Текст книги "Темные отражения. Темное наследие"
Автор книги: Александра Бракен
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 29 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]
Мне хотелось, чтобы он прекратил произносить мое имя и имя Розы своим гадким ртом. Роза жила в Канаде и ходила в школу там после того, как кто-то попытался похитить ее по дороге домой.
– Нам не нужна новая американская мечта – нам нужно вернуть ту, которую украли у нас в тот день, когда мы позволили миру решать наши проблемы. Первый шаг – это клятва верности! – Я вздрогнула, услышав одобрительные возгласы, последовавшие за этими словами. – Да! Именно! И – дайте мне закончить, дайте мне закончить – второй шаг должен гарантировать всем: атака, подобная той, которую устроили Кимура и ее сородичи-дегенераты, никогда не повторится снова.
Дегенераты.
Ярость пожирала меня. Вся моя работа… все мои выступления… каждое оскорбление, которое я принимала, в ответ лишь подставляя другую щеку… оказалось, что сделан был лишь один шаг вперед и тысяча шагов назад.
Снова заговорил ведущий:
– Хотя администрация президента неоднократно отвергала требования партии «На страже свободы» о введении клятвы верности как чрезмерные, атака на Пенсильванский университет, кажется, заставит их изменить свою политику.
Я проползла немного дальше и выпрямилась лишь тогда, когда добралась до двери уборной. С этого места мне было видно, как в окне отражается экран телевизора.
На трибуну конференц-зала вышла пресс-секретарь. Ее слова звучали напряженно. Они с Мэл были близкими подругами. И она знала многих журналистов, которые участвовали в освещении того мероприятия:
– Чтобы гарантировать безопасность граждан и сотрудничество со стороны «пси», с понедельника вводятся две новые меры. Во-первых, ко всем «пси», даже к тем, что находятся на содержании своих семей, со стороны местных властей будет прикреплен консультант, который будет обрабатывать любые запросы на пересечение границ зоны, а также решать другие юридические вопросы. Во-вторых, на первой встрече с этими консультантами все «пси» должны будут подписать документ – гарантию того, что они обязуются не совершать в какой бы то ни было форме актов насилия или государственной измены против Соединенных Штатов.
Это была клятва верности. Я сделала шаг вперед, не веря своим ушам, я хотела сама увидеть экран, просто чтобы убедиться, что это не кошмарный сон.
Пути назад не будет даже после того, как я докажу свою невиновность.
– Это, возможно, не удовлетворит партию «На страже свободы» и другие организации, которые озвучивали свое беспокойство насчет того, что меры контроля за «пси»-населением Америки являются недостаточными, а также высказывали желание обязать их проходить военную службу…
Я увидела, как на другой стороне улицы мигнули фары. Я испуганно повернулась к машине и увидела, как Приянка ударила кулаком по рулю, так что рев гудка разорвал ночь.
– …да! Она здесь! Говорю же вам!
Крутанувшись на месте, я взглянула на освещенный зал закусочной. Белая женщина за стойкой кричала что-то в свой мобильник, а мужчина рядом вскочил и бросился к боковой двери – туда, где стояла я. Официант вытащил из-за стойки дробовик и прицелился в меня сквозь стекло.
На раздумья не было времени. Я уцепилась за раскаленное добела напряжение, текущее сквозь светильники на потолке и неоновые знаки, и дернула. Стекло с ревом разлетелось, и люди внутри закусочной закричали.
Взвизгнув тормозами, машина затормозила у обочины. Я побежала к ней, не обращая внимания на грохот шагов у меня за спиной, глядя только на Романа, который открыл окно и целился из пистолета куда-то мне через плечо.
Я распахнула заднюю дверь и ввалилась в салон. Приянка тут же выжала газ, и створка закрылась сама, почти прищемив мне ноги.
Никто ничего не говорил. Я свернулась клубком, тяжело дыша и ощущая, как меня сотрясают волны адреналина и запоздалого страха.
Наконец Приянка весело сказала:
– Ну что, теперь все проснулись?
Я приподнялась, слишком расстроенная, чтобы ответить на встревоженный взгляд Романа. Глупо… Так глупо…
Примерно через минуту телефон Приянки издал знакомый громкий звук. Система Сообщений о Чрезвычайных Ситуациях.
Роман не стал зачитывать сообщение вслух, но я разглядела его, посмотрев ему через плечо.
БЕГЛАЯ «ПСИ» СУЗУМИ КИМУРА
ЗАМЕЧЕНА В ОКРУГЕ.
СЕРЕБРИСТАЯ «ТОЙОТА»,
НОМЕР ОКАНЧИВАЕТСЯ НА D531.
БУДЬТЕ НАЧЕКУ. НЕ ПРИБЛИЖАЙТЕСЬ,
ЕСЛИ УВИДИТЕ. СООБЩИТЕ 911.
Показавшийся в тeмном небе беспилотник с визгом пронесся над нами и направился в сторону закусочной. Послышались сирены. Они звучали где-то вдалеке, но их вой прочно засел в моей голове, даже когда позади остались часы и километры дороги. Даже когда мы оказались достаточно далеко, чтобы я могла отпустить случившееся, чтобы оно стало просто воспоминанием.
Но я не могла. Прошлое сталкивалось с настоящим, и единственное, что я могла сделать – это бороться со сном достаточно долго, чтобы пережить этот кошмар наяву.
Глава тринадцатая
Мое лицо было повсюду.
На бесчисленных рекламных щитах. На телеэкранах в домах, мимо которых мы проезжали, в новостных рассылках, приходивших на мобильник Приянки, и на тысячах листовок, расклеенных на фонарях, на витринах, на заправках.
Несколько часов назад мы остановились, чтобы заправиться, и Роман принес нам одну посмотреть. Фотография и текст были такими же, но появилось одно важное отличие: новый контактный телефон, а строчка внизу мелким шрифтом: «Это сообщение отпечатано для вас компанией Moore Enterprises, в рамках кампании „Мур – за Америку“».
А потом мы слушали выступление Мура по радио:
«Если Круз не найдет Кимуру, несмотря на все те огромные ресурсы, которые у нее есть, то это сделаю я».
Это прозвучало как прямая угроза.
– Думаю, нам стоит изменить внешность, – проговорила я, покосившись на своих попутчиков.
– Наконец-то мы решили обсудить ситуацию! – воскликнула Приянка. – Лично я выгляжу как живой мертвец! Может, тебе и все равно, а вот мне уже надоело.
Мы мчались так, что я не успела прочесть название маленького городка, в котором оказались. Потом Роман поехал помедленнее – надо было найти, где остановиться. Наш «универсал» жалобно поскрипывал, отзываясь на каждое действие водителя. Оставаться в «седане» было слишком рискованно, и нам повезло: кто-то бросил эту машину рядом с сортировочной железнодорожной станцией.
Проехав по нескольким улочкам, укрывшимся в тени разросшихся деревьев, мы стали замечать признаки жизни. Рабочие чинили оборванные линии электропередачи и увозили мусорные контейнеры, набитые хламом и обрезанными ветками. Дома стояли свежевыкрашенные. Машины были припаркованы рядом с домами, а не брошены в канавах вдоль дорог. Жители прогуливались по лужайкам, общались с соседями или выгуливали собак.
«Это работает», – подумала я, впервые за много дней ощутив крошечный проблеск надежды. Благодаря действиям правительства жизнь людей становилась лучше, хотя каждый день потоки критики обрушивались на президента и ее команду. Как только я верну себе доброе имя, я буду трудиться еще усерднее. Чтобы помочь всем, кому смогу.
Мы доехали до вытянувшегося вдоль дороги здания торгового центра. К сожалению, этот район городка пока еще не ожил. В лучах заходящего солнца стеклянная поверхность молла напоминала змеиную кожу – хрупкую и серебристую. Большинство витрин еще оставались заколоченными, какие-то были небрежно перетянуты желтой заградительной лентой, на которых висели таблички «НЕ ВХОДИТЬ».
Я выхватила взглядом большой контейнер для пожертвований.
– Нам туда. Это то, что нужно.
Роман выдавил слабую улыбку. После происшествия в закусочной меня за руль не пускали, и я на это даже не рассчитывала. В конце концов, пока мы не доберемся до Вирджинии, не было смысла настаивать. Пусть сами привезут себя прямо в мою ловушку. К тому же сейчас от них тоже есть прок: еще две пары глаз, чтобы следить за обстановкой.
– Так нормально? – спросил Роман, паркуясь за внушительного размера ящиком.
Пакетов с одеждой было столько, что они не помещались в ящик, и его крышка еле держалась, придавив высокую кучу. Подуй сейчас ветер, и она точно свалится. Детские игрушки и велосипеды были просто свалены рядом, запыленные и отсыревшие. Чьи-то нежеланные воспоминания. Сколько здесь все это лежит? Десять лет или десять дней?
– Мы подождем тебя здесь, – сказала я, отстегивая ремень безопасности.
Из нас троих только Роман не был вымазан в крови, поэтому на него была возложена обязанность добывать бензин: купить у кого-то талон или дать взятку заправщику, чтобы тот закрыл глаза на его отсутствие.
Парень опустил окно.
– Просто… будьте осторожны, ладно? Я быстро.
– Не беспокойся, Ро, – ответила Приянка. – Я найду тебе рубашку мечты со светящимся рисунком.
Отъезжая, он сделал такое страдальческое лицо, что я почти рассмеялась. Почти.
Приянка уже рылась в мешках с одеждой, громоздившихся у ящика.
– О-о-о… Вот именно об этом я и говорю.
Встав на коробку с книгами, она стащила вниз разодранный мусорный пакет. Из дыры в полиэтилене торчал рукав фиолетовой шелковой блузки. Радостно напевая, она принялась потрошить его дальше.
Уперев руки в бока, я окинула взглядом благотворительную свалку, обнаружив горы кухонной утвари, постельного белья, разных безделушек, тоже выброшенных, как ненужный хлам. Такая расточительность выглядела почти оскорбительной. Впрочем, людям свойственно избавляться от того, что давит на них грузом печального прошлого.
Открыв первый попавшийся пакет, я на мгновение замерла, когда в моих руках оказалась розовая блузка с растительным узором. Глубоко вдохнув, я отбросила ее, вытащив на свет рубашку фирмы «Кливленд Кавальерс» [6], которая оказалась мне велика. Копнув глубже, я обнаружила пару джинсовых шорт. Хорошо бы найти пояс или на худой конец веревку. Выудив со дна белые кроссовки, я сбросила свои истерзанные туфли и сунула их в пакет. Всего-то на размер больше. Неплохо.
Когда с одеждой было покончено, память подсунула новый список: еда, вода, мешки, одеяла…
Я начала раскладывать вещи на три кучки: сначала одеяла, а затем наволочки, которые удавалось найти. Из них всегда получались удобные мешки для вещей, если не было рюкзаков. Маленькая кастрюля, маленькая сковородка. Неплохое средство самозащиты. Ножи тоже всегда пригодятся. По вилке и ложке для каждого. Если взять больше, они будут брякать в мешке, мешая идти тихо. Батареек нет. Один фонарик – пока работает, хотя и светит неярко. Настоящая удача – найти консервы или туалетную бумагу, но шанс был один на миллион.
– Кажется, ты забыла сказать, что ведешь нас в поход? – Приянка, подняв брови, уставилась на меня. – Я не против тягот походной жизни, если у нас будет работающий кондиционер и красивые пейзажи.
Кровь бросилась мне в лицо. Я отвела взгляд, снова уставившись на аккуратно разложенные кучки припасов.
Я же хотела остановиться, только чтобы найти новую, чистую одежду. Мне все это не нужно, к тому же мы направлялись в Убежище. Да, я устала, но это… это было нечто иное. Словно я оказалась в своей старой комнате, которая давно стала мне мала. Контейнеры с пожертвованиями, пустая улица… Все это было пугающе знакомым.
– Прости, – пробормотала я, распрямляясь. – Старые привычки.
Я чувствовала себя… Растерянной – не совсем точное слово. Тогда мы провели в бегах месяцы – воровали из торговых автоматов еду, сливали из машин бензин – так мы выживали. Это было тяжелое время. Я не хотела бы его повторить.
Каждый день был пронизан отчаянием и голодом. Единственный проблеск света, за который я цеплялась, это были яркие вспышки воспоминаний о моих друзьях. Вот Лиам рассказывает разные истории или, не попадая в ноты, распевает свой обожаемый рок, и остановить его невозможно. А я решаю хитрые математические задачки – Толстяк пишет их для меня в нашем общем блокноте. Или иду вместе с Руби по темным рядам супермаркета Walmart в поисках того, что мне действительно захочется надеть. Так я чувствую себя в безопасности. Чувствую надежду. Чувствую, что меня любят.
Думая о них сейчас, я будто смотрела на солнце сквозь витражное стекло. У каждого воспоминания свой цвет, свое настроение, а вместе они создают что-то прекрасное, заключенное в тeмную рамку.
Приянка снова посмотрела на меня, и ее взгляд изменился. В нем больше не было подозрительности или даже нетерпеливого напряжения, которое возникало всегда, когда я говорила о своей работе. В этот момент она даже не смотрела на меня оценивающе.
В другой ситуации я, быть может, назвала бы этот взгляд понимающим.
– Нет, я хочу сказать… это хорошо, – сказала Приянка. Она присела на корточки, чтобы сложить одну из стопок в отложенную для этого наволочку, и я почувствовала себя бродяжкой, которая собирает разное тряпье. А прозвучавшее в ее голосе одобрение меня просто взбесило. – Никогда не знаешь, что может случиться, верно?
– Верно, – пробормотала я, подтаскивая к себе очередной мешок с одеждой. – Впрочем, не важно.
Девушка постояла у меня за спиной, наблюдая. Меня не отпускало ощущение, будто я какое-то раненое животное, которое выпускают на свободу. Голову словно распирало изнутри, и от боли хотелось куда-нибудь ее пристроить.
«Ну что за ерунда, – одернула я саму себя. – С тобой все в порядке».
И чтобы в этом убедиться, я позволила своему разуму устремиться наружу в поисках слабого электрического заряда телефонного аккумулятора. И внезапно обнаружила пустоту в кармане Приянки. Наверное, она оставила трубку в машине. Единственным электрическим устройством поблизости был фонарь.
– Вот. – Приянка протянула мне стопку одежды. – Попробуй-ка это.
Помедлив несколько мгновений, я ее приняла.
Рубашка. Из мягкой джинсовой ткани. Я встряхнула ее и, расправив, увидела яркие вышитые цветы и узор вьющейся лозы на плечах.
– Мило, – кивнула я и попыталась разгладить ткань, пристроив ее на бедре.
– Вышивка просто роскошная, – согласилась Приянка. – Проверь, что на ней точно нет пятен или дырок – вдруг я что-то пропустила.
Я осторожно провела пальцами по швам и, вывернув рубашку наизнанку, внимательно ее осмотрела. И сразу пожалела, что не нашла ее первой.
Когда мы путешествовали в «Черной Бетти», мальчики изо всех сил старались найти для меня одежду, но они так и не поняли, как важно для меня было бы выбрать самой. Ярко-розовая кофточка не самая подходящая одежда для того, кто в бегах. Однако она подарила мне крошечную возможность хотя бы что-то решать в том мире, который пытался отнять у меня это право. Я представляла, что похожа на девочку-волшебницу из манги, на которой выросла, на одну из девочек в прекрасных ярких нарядах. В те времена для меня в этом заключалась сила.
– Ты еще здесь, Искорка?
Я моргнула.
– Ага. Извини.
– Этот верх будет отлично смотреться с яркой юбкой, но в нем, увы, неудобно убегать и драться.
– Погоди, – проговорила я. – Так это все для меня?
– О нет, я снова лезу не в свое дело, – вздохнула Приянка. – Прости. Я просто подумала, что цвета отлично подойдут к оттенку твоей кожи. Если ты хочешь ее выкинуть, нет проблем, я не обижусь. Я так привыкла присматривать за Романом и поэтому иногда забываю, что другие люди сами способны о себе позаботиться.
– Нет, мне нравится, – призналась я. Меня просто… очень удивило, что девушка сразу интуитивно угадала мой вкус. – Но я уже нашла себе кое-что.
Я попыталась вернуть ей джинсовую блузку, но, увидев рубашку «Кавальерс», Приянка так поморщилась, будто она кишела вшами.
– Я же должна сменить имидж. – Почему я должна оправдываться?
– Она тебе на три размера велика, если не больше. Может, просто найдем большую шляпу? – спросила Приянка. – Если тебе приходится убегать, может, стоит, по крайней мере, носить удобную одежду?
Замотав головой, я снова пихнула блузку ей обратно, с отвращением ощутив, как сдавило горло. Шутливое выражение наконец исчезло с ее лица, и Приянка забрала одежку. Но вместо того чтобы вернуть ее в один из пакетов, девушка сложила ее и добавила к собственной стопке.
– На случай, если ты передумаешь, – пояснила она.
– Не передумаю.
Приянка пожала плечами.
– Ладно, по крайней мере, ты не считаешь, будто короткий топ мне точно пойдет. А что думаешь об этой?
Она изучала блузку с темным цветочным узором, чуть прозрачную, с длинными рукавами. Этот цвет подчеркивал янтарный оттенок ее глаз. Но в сравнении с ярко-желтым платьем этот цвет проигрывал и казался каким-то унылым.
– Найди джинсы с высокой талией и обрежь их снизу. И если бы не стояла сорокаградусная жара, я бы посоветовала добавить вот это. – И я вытянула из кучи мягкий фиолетовый свитер.
Приянка радостно схватила его, ее лицо посветлело.
– Модный дом «Мэзон де Контейнeр» – просто сокровищница. Это же винтажный Dior!
– У «Тре Мусор» удивительно хороший ассортимент, – сказала я, наблюдая за тем, как она радостно примеряет длинную жилетку и откладывает ее в свою стопку. Потом девушка снова залезла в мешок, доставая что-то с самого дна. – Скорее всего, там просто футболки с NASCAR [7] и одежда для малышей. Так, а это для кого?
Приянка разглядывала футболку с цветочным узором, которая явно была не для нее, да и не для Романа тоже. Мне она ее тоже не предложила. И футболка тоже отправилась в ее стопку.
Стопку, в которой хватило бы одежды на троих, а не на двоих. Должно быть, Приянка заметила, что я это поняла, потому что выражение ее лица стало непроницаемым – она будто закрылась.
И я резко вернулась в реальность.
Последние остатки тепла были безжалостно развеяны молчанием, которое повисло между нами. И когда девушка повернулась ко мне спиной, мне даже стало легче – не нужно было скрывать горькую ярость, которая росла внутри меня, выворачивая наизнанку.
«Ты попалась на это снова», – с негодованием подумала я. Почувствовала себя слишком уютно. Я хотела бы обвинить во всем ее, потому что весь этот разговор был продуманной манипуляцией, попыткой привлечь меня на свою сторону.
Но мне было стыдно. Мне было стыдно, что какое-то время я этому радовалась. Я позволила ничего не значащей беседе смягчить глубокую, непроходящую боль, которую я безуспешно пыталась не замечать. Боль, причина которой таилась в моем одиночестве. И эту горькую правду я никак не могла принять.
– Для кого же это? – спросила я.
Фургон выехал на парковку, и тормоза жалобно заскрипели.
– Если бы я хотела, чтобы ты это знала, я бы сказала, – с нажимом проговорила Приянка. – Ты все нашла?
– Ага, – сказала я, собирая всe, что могла унести. – Можно ехать.
Устроившись на заднем сиденье, я задремала.
Сквозь сон до меня доносился грохочущий рев далеких дорог, переплетаясь с гудением электрических проводов. Знакомые лица кружились вокруг, не давая увидеть то, что находилось вдалеке. Каждый раз, когда я протягивала руку, чтобы дотронуться до них, они рассыпались в пыль.
Я слышала голос Мэл, ее слова, которые настойчиво повторялись снова и снова:
– Может, нам перенести мероприятие? Может, нам перенести мероприятие?
Никто из них не сдвинется с места. Никто не позволит мне найти Мэл…
Даже открыв глаза, я видела всe словно сквозь мутное стекло. Вспышки света рассекали темноту внутри машины. Моя голова упиралась в ремень безопасности, а волосы прилипли к потному лбу.
– Я только хочу сказать, что если «пси», которая была символом того, какими «человекоподобными» и цивилизованными они являются, пошла на это, мы должны намного больше бояться того, на что способны остальные. «Псионный круг» вот-вот выйдет из тени – теперь, когда стало очевидно, кто их лидер.
– Кэрол, вы в высшей степени правы. Подумайте только, сколько информации государственной важности она могла им передавать. Нам повезло, что «Круг» не предпринял ничего более страшного, чем атака на Пенсильванский университет, и что до сегодняшнего дня всe ограничивалось вандализмом и покушениями на общественную собственность. Но очевидно происходит эскалация их действий. Существующих предосторожностей уже недостаточно. Заверений Круз о том, что их поведение не вызывает опасений, недостаточно. Конечно, то, что с ними случилось, – это очень печально, но девианты склонны к девиантному поведению. Я вовсе не утверждаю, что президент Грей был идеален, но даже неидеальные люди время от времени оказываются правы.
Кто-то с отвращением хмыкнул и выключил радио. Отупляющий сон снова затягивал меня, и я закрыла глаза, но голоса не смолкали. Слова падали одно за другим, как тлеющие угольки, которые догорали еще до того, как я могла их почувствовать.
– …так близко, нельзя доверять…
– …нужно просто сказать, – настаивал мужской голос. – Нам нужно…
– … Так близко, – прозвучал ответ. – Небезопасно для нее…
Для кого?
– Возможно, Лана…
– Она не…
Я должна это запомнить.
Лана.
Я должна спросить… Но тяжелая тьма снова надвигалась на меня.
Лана.
Небезопасно для кого – для меня или для Ланы?
Глава четырнадцатая
Улицу Мэйн-Стрит в Блэкстоуне, Вирджиния, словно срисовали из чьего-то сна о той Америке, какой она когда-то была. Более того, Мэйн-Стрит выглядела настолько идеальной, что, увидев такую же в фильме, я назвала бы ее дешевым штампом: полосатые навесы, ярко раскрашенные кирпичные постройки и старомодные фонари. Флаги и прочие патриотические украшения, оставшиеся с Четвeртого июля, так и не убрали, когда прошло уже шесть недель, а между двумя столбами висела рекламная растяжка, возвещавшая об открытии местного кинотеатра.
Основной недостаток Блэкстоуна заключался в том, что он лежал в стороне от Петербурга и Ричмонда. Городок был маленьким, и потому высокотехнологичные камеры видеонаблюдения там решили не устанавливать, а на мусорных контейнерах и пожарных гидрантах не было символики ООН. Так что, если нужно где-то спрятать временное убежище для «пси», такие «недостатки» обращаются в весомые достоинства.
– Мы просто ездим кругами? – спросила Приянка. – Или чего-то ждем? Или кого-то?
Я проснулась в плохом настроении, и улучшиться ему пока было не от чего. Шесть часов мы объезжали блокпосты и полицейские кордоны, расставленные по всему штату, чтобы добраться до места.
Как я и предполагала, чем ближе мы приближались к намеченной цели, тем короче становился поводок. Если мне нужно было в туалет, со мной выходила Приянка. Роман оставался в машине, отмечая наше продвижение в украденной карте. Утром мне все-таки удалось снова сесть за руль, но только после того, как я соврала, будто моим друзьям непременно нужно увидеть за рулем меня – убедиться, что впускать нас безопасно.
Я никогда не смогу от них сбежать: как только я села в машину в мотеле, моя судьба была предрешена, так же как теперь решалось их будущее. Всe остальное – лишь пустые надежды и самообман.
Вчерашний хот-дог, купленный на заправке и съеденный мной на завтрак, давил на желудок, как кирпич.
– Мне просто нужно убедиться, что за нами не следят. Они предпочитают, чтобы гости приезжали ночью.
Теперь врать было легко. Когда наивные заблуждения развеялись, было несложно сконцентрироваться на главном. Конечно, Руби и Лиам никогда не настаивали на ночных визитах. Кроме того, существовала пошагово расписанная процедура, чтобы выйти с ними на связь. И хотя я была здесь всего-то один раз, ничего не забылось.
Вот только следовать этой инструкции никто и не собирался. Наше прибытие должно было выглядеть подозрительным, насколько это возможно.
Пальцы Приянки барабанили по спинкам наших сидений. Роман, не отрывая взгляда от дороги, потягивал кофе. Ветер сорвал листовку с моим портретом и надписью «РАЗЫСКИВАЕТСЯ» со стоявшего неподалеку фонаря, и она скользнула по лобовому стеклу. Если бы не напряженная ситуация, я бы расхохоталась. Вместо этого я опустила пониже козырек бейсболки и надела солнечные очки.
Роман стиснул зубы – единственное, что нарушало его спокойный вид. Непонятно, то ли он хочет мне что-то сказать, то ли, наоборот, пытается не сболтнуть лишнего.
– Отлично, – сказала Приянка, слегка подпрыгивая на сиденье.
Я ничего не помнила: ни как мы доехали сюда, ни своих снов – осталось только тревожное послевкусие. Но кое-что все же въелось в мою память. Одно слово.
Лана.
Не важно, ищут ли они Руби или какую-то Лану – ноги их не будет в Убежище.
Шел час за часом, солнце описывало широкую дугу по небу. Я несколько раз переставляла машину, чтобы полицейский, который следил за парковкой, не успевал проверить, сколько мы уже стоим. В конце концов я заехала в тупик, к строительному забору, за которым виднелся фундамент разрушенного дома.
Дождавшись заката, я снова повернула ключ в замке зажигания, и мое сердце взревело вместе с двигателем. Если я не сорвусь, то скоро все закончится – все секреты и нагромождения лжи, и я снова смогу дышать.
– Фары, – хрипловатым от сна голосом напомнил мне Роман.
– Потом, – ответила я.
Мы выехали из города и принялись петлять по второстепенным дорогам и боковым улочкам – еще раз убедиться, что слежки нет. Когда мы наконец углубились прямо во мрак лесной чащи, бензина в баке оставалось угрожающе мало.
Проверив, что мы здесь точно одни, я ненадолго включила фары.
– Что мы ищем? – спросила Приянка.
В свете фар блеснула синяя лента, обозначая потайной въезд.
Я ударила по тормозам. Приянка охнула – ремень врезался ей в грудь.
– Уже нашли.
Я съехала на обочину и вышла из машины, не заглушив мотор.
– Мне понадобится помощь.
Вслед за мной вылез Роман. Мы подошли к высокому разросшемуся кусту ежевики, и я осторожно сунула в него руку. Металлические ворота, скрытые за ним, прогрелись за день. Запор подался с громким щелчком.
Роман улыбнулся, и мы растащили створки по сторонам, открывая проезд. Парень буквально лучился от восторга.
– Так это все правда?
От ворот шла узкая дорожка, которая дальше расширялась для небольшой парковки. Такая вот оптическая иллюзия. С дороги даже не заметить, что посреди густого леса есть участок без деревьев.
– Мы на месте.
Я отошла в сторону, а Приянка забралась на водительское место и направила «универсал» в ворота. Мы с Романом быстро закрыли их за собой и снова заперли.
Несколько автомобилей, принадлежащих постоянным жителям Убежища, аккуратно выстроились вдоль одной стороны стоянки, по большей части прикрытые маскировочными сетками. У меня сердце подпрыгнуло, когда я увидела знакомый грузовик.
Они здесь.
Приянка выскочила из машины и тихо присвистнула.
– Неплохо устроились, – заметила она.
Я улыбнулась.
– То ли еще будет.
– Что нам взять с собой? – спросил Роман.
– Ничего, – ответила я. – Пожалуй… может, фонарик.
Парень кивнул и послушно отправился за ним к машине.
– При, куда ты его положила?
Она развернулась и, опередив его, помчалась к салону.
– Он должен быть в одной из наволочек…
Его там не было. Когда мы останавливались, я успела вытащить фонарик, засунув его под заднее сиденье. У меня была максимум минута до того, как его найдут.
Я помнила, что камеры, которые установили здесь Лиам с отцом, реагировали на движение. Как только въезжала машина, они включались и были так хорошо замаскированы между веток, что я заметила только одну, ближайшую к нам, проследив незаметный кабель, снабжавший ее питанием.
Я повернулась к объективу так, чтобы он смотрел прямо на меня, я сделала единственный незаметный жест, который пришел на ум, чтобы просигнализировать: тревога. Я положила ладони на плечи так, чтобы предплечья сложились в «Х».
«Хоть бы оказалось, что это еще в ходу, – думала я и беззвучно, четко артикулируя, выговорила единственное слово: – Помогите».
Лиам сказал мне, что обучал детей из Убежища старым дорожным знакам, которые использовали «пси». На том языке «Х в круге» обозначало, что место небезопасно. Если тот, кто следит за камерами – Лиам, Руби или кто-то еще, – не поймет, что точно означает мой жест, то хотя бы догадается, что нужно быть настороже.
– Нашел! – воскликнул Роман, захлопывая заднюю дверцу. Он включил фонарик и поводил лучом света по земле.
– Что случилось? – спросила Приянка, подходя ко мне.
Я потерла ладонями предплечья, сделав вид, что пытаюсь согреться.
– Вдруг стало зябко. Может, потому что озеро рядом.
Хотя на самом-то деле было довольно тепло, и от воды поднимался пар. Так что Приянка только пожала плечами.
– Пойдем, – сказала я. – Нам придется пройти пешком.
Нам нужно дать Убежищу немного времени, чтобы там смогли разобраться, что происходит и что делать.
Роман шел рядом со мной, подняв голову, внимательно осматривая деревья. Пистолет он взял с собой, застегнув кобуру поверх джинсов. Я видела ее очертания под облегающей серой футболкой. Хорошо было бы убедить его оставить оружие в машине, но я не смогла придумать, как это сделать, чтобы парень не напрягся еще больше.
– Бродить по ночному лесу – один из моих любимых кошмаров, – прошептала Приянка, шагая позади нас. – Но я была бы крайне благодарна, если бы мне сказали, что высматривать. Дом? Какой-нибудь тоннель?
– Уже недалеко, – прошептала я в ответ. – Нам нужно выйти к воде.
На большинстве карт это озерцо было обозначено лишь точкой, а в сравнении с расположенным неподалеку озером Ли оно казалось небольшой лужицей – и некий Лиам Стюарт не преминул пошутить на эту тему. На самом деле водоем был и широким, и достаточно глубоким, чтобы на другую сторону можно было добраться лишь на лодке. Деревья там росли еще гуще, за ними скрывались несколько построек. И никаких дорог.
Я вела своих спутников дальше и дальше, рассчитывая сделать большой крюк и уже потом оказаться на нужном месте, но Роман внезапно остановился.
– Думаю, нам сюда, – сказал он, кивнув точно в направлении озера.
Я повернулась к парню и, прежде чем он успел возразить, забрала у него фонарик. Здесь дорога была расчищена не так хорошо, и нам приходилось перелезать через большие валуны и спускаться по крутому склону. И когда мы добрались до илистого берега, сердце у меня колотилось, будто мы бежали сюда от самой Небраски.
Я опустилась на колени, показав остальным сделать то же самое. Направив фонарик на противоположный берег, я принялась включать и выключать его, включать-выключать, включать-выключать…
– Что ты делаешь? – спросил Роман.
– Это сигнал, – соврала я, – чтобы там поняли: мы не враги. У них есть протокол безопасности.
И это в него явно не входит.
«Мы здесь, – думала я. – Давайте, забирайте нас».
– Ничего себе, – прошептала Приянка, переминаясь с ноги на ногу. – Да они прямо суперскрытные.
– Точно, – согласилась я.
– Мне кажется, я кого-то вижу, – проговорил Роман и прищурился, всматриваясь вдаль. И точно, секунду спустя раздался слабый всплеск, будто что-то погрузилось в темную воду.
Лодка и единственный человек на веслах всe четче вырисовывались в ночи. Лопасти легко погружались в воду. Я поднялась, сжимая в руках фонарик так крепко, что ощутила искру от его батарейки. Фланелевая рубашка… светлые волосы…
