Текст книги "Враг"

Автор книги: Александра Лисина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 17 страниц)

ГЛАВА 13

Отряд безвозвратно потерял десятерых: один из возниц попал под удар магов, троих воинов неудачно зацепило стрелами, а остальных порубили агинцы. Еще трое лежали без сознания и едва дышали, а из выживших невредимыми оставались только женщины, да и то, Арве пришлось перебинтовать разбитую голову, а Илима и Лилька до сих пор пугливо вздрагивали при каждом шорохе. А Белик с тех пор, как вернулся с реки, стал мрачным, молчаливым как никогда и совершенно перестал улыбаться.

Герр Хатор со вздохом припомнил торопливые похороны и в который раз подумал, что если бы не присутствие перворожденных, выживших могло и вовсе не быть. Хотя если бы не они, вряд ли подобное вообще когда-нибудь приключилось бы. Разве можно себе представить, что такая охота начнется за простым купцом?

Конечно, он не собирался нарушать данное королю обещание и не посмел бы отказать его людям в помощи. Он прекрасно понимал, для чего рискует, но иногда… временами, когда взгляд останавливался на нервно сжатых кулачках младшей дочери, ее бледном лице и дрожащих губах, герр Хатор ловил себя на мысли, что, возможно, переоценил свои силы.

В караване уже второй день царило напряженное молчание, и каждый гадал про себя о причинах случившегося. За что на них напали? Откуда здесь взялись агинцы? Что именно везет богатый купец, раз за ним началась такая охота?

От больших привалов днем отказались совсем. Костров не разводили, обед не готовили, люди обедали всухомятку.

Воины окружили медленно катящиеся телеги плотным кольцом и непрерывно посматривали по сторонам, выискивая в округе малейшие признаки опасности. Кольчуги не снимали ни днем, ни ночью, шлемы буквально прилипли к мокрым от пота макушкам, но люди стойко терпели.

Поскольку народу теперь стало на десятерых меньше, а в ночные часы караулить все равно приходилось по двое, а то и по трое, то вскоре даже перворожденным пришлось забыть о спокойной жизни и встать рядом с людьми в дозор. На удивление, они не стали возражать и добросовестно проводили ночи в бдениях, сменяя один другого раз в три дня.

– Да с чего бы им возражать? – фыркнул как-то Белик на осторожные расспросы Весельчака. – Эльфам хватает двух часов сна, если не меньше. У них и сердце-то бьется втрое медленнее, чем у людей, а дышат остроухие и вовсе через раз. Так что не боись: не сомлеют они в самый неподходящий момент. Скорее, вы тут скопом перемрете от переутомления, а они спокойно посмотрят со стороны, похмыкают, да еще и покривятся на извечные людские слабости. Запас прочности там такой, что вам и не снилось!

Рыжий удивленно покачал головой: таких подробностей об ушастых он не знал, но мальчишка уже не раз доказывал свою осведомленность во всем, что касалось перворожденных, так что причин не верить ему не было.

– Спасибо за информацию.

Белик снова нахохлился и умолк, старательно кутаясь в теплую куртку, а потом подозрительно шмыгнул носом.

– Эй, ты здоров? – отчего-то насторожился рыжий.

– Нет, – еще недовольнее буркнул мальчишка. – Не видишь: помираю! С такими хмырями, как некоторые, только удавиться с тоски можно!

– Я серьезно.

– Я тоже, – страдальчески поморщился Белик.

Весельчак всмотрелся в его безусое лицо, нашел его необычно бледным и каким-то… напряженным, что ли? Внимательно оценил неестественный румянец на щеках, слегка заострившиеся скулы и лихорадочно блестящие глаза, и это не понравилось ему еще больше. А когда мальчишка вытащил из-за пазухи подозрительно булькнувшую фляжку и с чувством приложился, рыжий и вовсе спал с лица.

– Белик…

– Чё пристал? – огрызнулся пацан, воровато покосившись на сурового дядьку. – Что я, не человек, что ли? Выпить не могу, как все?!

– Тебе еще рано, – хмуро отозвался воин, запоздало сообразив, в чем причина таких нехороших перемен. Кажется, после боя мальчишка нервничал гораздо сильнее, чем хотел показать. Но хлестать вино в таком возрасте?!

– Ничего, нормально. Думаешь, я не знаю, что ты просто страшно мне завидуешь?

– Белик! Ну-ка отдай.

– Перебьешься!

– Отдай, а то пожалеешь! – не на шутку разозлился рыжий.

– Только через мой труп, – заносчиво бросил мальчишка, спрятав флягу и демонстративно скрестив руки на груди.

Весельчак почувствовал, что снова начинает звереть, и, едва сдерживаясь, чтобы не отвесить наглому сопляку затрещину, процедил:

– Пожалуй, это я могу устроить! Иди-ка сюда…

Карраш предупреждающе оскалился, на что Белик, явно успевший хлебнуть сегодня лишнего, неуместно развеселился.

– О-го-го, какой смелый! Прямо герой! Спаситель человечества! Не боишься, что потом совесть замучает? Или что мой призрак будет являться к тебе темными ночами?

– Ничего, переживу.

– Тогда подожди еще денек, – злорадно ухмыльнулся пацан, видя, что конь рыжего начал пятиться от недовольно заворчавшего гаррканца. – Может, я сжалюсь над твоим неуемным желанием надавать мне по шее и, так и быть, загнусь назавтра от укуса зеленого змия. Помру во цвете лет, весь такой молодой и красивый, а ты потом глумись, сколько хочешь. На пару с темным. Идет?

Ехавший рядом Гаррон кинул быстрый взгляд через плечо и наткнулся на внимательные зеленые глаза – у Таррэна оказался на удивление хороший слух. Эльф задумчиво следил за ходившим по краю мальчишкой, будто решая для себя какую-то важную дилемму. Но вот чудо – и на этот раз предпочел не заметить откровенную издевку и мудро проигнорировал вызов. А ведь его сородичей издавна считают непревзойденными снобами и моральными уродами! Но Таррэн… Безусловно, выловить мелкого наглеца ему не составило бы особого труда, но – поди же ты! – эльф знал, где надо остановиться. В отличие от некоторых, кстати!

Гаррон почувствовал, что начал крепко уважать этого темного – за его потрясающую сдержанность, необъяснимую симпатию к расе людей, столь редкое для перворожденного спокойствие и достойную восхищения стойкость. Но главное – за его поистине бесконечное терпение, которое неразумный юнец так опрометчиво испытывал.

– Ну все, достал…

Белик карикатурно скривился и дерзко показал язык, после чего пришпорил Карраша и быстро скрылся из виду, а рыжий досадливо сплюнул.

Белик – болван! О нем беспокоятся, а он дурака валяет! Хоть бери хворостину и учи уму-разуму! Ненормальный, избалованный до безобразия идиот! Может, хоть до похмелья дело не дойдет? А то на пустом тракте, в пути, когда до ближайшего крупного города тащиться три, а то и все четыре дня, можно так намучиться, что потом на всю жизнь заимеешь проблемы со здоровьем. Но раз этот ходячий кошмар все еще дурачится, значит, все в порядке. Хотя, возможно, остальные об этом скоро пожалеют.

Утро третьего дня началось с переполоха, потому что Весельчак, добросовестно сдавший ночную вахту, неожиданно не нашел среди попутчиков маленького наглеца, которому твердо собрался надрать уши. Он обежал глазами пустующие повозки, отчаянно зевающих товарищей, чересчур спокойных эльфов – как всегда, уже собранных и готовых в дорогу, после чего поискал Карраша, без которого дерзкий мальчишка ни шагу не делал, и окончательно встревожился: гаррканец был на месте. И в этот самый момент как раз пытался добраться до крупного жука, невозмутимо ползущего по сосновой коре. Каррашу пришлось встать на задние ноги и упереться передними в ствол. Но даже так он едва доставал. А потому возбужденно сопел, кряхтел, нещадно драл когтями кору и старательно шлепал по ней раздвоенным языком, пытаясь слизать короеда. Пока получалось плохо. Но это выглядело до того забавно, что многие не удержались: принялись со смехом заключать пари.

А вот рыжему, напротив, стало не до веселья.

– Урантар, где Белик?

Дядько быстро покосился на Таррэна, как раз сворачивающего палатку в тугой рулон, и отвернулся.

– Где-то здесь.

– Я не видел его с ночи!

– Я тоже. И что?

Весельчак подошел и едва не ткнул дурного Стража пальцем в грудь.

– Я не видел, когда и куда он ушел. Два часа назад твой племянник был здесь, а теперь исчез. И Карраш, похоже, этого не заметил.

Дядько только вздохнул: мало ему было проблем! Теперь еще успокаивать разнервничавшихся попутчиков там, где не надо.

– Карраш, где наш Белик?

Гаррканец, уже собравшийся подпрыгнуть повыше, непонимающе оглянулся.

– Где твой хозяин? – нехорошо прищурился рыжий.

Конь оглядел с высоты своего роста просыпающийся лагерь, после чего вдруг аккуратно встал на все четыре ноги, плюнув на жука и все остальное, потому что Белика действительно и след простыл. Только пустой плащ лежал на том месте, где он недавно спал, но и тот был почти не смят. Карраш неуверенно потоптался и, неожиданно задрав морду кверху, шумно втянул в себя прохладный воздух.

– Что, рыжий? Малолетнего приятеля потерял? – насмешливо поддел напарника Аркан. – Я гляжу, ты ему уже в мамки набиваешься? Конкуренцию родичам составляешь?

– Или боишься, волки сожрут? – хмыкнул Гаррон. – Может, поблизости еще один оборотень объявился, а мы не знаем?

– Да чего тут гадать? – прогудел Молот, подбрасывая на ладони свою устрашающую секиру. – Ну, живот прихватило. С кем не бывает? Или пошел пацан по…

– Придержи язык! – велела Арва, грозно уперев руки в бока.

Здоровяк смущенно умолк при виде выбравшихся на улицу девушек, а в ответ на свирепый взгляд поварихи виновато потупился. Да, действительно забыл, что в караване едет не только грубая солдатня, но и несколько прекрасных женщин.

– Прошу прощения, леди. Как спалось?

– Неплохо, пока о вас не вспомнила!

– Приношу свои извинения.

– Да мне твои извинения… – фыркнула толстуха.

Карраш наконец определился с направлением и, недовольно всхрапывая, направился в сторону речушки, неподалеку от которой отряд остановился на ночлег. Белик явно ушел в ту сторону, причем не так давно – запах еще не выветрился. Но почему хозяин не позвал его с собой, как всегда бывало? Хотел побыть в одиночестве? Или что-то стряслось?

– Ну вот, – пожал плечами Дядько, когда конь исчез за деревьями. – Сейчас приведет.

– А не боишься, что с ним что-то случится? – непонимающе повернулся к Стражу Весельчак. – Тут же лес, зверье дикое, непуганое. Медведи порой до самого костра доходят, росомахи могут и в мешок влезть, а то и горло спящему перегрызть, чтобы никто не мешал жратву искать. Мальчишка мелкий, неопытный, а ты так легко отпускаешь его одного?! Тем более ночью!

– Ну и что?

– А ты знаешь, что он уже вино пьет?!

– Конечно.

Рыжий аж поперхнулся от такого ответа и не сразу нашелся, что сказать.

– И ты не против?!

– Белик давно вырос из пеленочного возраста, и я не вижу причин, по которым надо считать его недорослем.

– А родители?!

– У него нет родителей.

– А другие родственники? Братья, сестры, дед с бабкой, наконец?!

– Белик – сирота, – ровно отозвался Страж. – У него есть только я, Траш и Карраш. Еще вопросы?

Дядько хмуро оглядел озадаченные лица караванщиков, но вскоре сообразил, что гаррканец слишком долго не возвращается. Не слышно его, не видно, и даже не понять, нашел он малыша или нет. Для неугомонного скакуна, любящего громко выражать свои эмоции, такое поведение было нехарактерно.

Страж на мгновение задумался, поколебался, но слова рыжего все же заронили зерна сомнения в его душу, поэтому он решил проверить сам и быстрым шагом направился прочь, читая хорошо отпечатавшиеся следы как раскрытую книгу.

Похоже, Карраш так спешил, что даже позабыл когти втянуть, и теперь они вспахали землю чуть не на половину ладони. А ведь обычно он более осторожен.

– Бел? Карраш? – негромко позвал Страж, выбравшись на берег реки.

Но мальчишка не ответил. Гаррканец – тоже, хотя отпечатки его копыт виднелись неподалеку. Карраш определенно отыскал пропавшего хозяина и даже, как обычно, попытался взбрыкнуть. Но потом вдруг присмирел, зачем-то опустился на колени, после чего они вдвоем удрали прочь, лихо перемахнув через реку и при этом торопясь как на пожар.

– Бел! – неожиданно нахмурился Дядько. – Куда тебя демоны понесли? Малыш, нам пора ехать! Вернись!

За его спиной раздался шум.

– Ну что? Опять сбежал? Я был прав?

– Собирайтесь и выезжайте, – совсем мрачно покосился седовласый, увидев обеспокоенное лицо ланнийца. – Я сам его найду и прибью.

– А если не найдешь?

– Значит, прибью позже.

– В чем дело? Что случилось? – взволнованно переглянулись воины, когда спустя полчаса Дядько все-таки вернулся – задумчивый, слегка обеспокоенный, но один.

Страж успокаивающе кивнул ожившему за эти дни купцу и дал отмашку трогаться. Как получилось, что он внезапно взял на себя извечные функции Гаррона, не понимал даже сам Гаррон, но, как ни странно, не возражал. Поэтому ничего удивительного, что суровые воины беспрекословно встали и, наскоро перекусив, запрыгнули в седла.

Караван снова растянулся по дороге скрипучей вереницей и медленно двинулся на запад, к недалекому уже Бекровелю и его младшей сестре – Борреве, до которой и вовсе было рукой подать. После чего воинов ждут горячая мыльная ванна, тугой мешок с полновесным золотом, услужливые девушки и отдых, отдых, отдых…

Весельчак в очередной раз за день покосился на притихший лес и снова помрачнел: дурной мальчишка так и не показался на глаза. Ни утром, ни даже к полудню явиться не соизволил. Просто исчез из охраняемого лагеря, как привидение, и где-то шлялся до сих пор, совершенно не думая, что его могут хватиться. Вон как народ обеспокоился, уже готовы самолично прибить дурака за эти выходки, да жать – некого пока убивать. Даже строгий дядька начал тревожиться и все чаще косился на далекие холмы, тщетно надеясь увидеть на одном из них знакомую фигуру. Бесполезно: пацан как в воду канул. И Карраш вместе с ним. Успокаивато только одно: неутомимый гаррканец был рядом, а значит, присмотрит, обогреет, накормит и защитит, если потребуется. А то и по запаху найдет обратную дорогу.

Рыжий не успел додумать последнюю мысль, как издалека наконец-то донеслось знакомое рычание. Следом послышался быстро нарастающий грохот копыт, за ближайшим холмом возникло облачко пыли, затем донеслось раздраженное фырканье, и, наконец, Карраш выскочил на зеленую верхушку холма. Он тяжело дышал, будто только что без остановки одолел трудный путь до Аккмала и обратно, взмыленные бока ходили ходуном, с бархатных губ капала пена, но он отнюдь не выглядел измученным. Скорее, возбужденным.

– Явились! – сердито фыркнул Ирбис, незаметно переводя дух: Карраш не только вернулся сам, но и примчал молодого хозяина обратно. Вон сидит в седле, как прикованный. Бледноват малость, но это верно с недосыпа – чай, с середины ночи где-то болтался, стервец.

При виде невредимого Белика рыжий согласно кивнул.

– Зад бы надрать сопляку за такие выкрутасы!

– Не возражаю, – поддержал друга Аркан.

Караванщики с одинаковым пониманием переглянулись: как ни странно, на этот раз мнение было единодушным – дерзкий мальчишка заставил их беспокоиться, все глаза уже проглядели и чуть головы не сломали, гадая, что могло случиться. Упал? Покалечился? Украли?! Выследили и убили?! Всего два дня прошло после нападения, и тут – нате вам! Этот неразумный сын осла опять резвится в свое удовольствие, наплевав на опасность, доводы разума и истрепанные нервы товарищей!

– Вы где шлялись? – мрачно осведомился у племянника Дядько, едва его конь поравнялся с подножием холма.

– Гуляли, травки искали полезные, – безмятежно отозвался сверху Белик, не пытаясь спуститься.

– Травки, говоришь?

– Ну да. Мне как раз понадобились для поправки пошатнувшегося здоровья, а то в присутствии некоторых ушас… в смысле отдельных личностей… оно заметно подпортилось.

Дядько зло прищурился:

– А предупредить ты не мог?!

– Гм. В полночь кого-то будить? Это, знаешь ли, дурной тон. Люди устали, а тут еще мучающиеся бессонницей эльфы начинают топать ни свет ни заря. Знаешь, мне тоже чего-то не спалось, вот и подумалось, что это неплохое время именно для сбора травок: ночь, полнолуние… когда я еще смогу так запастись?

Рыжий окончательно рассвирепел. Травки?! Этот паразит искал пес знает где какие-то дерьмовые травки, пока они себе ноги стерли до самой задницы, пытаясь выяснить, куда он подевался?!

Гаррон почувствовал, что у него начинают чесаться кулаки.

– Ну-ка, спустись, – вдруг ласково попросил опекун.

– Зачем? – насторожился Белик, старательно держась поодаль.

– Потолковать хочу. Поговорить, разъяснить кое-что…

– А что тебе не нравится? – фальшиво удивился пацан. – Мне и так все прекрасно слышно. Можешь говорить, я весь внимание. Так в чем дело? Из-за чего такой переполох?

– Не знаешь?!

– Мм… неужели вы соскучились?! Ух ты! Правда?! Мне, конечно, лестно, но тебе не кажется, что это немного слишком? Особенно для наших уважаемых эльфов? Нет, ты не подумай, я вовсе не отрицаю своей исключительности и совершенно фантастической привлекательности, но если вы начнете каждый раз так бурно реагировать на отсутствие рядом моей неотразимой физиономии…

Таррэн, наконец, не стерпел и негромко сообщил присутствующим, в какое такое место он с огромным удовольствием ткнул бы эту неотразимую физиономию, чтобы вдоволь насладиться получившимся натюрмортом. На что Белик, даже не повернувшись, столь же любезно посоветовал страстному любителю прекрасного щедро умыться свежим коровьим навозом и помалкивать, пока его самого не сделали объектом высокого искусства.

Эльф в ответ хищно прищурился: похоже, самоуверенный мальчишка хочет новой взбучки? Прошлое прошлым, но сколько же можно нарываться?! Он проводил долгим взором гарцующего Карраша и процедил:

– Мне жаль, Урантар, но я, кажется, начинаю понимать, чем твой племянник в свое время не угодил моему собрату.

Дядько переменился в лице:

– Извини, я сам улажу этот вопрос. – Он вскинул голову и, не сводя глаз с лукаво подмигнувшего ему мальчишки, неестественно ровно заметил: – Похоже, мое слово больше не имеет для тебя значения? И мои просьбы потеряли всякий смысл? Хорошо, учту. И буду вынужден ответить тем же: по возвращении нам с тобой придется серьезно поговорить. На тему перворожденных в целом, темных в частности и твоего поведения в особенности. Ты меня понял?

– Вполне, – холодно отозвался Белик и, прекратив паясничать, пустил Карраша вдоль тракта рысцой, стараясь все время держать взбешенных караванщиков и опекуна в поле зрения. Как, впрочем, и эльфов, и повозки, и все остальное.

Казалось, его не трогали многообещающие взгляды снизу. А грозный вид встопорщенных усов и красноречиво поглаживаемые некоторыми особо буйными типами рукояти ножей его даже позабавили, о чем пацан не преминул во всеуслышание объявить. И это вызвало еще большую злость: люди переживали, беспокоились, от эльфов берегли столько времени, чтобы дурака не зашибли! Нервы у всех звенят уже, как натянутые струны! А этот засранец без единого словечка исчезает Торк знает куда, заявляется чуть ли не к обеду, хамит уже в открытую, не боясь никого и ничего, а потом невинно вопрошает: а что не так?..

Пусть не жалуется потом, что его неласково встретили, потому что с этого момента ни один из присутствующих не даст за жизнь неблагодарного сопляка и ломаного гроша. А если господа эльфы решат спустить с него шкуру, то караванщики еще и доплатят за грязную работу, лишь бы самим не пачкаться.

– Прости, Урантар, но я его ударю, – процедил Весельчак, кровожадно косясь на предусмотрительно держащуюся вдалеке фигурку.

Дядько угрюмо промолчал.

– Слышишь, Белик?! – гаркнул вдруг рыжий. – Если надумаешь пожрать, то имей в виду – я тебя выловлю и отпинаю так, что впредь головой будешь думать, а не задницей, как всегда!

– Какое похвальное рвение…

– Что ты сказал?!

– Говорю, что нисколько в тебе не сомневался, – повысил голос мальчишка. – Ценю твои теплые чувства, а также страстное желание пообщаться поближе, но прости – ответить взаимностью не могу. У меня, знаешь ли, нет наклонностей, которые позволили бы составить тебе компанию в столь деликатном деле, как ухаживания. Я, правда, не подозревал, что эти наклонности есть у тебя, но теперь-то буду знать точно.

Весельчак чуть не задохнулся от возмущения.

– Ах ты, сволочь малолетняя! Неблагодарная скотина!

– Приятно познакомиться! Вот ты, значит, каков на самом деле? А до чего здорово притворялся! В бродячем балагане раньше не пробовал подрабатывать?

– Гр-р-р!

– О! Малыш, ты слышишь? Он тебя дразнит!

– Гр-р-р! – взревел оскорбленный до глубины души гаррканец.

– Хватит! – ровно велел седовласый, и Белик послушно умолк, после чего заставил Карраша ускорить шаг, постаравшись отдалиться от закипающих попутчиков на как можно большее расстояние.

Несколько часов с обеих сторон было тихо. Мальчишка гордо восседал на спине своего зверя, по-прежнему держась поодаль. Караванщики затаили зло. Кто-то мстительно предложил выловить дрянного пацана и всем скопом отпинать за наглость, но потом решили повременить до вечера – жарко. Весельчак то и дело кровожадно косился на мелькающие неподалеку холмы, но вслух о том счастливом времени, когда сможет удавить мелкого подлеца собственноручно, не распространялся. Зачем пугать будущую жертву? Пусть пребывает в неведении, ведь на ночь все равно вернется как миленький, и тогда никакая флейта его больше не спасет. Есть вещи, которым нет прощения, и проступки, после которых даже лучший в мире товарищ превращается в лицемера, с которым не только за стол не сядешь, но и в одни кусты не пойдешь.

Дядько нашкодившего племянника демонстративно не замечал.

Карраш тоже притих, только иногда беспокойно поглядывал за спину и вопросительно поскуливал, будто беспокоился о перешедшем всякие границы хозяине. Особенно если сверху раздавалось покашливание или прерывистый вздох, как бывает, когда кто-то надолго задерживает дыхание или старательно давит рвущийся наружу стон. А может быть, плач? Он не всегда понимал в этом разницу. Но мальчишка каждый раз успокаивающе кивал, зачем-то смахивал со лба надоевшую челку и, наскоро пошарив в карманах, пихал за щеку какую-то травку. Потом снова надолго застывал и, неестественно выпрямившись, смотрел перед собой, казалось, напрочь позабыв про повозки, сурового дядюшку и то, что по возвращении его будет ждать очень теплый прием.

Короткий привал прошел в таком же мрачном безмолвии. Белик спуститься с холмов не соизволил и все то время, которое уставшие люди потратили на отдых, терпеливо проболтался поблизости. Даже разминать ноги не стал, с седла не слез и вообще почти не шевелился, только взгляд у него стал еще более напряженным и наполнился нехорошими огнями. Впрочем, люди были слишком злы, чтобы это заметить.

– Белик! – не выдержала наконец мягкосердечная Илима, когда караван снова тронулся с места. – Может, ты есть хочешь?

– Нет, спасибо.

– А пить? У меня воды немного осталось!

– Много пить – вредно, – так же ровно отозвался издалека мальчишка. – Ты разве не знала? От большого количества воды люди пухнут, а у эльфов появляется повышенная раздражительность.

– К’саш! Я тебе покажу – раздражительность!

– Видишь? – Пацан насмешливо покосился на взбешенного Элиара. – Первые признаки, как говорится, на лицо.

Таррэн только головой покачан: кажется, Белик окончательно сошел с ума. Или бредит, потому что ничем иным это самоубийственное хамство просто невозможно объяснить. Хорошо еще, светлым хватило ума не воспринимать его слова всерьез.

– Белик? Ты здоров? На солнце не перегрелся? – вдруг подал голос и Страж, с подозрением посмотрев на племянника. – Какая муха тебя укусила?

– Да по голове его слишком сильно треснули, – пробурчал рыжий. – Так, что все мозги отшибло, и они вытекли вместе с соплями!

Белик немедленно умолк, а спустя пару минут и вовсе остановил гаррканца, пропуская длинную вереницу телег вперед. Он терпеливо дождался, пока караван удалится на значительное расстояние. Долгим взглядом проводил исчезающие за поворотом телеги и с облегчением вздохнул, только когда стало ясно – преследовать и загонять его на манер дикого зверя больше не будут. Лишь после этого пацан устало потряс головой и, пользуясь тем, что никто не видит, утер со лба обильно струящийся пот.

– Ну что, Карраш? По-моему, они остыли, – беззвучно прошептал он, пригнувшись к могучей шее друга. – Кажется, время подходит – я чувствую. Травка почти не помогает. Но ты не пугайся, осталось совсем чуть-чуть. Только день как-нибудь пережить да ночь промучиться. А они теперь не сразу хватятся, если что.

Белик замолчал, настороженно прислушиваясь к притихшему лесу: не донесется ли оттуда звук шагов возвращающегося дядюшки? Не покажется ли где его усатая физиономия? Потому что если он только поймет, для чего был устроен сегодняшний спектакль, то взъярится так, что можно будет самому заползать под могильный камень и торопливо сажать цветочки сверху – за подобное надувательство суровый Страж вполне мог убить. Даром что любил как родного. Но нет, вроде тихо вокруг. Да и не в его правилах действовать исподтишка – для столь изощренного коварства Дядько был слишком прямолинеен.

Подумав о дядьке, Белик слабо улыбнулся и, снова утерев мокрое от пота лицо, хмыкнул.

– Здорово у меня получается выводить народ из себя, да? Такой талант пропадает, прямо хоть орден на грудь вешай. Вот вернемся, обязательно выпрошу один у короля. Думаешь, я был убедителен?

Карраш согласно хмыкнул.

– А мне показалось, темный что-то заподозрил. Надеюсь, наши еще нескоро сообразят, в чем дело, и не полезут целоваться не вовремя, а мы уж как-нибудь сами управимся. Не первый раз в самом-то деле. Ты только… это… не выдавай меня, ладно? Пожалуйста, малыш… – Пацан прерывисто вздохнул и внезапно умолк.

Гаррканец, извернувшись и сумев лизнуть в щеку обожаемого хозяина, за которого переживал больше, чем за себя, тихонько заскулил. Жалобно, просительно, с надеждой, что Белик все-таки передумает и вернется к остальным. Ну, поругают. Может, покричат для острастки пару часиков, помашут кулаками или даже возьмутся за ремень. Попытаться – точно попытаются, но кто им даст хотя бы прикоснуться, когда рядом есть верный друг?!

Однако Белик отчего-то не ответил – так и лежал, неровно дыша в могучую шею. Он не пошевелился, не улыбнулся и даже не хмыкнул в ответ на чересчур громкие мысли своего необычного скакуна. Только левую руку безвольно уронил вниз да как-то подозрительно обмяк. А стоило почуявшему неладное гаррканцу беспокойно дернуться, вдруг начал подозрительно быстро сползать на бок.

Карраш, до смерти перепугавшись, застыл, страшась даже вздохнуть, чтобы потерявший сознание хозяин не упал окончательно. Спина у гаррканцев высокая. Даже в сознании с нее падать вредно, а уж без сознания, головой вниз – тем более. Но что делать? Куда бежать? Кого звать на помощь и как быть, если нельзя даже сдвинуться с места?!

– А-у-у! – внезапно взвыл он во весь голос, задрав морду к небесам. – А-у-у!

Ушедший далеко вперед Дядько обернулся, но племянника не увидел – тот как раз пропал за поворотом. Зато почти одновременно с жалобным плачем Карраша с последней, выворачивающей на дорогу повозки вдруг раздался другой судорожный вздох:

– Белик!

И вот тогда обернулись все.

Поняв, что пацана нигде нет, Гаррон витиевато выругался, намереваясь хорошенько пнуть проклятого недоумка, из-за которого неожиданно возникло столько проблем, и пришпорил своего гнедого. Но Страж оказался проворнее – пролетев на одном дыхании весь путь до поворота, он под уже непрерывный плач гаррканца выскочил на пустой тракт и как раз успел увидеть, как со спины перепуганного Карраша падает неподвижное тело.

– Бели-и-ик! – снова простонала следившая за дорогой Илима, заломив в ужасе руки, но пацан не ответил – тяжелым мешком как рухнул на бок, так и остался лежать, не двигаясь и вроде бы даже не дыша. Он был настолько бледен, что казался мраморной статуей, каким-то чудом попавшей на пустынный тракт. Густые каштановые волосы намокли и липли ко лбу. Под тонкой кожей жутковато проступили вены. Грудь поднималась и опускалась ровно, но так медленно, что невольно закрадывалось сомнение, сможет ли мальчишка вздохнуть хотя бы еще раз. Из Белика словно утекала жизнь, и подбежавшие к нему караванщики разом сообразили: с мальчишкой явно случилась беда.

– Бел… – тихо охнул Дядько, опускаясь на колени подле племянника, и вдруг бешено рявкнул, заставив людей инстинктивно отшатнуться: – Что с ним?!

Карраш заскулил и быстро-быстро залопотал что-то на своем зверином языке. Но с таким неподдельным отчаянием, что приблизившиеся эльфы только пораженно покачали головами. С ума сойти! Он же почти разговаривает!

– Да плевать мне на магов! – заорал в ответ Дядько, будто и в самом деле что-то понял. – Что с Беликом?! Если ты, скотина, сейчас же не объяснишь нормально, то, клянусь небом, вышибу из тебя дух! Во что вы вляпались на этот раз?!

Седовласый в панике ощупал смертельно бледное лицо племянника, на котором подрагивали мелкие бисеринки пота, лихорадочно нащупал пульс, но почти сразу убедился – есть. Мальчишка оказался живым. Только горячим, как печка, влажным, будто забыл вытереться после купания. И до сих пор почему-то не приходил в себя.

– Карраш!

Гаррканец виновато вздохнул и, прекратив виться вокруг рассвирепевшего Стража, вдруг ткнулся мордой в хозяйское плечо, потянув зубами за видневшийся в куртке разрыв. Словно говорил: вот оно, там, внизу! Я тебе еще три дня назад показывал, а ты так и не сообразил!

Дядько не стал ждать, пока толстая кожа окончательно поддастся – выхватив нож, с силой полоснул, дернул, безжалостно обрывая рукав. А вместе с ним – и кусок дорогого ланнийского шелка. После чего с тихим проклятьем уставился на белоснежную повязку, на которой выступило несколько алых пятнышек.

Неужели зацепили?! Ранили?!

Он без колебания сорвал окровавленную ткань, но углядел на абсолютно белой коже небольшой разрез и застыл, чувствуя, как от внезапного ужаса у него начинают подрагивать руки.

– О боги… – сглотнул за его спиной Весельчак, расширившимися глазами уставившись на черный ободок вокруг раны.

Такая маленькая ранка, почти царапина! Но пылающий вокруг нее зловещий круг, больше похожий на черное солнце, красноречиво говорил – спасения не будет, потому что Ледяная богиня никогда не отступается от тех, кто хоть раз получил ее метку.

– «Черная смерть», – спокойно подтвердил подъехавший Элиар, едва взглянув на рану. – И, кажется, он хватанул ее от души. Тут яда на целую гвардию хватит.

Гаррон содрогнулся, хорошо понимая, что это значит, и почувствовал, как внутри что-то противно сжалось: похоже, мальчишку зацепили отравленным клинком.

– Но где? Когда?! – выдавил рыжий.

Подбежавшая Илима всхлипнула и внезапно осела на землю.

– Когда на нас с Лилей напали, – прошептала она, глядя на неподвижного мальчишку широко раскрытыми глазами. – Он меня на землю бросил… да так сильно, что я ударилась, а сам сверху закрыл. Я сначала подумала, он руки распускает, и даже пихнула его, а он только вздрогнул… Я же не знала! Ведь он сказал, что ничего страшного не случилось, а потом еще извинился! Но я была так зла, так на него зла…