Текст книги "Темные отражения. Темное наследие"

Автор книги: Александра Бракен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 29 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

Это был не Лиам.

Когда лодка подплыла к нам, гребец привстал, чтобы оценить оставшуюся дистанцию. Я даже узнала, кто это был. Лиза – ее одной из первых забрали сюда три года назад. Сейчас девушке исполнилось восемнадцать, как и мне. Возможно, она была одной из самых старших «пси» в Убежище.

Не Лиам. Не Руби.

Лиза посмотрела на меня, и ее лицо просветлело, когда она меня узнала. Чувствуя, как мой план разваливается окончательно, я предприняла последнее усилие, чтобы довести его до конца.

– Кто ты вообще такая?! – крикнула я.

Она застыла, не успев выбраться из лодки. Роман встал рядом со мной, держа руку у пистолета.

– Я тебя не знаю, – проговорила я громко и настойчиво. И ты тоже меня не знаешь. Ну же, Лиза… – Где главные «пси»?

Лиза открыла рот. Снова закрыла. Она испугалась.

Почему не пришли Лиам или Руби? Не может быть, чтобы здесь все настолько сильно изменилось, в особенности в том, что касалось безопасности.

Что-то не так. Что-то случилось.

Все это время Роман стоял рядом со мной. Если бы я ничего не знала об их планах, могла бы подумать, что они хотят меня защитить, а не убедиться, что я не сбегу.

Вдруг в тишине треснула ветка, и в то же мгновение кто-то рявкнул:

– Бросай пистолет!

Шесть человек в черных лыжных масках, скрывающих лица, вышли из леса у нас за спиной, вооруженные винтовками и пистолетами. Рубашки и брюки из темной ткани – не армейская униформа, но для ночных засад подойдет. Воспользовавшись тем, что мы отвлеклись, глядя на медленно подплывавшую лодку с Лизой, они окружили нас со спины.

Один из них, высокий подросток, вышел вперед, держа палец на спусковом крючке винтовки, и повторил на этот раз спокойнее:

– Бросай пистолет.

Я уже знала, что увижу: жуткую бесстрастную маску на лице Романа и зажатое в руке оружие. Парень переводил взгляд с одного противника на другого, оценивая их.

Он с ними справится. Это понимание словно ножом пронзило мне внутренности. Роман не из тех, кто полагается на случайность. Если он проигнорировал приказ, значит, был уверен, что победит.

Я протянула руку и положила ладонь на дуло пистолета. Парень посмотрел на меня пустым ледяным взглядом. Я медленно толкнула пистолет вниз, и Роман с трудом сглотнул.

Наконец он снова переключился в безопасный режим и швырнул пистолет к ногам говорившего. Мне не понравился взгляд, который он бросил на Приянку, и заключенный в нем смысл. Я торопливо сцепила руки за головой и опустилась на колени.

– На всякий случай, чтобы не было недоразумений, – я вооружена.

Проверьте, нет ли у них еще оружия.

Лиза кивнула другому подростку в маске. Это была девушка, которая принялась хлопать по моей одежде. Покончив с обыском, она пихнула меня в спину так, что я приземлилась на руки, чтобы не наесться грязи.

– Не прикасайся к ней, – предупредил Роман.

К моему удивлению, оказалось, что ничего, кроме пистолета, у них нет. У Приянки отобрали оба телефона. Лиза заметила, что я пристально смотрю на них, и спрятала аппараты в карман своей фланелевой толстовки.

«Разделите нас, – мысленно умоляла я. – Уведите меня подальше, и вы узнаете, что случилось. Разделите нас. Не отводите их в дом».

– Я могу все объяснить, – заговорила я.

Первый парень схватил меня за руку и рывком поставил на ноги.

– Ты чертовски права, тебе придется.

Приянка шагнула вперед, не обращая внимания на направленные на нее стволы.

– Ах, вот как вы обращаетесь с дамами?

Я подняла руку, пытаясь скрыть удивление.

– Всe в порядке… все нормально.

Парень в маске сжал мою руку. Ободряюще, не угрожающе.

– Отведите остальных в яму. Мы допросим эту.

– Нет! – Роман рванулся вперед так, что двоим пришлось его схватить, а третьему – направить пистолет прямо ему в лицо. – Нет!.. пожалуйста…

От того, как прозвучало это слово, у меня перехватило дыхание. Пожалуйста. Я заставила себя повернуться к Лизе, которая наблюдала за происходящим с выражением боли на лице. Игра, которую я вела, заставляла страдать других.

Лицо Романа пылало искренним гневом. И страх в его голосе был настоящим.

Остальные повернулись к Приянке. Она подняла руки.

– Я не собираюсь устраивать представление. – И кивнув в мою сторону в последний раз, девушка добавила: – Но если на ней останется хоть одна царапина, вы на собственной шкуре узнаете, на что я способна.

Первый парень подтолкнул меня в сторону лодки. Он устроил целое шоу, топая за мной с винтовкой на изготовку, и если бы я обернулась посмотреть, что происходит с моими спутниками, испортила бы весь спектакль.

Он стащил небольшое суденышко обратно в воду, и мы втроем вполне в нем поместились. Посудина закачалась на волнах, в которых растворялся лунный свет. Я глубоко вдохнула холодный влажный воздух. Чем дальше мы отплывали, тем меньше я понимала, что сейчас произошло. Почему Роман и Приянка не сопротивлялись и позволили нас разделить? Ведь так они лишались своего орудия, еще не успев им воспользоваться, но…

Странно.

Когда до противоположного берега оставалось метров десять, парень стянул маску и сам выдохнул, успокаиваясь. Это был Джейкоб.

– Это было нечто, – проговорил он.

– Точно. – Голос Лизы все же дрожал.

– Ты в порядке?

С тех пор как я видела Джейкоба в последний раз, парень вымахал почти на полметра. Даже сидя в лодке, ему приходилось немного наклоняться, чтобы заглянуть мне в глаза. Он был самым тихим из первой тройки, даже чересчур застенчивым. Тогда мне даже казалось, что он чем-то похож на Толстяка – и внешне, и по характеру. Теперь парень легко поднимет Толстяка вместо штанги.

– Зу? – взволнованно проговорил он. – Ты же хотела, чтобы мы тебя от них увели, верно?

– Ага, – кивнула я, сражаясь с желанием оглянуться.

– Ты не использовала обычную процедуру, но мы сомневались… вдруг ты просто забыла, – сказала Лиза, запнувшись на последних словах. – Столько времени прошло.

– Ты здорово сообразила использовать знак «Х», – добавил Джейкоб. – Мигель сразу догадался. Мы проплыли за домом и двинулись вдоль берега, чтобы встретить вас. Это хорошо, что ты завела их подальше.

Этот безумный план сработал. Мне было чем гордиться. Так или иначе, это всего лишь…

Пожалуйста.

– Я в порядке и да, именно этого я и добивалась, – кивнула я, а лодка зашуршала дном по мелководью. – Наверняка вы все уже наслышаны о моих «подвигах»?

Я почти не знала этих ребят, мы встретились лишь однажды, и наша встреча измерялась минутами, даже не часами. Мы все просто случайно оказались в одном ярком созвездии с Руби и Лиамом.

Но в этот момент, когда они сочувственно смотрели на меня, безусловно уверенные в моей невиновности, мне захотелось обнять их и никогда не отпускать.

– Слушай, – напряженно проговорила Лиза, – пока мы еще здесь…

Лодка раскачивалась на волнах, но ни Джейкоб, ни Лиза не пытались сойти на берег. И тут я поняла.

– Где они? – спросила я.

– А разве Чарли тебе не сказал? Руби и Лиам ушли две недели назад, чтобы кого-то забрать, – сказал Джейкоб, – и до сих пор не вернулись.

Три года назад

Вторники я ненавидела.

Похоже, что это было решением мирового масштаба: понедельники нужны, чтобы постепенно начать неделю, а вот вторники… гайки в эти дни закручивались по полной. Квартира становилась пустой и тихой, телефон замолкал, потому что мои друзья пропадали на разных мероприятиях. И чтобы совсем меня добить, миссис Флетчер решила, что именно по вторникам мы должны заниматься математикой.

У меня не было никаких проблем с математикой. Предмет мне даже нравился – все однозначно и надежно. Правильный ответ всегда оказывался единственным, и получить его можно было только единственным правильным способом. Ничего неопределенного в отличие от чтения и письма, где единственное слово могло изменить смысл предложения. С математикой всe было в порядке.

Проблема состояла в том, что математику мы прошли с Толстяком полтора года назад, а миссис Флетчер отказалась пропустить несколько тем, потому что «истинного понимания можно добиться, только выстраивая один кирпичик за другим».

Откуда-то из гостиной донесся радостный перезвон – на мой телефон пришло сообщение.

Откинувшись на спинку кресла, я вытянула шею и заглянула за край кухонной стойки.

Где же я его оставила?

С этой точки мне была видна только спина Нико. Он сидел на диване в своих шумоподавляющих наушниках, подключенных к компьютеру, и сосредоточенно писал программу, над которой работал всю неделю. Не было никакой возможности привлечь его внимание и попросить проверить, от кого эсэмэска – может, это наконец-то они, после того, как несколько месяцев мне снились самые страшные кошмары.

– Нет. – Миссис Флетчер даже не подняла глаз от контрольной, которую проверяла. Ее красная ручка двигалась по алгебраическим задачам, отмечая правильные ответы, вычеркивая немногочисленные ошибки. – Сначала закончи с уравнениями.

Я положила карандаш и изобразила самую умильную улыбку. Ту, о которой Вайда как-то сказала, что ее стоило бы запретить законодательно.

– Что, если… – начала я.

– Нет.

– Но уже почти обед…

– Нет.

Я стиснула зубы. Я заскребла голыми ступнями по плиткам пола, пока не ощутила, как с каждым движением статическое электричество покусывает меня за пальцы. Что, если у них была только секунда, чтобы отправить сообщение, и мой ответ нужен прямо сейчас? Что, если это мой единственный шанс поговорить с ними, а потом они снова исчезнут на несколько месяцев?

Что, если… это Толстяк звонит мне, чтобы сообщить, что случилось худшее?

Я не хотела показывать, что расстроена, но мой голос все равно прозвучал вызывающе.

– Вы же знаете, что это не настоящая школа? Мне не нужно разрешение, чтобы выйти.

Миссис Флетчер наконец подняла на меня взгляд и отложила ручку. Телефон в гостиной звякнул еще раз, и почему-то во второй раз звонок показался еще более срочным.

Простите, миссис Флетчер, мне просто нужно проверить, может, это кто-то из моих друзей – ага, тех, что пропали шесть месяцев назад. Ну знаете, этих, которые в розыске?

– Ты считаешь, что я впустую трачу твое время? – спросила она наконец.

На это у меня был простой ответ: «Нет». Но я не могла заставить себя произнести это слово.

Она посмотрела в другой конец комнаты, переводя взгляд своих слезившихся глаз с кастрюль, которые висели на стене в кухне Кейт – мы их так ни разу не использовали, потому что заказывали еду, на гостиную, где сидел Нико, бешено молотивший пальцами по клавиатуре.

Не знаю, на что именно она смотрела. Всe в этой квартире было странным: слишком новым, слишком идеальным. Похожим на кукольный домик, который когда-то давно был у меня. В комплекте с ним продавались мебель и другие предметы интерьера, идеально подобранные по цветам, идеально расставленные в миниатюрных комнатах.

На самом деле все так и было. Большая часть мебели досталась нам вместе со съемной квартирой. Диван и кресла в гостиной были просто гигантскими, словно выросли на покрытом коврами полу, как грибы.

Похоже, что Кейт забегала домой рано утром – на краю кофейного столика были пристроены новые папки с документами. Она обычно появлялась, только чтобы принять душ и переодеться, а потом снова вернуться к работе над проектом вместе с Вайдой.

К настоящей работе, а не основам алгебры.

Миссис Флетчер было лет сорок, но последние несколько лет принесли в два раза больше стресса, в два раза больше страха, в два раза больше гнева, и на всех нас это отражалось по-разному. По обеим сторонам ее рта шли вниз две глубокие морщины. Одна появилась из-за учеников, а другая – из-за сына, который должен был сидеть вместе с ней за кухонным столом, если бы в жизни была хоть какая-то справедливость.

– После всего, что случилось, наверное, сложно приспособиться к распорядку, – мягко проговорила она. – Уверена, это невыносимо скучно по сравнению с тем, что ты успела увидеть.

– Скучно – это хорошо, – прошептала я.

Именно это сказал Толстяк, когда мы обустроили мне комнату в новой квартире Кейт.

Потом он ушел, а я в одиночестве сидела на своей кровати, слушая, как грузчики ходят туда-сюда, как они заносят новую кровать для Нико. Только две наши маленькие спальни не были обставлены полностью. Грузчики называли их «гостевыми комнатами», а Кейт каждый раз их поправляла. Но на самом-то деле все так и было. Я останусь здесь, пока не одобрят мой переезд в собственную квартиру в том здании, где уже жили Толстяк, Вайда и остальные сотрудники Совета Пси.

Мне нравилась Кейт – очень нравилась. Но у нас и выбора особого не было. Согласно закону, до достижения восемнадцати лет «пси»-дети должны были жить с опекуном, который не является «пси», и Кейт оказалась единственным взрослым человеком, которому мои друзья полностью доверяли. А Кейт была слишком хорошей, чтобы отказать.

Пока что это была моя комната. Кейт предложила мне покрасить стены и обставить ее так, как мне хочется, но мне это казалось неправильным. Мне была нужна только дверь. Чтобы я могла открывать и закрывать ее по своему желанию. Чтобы она запиралась изнутри, а не снаружи. Чтобы она отделяла мое личное пространство от остального мира.

Скучно означало хорошо. Каждую ночь, когда я ложилась в кровать, я могла не бояться того, что вдруг случится, пока я сплю.

– А если не скучно, то… бессмысленно. Мне кажется, я понимаю, что это означает, – сказала миссис Флетчер. – Когда проходишь через такое, что переворачивает твою вселенную, другое кажется незначащим. Ненужным. Но пожалуйста… наберись терпения – все, о чем я прошу. Узнай как можно больше, прежде чем выйти в мир. Это то, чего у тебя никто не отнимет.

Я исподлобья взглянула на женщину.

– А разве у меня еще не все забрали?

– Надеюсь, ты никогда не узнаешь ответа на этот вопрос. – Миссис Флетчер тихо вздохнула и выпрямилась. – Ладно. Давай сделаем небольшой перерыв. Но после того, как ты проверишь сообщение, выключи телефон, договорились?

Я соскользнула со своего стула и заставила себя пойти, а не побежать, в гостиную. Нико поднял на меня глаза, когда я проходила мимо, осматривая диванные подушки, и кивнул на стол рядом.

– Спасибо… – начала я.

Но он лишь слабо улыбнулся мне и вернулся к своей работе.

Экран телефона не светился, но под разбросанными газетными листами я сразу заметила розовый чехол, который мне купила Вайда. С каждым шагом сердце словно подскакивало в горле.

Помедлив секунду, я перевернула мобильник.

Это был Толстяк.

МОЖЕМ УСТРОИТЬ СЕМЕЙНЫЙ УЖИН СЕГОДНЯ ВМЕСТО ПЯТНИЦЫ?

«Можно подумать, я очень занята?» – захотелось написать мне. Но вместо этого я набрала:

КОНЕЧНО. У ТЕБЯ ИЛИ У ВИ?

У МЕНЯ. ДАВАЙ ВСТРЕТИМСЯ В ПАРКЕ В 18:30

Я выглянула из окна. Всю неделю ледяные дожди сменялись мокрым снегом и наоборот. В квартирах Толстяка и Вайды сразу установили жучки. Если мы встречались снаружи, значит, информация предназначалась только для меня.

Впервые оказавшись в его квартире, я ощутила слабые уколы от аккумуляторов, питавших микрофоны. Когда мы вышли прогуляться и встретиться с Кейт, Толстяк сказал, что причин для беспокойства нет: жучки – это дополнительный аргумент в пользу того, что им можно доверять.

– Сузуми, всe в порядке, ты готова? – окликнула меня миссис Флетчер.

Я быстро ответила на последнее сообщение Толстяка и, как и обещала, выключила мобильник. Я понятия не имела, как следующие два часа у меня получится на чем-то сосредоточиться.

– Готова.

Толстяк ждал меня в своем любимом месте в парке Меридиан-Хилл, расположенном в нескольких кварталах от небольшого многоквартирного дома. Президент Круз и ее кабинет выделили здание для членов Совета Пси, в который вошли представители от каждого из реабилитационных лагерей. Перед открытием Меридиан-Хилл, как и другие городские парки и памятные места, успели привести в порядок, вот только огромный фонтан, его главная достопримечательность, был по-прежнему отключен, и вода в нем набиралась только из-за непрестанно моросившего дождя.

Но Толстяка, который, усевшись на ограду, рассматривал сооружение, похоже, это совсем не волновало.

Приближаясь, я замедлила шаг. Почему-то, увидев, как он сидит там, я ощутила укол боли и невольно обхватила себя за плечи, пытаясь избавиться от покалывания под кожей. Парень промок насквозь: его одежда защищала от холода, но не от дождя. Без зонтика. Без шапки. И даже без перчаток?

Что-то не так.

Он глубже зарылся подбородком в шарф, потирая голые руки. Стоявший рядом мокрый портфель ничем не отличался от тех, что держали в руках бизнесмены и чиновники, которые торопились домой через парк по его переплетенным тропинкам. Одна молодая женщина, заметив Толстяка, замедлила шаг, уставилась на него, словно не поверив своим глазам, и чуть не споткнулась.

Парень привстал и потянулся, чтобы ее поддержать, но женщина побледнела и отдернула руку, прижав ее к груди. Опустив голову, она молча поспешила прочь.

Когда я увидела его растерянное выражение, мое сердце сжалось. Та женщина понятия не имела, что он за человек. Я покачала головой и тяжело вздохнула. Вот для чего всe это нужно. Вот почему такие, как мы, образовали Совет. Нам нужно убедить людей, что бояться им нечего.

«Она не боялась, – прошептал тихий голосок в моем сознании. – Она испытывала отвращение».

Отвечающий за безопасность Толстяка агент Фрэнк нахмурился – он сидел на соседней скамейке, делая вид, что читает газету. Но Толстяк просто уселся обратно, опираясь руками о холодный камень. Он как можно выше поднял плечи, будто пытаясь защитить уши от холода. Не знаю, из-за чего его лицо стало таким напряженным – из-за той женщины или из-за того, о чем он думал сейчас. Мне не нравились оба варианта.

Когда я подошла к Толстяку, дождь громко колотил по моему розовому зонтику. Услышав шлепки моих шагов по лужам, парень обернулся.

– Отличный вечер ты выбрал для прогулки, – сказала я, держа зонтик над нами обоими.

Толстяк улыбался нечасто, и потому я так любила эти редкие искренние улыбки.

– Привет… – Внезапно взгляд его глаз, скрытых за стеклами очков, стал настороженным. – Погоди, а куда делся твой телохранитель?

Аурелия была очень милой – гораздо лучше, чем Фрэнк, и научила меня заплетать французскую косу.

– Ее отозвали. Начальство сказало, что я больше не публичная фигура, и все мои нужды должна обеспечивать Кейт.

Фрэнк посмотрел на нас и снова принялся контролировать обстановку в парке. Мужчина встал, потянулся и переместился на другую тропинку, чтобы у нас появилось немного больше личного пространства. Я заметила, что его зеленоватые штаны были слишком легкими – не по сезону, но, похоже, Фрэнка это обстоятельство совсем не беспокоило.

– Это мы еще посмотрим! – раздраженно фыркнул Толстяк. – Не публичная фигура! Как будто твое имя и лицо не мелькают в новостях уже несколько месяцев. А вчера вечером я сам видел, как один из каналов повторял твое интервью! Поверить не могу. Ну я знаю, с кем поговорить…

– Как ты думаешь, у Фрэнка это единственная пара штанов? – перебила я парня. – Может, нам купить ему другие – потеплее. Вдруг у тебя войдет в привычку сидеть на улице в самый мороз, погрузившись в свои глубокие мысли.

– Даже не думай стащить одежду у него из шкафа и заказать новую, – предупредил меня Толстяк.

– А ты в своей так хорошо смотришься! И с размером я угадала, да?

Толстяк всегда заботился о том, как он выглядит, даже когда мы путешествовали в «Бетти». Лиам часто посмеивался над ним из-за того, что тот гладил рубашки, но иначе Толстяк не мог. И вообще он принадлежал к числу тех, на кого всегда можно положиться. Для своих первых пресс-конференций парню пришлось одолжить костюм у отца. Одежда была ему велика, но просить у родителей деньги на новую Толстяк не стал. Им нужно было оплатить медицинские расходы, потому что папе Чарльза понадобилась операция на открытом сердце.

Я спросила Кейт, не положено ли Толстяку небольшое пособие, чтобы он не перекапывал контейнеры для пожертвований в поисках приличного делового костюма. Мы подали прошение на имя Круз, и она выписала мне личный чек на сумму, которой хватило для покупки трех новых. Когда-нибудь Толстяк начнет получать достаточно, чтобы ни у кого ничего не просить. Но это случится еще очень нескоро. Сейчас Толстяк и Вайда отрабатывали оплату квартиры и питания. После того как ООН лишила должности Грея, мы столкнулись с ужасными нарушениями в распределении продуктов, и ситуация пока еще не выправилась.

Толстяк так усердно работал, а в ответ люди шарахались от него или выкрикивали оскорбления, когда он ехал на метро на работу. Он заслужил возможность порадоваться хотя бы чему-то.

– Я вдруг подумал, что ты собираешься забраться еще в чью-то квартиру, и у меня чуть инфаркт не случился, – прищурился Толстяк. – Ладно, хватит отвлекаться. Если тебя отвез не телохранитель, то как ты сюда добралась? Если ты ехала на метро одна, лучше соври.

– Метро сейчас совершенно безопасно.

– Кто бы говорил!

– Ты и говорил в своей речи на прошлой неделе, когда объяснял, почему нам не нужны специальные проездные, – напомнила я. – Так что, привет.

Под темным пальто Толстяка я разглядела хороший костюм, к которому он надел синий галстук – мой подарок для его первого рабочего дня. Галстук был почти такого же оттенка, что и значок, который Толстяк носил на лацкане. Выходя из дома, я прикрепила к пальто свой, желтый, и теперь пыталась отцепить от него волосы.

– Привет, – повторил он, осторожно уворачиваясь от зонтика и обнимая меня. – Но если серьезно, как ты сюда добралась?

– Миссис Флетчер подвезла меня. Она подождала, пока я тебя высмотрю, и только потом уехала, – объяснила я, уткнувшись ему в плечо. – Ты в порядке? По твоим меркам это довольно долгие объятия… – В следующую секунду меня оглушило ужасное предположение. – Ви? С ней ничего не случилось?

Парень отпустил меня.

– Она в порядке. Не против немного посидеть здесь?

Дождь замерзал у меня на волосах и плечах, превращаясь в слипшиеся льдинки. Я уже не чувствовала губ и не могла понять, улыбаюсь я или пускаю слюни.

– М… уверен?

Толстяк был способен на такую осмотрительность, только если безуспешно пытался сохранить что-то в секрете. Он неловко поерзал, завозил ногами, будто в поисках более надежной опоры. Лиам называл это нервными танцами. Остальным американцам еще предстояло усвоить, что можно доверять его слову просто потому, что каждая ложь повисала бы на его шее, как тяжелый корабельный якорь.

– Мне нужно кое-что с тобой обсудить… – начал он.

Мой пульс резко ускорился. Я кивнула и глубоко вдохнула. Открыв портфель, Толстяк еще раз взглянул на Фрэнка, а потом достал несколько отсыревших листов бумаги.

– Я хочу поговорить с тобой о важности чтения, – договорил он.

Непонимающе глядя на Толстяка, я взяла протянутые мне бумаги.

– Потому что мне слишком мало задают?

– Я нашел несколько книг, которые, думаю, могли бы тебе понравиться, и распечатал рецензии, чтобы тебе было проще выбрать. Чтение может изменить твою жизнь, – значительно проговорил Толстяк. – И открыть твой ум…

– Сегодня я уже выслушала один монолог о важности образования, – перебила его я, сражаясь с желанием отшвырнуть эти бумаги. Зачем все эти шпионские игры, если он просто хотел огласить список того, что могло бы меня заинтересовать? Я взглянула на листок: «Обитатели холмов». – Шутишь что ли?

Парень наклонился ко мне и провел пальцем по полям распечатки.

– Я подумал, мы сможем сравнить наши заметки, так как мы делали это с родителями.

Не сразу, но до меня наконец дошло, и я чуть не свалилась со скамейки.

– Ты… – С трудом сглотнув, я прошептала: – Ты доверяешь этим рецензентам?

– Да, – кивнул Толстяк. – Я полагался на них долгие годы.

Это были те самые рецензии. Только Руби и Лиам знали, как Толстяк и его родители обменивались сообщениями, когда он был в бегах. Теперь я внимательнее всмотрелась в первую: это было письмо из онлайн-магазина, который они использовали, с темой «рекомендация от пользователя EleanorRigbyyy».

Облегчение волной окатило меня, и в этот момент я осознала, какой страшный груз носила в себе эти шесть месяцев. Они в порядке. Они живы.

Но когда этот страх ушел, в моем сердце зашевелилась боль иного рода. Слишком горячая и слишком острая – невозможно дотронуться. За секунду до того, как парень отвел взгляд, я увидела те же эмоции в лице Толстяка. Мы оба молчали, не пытаясь поведать друг другу о том, что мучило нас. Но я почувствовала, как это чувство обретает форму, подобную обоюдоострому клинку.

Они ушли.

– Почему бы тебе не взять их домой и не подумать о том, какую книгу прочитать первой? – Толстяк забрал у меня листки и сложил их несколько раз, чтобы они влезли в мою сумочку. – Давай зайдем ко мне. Умираю от голода. Я снова заказал итальянскую еду – надеюсь, ты не против.

В радиусе двенадцати кварталов пока удалось открыться только одному ресторану, которым стал «Север Италии».

– Мечтаю, что когда-нибудь смогу восхищаться чесночным хлебом так же, как ты, – пошутила я и взяла его под руку.

И мы, включая Фрэнка, который держался чуть позади, направились к дому, где жил Толстяк.

Теперь это стало для нас частью новой действительности, так же как новое правительство и его новые законы. Открывались парки. Проходили встречи. Заработали школы. Мы остались.

Они ушли.

Эти слова непрестанно крутились у меня в голове, хотя все это время Толстяк рассказывал о своей работе и расспрашивал о школе. И хотя наша жизнь была по большей части хорошей, по большей части нормальной и в хорошем смысле слова скучной…

Они ушли.

Я понимала, почему. Я понимала их выбор. Но все равно никак не могла понять, как четверо превратились в двоих.

Кейт, видимо, настолько устала, что не услышала, как я выскользнула из квартиры в три часа утра.

Я основательно утеплилась, надев полосатый флисовый свитер, пальто, сапоги с меховой подкладкой и вязаную шапку в придачу. И даже этого оказалось недостаточно, чтобы защититься от порывов обжигающе холодного ветра с дождем, который обрушился на меня, стоило открыть заднюю дверь и выйти в проход между домами. Я пробежала мимо мусорных контейнеров и автомобилей, выискивая нужный.

– Эй!

Я резко повернулась, поскользнувшись на мокром тротуаре. Внутри непримечательного синего «седана» зажегся свет. На водительском месте сидел Толстяк в черном свитере с высоким воротником, который он натянул до самого носа. Черная шапка-бини сдвинута так низко, что почти скрывала глаза.

Я взглянула в салон и сразу вспомнила: «Нас только двое», поэтому забралась на переднее пассажирское сиденье и тихо захлопнула за собой дверь. Поток теплого воздуха от печки приятно согревал лицо. Когда я пристегнулась, Толстяк задним ходом снова выехал на улицу, осмотрелся еще раз и только потом опустил воротник.

– Ви хотела пойти, – объяснил он, – но мы решили, что если мы трое исчезнем одновременно, это будет слишком подозрительно.

– Думаю, наше отсутствие всe равно будет выглядеть довольно подозрительным, – сказала я.

Барабаня пальцами по рулю, парень наклонился вперед и прищурился, вглядываясь в темную улицу. Машина набирала скорость, и дворники задвигались быстрее.

– Сегодня Ви скажет Кейт, что мы с тобой собрались вместе съездить куда-нибудь, – пояснил он. – И они придумают хорошее оправдание, почему мы не захватили Фрэнка. Предполагается, что у меня должны быть свободные выходные – теоретически…

– Сегодня среда, – напомнила я.

– У меня может быть выходной и в среду, учитывая, что я не брал выходных уже… – И Толстяк замолчал.

– Никогда. – Я покачала головой. – Ты никогда не брал выходных. Слушай, а чья это машина?

– Ее добыла Вайда у… На самом деле я не спрашивал, потому что решил, что так будет лучше, – сообщил он. – Ви проверила ее сама на предмет GPS-трекеров и следящих устройств.

Зачем она вообще тратила на это время? Автомобиль выглядел старше нас троих вместе взятых. Тут и колпаков на колесах не было, не то что GPS-навигатора.

– Итак… – помолчав, снова заговорил Толстяк. – Что ты думаешь об этих посланиях?

Сообщений было три. Два от Лиама и Руби, а одно от Толстяка с указанием встретиться с ним позднее тем же утром. Мы живы и в безопасности и все объясним, если ты к нам приедешь, – гласило первое сообщение. Второе было менее четким: Граффити в Блэкстоуне, напиши имя на стене. Оставь камень у чайного магазина напротив.

– Нам разрешили узнать, что они все еще живы. Предполагается, мы должны быть благодарны за одно только это. И все-таки, как это в духе Лиама, – пробормотал Толстяк. – Не мог он просто написать: «Приезжайте туда-то и туда-то, и я вас подберу».

– По крайней мере, нас не заставляют искать какие-нибудь предметы, – порадовалась я.

Инструкции не вполне четкие, но для начала их было достаточно. Блэкстоун – это город в Вирджинии в нескольких часах езды на юг. Нам оставалось лишь найти там разрисованную стену и чайный магазин.

– Они просто соблюдают предосторожности.

– Ты всегда на стороне Ли, – заметил Толстяк.

– Вовсе нет, – возразила я. – Иногда я на стороне Вайды.

Парень не рассмеялся, хотя я на это надеялась. Он даже не включил радио, но это как раз не показалось мне странным. Это Лиаму всегда было нужно слышать музыку или новости в качестве фона, он не выносил тишину.

Толстяк оперся локтем о дверцу и подпер голову ладонью.

– Всегда так странно видеть тебя за рулем. – Я покачала головой.

– Если бы мне удалось сохранить свои старые очки, я мог бы сменять Лиама в «Бетти», по крайней мере, иногда, – сказал Толстяк. – Но я сомневаюсь, что он бы мне разрешил. Ты же знаешь, что он помешан на вождении.

– Наверное, ты прав, – кивнула я. – Видишь? А теперь я на твоей стороне.

Наконец-то я увидела подобие улыбки.

– Жаль, что я не умею водить. – Так глупо, что мне приходится ждать.

– Куда ты торопишься? – И Толстяк легко погладил меня по голове – он не делал этого уже много лет. – Знаешь, сколько всего может пойти не так, если ты окажешься за рулем? Это даже не принимая во внимание действия других водителей. Так что давай лучше поговорим о чем-то, что не подразумевает аварий со смертельным исходом. – И его руки крепко сжались на руле.

Мы выехали из Вашингтона и добрались до кольцевой автострады. Из-за дождя и высокой влажности окна внутри запотевали, однако можно было рассмотреть и новые фонари, и камеры наблюдения, которые установили не так давно. Сейчас дорога была пустой, и только лучи наших фар пронзали темноту, а над городом застыло небольшое облако искусственного освещения.

– Я что, всегда на его стороне? Правда? – вслух размышляла я. – Клянусь, я ничего такого…

Толстяк быстро покосился в мою сторону, а потом снова сосредоточился на дороге.

– Дело не в выборе стороны. Прости, мне вообще не стоило этого говорить. Ты знаешь, как я себя веду, когда понижается сахар в крови. Это же Ли – он забавный, милый и одевается так, словно хочет всех обнять.