Текст книги "На свои круги (СИ)"

Автор книги: Александра Турлякова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 35 страниц) [доступный отрывок для чтения: 13 страниц]

Эрвин перевёл дыхание, наблюдая за происходящим в церкви через решётку исповедальни. Чтобы что-то доказывать, чтобы дожить до суда, чтобы даже хотя бы иметь смелость заявить о себе, ему нужен покровитель. Богатый, знатный человек с титулом, родственник или друг. Все знакомые, скорее всего, уже признали дядю Вольфа. Кто из них посмеет выступить против? Родственников нет, теперь уже – нет. До короля не добраться. Кто будет его слушать? Его объявят сумасшедшим. «Да, я поторопился, Ллоис, никой я не граф, я был им, когда-то был, но вряд ли стану им снова...»

Сейчас даже из Виланда выбраться будет проблематично. Скорее всего, перекроют все ворота. Дядя Вольф не даст ему уйти. Слишком много поставлено на карту. Одно преступление ведёт за собой другое. Сначала они «убили» его, потом, когда пропало тело, потому что его нашли бегинки, пришлось убить другого человека и похоронить его под чужим именем. Сейчас никто не выпустит его живым не то что из города, даже из этой церкви.

– Ты желаешь исповедаться, сын мой?

Эрвин вздрогнул от голоса священника рядом и обернулся к другой стене.

– Да, святой отец. Я ненавижу собственного дядю, потому что он желает моей смерти. За это я попаду в ад, или Господь сумеет понять меня?

А сам в это время, пока говорил, развязывал тесёмки своего плаща, сбросил его и, вывернув на другую сторону, снова надел. Цвет чуть отличался, ничего, пойдёт. Так-то лучше.

– Почему ты считаешь, что это так? Расскажи мне, сын мой. Почему ты думаешь, что твой родственник желает твоей смерти?

– Он не просто желает, он уже один раз пытался это сделать, но Господь пока хранит меня.

Через решётку он заметил, что у второй исповедальни стоит молодая женщина, она, видно, только вышла и не знала, что происходит, удивлённо осматривалась, видя, что кого-то ищут среди присутствующих. Эрвин нащупал под плащом рукоять кинжала на поясе.

– Уповай на силу Господа, сын мой. Он умеет творить чудеса,– продолжал святой отец.

– Я знаю, отец, Он уже сотворил со мной чудо однажды, когда сохранил мне жизнь.

– О, чудны дела Твои, Господи!– Священник перекрестился за спиной Эрвина, но тот уже не смотрел и не слушал.

В миг вышел из исповедальни и приблизился к женщине. Поймал её за локоть и притиснул к себе, под плащом вдавил кинжал под рёбра. Шепнул в испуганное лицо прихожанки:

– Если не будешь орать, выйдешь отсюда живой. Веди себя спокойно. Ты и я – семейная пара, мы просто возвращаемся домой, хорошо?

– У меня дети...– Она глядела на него огромными испуганными глазами.

– Вот и хорошо, ты же хочешь, чтобы мама их вернулась домой живой и здоровой?– Женщина коротко кивнула, дрожа длинными ресницами.– Пошли. Просто веди себя спокойно. Ладно?

Эрвин подтолкнул её к выходу. Женщина шла на дрожащих ногах, но всё же шла, выводя Эрвина за собой. Все искали одного парня, и на парочку в дверях мало кто обратил внимания. У паперти стояли вооружённые люди, кто-то даже был конным. Как же графу хотелось разделаться с племянником, что он отправил столько людей на его поиски. Эрвин естественным движением набросил широкий капюшон плаща.

– Пошли отсюда, дорогая.

Женщина подчинилась. Всю свою жизнь она молилась Богу, ходила в церковь, исправно платила налоги и думать не думала, что может попасть в неприятности подобного рода. Почему это случилось с ней? Что она сделала не так? В чём провинилась?

– Не убивайте меня...– прошептала.– У меня нет денег...

Эрвин огляделся по сторонам и перебил вопросом:

– Что это за квартал?

– Ткачи... Здесь живут ткачи.

– Ты тоже ткачиха или твой муж?– Она согласно кивнула головой.– Далеко живёшь?

– Рядом. Только не убивайте меня... Что вы натворили? За что вас ищут? Вы беглый преступник? Я никому ничего не расскажу. У меня дети.

Эрвин встряхнул её, чтоб меньше болтала.

– Я уже слышал про детей. Пойдём к тебе. Скорее всего, они начнут обыскивать квартал, мне нужно спрятаться. Муж твой дома?– Женщина отрицательно повела подбородком.– Вот и отлично! Ты – мой подарок от Бога!– Наконец-то, в душе появилась твёрдая уверенность, что всё обойдётся, что он сможет выбраться из этой передряги. Женщина вздохнула и глянула ему в лицо, повернув голову, спросила:

– Я – ваш подарок, а вы для меня кто?

– Я?– Эрвин усмехнулся.– Я – твоё испытание. Пошли быстрее.

Она и правда жила недалеко. Небольшая ткацкая лавочка, а на втором этаже дом. Женщина провела Эрвина наверх по узкой каменной лестнице, навстречу выбежали два мальчика-погодка лет пяти-шести, толкнулись в ноги.

– Мама, мама пришла!

Женщина обняла детей, прижимая их к коленям. Эрвин, осматриваясь по сторонам, медленно откинул капюшон.

– Где твой муж? Когда он придёт?

Женщина сейчас сидела на корточках, стирая со щеки старшего сына какую-то грязь, глянула на Эрвина снизу и ответила:

– У меня нет мужа, я вдова с этой осени...

Медленно поднялась на ноги под пристальным взглядом чужого мужчины.

– Правда?– не поверил Эрвин.– Я приму твои слова на веру, а он вернётся сейчас и засунет мне кинжал в спину? Женщина, твои дети в моих руках.

– Я не лгу, у меня, в самом деле, нет мужа, я вдова, я еле-еле свожу концы с концами, я распустила всех учеников и подмастерьев мужа, потому что мне их нечем кормить. Скоро я продам свою лавку и стану нищей. Я живу только потому, что мне помогает наш цех. Сколько ещё я так проживу? Вряд ли вам так уж сильно повезло в том, что вы встретили меня. Денег у меня нет. Я ничем не могу вам помочь.

– Мне надо просто спрятаться на время, пока меня не перестанут искать. Потом я уйду. Если ты не будешь делать глупостей, ни ты, ни твои дети не пострадаете. Понятно? Мне не хочется делать вам больно.

– Вы уже это делаете.

Она пристально смотрела ему в лицо, и Эрвин только сейчас заметил, что она довольно молодая и симпатичная женщина, особенно для матери двоих детей и вдовы. Может быть, она рано вышла замуж? Она от силы старше его самого на год или два, может, чуть больше.

– Всё будет хорошо, надолго я не задержусь, надеюсь.

Эрвин заметил, что хозяйка, усадив детей на скамью, собралась уходить.

– Эй, ты куда это? Не надо делать глупостей, я же предупреждал. Куда это ты собралась?

– Мне надо в лавку, там надо всё убрать и закрыть на сегодня. Мне надо отпустить Нанн, она мне помогает, торгует, когда я ухожу в церковь. Вы же не хотите, чтобы она поднялась сюда? Я быстро.

Эрвин смотрел ей в лицо, пытаясь увидеть признаки лжи, но женщина спокойно выдержала его взгляд.

– Я никому ничего не скажу, если что, вы – мой кузен издалека. Хорошо?

– Помни, что твои дети у меня. Иди.

Она ушла. Эрвин оглянулся на мальчиков. В таком возрасте они уже остались без отца, впрочем, и сам он рано остался без матери. Сейчас он и сам себе удивлялся, откуда такой тон, такая угроза во всём? Он никогда ещё не позволял себе такого – угрожать оружием женщине и детям! Но и раньше ему самому не грозила такая опасность. И зачем только вылез вперёд, зачем дал ему понять, что остался жив? Сейчас дядя Вольф землю будет рогом рыть, чтобы найти его. Это же какая угроза для него – живой племянник, уже похороненный в фамильном склепе графов Гавард. После такого спать спокойно он точно не будет.

Эрвин думал, а сам рассматривал маленьких сыновей ткача. Симпатичные светловолосые братья сидели смирно и настороженно наблюдали за ним. Интересно, что мама сказала им такого, что они даже дышать боялись? Хорошо припугнула, ничего не скажешь. Как два совёнка из дупла смотрят на него.

– Есть хотите? У меня есть сыр и хлеб.– Эрвин достал из-за пазухи тряпичные свёртки, положил на стол.– Давайте нож. Есть у вас что попить?

Сел на скамейку у стола. Старший из мальчишек поднялся первым, принёс нож, тарелку, кувшин с холодным молоком. А скоро и младший брат присоединился.

– Где ваш папа?– спросил, будто между прочим, Эрвин, надеясь, что кто-то из мальчишек по детской непосредственности проболтается и выдаст ложь матери.

– Он умер, Господь забрал к себе его душу.– Старший из сыновей был посмелее, он ответил Эрвину, а младший, услышав о Боге, перекрестился.– Мы остались с мамой...

Эрвин кивнул, отламывая хлеб от большого куска.

– У вас хорошая мама, она вас любит.

Мальчишки дружно кивнули светлыми головами, уплетая свежий хлеб с сыром, запивали молоком из глиняных кружек.

Так их и застала вернувшаяся мать, немного растерялась от увиденного, уж она-то не ожидала увидеть всех за столом. Прошла и села рядом с детьми на скамью, и младший прильнул к матери, стараясь поймать прикосновение тёплой ладони. Жена ткача прятала растерянный взгляд, боялась глядеть на Эрвина, шепнула:

– Что же вы такое натворили? Вас ищут по домам и лавкам... Вооружённые люди стучатся во все двери.– Дрожащими пальцами она гладила сына по голове и смотрела на Эрвина с тревогой.

– Сюда заходили?– насторожился, стискивая зубы.

– Только что...

– И?

– Я сказала, что ничего не знаю и никого не видела. Но они вряд ли успокоятся быстро. Вам опасно уходить. Может быть, даже сегодня и завтра. Я не знаю...– Она бессильно опустила голову, рука её в отчаянии обняла младшего из сыновей.– Кто вы? Что сотворили? Господи, помоги нам...

Эрвин медленно вдохнул и ответил глухо:

– Я не убийца и не преступник.– Женщина вскинула голову и вопросительно глянула на него с немым вопросом: «Почему тогда?» Эрвин продолжил:– Если я останусь жив и смогу выступить на суде, один человек лишится титула, земель и власти, может быть, даже жизни. Меня поэтому ищут...

Женщина недоверчиво нахмурилась, не веря его словам, шепнула:

– Такого не бывает.

– Бывает. Ещё как бывает. Если поймают, меня убьют, я не доживу до суда. Поверь мне, этому человеку есть что терять. Меня уже пытались убить однажды...

Она закусила губу и перевела взгляд на горлышко кувшина. В её жизни, простой и понятной, всё, что рассказывал сейчас этот человек, казалось невероятным. Но, если это всё так, этот незнакомец не убийца, его не стоит бояться. Но он может много стоить в глазах тех, кто его ищет... Эта мысль пришла ей в голову неожиданно и заставила вздрогнуть всем телом. Это могут быть хорошие деньги, она сможет вырастить сыновей и сохранить лавку...

Она быстро глянула ему в лицо. Спросила резко:

– Сколько готов будет заплатить этот человек за вашу голову? Титул, земли, власть...

Эрвин почувствовал, как брови его сами собой поднялись вверх в безмерном удивлении от услышанного. Он еле-еле совладал с собой.

– Ты угрожаешь мне? Ты готова продать меня?

Она растерянно захлопала ресницами, начала оправдываться:

– Вы же видите, как я живу! Мои дети... моя лавка... Я...– Но Эрвин не дал ей договорить, резким движением схватив на столе нож, рывком одним махом воткнул его в столешницу, так жёстко и с такой силой, что жена умершего ткача отшатнулась назад, и мальчишки прянули к матери, ища её защиты.

– Дура!– Эрвин резко поднялся из-за стола и ударил обоими кулаками по столу, аж звякнула посуда.– Они убьют меня, тебя и их!– Дёрнул подбородком в сторону испуганных детей.– Ты не знаешь, с кем пытаешься играть! Ты для этих людей никто, грязь, пыль под ногами! Чтобы добиться всего, этот человек убил своего племянника, родственника! Понимаешь, о чём я говорю? Родственника! Кто для него ты? Ты! Нищая ткачиха в пустом доме... Вдова... Как ты не поймёшь?

Женщина поднялась, прижимая к себе мальчишек, глядела испуганно, подбородок и губы её дрожали.

– Хорошо. Оставайтесь столько, сколько нужно вам. Я... Я скажу всем, что вы мой брат, кузен, никто и спрашивать не будет. Простите меня. Господи, прости меня...– шептала, крестясь поспешно.

– Как тебя зовут, сестра?– спросил Эрвин через время, успокоившись.

– Иона. А это Кит и Ян,– представила сыновей дрожащей ладонью.

– Всё будет хорошо, Иона. Объясни сыновьям, кто я. Не говори мне «вы». Я не надолго. Как всё уляжется, я тут же уйду. Если когда-нибудь я добьюсь своего, я вспомню о тебе, ты не пожалеешь.

Но она не слушала его, поспешно уводила сыновей подальше от грозного «родственника». Ну и ладно. На пару дней придётся задержаться здесь.

часть 9

– Приехал ваш супруг из Дарнта. Вы должны поговорить с ним.– Настоятельница монастыря святой Анны, поджав тонкие губы, строго смотрела на Анию сверху. Та сидела за вышивкой и, услышав новость, замерла в немом протесте.

Что? Он приехал сюда? За ней приехал? О, Боже! «Нет! Я слишком долго жила без тебя, чтобы сейчас броситься к тебе по первому зову. Нет! Ты сослал меня сюда, чтобы убрать с глаз долой, а сейчас ты хочешь поговорить? После того, что ты сделал со мной? Нет!»

– Зачем? Что ему нужно? Я не хочу видеть его. Зачем он приехал?– Ания бросила вышивку и на скамье отодвинулась подальше от настоятельницы, будто вся угроза для неё заключалась в ней.

– Дорогая моя, вы по-прежнему замужняя женщина, ваш муж имеет огромную власть над вами. Он приехал за вами, он заберёт вас в Дарнт, хотите вы этого или не хотите. Вы носите под сердцем его ребёнка, вы должны родить его в доме мужа, а не в монастыре!

– Нет! Я не вернусь туда!

Настоятельница подошла ближе, и Ания глянула ей в лицо снизу, упрямо поджимая губы.

– Вы что же, собираетесь родить ребёнка в монастыре и здесь воспитывать его?

– А вы не позволите мне?

– Я не имею на это право, поймите меня, милая. Если бы вы были разведены с мужем, конечно, я бы дала вам возможность жить здесь, но...– Она отрицательно повела подбородком, и её чёрная накидка качнулась у сухого морщинистого лица.– Вы же знаете, что ваш супруг покровительствует нашей обители, он помогает нам, и я не хотела бы портить с ним отношения из-за вас. Вы – жена этого человека, вы – мать его ребёнка, вы должны смириться и вернуться к мужу, это ваш долг жены и матери.

– Долг?– Ания выдохнула с отчаянием.– Вы предаёте меня, матушка. Как вы можете? Я же исповедовалась вам, вы же знаете, как он издевался надо мной, как появился у меня этот ребёнок. Он – плод насилия и боли! Господи, ну почему, почему никто не хочет мне помочь? Откуда он вообще узнал об этом ребёнке? Почему он появился здесь?

– Я написала ему сразу же, как стало известно о вашем положении. Я не могла скрывать этого от вашего супруга. Ясно же, что он отец вашего ребёнка. И он приехал.– При этих словах Ания простонала с болью.– Он поступил, как настоящий мужчина, как отец.

– О, нет...– шёпотом перебила Ания. В глазах уже стояли слёзы.– Нет... Я не вернусь к нему, вам придётся уносить меня отсюда на руках... Никогда! Никогда я не вернусь к нему!

Она всё дальше отползала по скамье, пока не оказалась в самом углу, втиснулась в него и даже подтянула колени, упёрлась пятками в край, дрожащими пальцами натянула подол длинного платья. Рыдания сотрясали её.

– Нет... Ни за что, никогда... Этого не будет никогда... Проклятый барон. Что бы он ни делал, он всегда прав. Никто даже не пытается понять меня. Нет... Я не вернусь к нему... Никогда!

– Успокойтесь, милая моя Ания, я уже говорила с вашим супругом об этом. Он обещал, что больше никогда не тронет вас. Он же знает, что вы ждёте ребёнка, он обещал беречь вас, заботиться...

– Заботиться?– Она усмехнулась с горечью.– Он хотел убить меня! Он заставлял меня покончить с собой!

– Он обещал дать вам больше свободы. Вы несправедливы к своему супругу. Вы же носите его ребёнка, он это знает, он признаёт это дитя, несмотря на все эти чудовищные обвинения. Ваш муж простил вас и хочет объединения вашей семьи.

– Простил меня? Простил? Что он простил мне? Что за преступление я совершила, что он должен прощать меня? Нет!

– Господь помогает вам, Спаситель на вашей стороне. Зачем вам жизнь в маленьком монастыре, да ещё с ребёнком на руках? Подумайте сами. Вы вернётесь в замок, вы же баронесса. Подумайте о себе, о своём ребёнке. Он не должен родиться здесь. В этой обители находят утешение старые, больные и одинокие женщины, но не дети и их молодые матери. Перестаньте думать о себе. Подумайте о своём ребёнке, подумайте о его отце.– Настоятельница вздохнула, наклонилась и подобрала с пола вышивку Ании, села на скамью.– Если вы останетесь здесь и родите тут, ваш муж заберёт этого ребёнка и будет растить его сам. Вас не будет рядом, вы его никогда не увидите. Кто знает, кого он воспитает? Если ваш супруг такой, как вы говорите, вы станете матерью ещё одного чудовища. Разве этого вы хотите?

Ания отрицательно дёрнула подбородком, разглядывая тонкий профиль настоятельницы. Она вспомнила молодого барона. Орвил не вырос чудовищем, хотя и был его сыном. Всё потому, что его воспитывала мать, а не отец, вот почему. Он не стал жестоким тираном, потому что влияние отца на него было минимальным; когда барон взялся воспитывать сына, тот уже был другим. И он не стал копией своего отца, за что тот его и ненавидит.

А сейчас? Кого он воспитает из того ребёнка, что она носит под сердцем? Свою копию? Жестокого, ненавидимого всеми урода? Её сына. Все будут знать, кто его мать, как расписалась она в бессилии.

Но есть ли это часть того самого противостояния, о котором говорил Орвил? Бороться с ним, не мириться с его жестокостью, не подчиняться ему, не отдавать ему своего ребёнка.

«Я не сдамся тебе! Я не отдам тебе своего сына! Я не позволю тебе вырастить из него такого же тирана, как ты сам...»

Она уткнулась лбом в колени и прикрыла глаза.

– Ания, милая, обдумай всё, не торопись. Выбери из двух бед меньшую. Никто не заставляет тебя уже сегодня отправляться домой. У тебя есть время встретиться с бароном, пообщаться. Ты можешь теперь выдвигать ему требования, свои пожелания. Ты – мать его ребёнка. Это большая власть, поверь мне. Обдумай всё, не торопись с решением,– повторила опять.– Мужчины сильно меняют своё отношение, когда узнают о детях. Наверное, это их самая большая слабость, дарованная им Господом,– говорила прямо и доверительно, и даже перешла на «ты».

Настоятельница положила вышивку на скамью и поднялась уходить. Ания проводила её до двери глазами и снова опустила голову, упёрлась лбом в подтянутые колени. «Хорошо. Я посмотрю, насколько он нужен тебе, твой ублюдок. На что ты согласен ради него?»

* * * * *

Эрвин усмехнулся и устало вытер пот со лба, убрал молот на наковальню.

– Отдыхай!– Кузнец подхватил заготовку щипцами и убрал её на раскалённые угли.– Давай-давай, ты-то работай! Отдыхать будешь потом,– подогнал мальчишку на мехах. Перевёл глаза на лицо Эрвина и похвалил:– Молодец. Попьём?

– Можно.

Присели на скамью, и мастер напился из кувшина большими шумными глотками, передал его и Эрвину. Спросил:

– Как там Иона поживает? Что её пацаны?

– Да так, ничего...– Эрвин попил и убрал запотевший кувшин.– Потихоньку. Ей, конечно, тяжело, что уж там...

– Да. Это точно. Кирк был намного её старше, я ей ещё до свадьбы их говорил, старый он и долго не протянет. Кашлял, как все ткачи кашляют. Совсем зачах. Как они ещё умудрились этих двух мальчишек родить, непонятно.

Эрвин согласно кивнул. Уже месяц он жил у Ионы, как брат. В одном из местных кабаков его заприметил мастер кузнец Витар. Он предложил Эрвину поработать в его кузне на время, пока не найдёт хорошего ученика вместо своего, сбежавшего в другой город. Эрвин согласился. Работая в кузне, он меньше привлекал внимание, да и любые заработанные деньги были нелишними.

Оказывается, Витар знал Иону, хотя они и жили в разных кварталах: хорошими знакомыми были их матери.

– Я её ещё девчонкой знал, нас все на улице женихом и невестой дразнили. А она, как Кирк подвернулся, сразу же выскочила замуж. Он ей, правда, мастерскую оставил...

Эрвин снова кивнул согласно. Эта мастерская приносила совсем маленький доход, учеников и подмастерьев не осталось, после смерти мастера они все ушли в другие мастерские, и Иона осталась один на один со всем хозяйством и с детьми. Того опыта и мастерства, как у мужа, у неё не было, Эрвин это заметил и сам. Сколько раз старейшины цеха браковали её ткань и запрещали её продавать. Иону пока жалели. Весь цех ткачей пытался помогать ей кто чем: то деньги принесут, то кто из женщин с детьми поможет, то пошлют кого из подмастерьев на подмогу. Но Эрвин-то видел, что всё это ненадолго, рано или поздно Иона разорится окончательно и продаст свою мастерскую, а сама окажется на улице. Это дело времени.

Сейчас, правда, Эрвин приносил в её дом какую-то долю дохода, чем-то старался помочь по дому, но он не собирался задерживаться у неё долго, и так прошёл уже месяц. Просто, пока ещё Эрвин не знал, что ему делать, к кому обратиться за помощью.

Он перебирал в уме всех своих титулованных знакомых и обдумывал, кому из них он доверил бы свою жизнь и судьбу. И понимал, что таких у него нет. Любого дядя Вольф купит и переманит на свою сторону, что уж там. Нужен был независимый человек, с титулом и хорошей репутацией, честный и справедливый, не боящийся ничего. Таких Эрвину на ум не приходило.

Был, правда, воспитатель, граф Крейв из Либерна, что далеко на западе, Эрвин несколько лет прожил в его замке, потом графа вызвал к себе король, и сейчас он в его свите. Это далеко. Да и будет ли он разговаривать с Эрвином, сейчас, когда он сейчас никто? Сможет ли он хотя бы даже увидеться с ним? Никто не позволит ему аудиенции с советником короля. Его назовут проходимцем, самозванцем и выскочкой, ещё и арестуют или посадят в темницу.

Возможно, это должен был быть такой человек, которого Эрвин ещё не знал. Нужно было завести такое знакомство, а с чего начать у Эрвина не хватало опыта, не было ни верных друзей, ни надёжных связей.

Сейчас, стоит ему только обратиться в суд или заявить о себе, его убьют или подстроят несчастный случай. Ему сейчас, в его положении, правду доказать будет практически невозможно. Простолюдин, объявивший себя графом...

Это неслыханно! Самозванец!

Ему не дадут дожить до суда.

После рабочего дня уставший Эрвин вернулся в дом Ионы. Та сидела за ткацким станком и плакала. Эрвин ничего не сказал, прошёл в комнату. Мальчишек не было, видимо, у соседки, они часто там пропадали с местными мальчишками.

– Что – опять?– спросил Эрвин, заметив ворохи ткани на широкой лавке. Иона, вытирая слёзы, согласно кивнула головой.– Что на этот раз опять не так?

Эрвин знал, сколько времени и сил потратила она на эти ткани, а старейшины цеха, выходит, опять не разрешили ей продавать её товар.

– Сказали, не так... не то количество полос... неверное количество нитей в основе... Господи! Ну я же считала, я раз пять пересчитывала... Почему – опять? Что это со мной? Проклятье!

Эрвин сел на скамью у стола и ножом отрезал себе кусок хлеба, налил молока в глиняную кружку.

– Успокойся.– Он заговорил с ткачихой спокойным тоном, будто её ничуть не было жаль ему, и Иона полосонула по его лицу недовольным взглядом из-под бровей.– Слезами горю не поможешь, хватит уже. Давно они ушли?

– Давно...

– Ну вот, а ты всё слёзы льёшь, пора забирать мальчишек у соседей и кормить их, не думаю, что кто-то захочет кормить чужие рты...

– Я знаю!– Иона резко перебила его, разворачиваясь к нему лицом на табурете. Снова – знакомый недовольный взгляд.

– А что ты злишься? Никто, кроме тебя, не виноват. Ты – ткачиха, ты должна уметь всё это делать. Кто тебе виноват, если ты не умеешь считать?

– Я умею считать!

– Не умеешь.

– Умею!

Эрвин откусил хлеба и запил молоком. Смотрел в лицо женщины спокойно и терпеливо. Жевал, не сводя взгляда. Спросил:

– Сколько будет, если сложить семнадцать и двадцать пять?

– Сорок!

Эрвин пожал плечами демонстративно, давая понять, что ответ неверный, словно говоря ей: «Ну, вот видишь...»

– Кто ты вообще такой? Откуда ты взялся? Ты сам-то...– Иона вспылила, сверкнула глазами, нет, она уже не плакала из жалости к себе и к своим детям.

– Ты хорошо считаешь до десяти, похуже до двадцати, а дальше...– пожал плечами.– Чтобы правильно заложить основу твоей ткани, надо всё правильно посчитать. Я правду говорю, так ведь?

– Откуда ты знаешь? Ты – не ткач!

Эрвин согласно кивнул.

– Правильно, я не ткач. Но и ты – тоже. Ткачом был твой муж, Кирк, а ты нет, твой отец был кузнецом, он ковал подковы и гвозди, умел хорошо подковывать лошадей, но в ткачестве ни он, ни ты ничего не понимаете.

– Откуда ты всё это знаешь? Это Витар тебе разболтал, да? У него с детства язык был без костей, а сейчас и подавно.

– Ткачество – это не твоё дело, это не твоё ремесло. Тебе пора уже смириться с этим, ткачом был твой муж, но не ты, а его уже нет, и назад всё не вернёшь. Ты – вдова...

– А что мне тогда делать? Ответь, ты, умник! Ты всё знаешь...

Эрвин поднялся на ноги и ответил:

– Так, как ты сейчас живёшь, ты не протянешь долго. Тебе надо искать другого мужа, того, кто возьмёт тебя в жёны с двумя детьми, кто будет защищать тебя и кормить.

– Вот именно, кому я нужна с двумя детьми?

– У тебя мальчишки, пройдёт несколько лет, и они станут учениками и помощниками. Ты сама ничему их не научишь, а твой новый муж – хороший мастер – научит.

Иона громко усмехнулась, язвительно скривила губы, спрашивая:

– Уж не себя ли ты прочишь мне в мужья? Хороший мастер...– передразнила.

– Я скоро уйду... И я не мастер, я не ремесленник.

Иона нахмурилась и отвернулась, пряча лицо.

– Уйдёшь?– переспросила.

– Я ещё плохо представляю, куда, но ты всегда об этом знала. Я сразу сказал, что долго не задержусь. Поэтому послушай меня и сделай, как я советую – выходи замуж.

Иона поднялась на ноги, принялась собирать свои ткани, вздохнула, спрашивая:

– За кого я могу выйти замуж? Что за глупости? Вздор!

– Витар постоянно спрашивает о тебе...

Иона рассмеялась вдруг резко и холодно.

– Витар? Этот болтливый кузнец? Опять кузнец? Ну уж нет!

– Его жена умерла два года назад после родов, ты знаешь, наверное, у него маленькая дочка. Он постоянно спрашивает о тебе и о мальчиках. Им нужен отец. Я знаю, что вы дружили с детства...

– Жених и невеста?– Иона снова рассмеялась тем же холодным смехом.– Ты издеваешься надо мной? Мой отец был кузнецом, я видела, что моя мать не была счастлива с ним. Я поклялась себе ещё девчонкой, что никогда и ни за что я не буду женой кузнеца.

– При чём тут мать и отец твои? Это твоя жизнь, и она будет твоей, а не жизнью матери.

– Стой!– Иона выкинула ладонь.– Хватит! Я не хочу говорить об этом.

Эрвин молча смотрел ей в лицо долгим взглядом, потом шепнул:

– Я уйду, а ты и мальчишки скоро окажетесь на улице. Это разве лучше, чем постоянный звон молота о наковальню?

Иона выдержала его взгляд, но ответила совсем про другое:

– Я пошла за мальчиками...

Эрвин только пожал плечами. Как хочешь.

* * * * *

Ания сидела за столом, наблюдая за своим мужем исподлобья. Барон Элвуд прихрамывал и, опираясь на трость, передвигался по комнате туда-сюда. Яркий огонь камина высвечивал его лицо алым неровным светом пламени. Ания слушала своего супруга, не сводя с него глаз.

– ...Я не хочу ругаться, я хочу, чтобы ты поняла меня, всё, что я требую, что мне нужно. Мы же сможем поговорить? Не так ли?– Он обернулся к ней, остановившись, сложил обе ладони на вершине трости. Ания ничего не ответила: к чему все эти разговоры?– Не хочешь выпить вина?– предложил вдруг барон Элвуд и замолк, ожидая ответа.

– Попозже.– Ания еле-еле разомкнула пересохшие от волнения губы.

Барон хрипло усмехнулся и снова принялся вышагивать туда-сюда. Ания перевела взгляд с мужа на необычный резной кубок. Таких она не помнила здесь. Может, барон купил его недавно? Почему он так настаивает, чтобы она выпила из него? Уже точно два раза предлагал он ей вина.

– Вы привезли меня из монастыря для того, чтобы просто поговорить?– удивлённо переспросила.

– В последний раз мы расстались...– Она не дала договорить, перебила жёстко, несмотря на весь страх к этому человеку:

– Я помню, как мы расстались! Я навсегда это запомню! Что вы сделали со мной... Как я ещё это пережила... Господи, прости меня...

– Согласись, у меня были на то причины!

– Причины?– Она усмехнулась.– Нет никаких причин, оправдывающих насилие над собственной женой!– Её аж передёрнуло от негодования и злости, от тех воспоминаний.– Вы, как животное, Господь свидетель! У меня до сих пор синяки на руках!

Барон усмехнулся, остановившись, снова уставился на Анию, улыбнулся, будто оскалился.

– Зато после этого ты, наконец-то, понесла...

Ания громко хмыкнула с горечью и опустила голову.

– Я знаю, этот ребёнок мой,– продолжил барон, не двигаясь с места.– В монастыре за тобой следили, у тебя не было там никого, а я был у тебя последним мужчиной...

– Был?– Ания перебила опять и усмехнулась, а барон продолжал невозмутимо:

– После того, как ты была с НИМ,– он специально сделал паузу,– и перед тем, как я отправил тебя в монастырь, я знаю точно, ты перенесла ежемесячные недомогания,– Ания при этих словах устало прикрыла глаза. «Это Кора, будь она проклята...»,– значит, ты не понесла от него... Я был у тебя последним...

Ания вновь и вновь перебила его, вскинувшись, дёрнулась вперёд, чуть не опрокинув кубок с вином:

– У меня ничего не было с вашим сыном!

Поймала кубок за ножку, придавливая пальцами, не дала упасть, а барон продолжил:

– Значит, этот ребёнок мой. Я – его отец! Я это знаю точно.

– О, Господи...– процедила через зубы с отчаянием.– Только одно вас волнует. Этот ребёнок, будь он неладен...

– Ты говоришь о моём сыне.

Ания устало прикрыла глаза, шепнула:

– Я думала, вы изменились после всего. Думала, что вы что-то поняли, раз решили вернуть меня. Осознали хоть что-то... Вину, боль, ответственность за то, что сделали... От вас пострадали я, ваш сын, а теперь ещё и этот ребёнок...

– У меня больше нет сына!

Ания долго молчала, наблюдая за лицом мужа, будто ждала продолжения, хотела узнать, что же сделал он с молодым бароном, но супруг молчал.

– Как вы могли поступить так со своим ребёнком? Обвинить его в невесть чём... Мне даже страшно рожать вам других детей после всего этого.

Барон Элвуд усмехнулся на её слова.

– Он не был моим сыном, я это знаю.

– Но он же похож на вас!– не выдержала Ания.

– Я не знаю, что она сделала для этого, эта проклятая ведьма! Наколдовала или сразу продала душу дьяволу! Но я всегда видел, что он не мой сын! Я чувствовал это!

Ания хрипло выдохнула с горькой усмешкой и отвела глаза, а барон продолжил:

– Про твоего ребёнка я уверен, что он мой. Я это знаю наверняка.

– И что? Теперь вы вернули меня домой и будете по-прежнему бить и издеваться надо мной?

– Ну, почему же? Ты же носишь ребёнка. Я окружу тебя заботой и покоем.– При этих словах Ания опять с хрипом усмехнулась, ответила:

– Мне что-то плохо в это верится... Я даже не представляю вас с заботой и покоем, уж поверьте. Мне было бы лучше, если бы нас развели.

– Этого не будет!

– Конечно, вам никто это не позволит.

– Ты беременна и носишь моего ребёнка, поэтому никто нас не разведёт, ни один епископ не возьмёт на себя такую ответственность.