Текст книги "Я буду твоими глазами (СИ)"

Автор книги: Александра Неярова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц)

Глава 5

Незнакомец стремительно надвигался. Охотничьи инстинкты Вереи сработали быстрее разума.

Пнув пяткой стоящее на лавке у входа в сенях пустое ведро в сторону, чтобы мужчина отвлёкся на созданный шум, сама бесшумно переступила в другую, незаметно подныривая у него под рукой. И как только молодец повернулся на звук, со всего маху приложила его по затылку рогатиной.

Не ожидавший подобной прыти, молодец с грохотом, как подкошенный, рухнул на пол, растянувшись в тесной избушке во весь свой немалый рост. Верхняя половина туловища оказалась в клетушке с печью, а длинные ноги в сенях.

Верея прижала ладонь к своему рту…а не прибила ли она его часом? Затих ведь и более не шевелился.

– Ох! – опомнившись, метнулась зажечь огнивом пару лучин, поскольку света от одной чадящей свечи кот наплакал. А как сделала, вернулась к лежащему на животе без движения мужчине.

Стоило его всего осмотреть, как сердце дрогнуло от жалости. Вся его рубаха на спине и правый бок были залиты бурыми пятнами – разводами крови, кои впотьмах она сперва приняла за грязь.

Верея присела рядом с ним на колени. Осторожно раскрыла края рваной ткани и ужаснулась воспалённым рубцам с исходящим от ран неприятным гнилостным запахом. Большие глубокие борозды мужчине оставил зверь, вероятно в лесу ему не повезло нарваться на медведя. Не удивительно в таком-то состоянии, когда зрения лишён.

Лицом молодец был повёрнут к ней. На неестественно сером лице выступила испарина, глаза скрыты под тёмно-красной повязкой, а губы его беззвучно шевелились. Он бредил. Тяжёлое с присвистом дыхание вырывалось изо рта. Дотронулась ладонью до лба и убедилась, что кожа мужчины горячая, как камни раскаленные.

Тяжесть поселилась и в груди Вереи. Стало жаль его.

Теперь по-иному виделось его поведение. Воина повело на неё. Скорее всего не напасть он хотел, а попросить помощи. А она его палкой огрела до кучи. Вот дела…

И что теперь с ним делать?

Решение пришло само: оставить его умирать Верея не могла. Муки совести замучают. Вылечит этого невежу, а там пусть идёт на все четыре стороны.

Для начала сходила за собранным хворостом и растопила печь. В большом котелке поставила греться воду, в другом, что поменьше для похлёбки. Снова вышла на улицу и занялась свежеванием добытых зайцев, а заодно и мысли в порядок привести.

Слишком многое свалилось на её плечи. Забот по горло.

Расправилась с ушастыми быстро, шкуры промыла и повесила те сушиться, а мясо занесла в избу, порубила кусками и закинула вариться в малый котёл.

Пока поспевал бульон, не с первой попытки стянула с бессознательного богатыря сапоги, и за подмышки кое-как, напрягаясь из последних сил, кряхтя и ругаясь на все лады, взволокла этого упитанного великана в клеть поближе к печи.

– Ну и кабан, – пробурчала, в изнеможении падая возле незнакомца. Полежала немного, переводя дыхание от усердия, пока сердце не успокоило бег, а после встала, решив заняться ранами.

Нарвала кусков от выцветшего рушника, замочила в горячей воде с травами. Стащила с полатей старую лежанку и перекатила туда хворого. Распорола ножом по швам окровавленную рубаху, осторожно сняла её мужчины да в угол закинула, после выбросит, толку от ней не осталось. Штопать бессмысленно.

Мужчина остался лежать в одних плотных кожаных штанах. Ещё раз поразилась размерам этого великана и, стараясь особо не таращиться на обнаженную грудь с мелкими русыми волосками, промыла все глубокие и помельче борозды от когтей. Очистила каждую от грязи и свернувшейся крови с гноем, туго перевязала лоскутами ткани поверх целебной кашицы из трав.

Знатно косолапый его отходил! Крови потерял не мало, а живуч оказался. Принесло же его на её голову…

Сходила в сени, где висели пучки сушеных временем трав у бывшей хозяйки избы, сорвала один и добавила к нему суховеи из своих запасов. Подожгла и тут же затушила, стала водить чадящими веточками над лежащим мужчиной, вслух проговаривая молитвы. Всегда те помогали и ускоряли заживление.

Как закончила, смочив тряпицу в прохладной остывшей воде, обтёрла пот с верхней половины его тела. К этому времени жар чуть спал, и суровые черты лица воина расслабились.

Верея склонилась над ним. Потянула ладонь к повязке, желая посмотреть что у него с глазами, но тонкое запястье вдруг перехватили стальные пальцы.

– Не смей! – рыкнул он, очнувшись.

Так получилось, что незнакомец дёрнул её на себя, и Верея, потеряв равновесие, упала ему на перевязанную грудь. Мужчина приглушённо застонал от боли и замер, ощутив мягкость изгибов молодого тела.

– Ты девица что-ли? Не старуха? – казалось, он порядком озадачился, словно ожидал найти в избе как раз старуху. Вероятно, прежнюю хозяйку.

А Верея не знала, что ему ответить, оцепенела и словно язык проглотила.

Воин провёл зачем-то пятерней по спинным позвонкам и спустил ладонь немного ниже поясницы на упругие полушария, отчего Верея пуще зарделась и еле слышно ахнула.

Одна её рука лежала на груди, где тяжело и сильно ухало мужское сердце.

– П..пусти! – пискнула, окончательно растерявшись. – Я же… я промыла твои раны. Они вновь откроются, если не прекратишь напрягать мышцы.

– Коса длинная и шелковистая, –хворый молодец совершенно не слушал её смущённый лепет, он продолжал изучать свою спасительницу.

Поднялся по переплетению косы вверх к голове, перебрался на подбородок, кончиком указательного пальца губ нежных коснулся.

Верея догадалась, что он всё ещё бредит.

Отвар. Нужно дать ему отвар из одолень-травы, пока он в состоянии его проглотить. Переборов стеснение, после горячки мужчина вряд ли вспомнит, как лапал её, Верея спросила:

– Как твоё имя?

Молодец почему-то задумался, и спустя непродолжительное молчание соизволил ответить:

– Яробором меня зовут.

– Отпусти меня, Яробор, – прошептала сипло, близость полуобнажённого мужчины её пугала. – Тебе нужно выпить снадобье.

– А не отравишь, колдунья? – рот его исказился в усмешке, за которой крылась боль.

– Я бы могла убить тебя уже сотню раз, пока лечила раны.

– И то верно… – тихо ответил, разжимая оковы на юном теле, и вновь провалился в пучину горячки.

И тем не менее Верея смогла залить ему в глотку отвар из кувшинок, что дала ей хозяйка реки Ветрана. Ложку за ложкой, проливая капли, но влила в Яробора нужное количество.

Вот и пригодился венок.

Сделав это, Верея доковыляла до узкой лавки, улеглась прямо на голые доски, да так и заснула утомлённая.

В эту длинную и тяжёлую ночь кошмары её не мучили.

Поздним утром Верею разбудило щебетание птиц за окном. Солнечный свет уже во всю проникал в окна и во все щели ветхого жилища.

Это какая она соня! Посетовала на саму себя, с трудом садясь на лавке. Хотела ведь встать с рассветом, поскольку дел невпроворот, а провалялась вон аж до каких пор. Непорядок. Умаялась за вчера, что ещё сказать.

От жёстких досок ныло всё тело, от долгого лежания онемели руки и ноги, а как только она пошевелилась, разгоняя по жилам кровь, атаковали колкие мурашки. Поёжилась от прохладного воздуха, огонь в печи-то потух. Надо будет налаживать быт со здешним домовым и духом запечником, поскольку теперь ей предстоит в этой избе жить.

Окончательно проснувшись, первым делом Верея сходила проведать раненого. Мужчина крепко спал. Его дыхание было глубоким и спокойным, грудная клетка ровно вздымалась и опадала.

Верея и сама вздохнула с облегчением. Не зря спасала, приложив к этому немало усилий. С такими ранами без посторонней помощи воин бы не выжил.

Яробор…

Странный он. Одежа вроде простая на нём, а кинжал при себе довольно искусный имеет. Такой купцы или знатные бояре позволить себе могут.

Верея отмахнулась от этой мысли, как от назойливой мухи. Ей-то дело какое? Вылечит и скатертью дорога ему.

Старая волчья шкура сползла с груди молодца, повязки слегка пропитались бурыми пятнами, позже поменять надобно будет. Верея подошла ближе и осторожно дотронулась до его лба, чтобы не потревожить навеянные травами сон.

Лоб был теплым, жар спал. Вот и хорошо! Вот и ладно. Значит на поправку Яробор идёт.

Окинув избу придирчивым взглядом, стараясь не шуметь, Верея сходила в заросший травой двор за примеченными раннее дровами, собираясь заново растопить печь. Хворому необходимо постоянно находиться в тепле.

Ухватом поставила в гарнило печи котелок с похлёбкой из мяса зайца, а после, как потушилось, добавила туда репу с горстью крупы, что семья купца пожаловала за помощь. Отвар из одолень-травы подогрела.

Русалочий цветок по иному он называется. Мать Сыра Земля с живой водой этот цветок породили – оттого есть мощь у него против нечистой силы в водах и в полях, и на земле вообще. Рвать кувшинки нужно с ласковыми словами, да заткнув уши.

И ни в коем случае не дозволялось срезать их ножом. Баяна говорила, что при этом якобы стебель кувшинки истекает кровью, а тот, кто это сделает, будет видеть тяжёлые, кошмарные сны.

С корневищем одолень-травы в руках пастухи обходили поле, чтобы при пастьбе предохранить скот от пропажи, а ещё старица сказывала, что помимо лечебных свойств отвар этот может возжигать пламя ответной любви.

Вот в последнем Верея сомневалась. Ну, рвали кувшинки её подруженьки из Калиновки, пробовали Сурица с рыжеволосой Ирией любых своих молодцев напоить да без толку всё.

А, может, оттого, что чувства без ответа их остались?

Тряхнула сердито косой, изгоняя мысли не к месту, которые её посетили, отошла от печи к грубо сколоченному столу, травы свои из охотничьей сумки вытащила, перебирать стала, развесит позже.

К чему вообще об любви задумалась? Ей точно нынче не до женихов.

О том, где провизии раздобыть думать надобно, а не о всяких пустяках да глупостях!

Сходить на охоту, шкурками и мясом запастись, трав собрать, насушить, а опосля в поселении местное можно наведаться, обменять на муку с крупой, да вещи разные. Парочку плошек с чарками. От былой хозяйки поди ничего путного не осталось, растащила детвора доброе всё.

С жителями Белозёрки знакомства завести. Может, помощь кому из людей нужна или скот вылечить худый.

Досок найти, мужиков упросить крышу починить, когда небеса громом и дождём разгрозятся течь во все щели будет. Зима скоро подлетит, такие важные дела откладывать нельзя.

Кущери при дворе и сама серпом выкосит, вон он, в сенях на крючке висит. А тяжёлая-то работа не по силам будет слабой девице.

– Кто ты?

Верея чуть не подпрыгнула на лавке, раздавшийся за спиной голос Яробора её порядком напугал. За своими думками она успела и позабыть о раненом!

Угомонив зашедшееся в волнении сердечко, обернулась к мужчине. Держась за туго перевязанный живот, он поднялся с лежанки и теперь стоял, пригнувшись, о дверной косяк тяжело плечом опирался. Потолок явно для его роста оказался низок и неудобен.

Верея сглотнула в горле ком, слишком много места в тесной клетушке занимал воин! Она-то никогда до этого не оставалась наедине с мужчиной… Ждан с Горяном не в счёт, родичи.

– Меня Верея зовут, – тихо произнесла, робея перед этим богатырём. Пусть он и ранен, мало ли что ему в голову взбредёт. – Садись за стол, тебе поесть нужно, я сейчас жидкого налью.

Споро сгребла и переложила пучки трав на узкий подоконник. Шелуху в подол тряпицей со стола смахнула.

Ей пришлось протиснуться мимо него к печи. Едва не задела Яробора плечом, аж дыхание задержала, когда скользнула рядом, а воин казалось наоборот, подался ей вслед и с шумом втянул носом воздух.

Или запах её.

Ведёт себя, как дикарь!

Отодвинулась от раненого ещё чуть дальше и полезла в котелок проверить не остыла ли похлёбка. Горячая ещё, вот и хорошо.

– Вере-ея...

От того, как протянул её имя, у ней дрожь по спине пробежала, и руки затряслись. Что уж говорить о глупом сердце, ухнувшем прямиком в пятки.

– Так кто ты, Верея? – повторил свой вопрос.

– Я… ведунья из Белозёрки. Бабка моя здесь жила.

По сути про бабку не солгала. А что ему ещё сказать?

Ведунья, значит. Благодарствую, что раны подлечила.

– Пустое. Не могла я иначе. Садись, трапезу разделим. Тебе сил набраться нужно, – обернулась к нему и увидела, что молодец на месте стоит и затылок потирает.

Жар стыда осыпал спину. А это ведь она его рогатиной приложила! Понадеялась, не вспомнит, что вчера в бреду творил. Не тут-то было.

– Тяжёлая у тебя рука однако, ведунья, – усмехнулся, разминая шею. – Хорошо ты меня огрела.

И вроде бы совсем не зло сказал. С довольством даже, отчего румянец ярче на щеках расцвел маками.

– Прости. Я думала… ты напасть на меня хотел, – принялась оправдываться, наливая в миски бульона с репой и крупой. Яробору кусочки мяса пожирнее да побольше положила, себе поменьше. – Мой батюшка... охотником по молодости был. Вот и обучил всему, что сам знал и умел. И как за себя постоять.

Подбирала слова Верея осторожно, чтобы ненароком лишнего не сболтнуть.

Взяв в обе руки старые деревянные плошки, которые вчера днём отмыла, понесла похлебку к столу, мимо криво ухмыляющегося молодца. На этот раз он потеснился, давая свободно пройти к столу, Верея почувствовала, как он провёл ладонью по всей длине её косицы.

Мурашки разбежались вниз по позвонкам от мимолётного касания мужчины. Яробор не мог видеть и изучал окружающее его пространство через прикосновения. Верея спустила ему эту вольность, а про себя подумала, что так и не переплела косу свою после сна.

– Мудрый у тебя отец, – кивнул одобрительно.

– Да… – подтвердила. А у самой слезы на глаза наворачивались, зарезали, затмили взор. Старосте Горяну она за всё благодарна.

Глубокая печаль грузом легла на сердце: родных-то отца и матушки уже как десять вёсен нет живых. Насилу зажмурилась, избавляясь от скорбных чувств. Лишь тихий всхлип слетел с приоткрытых уст.

Главное она выжила. Придёт её время, сила пробудится и окрепнет, и Верея сполна отомстит всем повинным за жестокую расправу над её родом. За мучения и смерть каждого древлянина. Так и будет.

Плошки расставила, ложки к ним. Отвара целебного в ковш налила, водрузила на стол с противоположной от себя стороны. Краюху хлеба разломила, большую часть мужчине положила, а себе поменьше. Последний кусок.

Оглянулась через плечо на замершего у дверного косяка Яробора, почему не идёт?

– Помочь? – не видит же он ничего и слаб. Привыкнуть уже надо, посетовала на себя за недогадливость. Тяжело ему двигаться с такими ранами. Подошла к мужчине, руки протянула. – Обопрись на моё плечо.

– Я не настолько ущербный, – буркнул вдруг гневно и отмахнулся от помощи. Получилось, что ненароком звонко ударил её по ладоням, – сам передвигаться могу.

Верея губы поджала и поспешно отошла назад. Но не получалось на Яробора по настоящему злиться. Ох и сложный он человек! Истинный воин, не признающий слабости. Несмотря на своё поведение он вызывал к себе уважение.

Села на лавку и стала наблюдать, как аккуратно, но со знанием, где что находится в клети, ступает мужчина. Он не задел своим богатырским телом ни лавки, ни стоящего в углу табурета. Похоже, правда жил здесь, не соврал.

Яробор опёрся руками о рассохшуюся поверхность стола, сцепил в напряжении зубы, опускаясь. Раны от медвежьих когтей беспокоили ноющей болью.

– Вкусно. Спасибо, – распробовав похлёбку произнёс более мягким тоном, ощущая за собой вину за грубость. – Зайчатина? Давно не ел домашней стряпни.

Верея кивнула. Услышать похвалу от мужчины оказалось приятно, а после разумела, что Яробор не видит её кивка, и тихо сказала вслух:

– Да. На твоё здоровье.

Ели в тишине, нарушаемой лишь стрекотанием птиц на улице и шумным дыханием обоих. Когда с пищей было покончено, Верея попробовала вывести мужчину на разговор.

– И давно ты тут… живёшь?

– Две седмицы назад набрёл на эту избу. Волхвы поведали, что сильная ведунья, старуха мудрёная годами и опытом, здесь живёт. – Осушил ковш с отваром до дна и со стуком опустил на стол.

Хмыкнул неприязненно.

– Только не каждому встречному помочь она соглашается. Привередливая в этом деле. Думал, специально не показывается, чтобы сам восвояси убрался. Пока рыскал по окрестностям на медведя нарвался, думал, она на меня косолапого натравила. Повезло удрать от шатуна живым.

– Это не так… нет бабки моей больше. Умерла, – в голосе скрыть боль не получилось.

Одиночество и тоска обрушились на хрупкие девичьи плечи, пригиная спину ближе к матушке-землице. Верея сжала чарку с водой в ладонях. И хорошо, что молодец её сейчас не видит.

– Вон оно что. Не изводила меня, значит, старая.

– Откуда ты, Яробор? И что у тебя с глазами? – Интересно было послушать его наверняка непростую историю. – Их вылечить у неё просить хотел?

– Верно, Верея. Глаза. – Яробор помолчал немного, собираясь с мыслями и духом, а после произнёс: – Я не всегда был слеп. Два года ничего не вижу окромя холодной тьмы.

Сложил могучие руки на стол и провернул голову к окну, с которого Верея утром содрала старый и местами порванный бычий пузырь, пустив в дом свет. Слабый ветерок всколыхнул его светлые волосы и ленту повязки.

– До потери зрения я служил воеводой у кагоярского князя Буревого…

Глава 6

***

…Яробор.

За столько времени, пока блуждает впотьмах, княжич уже привык к этому имени. Так нарекла его родная матушка, но князь Буревой настоял звать Златояром.

Молодой княжич уважал своего отца, жаждал походить на него, хотел, чтобы его также боялись недруги и признавали силу.

Давным-давно, когда Буревой был совсем мальчонкой на его поселение напало варяжское племя. Тати разграбили жилища, женщин попортили, пленили сильных мужей, девиц в рабство увели, а дома сожгли. Князю тогда чудом удалось улизнуть в лесные заросли.

Тати колючки не сунулись проверить. Он кусал кулаки до крови, чтобы не выть вслух, слёзы горечи глотал, а сердце наполнялось яростью и жаждой расправы.

Буревой взрастил в себе чёрный яд ненависти к варягам и однажды свершил месть – голова того вождя, что принёс беду в его дом, скатилась с плеч. А он войском верным обзавелся и княжество своё отстроил, городище целое!

Суженую свою повстречал, княгиню Зарину. Она также как и князь из словенского простого народа была. Любовь пылкая, страстная обуяла их сердца, и родился на свет он, княжич, – плод их любви.

В походы с собой Буревой брал Златояра на север, восток и запад, морем и сушей, завоёвывали они с дружиной один за другим окрестные народы. Прививал князь Златояру отчаянную храбрость, жажду власти и славы. Чтоб карал недругов без сожаления и правил после него твёрдой волей.

Княгиня Зарина всегда с тревогой на сердце и мольбами быть осторожными их провожала, а встречала радостно и ласковым словом да нежными поцелуями одаривала.

Но однажды всё изменилось, когда в городище с заморскими послами пожаловала одинокая путница…

Звали её Агидель. Буревой как только увидел светлокосую статную красавицу голову потерял. Покоя лишился, днями и ночами спать не мог, жаждал обладать заморской девицей, словно околдовала та его своей диковиной красотой.

Про любимую княгиню Зарину позабыл и даже не глядел в сторону жены более. За молодой красой всё ухаживал, долго не давалась Агидель, распаляя мужской интерес, но потом всё же сдалась, и сделал Буревой её своей наложницей вопреки воли жены. Князь он, али не князь?!

Княгиня занедужила вскоре в тоске. Ни волхвы, ни знахари излечить не смогли, руками разводили, так и скончалась родная матушка Златояра. На погребении князь ни слезинки не проронил, стоял и спокойно наблюдал, как пожирал огонь тело некогда любимой женщины.

А сразу после окончания траура Буревой женился на Агидель. Уже тогда княжич неладное заподозрил, но смолчал, покорившись воле отца.

Шли годы. Златояр вырос и возмужал в могучего молодца, походы сам возглавлял. И все чаще стал замечать на себе взгляды княгини. Удивительно, красота её не увядала, когда Буревой старел на глазах.

Агидель пробралась к власти, князь потакал её прихотям и слушал её советов вместо речей и уговоров верных бояр. Златояр до сих пор не мог понять зачем Буревому понадобилось вырезать всё племя древлян. Ничем они Кагояру не угрожали, купцов с хорошими товарами всегда засылали.

Княжич и по сей день не мог простить себе, что не помешал отцу загубить столько невинных жизней. Буревой даже в детей стрелял…

Минуло время. Княгиня не давала Златояру прохода, соблазняла всячески, одаривала заискивающими взглядами, он отмахивался. Пытался пристыдить, как можно ежели она жена правителя, а он его кровный сын! Но змее всё нипочём, она лишь улыбалась, а в чёрной душе её копилась злоба на отказы. Буревой был слеп.

Вернувшись со своего последнего похода, княжич парился в хорошо натопленной баньке, как одетая в один меховой плащ к нему заявилась Агидель. Она скинула его, представ перед ним обнаженной. Красивая и расчётливая. Тело, как у девицы молодой. Решила достичь цели нахрапом.

Голова у Златояра шла кругом, с дороги он порядком испил доброго хмеля, чтобы расслабить тело и разум, поэтому сперва растерялся и позволил ей себя поцеловать и обнять. Опосля дошло, что делает и с кем, и прогнал тогда он распутную княгиню. А Агидель прокляла его за то, что отверг.

Ведьмой она оказалась чёрной. Более ста лет злодеяния творила на свете. Молодость себе в тайне жертвоприношениями невинной крови продлевала на капище. Наследника зачать от княжича хотела, с князем не получалось. Да и люб Златояр стал черствому сердцу.

Проклятье княгини отняло зрение, а Буревой даже слушать не желал, какую змею пригрел на шее.

Мучился Златояр от болей, что помимо слепоты к проклятью прилагались. Раз в седмицу кровавые слёзы душили, а в голове звенел скрипучий хохот отвергнутой ведьмы.

Скитался княжич по землям, назывался всем другим именем, чтобы никто не признал, кто он есть на самом деле, но ни один волхв, ни знахарь не смогли побороть колдовство тёмное.

Извести его верно змея светлокосая собралась! Отца против настроила, а бояре и дружинники указа князя ослушаться не могли, клятву верности ведь приносили Буревому. Впору духа лишиться, но княжич упорно цеплялся за жизнь, не сдавался.

А месяц назад кагоярский волхв Ведагог рясы на него раскинул, поглядел и обмолвился, что есть ещё надёжа.

– Рождённая в весеннем лесу с первыми лучами солнца ведунья, умеющая слышать духов леса, способна избавить тебя от проклятья ведьмы. Живёт она…

Ведагог и поведал княжичу, что такие волхвицы с ведами селились поглубже в лесах, в чащобах и буреломах непролазных. Подальше от людей, поближе к духам, дабы силы свои колдовские проявлять да костры на капищах возжигать. И не только светлых, но и тёмных богов.

Так и привела дорожка судьбы княжича в заброшенную избушку.

Однако не ожидал он встретить вместо дряхлой вредной старухи девицу молодую и притягательную. От её присутствия кровь вскипала в жилах воина, и сердце учащенно билось.

Давно у него не было женщины…

Всей правды о себе Верее княжич не мог открыть, потому немного переиначил историю.

– В землях степных неспокойно было, давил каганат полян, угрозой нависая над нами. Набеги совершали на селения у окраин. Торговые пути из степей к нам не безопасны стали, боялись купцы ходить. Князь меня с дружиной отправил с наказом договориться или разобраться с кочевниками. – Произнёс Златояр задумчиво, вспоминая былое время.

Такое взаправду случалось. Воевали они с хазарами долго.

– Племя они горячее, и дружба у них так же крепка, как и ярость сожжёт всё, коли пыхнет, жестоки они в бою и безжалостны. Не сговорились с их вождём. Мы разбили их, дальше в степи пустынные погнали, а один из татей прежде, чем последний вдох испустить, успел мне в лицо пыльцу какую-то сыпнуть. Шепот чуждого наречия я услышал, и свет белого дня померк для меня.

– А что ваши волхвы? Излечить не смогли? – спросила Верея, утварь со стола убирая.

Жалость поселилась в девичьем сердце к молодцу. Горян рассказывал ей со Жданом, как жестоки в битвах племя кочевников, не чураются использовать яды в сражениях.

– Кагоярский волхв пробовал лечить меня и другие, все как один молвили, что колдовство это тёмное. Сильное. Верно в плену ведьма с ними была или по своей воле примкнула к кагану. Знали кого бить, иродово племя!

Княжич по столу бахнул кулаком, ковш подпрыгнул и на пол свалился. Такая злость на проделки княгини пробрала, аж внутри всё задрожало и натянулось до предела. Из-за этой твари чёрной сколько судеб порушилось и жизней загублено!

Ведунью молодую обманом приходится опутлевать, надеясь на помощь. Не мог иначе княжич, опасно правду о себе раскрывать: немало врагов нажил себе Буревой. Любой воспользоваться его слабостью может и убить.

Тогда лишится князь единственного наследника, и власть его пошатнётся. Уже пошатнулась! Шепчутся по углам бояре и дружинники, что безумие овладевает Буревым, но в открытую опасаются перечить, страшась на княжий гнев нарваться и ведьмин взор.

Агидель ни сына, ни дочери так и не подарила роду. Милостивы боги! Не дают зачать ведьме.

Для всех в городище и в округе известно, что недужит княжич, в походы выходить перестал. Волхв постарался слухи распустить, давая возможность княжичу спокойно выйти за пределы, чтобы побороть проклятье змеи.

Пока боятся соседи могучего грозного войска Буревого, не думают соваться с мечом, дабы лакомый кусок плодородной земли себе оттяпать. Однако жажда наживы рано или поздно перевесит чашу весов.

За два года скитаний Златояр привык к имени, данному родной матушкой при рождении. Поклялся, что костьми ляжет, но вернёт себе зрение и отыщет способ уничтожить ведьму.

А коли тьма от взора всё же не отступит, он хитростью действовать станет, подберётся ближе и собственноручно шею гадюке свернёт.

– Чего буянишь? Утварь мне последнюю роняешь и бьёшь? – прилетел неожиданный укор от девицы. – Понимаю, что невмоготу. Что злость берет от бессилия, но не порть последнее уцелевшее. Итак нет тут ничего доброго, всё рассохлось и поветшало.

Голос Вереи был мягок, несмотря на смысл слов, бархатом лег на взярившееся сердце. Сменил там грозу, прогнал злость. Княжич враз успокоился, и верно, забылся он.

– Прости. Я новое тебе из дерева выстругаю.

– Нет уж. Сперва дай время ранам затянуться, не губи мои вчерашние труды. Я до рассвета с тобой маялась, – слушая её, дивился княжич, как Верее так легко далось остудить его пыл воинственный.

Всего несколько слов произнесла – и злости как не бывало, а чувство вины привязалось.

– Давай сейчас повязки сменю, а потом гляну, что у тебя с глазами.

– Хорошо, – повернулся к ней, с трудом вытаскивая длинные ноги из-под стола.

Хоть княжич не видел, что делала девица, он остро ощущал её присутствие рядом. Вслушивался, как гремела она котелками у печи, ловил кожей движение воздуха возле себя, как только она проходила мимо. С жадностью вдыхал запах юного тела.

Вот она приблизилась к нему и стала промачивать негодные лоскуты повязок и с осторожностью их снимать, чтобы не доставить ему лишней боли. Терпел боль он и посильнее.

От прикосновения нежных пальчиков к плечам и груди по телу княжича хлынула волна тепла. Закружила голову, перехватила дыхание.

– Повернись спиной, – попросила тихо. Её дыхание тоже сбилось, а звонкий голосок осип. Видно впервой Верее приходилось переживать такую близость с мужчиной. По сути незнакомцем.

Доброе и храброе у неё сердце, раз не погнала его прочь с порога. Княжич пожалел, что не может видеть свою спасительницу. До немоготы хотелось взглянуть!

Меж тем девица промыла тёплым отваром остатки травяной кашицы с борозд ран и запёкшуюся кровь.

– Не гноятся. Как хорошо!

Да, он чувствовал себя многим лучше, чем вчера. И все благодаря ей.

Верея умело и быстро наложила новые лоскутки ткани и надёжно закрепила узелками. А прежде, чем она потянулась к повязке, скрывающие его проклятые глаза, княжич сам от себя не ожидая вдруг произнёс:

– Позволишь коснуться лица своего? Хочу узнать, как ты выглядишь.

Его спасительница вздрогнула, ладони на его груди замерли. Показалось, Верея сейчас испугается и сбежит, потому сам поднял руку и положил на девичью щеку. Другой притянул к себе за узкую талию. Так получилось, что Верея оказалась стоять меж его разведённых коленей.

Она дыхание затаила.

А он наоборот, жадно повёл носом, делая глубокий вдох с наслаждением. Запах ведуньи такой манкий до одури. Он туманил голову и будил низменные желания.

Златояр осторожно, боясь спугнуть попавшую в сети птичку, касался её нежной кожи без изъяна грубыми, мозолистыми от оружия пальцами. Обвёл овал точёного личика, аккуратный маленький нос, изогнутые дуги бровей. Прикрытые веки.

Ресницы девицы трепетали, она задышала чаще и шумно, когда подушечкой большого пальца княжич дотронулся до бархатистых губ. Но не сделала попытки отстраниться.

– Красивая… – его собственный голос охрип до неузнаваемого. Златояр изучал её через прикосновения, представляя внешность в своём воображении.

Осмелев, он медленно заскользил другой рукой выше по спинным позвонкам, пересчитал и огладил каждый из них, вырывая из уст ведуньи новые вздохи. Попробовал на ощупь шелковистость растрепавшейся косы.

– Какого цвета твои волосы?

– Светлые.

– Как лучи самого солнца? – уточнил, перетирая их в пальцах, наслаждаясь мягкостью.

– Наверное.

– А глаза? Зелёные, как насыщенная листва леса? – продолжал нашептывать, поднимаясь по переплетению вверх, так и не найдя в косе ни украшений, ни ленты. Значит не помолвлена его спасительница.

Свободная.

– Нет, ясно голубые, – завороженно ответила на ненавящевые ласки и не привычные слуху слова. Ей нравилось, что он делал.

– Как бездонный колодец неба, – пробормотал.

Неискушенная. Не тронутая мужчиной. Княжич понял это по яркому отклику её трепещущего в его объятиях тела. Прекрасный нежный цветок.

Желанный. Запретный для него плод.

***

От прикосновений сильных рук воеводы князя мурашки разбежались по девичьему телу. Верея поймала себя на том, что ей они неожиданно приятны. Она должна была оттолкнуть мужчину, не позволять трогать себя, но почему-то растерялась и не могла прекратить это. Наваждение какое-то!

– Хотел бы я увидеть тебя…

Произнёс он с тихим сожалением, убирая руки от её лица и косы и устраивая их у себя поверх бёдер. Опустив взгляд вниз, Верея заметила, как с силой он сжал их в кулаки.

– Увидишь. Я постараюсь помочь.

Тряхнула головой, разгоняя туман в мыслях, и постаралась сосредоточиться. Потянулась к лицу княжича, указательными и большими пальчиками край повязки подцепила, на лоб грубую ткань собирая, а открыв глаза его, в ужасе ладонь к своему рту прижала, вскрик заглушив…

Глаза молодца выглядели болезными. Белки кровью налиты, а некогда медовая радужка поблекла, и её пронизали чернильные жгуты проклятия. Веки и кожа вокруг тёмная и воспалённая, испещрённая сетью морщин, как у старика. Жилы у висков вздулись.