Текст книги "Кровная месть "

Автор книги: Александра Харви

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 14 страниц)

ГЛАВА 5
ИЗАБО

Действие гипнотического порошка закончилось мгновенно. Это было похоже на вспышку летней молнии. Я села так резко, как будто меня ударило током. Шарлеман гавкнул, и я рассмеялась вслух. Я и припомнить не могла, когда в последний раз слышала звук собственного смеха. Меня опьянила радость оттого, что я снова владела собственным телом. Голова кружилась так же, как у дебютантки на первом балу. Даже сотовый телефон, завибрировавший в кармане, не обеспокоил меня.

– Магда,– усмехнулась я в трубку.

Больше никто не мог мне позвонить.

– Изабо? Это ты? – резко спросила она.

– Конечно, а кто еще это может быть? – Я потянулась всем телом, убеждаясь в том, что это уже возможно, потом подпрыгнула и сделала кувырок через спину.

– Ты что, хихикаешь? – недоверчиво спросила Магда.– Что они с тобой сделали?

– Гипноз,– коротко ответила я.

Последовала пауза, потом сдавленный кашель и вопрос:

– И что, это так смешно?

– Вовсе нет,– заверила ее я.– Просто уже все прошло.

– Тебе там что-то угрожает? Как они с тобой обращаются? Дрейки ведь не знают, что ты на самм деле не принцесса или что-то в этом роде, да? И пришлю к тебе Финна.

– Нет! – перебила я Магду.– Я в порядке. Это была простая случайность.

– Ты уверена? – с подозрением спросила Магда.– Изабо, они ведь не такие, как мы.

– Знаю,– согласилась я.– Уж поверь мне. У них тут даже люди какие-то странные.

Хотя я видела не так уж много людей после того, как меня вытащили из могилы, тем не менее была уверена, что Люси – это нечто уникальное.

– У них там есть люди?

– Да, одна девушка и несколько охранников.

– Ты ее пробовала?

– Не думаю, чтобы им это понравилось.– Я представила, какое выражение появилось бы на лице Николаса, услышь он подобную идею.

– Гипнотический порошок действительно так страшен, как рассказывают?

– Да.– Я на мгновение заколебалась.– Даже еще страшнее.

– Ублюдки!

– Эй, потише,– сказала я.– Мы ведь здесь в роли дипломатов, не забыла?

– Я не слишком-то дипломатична,– фыркнула Магда.

– Это мне известно. – Я тоже фыркнула и почувствовала себя намного лучше.

Прежде чем принять меня как сестру, Магда завидовала моей близости к Кале, ее наставнице. От досады она даже пыталась отрезать мне волосы. Но после того как я сломала ей пальцы, она сразу же потеплела ко мне и с тех пор стала проявлять яростную преданность.

– Как у вас дела? – спросила я.

– Дрейки пока что ничего,– неохотно признала Магда.– Но почти все их придворные не желают видеть нас здесь.

– Может, мне лучше вернуться? – встревожившись, спросила я.

– Нет, у нас все в порядке, если не считать того, что я, конечно, хотела бы, чтобы ты была рядом. Но мы встретимся завтра. Я тут подслушиваю, насколько могу.

– Отлично.– Магда была весьма опытна в искусстве подслушивания.– А я пока буду делать здесь, что смогу.

– Только поосторожнее.

– Ты тоже.

Я сунула телефон в карман, а потом внимательно исследовала комнату, проверяя, нет ли здесь ловушек, трещин в деревянных ставнях, сквозь которые мог бы проникнуть солнечный свет, или еще чего-нибудь необычного. Я даже обнюхала кровь в холодильнике, но она пахла замечательно. Возможно, кто-то и подумал бы, что я страдаю паранойей, но Гончие привыкли сами заботиться о собственной безопасности. Ведь нам, с одной стороны, постоянно угрожали Монмартр и его воинство, с другой – нас презирали остальные сообщества вампиров, так что мы не могли позволить себе быть беспечными.

Но я просто не могла больше сидеть в этой комнате и должна была заняться делом.

– Идем, – сказала я Шарлеману, толчком распахивая дверь,– Вперед!

Я собиралась спуститься вниз, но изменила курс, когда услышала в другом конце коридора, за углом, биение человеческого сердца. Люси. Я обнаружила ее стоящей у окна вместе с Соланж.

– Изабо,– Соланж встревоженно всмотрелась в мое лицо.– Тебе уже лучше?

Я кивнула и спросила:

– А где твой охотник?

Соланж слегка поморщилась и ответила:

– Ушел домой. Мы подумали, что так будет лучше.– Тревога в ее глазах сменилась предостережением.– Он находится под защитой Дрейков.

– Я тоже. По крайней мере, мне дали это понять.

– Само собой, ты тоже,– сказала Люси, прижимаясь носом к оконному стеклу.– Недопонимание. Невелико дело.

– Ты могла бы говорить и законченными предложениями, Люси,– усмехнулась Соланж.

– Не могу. Некогда.

Я невольно удивилась.

– Что она делает?

– Слюни пускает,– с нежностью в голосе пояснила Соланж.

– Это точно,– ничуть не смутившись, согласилась Люси.– Вообще-то я просто смотрю на них.

Люси подвинулась, освобождая мне место. Оказалось, она наблюдает за семью братьями Дрейк, которые чинили внешнюю стену фермерского дома как раз под нашим окном. Я должна была признать, что картина и в самом деле была впечатляющей. Семеро красивых молодых парней, бледнокожие, без рубашек, с мускулами, поблескивающими в лунном свете... Я невольно поискала взглядом Логана, но он как раз уходил куда-то.

Соланж со скучающим видом прислонилась спиной к стене и спросила:

– Что, насмотрелась?

– Нет, черт побери! – ответила Люси.

Она все так же прижимала нос к стеклу. Николас посмотрел вверх и подмигнул.

– Упс! Засекли.– Люси покраснела.

– Я же говорила, что они слышат биение твоего сердца,– сказала Соланж.– И оттуда.

– Я не могла удержаться. Даже если они сами знают, что хороши собой и невыносимо высокомерны,– добавила она громче.– Это они тоже слышат?

– Да.

– Вот и отлично,– Люси посмотрела на меня. Очень аппетитны, правда?

– Я уверена, Изабо сейчас лучше сосредоточиться на себе, чтобы вернуть силы, а не глазеть на моих братьев,– сказала Соланж.– Ты хоть помнишь, как себя чувствовала после гипнотического порошка?

– Ох, умоляю! – нахмурилась Люси,– Не надо об этом.

Когда Люси все же позволила оттащить себя от окна, мы спустились в главную гостиную. Одно окно здесь было забито досками, а запах дыма оставался очень сильным. Люси непрерывно болтала, и это облегчало дело. Соланж, похоже, была такой же замкнутой, как и я, и без этой бодрой человеческой особы мы могли бы почувствовать себя неловко и неуютно.

– Татуировки у тебя просто роскошные,– заявила Люси.– Мне тоже ужасно хочется сделать какую-нибудь, но мама заявила, что не раньше восемнадцати лет,– Люси состроила гримаску.– Предки вечно придумывают какие-то престранные запреты! У мамы аж три татуировки, и у папы одна есть. Это ведь нечестно, правда?

Моя туника без рукавов оставляла на виду руки, сплошь покрытые татуировками. Было очень нелегко добиться того, чтобы они остались на моей коже. Мне пришлось трижды их возобновлять. Способность вампиров к самоизлечению приводит к тому, что их кожа выталкивает чернила и древесный уголь, которыми наносятся рисунки.

– Я никогда не видела ничего подобного,– продолжала Люси.– Это ведь не в каком-то салоне сработано, да?

– Нет, их делала Кала, древесным углем и иголкой.

Большая часть моих татуировок была нанесена во время ритуала, когда я получила посвящение, позволяющее служить Кале. Самую первую мне сделали еще до того, как я окончательно пришла в себя, когда меня только что нашли собаки. Это было изображение волкодава, кольцом охватившее мое левое предплечье. Пес вцепился зубами в собственный хвост. Вокруг него располагались кельтские письмена. У всех Гончих были такие татуировки.

– Ох...– Люси поморщилась при мысли о том, как много времени должно было занять нанесение этих рисунков.

Большая их часть тоже изображала собак, бегущих одна за другой вверх по моим рукам. Их подчеркивал рисунок вен.

– Все равно они жутко крутые.

– Ты меня не боишься.

Я не спрашивала, а утверждала. Люси явно удивилась, услышав это.

– Нет. А что, надо бы? Ты же спасла Соланж.

– Даже вампиры нервничают рядом с куан мамау,– напомнила я, хотя и сама не совсем понимала, почему настаивала на том, что она должна бояться.

Просто меня не слишком часто принимали вот так безоговорочно, ни в революционном Париже, ни, само собой, в среде других вампиров. Я чувствовала необходимость разобраться в странном новом ощущении. Так некоторые испытывают потребность постоянно дотрагиваться языком до больного зуба.

– Это из-за того, что ты носишь всякие кости, и проводишь странные ритуалы в пещерах и раскрашиваешь лицо? – с усмешкой спросила Люси.– Ох, умоляю! Мои родители постоянно занимаются тем же самым. Они просто обожают участвовать в шаманских ритуалах и танцевать голышом в полнолуние.

– Это все объясняет, не правда ли? – Соланж осмотрела на меня с застенчивой улыбкой, предлагая включиться в игру.

– Да... она не как все,– согласилась я. '

– Причем совсем рядом,– благодушно пробормотала Люси.– Я вас слышу даже с моими никудышными человеческими ушами.

Все это выглядело совершенно нереальным. Если бы моя жизнь пошла по другому пути, я могла бы спокойно посиживать в шелковом платье, вместе с подругами попивая чай и угощаясь птифурами. Но так уж случилось, что ничего такого мне до сих пор делать не приходилось. Я попыталась представить, чем сейчас могла бы заниматься Магда. То ли исследует пещеры, то ли скандалит со стражниками. Я могла бы поспорить на что угодно, что Магда обязательно с кем-нибудь поругается.

– Можно дать тебе один совет? – спросила Люси.

– Наверное, да.

– У тебя сильный французский акцент. Так что если какой-нибудь парень спросит, почему ты не носишь французские платья, врежь ему ногой по коленке.

– Особенно если это будет один из моих братьев,– согласилась Соланж.

Шарлеман вдруг зарычал. Я нахмурилась и быстро оглядела комнату в поисках причины его тревоги, но ничего не увидела. Потом кто-то постучал в переднюю дверь. Мы выбежали в холл, причем Люси весьма рассудительно держалась за нашими спинами. Соланж посмотрела в глазок, потом взялась за дверную ручку.

– Еще один подарок,– вздохнула она.– Если честно, я думала, что, когда мои феромоны угомонятся после обращения, они от меня отстанут.

На террасе лежал пакет, завернутый в красную фольгу, вокруг него были рассыпаны лепестки белых роз.

Соланж потянулась, чтобы взять пакет, но я схватила ее за руку и сказала:

– Не надо. Это Монмартр. Я чую его запах.– Я подтолкнула ее в спину и взялась за меч.– Иди в дом.

Я не стала ждать, пока она послушается, а просто втолкнула внутрь и захлопнула дверь перед ее носом. Я уже осторожно спускалась по ступенькам, когда рядом со мной вдруг возникла какая-то бледная тень.

Я чуть не снесла голову Логану. Он грациозно, как настоящий танцор, уклонился от моего клинка. Его симпатичное лицо было мрачным.

– В лесу кто-то есть,– тихо сказал Логан.

– Знаю. Это воинство.

Я учуяла этот запах, каким бы слабым он ни был,– кровь, лилии и вино. Личная армия Монмартра всегда пахла именно так.

– Стой здесь,– приказал Логан.

– Я Гончая,– возразила я.– Это мое дело. А вот ты останься тут.

– Черта с два.

– Тогда не путайся у меня под ногами.

– Черта с два,– повторил он.

Мы двигались легко, как дым, между кедрами и кленами, стоявшими вдоль подъездной дороги, к полю, граничившему с лесом. Я держала меч низко, чтобы лунные лучи не отразились от лезвия и не выдали нас. Шарлеман мягко топал рядом со мной, готовый к битве, но не издающий ни звука. Деревья, обросшие мхом, высились над нашими головами, в ветвях между густыми листьями сидели совы и спящие ястребы. Земля под ногами была мягкой, папоротники щекотали нас. Даже насекомые затихли, ни единая цикада или кузнечик не выдавали себя. Лишь река вдали что-то негромко напевала себе под нос.

Логан резко повернул голову вправо и остановился. Я проследила за его взглядом и кивнула, давая понять, мол, вижу то же, что и ты.

Один-единственный лепесток белой розы, втоптанный в землю.

Пусть Логан и носил кружевные манжеты, когда не был обнажен до пояса, но оказался неплохим следопытом. Подул ветерок – и мои ноздри расширились. Запах кровавых лилий усилился, стал густым, как благовония. Мы пошли на него и по молчаливому согласию разделились, когда нужно было обойти большой дуб. Логан повернул влево, я осталась по правую сторону дерева. Что ж, в такой обстановке я чувствовала себя уверенно. Выслеживать воинство – мое главное дело. Оно подходило мне куда больше, чем вежливые беседы и королевская политика. Я уже почти жаждала стычки.

Их оказалось всего двое, хотя пахли они так, словно их было гораздо больше. Парочка двигалась быстро, но недостаточно. Логан метнулся вперед, чтобы перекрыть им путь, а я подкралась сзади.

Один из них зашипел:

– Ты слышишь?..

Он не успел закончить вопрос, стремительно развернулся на одной ноге и злобно уставился на меня. Я не стала тратить время на то, чтобы рассматривать его, а просто прыгнула вперед с мечом на изготовку.

– Собачье отродье!..– бросил он.– Далековато от дома забралась, а?

– Не дальше тебя.

Он взмахнул кулаком, уверенный в собственной силе.

Я отскочила назад, вскинула брови, глянув на врага, поддразнила его:

– На службе Монмартру ты стал жирным и ленивым.

От ярости лицо вампира покрылось пятнами, он зарычал и бросился в атаку. Но гнев сделал его неповоротливым, мне нетрудно было уйти. Я порхала вокруг него, как колибри. Шарлеман стоял чуть в стороне, ожидая приказа.

Логан расправился со своим противником даже прежде, чем они успели по-настоящему помериться силами.

– Хватит играть с ним, прикончи его! – проворчал он, пронзая врага кинжалом.

У воина, который изо всех сил старался достать меня, был такой же кинжал, изогнутый и длинный, почти как меч. Но у него не было ни арбалета, ни ружья с пулями, наполненными святой водой. Воины Монмартра очень любили это оружие и обязательно забирали его у погибших агентов «Гелиос-Ра». Мой противник был снаряжен для выслеживания и проникновения в тыл врага, а не для битвы. Я бесстрастно отмечала все эти детали, сосредоточившись на том, чтобы перемещаться как можно легче. Наши движения становились все быстрее и яростнее. Для постороннего взгляда мы, наверное, превратились в нечто размытое, в некие цветовые пятна, похожие на краски, расплывшиеся на влажной ткани. Пепел убитого Логаном вампира просыпался на ближайший куст папоротника. Логан наклонился и взял что-то из одежды, оставшейся на земле. Я парировала удар, направленный мне прямо в сердце, и металлические кольца кольчуги, вшитой в тунику, негромко звякнули. Я нацелилась в голову врага, но действовала с намеренной обманчивой медлительностью. Он инстинктивно отклонился назад и отбил удар. Я воспользовалась моментом, застала его врасплох и рубанула по ноге. Он выругался и пошатнулся. Из ноги хлынула кровь и растеклась по подлеску. Я хотела добить его, но он уже убегал, сломя голову несся по лесу. Конечно, я могла бы догнать врага, идя по кровавому следу...

Это была неплохая идея.

Логан промокнул кровь, сочившуюся из пореза на руке, и покачал головой.

– Да, ты действительно отлично сражаешься, как о вас и говорят. Но я удивлен тем, что ты не превратила его в пыль.

– Лучше дать ему несколько минут форы.

– Зачем это? Неужели твоя матушка не учила тебя, что играть со своей едой – грубо?

– Я не стала бы пить его кровь, даже если бы умирала от жажды. Но он ранен и возвращается в свою стаю. Если нам повезет и его рана не закроется слишком быстро, то он приведет нас туда.

Логан уставился на меня, потом на плотную зелень подлеска. Даже раненый, наш противник должен был двигаться достаточно быстро для того, чтобы не оставлять следов на земле. Конечно, он не летел в буквальном смысле этого слова, но из-за скорости передвижения выследить его было бы трудно, гораздо сложнее, чем идти по кровавым пятнам, пусть даже лес здесь был переполнен: «шахами, помечен разными вампирами и всяческим зверьем.

Логан присвистнул сквозь зубы, сунул руку в карман, где лежал его сотовый, и сказал:

– Очень даже интересная мысль. Я сейчас позвоню, потом отправимся за этим ублюдком. Какого черта им тут нужно было на этот раз? Соланж ведь уже прошла обращение.

– Монмартр,– ровным тоном ответила я.– Они оставили подарок для твоей сестры у парадной двери.

– Вот сукин сын! Это что, знак воинства? – Он показал мне маленький деревянный диск, который взял из праха своего противника. На кружочке были вырезаны роза и три кинжала.– Та наемная убийца, что пыталась превратить в пыль мою маму сегодня вечером, имела похожую татуировку.

– Не знаю, я такого никогда прежде не видела.

– Тут происходит еще что-то такое, чего мы пока не заметили.– Он коротко переговорил по телефону, потом отбросил назад волосы, упавшие ему на глаза.– Пошли.

– Я могу и одна с этим справиться,– заверила я его.– У меня достаточно сил.

– Хм...– уклончиво протянул он.

Мы двинулись вперед, шли стремительно, но не слишком суетясь, потому что воин Монмартра оставлял достаточно заметный след, способный привести нас в какое-нибудь интересное место. Идти по нему было совсем не сложно.

Нас ожидал сюрприз в виде обрывка ткани, прицепленного к стволу тонкой березы, светящейся, как снег. Это был кусочек шелка цвета индиго, поблекший от времени и пронизанный серебряными нитями. Тонкое шитье на обрывке потрепанной ленты изображало геральдическую лилию.

Я знала этот лоскуток так хорошо, что вздрогнула и снова потянулась к мечу.

ГЛАВА 6

Франция, 1788 год

Самым любимым для Изабо уголком во всем загородном дворце была гардеробная ее матери. Девочке нравилось здесь больше, чем в вольерах для собак, в конюшнях, даже в запертой кладовой, где повар держал глыбы шоколада и кувшины с засахаренными фиалками. Ни в одну из этих комнат Изабо входить не разрешалось, поэтому она старалась держаться как можно тише и быть совсем незаметной, пристроившись на голубом шелковом пуфике, пока горничные матери суетливо бегали взад-вперед с платьями и косметикой.

Амандина, ее мать, сидела у туалетного стола и накладывала румяна на уже напудренные щеки. Волосы уже были заколоты и скрыты белым париком, уложенным в искусную прическу с длинными спиралеобразными локонами, украшенным синими птицами из бусин и настоящих перьев. Изабо не раз слышала рассказы о красоте Марии Антуанетты и о ее ошеломительных париках. Некоторые из них венчали такие высокие корабли, что ей приходилось сильно наклоняться, проходя в двери. Но Изабо и представить не могла, чтобы королева была прекраснее, чем ее мать этим вечером. Когда Изабо подрастет, она тоже будет украшать волосы нитями жемчуга и сапфиров, надевать под платье кринолины и корсеты из китового уса, обтянутого шелком.

Все нижнее белье Амандины было сшито из тончайшего белого льна и шелка, украшенного крошечными атласными луками. Платье, выбранное ею для сегодняшнего бала, отливало цветом индиго, прямо как летнее небо в сумерки. Пуговицы на нем были жемчужными, от подола до горловины тянулись геральдические лилии, вышитые серебряными нитками. Ежегодный бал у Сен-Круа славился по всей стране. На него приезжали аристократы даже из Парижа. Но Изабо пока что исполнилось всего десять лет. Она была слишком молода для того, чтобы присутствовать на балу, однако оказалась достаточно взрослой и сообразительной, чтобы сбежать от своей нянюшки. Девочка уже нашла отличное местечко, где можно было спрятаться: большой шкаф с широкой замочной скважиной. Оттуда она увидит прекрасные платья дам, бриллиантовые заколки для галстуков и пуделей на золоченых цепочках. Изабо даже слегка подпрыгнула на месте от волнения, но мать бросила на нее короткий взгляд.

Изабо застыла на месте и польстила:

– Какая ты красивая, maman.

– Спасибо, chou.– Амандина улыбнулась своему отражению, застегивая на шее ожерелье из трех нитей бриллиантов и жемчуга с сапфиром размером с яйцо малиновки.

Она отпила немного красного вина из бокала и осторожно промокнула губы платком.

– Мне кажется, ты даже красивее нашей королевы, а наш дом куда лучше Версаля.

– Ты действительно так думаешь, chou? – Амандину это явно позабавило.

– Все так говорят,– горделиво заверила ее Изабо.– Maman, я слышала, что придворные там мочатся на задней лестнице! Но мы ведь никогда не стали бы писать на пол!

Амандина расхохоталась и подтвердила:

– Ты совершенно права, Изабо.

– Кроме разве что Сабо,– вынуждена была признать девочка.– Но он ведь всего-навсего щенок.

Старшая горничная Амандины сняла платье с вешалки.

– Мадам...

Амандина встала, чтобы другая горничная могла поправить ее белье и затянуть корсет. Платье скользнуло на нее через голову. Изабо поспешно бросилась вперед, чтобы подхватить подол, готовый зацепиться за край туалетного столика. Он оказался неожиданно тяжелым, и Изабо удивилась тому, что мать могла держаться так прямо под немалым весом.

Парик слегка съехал вбок, Амандина придержала его ухоженной рукой.

– Франсина, нужны еще шпильки.

– Oui, madame.

Когда парик был закреплен самым надежным образом, Амандина повернулась, чтобы полюбоваться на себя в высоком зеркале.

– Ox, maman,– выдохнула Изабо.– Tu est si belle! [6]6
  Ты такая красивая! (фр.)


[Закрыть]

Когда она вырастет, тоже будет пользоваться помадой для губ и приклеивать к щеке мушку в виде сердца, точь-в-точь как мать.

– Я помню, как точно так же наблюдала, когда твоя бабушка собиралась на бал,– улыбнулась Амандина. Она взяла ленту для волос, из той же ткани, что и платье, с такой же вышивкой.– Держи, малышка. Мне она в конце концов оказалась не нужна. Можешь оставить ее себе.

Изабо расплылась в широкой удивленной улыбке и поблагодарила:

– Merci.

Она благоговейно потерлась о ленту щекой, потом следом за матерью пошла из ее спальни вниз по лестнице красного дерева, держась позади горничных. Ее отец Жан Поль Сен-Круа ожидал супругу внизу. Герцог был одет безупречно, от завитого парика до золотых пряжек на туфлях на высоких каблуках.

– Ma chere!– приветствовал он Амандину.– Ты неотразима, как и всегда!

Изабо продолжала держаться неподалеку от горничных, спрятавшись за большим кипарисом в кадке. Когда те наконец-то отправились по своим делам, она со всех ног бросилась в бальный зал, уворачиваясь от лакеев, переносивших графины с вином и шампанское, и слуг, расставлявших золоченые стулья и корзины с засахаренными фруктами. Девочка забралась в шкаф, в котором обычно хранились излишки столового белья. Сегодня все до единой скатерти и салфетки понадобились для буфетных столов в глубине зала и собственно столовой, расположенной по другую сторону холла, поэтому шкаф опустел. Изабо устроилась внутри, прижав коленки к груди. Она оставила дверцу чуть приоткрытой, потому что это было куда лучше, чем подсматривать сквозь замочную скважину.

Ей недолго пришлось ждать прибытия первых гостей. Конечно, она могла лишь представлять себе прекрасные экипажи, заполнившие подъездную аллею, вымощенную известняком. В экипажи были запряжены великолепные кони с плюмажами на головах. В бальном зале засуетились лакеи, зажигая последние свечи и масляные лампы. Хрустальные люстры сверкали над столами, нагруженными самыми разнообразными деликатесами. Здесь были клубника, марципановые птицы, засахаренные корочки апельсинов, жареные гуси, устрицы, бисквиты с лавандой, птифуры и конфеты в шоколадной глазури. Изабо потерла живот, заворчавший при виде такого количества вкусностей. Она не поужинала, потому что пряталась от своей няни.

Но девочка забыла о голоде в тот момент, когда в дверь зала начали входить гости. Женщины смеялись, прикрывая лица кружевными веерами с росписями, мужчины подчеркнуто кланялись. Изабо ощущала густые ароматы духов и одеколонов, смешанные с запахом теплого печенья, которое разносили на серебряных подносах. Шампанское разливалось, как весенние реки. Заиграл оркестр, и музыка заполнила каждый уголок, даже темное внутреннее пространство шкафа, где сидела Изабо. Ей казалось, что пение ангелов должно звучать именно так, как этот рояль, арфы и парящий, нереальный голос оперной дивы.

Ее родители присоединились к гостям в зале в тот момент, когда начали расставлять карточные столы. Из рук в руки переходили яркие карты и монеты. Чей-то пудель зарычал на певицу. Изабо почувствовала, как ее желудок снова сжался от голода, и подумала, сможет ли выбраться из своего безопасного укрытия. Если ее поймают, то не просто сразу же отправят в постель, что уже само по себе было бы ужасно. Ей никогда больше не удастся воспользоваться этим шкафом как тайником. Изабо прикусила нижнюю губу, размышляя. Вскоре запах еды стал слишком сильным искушением.

Она приоткрыла дверцу на несколько дюймов и глянула, не заметил ли этого кто-нибудь. Мимо прошла какая-то обнявшаяся пара, потом остановилась и слилась в страстном поцелуе. Изабо поморщилась от отвращения. Мужчина будто пытался съесть лицо дамы. Такая картина совсем не успокаивала. Ему следовало бы хорошенько поужинать, если уж он был так голоден.

Изабо бесшумно спрыгнула на пол и спряталась за юбкой дамы. Кринолин у нее был таким широким, как три человека сразу. Ни дама, ни ее приятель не заметили Изабо. Они как-то очень уж тяжело дышали, как будто промчались галопом вокруг сада. Изабо перескочила от них за плотную парчовую занавеску, протянувшуюся от одного окна до другого. Почти все гости слишком громко смеялись, пили шампанское с клубникой и с беспечными возгласами проигрывали свои денежки за карточными столами. Никто не увидел Изабо. Ей вдруг показалось, что она угодила внутрь калейдоскопа, где стремительно вращались краски, звуки и запахи. От этого у нее немножко закружилась голова, и она с радостью устремилась к относительно безопасному пространству под буфетными столами. Девочка перекатилась под ближайший из них и надежно укрылась за низко свисавшей белой скатертью.

Отсюда она разглядела, что сияющий паркет сплошь покрыт царапинами от каблуков, а со свечей на него капает пчелиный воск. Ей никогда в жизни не приходилось видеть такого количества шелковых бальных туфель и серебряных пряжек. Изабо подумала, что ей просто не дождаться того момента, когда она сама станет хозяйкой подобного бала.

Девочка просунула руку между столом и стеной, возле которой он стоял, и схватила что-то наугад. Она надеялась добыть маленький фигурный кекс или пухлую булочку с заварным кремом, но ей досталась толстая скользкая устрица, хотя и в красивой раковине. Пожалуй, ее можно будет положить на письменный стол и использовать для хранения своих сокровищ: камушка с безупречно круглой дыркой в середине, сухого стебелька лаванды, молочного зуба щенка Сабо...

Вторая попытка увенчалась успехом, стоившим риска. Изабо достались печенья – тонкие, украшенные сахарной глазурью и клубникой. От ягод кончики ее пальцев стали красными, как от крови. Она подумала, что у нее и зубы, наверное, покраснели, оскалила их по-звериному и усмехнулась. Надо будет повторить этот фокус, когда она в следующий раз станет играть с Джозефом, мальчиком с конюшни. Он наверняка испугается до полусмерти, а она отомстит ему за его выходку в прошлом месяце, когда этот негодник окатил ее холодной водой.

Изабо жевала печенье, пока не насытилась и не захотела спать. У нее слегка заныли зубы от всех съеденных сладостей. Она свернулась в клубочек и подложила руку под голову. Какой-то пудель забрался к ней под стол, улегся рядом и принялся слизывать с ее пальцев остатки клубничного сока. Потом и другие маленькие собачки в бриллиантовых ошейниках отыскали Изабо. Они проползали под скатерть, облизывали ей лицо, посапывали и засыпали возле нее. Изабо, укрытая собаками, с улыбкой заснула, прижимая к себе ленту из ткани от материнского платья.