Текст книги "Враг"

Автор книги: Александра Лисина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 17 страниц)

– А зря, – ровно отозвался Таррэн. – Оборотень мог и случайно на дороге попасться, но остальные… на агинцах очень уж удачно оказались эти славные плащики. Кстати, вы знаете, что у оборотня тоже была не видна аура?

Седовласый нахмурился: подобная мысль ему тоже приходила в голову.

– Хочешь сказать, они – из одного источника?

– Таррэн, ты почему в таком виде? – изумленно обернулись светлые, пробежавшись глазами по босым пяткам темного, его распущенным волосам и особенно – по обнаженному торсу, поблескивающему в свете звезд мелкими капельками пота.

Белик неожиданно хихикнул.

– Это еще что. Видели бы вы его полчаса назад…

Дядько поспешил прервать развеселившегося племянника. Но вот то, что Белик все еще стоял рядом с ушастым и не пытался его прирезать, было, по меньшей мере, странно. Неужто малыш наконец-то начинает привыкать?

– Эй, рыжий! – обрадованно вскинулся Белик. – Хоть, я сейчас таку-ую новость сообщу, что тебе разом станет понятна вся глубина разницы между тобой и перворожденными? Вернее, не глубина, а очень даже длина?

Седовласый мысленно охнул и, проклиная все на свете, ухватил стервеца в охапку, чтобы тот не вздумал делиться впечатлениями. Эльф ведь когда-нибудь прознает правду, и вот тогда с ним возникнут проблемы, потому что язвительный характер Белика давно ни у кого не вызывал удивления, но на некоторые темы шутить не стоило даже ему.

– Уй! Дядько, пусти!

– Цыц! Я кому сказал – угомонись!

– Но я же только…

– Белик! Еще одно слово, и я окуну тебя в ближайшую лужу! Таррэн, ты его что, уже искупал? Почему рубаха мокрая?

Эльф непонимающе вскинул брови, а мальчишка поспешно вырвался и отпрыгнул в сторону.

– Бели-и-ик… – вдруг угрожающе протянул Страж, заподозрив неладное. – Ну-ка, иди сюда. Почему ты мокрый?

– А-а-а… это… – У пацана воровато забегали глаза. – Я просто…

Дядько повернул испачканные ладони к огню, секунду таращился на появившиеся на них красные разводы и вдруг гневно вскинулся:

– Белик!

– Это не я!

– Тебя что, задели?!

– Нет!

– Тогда откуда это?!

Таррэн запоздало вспомнил прыжок, от которого до сих пор поднывали мышцы, и тихо охнул: да если мальчишка напрягся так же, то у него все до единой раны должны были открыться!

– Белик! Немедленно сюда! – взревел строгий опекун, и мальчишка сразу сник. А затем буквально взмолился о пощаде:

– Торково копыто… Дядько, да не волнуйся ты. Там немножко капнуло, потому что еще мало времени прошло, а завтра все будет в порядке. Ты же сам знаешь: мне только три дня и нужно!

– Какие три дня?! Карраш, давай его сюда!

Гаррканец, проникнувшись тревогой Стража, послушно цапнул не ожидавшего подвоха пацана за ворот.

– А! Это заговор! Как ты можешь, скотина?!

– Р-р-р!

– Я ж тебя кормил! Растил!

Карраш, не разжимая челюстей, так жутко сверкнул глазами, что люди поспешили отступить в сторонку.

– Ладно, не буду, – виновато вздохнул Белик, в панике следя за стремительно приближающимся дядькой.

Тот выглядел поистине страшно: злой, как демон, всклокоченный, усы торчком, волосы на голове стоят дыбом, кулаки сжаты так, будто сейчас ударят… Мальчишка тихо взвыл и поспешил зажмуриться. Но Страж только вздернул его голову и в бешенстве уставился прямо в глаза, одновременно проводя второй рукой по спине.

– Живо в повозку! – процедил он, убедившись в собственной правоте, – ладонь была мокрая и отвратительно красная. – И только посмей нос оттуда высунуть до следующего вечера!

Белик обреченно вздохнул.

– Ты меня слышал? – окончательно взбеленился Урантар.

– О боги… Да слышал я все! – Пацан всплеснул руками. – Тетушка Арва, можно я к вам переберусь? А то ведь он житья теперь не даст, да и перевязать надо будет: самому-то никак. И потом, переодеваться опять придется, а мне бы не хотелось…

– Как перевязать? Зачем?! – испуганно выглянула из-за дальних кустов толстуха.

– У меня раны открылись, – совсем грустно признался Белик, и грозная нянька гневно ахнула:

– Опять?!

– Мне там напрячься пришлось, чтобы не продырявили, вот и получилось, что…

– А ты куда смотрел?! – неожиданно накинулась повариха на оторопевшего от ее напора темного. – Мало того что явился в чем мать родила, да еще и защитить ребенка толком не сумел! Ты на что вообще тогда годен?!

– Он пытался, – поспешно прервал повариху Белик, заставив невозмутимого дядюшку на время лишиться дара речи. – Честное слово! Как раз после того, как…

Урантар ошарашенно воззрился на недоумевающего эльфа. Неужели Белик наконец признал, что в Таррэне есть что-то хорошее?! И неужто непримиримый малыш сейчас защищает эльфа?! Мать честная! Не это ли знак, что Белик потихоньку возвращается к нормальной жизни?! Ну, хоть какая-то от ушастого польза…

Арва умолкла, заботливо обхватив окончательно помрачневшего пацана за плечи, но продолжала исподтишка сверлить полуголого эльфа негодующим взглядом до тех пор, пока он не плюнул на все и не пошел обратно к реке – одеваться.

Подумаешь, трагедия! Ну и что с того? Он же не врывался голышом в шатер к невинным девицам и не совращал малолеток по кустам! В конце концов, в лагерь вернулся почти одетым! Да и не до того было – слишком торопился! Что за дурной народ – люди? Неужели никогда в реке вместе не купались? То, что есть у каждого мужчины между ног, независимо от возраста и длины ушей, Белик распрекрасно знал и сам!

– Идиотка! – раздраженно сплюнул Таррэн, отчаявшись понять эту ненормальную расу.

Пнул по дороге какой-то пень и, перекинув за спину ножны, скрылся в темноте.

ГЛАВА 18

– Мы уходим, – объявил поутру Дядько, заставив троицу эльфов понимающе переглянуться, а герра Хагора – заметно помрачнеть.

– Когда?

– Как только доберемся до Борревы.

Купец недоуменно вскинул брови и с непониманием воззрился на Стража.

– Не стоит рисковать ради нашего дела больше, чем это необходимо, – спокойно пояснил причину своего решения Дядько. – Тем более что орден знает, сколько нас, как мы вооружены и на что способны. Но, что самое главное, совершенно точно знает, где нас искать, так что скрываться теперь бесполезно. Думаю, остальное объяснять излишне.

Эльфы неприятно улыбнулись, потому что в словах Стража промелькнула вполне понятная горечь. Конечно, не слишком-то приятно сознавать, что кто-то из твоих спутников, с которыми делил хлеб и соль, оказался предателем и исправно передавал сведения о передвижении отряда преследователям из ордена. Правда, кто это, когда и как умудрялся это делать, оставалось загадкой, но ничем другим настойчивое внимание агинцев объяснить было невозможно.

– После нашего ухода тебе и твоим людям ничего грозить не должно, охотятся не за вами, – продолжил Дядько, словно не заметив, как вытянулось лицо у герра Хатора. – Но вас осталось мало, а потому поступим так: дойдем до города, как планировали. Потом мы с эльфами исчезнем, а ты наймешь новых людей. До Бекровеля останется неделя пути, но там неплохие дороги, разбойников почти нет, разъезды дозоров в этом году заметно участились, да и грамоту для наместника я тебе оставлю.

– Ты и этот вариант предусмотрел? – еще больше помрачнел герр Хатор.

Страж передал купцу запечатанный свиток и кивнул.

– Король тоже согласился, что лишняя предосторожность не помешает, и велел отдать тебе бумаги, если что-то пойдет не так. Поскольку я забираю с собой часть охраны, то в качестве компенсации наместник Борревы дополнит ваш отряд своими гвардейцами.

– А вы?

– Ну… поскольку нас обнаружили даже здесь, то наверняка ждут и рядом с Бекровелем. А то и у хребта – для гарантии, поэтому я считаю, что нам лучше скрыться заранее.

– А Белик?

– Мы уже все обсудили: он никому не доставит проблем.

– Мы о нем позаботимся. Обещаю, что доставим в целости и…

Дядько неожиданно покачал головой:

– Ты меня не понял, Хатор: я не оставлю его здесь.

Эльфы на мгновение утратили дар речи.

– Ты в своем уме? – округлил глаза купец. – Идти вдоль хребта с больным мальчишкой на руках?! Да еще когда на вас объявили охоту?!

Страж снова улыбнулся и кивнул куда-то за спину: Белик как раз вернулся с реки – чисто вымытый, полностью одетый для дальней дороги и с походными мешками в обеих руках. Он еще прихрамывал, морщился от резких движений, но выглядел гораздо лучше, чем вчера. За мальцом семенил неутомимый гаррканец – тоже выкупанный, оседланный и невероятно возбужденный. Он то и дело с шумом раздувал ноздри, порывался пуститься вскачь и с трудом сдерживался, чтобы не прыгать диким зайцем по поляне, распугивая и без того нервничающих караванщиков. Пару раз едва не ткнулся мордой хозяину в спину, будто поторапливая, но в последний момент все-таки передумывал, лишь искоса поглядывал на непривычно серьезного и чрезвычайно сосредоточенного пацана.

– Эй! Ты что задумал? – обеспокоился рыжий, когда мальчишка закинул на спину Карраша оба своих внушительных тюка, а следом пристроил дурную палку, имеющую свойство жечь чужие руки. – Куда собрался?!

– Домой.

– Ты ж едва на ногах держишься!

– Дядько так не считает, – отозвался Белик, внимательно проверяя подпругу и высоту стремян. – Не тянет? Учти, я еще не настолько здоров, чтобы на всем скаку падать вниз головой.

Карраш для верности пару раз надул живот и отрицательно мотнул головой. А затем с готовностью подставил бок, но мальчишка не спешил и, прежде чем взлететь в седло, кинул на опекуна непривычно острый взгляд.

– Дядько, ты не передумал?

– Нет, – покачал головой Страж. – Ступай, найди Траш и побудь с ней, пока не придет время. Я потом сам вас отыщу.

– Как скажешь… Тетушка Арва! Спасибо за все, я у вас в долгу!

Грозная повариха опустила могучие руки и тяжело вздохнула.

– А надо ли тебе уезжать, деточка? Здесь вон сколько народу, все лучше, чем одному пылить по пустой дороге.

– Не волнуйтесь, – загадочно улыбнулся Белик. – Карраша, когда он не ранен, не способно догнать ни одно живое существо. По крайней мере, по эту сторону гор. Так что мне ничего не грозит – он умеет становиться настоящей молнией.

– А твои раны? Они же еще не зажили!

– Завтра закроются, – легкомысленно отмахнулся пацан. – Я к тому времени буду уже далеко.

– Белик…

Мальчишка подошел и крепко обнял поникшую повариху, отчего у той увлажнились глаза. Секунду постоял так, чувствуя осторожное прикосновение к все еще ноющим плечам, затем отстранился и вдруг самым дерзким образом чмокнул ее в щеку.

– Спасибо. Но для меня так действительно лучше.

Донна Арва окончательно размякла и позорно хлюпнула носом, но тут же отвернулась и украдкой вытерла непрошеные слезы. Кажется, за несколько дней она успела привязаться к ехидному мальцу гораздо больше, чем старалась показать.

– Илима, – неожиданно позвал Белик напрягшуюся девушку. – Не слишком красиво с моей стороны было бы уехать, не попрощавшись, поэтому я хочу напоследок кое-что сказать. Ты позволишь?

Илима нерешительно покосилась на отца и кивнула.

Белик, подойдя, наклонился к самому уху смущенно замявшейся красавицы, что-то шепнул и тут же отступил на шаг, будто опасаясь, что девица вдруг вспыхнет или сделает нечто нехорошее.

– Что?! – ахнула Илима, воззрившись на юношу будто в первый раз.

Белик смущенно кивнул, а Дядько спрятал хитрую усмешку.

– Прости, что так получилось, но мне нельзя по-другому. Теперь понимаешь, почему я… почему у нас ничего бы не вышло?

– Создатель! – Илима вдруг покраснела как маков цвет. – А я-то, дура, хороша! Но почему ты говоришь об этом сейчас?!

Белик неловко отвел глаза.

– Потому что я не хотел, чтобы ты переживала… гм… зря.

Под недоумевающими взглядами дочь купца покраснела еще сильнее, но потом все-таки нашла в себе силы выпрямиться и твердо взглянуть в полные раскаяния голубые глаза.

– Почему все так?..

– Это проще, – тихо ответил мальчишка. – Поверь, я бы и сейчас промолчал, но ты хорошая девушка и, как мне кажется, заслуживаешь правды. Донна Арва меня поняла. Ну и Дядько, разумеется. А больше никто не в курсе, и мне бы хотелось, чтобы так оно и осталось.

– Хорошо. – Илима бросила странный взгляд в сторону Таррэна. – Я обещаю, что не скажу.

Белик коротко поклонился и ловким движением вспрыгнул на спину нетерпеливо переминающегося гаррканца. Хитро подмигнул Весельчаку, приветливо кивнул Ирбису, улыбнулся при виде невозмутимого Совы, Молоту помахал рукой, эльфов едва заметил, а затем ткнул пятками черные бока.

– Будь осторожен, Дядько, и не делай глупостей. Пока!

Карраш сорвался с места, будто выпущенный из пращи снаряд, а уже через пару секунд его массивный силуэт исчез за поворотом, оставив после себя только клубы густой пыли.

Темный эльф со странным сожалением вздохнул.

Вот и все. Белик уже не вернется, не съязвит поутру, как обычно, и больше не рассмеется в голос, подшучивая над неуклюжим возницей. Он уехал. И достигнет безопасного Бекровеля всего за несколько дней, потому что с таким скакуном, как гаррканец-полукровка, ему действительно нечего бояться. Разве что раны могли открыться, но Урантар был на удивление спокоен, словно знал, что этого не случится, и, едва пыль осела на дорогу, с каким-то необъяснимым облегчением распрямил спину. После чего вскинул на плечо тяжелое седло и отправился готовить к долгому пути своего флегматичного жеребца – невозмутимый и даже какой-то расслабленный, будто ничего особенного не случилось и мальчишка на самом деле не отправился в одиночку путешествовать по пустынному тракту, а отлучился на легкую прогулку.

Глядя на внезапно опустевшую дорогу, Таррэн со странным чувством подумал, что так и не успел выпытать у нахального сорванца, как он сумел приручить свирепого Карраша. Видно ведь, что норовистый зверь готов творить пакости днями напролет. Но если дело касалось серьезных вещей, повиновался беспрекословно, будто действительно признавая за Беликом право повелевать. Признавал его вожаком. Или правильнее сказать – другом?

Жаль, что этого уже не удастся узнать. Но еще больше жаль, что так и не довелось проверить тот странный талисман, который не имел ни ауры, ни фона – ничего, что могло бы по-настоящему подтвердить его истинное предназначение. В то время как руку седому он обжег неслабо – у того до сих пор следы на коже есть, будто от охранного заклятия. Но ставить такую защиту на простую палку было бы глупо. Только вот отвечать на вопросы Урантар категорически отказался, а Таррэн не нашел ни одной свободной минуты, чтобы хотя бы попытаться порасспросить мальчишку.

Интересно, откуда у него устойчивость к ядам? Неужели тот темный, что его изуродовал, решил провести какой-то эксперимент, но в последний момент позволил пацану вырваться? Таррэн вполне допускал, что кто-то рискнул повторить опыт двухсотлетней давности, а мальчишка попался под горячую руку. Возможно, даже из-за симпатичной сестрички, которая погибла в тот день у него на глазах.

Вопросы, вопросы… Этот Страж со своим племянником – одна сплошная загадка. Одно хорошо: Урантар наконец сообразил, что вдали от каравана и эльфов Белик будет в большей безопасности. Видно, «Черная смерть» все же чему-то научила седовласого.

Вероятно, Урантар решил сократить количество спутников еще и по другой причине: чем меньше будет народу, тем проще вычислить предателя. По крайней мере, Таррэн именно так бы и сделал. А еще его беспокоило, что на этот раз гномы не соизволили отправить в поход кого-то из правящей династии. Может, не хотели вмешиваться. Может, посчитали, что теперь это их не касается. А может, сидя в своих пещерах, нашли какой-то новый путь спастись от надвигающейся катастрофы. Кто поймет этих гордецов?

Таррэн вздохнул и отправился собираться.

Впереди был долгий и опасный путь, а они сумели одолеть лишь самую легкую его часть. После Драконьего хребта они попадут на одну из застав, где к отряду присоединятся Дикие псы, за ней – короткая передышка, а затем, собственно, Серые пределы, Проклятый лес и, наконец, Лабиринт, в который темному эльфу придется войти, чтобы вернуть на следующую тысячу лет силу угасающему амулету Изиара. После чего эльф рассчитывал каким-то образом умудриться вернуться, проделать путь в обратном направлении, отдать ключ Мирдаису и крепко задуматься, чем заняться в этой долгой и утомительной жизни. И как пережить второе совершеннолетие и не сойти при этом с ума.

Нет, если бы дело касалось только скуки, Таррэн бы не тревожился. Но было одно обстоятельство, от которого он не мог просто так отмахнуться, – кровь Изиара. Если наследники рода Л’аэртэ не оставят потомков мужского пола, то через тысячу лет Граница вокруг Проклятого леса рухнет, и некому будет ее обновить. Именно поэтому в доме Л’аэртэ всегда рождалось два сына: старшему пророчили трон и великое будущее, а младшему доставалась роль жертвы, которой следовало отдать свою жизнь во имя всех остальных. Его даже воспитывали с мыслью о неизбежной гибели, держали отдельно от остальных, подчас лишая того, что каждый малыш должен получать с пеленок, – родительской заботы, маленьких детских радостей и самой обычной любви. Зачем это тому, кому жить осталось несколько веков? Младший сын – лишь живой инструмент, ходячее оружие, у которого не должно быть слабостей. Тренироваться? Да, пожалуйста, сколько влезет, потому что ему многое предстоит. Освоить магию? Да ради Создателя! Корпеть над книгам, архивами и хрониками… разумеется! Ему же идти в Пределы, этому смертнику, а не кому-то другому! Но на что-то большее рассчитывать младшему сыну не приходилось: он просто оружие, дорогой клинок в богатых ножнах, разящий эльфийский меч, у которого есть лишь острое лезвие, тяжелый долг и короткая жизнь, но даже ее он должен отдать на благо своего народа.

Несправедливо? Но так уж повелось, что темный владыка испокон веков воспитывал только двух сыновей: старшего – для продолжения династии, а младшего – для гибели в Проклятом лесу.

И кому какое дело, что Торриэль илле Л’аэртэ уже много лет носил клеймо отреченного, не собираясь возвращаться в отчий дом ни под каким предлогом, а старший наследник Талларен бесследно исчез около двадцати лет назад? Кого касается, что трон Темного леса, скорее всего, достанется старшему сыну правителя, если он все же объявится, – одному из самых жестоких существ Лиары? Кому есть дело до того, что сокровищница владыки уже почти два века не хранит частичку ключа, без которого не открыть врата Лабиринта? Наконец, кого волнует, что в следующую тысячу лет на Лиаре может не остаться никого, кроме вырывавшихся на свободу демонов? Стоит только Торриэлю погибнуть, а Талларену – упустить момент для зачатия наследника…

Таррэн коснулся груди, где под рубахой отозвалось его второе сердце. Задумчиво погладил приютившуюся там же небольшую подвеску и, усмехнувшись, направил уже оседланного скакуна к реке – окунуться перед трудной дорогой, на которой он уже не один раз проклял свою глупость, упорство и дурацкое чувство долга.