Текст книги "Враг"

Автор книги: Александра Лисина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 17 страниц)

ГЛАВА 16

Как и предсказывал Страж, Белик продрых почти сутки, свернувшись на дне повозки калачиком и безмятежно посапывая в подложенную под щеку ладошку. Он не очнулся ни поутру, когда караван тронулся в путь, ни когда откровенно развеселившиеся воины о чем-то в голос заспорили, ни от нещадной тряски. Недолгого дождика, пролившегося вскоре после полудня, тоже не заметил, только поморщился и что-то невнятно промычал. И даже к обеду не соизволил прийти в себя, несмотря на то, что ликующая повариха на скорую руку сотворила такой одуряюще вкусный суп, что один только запах мог поднять мертвого из могилы.

– Оставь, – посоветовал Дядько, когда Весельчак уже собрался потрясти пацана за плечо. – Вряд ли он до завтра проснется, так что не трогай. Пускай спит.

– Есть тоже надо, – недовольно буркнул рыжий. – Он слишком много крови потерял.

– Ничего, потом наверстает.

– Ну, смотри.

Дядько проводил взглядом уходящего парня и велел Каррашу проследить, чтобы больше никто не вздумал вмешаться в естественный ход вещей. Он хорошо знал, что Белика сейчас не сможет разбудить ни гроза, ни крики, ни рев боевого рога над ухом. Только ощущение неминуемой угрозы могло заставить его вскочить, потому что на подобные моменты у малыша был совершенно фантастический нюх. Но сейчас он не проснется. И это хорошо, потому что именно в первые дни его шрамы болят сильнее всего. Потом Белик наконец очнется ото сна и начнет поглощать пищу в гигантских количествах: его голод, как и всегда в таких случаях, будет поистине звериным. Зато еще через день малыш сможет нормально сидеть в седле и выдавать искрометные остроты – выздоравливал пацан на удивление быстро.

– Его устойчивость к ядам – это врожденное умение? – негромко спросил Таррэн, с искренним любопытством изучая порозовевшую физиономию спящего сорванца. Тот выглядел гораздо лучше, чем вчера вечером. Хотя темные круги под глазами и бескровные губы по-прежнему напоминали о той пропасти, в которую он едва не шагнул.

Дядько молча покачал головой:

– Тогда что это: амулет, талисман, наведенная магия?

– Нет.

– И к его палке не имеет никакого отношения?

– Верно.

Эльф озадаченно нахмурил брови:

– Поправь меня, если я ошибусь: у Белика есть способность противостоять ядам, так? Но эффект от воздействия в первый раз будет точно такой же, как на всех остальных?

– Да, только в первый раз, – ровно отозвался седовласый. – Потом хоть ложкой ешь – ничего не случится.

– Значит, сперва симптомы у него развиваются, как положено, но потом появляется устойчивость? – уточнил темный.

– Да.

– И результат сохраняется пожизненно? Честно говоря, я не знаю ни одного заклятия, способного за пару дней избавить человека от действия смертельного яда. Обезвредить его очень трудно, а вывести – попросту невозможно.

– Магия не имеет к этому отношения, – сухо сообщил Урантар.

– Тогда что же? Про амулеты знаю, талисманы иногда тоже можно наделить нужными свойствами, но рано или поздно сила в них все равно иссякнет, и тогда придется или обновлять старый артефакт (что безумно расточительно), или же искать себе новый. Но подходящего материала в мире не так уж много, а умельцев, способных грамотно его использовать, – вообще считаные единицы. И я готов голову заложить, что у твоего племянника такого амулета нет!

– Верно.

Таррэн недоуменно покачал головой:

– В таком случае я ничего не понимаю!

– Тебе и не надо.

Эльф с досадой поджал губы, но настаивать не стал: у каждого свои секреты. И хотя любопытство буквально съедало его изнутри, пришлось вежливо откланяться, потому что Страж был не слишком склонен к откровениям, особенно в том, что касалось племянника. То, почему седовласый так спокойно позволял мальчишке находиться в опасной близости к смертельно ядовитому Каррашу, больше не вызывало удивления. Конечно, чего волноваться, если малец наверняка уже не раз был покусан или оцарапан норовистой зверюгой?

Странно другое: раз устойчивость к ядам не была врожденной и не имела отношения ни к магии, ни к внешним источникам силы, то оставалось предположить, что Белик получил щедрый подарок от кого-то еще. Но в том-то и загвоздка! Да, с помощью магии можно поделиться с другом своей личной устойчивостью к заклинаниям, наложить заклятие внешнего щита или же много лет не снимать с себя чужую личину. Вполне реально переплести силовые потоки вокруг человека, эльфа или гнома так, чтобы вообще сделать его невидимым для чужого магического взора! Это требовало огромных сил, обоюдного согласия и обязательного использования магии крови, но все же было осуществимо. Но Таррэн, хоть убей, не знал в этом мире ни одного живого (да даже мертвого!) существа, которое смогло бы передать удивительную стойкость к безусловно смертельным ядам обычному человеческому ребенку.

Он разочарованно отвернулся и, провожаемый внимательным взглядом Карраша, вернулся в начало каравана.

– Выяснил что-нибудь об этой мелюзге? – вполголоса поинтересовался Элиар.

– Нет.

Светлый на мгновение обернулся, но Таррэн и не подумал отводить глаза: перебьется, как любит говорить Белик. Еще не хватало тушеваться перед этим занудой. Элиар, не дождавшись ответа, поджал губы и отвернулся, выразительно переглянувшись с Танарисом, после чего оба, не сговариваясь, прибавили шагу. Таррэн же искренне пожелал, чтобы эта парочка снобов где-нибудь случайно затерялась по дороге и больше не мозолила ему глаза. А еще лучше – отдала бы ему гномью частичку ключа Изиара и по-быстрому умотала в свой отвратительный Светлый лес. Потому что проку от них – никакого, а гонору и спеси – выше крыши, как нынче выражаются смертные.

Эх, жаль, этому не дано случиться: владыка наверняка стребует с них по возвращении за артефакт. Гномы стребуют тем более, потому что, отказавшись участвовать в походе, самолично вручили им свою частичку ключа. Странный, конечно, поступок, даже для предпочитающих добровольное затворничество гномов, но за ключ они точно спросят. А значит, терпеть ему светлых еще очень долго.

Таррэн проводил взглядом собратьев и вдруг самым кощунственным образом усмехнулся: а может, Страж прав? Может, светлые и вовсе не нужны в Проклятом лесу? К Лабиринту, конечно, придется спускаться всем вместе, потому что ни люди, ни перворожденные никогда не выпустят из рук драгоценных артефактов и позволят магическим пластинкам соприкоснуться только в самый последний момент – у закрытых врат. Так, как заповедовал владыка Изиар. Но внутрь-то ему придется входить одному! Никого другого Лабиринт не пропустит! Все расы об этом прекрасно знали, а сопровождающих в Серые пределы отряжали скорее для порядка, чем для реальной помощи, ну и для того, чтобы было кому присмотреть за очередным смертником и помочь активировать ключ, а потом вернуть части артефакта высокопоставленным владельцам – на хранение на следующую тысячу лет.

Почему смертником? Да просто потому, что за прошедшие эпохи ни одному темному еще не удавалось выйти из Лабиринта живым. Активировать амулет и вернуть его через сотворенный портал сородичам – да. Но вот вернуться…

Когда-то давно на эту трудную роль владыка Л’аэртэ назначил своего младшего сына – ненаследного принца Торриэля, но тот, к несчастью, имел неосторожность выступить против экспериментов с людьми, насмерть разругался из-за этого с сородичами, после чего навсегда покинул родной лес. А старший наследник – один из тех, кто подходил на роль мученика, но совершенно не желал им становиться, лет двадцать назад принял не менее мудрое решение пропасть без вести и с того времени больше не объявлялся.

Таррэн, правда, полагал, что Талларен до сих пор ищет младшего братца, который перед уходом едва не проткнул его насквозь. Причем ищет настойчиво, чтобы со всей вежливостью напомнить об обязательствах и заодно вернуть старый должок. Но вот незадача – младший братишка скрылся настолько ловко, что успешно избегает встречи с себе подобными.

Ищет ли до сих пор Талларен своего упрямого брата или нет – Таррэну до этого не было никакого дела: идти в Лабиринт все равно надо. А поскольку кровь Изиара нынче в большой цене, то, похоже, ему, бродяге, и быть козлом отпущения, на котором висит долг народа эльфов перед Лиарой. Вот и трясется он теперь в седле, путешествуя по пыльной дороге рядом с презирающими весь мир светлыми, с не ведающими истинного положения дел людьми, с одним раненым мальчишкой и его опекуном.

Таррэн напряженно размышлял, искал выход из сложившейся ситуации и уже который день с интересом гадал: удастся ли ему разрушить недобрую традицию и выбраться из Проклятого леса? Или же через тысячу лет кто-то из потомков нынешних эльфов найдет у врат его высохшие кости и втайне порадуется, что не сам лежит тут в пыли и безвестности? Как ни крути, картинка выходила невеселая. Даже жаль, что судьба другой пока не нарисовала.

Против обыкновения, Таррэн не стал ужинать вместе со всеми. Едва герр Хатор разрешил остановиться на ночлег, а вокруг весело потрескивающего костра в ожидании ужина начал собираться голодный народ, он отпустил усталого скакуна, сбросил седельные сумки и бесшумно скрылся в темноте. Он не хотел сейчас ничьего общества. Не собирался рассказывать своей истории. Не искал понимающего взгляда или доброго слова. Просто не ждал – не умел, наверное? Но не испытывал никакого сожаления о том, что всю жизнь прожил волком-одиночкой.

Так уж сложилось, что он не нашел понимания среди сородичей, не смирился с тем порядком вещей, который проповедовали хранители знаний, и, сбросив оковы единения с родом, навсегда покинул родной лес. Вопреки воле отца. Против воли совета старейшин. Не понятый, не услышанный и до сих пор не прощенный.

Он провел среди смертных две сотни лет, начав понимать их гораздо лучше, чем кто-либо из собратьев, а со временем нашел если не друзей, то хотя бы тех, кто не ненавидел его за форму ушей и цвет глаз. Но, как ни печально сознавать, так и не обрел по-настоящему значимой цели в жизни. Не смог забыть прошлое, не сумел полностью отстраниться от себя, прежнего. Не залечил старые раны. И тщательно укрываемая тоска нет-нет, да и прорывалась наружу такими вот приступами болезненного одиночества. Требовала выхода, искала, куда бы излиться, и он хорошо запомнил, как с ней нужно бороться.

Эльф глубоко вздохнул и отер влажное после тренировки лицо. Затем опустил натруженные руки и вернул родовые клинки в ножны. После чего с нескрываемым удовольствием окунулся в небольшое озерцо и по привычке остался обсыхать на берегу прямо так, нагишом, с наслаждением позволяя ветру касаться обнаженной кожи.

Сколько прошло времени с момента его ухода из лагеря, он не знал, да и не важно это – вряд ли кто-то спохватится. Однако, судя по почерневшему небу и приятно ноющим мышцам, потренироваться сегодня удаюсь неплохо. А главное, с пользой, потому что это всегда помогало встряхнуться. Даже тогда, когда уныние и безысходность грозили затопить с головой.

– Гляди, какой красавчик, – неожиданно раздалось вдумчивое у него за спиной. – Ушки длинные, волосики черные, а уж глазки как сверкают! Про то, что ниже, я вообще молчу… Гм, голые эльфы, свободно разгуливающие в лесу по ночам, – это действительно нечто. Как думаешь, Карраш, это он ради нас так расстарался?

Невидимый гаррканец насмешливо фыркнул.

Таррэн откинул со лба мокрую прядь и с изумлением воззрился на наглое существо, которое не только соизволило наконец проснуться, но и сидело сейчас напротив, бесцеремонно его изучало, да еще и комментировало вслух!

– Давай-давай, покажись во всей красе, а то нам не все видно, – с каким-то ненормальным азартом подбодрил Белик, деловито садясь на землю. – Мне, разумеется, твои прелести до одного места, но когда еще в жизни выпадет такой шанс – воочию рассмотреть перворожденного? В первозданном, так сказать, виде? Ого! Да тут, оказывается, есть на что глянуть! Видать, не врут девки про ваше достоинство! Рыжик от зависти удавится, когда я ему расскажу!

Таррэн против воли почувствовал, как от «похвалы» начинают гореть уши, и торопливо напялил штаны.

С’сош! Ну что за несносный сопляк! Едва в себя пришел, как на тебе – опять нарывается! Еле сидит, почти не двигается, потому что лишний раз пошевелиться наверняка больно. Даже куртку не набросил на плечи, хотя уже прохладно. И сапоги натянуть не смог, а теперь его бесстыдно голые пятки сверкают в темноте не хуже иного фонаря! Зато туда же – дерзить надумал, чтобы его снова прибили! В кого только уродился, маленький мерзавец?!

– Карраш, плюнь в него, что ли? – вяло попросил этот стервец, вовремя приметив, что у темного на скулах заиграли желваки. – А я что? Я – ничего. Только правду сказал, а он не верит. Это ж комп-ли-мент, дурень! Цени, ушастый, потому что я очень редко кого хвалю. Правда, Каррашик? Интересно, если бы на моем месте сидела красивая девушка, он бы по-другому отреагировал?

– Я гляжу, тебе стало лучше? – сухо осведомился Таррэн, застегивая ремень.

– Мм… силенок пока маловато, но на тебя вполне хватит. Так что не обольщайся.

Эльф неверяще вскинул брови. Нет, это просто невероятно! Должен же у него быть хоть какой-то инстинкт самосохранения!

– Слушай, на этом свете есть хоть одно существо, кроме Урантара и Карраша, кто не бежит от тебя сломя голову? У меня складывается впечатление, что ты готов плюнуть в лицо каждому, лишь бы не дать повода себя задеть. Я-то ладно. Ты не любишь эльфов и сделаешь все, чтобы убедиться: нам доверять нельзя. Согласен. Но чем тебе не угодил тот же рыжий? Или Ирбис? Девчонки, которым ты, судя по всему, небезразличен? Зачем издеваться над остальными?!

Белик несильно вздрогнул и уронил взгляд.

– Тебя это не касается.

– Возможно, – не стал протестовать темный. – Но не только перворожденные умеют делать больно. Мир полон вещей, которые нам не нравятся не меньше, чем вам. Поверь, люди тоже не сахар, а иногда кажется, что даже мы можем поучиться у вас жестокости. Но это не значит, что я должен достать меч и убивать всех направо и налево, без разбора!

В темноте враждебно сверкнули два ярко-голубых глаза.

– Не тебе говорить о жестокости, эльф!

– Меня зовут Таррэн.

– А мне без разницы. Для расы, которая не признает никого, кроме себя, не существует имен. Она потеряла на это право. Вы те, кто не знает сострадания, не живет, а существует, как безмозглые твари, повинующиеся только голоду, жажде и инстинкту продолжения рода. Вы – такие звери! Вы! Слышишь?!

Таррэн напряженно замер и на несколько минут замолчал, со странным чувством всматриваясь в полное гнева и застарелой ненависти лицо Белика. Сколько же боли пришлось когда-то вытерпеть этому мальчишке? Сколько страха испытать в руках палача? Сколько раз умолять о смерти, но так ее и не дождаться?

Он снова некстати вспомнил лица погибших женщин, скорченные судорогой тельца их новорожденных малышей, которые не оправдали чужих надежд и только за это были безжалостно истреблены, и до скрипа сжал кулаки.

– Возможно, мы действительно слишком долго живем, чтобы ценить то, что имеем, – глухо сказал он наконец. – Возможно, мой народ разучился слушать других и погряз в самолюбовании. Возможно даже, ты прав, но мы не все… одинаковые.

Пацан только горько усмехнулся.

– Мне жаль, что кто-то из нас когда-то причинил тебе зло и так ранил. Жаль, что погибли дорогие тебе люди. Жаль, что все так случилось, и ты не дождался в тот день помощи. Но моей вины в этом нет.

– Ранил? – неожиданно хищно улыбнулся Белик. – Нет, эльф, на самом деле он меня убил. И я надеюсь, однажды ты поймешь, в чем разница.

Ночь, будто в насмешку, отозвалась криком разбуженной сойки.

Таррэн, вновь перехватив лютый взгляд, только вздохнул. Пожалуй, он ошибся – наладить отношения с этим упрямцем у него вряд ли получится. Для Белика не было разницы, кто именно стоит напротив, – тот ли нелюдь, что когда-то резал ему кожу, или же другой бессмертный. Мальчишка просто не видел отличий, и в чем-то Таррэн его понимал.

Странно другое: этот отказ неожиданно огорчил его. И совсем уж непонятно, почему в его душе в кои-то веки шевельнулось сожаление. Будто ему повезло найти редкий клад, а потом вдруг обнаружить, что сокровище находится под охраной хмеры, которую не приручишь, не уничтожишь и не заставишь бросить свой пост. Просто потому, что единственным ее желанием было убить. И нетрудно догадаться, кого именно.

ГЛАВА 17

Ходить Белику было явно еще рановато: до молчаливого гаррканца он доковылял с большим трудом. Да и за шелковистую гриву ухватился так, будто ноги грозили вот-вот подломиться от слабости. Несмотря на это, Белик все равно решил ехать верхом, уже напружинил колени, чтобы взлетел гаррканцу на спину, но отчего-то вдруг замер и очень странно вытянул шею.

Неугомонная сойка чирикнула снова.

У Карраша широко раздулись ноздри. Шерсть на загривке встала дыбом, а в горле заклокотал зарождающийся рык, но Таррэн уже ощутил неладное – его второе сердце тоже встрепенулось. Эльф застыл, чутко прислушиваясь к малейшему шороху, и вдруг понял: они здесь не одни. А когда птичий крик раздался в третий раз, темный инстинктивно шагнул в сторону, под прикрытие густых еловых лап.

Белик, словно и не помирал только что от усталости, с поразительной скоростью метнулся прочь, хоронясь за высокой травой и припавшими к земле еловыми ветвями. Бесшумно упал, перекатился и, наконец, стремительно уполз с открытого места, извиваясь не хуже иного червяка. В какие-то секунды достиг густого орешника, осторожно приподнялся, выглянул и… с неудовольствием констатировал, что они с проклятым эльфом действовали по одной схеме. Не сговариваясь, они укрылись в одних и тех же кустах, а теперь едва не дышали друг другу в лицо.

– Торково семя! Куда ни плюнь, всюду в ушастого попадешь! – беззвучно ругнулся мальчишка. – Скоро ни пройти ни проехать будет!

Таррэн не обратил на него внимания. Ему не надо было видеть врага, чтобы точно знать о его присутствии. Хватало неровного удара второго сердца, мимолетного дуновения чужой ауры, чтобы распознать опасность. Но кто? Где? Откуда взялся в этой глухомани? Сколько их, наконец?

Пока он не знал. А недовольно сопящему пацану сунул под нос кулак, чтобы не вздумал высовываться или, упаси Создатель, разглагольствовать вслух. Тот, на удивление, понял: вжался в рыхлую землю, настороженно посверкивая крупными глазенками, а затем вдруг поднял над головой ладонь и принялся складывать пальцы в непонятные фигуры. Таррэн сперва ничего не понял, но вскоре сообразил: Белик подавал знаки Каррашу.

Эльф успел углядеть только «молчать», «лежать» и «ищи», потому что они были знакомы ему по Бронлору и здорово напоминали манеру общения Бешеных лис во время рейдов в орочьем тылу.

Таррэн пораженно застыл, лихорадочно размышляя, откуда об этом мог узнать Белик, но затем подивился еще одной мысли: каким же зрением должен обладать свирепый полукровка, чтобы в полнейшей тьме углядеть тонкие пальчики, сплетающиеся в подобие команд?! Он сам едва различал эти жесты, а Карраш с такого расстояния не должен был даже заметить!

Но гаррканец не подвел: мигнув зеленовато-желтыми глазами, вдруг понятливо их прикрыл, дважды прянул ушами и как-то странно распластался по земле, умудрившись почти полностью скрыться в густой траве. Вокруг него почти мгновенно разлилась непроглядная чернота, начисто скрыв очертания массивного тела. Словно плащом, накрыла его темным пологом, и… внезапно Карраш исчез.

Таррэн ошеломленно моргнул, но спустя какое-то время ощущение чужого присутствия полностью пропало, будто Карраш растворился в воздухе. Эльф рискнул даже приподнять голову, чтобы воочию убедиться, что он не сошел с ума, но гаррканца действительно не было. А на земле – там, где только что лежало его крупное тело, остались взрыхленные полосы и немалая куча вырытой земли, будто необычный зверь… к’саш! Будто он зарылся в нее целиком на манер гигантского крота! Или же уполз поверху, но при этом яростно загребая дико извернувшимися конечностями, как тюлень – ластами!

Таррэн подавил желание немедленно выяснить все подробности у лежащего рядом мальчишки и снова втянул ноздрями прохладный воздух. Кажется, тихо? Пожалуй, даже слишком тихо. Особенно вон там, шагах в сорока левее, где неожиданно примолкли сверчки и затаилась молодая полевка… Эльф стремительным движением выхватил из-за пояса нож и, ориентируясь больше на чутье, чем на звук, с силой метнул оружие. Клинок мелькнул серебристой рыбкой и исчез в ночи, а через мгновение с глухим стуком вонзился в сосновый ствол.

Эльф молча ругнулся, запоздало сообразив, что не только промазал, но еще и выдал себя неосторожным броском. А когда встретил тяжелый, полный понимания взгляд помрачневшего мальчишки, и вовсе едва сдержался: тот разве что пальцем не покрутил у виска и первым начал осторожно отползать в сторонку. Мол, люди, я не с ним и не имею к идиоту никакого отношения!

Таррэн неслышно зашипел, но, признавая правоту пацана, сменил диспозицию, опасаясь, что неведомые гости уже торопятся им навстречу. А у него под боком – беззащитный малец, которого нельзя бросить. И даже плохонького доспеха нет – одна голая грудь и босые пятки. Нож всего один, и тот бесполезен. Лук остался в лагере, а от мечей в такой ситуации проку мало – если не видно, кого рубить, можешь хоть весь белый свет заплевать со злости, да только всадят стрелу из-за кустов, и привет родителям.

Улучив момент, эльф юркнул за сосновый ствол, оказавшись рядом с насупившимся Беликом, и осторожно выпрямился, прикрывая собой беззащитного пацана. Его ладони обхватили рукояти родовых мечей, глаза безостановочно шарили по округе; он почти перестал дышать, в неимоверном напряжении ожидая развязки, и только поэтому различил едва заметный шорох чужих шагов. Откуда-то сзади.

Таррэн молниеносно развернулся, отбрасывая замешкавшегося мальчишку за спину, и с готовностью пригнулся. Но потом поднял глаза и замер, наткнувшись сразу на три взведенных арбалета, с нескрываемым интересом изучающих его обнаженную грудь.

– С’с-сош… – выдохнул эльф, безошибочно распознав агинцев с их извечно темными доспехами и закрытыми повязками лицами: трое наемников стояли в десяти шагах от него и без особых эмоций следили за эльфом, который оказался перед отвратительнейшим выбором.

Таррэн аж содрогнулся от мысли, что ему, чтобы выжить, придется подставить под болты не готового к такому повороту событий сорванца. Да, увернуться даже от трех арбалетов Таррэн сумеет. Изогнется, пару мышц потянет, но все же сделает. Но мальчишка-то не эльф! Будь он хоть трижды тренирован, хоть как обучен, но он человек. И это значило лишь одно – Белик непременно напорется на болт. Однако если не отойти в сторону, то непременно нарвешься на них сам, и даже тогда мальчишка будет обречен… Иррадэ!

Внезапно на сведенные судорогой лопатки Таррэна легли две удивительно твердые ладошки. Прохладные пальцы пробежались по его обнаженной коже как по струнам арфы, вычертив на спине вздрогнувшего от неожиданности эльфа ровный круг, из которого в разные стороны брызнули две выразительные стрелки.

Так, понятно: маленький умник предлагал разделиться.

Затем на коже вспыхнули сразу три вертикальные полосы, означающие агинцев, а немного поодаль и левее вдруг пролегла еще одна черточка… и Таррэн стиснул зубы. Как же он сам не заметил?! За дальними кустами прятался еще один человек и точно так же целился в него из арбалета! Но, что самое поганое, у всех четверых не было аур! Будто у призраков, у мертвецов! Как у того воришки в Аккмале! Вот почему они так близко подобрались! Вот почему он промахнулся! Неужели кто-то снабдил их антимагическнми плащами?

Белик все с той же бесцеремонностью ткнул Таррэна пальцем в спину, а затем крест-накрест перечеркнул две правые линии – мол, эти твои. А затем самым наглым образом вытянул оставшийся на поясе темного нож. Да так ловко, будто всю жизнь тем и занимался, что обкрадывал доверчивых, невнимательных эльфов.

От этой мысли Таррэн едва не расхохотался, но выбора все равно не было – он уже почти слышал звук срывающихся с лож арбалетных болтов. А потому не колебался – быстрее молнии рванулся вправо, одновременно выхватывая клинки, и метнулся к наемникам, молясь про себя, чтобы успеть.

«Создатель! – мысленно взмолился эльф. – Никогда ни о чем тебя не просил, но сейчас умоляю: дай мне немного времени! Только чтобы успеть дотянуться до всех троих! А там, надеюсь, пацана не заденет: в отличие от меня, он не представляет для агинцев угрозы!»

Наемники, видно, тоже так посчитали, потому что, игнорируя хрупкую фигурку Белика, разрядили все три арбалета в беззащитную грудь Таррэна.

«Благодарю…»

Длинный шаг, разворот, легкий шелест потревоженных листьев… он шел, едва касаясь земли, почти летел! Сейчас припасть на правую ногу, пропуская над головой свистящую смерть, затем нырнуть еще ниже и отточенным лезвием взрезать чужое тело, совсем так, как острый коготь вскрывает неподатливую устрицу. Потом новый рывок вниз и вправо, короткий взмах, выдох, плавный поворот, и одна дуга полностью закончилась, без труда разрубив податливую плоть вместе с доспехом и вернув поющий сак’раши в исходное положение. Вторая дуга еще длилась: с’сирташи как раз перехватил сорвавшийся с ложа второй болт, рассек его на две половинки и с угрожающим гудением вонзился в чужую шею. Там что-то отвратительно чмокнуло, хлюпнуло и порвалось, а наружу щедро хлынула кровь, кажущаяся в темноте почти черной.

Темному эльфу понадобилось всего два удара его медленно бьющегося сердца, чтобы разобраться с парой ошарашенных агинцев. А еще – несколько секунд драгоценного времени и целое море напряженного ожидания. В себе-то он не сомневался, но вот Белик… почему-то его присутствие заставляло нервничать. Как там малец? Не задели его? Не ранили?!

Таррэн змеей скользнул за спину третьего наемника и уже почти свел смертоносные мечи на его шее, как внезапно осознал, что тот и так уже падает навзничь. Из левого глаза агинца угрожающе торчала рукоять ножа.

Ай да мальчишка, ай молодец!

Эльф для верности все-таки смахнул мечами чужую голову и, закончив, наконец, движение, лихорадочно огляделся, силясь подавить нехороший холодок в груди и пытаясь понять, насколько шустрый пацан успел пострадать. Человек все-таки, да и сущий ребенок, хотя, по людским меркам, наверняка уже приближался к совершеннолетию. Ну где же этот малыш? Живой?

Однако, к собственному удивлению, Таррэн не нашел Белика ни пришпиленным к дереву, ни лежащим ничком на земле. И вообще нигде, словно пацана от удара противника просто вышвырнуло с поляны и унесло куда-то в сторону. А что? Он худой, легкий… все возможно.

Только спустя долгую секунду эльф смог нормально вздохнуть, потому что Белик, наконец, нашелся: он стоял на четвереньках шагах в десяти дальше и, наполовину скрывшись за кустом, шарил руками по земле, недовольно шипя сквозь плотно сомкнутые зубы.

– Вот гад… чего тебе стоило упасть на другую сторону? Куда ж… а-а-а… вот ты где! – Мальчишка с удовлетворенным вздохом выполз обратно, сжимая окровавленными пальцами сразу два клинка – свой и тот, что недавно спер у эльфа. – Вот что значит чужое оружие: своим бы ни за что не промазал, а тут и балансировка другая, и вес чуток не тот… Эй, ушастый! Ты откуда это барахло взял?! В подвале подобрал? Или у дохлого бандита позаимствовал?

Таррэн медленно вернул на место отпавшую челюсть, чересчур долго соображая, что наглый пацан не только увернулся от болтов, но и пришпилил парочку наемников всего парой изумительно метких бросков! Судя по телу крайнего, малыш в первый раз немного промазал, не привыкнув действовать чужим клинком, и только потом метнул свой, родной.

– Ты в порядке?!

– Да, – буркнул Белик, небрежно кинув эльфу его же нож.

Таррэн машинально поймал клинок, все еще находясь под впечатлением, а пацан торопливо похромал к оставленному лагерю. Но даже так, кривясь от боли, умудрялся делать это совершенно бесшумно. Только незаметно потрогал живот под подозрительно липкой рубашкой и как-то очень уж поспешно отер ладонь о траву.

Эльф без лишних слов нагнал мальца и пристроился бок о бок, уже не сомневаясь, что мудрый Страж успел привить племяннику полезные навыки, а природная гибкость и ловкость позволяли ему творить совершенно потрясающие вещи. Глядя на скупые, экономные движения юноши, Таррэн внезапно осознал, что доволен увиденным. Белик шел по лесу так, как не всякий сумеет: тихо и быстро. Бесплотной тенью скользил в ночи, сосредоточенно поглядывая по сторонам и настороженно прислушиваясь.

Внезапно из-за деревьев донесся тихий свист, заставивший темного замереть на середине шага. Белик же, напротив, лишь широко улыбнулся и негромко свистнул в ответ, как-то странно вывернув губы и всего за секунду сумев трижды поменять тональность.

– Малыш?

– Дядько, сколько? – уже не таясь, в голос поинтересовался Белик.

– Девять.

– Ха! А у нас четверо!

– У кого это – у вас? – с нескрываемым подозрением уточнил Страж, но почти сразу изумленно вскинул брови, обнаружив рядом с выбравшимся к лагерю племянником полуодетого эльфа. – Таррэн?! Гм… я что-то пропустил?

– Никого не задели? – словно не услышал эльф.

– Рыжему нос поцарапали, а остальные в порядке: Карраш вовремя нас предупредил и кое-кого сгоряча даже зашиб. А оставшихся мы уж хорошо встретили. Сам погляди – они не в обиде.

Таррэн прошелся вдоль повозок, машинально считая про себя распластавшиеся на земле тела: один, два… вот этих ловко зарубили здоровенным мечом. Еще одного располовинили гигантской секирой. Кого-то нашпиговали стрелами. Двое оказались жестоко покусаны и изрядно потоптаны, словно по ним прошлась знаменитая тяжелая кавалерия Интариса, а последний…

Эльф отпихнул от себя откушенную голову в шлеме и хладнокровно констатировал, что умный гаррканец воистину незаменим в ближнем бою. А еще – что у него на редкость здоровенная пасть, куда с легкостью помещается такой предмет, как чья-то глупая голова.

– Чисто, – выдохнул Гаррон, вынырнув из темноты на пару с Ирбисом и Арканом. – Мы прошлись по округе, но других следов нет. Только эти и еще четверо, которых Таррэн и Белик так замечательно приложили. Похоже, больше никого в гости сегодня ждать не придется.

– Интересно, откуда они знали, где нас искать? – в пустоту спросил Весельчак, старательно вытирая меч.

– Чего тут знать? Дорога одна, до Бекровеля поворотов почти нет, да и те давно заросли. А после нас следов осталось море.

– Ты сам-то в это веришь?

Южанин мрачно глянул на недовольного товарища и вздохнул.

– Я похож на дурака? Но о другом мне как-то не хочется думать.