Текст книги "Враг"

Автор книги: Александра Лисина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 17 страниц)

– Вот ведь рыжая сволочь, – спокойно констатировал бритоголовый, покосившись на приятеля, который так элегантно его подставил, но на выразительный взгляд Стража согласно кивнул. – Что ж, не возражаю. Отчего не размяться?

Дядько хмыкнул в усы и, переговорив с хозяином каравана, отправился вслед за будущим противником на берег. Проверка на вшивость… что ж, всегда следует знать, кто чего стоит и на кого можно рассчитывать в бою. Даже если тебя определил в сработавшуюся, но чужую команду сам король.

Седовласый мельком оглядел уютную заводь, слегка пологий, но ровный спуск к воде, который скоро превратится в небольшую арену, сбросил свою куртку и неспешно разулся. Потом прошелся босиком вдоль речной кромки, в одном месте зачем-то присел и растер сильными пальцами влажные песчинки. А уж потом повернулся к терпеливо ожидающему Ирбису.

Тому на вид можно было дать лет тридцать-тридцать пять. Среднего роста, неплохо сложенный. Он тоже был бос, но, в отличие от седовласого, решил сбросить еще и рубаху да закатать штаны до колен.

Дядько внимательно оглядел крепкий торс противника, на котором красовалось немало белесых полосок, и вдруг спросил:

– Красные драгуны?

Ирбис изумленно вскинул брови.

– Бронлор? Левый фланг? – быстро уточнил седовласый.

– Откуда знаешь?!

Дядько только хмыкнул: не узнать зигзагообразный след от ятагана орка на груди Ирбиса было невозможно. Как невозможно спутать грязно-серого цвета молнию на его левом плече – подобные метки есть у всех, кто хоть раз в жизни попадал под заклятие орочьего шамана. Но в последние годы сшибка со свинорылыми была только под Бронлором, вблизи Серого пика,[11]11
  Серый пик – горы на северо-востоке Интариса. Граничат с территориями орков.


[Закрыть] где орки лет пять назад решили испытать границы Интариса на прочность. Там еще была скверная история с пограничниками, прошляпившими разведотряды орков за пару месяцев до того, как разразилась катастрофа, и безобразным состоянием местного гарнизона, начальство которого после всего случившегося с позором перевешали. При полном одобрении короля Мирдаиса, кстати, который в том бою едва не лишился собственной короны.

Но Создатель миловал – в последний момент отбились, и почти трехдневная битва закончилась победой интарисцев. Правда, им повезло, что поблизости от Бронлора находился отряд Стражей, невесть какими ветрами занесенный в такую даль, однако они сыграли в той заварухе немаловажную роль. В том числе удержали пятачок свободного пространства вокруг своего сюзерена – ценой собственных жизней и нескольких сотен нещадно воняющих орочьих трупов, из которых потом сложили целую стену.

Спросите, с какого перепуга Дядько вдруг решил, что Ирбис – именно драгун? Да потому что приметил у него на внутренней стороне правого предплечья татуировку в виде двух перекрещенных сабель на фоне алого щита с золотой окантовкой – такие носили только знаменитые драгуны короля. Вот только после Бронлора остатки потрепанного полка расформировали, а выживших перебросили в другие части. После чего всучили медали, крепко пожали руки и… благополучно забыли. Казалось, навсегда. Хотя, как выясняется, забыли-то о них далеко не все.

На неподдельную оторопь, проступившую на лице Ирбиса, седовласый удовлетворенно кивнул: значит, угадал. А потом закатал рукав собственной рубахи, где красовался точно такой же зигзагообразный рубец. При виде него суровый мечник дрогнул, а потом вдруг широко улыбнулся и коротко, по-особенному, отсалютовал.

– Хазад!

– Хазад аймаре.[12]12
  Боевой клич интарисцев.


[Закрыть] – Дядько повторил его жест и приглашающее кивнул: – Начнем?

Белик со скучающим видом отвернулся и побрел в сторону. Его этот бой не интересовал: Дядько был лучшим на своей заставе еще десять лет назад. И даже сейчас, почти в пятьдесят, мог дать сто очков вперед любому ловкачу.

Юноша медленно двинулся вдоль прибрежных кустов, не обращая внимания на яростный звон стали и азартные выкрики со спины. По пути безошибочно угадал, в каком месте притаился коварный гаррканец, поджидающий его подобно засевшему в засаде хищнику, и заранее обогнул наглую скотину по широкой дуге. У норовистого зверя в последние дни появилась отвратительная привычка – проверять хозяина на прочность. Видать, спокойная жизнь сказывалась: энергию девать некуда, вот он и дурачился. Или, возможно, просто повзрослел?

– Погоди, вернемся домой, и там уж будет не до шуток, – буркнул Белик, покосившись на густые заросли храмовника. – Но ты опять плохо спрятался, малыш. Я тебя чую.

Каким образом среди острых колючек вообще мог кто-то притаиться, понять было сложно: длинные шипы прошивали насквозь даже плотную кожу облегченной брони, не говоря уж о шкуре породистого скакуна. Но донесшийся оттуда разочарованный вздох подтвердил: мальчишка не ошибся. А когда минуту спустя из-за пышных кустов выбрался донельзя раздосадованный Карраш, стало ясно: хозяин снова подловил его на ошибке.

– Ты забыл задержать дыхание. – Белик с улыбкой потрепал скакуна по холке и двинулся дальше, тихонько насвистывая под нос.

Он неторопливо шел вдоль берега, совершенно не обращая внимания на пристроившегося хвостиком скакуна и несколько странных взглядов со спины. В одном месте остановился, чтобы посмотреть на верхушку высокой сосны, чему-то загадочно улыбнулся. Затем углубился в лес, погулял уже там. Снова вернулся к реке. С наслаждением умыл лицо прохладной водой. Беззаботным гулякой побрел дальше, краешком глаза приглядывая за резвящимся конем. Наконец примерно через час отыскал небольшую, но уютную полянку, окруженную со всех сторон непролазными дебрями храмовника и, бросив наземь свой неудобный талисман, растянулся на траве во весь рост, с удовольствием подставив лицо теплым солнечным лучам.

Карраш покрутился вокруг, старательно обнюхал кусты, с аппетитом съел какую-то мелкую живность, которую нашел тут же, в траве. А убедившись в отсутствии посторонних, со счастливым сопением пристроился рядом с хозяином. При этом умудрился совершенно неимоверным образом изогнуть ноги, будто там было не три, а как минимум десять суставов, поерзал и, наконец, свернулся клубком наподобие гигантского кота, прикрыв хищные желтые глаза и выставив торчком оба мохнатых уха.

– Смотри, увидит кто… как потом оправдываться будем?

Гаррканец неопределенно хрюкнул и махнул длинным хвостом.

– А ушастые? – снова спросил Белик, и вот тогда Карраш недовольно заворчал. – Знаю, мы их не любим, но придется потерпеть до дома. Как думаешь, Траш там не скучно одной?

– Гр-р-р…

– Вот и я так считаю: наша малышка не из тех, кто позволит себя обидеть. Думаю, голодной она всяко не останется – места там дикие, нехоженые. Зверье непуганое. Людей почти нет, поэтому разглядывать ее некому. А мы потом по дороге подхватим.

Гаррканец томно вздохнул, но долго отдыхать ему не дали: где-то в стороне послышался треск разрываемой ткани, сдавленный вскрик, а затем и болезненное шипение, будто агрессивный храмовник, раскинувший свои владения на много сотен шагов вокруг, поймал в колючие объятия какого-то незадачливого путника.

Карраш моментально оказался на ногах, хищно озираясь и щеря крупные белые зубы. Белик тоже прислушался, но почти сразу расслабился и покачал головой.

– Ну, надо же… совсем спятили, дурехи!

Он со вздохом поднялся и, обогнув опасную растительность по краю, углубился в лес, ориентируясь на хруст веток и чужие голоса, в которых все больше проступало отчаяние.

– Вы чего тут одни бродите? – строго спросил юноша, завидев впереди голубой сарафан и длинную цветастую юбку, из-под которой выглядывали загорелые ноги. – Зачем ушли из лагеря?

В ответ донесся слаженный девичий визг и треск рвущейся ткани – две полоумные девицы, похоже, застряли в плену у коварного кустарника. А от неожиданности так резво подпрыгнули, что тонкая ткань юбок не выдержала – начала расползаться на длинные ленточки.

– Да стойте же! – с досадой воскликнул Белик, узнав младшую дочь купца и ее служанку. – Илима! Лилька! Кому говорю! Стойте на месте или останетесь без одежды!

Вот теперь подействовало: обе красотки замерли, испуганно схватившись за изодранные подолы, и заозирались.

– Да я ото, я. Не бойтесь. Сейчас помогу. – Выйдя из-за куста, юноша с укором заглянул в испуганные глаза Илимы и все с той же досадой добавил: – Ну куда вас понесло на ночь глядя? Тут же сам Торк ногу сломит… Лилька, ты еще и босая?! С ума сошла, девка?! Это ж тебе не родной огород! А вдруг змея?

– К-какая змея?!

– К’саш… да не волнуйся, это я к слову.

– Змея-а-а! – взвизгнула служанка и едва не ринулась напролом, но Белик сумел протиснуться через колючие заросли и вовремя ухватил дурную девицу за локоть.

– Та-ак, а ну, давай за мной, – властно скомандовал он, высвободив потрепанную одежду из колючего плена, а затем взял перепуганную дуреху за локоть и хорошенько встряхнул. – След в след, поняла? И ни шага в сторону! Илима, я за тобой сейчас вернусь. Стой на месте, ладно?

В ответ на него уставилось две пары одинаково огромных глаз.

– А… змея?

Белик вполголоса выругался, после чего выволок из опасных зарослей сперва одну полоумную девицу (Лилька сразу вскочила на ближайший пень и, задрав подол, принялась лихорадочно озираться в поисках ползучих гадов), а затем осторожно вывел и вторую.

Илима, в отличие от служанки, повела себя более достойно – оказавшись на свободе, коротко поклонилась спасителю и, неловко прикрывая ладошкой порванный рукав, велела:

– Лиля, слезь и немедленно обуйся!

– Да, госпожа, – пробормотала девушка. После чего слезла с пня, сняла с шеи связанные атласной лентой башмачки и торопливо натянула прямо на босые ступни. Так же спешно опустила подол, запоздало сообразив, что совсем недавно продемонстрировала не только исцарапанные коленки, но и гораздо более привлекательные для мужского взгляда места. От последней мысли густо покраснела и тут же стрельнула глазами в сторону: увидел?

Но Белик лишь сурово нахмурился.

– Так. А теперь выкладывайте: что вы тут делаете?

– Малину искали, – спокойно отозвалась Илима.

Юноша скептически приподнял тонкую бровь и насмешливо уточнил:

– У реки?

Под его пристальным взглядом девушка порозовела.

– Мы не очень хорошо знаем лес. Вот и заблудились.

– Заблудились они… ладно, горемычные. Пошли обратно, а то, чего доброго, на медведя наткнетесь. Карраш, ты где?

Гаррканец с готовностью высунул морду из дальних кустов и кровожадно уставился на испуганно вздрогнувших девиц. Будто хотел спросить: чего с ними делать, хозяин? Съедим здесь или оставим на утро?

– Покажи им дорогу до лагеря, – распорядился Белик.

– А ты с нами не пойдешь? – насторожилась Илима, покосившись на громадного жеребца: он был очень велик, просто огромен, черный, как ночь, свирепый. А скалился так страшно, что аж мурашки по коже.

Белик равнодушно пожал плечами.

– Зачем? Карраш отлично знает дорогу. Просто идите следом, и он выведет вас к каравану.

С этими словами пацан развернулся и исчез из виду, мгновенно затерявшись среди деревьев. А оставшиеся в одиночестве девушки испуганно переглянулись, потому что темнело вокруг невероятно быстро, да и в кустах что-то вдруг подозрительно зашебаршилось…

Однако Карраш не дал им поддаться панике. Цапнув Илиму за подол, он уверенно потащил девчонку в сторону лагеря, откуда донеслись откровенно испуганные голоса: кажется, там наконец хватились.

– Или-и-има…

Девушки с одинаковой надеждой вскинули головы и почти бегом ринулись в ту сторону. Но умный гаррканец снова перегородил дорогу, оттеснив неразумных девиц за спину, а затем повел сам – быстро, но осторожно. Тщательно выбирая места, где поменьше коряг, о которых впотьмах легко переломать ноги, и где меньше вероятность наткнуться на змей. Одновременно с этим цепко посматривал по сторонам, да краем глаза косил на присмиревших девушек, чтобы не потерялись. Только у самой границы лагеря он бесшумно отступил в сторону, насмешливо фыркнул и наконец позволил им со всех ног кинуться навстречу облегченно вздохнувшему купцу.

– Илима! Ты где была? – воскликнул герр Хатор, крепко обнимая дочь. – Лилька! Какого лешего вы бродили по лесу одни?! И почему в таком виде?!

– Но мы были не…

Илима поспешно наступила служанке на ногу.

– Прости, отец, мы заблудились. Это я виновата: не подумала, что тут так быстро темнеет, и ушла далеко от лагеря. Хотела малины собрать к ужину, да забрела в заросли храмовника. Исцарапалась вот… и Лиля со мной.

– А как же вы оттуда выбрались?

– Голоса ваши услышали, – сказала Илима, выдержав строгий отцовский взгляд, а затем скосила глаза в сторону: Карраш бесследно исчез, словно его и не было.

Гаррон укоризненно покачал головой, сетуя про себя не столько на девчонок, сколько на ротозеев, упустивших их из виду. На поединок, видите ли, загляделись. Впрочем, бой действительно оказался хорош, было на что посмотреть: седовласый, хоть и далеко не мальчишка, двигался так легко, что аж зависть брала. Свой громадный меч держал, как невесомую палочку, поразительно ловко перекидывая эту махину с одной руки в другую. Мимоходом показывал слабые места в защите противника, умело защищался сам и при этом не дал ни малейшего шанса себя коснуться. Потрясающий боец! Никогда бы не поверил, что человек может так двигаться, да вот теперь воочию убедился.

Южанин тяжко вздохнул: жаль, что не вышло досмотреть этот фантастический поединок до конца. Очень некстати девицы запропастились… пришлось спешно бросать все дела, искать негодниц да ежеминутно поминать Торка – страстного любителя строить всякие гадости и организовывать неприятные сюрпризы.

Гаррон внимательно оглядел своих людей, с одобрением отметив, что Аркан вместе с рыжим заняли крайнее левое положение на немаленькой поляне, здоровяк Молот – крайнее правое. Ирбис с внезапно обретенным сотоварищем перекрыл единственную тропинку к реке. А старинный приятель южанина – Сова, который отчего-то решил нарушить давнее правило не шататься по опасным трактам в дурной компании, сейчас сидел в тени высокой сосны и безмятежно курил самокрутку, машинально оглаживая рукоять любимой сабли.

Южанин удовлетворенно кивнул: молодцы, дело свое знают. И рыжий, и напарник его, и бритоголовый мечник. Седой… ну, с ним тоже все ясно – отличного воина за версту видать, тот и на пороге смерти будет в каждом шорохе выискивать угрозу. Да и великан с секирой устроился именно там, где надо.

Правда, что вдруг подбило известного домоседа и завзятого ворчуна Сову на новые приключения, Гаррон так и не понял. Но не уставал благодарить судьбу за то, что несколько дней назад натолкнулся на отчаянно скучающего приятеля в одном из трактиров Аккмала, где выслушал пространную жалобу на несправедливость жизни, в очередной раз оставившей старого служаку на мели, и вроде как в шутку предложил прогуляться по пыльным дорогам Интариса. А Сова совершенно неожиданно согласился, изумив старого друга донельзя и заставив крепко призадуматься, насколько же мало ценят в спокойное время заслуженных ветеранов, если позволяют им прозябать в нищете и несправедливости.

А ведь Сова успел в свои сорок с лишком повоевать даже под Бронлором. И на королевском турнире трижды брал первый приз как лучший мечник. Если уж королю не нужны такие люди… Торково семя! Может, скоро настанет невеселое время, когда и ему, Гаррону, наскучит эта работа? Или найдется удачливый разбойничек, которому удастся оттяпать ему руку? Кому он тогда будет нужен?..

Тем временем караванщики с готовностью расселись вокруг костра, с жадностью поглядывая на ароматное варево, с которым как раз управилась толстуха Арва.

Эльфы, как всегда, устроились особняком. Снобы. Сколько было историй, как за малейшую оплошность они отнимали людские жизни. Сколько случалось, что брякнул сдуру какой-нибудь болван, и все: мимолетный взмах меча, как росчерк пера – быстрый и красивый; бесстрастный взгляд зеленых глаз, один-единственный шаг навстречу и вежливая улыбка на божественном лице, от которой моментально стынет кровь. Эльфы не делали различий в возрасте, поле, статусе и количестве сопровождающей дурака охране: хоть нищий, хоть король. Потому-то с ними предпочитали не связываться, а уж если доводилось столкнуться, то раскланиваться начинали издалека, с почтением и уважением во взоре. И только потом, когда угроза минует, сплевывали вслед, мысленно желая союзничкам «добра и процветания».

Хорошо хоть неугомонный Белик их больше не донимает и не травит свои похабные байки, иначе без беды бы точно не обошлось. Кстати, а сам-то он где? Куда подевался? Его расстеленный под дальней елью плащ пустовал, возле костра он тоже не крутился, никакого лишнего шума в лагере не наблюдалось…

Гаррон еще раз огляделся по сторонам, после чего глухо выругался и быстрым шагом направился к пасущимся в стороне тяжеловозам, старательно отгоняя от себя нехорошую догадку. А когда гаррканца среди них не нашел, вот тогда уже обеспокоился по-настоящему.

– Урантар, где твой племянник?

Дядько обежал глазами поляну и тоже посуровел: Белика и след простыл.

– Карраш здесь?

– Нет, – отрывисто бросил Гаррон, почему-то тревожась все больше, и от седовласого это не укрылось. Он по очереди взглянул на внезапно примолкших попутчиков. Приметил встревоженное лицо Илимы, выглянувшей в этот момент из повозки, оценил ее порванный рукав. И наконец очень медленно повернулся к палатке эльфов: двое светлых в ответ на его взгляд вопросительно приподняли безупречной формы брови, а темный…

– Торково копыто! – пробормотал Дядько, наконец-то сообразив, что именно неправильно. Гаррон тоже сложил дважды два и внезапно спал с лица: темного рядом с ними не было.

ГЛАВА 5

Таррэн откинул с лица непослушную челку и опустил натруженные руки: ежевечерние тренировки давно вошли у него в привычку. За последние две сотни лет, наполненные постоянным ожиданием нападения «дорогих» родственничков, он не пропустил ни одной. Кроме тех дней, когда по причине серьезных увечий не мог поднять родовые клинки.

Их всегда было два: длинный сак’раши в правую руку и более короткий, но не менее смертоносный с’сирташи в левую. Узкие, слегка изогнутые и почти невесомые, эльфийские мечи испокон веков славились непревзойденным качеством. А защитные руны у основания рукояти превращали их в совершенное орудие убийства, которому не страшны ни время, ни воры, ни даже магия. Идеальные спутники в долгой жизни бессмертного – верные, надежные, никогда не предающие кровь перворожденного, в которой некогда были закалены. И обоими он владел в совершенстве.

Три крохотных значка под изящной гардой ярко подмигнули ему, на мгновение сложились в свившегося кольцом, грозно оскалившегося черного дракона, но почти сразу погасли: хозяин не хотел открывать свое настоящее имя.

Темный эльф с уважением поклонился оружию, отдавая дань сотворившему его мастеру, и с величайшей осторожностью спрятал клинки в ножны.

Светлые презирали парные мечи и пользовались лишь длинными сак’раши. Но среди темных нашелся один умелец, рискнувший сломать древнюю традицию. Первым сменил ножны у бедра на более удобные – на спине, а потом ввел в смертоносный танец клинков пару. С тех пор темные не расставались со своими сак’раши и с’сирташи. И это послужило одной из множества причин разрыва между древними родами бессмертных. Когда-то очень и очень давно…

Таррэн упруго поднялся с колен и, раздевшись, смыл в прохладной воде пот и дорожную грязь. Но в лагерь вернулся не сразу, а еще долго стоял, медленно обсыхая на ветру и с удовольствием вдыхая ароматы нетронутого людским присутствием леса. Он любил этот запах – изумительную смесь речной прохлады и насыщенного травяного духа. Любил слушать пение птиц, ровный шум текущей воды, стрекотание сверчков, тихий шорох крыльев ночных охотников – летучих мышей и других крылатых существ, подстерегающих добычу по ночам. Подставлять лицо лунному свету, жадно вдыхать прохладный воздух и впитывать всем существом красоту этого щедрого на чудеса мира, в котором и смертные и бессмертные являлись непрошеными гостями.

Ощущение чужого взгляда пришло внезапно. Как сон, наваждение, смутная тень в глубине леса. Но и его было вполне достаточно, чтобы эльф насторожился, стремительно оделся и, подхватив оружие, шагнул под прикрытие древесных стволов.

Никто не сравнится с перворожденным в погоне. Ничто не ускользнет от бдительного взгляда и чуткого слуха бессмертного, способного различить даже писк летучей мыши на расстоянии в несколько сотен шагов… Но вокруг был самый обычный лес – молчаливый и загадочный, мирный и совсем не враждебный. Только очень уж тихий. Что за шутки? Ведь минуту назад казалось, что здесь кто-то есть, а теперь пусто. Ни шороха, ни звука.

Таррэн немного покружил по окрестностям, выискивая хоть какой-нибудь знак, что недавнее ощущение ему не почудилось, как намедни в Аккмале. Даже рискнул посмотреть вторым зрением, но ничего не нового не обнаружил: те же деревья, та же докучливая мошкара, испуганная белка на ветке, прыснувшая прочь от опасного двуногого, длинная вереница муравьев, штурмующих замшелое бревно, одинокая сова на верхушке сосны, беззвучный мышиный писк – и все. Никаких врагов, никаких шпионов и соглядатаев. Действительно, показалось…

Эльф досадливо поморщился, но отдых был безнадежно испорчен. Поэтому он не стал возвращаться к реке, а двинулся обратно в лагерь, по пути предварительно намеренно пошумев, чтобы сдуру стрелу в лоб не пустили. И здорово удивился, когда по возвращении в него буквально воткнулось полтора десятка пар враждебных глаз.

Он непонимающе моргнул:

– Что-то случилось?

– Ничего особенного, – безмятежно улыбнулся Элиар.

– Человеческий мальчишка пропал, вот они и бесятся, – равнодушно пояснил Танарис. – Уже с полчаса, как ушел седой, но от сопляка пока ни слуху ни духу. Гаррканец тоже исчез. Ах да, еще девчонка (та, младшая, на которую южанин заглядывается) вернулась в изорванном платье.

– Давно? – насторожился Таррэн, припомнив недавнее беспокойство, смахивающее на то, что за ним кто-то следил.

– Да.

– А Белик?

– Похоже, удрал еще раньше: девка вернулась одна. Да какая разница? Нет сопляка, и ладно. Нам спокойнее будет, а то он стал меня порядком раздражать.

Темный с сомнением покачал головой:

– Ты не знаешь людей. Мальчишка из хорошей семьи, пусть и едет инкогнито. Его наверняка будут искать, а это может нас задержать.

Элиар нахмурился: об этом он не подумал.

– И надолго?

– До тех пор, пока не найдут его или тело. Будь уверен: так просто они его не оставят.

– Мм, Таррэн? – вдруг тихо шепнул Танарис. – А это случайно не твоя работа? Ты подумай… ведь и тебя долго не было… людишки вон как смотрят. Угадай, о чем они сейчас думают?

Темный эльф покосился в сторону большого костра и убедился: все плохо. Их недавнюю ссору с мальцом помнят все, а мстительный нрав перворожденных уже давно стал легендой. Причем особенно в этом отличились темные, вот люди и смотрят волками, мысленно примеряя к вероятному убийце все известные способы мести. Нет, пока доказательств не будет, связываться они не рискнут, но если получат хоть малейший намек, хотя бы крохотный след…

Элиар внимательно посмотрел на неподвижное лицо собрата, за внешним равнодушием которого скрывалось напряженное раздумье, и вопросительно вскинул бровь, однако Таррэн по-прежнему безмолвствовал. Несколько минут он сидел недвижимо, затем нахмурился, пожевал губами. Наконец тяжело вздохнул и снова поднялся.

– Пойду гляну, в чем дело. Может, заблудился?

Светлые едва не отшатнулись от него.

– Ты спятил?!

– Нам нельзя задерживаться, а без Стража в пределах делать нечего: у него наш ключ.

– Я еще не уверен, что это именно тот Страж, который был нам обещан, – буркнул Танарис.

– Может, заставить его отдать ключ, и тогда седой станет не нужен? – задумчиво предложил Элиар. – Нас трое, а он один…

– А до Лабиринта как добраться? У тебя карта есть? – язвительно поинтересовался Таррэн, закидывая на спину ножны с родовыми клинками. – Или, может, ты и в Проклятый лес без проводника пойдешь? Давай, а я посмотрю, насколько тебя хватит. Считаешь, что в орден только люди входят? Забыл, чего стоило прорваться к Лабиринту в прошлый раз? И сколько наших полегло в том ущелье?! Почитай хроники, Элиар! Ни одному смертному это не под силу! А значит, в этом замешан кто-то из наших!

Элиар медленно поднялся, побледнев от ярости.

– Уж не считаешь ли ты, что кто-то из нас мог опуститься…

– Нет, – ядовито отозвался темный. – Но за последнее время адепты ордена настолько поумнели, что смогли перебить почти две сотни наших мечников, полтора десятка магов и, в довершение всего, обрушили половину горы Имала! А потом прикрыли все это гигантским «Плащом тени» и спокойно удалились, просто чудом проглядев третью часть ключа! Тебе пересчитать по пальцам умельцев, кто способен сегодня создать заклятие такой мощи, или сам догадаешься?!

Элиар отвел взгляд. «Плащ тени» – заклятие высшего уровня, которым люди точно не могли овладеть. А если все же и сумели, то только с помощью кого-то из перворожденных. Тем не менее именно «Плащ» был использован орденом в прошлый поход, именно от его силы погибла большая часть отряда людей и эльфов, о нем предупреждали владыки бессмертных, и это – тот неоспоримый факт, против которого у них нет аргументов. Вернее, пока еще нет.

– Хватит. Еще не хватало нам схватиться друг с другом, – вмешался Танарис. – Элиар, остынь. Таррэн, сходи за смертным, если хочешь. Нам действительно не следует задерживаться. Только если найдешь, будь добр, расплатись пощедрее… за меня. А то ведь не сдержусь, если увижу – прибью. Достал.

Элиар непримиримо сверкнул глазами, но все же смолчал, а темный бесшумно исчез в лесу, провожаемый мрачными взглядами смертных и почти озвученными пожеланиями провалиться подальше.

Таррэн скользил среди молчаливых деревьев, настороженно прислушиваясь и пытаясь уловить хоть какие-то признаки чужого присутствия. Мальчишка не мог забраться далеко: гаррканец все же не дикий зверь, пройдет не везде. Соответственно они должны выбрать наиболее удобный для изнеженного скакуна путь.

Погрузившись в раздумья, эльф свернул к реке, где обоих видели в последний раз, и остановился возле раскидистой ивы, где виднелся отчетливый след конского копыта. Внимательно его осмотрев, темный нахмурился, потому что только сейчас подметил пару странностей, которые раньше упустил из виду: во-первых, гаррканец оказался не подкован, а такого быть не должно – копыта непременно сточит. Однако красовавшийся перед его глазами след был почти безупречен – отличный слепок крепкого и тяжелого копыта. А во-вторых, поперек копыта шла необычная полоса, будто кто-то разрубил его на две половины. Никаких признаков скола по краям, ни даже неровностей по идеально ровному полукружью. Такое редко встретишь даже у молоденьких жеребят, а тут – взрослый конь, не первый год ходящий под седлом. Очень странно…

Таррэн присел, непонимающе проведя пальцами по необычному следу, и только поэтому заметил второй отпечаток, которого прежде не было видно – он был скрыт густыми ветвями старой ивы, спускающимися почти к самой воде. Точно такой же ровный, неестественно четкий и глубокий след правой передней ноги. Тоже – неподкованной. И у него так же, как у первого следа, имелась глубокая поперечная полоса.

Эльф мысленно присвистнул: ничего себе! Но если с первым отпечатком он мог ошибиться, то второй наводил на мысль, что эти полосы не случайность, а гаррканец – какой-то неправильный. Даже если забыть о его поведении, подозрительной свободе, что даровал ему молодой хозяин, и том странном взгляде, которым накануне одарил раздраженных эльфов загадочный зверь.

Таррэн озадаченно потер подбородок и без колебаний шагнул в воду, огибая роскошный куст. И куда только понесло дурную скотину? Купаться, что ли, надумал? Резвится? Сбежал?

Теряясь в догадках, он прошел несколько сотен шагов, временами то упуская необычный след, то снова находя его в совершенно неожиданных местах, словно громадный гаррканец игриво скакал вдоль берега, уподобившись сумасшедшему коту. Один отпечаток виднелся в трех шагах от кромки воды, а следующий терялся в густой траве почти на грани видимости. Но вскоре следы вновь возвращались к берегу и были настолько сильно вдавлены во влажный песок, что даже спустя несколько часов отчетливо виднелись на мелководье, будто Карраш рухнул туда с огромной высоты, после чего помчался дальше, продолжая эти безумные кульбиты и совершенно умопомрачительные прыжки в длину и высоту.

Таррэн пару раз приметил поломанные ветки на высоте почти в три человеческих роста от земли, но предположить, что громадный конь сумел до них дотянуться… пожалуй, на это были способны лишь гигантские белки. А конь, хоть и гаррканец… вряд ли. Потому что тогда пришлось бы примять за правду еще одну диковатую догадку: все эти внезапные скачки почти на середину мощной реки, далеко раскатившиеся брызги, широкие лизуны на песке и другие детали, которые постепенно вырисовывались перед взглядом опытного следопыта, были подозрительно похожи на манеру некоторых медведей глушить крупную рыбу. Звери любили сперва сильно разбежаться, а затем со всего маху рухнуть в прохладную воду, чтобы потом торопливо собирать оглушенную добычу прямо с поверхности.

Всего за полчаса Таррэн осознал, что очень мало знает о родном мире, в котором, как оказалось, водятся такие странные существа. А еще понял, что может до самого утра искать пропавшего скакуна и его хозяина, поскольку скорость, с которой мчался лихой конь, была поистине запредельной. Временами казалось, он обязательно должен был во что-нибудь врезаться. К примеру, на крутом повороте, где самым неожиданным образом вырастало большое дерево, но следов удара не было. Только глубоко вспаханная земля, вырванная с невероятной силой трава, да отброшенные из-под мощных копыт камни.

А вот это уже интересно…

Эльф подметил смену направления движения гаррканца и свернул за следами, которые теперь стали гораздо менее заметными. Ага, он явно перешел на шаг, а вот тут вообще остановился, ожидая… кого? Есть!

Таррэн торжествующе усмехнулся, отыскав легкие, почти невидимые следы изящных сапожек, принадлежащие исчезнувшему пацану. Какое-то время они шли бок о бок с конскими, потом свернули в заросли храмовника… кол-лючий, зараза!.. затем валялись на мягкой травке возле реки. Позже они поспешно ушли с этого места, а потом…

Эльф от души посмеялся, проследив всю эпопею с девчонками и их порванными в зарослях храмовника платьями. С улыбкой снял с одной из веток обрывок голубого сарафана, коснулся пальцами влажного пня, где стояла вторая девчонка. Убедился, что здоровенный гаррканец потащил обеих в сторону лагеря, а затем с растущим интересом пошел по следу Белика, уходящему в противоположную сторону. Что ж, правильное решение: хорош бы он был, если бы собственноручно привел к отцу исцарапанных, нещадно потрепанных красоток, у одной из которых от подола осталась только половина, а вторая оставила среди коварных колючек свой левый рукав.