Текст книги "Враг"

Автор книги: Александра Лисина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 17 страниц)

ГЛАВА 15

Дядько не стал ничего уточнять и переспрашивать. Зачем? Арва не могла ошибиться. Если решилась произнести страшные слова, то наверняка ни одну минуту перед этим сидела, старательно вслушиваясь в чужое дыхание, которое вдруг прервалось, и тщетно пытаясь нащупать пульсирующую жилку на шее.

– Господин?

Страж, не поднимая глаз, кивнул:

– Да, я понял.

Повариха побледнела еще больше, но не посмела отвлечь его от безутешного горя, которое он переживал, по обыкновению, молча. Но это молчание пугало гораздо больше, чем если бы на нее, как на принесшего дурные вести гонца, незаслуженно спустили всех собак. Тем не менее Дядько не вскочил, не замахал руками, не начал метаться по поляне или рваться к неподвижному телу с отчаянным криком: «Не верю!» Он только прикрыл на миг потяжелевшие веки и… резким движением поднялся.

Герр Хатор отвернулся, чтобы не видеть его застывшего лица, но Дядько не стал задерживаться – откинув полог, осторожно присел возле племянника, до подбородка укрытого окровавленной простыней, и на несколько минут приложил пальцы к его шее. Терпеливо подождал, заставив караванщиков затаить дыхание, а потом, не изменившись в лице, опустил неподвижные веки мальчика. Медленным, до боли знакомым жестом, значение которого никому не надо было объяснять.

Илима, поняв, что для Белика все закончилось, беззвучно разрыдалась и со всех ног бросилась прочь, но Страж не обратил внимания. Закутав племянника еще плотнее и накинув сверху насквозь промокшую куртку, он осторожно поднял еще теплое тело и так же медленно вышел.

– Карраш?

Из-за дальних кустов немедленно послышалась возня.

– Захвати его вещи и покажи дорогу. Ты нашел то, что я просил?

Взъерошенный гаррканец, выбравшись на поляну, согласно рыкнул и метнулся к оставленной повозке. Проворно сунул морду внутрь, ловко подцепил зубами проклятую палку-талисман, после чего привычно забросил ее на спину и потрусил рядом со Стражем. Правда, по дороге он успел коснуться бескровного лица мальчика губами и нежно потереться щекой. От избытка чувств чуть не скинул с его плеча мокрую ткань, но спохватился и подоткнул сваливающийся краешек. Получилось не совсем удачно, потому что он не только едва не нализался чужой крови, но и материю чуть не порвал: оказалось, в спешке хватанул ее сразу двумя рядами зубов. А ткань не была рассчитана на подобное варварство, поэтому треснула и стала расползаться прямо на глазах.

– Не лезь! – Дядько торопливо вернул простыню на место, но успел показать обомлевшим попутчикам правую руку племенника и часть его шеи.

– О боги! – сглотнул рыжий при виде переплетения багровых следов на изуродованной коже мальчишки. Там действительно не было живого места!

Весельчак увидел лишь краешек, но и этого хватило, чтобы почувствовать холодок меж лопаток: такое впечатление, что мальца кто-то долго и упорно хлестал кнутом! Да так, что неестественно ровные, длинные и глубокие порезы, больше напоминающие прикосновение ножа, тянулись от тонких пальцев в сторону шеи непрерывными полосами, временами причудливо изгибаясь и переплетаясь между собой как части невероятно сложного узора. Будто неведомый художник зачем-то задумал сотворить из обычного человеческого тела удивительный шедевр, равному которому еще никто и никогда не создавал, и расписал его волшебными письменами, превратив живое полотно в настоящее произведение искусства.

Если бы это случилось в другое время, в другом месте и при других обстоятельствах, Весельчак нашел бы это даже красивым. Алый рисунок на белой коже сам по себе притягивал взгляд, заставлял завороженно смотреть еще и еще. Но сейчас, глядя на пацана, в котором больше не осталось жизни, Весельчак ощутил только ужас. Потому что внезапно осознал, что этот изумительный по сложности узор был нарисован исключительно кровью.

Таррэн почувствовал легкую дурноту, прекрасно зная, кто мог нанести столь безупречные линии. Только одно существо на Лиаре было способно безжалостно располосовать нежную кожу острейшим лезвием, не слыша зашедшегося в крике человеческого ребенка, – исключительно для того, чтобы получать при взгляде на эту мясницкую работу некое эстетическое наслаждение.

Зачем неизвестный изувер сотворил подобное? Непонятно. Но Таррэн знал – это была работа эльфа. Того самого, из-за которого чудом уцелевший Белик так люто возненавидел все племя перворожденных.

А еще Таррэн понял и то, что тот эльф не успел закончить свою кошмарную работу. В отличие от людей, Таррэн успел заметить кое-что другое: жуткие раны на коже Белика повторялись не только наверху, но и внизу. Похоже, вся левая голень и бедро мальчишки были исполосованы вдоль и поперек – там с простыни аж капало! То же самое, судя по простыне, творилось на спине, ягодицах и даже на груди. Справа налево, от кончиков пальцев на правой кисти, через все туловище, к левой пятке. Тогда как левая рука и правое бедро мальчика оказались почти не тронуты – простыня там была сухая и чистая.

– Святые небеса! – беззвучно ахнули люди. – Урантар!

Дядько растянул губы в жутковатой улыбке и исчез в лесу, даже не взглянув на стоявшего неподалеку окаменевшего эльфа.

Зачем? Все равно это ничего не изменит. Нет смысла рвать сейчас глотку и спрашивать с кого-то за чужую смерть. И надежды на ответ за нее тоже нет. Поэтому Страж просто ушел в непроглядную темноту – вместе с горестно вздыхающим Каррашем, показывающим путь к будущей могиле хозяина, с испачканными кровью вещами и флегматично жующим серым жеребцом, на спине которого пристроил оружие и позаимствованную на время лопату.

Его никто не остановил.

Страж вернулся только к утру, ведя в поводу своего усталого скакуна. Мокрый от недавно выпавшей росы и откровенно задумчивый. Он рассеянно кивнул подскочившим на месте караванщикам, передал хозяину тщательно вычищенную лопату, проигнорировал остатки вчерашнего ужина и все в том же угнетающем молчании велел выступать.

– А где Карраш? – рискнул поинтересоваться Гаррон, которого присутствие ядовитой твари, лишившейся накануне обожаемого хозяина, сильно обеспокоило. А ну, куснет кого? Зверь и так был злющий и готовый на всякие пакости, а теперь, когда его некому приструнить, мог просто обезуметь от горя.

Дядько страшновато улыбнулся:

– Карраш не бросит хозяина. Хоть живого, хоть мертвого.

И южанин прикусил язык. Теперь ему стало ясно, почему после полуночи отчаянный плач гаррканца прекратился, словно его обрезали. Говорят, у некоторых народов так принято. Да и сложно себе представить, чтобы норовистый зверь, соображавший порой не хуже иного человека, вдруг согласился подчиниться кому-то другому. И кому нужен смертельно опасный полукровка со скверным характером? Так что, наверное, седой правильно поступил, потому что вздорному Каррашу лучше лежать в могиле рядом с погибшим хозяином, чем пугать оставшихся в живых.

О Белике предпочитали не говорить. Не потому, что без него в дороге стало тоскливо и как-то пусто; не для того, чтобы не ворошить лишний раз прошлое и не испытывать чувства вины. Но еще и затем, чтобы не усугублять и без того мрачного настроения Урантара, от которого люди больше не дождались этим тяжким утром ни единого слова.

Дядько держался в стороне от остального обоза, который пообещал довести до Бекровеля в целости и сохранности. Но в особенности – от благоразумно притихших эльфов. Точнее, одного из них, который так остро напоминал ему о причине недавней трагедии. Да, Белика уже не вернуть, ничего не исправить, не помочь и не изменить, но от осознания этой истины становилось лишь хуже.

Таррэн хорошо понимал его чувства и не навязывался, хотя вопросов накопилось за прошедшее время море. Однако пока не приглушилась горечь потери и не поутихла боль, приходилось сдерживаться: люди очень болезненно относились к гибели близких. Тем более когда это случалось так нелепо и быстро, как с Беликом. У перворожденных было не принято предаваться печали по безвозвратно ушедшим, «Iig naare tylaly illissae. Вечная память павшим», – вот их бессмертный девиз. Память о мертвых нельзя тревожить. Кто ушел, того не следует больше звать по имени: он все равно не услышит…

Но пусть Урангар побудет наедине со своими мыслями, пусть остынет, поразмыслит, развеется. Стражи – не такие люди, которые могут позволить себе вволю скорбеть по погибшим, им слишком часто приходится терять друзей. Конечно, боль не пройдет бесследно, она еще долго будет тревожить Дядько и возвращаться в кошмарных снах, но внешне он останется таким же невозмутимым и спокойным, как раньше. Может, станет немного более замкнутым, но выдержит. Стерпит. Справится. Иначе не носил бы гордое звание Дикого пса.

И Урантар тоже это знал.

Он привык скрывать чувства, умел прятать боль, отстраняться от нее, когда это было нужно. Единственное, что он себе позволил, – это время от времени оглядываться назад, на поросшие молодым березняком холмы, среди которых оставил Белика. И смотрел подолгу, так внимательно, словно старался до мельчайших подробностей запомнить место его упокоения. Молча прощался до тех самых пор, пока очередная зеленая стена не скрыла холмы из виду.

В караване не слышалось разговоров, не доносился заливистый смех, не звучали молодые голоса, задорно подтрунивающие друг над другом. Пение беспечных птах тоже куда-то исчезло, из-под копыт не прыскали в разные стороны кузнечики, не метались в панике полевки, не висели плотным покрывалом докучливые комары. Только невесело скрипели колеса, глухо отзывалась земля на касание тяжелых копыт, да доносилось тихое пение ветра, изредка прерываемое шелестом листьев и отрывистыми фразами перекрикивающихся возниц. Казалось, мир ненадолго вымер и ка какое-то время напрочь позабыл о том, что в нем есть другая жизнь.

– Привал, – хмуро объявил Гаррон, едва небеса снова потемнели.

Воины почти с облегчением привычно разбили лагерь, ощущая в этой каждодневной суете странную необходимость. Какую-то внутреннюю, насущную потребность, которая хотя бы на время позволяла отвлечься от невеселых мыслей.

Кто-то, торопясь занять себя чем-нибудь полезным, поспешно сбегал за водой. Кто-то развел костер, остальные набрали хвороста и выволокли на свет освежеванную оленью тушу. Весельчак, не сдержавшись, в сердцах пнул излишне упрямого коня, не пожелавшего отойти с облюбованной поляны и уже собравшегося оставить вблизи нее навозную кучу. Аркан вяло обозвал друга увальнем и полудохлой улиткой, которой надо было пораньше озаботься проблемой обожравшегося дармовой травой дорассца, за что тут же получил смачный удар сосновой шишкой по уху. Затем кто-то с внезапным смешком предложил устроить разгрузочный день, потому что, мол, у Молота брюхо и так скоро отвиснет. Ему вроде как не поверили и с искренним интересом пошли проверять: врет или нет? Оказалось, соврал. А ничего не понявший здоровяк еще долго пытался выловить дерзкого дурошлепа и с чувством отблагодарить за «лестный» о себе отзыв. Успокаивали его потом всем лагерем…

Герр Хатор, наконец, решился размотать старательно наложенную повязку и с удивлением убедился, что правая рука действует вполне сносно, а рваная рана отлично заживает, так что скоро на ее месте останется лишь шрам.

Донна Арва со вздохом взялась за половник и даже не забыла прикрикнуть на наглеца, вздумавшего унести прямо у нее из-под носа крупную картофелину. Илима тоже сумела взять себя в руки и принялась активно помогать няньке. После чего хмурой, как туча, Ивет ничего не оставалось, как присоединиться к сестре и заняться чисткой овощей.

– Вот видишь, какие они непостоянные, – вполголоса заметил Танарис, исподтишка наблюдая за разумно организованным лагерем, в котором каждый знал свое место и занимался нужным делом. – С утра едва не выли в голос, а теперь почти в порядке. Всего-то день прошел!

Элиар лишь пожал плечами:

– Смертные живут мало, вот и привыкают ко всему быстрее, чем мы. Трудно ждать долгого траура от тех, чья жизнь длится не дольше, чем у бабочки-однодневки. По крайней мере, тут станет гораздо спокойнее, а то дрянной пацан мне изрядно надоел.

– Тсс. Не напоминай.

– Я вообще не понимаю, зачем его надо было сюда тащить. Неужели не нашлось другого времени – волочь его через половину Интариса в гости к родственникам?!

– У него нет родственников, – машинально обронил Таррэн.

– Гм. Тогда я вообще ничего не понимаю.

– А чего тут понимать? – пожал плечами Танарис. – Урантар совершенно напрасно рисковал его жизнью, вот и получилось, как всегда: потеряли, когда не ждали.

Таррэн не стал продолжать тему: смерть человеческого мальчишки неожиданно зацепила за живое, потому что слишком уж остро напомнила о том, о чем он не хотел вспоминать. Тех страшных рубцов эльф не забудет до конца своих дней. Потому что они чересчур походили на те, что он когда-то уже видел. И заставляли все больше убеждаться в мысли, что его сородичи давно потеряли право называться мудрейшей расой Лиары. Он с горечью признавал: перворожденные давно забыли о том, что такое милосердие, и этим отличались в худшую сторону от более слабых и мало живущих смертных, у которых тем не менее хватало смелости жертвовать даже этими крохами ради того, что они считали действительно важным: ради детей, любимых и всех тех, кто нуждался в поддержке и помощи.

Эльф пробежался глазами по ожившим лицам людей, с которыми им волею судьбы придется провести не один день, и неожиданно даже для себя попытался прикинуть, кто из этих полутора десятков человек отправится с ними в Серые пределы.

Разумеется, он мог сделать проще и всего лишь назвать вслух пароль, полученный от короля, но так было интереснее. К тому же хотелось проверить себя и убедиться в том, что за два века, проведенных среди смертных, он научился неплохо их понимать.

Спустя некоторое время Таррэн с уверенностью нашел все пять пар глаз, в которых прочитал абсолютно ясное понимание ситуации, и улыбнулся – Мирдаис действительно отправил с ним опытных ветеранов: Бортворские головорезы, Красные драгуны, Гвардейский полк и Бешеные лисы издавна считались военной элитой страны. И хотя драгуны уже не существовали как воинское подразделение, а остальные полки давно не участвовали в активных боевых действиях, метки заслуженных ветеранов были скрыты под одеждой не настолько хорошо, чтобы внимательный взгляд эльфа не смог их отыскать. И это радовало: всех своих будущих спутников он видел в деле и остался доволен. Плюс к этому, добавляется Гончая и неплохие эльфийские маги, а значит, их небольшой отряд вполне мог приравниваться по силе к полноценному десятку. Если не к двум.

Темный эльф со смешанным чувством перевел взгляд на седовласого Стража и с удивлением подметил, что невозмутимый и нечеловечески спокойный Урантар к вечеру отчего-то разволновался. Он сидел в стороне от остальных, спрятав лицо в тени, и небрежно подпирал спиной сосновый ствол. Но то, как он напряженно посматривал по сторонам и все чаще поворачивал голову к оставшемуся в стороне тракту, красноречиво говорило: Страж встревожен. Более того, едва сдерживается, чтобы не вскочить и не побежать навстречу чему-то неизвестному, но явно очень важному.

Таррэн перехватил очередной быстрый взгляд и окончательно запутался, совершенно не представляя, что могло так взволновать удрученного Стража. Он уже собрался подойти и спросить напрямую, потому что тревога Дикого пса должна иметь под собой веские основания, но не успел: до его чуткого уха внезапно донеслись тихие шаги. Похоже, какое-то копытное медленно и устало брело вслед за караваном, поминутно останавливаясь, а затем снова возобновляя движение.

Дядько немедленно посветлел лицом и резким движением поднялся, поспешив в ту сторону. А следом за ним и люди всполошились, поспешно вскочив со своих мест.

– Илима, спрячься, – велел герр Хатор, здоровой рукой нашаривая на поясе нож. – Лиля, ступай тоже. Арва!

– Да, господин. Не волнуйтесь, я все сделаю.

– Гаррон…

– Я понял, – отозвался южанин, сделав воинам знак рассредоточиться и занять круговую оборону, а притихшим возницам – зарядить арбалеты и быть готовыми стрелять по необходимости. А сам настороженно прислушался и наконец уловил подозрительный шум от дороги – тихий, очень медленно приближающийся стук копыт, будто нагнавший их всадник был смертельно ранен и едва держался в седле, поминутно заставляя своего скакуна останавливаться и подолгу отдыхать.

Одно хорошо: похоже, пришелец был один.

– Почему так долго?! – неожиданно возмутился Страж, когда тяжелые шаги раздались совсем близко, а за деревьями нарисовалась массивная тень. – Вам когда было велено явиться?!

– Ну и зверь же ты, Дядько, – устало отозвался из темноты до боли знакомый голос. – Бросил меня одного, а сам умотал, как на свиданку. Хоть бы перевязал напоследок! Не стыдно тебе, а?

– Я ждал вас к обеду!

– Какое «к обеду»?! Не видишь, еле ползем?! Я тебе что, дурной эльф – раны заживлять за полдня?!

Гаррон невольно отступил на шаг, когда из-за сосен вышел покрытый пылью вороной зверь, а рядом, держась за стремя и заметно прихрамывая на одну ногу, нарисовался еще один силуэт. Явно человеческий, хотя и некрупный.

– Белик! – беззвучно ахнула от повозок Илима. – Но как же…

– Что, не ждали? – хрипло прошептал пацан, выходя на свет. – Долго же за вами топать пришлось… едва не помер по дороге. Неужто так спешили от меня отделаться? Так фигу, не выйдет. Я, как видишь, еще не совсем труп. Так что прошу любить и жаловать.

Донна Арва будто окаменела, со странным выражением уставившись на внезапно воскресшего мальчишку, и неожиданно прерывисто вздохнула.

– Вы где были?! – вконец возмутился Дядько, грозно уставившись на вполне живого племянника. А затем не менее грозно – на вяло плетущегося гаррканца. – Я тебе для чего Карраша оставил?! Чтобы вы не болтались Торк знает где, а сразу вернулись! Столько времени прошло, ночь на дворе, а вы только сейчас изволили… ты почему пешком?!

Мальчишка выбрался, наконец, из кустов – исхудавший, усталый, но все-таки живой. В новом костюме, с пыльными разводами на влажном от пота лице, но выглядевший очень даже ничего для того, кто только вчера отдал Создателю душу.

– А как еще? – неслышно прошептал он. – У меня ж на заднице живого места не осталось… как я тебе в седло сяду? Вот и пришлось: где пешком, где ползком, а где Каррашик меня в зубах тащил… Гад ты старый! Пень седой! Хоть бы подумал, что я теперь только на правой половине сидеть могу!

– Скоро и на ней не сможешь, – ворчливо отозвался слегка оттаявший дядюшка. – Марш отдыхать! Не то я ее так надеру, что ты не только три дня будешь пластом лежать, как обычно, а еще две недели станешь есть исключительно стоя!

Белик криво усмехнулся:

– Надо же! Похоже, моя несчастная задница нынче в большой цене. Сперва рыжий порывался, теперь вот ты… если еще и эльфы начнут заглядываться, то я тогда вообще не буду знать, куда бежать. Гаррон, прикрой рот – ворона влетит… Дядько, чего они так вытаращились? Ты разве не сказал, что на меня не действуют яды?

– Нет. Потому что это еще неизвестно.

– Очень даже известно…

Седовласый быстро подошел и рывком вздернул голову дерзкого юнца за подбородок.

– Нет, – с нажимом повторил он. – На этот раз я не был уверен.

И Белик неожиданно отвел глаза, потому что заботливый и горячо любящий его опекун наверняка издергался за эти сутки больше, чем когда бы то ни было. Пожалуй, больше он мучился только тогда, когда впервые нашел его в горах, таким же умирающим, как намедни. Страшно даже представить, что он должен был пережить за этот жуткий день!

– Прости, – очень тихо сказал мальчишка. – Я надеялся, что получится не так погано. Просто с этой дрянью нам еще сталкиваться не доводилось, вот я и не рассчитал со временем. Всего-то несколько часов оставалось до кульминации.

– Потому я и не сказал никому. А теперь ответь мне, пожалуйста… – Кажется, у Дядько все-таки сдали нервы. – Какого демона ты не отбил этот нож? Увернуться не мог? Парализовало или ты ворон считал? Я тебя для чего столько времени учил? Чтобы ты на каждый Торков клинок брюхом напарывался?

– Как я мог его отбить? – огрызнулся пацан, неловко подтянув правую ногу. – Куда уворачиваться? Там было пятеро магов, а у меня, между прочим, всего два ножа!

– А я говорил тебе взять больше!

– Куда я возьму? В зубы, что ли? Кто велел сидеть тихо, как мышь? Я и сидел… и так едва успел! Хорошо, что двоих получилось сразу, первым броском… но третьего пришлось ломать прямо в прыжке! Оставшихся кинуть на Карраша, а потом спасать девчонок, пока малыш топтал этих дураков! Кто вообще знал, что у них клинки отравленные?!

Дядько гневно засопел, но все-таки сбавил обороты.

– Ты рисковал!

– А ты – нет?! – раздраженно фыркнул пацан. – Мы всю жизнь чем-то рискуем, а девчонок нельзя было оставить без прикрытия, да и слово мы дали… Зато теперь точно известно, что «Черная смерть» на меня не действует, и в следующий раз я ее даже не почувствую.

– Я тебе дам – в следующий раз! Ты хоть подумал, что бы со мной Траш сотворила, если бы пришлось вернуться одному?! Карраш вон до сих пор икает!

Белик отер влажный лоб и неловко подпрыгнул, по-прежнему цепляясь за стремя, будто ему было больно опираться на ногу.

– Да брось, Дядько. Никто не пострадал, я через пару дней приду в форму, а малыш присмотрит за остальными. Правда, Каррашик? Ты же у нас умница?

Гаррканец ласково потерся щекой о макушку хозяина и согласно заурчал.

– Вот видишь. Слушай, ну скажи народу, чтоб угомонились! А то мне аж неудобно: смотрят, как на привидение! Еще пихнут нож под ребра, чтобы убедиться, что я живой!

– Так ты у меня и есть привидение, – неожиданно добродушно хмыкнул Страж, потрепав племянника за торчащие во все стороны вихры. – Только кусаешься больно и временами слишком много болтаешь. Иди уж, чудо мое. Отдыхай, а завтра обо всем потолкуем.

– Если я доживу до завтра.

– А куда ты денешься?

Белик слабо улыбнулся и послушно поковылял в сторону, опираясь на свой необычный талисман как на обыкновенный костыль. По пути обогнул остолбеневших караванщиков, невольно хихикнув при виде их вытянувшихся лиц, и постарался пройти как можно дальше от эльфов. Только поварихе тепло улыбнулся и неслышно прошептал: «Спасибо». Та едва не кинулась обниматься, но вовремя вспомнила, что видела у мальчишки на теле, и не рискнула задевать свежие раны. Лишь с чувством прошлась губами по неимоверно бледному лицу и кивнула в сторону крытой повозки.

– Ложись у меня. Там хватит места.

Белик с неожиданной теплотой сжал ее руку.

– Спасибо, тетушка. Спасибо за все.

– Что значит, не действуют яды? Как? Совсем?! – неверяще переспросил Элиар, шаря глазами по бледному лицу мальчишки.

– Не, – вяло отозвался пацан. – Даже «Золотая пыльца» не взяла, хотя меня в свое время чем только не травили! Но все, как видишь, крупно обломались: меня так просто не убьешь!

Танарис пораженно покачал головой: вот так сюрприз! «Золотая пыльца» ненамного слабее «Черной смерти»! Всего одна щепотка, распыленная в комнате, к примеру, вечером, – и можно гарантировать, что следующим утром находящиеся в помещении не проснутся! Интересно, где Белик успел на нее напороться? Похоже, мальчишка полон тайн, как сокровищница темного владыки! Правда, подарочек еще тот – едва сами не прибили по дороге, но ради таких изумительных способностей можно кое-что и стерпеть.

– А чего ж ты тогда издыхал вчера? – опомнился наконец Весельчак. – Да так правдиво, что я аж поверил. И кровищи-то лило, кровищи… будто из свиньи на убое.

– Сам ты хряк. Свинтус неблагодарный!

– Белик!

– Отстань! Я злой, голодный и страшно устал, – отмахнулся мальчишка, неловко забираясь в повозку и накрываясь рогожей с головой. – Тебе бы полдня шкандыбать с больной ногой по ухабам! Дядько, покорми Карраша, потому что я сейчас отключусь, а он у меня такой нежный…

Пацан зевнул, устраиваясь поудобнее, и почти сразу затих, задышав ровно и спокойно, как младенец на руках у матери. Похоже, уснул, проявив достойную восхищения поспешность, но при этом не забыл подтянуть магическую палку к животу и вцепиться в нее руками, чтобы ни одна собака не покусилась на его сомнительное и опасное для жизни сокровище.

Повариха уперла руки в бока.

– Так, а ну, расходитесь! Чего застыли?! Хватит таращиться, не то глаза потеряете! Пусть малыш отсыпается. Илима, слышала? Не трогай его! А вы, балбесы, даже не вздумайте помешать, не то со мной дело иметь будете! Так приголублю, что потом не встанете!

– С ума сойти можно… – пробормотал герр Хатор, опуская обнаженный клинок. После чего, все еще не в силах прийти в себя, как-то потерянно сел на землю. – Урантар, я действительно не сплю?

Дядько хмыкнул:

– Понимаю, в это трудно поверить, но малыш на самом деле нечувствителен к ядам. Поначалу, конечно, ему приходится помучиться, но в последний момент процесс почему-то обращается вспять. В том смысле, что когда нормальному человеку положено помереть, Белик на время впадает в глубокую спячку, как медведь зимой, а просыпается уже здоровым.

Он оглядел окаменевшие лица попутчиков и усмехнулся.

– Я по первости чуть с ума не сошел, когда понял, что он траванулся какой-то гадостью. Три дня от него не отходил, все ждал, когда помрет. Но этот нахал вдруг открыл глаза и совершенно спокойно поинтересовался, что у нас на обед, и чем он вдруг заслужил такое почитание, что возле его постели сидят трое седых ветеранов и горько плачут в подушку… Гм, помню, здорово его тогда выдрал: малыш еще долго сидеть не мог. И второй раз, и третий тоже… а потом привык.

Гаррон покосился на уснувшего мальчишку.

– Привык, говоришь?

– Со временем ко всему привыкаешь, – странно улыбнулся Страж. – Даже к тому, что Белик на самом деле совсем не то, чем кажется. Да и Белик не знает точно, на что именно может рассчитывать в таких ситуациях. Его ж никто специально не травил, чтобы эксперименты ставить. Пока осечек не случалось, но с «Черной смертью» мы раньше не сталкивались, а поскольку сильнее яда еще не придумали, никаких гарантий не было. Вот я и не сказал. Вдруг не вышло бы?

Караванщики переглянулись и одинаковым жестом потерли затылки.

Хозяин сказал: с ума сойти? Да, пожалуй, уже можно. Нет, то, что пацан выжил, конечно, неплохо. Но как ему это удалось? Откуда такие умопомрачительные способности у этого мелкого наглеца? И почему он так долго скрывал, что не новичок в бою? Пятерых магов завалить – не шутка! Так они ж наверняка еще и отбивались! Хоть и с Каррашем на пару схватились, но с такими противниками справится далеко не каждый. Белик вот каким-то чудом смог. А теперь вдруг выясняется, что он очень и очень непрост, – даже яды не берут. Натаскать бы его получше, подучить немного – такой убийца бы вышел отменный, просто блеск!

Таррэн затаенно улыбнулся.

Кажется, ему начинал нравиться этот своевольный, полный всевозможных загадок мальчишка. А то, что стервец, – что ж, с кем не бывает? Пожалуй, с ним все-таки стоит наладить отношения…