Текст книги "Выбираю некромантию. Адепты (СИ)"

Автор книги: Александра Гай

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 9 страниц)

Гай Александра
Выбираю некромантию. Адепты. (12 глав)

ПРИКЛАДНАЯ НЕКРОМАНТИЯ

1 глава

До рассвета дождь лил, как из ведра. В сложенном из почерневших от времени брёвен доме, который местные власти отвели под станцию для пассажирских и почтовых карет, в ожидании попутного транспорта собралось более двух десятков человек. Пассажиры, которые могли себе позволить дополнительные дорожные расходы, восседали по обе стороны крепкого стола с засаленной столешницей на длинных деревянных скамьях. Крестьяне и бедняки расположились на мешках с соломой или прямо на полу. На трёхногом табурете у окна пристроился закутанный в тёмно-серый плащ худощавый парень лет пятнадцати.

Неопрятная подавальщица в грязном фартуке разносила пиво и закуски: пересохший сыр, попахивающую гнилью рыбу и чёрствые булки. Качество предлагаемой еды вызывало сомнение. Однако кое-кто соглашался рискнуть здоровьем и делал заказ.

– Пива, молодой господин? – окликнула юношу подавальщица. Юный клиент в добротной чистой одежде выглядел небогатым, но вполне платёжеспособным.

Парнишка нервно вздрогнул и ответил нарочито низким хрипловатым голосом: – Нет, благодарю! Я уже поел.

– Три медяка за кружку и кусок мясного пирога, – настаивала подавальщица.

– Спасибо, я неголоден. – Из-под надвинутой до бровей широкополой шляпы выглянули настороженные ярко-синие глаза. Юноша без малейшего интереса посмотрел на поднос с кусками подгоревшей по краям выпечки и упрямо мотнул головой. Копошившаяся в пироге толстая муха с обиженным жужжанием взмыла вверх.

Тётка пренебрежительно фыркнула и направилась к группке зажиточных крестьян, оживлённо обсуждающих виды на урожай в противоположном конце комнаты. Парень отвернулся к крохотному окошку и принялся разглядывать скользкую от вязкой бурой грязи дорогу.

Ливень сменился мелким унылым дождиком. Здоровая рыжая дворняга с обрубленным хвостом нехотя вылезла из будки и лениво гавкнула на нищего в рваной насквозь промокшей одежде. Нищий попробовал войти в дом, но на пороге его остановил станционный смотритель: "Иди, мил человек, своей дорогой! В зале и без тебя дышать нечем!"

При появлении смотрителя дворняга умильно затявкала, подобострастно виляя обрубком хвоста. Проводив рассеянным взглядом ковыляющего к лесу нищего, смотритель бросил псу кость с остатками мяса, немного постоял, задумчиво покручивая длинный седой ус, и вернулся в дом.

Прибывшая спустя три оборота пассажирская карета до столицы оказалась переполненной, и молодому человеку в сером плаще места не досталось. В безнадёжном ожидании прошло ещё два оборота. Народу в комнате стало больше. Крепко воняло перегаром, прокисшим пивом и потом. Молодого человека на табурете оттеснили от окошка к стене.

К полудню свежий прохладный ветер разогнал тучи, и дождь прекратился. Из-за облаков робко выглянуло солнышко. Юноша перебрался на крыльцо. Присев на край узкой скамейки, он достал из дорожного баула кусок булки с сыром, сбросил длинный плащ и торопливо съел незатейливый обед. Стряхнув со штанов крошки, парень обеими руками поправил съехавшую почти до носа непомерно большую для него шляпу и с опаской оглянулся по сторонам. Похоже, молодой человек впервые путешествовал в одиночестве и поэтому боялся всего и вся.

– В столицу учиться? – полюбопытствовал смотритель, некоторое время внимательно наблюдавший за юношей.

Парнишка, молча, кивнул.

– И куда, молодой господин, желаете поступить?

Парень недоверчиво посмотрел смотрителю в лицо. Суровый дядька с военной выправкой добродушно ухмыльнулся. Юноша сделал вывод, что незнакомый дядька опасности не представляет, и успокоился. Господин смотритель зорко следил за порядком на станции. Отпетые задиры и скандалисты вели себя скромно, ворьё остерегалось шарить в чужих карманах. Двое крепких парней без лишних слов выставляли вон не в меру азартных игроков, субъектов, перебравших местного пшеничного самогона, и прочих нарушителей спокойствия.

– На кого желаете учиться? – повторил смотритель. Парень громко вздохнул, поднял вверх подбородок и твёрдо произнёс: – Еду в академию магии, хочу стать целителем.

– Эт-то дело хорошее! Благородное дело, – одобрил смотритель. – Только ближайшая карета до столицы будет послезавтра.

Парнишка замер, осмысливая услышанное, и плечи его опустились. Синие глаза наполнились подозрительной влагой. Будущий маг-целитель, скорчившийся на краю скамейки, сделался похожим на одного из тех грустных нахохлившихся воробьёв, что пережидали непогоду под крышей конюшни. Смотритель протяжно вздохнул, жалея неопытного мальчишку. У бедняги, небось, денег с собой самая малость, едва на проезд наберётся, и заступиться за него, если что случится, некому.

– Слушай парень! После обеда в столицу поедет богатый купец. У него карета, пару возков с товаром и охрана. Последний месяц тут разбойники на дорогах шалят. Сейчас кузнец карету купцову чинит, ось сломалась. Купец с дочкой и слугами в городской гостинице сидят. Могу попросить его по старой памяти взять с собой будущего мага. Полагаю, не откажется.

– У меня денег мало, – выдавил из себя парень.

– Денег мало? Не переживай! Поговорю, много с тебя не возьмёт. Я у этого купца пять лет в охране прослужил, нормальный мужик, лучше многих будет. Не обидит, не бойся! – горячо возразил смотритель и по старой привычке дёрнул себя за ус. – С полгода прошло, как на купца не работаю. Старый для такой работы стал. За службу на границе и в охране кое-что скопил, купил эту хибару, – смотритель небрежно обвёл рукой покосившееся строение станции. Приобретение выглядело, мягко говоря, непрезентабельно. – Ничего, что дом старый! – продолжал отставной наёмник, ему вдруг захотелось пооткровенничать, поделиться давно лелеянными мечтами с малознакомым, но располагающим к душевной беседе юношей. – Главное у меня теперь должность есть и право открыть трактир! Место здесь бойкое, народу за год проезжает немало. Людей найму, за год построюсь, потом женюсь, обзаведусь детишками и заживу в своё удовольствие. Хватит, навоевался за двадцать лет!

Юноша закивал головой, соглашаясь с собеседником.

Из дома послышались громкие крики, грохот разбитой посуды и женский визг.

– Ну, вот опять! Без драки никак, поганцы!! – воскликнул в сердцах смотритель и бросился в дом.

Немного погодя, дверь широко распахнулась. Головой вперёд, минуя в полёте высокий порог, на крыльцо вылетел косматый субъект с разбитым носом в заляпанном пивом и кашей кафтане, встал на четвереньки, огляделся, икнул и погрозил кому-то за дверью увесистым кулаком. Промычав нечто нечленораздельное, буян с третьей попытки поднялся на ноги, покачиваясь на ходу, медленно спустился по шатким ступенькам. Справив во дворе малую нужду, мужик грубо выругался, утёрся рукавом и поплёлся к телегам.

Смотритель слово сдержал. Юношу за символическую плату в две серебряные монеты усадили в карету вместе с купцом и его дочкой. Вскоре парень понял, почему ему оказали такую честь. Купцу до колик в животе надоела болтовня милой дочурки пухлой голубоглазой блондинки на год или два старше будущего мага. Купец был искренне рад, когда у говорливой девицы появился новый собеседник.

Молодой человек представился Милантием Хованом сыном учителя танцев и изящной словесности из Збруча провинциального городка на юге королевства. Купец назвался Буданом Дагусом, его белокурая румяная дочка – Зоряной. Господин Дагус невысокий плотный мужчина с улыбчивым толстогубым ртом и лукавыми огоньками в карих глазах по-приятельски подмигнул будущему магу, предложил ему не стесняться и указал пухлой рукой на соседнее сиденье. Простое и приветливое обращение купца юноше понравилось. В столице отец с дочерью намеревались остановиться у свояченицы сестры жены, которая в своё время удачно вышла замуж за состоятельного лэра и последние годы постоянно жила в Арконе.

Сверкнув ровными зубками, Зоряна манерно улыбнулась, изображая из себя утончённую барышню, и принялась щебетать, не умолкая ни на миг.

– Вы раньше бывали в Арконе, нет?!

Милантий огорчённо развёл руками.

– Ах, как вы много потеряли. Там лучшие магазины!! А балы просто чудо. В прошлом году нас пригласили на бал в три самых известных дома. Познакомились со многими важными лэрами и лэри. Милантий, вы не представляете, какая прелесть вращаться в приличном обществе!

Юноша без возражений согласился. Далее последовало подробное описание тех самых лэров и лэри, обсуждение новинок моды и столичных развлечений. Поскольку милая барышня не слишком нуждалась в ответах, а рассказ её ровным мелодичным ручейком монотонно вытекал из неутомимых девичьих уст, купец, подложив под голову бархатную подушку, заснул. Милантий около часу старательно таращил на девушку глаза, которые постоянно норовили закрыться, и понимающе поддакивал. Пару раз юноша потерял нить разговора, не к месту улыбнулся, отчего заработал несколько укоризненных взглядов, а затем, утомлённый подробным перечислением достоинств и недостатков столичных красавиц, медленно погрузился в дремоту.

Дружно посапывая под ахи и охи милой барышни, почтенный господин Дагус и будущий маг безмятежно проспали до следующей остановки. Выговорившись, Зоряна заметила, что никто её не слушает и обиделась. На привале девушка демонстративно отвернулась к Милантию спиной, всем своим видом демонстрируя, как он ей надоел. Молодой человек оказался сообразительным. Он заявил, что в карете очень душно и попросил разрешения перебраться на козлы к кучеру. Господин Дагус ответил будущему магу наклоном головы и понимающим взглядом.

К вечеру погода наладилась окончательно. Обоз бодро двигался по хорошо утрамбованной дороге. Пахло терпкими дикими травами, полевыми цветами и влажной согретой летним солнцем землёй. По обеим сторонам дороги мелькали поля с созревающими злаками, виноградники и фруктовые сады. Разомлевший от всего этого благолепия кучер дядька Будан улыбался, мягко понукая лошадок. Охрана обоза – дюжина конников, половину которых составляли ветераны со значками пограничников, весело переговаривались между собой. Милантий уважительно посматривал на всадников в боевой экипировке, пытаясь разобраться, о чём они говорят.

– Вон те с южной границы! – дядька Будан указал юноше на двоих охранников впереди, гарцующих на поджарых буланой масти высоких жеребцах. – Орки на юге уже лет десять, как воевать ордой не ходят. Малые отряды переберутся через границу, ограбят пару деревень и назад. А раньше от степняков покою не было! Говоришь, на целителя собираешься учиться? Молодец! Повезло мне с целительницей одной, девчонка та была, парень, тебя годков на пять старше. Если б не она орочья война стала бы для меня последней! – Кучер повернулся к юноше, заглянул в юное раскрасневшееся от солнца лицо и на миг замолчал. Потом нахмурился, отгоняя неожиданно промелькнувшую мысль, очень внимательно посмотрел на соседа и продолжил рассказ. – В бою мне живот разворотило, кишки руками держал. Думал, конец пришёл! Меня и других магичка с того света вернула, а сама потом двое суток в забытье пролежала.

Юноша слушал, затаив дыхание. Широкополая шляпа сползла к затылку, открывая лоб и золотисто-русую чёлку.

– Брат мой служил на западной границе, где Гнилые болота. Из тех болот нечисть лезет – ни эльфам в их лесах, ни нам покою нет! Не вернулся домой брат... Хуже Гнилых болот разве что граница с Фрастеном на севере – Туманные горы. Рассказывают, к вечеру с гор спускается густой серый туман, а в тумане прячется нежить, и кишмя кишат тёмные твари. Против нежити и тёмных самая надёжная сила некроманты! Когда мертвяки и всякая нечисть десятками с гор прёт, что людям, что нелюдям верная гибель. Без магов смерти тогда никак! Жаль, что мало их. Двести лет назад некромантов, не понимая их пользы, вместе с семьями на кострах жгли, да и после несильно жаловали. Вот нежить и расплодилась. Из стихийников неплохо справляются с нежитью огневики, а маги воды или воздуха не годятся. Пока прибьют одну другую тварь, скажем, ледяным копьём или водяным шаром, другая нежить сама до них доберётся! Вода и воздух – лишняя влага. В сырости нежить чувствует себя привольно и размножается быстро. Мертвяки, которых не добили, не успеешь оглянуться, опять на ногах стоят! А если кто пал, нежитью поднимаются.

Солнце опустилось к горизонту, когда маленький обоз въехал в лес. У Милантия вдруг резко испортилось настроение. Поначалу в глубине его души зародилось лёгкое беспокойство, которое быстро переросло в мучительную тревогу. Парень видел будто наяву, как затаившаяся в лесу чужая враждебная магия стремится поймать в колдовскую сеть маленький обоз. Стемнело, и будущим магом всецело овладело тягостное предчувствие неотвратимой беды. Милантий осторожно поделился своими страхами с дядькой Буданом и охранником, скакавшим рядом с каретой.

– Остынь, парень! Тут место людное, обоз за обозом идёт. Лес, как на ладони, и дорога широкая. Разбойникам здесь укрыться негде, – уверенно заявил охранник. Милантий пристыжено опустил голову. Однако предчувствие трагедии, которая вот-вот произойдёт, никуда не пропало, наоборот ощущалось заметно сильнее.

Тихий тёплый вечер плавно перетёк в светлую лунную ночь. Охранники мирно дремали в сёдлах. Основная часть пути была позади. Ещё час другой езды, и лес закончится. А там за лесом большое многолюдное село и гостеприимный постоялый двор. Стараясь побороть охвативший его панический ужас, Милантий сжался в комок и судорожно сглотнул. Будущий маг уже не сомневался: нечто тёмное и жуткое притаилось в мирном лесу, выжидая удобный момент для нападения.

За поворотом обоз выехал на широкую поляну. Внезапно охранник, с которым недавно разговаривал Милантий, вскрикнул и свалился с коня. Юноша успел заметить древко стрелы, пронзившей спину мужчины. Чей-то испуганный крик, лязг мечей и яркая вспышка света. Дядько Булан, приподнявшись в седле, отчаянно взвыл, ругая лошадей. Ещё одна вспышка, карета начала заваливаться на бок, грубый толчок в спину, и Милантий почувствовал, как его сорвало с козел. Мгновенная оглушающая боль – и темнота...

Боль сдавила голову стальным обручем. Сдерживая подступающую тошноту, та, что выдавала себя за Милантия Хована, приоткрыла глаза. Сквозь густую поросль молодого ельника хорошо просматривалась залитая призрачным светом полной луны поляна. Девушка с трудом приподняла тяжёлую голову, пошевелила пальцами рук и ног. Руки и ноги работают, значит, позвоночник не сломан. Она справится, нужно немного времени. Девушка прошептала, вспоминая, собственное имя Рада, затем попробовала встать и бессильно распласталась на месте. Больно. Каждое движение даётся с трудом.

Громкий женский крик сверлящей болью ворвался в голову.

– Улыбайся, тебе говорю! Улыбайся, маленькая шлюшка! – проговорил где-то совсем рядом низкий мужской голос с незнакомым шипящим акцентом.

Раздался хлёсткий звук пощёчины. Приглушённый хриплый вопль. Женщина замолчала. Послышалось чьё-то сопение и возня. В ельнике замерла парализованная страхом Рада. В памяти пёстрым калейдоскопом промелькнул сегодняшний день. Дождливое утро. Отсутствие свободных мест в пассажирской карете до столицы. Добрый смотритель пристроил "бедного парня" в купеческий обоз. А ночью в лесу на них напали разбойники. Рада слетела с козел и, видимо, крепко приложилась обо что-то головой. Повезло, что ельник и мягкий мох смягчили удар.

Девушка закрыла глаза и сосредоточилась. Необходимо сначала убрать боль, затем определить повреждения и запустить регенерацию. Целительница, как её учили, потянулась сознанием к внутреннему магическому источнику.

От жуткого вибрирующего женского крика, замершего на высокой ноте, связь с источником разорвалась. И вовремя. Открыв глаза, Рада увидела кружившийся над ней потревоженным шмелём алый огонёк поискового артефакта, весьма чувствительного к магии. На лбу выступила испарина. Отрыжка Отступника!! Стоит артефакту опуститься на ладонь ниже, и у разбойников появится ещё одна живая игрушка! Девушка заставила себя успокоиться, целенаправленно сдерживая внутренний источник. Остаток неиспользованной магии впитала земля. Артефакт немного покрутился над ельником и резко рванул в противоположную сторону поляны. Рада мысленно поблагодарила Учителя за то, что изо дня в день старый самодур упорно заставлял её повторять приёмы магической маскировки.

– Нашёл ещё одного! – радостно сообщил грубый незнакомый голос. Рада повернула голову в другую сторону и увидела, как разбойник в длинной серебристой кольчуге вытащил на поляну из кустов молоденького слугу купца. К парню деловито подошёл заросший чёрной курчавой бородой мужик и поднёс какой-то предмет к голове дрожащего пленника. Вспышка жёлтого цвета. На лице парня появилась тупая покорность, глаза утратили осмысленное выражение, плечи безвольно опустились. "Парализующий волю артефакт Усмирения! Правом его использовать обладает только стража, " – вспомнила Рада.

– Веди его к остальным! – приказал кому-то бородач. Разбойник в кольчуге схватил парня за шиворот и поволок несчастного на середину поляны, где пассивно застыла группа из пяти человек: трое молодых охранников, служанка Зоряны и мальчишка лет четырнадцати, что ехал на одном из возов.

– Змей! Что ты сделал с девчонкой? – громко спросил бородач.

Справа от себя в нескольких шагах от себя Рада услышала грубый смех. – Употребил по назначению! Что, нельзя было?!

– Хозяин велел привести молодых сильных рабов! Ты ослушался приказа, – рыкнул бородач.

– Да какая она сильная? – искренне удивился тот, кого бородач назвал Змеем. – Не успел я начать забаву, сразу дух испустила! Не злись и хозяину не говори, мы ж с тобой приятели. – Из кустов выбрался обнажённый по пояс высокий мускулистый мужик с исчерченным неровными полосками старых шрамов длинным торсом. Заросшее чёрной щетиной худое лицо с выдающейся вперёд верхней челюстью тоже пересекал рваный шрам, из приоткрытого рта высовывались длинные клыки, и глаза светились зелёным.

"Оборотень в фазе частичной трансформации!" – догадалась Рада.

– Всё, больше никого! – отрапортовал, передавая поисковый артефакт бородачу, низкорослый непропорционально широкий в плечах разбойник. – Славно поохотились! И золота добыли, и хозяину угодили! – довольно проговорил он. Позднее Рада заметила в руках у низкорослого аккуратный сундучок купца.

Разбойники собрались на поляне, их было человек десять. Бородач вытянул вперёд руки и медленно проговорил заклинание, активирующее портал. Спустя мгновение на поляне не осталось ни разбойников, ни пленников.

Короткая летняя ночь подошла к концу, когда Рада, пошатываясь от слабости, смогла подняться на ноги. В предрассветных сумерках девушка выбралась из ельника, сделала несколько шагов, и почувствовала, как к горлу подкатывается тугой ком, на мгновение перехватило дыхание. Зоряна лежала с широко раздвинутыми замызганными подсохшей кровью ногами. Обнажённая грудь девушки была исполосована рваными ранами-укусами. Белые руки с синюшными ногтями на тонких переломанных пальцах, с которых алчно сорвали дорогие кольца, раскинулись на траве. Светло-голубые глаза мёртвой Зоряны безжизненно смотрели в небо, разорванные окровавленные губы жертвы убийца в шутку раздвинул в неестественной улыбке. Рада расплакалась.

Трупы охранников и слуг валялись по всей поляне. У половины мертвецов тела были обуглены до костей – следы воздействия запрещённого боевого артефакта. Купец сидел, неестественно привалившись спиной к перевёрнутой на бок карете, у трупа отсутствовала голова. Одежда на теле купца склеилась от загустевшей крови. Обрубок шеи плотно облепили насекомые. Раду вырвало.

Спотыкаясь на ходу, девушка медленно побрела прочь. Солнце стояло высоко, когда она наткнулась на небольшую мелкую речку. Стащив с себя одежду, Рада долго полоскалась в прохладной прозрачной воде. Немного успокоившись, девушка выстирала одежду и разложила сушиться на плоском тёплом камне. Плащ и шляпа остались на поляне.

Постепенно к Раде вернулась способность рассуждать здраво. Первой мыслью было желание отправиться к местным властям и рассказать о нападении на обоз. Затем девушка вспомнила Учителя, его насмешливые глаза, лицо в старческих морщинах и едкий надтреснутый голос. "Иди, глупышка, иди! Помоги найти преступников. Но сначала разложи в своей неразумной голове всё по полкам..." Что она может рассказать судебному магу? То, что разбойники применили запрещённые артефакты, забрали с собой к какому-то хозяину пленных и перебили остальных. И ещё Рада видела оборотня. Любой маг, даже начинающий после беглого осмотра узнает и об артефактах, и о пленниках, да и о том, что дочь купца растерзал оборотень, и поскольку следы нападавших имеются только на поляне, напрашивается вывод, что разбойники использовали портал. Следовательно, практической пользы от свидетельницы никакой. Но вопросы появятся. Например, почему уцелела она одна? Неужели её не смог обнаружить поисковый артефакт? Короче, не договариваете, девушка. Почему в мужской одежде? Шпионите? Подлинную личность свидетельницы легко установить по медальону рождения с отпечатком ауры, который носят на шее все подданные королевства. Настоящий Милантий Хован романтичный субтильный юноша сейчас наверно сочиняет очередную поэму, запершись в комнате, чтобы никто не отвлекал. Нет, она, конечно, не скрывает своего имени, просто чуть-чуть его сократила и выбрала девичью фамилию матери, законом не возбраняется. Родители умерли? Обратятся к другим родственникам. А вот с ними Радане Ивор встречаться не следует. Пусть считают её пропавшей или погибшей. И будет им спокойно, некоторое время. А то не удержится родня от искушения отправить сироту на кладбище раньше положенного. Вдобавок, откуда у разбойников артефакты стражи? Кто их хозяин, не высокопоставленный ли лэр, которому проще простого чужими руками избавиться от нежелательной свидетельницы? "Так что, простите добрый господин Дагус и бедняжка Зоряна, мне следует продолжить путь в столицу! Увы, помочь вам ничем нельзя, но и забыть о вас тоже не получится. Хвала Двуединому и светлой Ари, что укрыли меня от смерти!"

Девушка подремала на траве в укромном уголке до обеда. Чтобы больше походить на юношу, Рада обрезала ножом волосы до плеч. Нож в ножнах из мягкой кожи она прятала за поясом штанов. Затем девушка оделась в сухие вещи и направилась на поиски дороги. Добро, что деньги, которые дал Учитель, и подаренное мамой ожерелье Рада зашила в наскоро сооружённый из ночной сорочки нательный жилет. К вечеру девушка вышла к широкому тракту. На попутных крестьянских телегах Рада добралась до Гавеля, откуда до столицы оставалось пару дней пути.

2 глава

Бабка Ильмера умерла на рассвете. Витан просидел подле неё всю ночь. Накануне ничто не предвещало смерти знахарки. Ильмера как всегда спокойно и деловито возилась в маленьком домике возле леса: перебирала травы, готовила отвары и настои, раскладывала по склянкам мази. Разве что в свой последний день знахарка не взяла ни одного нового заказа и наотрез отказалась принимать больных, отсылая их за помощью к травнице в другое село. Вечером, когда пастух пригнал коров с пастбища, бабка послала за Витаном.

Ещё на пороге парень заметил, что бабка сама не своя. Знахарка порывисто обняла любимого внука, и в её тёмных по-девичьи ясных глазах заблестели слёзы. Ильмера усадила Витана за стол, достала из печи пышный яблочный пирог и налила в кувшин душистый травяной отвар. Пока парень ел, знахарка задумчиво перебирала какие-то старые свитки.

– Баб? Ты здорова? Крыша опять протекает или кто обидел? – встревожено спросил Витан. Бабку он любил и уважал.

Ильмера покачала головой. – Никто меня не обижал, дорогой. Я позвала тебя попрощаться.

– Ты хочешь уехать?! – удивился Витан.

Знахарка невесело улыбнулась: – Скорее уйти. Думаю, к утру меня не станет.

– Баб! Что ты говоришь! – ахнул Витан.

– Я умираю. Чувствую, как меня покидает жизнь. Кровь застывает в венах, свинцовой тяжестью наливаются ноги.

– Бабулечка! Я всё для тебя сделаю, скажи, что надо!?

– Дорогой, от старости лекарств нет. Я и так долго прожила, теперь мне пора уходить. До того как уйду, я должна рассказать тебе нечто важное. Кое о чём ты догадываешься, но толком ничего не знаешь. Когда-то я совершила роковую ошибку и заплатила за неё высокую цену. Видишь ли, мы принадлежим к старому магическому роду. Да, у тебя тоже имеется магический дар, который передаётся из поколения в поколение. – Пытаясь побороть подступающую слабость, Ильмера сделала глубокий вдох, оперлась на спинку резного кресла и продолжила: – После окончания академии я влюбилась. Мой избранник был одним из самых талантливых магов в королевстве. Его сгубила тяга к власти и непомерное честолюбие. Мой первый муж стал слугой Отступника, ренегатом. Отказаться от возлюбленного я не смогла. После войны, которую маги-ренегаты проиграли, мужа казнили, а меня изгнали, предварительно заблокировав связь с внутренним магическим источником. Я долго скиталась, пока не нашла пристанище в Малом Дворище, где встретила твоего деда. Чудо, что появилась на свет твоя мать, наша дочь. Правда, прожила она не долго, и неудивительно, обычно "лишенцы" не имеют потомства. Моя единственная дочь родилась вопреки всем магическим законам, и её жизненная сила изначально была ограничена.

– Но война с магами-ренегатами закончилась более ста лет назад!

– Теперь ты знаешь, какая я древняя старуха, – невесело усмехнулась Ильмера. – Вообще-то прирождённые маги живут намного дольше. Но во мне магии осталось совсем немного. Зато в тебе её полно. Ты маг, Витан. Совсем скоро твой внутренний источник окрепнет, и тебе будет сложно его контролировать. Ты должен поступить в академию магии!

– А как же отец, братья, мастерская?! – Парень чувствовал себя ответственным за дальнейшую судьбу младших братьев от второго брака отца.

– Не губи свой дар, Витан! В ларец я отложила несколько свитков, они тебе пригодятся. Ты должен учиться. И не совершай ошибок, подобных моей. Слуги Отступника убивают всё лучшее в себе и других, их деяния приносят только горе...

Ильмера схватилась руками за грудь и захрипела. Витан уложил бабку в кровать, и она сразу погрузилась в тяжёлый беспокойный сон. Во сне знахарка кого-то звала, о чём-то просила, плакала, даже кричала. Перед рассветом бабка, наконец, успокоилась и открыла глаза.

– Витан! Попроси, чтобы меня похоронили на холме возле леса, – тихо проговорила Ильмера, затем несколько раз тяжело вздохнула и умерла.

За ночь знахарка превратилась в худенькую маленькую старушку с впалыми щеками и совершенно седыми волосами. Тело высохло и сморщилось. Витан со страхом и жалостью вглядывался в бабкино лицо, с трудом узнавая любимые черты.

Ильмера появилась в Малом Дворище лет за пятьдесят до рождения Витана. С тех пор внешне она почти не изменилась, разве что в тёмных волосах появилась седина, а на лице тонкая сетка морщин. Издали незнакомые люди принимали стройную подвижную бабку Ильмеру за молодую женщину. Односельчане и жители ближайших деревень приписывали задержавшуюся молодость знахарки её магическому дару и радовались, что в селе практикует сильная ведунья. Кто она и откуда Ильмера никогда не рассказывала, да её особенно и не спрашивали. О себе пришлая незнакомка сообщила, что она знахарка, умеет лечить людей и животных, заговаривать от дурного глаза и прочих напастей. Сколько ей лет никто не знал. Выглядела ведунья, как молодая девушка. Но истинный возраст знахарки выдавали глаза, так умно и проницательно умеют смотреть лишь прожившие долгую жизнь старики. Однако люди не удивились, когда самый завидный в Малых Дворищах жених силач и красавец мастер-краснодеревщик позвал Ильмеру замуж. Гибкая, как ива приветливая тёмноглазая женщина нравилась многим. Супруги прожили душа в душу долгие годы. Одно огорчало краснодеревщика: любимая дочь родила сына и тихо угасла в неполные двадцать лет. К счастью зять достался толковый. Мастер обучил его секретам работы с деревом и передал по наследству мастерскую.

Когда Витан изложил просьбу бабки быть похороненной на холме возле леса, служитель Нура бога-хранителя порядка в мире усопших возмутился. Покойной знахарке, мол, место на кладбище, там, где земля отдана в полное владение Нура. Иначе мёртвая ведунья непременно встанет из могилы и примется вредить живым. Родные Витана служителя поддержали, и бабку похоронили на сельском кладбище. Вечером во время поминального ужина из щелей в полу полезла рыжая кладбищенская земля, отчётливо запахло мертвечиной. Односельчане в ужасе разбежались по домам.

Дальше сделалось страшнее. Мёртвая знахарка начала появляться в самых неожиданных местах, колдовать и пророчить всякие беды. К кому-то старуха подошла среди бела дня на улице. Кто-то видел, как ведунья к вечеру возвращалась с кладбища в свой домик. Кузнец рассказывал, будто старуха, склонившись над колыбелью его больного сына, шептала заклинания. К счастью, младенец после этого поправился.

Видел мёртвую бабку и Витан. Он работал в мастерской над комодом для городского заказчика, когда чья-то рука невесомо коснулась плеча. Витан обернулся и увидел Ильмеру. Знахарка появилась перед внуком не сморщенной седой старухой, а молодой красивой женщиной в длинном до пят синем платье и с распущенной чёрной косой. Ильмера грустно смотрела на Витана, укоризненно качая головой.

Служитель Нура провёл над могилой ведуньи обряд очищения. Не помогло. Ильмера продолжала бродить по селу. Тогда народ потребовал перезахоронить знахарку там, где она хотела. Служитель Хранителя усопших произнёс длинную прочувствованную речь о мятежной душе ведуньи, поохал и с решением односельчан о переносе тела на холм согласился. При жизни Ильмера любила там сидеть летними вечерами. Погрузившись в свои мысли, знахарка наблюдала, как солнце на закате прячется за верхушками деревьев, и долина погружается в ночь. После перезахоронения мёртвую ведунью в селе больше никто не видел.

В середине лета Витан попросил отца отпустить его в магическую академию. Тот расстроился. Старший сын был гордостью и надеждой мастера. Вещи, сделанные его руками, отличались прочностью и раскупались в первую очередь. Именно Витану должна была со временем отойти мастерская деда. Но отказаться исполнить волю покойной тёщи краснодеревщик не посмел.

Сборы в академию магии по разным причинам затянулись до середины серпня. После сбора урожая и последовавшей за ним большой ярмарки, будущий маг, простившись с семьёй, пристроился в купеческий обоз, который направлялся на север. Когда Витан проезжал мимо любимого бабкой места, юноше показалось, будто на вершине холма стоит Ильмера и машет ему рукой.