за кружкой пива и разговорами о погоде и ценах на зерно и мясо. Лишь в дальнем темном углу за грубо сколоченным столом устроилась компания совершенно бандитского вида. Лысый хозяин в засаленной домотканой рубахе с отсутствующим видом протирал кружку. Убогие масляные лампы и фитили в плошках с жиром давали мало света, так что лиц я почти не мог разглядеть, хоть и не жаловался на зрение.

Вся честная компания молча пялилась на меня.

Я невзначай опустил ладонь на рукоять меча и обратился к трактирщику.

– Доброго вечера, уважаемый. Нет ли у тебя ночлега и ужина?

– Трактир закрыт, – зыркнул на меня хозяин, продолжая протирать несчастную кружку в одном и том же месте. – Ступай своей дорогой, чужеземец!

Так… Чем дальше, тем меньше мне все это нравится. Но затевать ссору – последнее дело.

– Даже кружки эля не найдется? Я ехал от самого Курхагена и могу хорошо заплатить.

– Тебе же сказали, проваливай! – буркнул из угла плечистый молодчик. – Не нужны нам тут блаародные!

– Не обессудь, но по нынешним временам ночью под кров может заявиться кто угодно, чужакам здесь не рады, – пробурчал трактирщик. – Откуда нам знать, может, ты злой дух али вампир…

– То есть, выгнать путника в ночь из одних только подозрений, чтобы его там действительно сожрали вампиры – это, по-вашему, хорошо? – начал закипать я.

– Да ты, никак, нарываешься, блаародненький? – прогудел еще один.

– А что тебя не устраивает в моем происхождении?

– Рожа твоя мне не нравится, вот что! Проваливай, пока я в тебе на одну дырку больше положенного не проколупал!

Рожа не нравится, как же… А вот хороший меч, доспех и одежда – очень даже. Еще и на коня глаз положат. Уже руки к оружию потянулись. А хозяин даже не пытается их урезонить…

Кажется, плохи мои дела. Неужели деревенские промышляют ловлей запоздалых путников, и этот лысый тип, который скоро в кружке дно сотрет, в доле? Вполне может статься, что награбленное они продают, а выручку делят. И местные не высовываются намеренно – дескать, ничего не видели, не знаем, не участвовали. Не похоже, чтобы тут часто появлялись представители хоть какой-то власти.

Ввязываться в свару прямо здесь или все же убраться? Если успеть прыгнуть в седло и дать коню шпор, можно спокойно уйти в поле. Туда они не полезут. Ну а если полезут…

Не первый раз прикончу наглую чернь.

Медленно отступая спиной, я нащупал ручку двери и толкнул ее, разворачиваясь и делая шаг к лошади…

Лоснящийся конский бок был последним, что я успел увидеть в этой жизни.

Стрела прилетела с какой-то крыши. Тяжелый арбалетный болт, пробивший мне горло.

«Вот суки!» – зло подумал я, оседая и с бульканьем заваливаясь на бок.

На крыльце раздались шаги.

– Кончай его, Рик!

Тяжелый меч головореза с хрустом и чваком вошел мне в спину, проламывая пластины бриганты и ребра.

И наступила ледяная тьма.

Глава 2 Некромант

Рик выдернул меч и брезгливо пнул тушу. Кровь быстро заливала старые доски, просачивалась в щели, казавшись черной в поздних сумерках подступающей летней ночи.

– Этот, чёль? – спросил он у подельника, первым делом снимая с жертвы поясную сумку и кошель с деньгами.

– Вроде он. Зови заказчика.

– Эй, вы там! Крыльцо оттирать сами будете!

– Да заглохни, Грэм! До утра перетопчешься, там жена ототрет. Нам за этого красавчика нехилый куш обещан!

– Ага, а ты вспомни, кем! И что потом бывает с такими трупаками! И придет он нам потом головы откусывать.

– Заткнись и наяривай свою посудину дальше, раз жену не можешь!

– Че ты сказал?!

– Че слышал. Зови заказчика, Рик. Он просил сразу.

Бандит сплюнул и, тихо матерясь про себя, достал из засаленного кармана перстень с рубином. Потерев камень о куртку, он наклонился и обмакнул украшение в еще теплую кровь убитого. Самоцвет вспыхнул и запульсировал, а через минуту пространство перед трактиром разорвало сияние портала. Стабилизирующие глифы встали на свои места, в очерченном тонким контуром пробое показался просторный затененный зал с высокими потолками. Из портала на деревенскую площадь шагнул мужчина. Лицо и фигуру скрывал просторный плащ с капюшоном. Только глаза во мраке жутковато светились дымчатым серебром. Гость быстрым шагом двинулся к крыльцу. Кто-то из бандитов успел выскочить на улицу с фонарем, и теперь в сиротливо дрожащем свете серебряный блеск в глазах чужака угас. Они были темными, почти черными и цепко схватывали окружающее из-под низко надвинутого капюшона. Он остановился, придирчиво оглядел убитого, забрал перстень и кивнул.

– Можете забрать его вещи и коня. Мне нужно только тело. Давайте шустрее, у меня мало времени. Плату вам принесет служка.

Отступив на пару шагов, он молча и презрительно наблюдал, как смерды потрошат добычу, раздевают труп и переругиваются за каждую мелочь. Повинуясь короткому жесту, из портала рысью выметнулись двое храмовых служек в белых рясах. Вручив убийцам плату, они подняли тело на руки и так же быстро скрылись. Мужчина развернулся и так же молча ушел обратно в портал, закрыв его за собой. Только флегматичный, приученный к крови конь пофыркал, покивал головой да переступил копытами, словно сожалея об участи хозяина.

***

Мортаниус, некромант Круга Девяти, спешил. Сбросив плащ, и оставшись в привычной рабочей одежде, он направился прямиком к своей лаборатории, велев молчаливым безъязыким служкам следовать за ним. Неумолимое время начало свой отсчет, и его оставалось катастрофически мало. Со смертью Наследника механизм Выбора снова запущен. Если Колонны оповестят о наложении новой Печати на нового ребенка, вся безумная афера закончится, так и не начавшись. Оставалось всего несколько часов. И за эти несколько часов Наследник должен подняться.

Работать надо тихо и быстро, чтобы девчонка-недоучка Джул ни о чем не узнала и не проболталась Мобиусу.

А он надежно спрячет и взрастит свое сокровище, свой козырь. Если успеет. Периоды ясного разума становятся все реже, все короче.

Тем забавнее будет наблюдать, как Круг побегает, спасаясь от своего Главы. Они уже нервничают, не в состоянии найти его, и не понимая, что происходит. Впрочем, кто нервничает, а кто давно слетел с катушек и на все наплевал.

Мортаниус рывком распахнул двери в ритуальный зал глубоко в подземельях под кафедральным собором Авернуса. Но нет, это было не то помещение, в котором Круг обычно собирался на общие ритуалы и казни. Это – личное рабочее пространство служителя Смерти, любовно обустроенное и вылизанное едва ли не до стерильности. Никакого лишнего сбивающего фона, ничего мешающего или ненужного. Кристаллы и светильники, добытые из руин Древних, давали ровный голубовато-белый свет. Гладкий до зеркальности пол, округлые стены, двери и сводчатый потолок были покрыты замкнутой вязью рун, формировавшей полную защиту помещения и скрывавшей его от посторонних. Уже готовая алтарная плита, напитанная Силой и тускло светившаяся глифами, ожидала свою жертву. На краю ее стояла резная шкатулка черного дерева. Из-под крышки сочились тонкие струйки сизого тумана.

Дверь закрылась за служками и слилась со стеной. Они опустили тело на алтарь, обломили и вытащили стрелу из горла и отступили, замерев у стены. Мортаниус приблизился, в его руке возник атам, вырезанный из берцовой кости Древнего. И символы один за другим начали ложиться на кожу убитого. Точно, четко, едва касаясь кончиком клинка еще сохранявшего остатки тепла тела, некромант наносил черты и линии, нехитрые простые знаки древней речи, и они вспыхивали серебром, соединяясь с узором на алтаре. Работа спорилась, подгоняемая временем и отчаянным желанием. Мортаниус не допускал ошибок. Слишком высока цена. Слишком многое поставлено на кон. Но что толку зря переживать, сбивая руку?

И острие продолжало вырисовывать безукоризненные знаки. Вот последние легли на лоб и щеки мертвеца. Вот атам легчайше взрезал плоть и кости, вскрывая и без того проломленную грудину окончательно. Вот вырезано пробитое сердце, уже ненужное и бесполезное. Мортаниус отложил комок мяса в сторону, отложил атам и бережно открыл шкатулку.

В ней билось сердце иное. Древнее. Черное. Живое иначе. Способное дать новую, иную жизнь. Сильную жизнь, несокрушимую.

Мортаниус взял с подложки трепещущую, прохладную плоть. Пришло время исправлять старые ошибки и платить по счетам. Всем им. Сердце Тьмы – достойный дар Наследнику, самый важный дар во имя исполнения старых пророчеств.

Ведь все пророчества мы создаем сами.

Сердце легло на положенное место. Удар, другой… Замерло. На долгие томительные мгновения звенящей тишины, словно имело собственную волю и размышляло, стоит ли принять сосудом предлагаемое тело.

И… Забилось.

Уверенно. Ровно.

Серебристая дымка сгустилась, потекла, глифы налились мощью и засияли топазовым холодным огнем. Плоть стремительно менялась – срастались кости, затягивались раны, уплотнялись и становились суше, рельефнее мышцы, побледнела кожа. Смерть выбелила волосы, заострила и сделала четче черты уже оплывавшего от возраста лица. Прорезались кинжальные когти, заострились уши, между полуоткрытых губ показались три пары клыков – две на верхней челюсти, одна на нижней. Волна метаморфоз катилась по телу, сотрясала его мелкими судорогами. Но прежде, чем зверь очнулся, Мортаниус положил ему на грудь перстень с пылающим кровавым рубином, возвращая на место душу.

Последний всплеск леденящего пламени выгнул нагое тело дугой, когти скрежетнули по камню, оставляя на нем царапины.

И новорожденный вампир открыл глаза. Моргнул. И желтый звериный блеск боевого оборота пропал, уступив место холодной прозрачной голубизне.

– Здравствуй, Каин, – произнес Мортаниус, любуясь своим творением.