Текст книги "Кровная месть "
Автор книги: Александра Харви
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 14 страниц)
– Это стекло из Бастилии, да?
В те дни стало модным носить кольца и прочие украшения, изготовленные из камней и стекол Бастилии, чтобы они постоянно напоминали о штурме тюрьмы четыре года назад.
Серизе яростно кивнула.
– Да. Я никогда в жизни не была такой счастливой, как в тот день, когда мы разнесли к чертям ту тюрьму! – Она судорожно сглотнула, встряхнула головой.– Ладно, хватит об этом. Нет смысла жить прошлым.– Серизе посмотрела на солнцe и прищурилась. – Тебе лучше поспешить, если хочешь добраться до площади вовремя.
Изабо снова полезла на крышу, потом обернулась, посмотрела вниз, на проститутку, и спросила, стараясь говорить как можно беспечнее:
– А чего бы тебе хотелось сегодня?
– Ленту для корсета,– улыбнулась Серизе.
Это уже стало у них чем-то вроде игры – проверить, какую странную безделушку сможет найти для нее Изабо, после того как закончит обрабатывать толпу в поисках серьезной добычи.
Изабо поспешила к площади, перебираясь с крыши на крышу, двигаясь на шум очередного политического сборища. Как ей и говорили, площадь была битком набита народом. Сюда собрались дети, собаки и продавцы сыра, надеявшиеся на хорошую торговлю. Дождь дочиста отмыл все улицы и мостовые, ветер унес вонь множества немытых тел и мусора, сваленного в переулках. На возвышении в центре площади стоял мужчина в длинных брюках, какие предпочитали революционеры, заменившие ими аристократические бриджи до колен. Такие штаны назывались санкюлотами, их носили ярые республиканцы. На шляпе мужчины была приколота трехцветная кокарда, точно такая же, как у Изабо. Почти все в Париже носили их, даже если и оставались тайными роялистами. Каждому хотелось избежать нежелательного внимания. Это было единственным способом пережить мятеж, не столкнуться с Национальной гвардией, жандармами и революционерами.
Мужчина страстно рассуждал о равенстве и свободе, о бесплатном государственном образовании для всех детей, но Изабо не особо прислушивалась к его словам. Она была здесь не для того, чтобы участвовать в митинге или как-то выразить свое несогласие с тем, о чем тут говорилось. Она пришла сюда с одной-единственной целью: собрать побольше монет, которые можно вытащить из карманов рассеянных революционеров. У нее был маленький тайник под крышей лавки, торговавшей лентами. В эти дни туда редко заглядывали покупатели. Вскоре, если лето будет к ней благосклонно, у нее наберется достаточно денег для того, чтобы купить билет на корабль и отправиться в Англию. Если она уедет до наступления зимы, то сможет пешком, вдоль берега, дойти до Лондона и отыскать дом дяди. Изабо уже пыталась убедить Серизе отправиться вместе с ней, но проститутка наотрез отказалась покидать Францию и только плевалась при упоминании Англии.
Изабо воспользовалась своей выгодной позицией и сверху внимательно изучила толпу, отмечая, где люди столпились плотнее, а где их было меньше. Она вычислила наилучшую точку для начала действий, спрыгнула в переулок, напугала какую-то кошку и едва не угодила в лужу непонятной жидкости. Девушка ленивым шагом направилась к центральной части площади, делая вид, что изо всех сил прислушивается к речи оратора. Ей сунули листовку.
Изабо позволила кому-то толкнуть себя, наступила на чью-то ногу и рассыпалась в извинениях. Мужчина отпихнул ее и поспешно проверил свои карманы. Они оказались в полном порядке, и он гут же забыл об инциденте. А вот человек, стоявший с ним рядом, не подумал о проверке, и Изабо, скрыв улыбку, спрятала серебряную монету, которую стащила у него. Она долго этому училась, вешала пальто на каминную трубу и целыми днями практиковалась, пока не стала выуживать что угодно из собственных карманов, даже не потревожив при этом голубей, гнездившихся чуть выше. Она гордилась собой точно так же, как в тот день, когда впервые исполнила пьесу на фортепиано без единой паузы или ошибки, даже больше, чем тогда, когда зарабатывала похвалу своего учителя танцев.
Любой может научиться танцевать.
А вот красть из карманов – искусство куда более сложное. Зато оно и несравнимо полезнее.
Пересекая площадь, она разжилась еще одной серебряной монетой, медной цепочкой со сломанным замком, пакетом грецких орехов и пером с чепчика какой-то женщины. Красную ленту девушка поищет позже. Если она задержится здесь слишком долго, ее могут заметить. Из-за жадности и погибнуть недолго.
Потом она увидела Марка, прислонившегося к колонне. Его грязное лицо было наполовину скрыто козырьком кепки. Он подмигнул, когда Изабо проходила мимо, но больше никак не дал понять, что знает ее. Она незаметно сунула ему медную цепочку в знак благодарности, прихватила горсть редиса из корзины, стоявшей по соседству, и растворилась в путанице крыш и каминных труб над городом.
ГЛАВА 17
ЛОГАН
– Какого черта, что это такое? – задыхаясь, спросил я, когда мы вдруг снова очутились на поляне.
Мы уже не были в Париже 1793 года, но и не вернулись в собственные тела, лежащие в нескольких футах от нас. Мы, словно призраки, мерцали над травой. Я все еще видел перед собой брошенную всеми, осиротевшую Изабо, ползущую по крышам.
– Такого никогда не случалось,– пробормотала Изабо, явно изумленная и смущенная.
– Знаешь, ты уже не в первый раз это говоришь.
Она нервно сглотнула и чуть отвернулась, как будто ей было неловко смотреть на меня. Это оказалось чем-то новеньким.
– Ну вот, теперь ты знаешь, какой я была.
– Была? – Я моргнул.– Решительной, умной, уверенной в себе. Точно такой же, как сейчас.
Она тоже моргнула и заявила:
– Логан, ты что, ничего не заметил? Я обирала трупы и крала из карманов!
– Тебе нужно было как-то выжить.– Я произнес это без тени осуждения.
– Я была не лучше мадам Тюссо,– с отвращением сказала Изабо.
– При чем тут эти музеи восковых кукол?
– Я говорю о той мадам Тюссо, которая делала посмертные маски. Она рылась в трупах у гильотины, чтобы найти отрубленные головы для своих масок. А ты о чем?
– О развлечении для туристов. В таких музеях стоят восковые изображения разных знаменитостей. Наверное, их назвали в честь твоей мадам Тюссо.
– Этот век очень уж странен,– пробормотала Изабо.
– Это говорит девушка, пережившая Великую французскую революцию!
– Мы уже посинели,– тихо сказала она.
Только теперь я заметил, что свечение, которое мы испускали, стало ярче и по краям приобрело голубой оттенок.
– У нас осталось совсем немного времени. Мы должны вернуться в свои тела, пока наши духи не забыли обратную дорогу.
– Я как-то странно себя чувствую...
Притяжение, исходившее от моего тела, как будто спорило с желанием просто уплыть куда-то вдаль.
– Эй, ты в порядке? Мне все-таки нужно найти связь с Монмартром.– Изабо опустилась на колени и коснулась руками серебряной крови.– Это должно помочь...
Ее ладони, как краской, покрылись густым слоем серебра. Изабо, крепко стиснув зубы, принялась намазывать металлическую кровь себе на лоб, между бровями и тут же колыхнулась, как будто я смотрел на нее сквозь поток горячего воздуха. Она готова была вот-вот исчезнуть. Черт меня побери, если я собирался просто смотреть на это. Я схватил ее за руку и ощутил холод крови на своей коже.
– Опасно! – хрипло бросила она, тая.
– Заткнись,– прохрипел я в ответ и внезапно ощутил приступ жуткого головокружения.
Это уже совсем не было похоже на картины ее воспоминаний. На этот раз меня как будто уносило в неизвестность. Все вокруг превратилось в размытые цветные пятна, потом стало черным. Что-то больно ударило меня по голове...
– Ох, черт побери!
Мы находились в настоящем времени, вот только висели под потолком какого-то дома, как будто законов гравитации вовсе не существовало или они начали действовать наоборот. Изабо просто трясло от ярости. Я постарался сдержать тошноту. Интересно, а бестелесного духа может вырвать? Я решил, что лучше об этом не думать.
– Смотри,– прошептала Изабо полным боли голосом.
Под нами находилась прелестная гостиная, в ней имелся бар с зеленой стойкой и рядами бутылок с кровью – как старые вина. Женщина-человек скорчилась в углу, по ее запястьям стекала кровь, сочившаяся из внутренних сгибов локтей. У главного входа стояли двое стражников, одетые в обычную для воинства Монмартра коричневую кожу, и еще двое были у задней двери, выходившей в мощеный внутренний дворик. В центре комнаты в кожаном кресле сидел Монмартр, выглядевший как темный принц из какого-нибудь фильма. Его черные волосы были туго связаны сзади, глаза казались неестественно светлыми. Когда я видел его в последний раз, он пытался похитить мою младшую сестру, лежавшую без сознания.
Я искоса посмотрел на Изабо и сказал как можно более легкомысленным тоном:
– Если ты будешь и дальше скрипеть зубами, сломаешь клыки!
Она не улыбнулась, но перестала выглядеть так, словно кто-то сверлит когтями ее череп.
– Они могут нас услышать? – спросил я.
Изабо покачала головой.
– На это способны только ведьма или шаманка, а здесь таких нет.
– Наконец-то хоть в чем-то повезло. Тухлый ублюдок! – прошипел я, глядя на Монмартра.– Паршивый пес вонючей козы!
– Но это же бессмыслица,– пробормотала Изабо.
– Зато помогает. Сама попробуй.
Она прищурилась, глядя на безупречно причесанные волосы Монмартра и заявила:
– Лысая ослиная задница!
– Неплохо.
– Дерьмо сопливой, блохастой бешеной обезьяны!
– Да у тебя просто талант! – Тут я нахмурился.– Почему он светится красным?
– Ты видишь его ауру,– пояснила Изабо. – Ее легче заметить, когда находишься в таком, как сейчас, состоянии. А вот этот оттенок красного – особенный, принадлежит только ему. Видишь тех стражников? Их ауры тоже уникальны, но в них красного не много, только по краям.
Да, Изабо была права. Стражники выглядели как покрытые дымкой жесткие многоцветные леденцы.
– Это знак их принадлежности Монмартру.
– Погоди, так, значит, у нас у всех есть такое? – Я только теперь заметил, что аура Изабо и моя собственная имеют одинаковый переменчивый жемчужно-голубоватый цвет и окружают все наши тела, почти соприкасаясь.
– Да.
– Какой цвет у Дрейков?
– Голубовато-серый, как поверхность озера перед штормом. У Люси – очень яркий, розовый, как сахарная вата. У хел-бларов вообще нет цвета, и от этого у меня болит голова.
– Это тоже очень странно, правда?
Стражники отсалютовали и шагнули в стороны, прежде чем Изабо успела ответить. В комнату вошел еще один мужчина, одетый в до нелепости дорогой костюм, сшитый на заказ. Волосы у него были темно-каштановыми, подстриженными визажистом в том нарочито небрежном стиле, которого весьма трудно достичь. Мужчина был не очень высоким, слишком нежным и аристократичным, чтобы казаться опасным. Вот только зловещая сила как будто изливалась изо всех пор его кожи. Я подплыл ближе к Изабо. Меня вдруг охватило желание защитить ее, осторожно плавающую над двумя хищниками, уже не раз пытавшимися ее убить. Я не узнал нового вампира, но моя мама не рожала идиотов.
– Грейхейвн? – шепотом спросил я.
Она кивнула коротко и нервно, как кукла с деревянной шеей. Мне захотелось обнять ее – даже сильнее, чем вернуться в собственное тело. Но ни то ни другое не было возможно прямо сейчас.
Грейхейвн налил в бокал крови и бренди, выпил и заговорил:
– Хел-бларов неплохо отвлекли.
При звуке его голоса Изабо отпрянула, как будто он попытался проткнуть ее колом.
На Монмартра это, похоже, не произвело особого впечатления. Он выглядел по-настоящему утомленным, почти серым от усталости.
– Нам повезло, мы доставили пакет,– сказал он.– Но у нас нет ни времени, ни людей, чтобы предпринимать атаку на ферму Дрейков. Нам нужен элемент неожиданности, и мы его дождемся, но не сейчас. Они вообще не спускают глаз с проклятой девчонки.
Они говорили о Соланж. Я и сам не замечал, что зловеще рычу, пока чуть не подавился этим звуком.
– Но она же будет на коронации,– ровным томом заверил его Грейхейвн. – Ты можешь захватить ее там. Вместе с короной.
– Да, в последний раз это получилось просто отлично,– сухо бросил Монмартр.
– Ты слишком уж тревожишься.
– Во время коронации они будут нас ждать,– сказал Монмартр и встал.– Нам нужно действовать раньше. Я могу забрать девчонку после того, как добуду корону.– Он улыбнулся, и меня пробрало холодом.– Пусть твои воины будут наготове. Мы отправим туда стражников-людей прямо сегодня, до заката, и последуем за ними.
– Но...
Монмартр не видел странного выражения лица Грейхейвна, но мне оно было хорошо заметно. Я совершенно не представлял, что все это может означать, лишь угадывал напряжение, надежду, печаль, гнев, зависть и восхищение. Чересчур много эмоций, слишком быстро они сменили друг друга. Все это скрыл тонкий налет панического страха. Но ведь Грейхейвн явно не принадлежал к импульсивным особам. Ему не понравилось изменение плана.
Однако тот включал в себя убийство моих родных и насильственное замужество сестренки.
Я был вне себя и сказал Изабо:
– Мы должны предупредить их.
Меня вдруг стало раздражать то, что я болтаюсь тут под потолком, как клочок тумана. Я был слишком зол, напряжен и встревожен, чтобы плавать, мне хотелось почувствовать землю под ногами, помчаться через лес к королевским пещерам, ощутить в руке добрый меч, крепко сжать надежный гладкий кол. Прямо сейчас.
Грейхейвн слегка нахмурился и бросил подозрительный взгляд в темные углы комнаты.
– Merde! – Изабо потянулась ко мне раньше, чем я успел приблизиться к ней, ее пальцы впились в мою руку.– Подумай о своем теле,– прошептала она, так близко придвинув губы к моему уху, что мне стало щекотно.
Грейхейвн резко вскинул голову и посмотрел вверх, но мы уже мерцали, таяли, и у меня снова отчаянно закружилась голова. Я понятия не имел, увидел он нас или нет, где сейчас верх, а где низ, будто целые годы кувыркался в воздухе, а потом свалился бесформенной кучей рядом со своим телом. Оно выглядело куда более спокойно и мирно, чем я себя чувствовал.
Изабо будто получила контузию, ее астральное тело казалось мне тяжелым, как камень, аура мигала, как электрическая лампочка, которая вот-вот перегорит.
– Эй! – осторожно окликнул ее я, поднимаясь на ноги.– Изабо!..
Она не моргнула, не посмотрела на меня, не откликнулась на свое имя.
– Изабо!
Она говорила, что нужно трижды произнести ее имя, чтобы вернуть ее в тело. Я не знал, поможет ли это, пока я сам не нахожусь в собственном теле.
– Изабо!..
Ничего. Не помогло.
Она оставалась нереальной и неподвижной, как будто проглотила луну. Я вдруг почувствовал себя уставшим и растерянным.
– Изабо, черт побери!
– Логан...– Она медленно повернула ко мне голову.
– Вот дерьмо! Ты меня напугала,– проворчал я, вдруг почувствовав себя словно пьяным.
С моей аурой что-то было не так. Она поблекла.
– Тебе нужно сейчас же вернуться в тело,– настойчиво сказала Изабо.– Немедленно!
– Хорошая мысль.– Я с трудом улыбнулся.– Изабо!..
– Да.
– Как мне это сделать, ma belle? [20]20
Красавица (фр.).
[Закрыть]
Уроки французского в конце концов оказались полезными, и не только потому, что нам нужно было хотя бы отчасти понимать мадам Веронику. Я мог очаровывать Изабо на ее родном языке. Она улыбнулась. Я был уверен, что мне это не показалось. Да, совершенно уверен.
– Просто сядь в него, как будто в кресло.
– Ладно.– Я коснулся ее щеки или попытался это сделать.
Наши ауры соприкоснулись и вспыхнули.
– Ты редко улыбаешься.
– Поухаживай за мной потом, Логан.
Она толкнула меня, и я свалился спиной вперед на собственное тело. Мои руки и ноги дернулись так, как будто меня ударило током. Я вдруг почувствовал себя тяжелым, непонятным, меня что-то кололо... Шарлеман бесцеремонно обнюхал меня, оставил на шее влажный холодный след.
Я сел, скривился и заявил:
– Эй, псина, я ждал вовсе не такого поцелуя.
Он снова подтолкнул меня носом. Я замер, а затем услышал. Шаги, движение тел, несущихся между деревьями со скоростью вампиров.
Они приближались к нам.
Изабо лежала слишком неподвижно, она еще не вернулась в свое тело.
Прежде чем бегуны успели достигнуть поляны, я взвился в воздух и приземлился на корточки у ног Изабо, сжимая в руке кол. Шарлеман встал возле ее головы.
Он сразу расслабился, когда нас окружили воинственные Гончие, а вот я – нет.
Вперед вышла Магда. Выражение ее лица невозможно было понять.
– Логан Дрейк, идем с нами!
– Черта с два.
Изабо все еще не шевелилась, а мне ведь нужно было предупредить родителей, удостовериться в том, что Соланж ничто не грозит.
– Это не приглашение.
У ног Магды стояли собаки. Они насторожили уши и оскалили зубы.
Я зарычал:
– Послушай, ты сейчас последняя в списке моих приоритетов, Магда! Займи очередь!
– Тебя требует к себе Кала.
– Она тоже может подождать.
Изабо дернулась, тут же резко села, сонно моргнула и осведомилась:
– Магда, что происходит?
Та забросила за спину длинные волосы и сообщила:
– Его требуют на ритуал.
– Что? – Изабо вскочила на ноги, чуть не сбив при этом меня.– Нет!
Я медленно выпрямился и спросил:
– О чем это вы говорите?
– Нет, только не это! – умоляюще произнесла Изабо, глядя на Гончих.
– Кала опять бросала кости,– сказала одна из них.– Он должен доказать, что достоин тебя и Гончих, что достаточно силен, чтобы стать одним из нас.
– Ты ничего не говорила мне,– с явной обидой добавила Магда.
– Да, конечно,– Изабо поморщилась. – Но это не значит, что он – тот самый. У нас в любом случае нет на это времени.
– Ты не можешь обручиться без ритуала,– настойчиво сказал кто-то.– Он должен получить посвящение, если собирается стать твоим супругом.
– Супругом? – повторил я.– Вы это серьезно? Так вот в чем дело!
Изабо слегка порозовела и негромко пояснила:
– Это одна из наших традиций.– Она еще слегка покачивалась, от усталости под ее зелеными глазами залегли тени,– Кала предсказала, что я отдам свою руку члену королевской семьи. Кому-то из Дрейков.
– А я-то думал, что не нравлюсь тебе!
– Не в этом дело.– Она отвела волосы, упавшие ей на лоб.– Мы должны предупредить остальных. Но приказ Калы...
– Дай мне хотя бы позвонить родителям, предостеречь их! – Я непроизвольно выпустил клыки, мои кулаки сжались.
Изабо ответила с удрученным видом:
– Телефон не будет здесь работать после такого выброса магии. Как раз поэтому они не действуют и в наших пещерах.
– Так отправьте кого-нибудь туда, где эти штуки работают! – прорычал я.
Я потянулся и взял за руку тоненькую девушку, воровавшую монеты, питавшуюся заплесневелым хлебом, и женщину, которую целовал этим утром, в тот момент, когда солнце уже поднималось, походя на свечу, слишком близко поднесенную к кружевной занавеске.
– Я докажу, что достоин тебя, если пройду ритуал? – хрипло спросил я.
Она почти застенчиво кивнула и начала:
– Да, но...
Я не дал ей договорить, быстро повернулся ко всей этой вооруженной банде и заявил:
– Пошли!
ГЛАВА 18
ЛОГАН
Возвращение в пещеры Гончих было торжественным и раздражающим. Но Магда больше не ухмылялась, поглядывая на меня. Изабо выглядела озадаченной и смущенной. Мне, наверное, стоило бы больше побеспокоиться о собственном благополучии, но я, в общем-то, был даже рад тому, что получил шанс доказать свое отношение к Изабо. Несмотря на то что время для этого выбрали – хуже некуда. К тому же я ведь и прежде подвергался испытанию, которое устраивала всем мадам Вероника. Возможно, она и предпочитала вышивки оружию, но была весьма пугающей особой.
Но может быть, я недооценивал предстоящую проверку.
Большая часть факелов в пещерах была погашена; лишь несколько свечей горели вдоль берега молочного озера. Кала уже смотрелась намного лучше. Она сидела на стертом старом камне, и все ее амулеты и костяные бусы постукивали, стоило ей пошевелиться. Вдоль стен выстроились воины со своими собаками. Я видел, как поблескивали их глаза. Земляной пол пещеры был очищен от камней и осколков сталактитов, зато посыпан чем-то вроде соли и сухих трав.
– Логан Дрейк, по своей ли воле ты явился на ритуал? – спросила Кала, и эхо ее голоса было совсем не похоже на естественное, присущее пещерам.
Я снял сюртук и рубашку, положил их на каменный выступ и пробормотал:
– Эти вещи не такие уж дешевые.
Кто-то усмехнулся. Я и представить не мог, что они должны обо мне думать, глядя на сюртук в пиратском стиле и ботинки с металлическими носками. Ведь совсем нетрудно предположить, что парень, который прекрасно себя чувствует в рубашке с кружевными манжетами, не способен отличить меч от зубочистки. Я к этому привык и отлично знал, как использовать свое преимущество.
Изабо нервно сглотнула и бросила на меня взгляд, смысла которого я не понял. Она уже хотела о чем-то меня предупредить, но мужчина, стоявший рядом, зажал ей рот ладонью. Я нахмурился.
– Ты знаешь правила,– резко сказала шаманка, обращаясь к Изабо.– Кости и сны нельзя игнорировать.
– Со мной все будет в порядке,– заверил я Изабо и, вскинув брови, посмотрел на Гончего, все еще силой принуждавшего ее к молчанию.– Отойди от нее!
Я просто поверить не мог в то, что Изабо позволила ему подобное. Должно быть, здешние традиции были куда суровее, чем я предполагал.
– Ну!
Он усмехнулся и опустил руку, но не отошел ни на шаг. Шарлеман выглядел так, словно не видел ни малейшей необходимости вцепиться в физиономию этого типа, а потому я решил, что и мне незачем это делать. Может быть, тот факт, что собака лучше меня соображала, что надо делать, когда это касалось Изабо, не сулил ничего хорошего.
Кала встряхнула погремушку, подвешенную рядом с собачьим зубом. Звук был похож на стук дождя по жестяной крыше. Сразу шесть Гончих тоже подняли погремушки и присоединились к шаманке. Кала принялась что-то ритмично начитывать на языке, похожем на санскрит, подчеркнутый гортанными звуками викингов. Если бы я закрыл глаза, то мог бы вообразить, что нахожусь в каком-то прекрасном далеком храме... или меня похитили викинги в медвежьих шкурах.
Звук оборвался, погремушки разом умолкли.
– Начинаем,– резко бросила Кала.
Я напрягся, почти ожидая, что вампиры с завываниями бросятся на меня. Но ничего такого не случилось. Вообще ничего не произошло. В пещере царила холодная тишина, я слышал только ритмичный звук капель, падающих в озеро, и сопение собак. Это самое обыкновенное мгновение тишины было едва ли не хуже, чем открытое нападение. Если бы меня атаковали, я бы все-таки примерно знал, что делать. Тишина нервировала...
Но для того она и была предназначена.
Я надменно вскинул голову, напружинил колени, готовый прыгнуть, отразить все то, что они швырнут. Черта с два я им позволю увидеть меня съежившимся и вспотевшим от страха.
Рык оказался таким низким, что я почти ощущал, как от него дрожит земля под ногами.
Это была по-настоящему большая собака.
Ее туловище, такое же огромное, как у Бычьего Глаза, напоминало разом и добермана, и ротвейлера. Из пасти пса потекла слюна, когда он продемонстрировал зубы, какими могли бы гордиться хел-блары. На этой сплошной горе мышц нельзя было найти ни единой капельки жира. Он был научен сражаться и убивать. Кожаный ошейник с шипами защищал его от нападений. Мне приходилось слышать о том, что похожих собак использовали в Древнем Риме для боев гладиаторов, а еще – для охоты на кабанов в Средние века.
Но это знание не давало никаких преимуществ. От него лишь увеличилось количество адреналина в крови.
Мне бы следовало сообразить, что они используют собаку. Если я нанесу ей рану, пусть даже ради спасения собственной шкуры, Гончие просто убьют меня за это. Другие псы, окружавшие нас в темноте, заворчали.
Так это испытание или подвох?
Но было уже слишком поздно сожалеть о поспешном решении.
Я отлично знал, что нельзя ни отступать, ни смотреть в глаза собаке. При этом у меня не было какого-нибудь отравленного бифштекса, который мог бы отвлечь внимание зверюги. Только мое жалкое самолюбие.
Да, все эти переговоры о единстве ни к чему хорошему не приведут.
Меня еще и угораздило влюбиться в девушку из племени кровожадных лунатиков.
Пес шел ко мне, угрожающе опустив голову, подкрадываясь, как будто я был хромой газелью, а он – львом.
Но я совсем не собирался вести себя как какая-нибудь чертова газель. Вряд ли так я доказал бы, что достоин Изабо.
Вполне возможно, что сегодня мой комплекс белого рыцаря, как называла его Соланж, мог привести к тому, что меня просто убьют. Кому-нибудь стоило бы написать об этом поэму. Это было бы вполне справедливо.
Я решил не отступать. Все равно бежать было некуда. Меня со всех сторон окружали Гончие с собаками. Свет блеснул на серебряных пуговицах моего сюртука, лежавшего на камнях. Если мне очень повезет, я сумею подпрыгнуть достаточно высоко, приземлиться на узком каменном выступе и вскарабкаться еще выше, где меня нельзя будет достать. Я снова посмотрел на слюнявого боевого пса и чуть сильнее напружинил колени, ожидая. Все вокруг отступило куда-то вдаль: застывшее лицо Изабо, ее выразительно стиснутые руки, мигающий свет, шум водопада. Остались лишь я, огромный пес и неровный камень, неуверенно обещавший спасение.
У меня был всего один шанс.
Я осторожно посмотрел в глаза псу и обнажил клыки.
Он не стал тратить время на то, чтобы лаять или рычать. Его задние лапы оттолкнулись от земли, и пес ринулся на меня – сплошные зубы и бешеные глаза. Ошейник угрожающе сверкнул. Я пригнулся, напружинился, взлетел в воздух спиной вперед и крутанул сальто, которое сделало бы честь любому акробату. Я чуть не усмехнулся от легкости собственного прыжка.
Однако приземление вмиг стерло мою ухмылку. Стальной носок ботинка ударился о стену. На выступе не хватало места для того, чтобы поставить ногу целиком, рядом не было ничего такого, за что можно было бы ухватиться рукой. Камень осыпался под моей пяткой, я покачнулся, выругался и рухнул вниз. Острый обломок скалы впился мне в руку, из пореза хлынула кровь. Я чуть не вышиб себе зуб, ударившись щекой о землю.
Но на меня никто и не посмотрел.
Рядом со мной засверкали еще чьи-то острые зубы, раздалось громкое рычание. Шарлеман, только что сидевший у ног Изабо, сорвался с места и одним прыжком очутился между мной и боевым псом. Он приземлился с невероятной грацией и силой, оскалился и зарычал. Боевой пес остановился, прижал уши, вдруг сел на зад и заскулил.
Я разинул рот.
Кала слегка наклонила голову и сказала:
– Очень хорошо.
Я вытер кровь и грязь, а потом поинтересовался:
– Какого черта, что тут происходит?
– Ты прошел первое испытание,– произнесла шаманка так, словно я сам не мог этого понять, а подобные штучки были здесь совершенно в порядке вещей.– Одна из наших собак приняла тебя за своего, а это куда важнее. Такое случается нечасто.
Я сморгнул пот, набежавший на глаза. Шарлеман с радостным видом свесил набок язык.
Кала бросила щепотку сухих трав и чего-то вроде мела в маленький костер, горевший на известняковом берегу белого озера.
– Это перемолотые кости некоторых наших самых священных собак,– пояснила она и показала на сотни маленьких гробниц-гротов, выбитых в скале. В каждой из них стояли свеча или глиняная урна.– Мы держим их рядом, как и пепел наших матерей.
Я решил, что «матери» – это другое название шаманок.
Когда моих ноздрей достиг дым, поднимавшийся от костра, меня перестали интересовать семантика и молотые кости. Гончие как будто растаяли где-то вдали, а на Изабо, похоже, упал свет спрятанного где-то прожектора. Она сияла, как жемчужины, звезды, лунный свет, выглядела еще прекраснее, чем обычно. Ее длинные прямые волосы светились, а осанка была грациозной, почти кокетливой. На ней было облегающее платье из атласа цвета бургундского вина с разрезом почти до бедра. Стройная нога оказалась снаружи, когда Изабо сделала шаг вперед. У меня пересохло во рту. На ней не было никаких драгоценностей, ее украшали только поблекшие шрамы.
Она улыбалась мне.
– Логан,– тихо произнесла Изабо, зеленые глаза которой сияли весельем и жаром, когда она приближалась ко мне.
– Изабо...– выдохнул я.
Голос у меня надломился, чего не случалось с тех пор, как мне было тринадцать лет.
Позади нас потрескивал огонь, создавая занавес из душистого дыма, повисший между нами и всеми остальными. Мы как будто остались совершенно одни в пещере, а то и в целом мире.
Она остановилась только тогда, когда подошла так близко, что могла бы лизнуть меня, не подаваясь вперед.
Изабо именно это и сделала.
Она стала целовать меня так, что боевой пес мог бы спокойно подойти сзади и откусить мне ногу, а я ничего и не заметил бы. Изабо была такой же сладкой, как теплое вино со специями. Ее язык касался моего. Я прижал ее к себе так крепко, что между нами не смог бы просочиться и дымок, окружавший нас. Она игриво покусывала меня, была мягкой и податливой в моих руках, цеплялась за меня, шептала мое имя...
Понадобилось еще мгновение, чтобы у меня наконец-то родилась ошеломительная мысль.
Изабо никогда не стала бы вот так вздыхать и хвататься за меня, не запустила бы руки мне под майку, не стала бы гладить мою талию на глазах у всего своего племени.
Только не Изабо.
Мне все же понадобилась вся моя воля, чтобы я смог отодвинуться. Девушка была едва ли в дюйме от меня, наши носы практически соприкасались. Она лизнула мою нижнюю губу. Все мысли вылетели из моей головы.
«Черт, да соберись же ты, Дрейк»,– приказал я себе.
Она потерлась носом о мое ухо, и у меня по спине побежали мурашки.
– Логан, давай уйдем отсюда,– промурлыкала Изабо.– От Гончих, Дрейков и всей этой политики. Пусть будем только ты и я. Одни.
Вообще-то имелась некая по-настоящему важная причина, по которой я не должен был соглашаться с ней и не позволять ей увести меня из пещер. Как только кровь вернулась в мою голову, я ее вспомнил.
Изабо куснула меня за мочку уха, и я почуял нешуточную опасность. Вампиры, страдающие манией величия, и гражданские войны были ничто по сравнению с этой девушкой.
– Идем со мной, Логан.
Я испытал настоящую физическую боль, отталкивая ее. Дым как будто стал гуще, путался в волосах девушки, застревал у меня в горле.
– Выпей, Логан. Я хочу этого.
Очень молодым вампирам совсем не просто сохранять самообладание при виде свежей крови. Я понимал, что если бы этим вечером не выпил необходимую порцию, то сейчас просто погиб бы. Изабо и кровь вместе – это оказалось таким соблазном, противостоять которому было почти невозможно. Я изо всех сил цеплялся за свои моральные принципы, пытался не позволить клыкам высунуться наружу. Успех оказался неполным.
Она улыбнулась, слизнула со своего пальца каплю крови и проворковала:
– Я – твое подношение, Логан.
Я зарычал, когда мои клыки выиграли битву с кишками, схватил девушку за локоть и потащил ее к озеру.
Она хихикнула.
Конечно, это была не настоящая Изабо.
Дым потянулся за нами. Ее кровь расплылась в молочной воде розовыми лентами.
