Текст книги "Пасынки Бога"
Автор книги: Александр Юдин
Жанр:
Боевая фантастика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 20 страниц)
Глава 11
Тем временем где то…
Эбеновое солнце, отраженное в агатовых водах; каменистые равнины, усеянные темными фосфорными огнями; леса странных деревьев и изломанные пики скал на горизонте… Что это, реальность или виртуальный мираж? Какая разница… Ожидание – и снова ожидание…
Плотный туман наполняет лишенный запахов воздух, поднимаясь к небесам из раскаленного железа… Слепой онемелый мир…
Внешняя опасность… что-то в окружающей Его зримой тьме сдвинулось, сначала почти неощутимо, обманчиво – неуловимо, словно последний выдох паралитика, потом дрогнуло… потекло… заструилось.
Неужели? Наконец-то достойный соперник! И хоть какое-то разнообразие. Сколько Он ждал? Годы? Десятки лет? Дольше – века. Ноздри Живущего Внутри алчно затрепетали, он оскалил пасти – костры ненасытного времени. О да! – это случилось: Его мир под угрозой. Иалтабаоф чуял пряный запах этой угрозы.
«Опасность… Опасность… ближе-ближе-близко», – шепчут голоса с запада. «Грядет, грядет! Он уже рядом» – поет хор с востока…
Голодный ветер выхватил клок тумана, обнажив груду желтых костей, и заиграл, запел в отполированных временем остовах. Живущий Внутри приоткрыл сотню-другую глаз и недовольно заворчал: к ожиданию добавилась тревога…
– Пополам – и сразу, – предлагает нарушитель. Постовой дорожно-патрульной службы Приходько молча кивает на свой приоткрытый планшет. Хрустящая бумажка падает по назначению.
И тут Приходько ощущает присутствие Бога, своего Бога. Глаза его на миг стекленеют, а потом вспыхивают голубым электрическим светом. Водитель с недоумением пялится на замершего милиционера.
– Улица Святого Гайдара, дом шесть, четвертый подъезд… – произносит патрульный. – Слушаюсь.
– Чего, чего? – недоумевает водитель «тридцатки». Но Приходько ничего ему на это не отвечает, а расстегивает кобуру и, достав табельный парализатор, наставляет его на обомлевшего водителя.
– Вылезайте из машины, – ровным голосом говорит он и слегка поводит стволом пээра, – живо.
Перепуганный нарушитель выскакивает из салона и, растерянно переминаясь, встает рядом с передней дверью. Милиционер забирается на его место и поворачивает ключ зажигания; бросив взгляд на монитор заднего вида, он замечает старшину, оставившего помещение поста и со всех ног спешащего теперь сюда. Приходько переводит парализатор на «убойный» режим. «Каждый заостри меч свой», – бормочет он и улыбается.
– Постой, брат! – кричит старшина, подбегая к машине. – Я с тобой. – И тоже широко ухмыляется…
«Жигули» срываются с места, обдав растерявшегося хозяина пылью из-под воздушной подушки.
– Изострю сверкающий меч Мой, и рука Моя приимет суд… – ни к кому особенно не обращаясь, произносит патрульный.
– Упою стрелы Мои кровию, и меч Мой насытится плотию, – поддерживает его старшина.
В глазах гаишников мелькают веселые электрические искорки.
Тварь, что живет под Городом – в самых его недрах, редко поднимается так высоко, так близко к поверхности из своей наполненной нечистотами бездны. Лишь пару раз за всю долгую жизнь ей доводилось поплескаться в струях коллектора – любопытство завлекло ее туда в поисках более крупной добычи.
Обычным же ареалом ее обитания являются давно заброшенные тоннели, прорытые в незапамятные, даже для нее, времена в рыхлых отложениях докембрийского периода, и естественные пещеры в лежащих еще ниже базальтовых породах.
А повседневной пищей ей служат крысы, коричневые стада которых заселяют все имеющиеся пустоты городского чрева и которые никогда, никогда не истощаются. Это весьма важно, имея в виду аппетит твари – несмотря на почтенный возраст, ее организм продолжает расти. И меняться.
Так что покидать привычные подземные уровни у нее нет никаких резонов.
Однако сейчас, когда спящие чипы-имплантаты в ее мозгу внезапно ожили, тварь обретает новую цель существования. И устремляется вверх. Через хитросплетения сырых лабиринтов, навстречу, возможно, подстерегающим ее опасностям.
И ничто не может остановить ее (или уже их?) в этом неудержимом стремлении сквозь тьму.
Правда, тьма подземелья не абсолютна, как это может показаться стороннему наблюдателю, – влажные стены там и тут покрывают пятна плесени, источающей мягкое гнилостное свечение, бледно мерцают растущие на каменных сводах причудливой формы грибы; снующие в ручьях, канавках и подземных озерцах рыбешки, напоминающие гуппи, фосфоресцируют; даже толстые мокрицы и те поблескивают разноцветными искорками.
Вот она минует целую сеть старинной, не используемой уже канализационной системы, сворачивает в остро пахнущее метаном ответвление и, кроша свисающие с проржавевших труб сталактиты, поднимает свое тело к уводящему вверх вертикальному колодцу; стекающий по осклизлым стенам шахты тяжелый клоачный газ не останавливает ее, напротив – смертельно опасный даже для крыс, густой, как туман, воздух кажется ей насыщенным манящими ароматами.
Преодолев колодец, тварь оказывается в заброшенном служебном тоннеле, который вскоре выводит ее в обширные помещения также забытого ядерного убежища – одного из многих на этом уровне; без интереса миновав анфиладу наполненных плесневеющим оборудованием и аммиачной вонью комнат, она пересекает ржавые железнодорожные пути и притормаживает перед очередным разветвлением.
Выбрав правое направление, она с головой уходит в густую зловонную жижу – тоннель наполовину залит фекальными стоками – и, вытянувшись во всю длину, мощными волнообразными движениями гонит свое упругое тело вперед; прямой участок пути позволяет ей набрать немалую скорость. И тут треугольная голова твари с разгона врезается в железную решетку на противоположном конце тоннеля.
Раздается оглушительный треск – и покрытый толстой коростой кальцита и окислов металл лопается, словно кусок прогнившего картона.
Тварь устремляется дальше. Туда, куда зовет ее второе, пробудившееся в ней сознание. О! Это совершенно новое, ни на что не похожее ощущение: жизнь ее приобрела теперь назначение и смысл.
Глава 12
Двойной капкан
В нас с ужасом мешалось омерзенье,
Когда над кровью скорчившийся змей,
Жуя тела, кривился в наслажденье;
И с чавканьем зубастых челюстей
В безветрии к нам ясно долетали
Доспехов звяк и хрупанье костей.
А. К. Толстой. Дракон
Через три квартала от Москва-Сити Георгий обратил внимание на бежевый аэромобиль полуспортивного класса, который неотвязно следовал за ним от самой Пирамиды. Неужели хвост? Что ж, сейчас проверим. Он дал аэротаксу команду сделать пару ненужных поворотов, потом вновь вернулся на прежний маршрут. Поискал взглядом подозрительный аэромобиль. Ага! Вон он, за черным лимузином. И прячется-то не особенно. Или опыта не хватает? Ай да господин Репо! Есть, значит, что скрывать… Или как? Георгий заложил еще несколько контрольных виражей и петель – бежевый по-прежнему не отставал. Вот же, не было печали, так подай! Любопытно, что и черный лимузин тоже был тут как тут. Это уже не хвост, а почетный эскорт какой-то!
Георгий приземлился и, отпустив аэротакс, отправился дальше пешком, неспешным прогулочным шагом. Буквально через минуту бежевый аэромобиль тоже снизился до дорожного покрытия, а потом притормозил – и из него прямо на ходу выпрыгнул тонкошеий молодой человек офисного вида. Так, так… и что теперь? Неужто пойдет следом? Именно это и произошло. И хотя тонкошеий двигался по противоположной стороне тротуара, где поток пешеходов был значительно гуще, не заметить его было сложно: тот шел странной подпрыгивающей походкой, так что голова его то и дело выныривала над головами других прохожих, точно поплавок во время сильной поклевки. Ну, это уже наглость, возмутился Георгий, за кого этот Репо его держит? Не мог, что ли, послать кого-нибудь поопытней и не столь придурочного вида?
В какой-то момент тонкошеий попрыгунчик вознамерился перейти на другую сторону улицы – к Георгию. Видно, боялся потерять из виду. И вот, когда он почти уже пересек проезжую часть, давешний черный лимузин, резко нырнув из верхнего ряда вниз, на полной скорости ударил попрыгунчика передним бампером; того подбросило вверх метров на пять, а потом с сочным полновесным шлепком, будто кусок отбивной на сковородку, шмякнуло об асфальт, прямо Георгию под ноги. Черный лимузин остановился, из него пулей выскочил смуглолицый мужчина в темном костюме и шустро нырнул в людской поток. Георгий даже разглядеть его толком не успел.
Он невольно замялся: что предпринять – бежать за смуглолицым или сначала как следует осмотреть тонкошеего? После секундного размышления он остановился на последнем варианте, тем более что выскочивший из лимузина мужчина успел уже затеряться в быстро густеющей толпе зевак и прохожих; пойди его теперь найди, этот-то явно профи, не дилетант.
Нелепый же попрыгунчик лежал, широко раскинув руки и ноги; из-под затылка растекалась густая темно-красная лужа. Удар был столь мощным, что его старомодные контактные линзы выскочили и плавали теперь в крови.
Склонившись над телом, Георгий поспешно обшарил карманы: пусто… пусто… ага, есть! Удостоверение оказалось в нагрудном. «Корпорация «УММ», Служба внутреннего контроля (СВК), ведущий специалист Бухтин Сергий Авенович», прочитал Георгий. Что и требовалось доказать. Он молча уронил пластиковый квадратик на грудь неудачливого топтуна и, по примеру загадочного водителя лимузина, смешался с толпой.
Оставшийся путь до улицы Святого Гайдара Георгий проделал пешком в глубокой задумчивости. Хотя, разумеется, периодически проверялся на наличие хвоста.
Что бы все это могло означать, в растерянности размышлял он. Ну, про попрыгунчика более или менее понятно: Субвенций послал… а кто тогда тот второй, в черном лимузине? И главное, зачем ему понадобилось давить этого Бухтина? А в том, что наезд умышленный, он не сомневался. Неужели в игру вмешалась некая третья сила? «Думай, Жорж, думай!» – понукал он себя.
Но, несмотря на все мыслительные усилия, озарения не происходило. У Вёльвы разве справиться? Аль-Рашид бросил рассеянный взгляд на перстень.
– Ну, старая, гадай…
Камень вспыхнул, замигал и снова потух. Что за черт?
– Ну, старая, гадай!
Големы, ламии, граи
Хищно следят за тобой.
Близко несытые стаи…
Шел бы ты лучше домой!
«Чего это мою старушку пробило на мифологию, – подивился Георгий. – И тормозить стала… видно, скоро совсем выйдет из строя». Что ж, даже камни не вечны… Наконец он свернул в длинную темную арку, ведущую во двор дома, где жил Хватко. Противоположный арочный проем почти полностью перегораживала машина, так что ему пришлось протискиваться мимо нее боком.
И тут вторая, наиболее чуткая половина его натуры вновь забила тревогу: рядом с подъездом Влада, куда он сейчас направлялся, стояли два милиционера. Просто стояли себе – и все. Не курили, не переговаривались. Только как-то странно – замерев, будто кремлевские курсанты по обе стороны от дверей. «Опасность! Опасность!» – засигналила часть его мозга. «Да что я, в самом деле? – попытался урезонить он сам себя. – Менты как менты. Что в них особого? Это меня Вёльва сбила с толку…»
Тем не менее шаг он несколько замедлил, одновременно присматриваясь к стражам порядка повнимательнее. А те продолжали стоять, сохраняя прежнюю невозмутимую неподвижность. И действительно оба смотрели прямо на него. Смотрели и… ухмылялись! Георгию вдруг стало как-то не по себе от этих их взглядов и одинаковых улыбочек.
Как только он поставил ногу на первую ступеньку крыльца, один из ментов, постарше, шагнул ему навстречу и взял под козырек.
– Вы будете Георгий аль-Рашид? – спросил он с легкой улыбкой, отдавая честь.
– Да. А в чем дело?
– Вам придется проехать с нами, – ответил второй мент, помоложе, и тоже сделал шаг вперед; старший в это время со скрипом оправил ремни портупеи, значительно кашлянув, как бы подтверждая заявление товарища.
– А в чем дело? – вновь спросил Георгий, отступая на полшага назад. – Куда проехать?
– Ничего страшного, тут недалеко, – улыбнулся старший, указывая рукой на перегородившие арку «Жигули» тридцатой модели. «А машина-то у них не милицейская!» – пронеслось в сознании Георгия.
– Там разберемся, мирянин, – пояснил младший и снова сделал шаг вперед.
– Ну вот что! – твердо произнес аль-Рашид, отступив еще на полшага назад. – Никуда я не поеду, пока не объясните, с какой стати… кстати, не мешало бы вам представиться!
– Спокойно, – произнес старший годами и званием, приближаясь еще на шаг, и переглянулся с товарищем.
– Споко-о-ойно… – согласился с ним младший и неожиданно быстрым движением, словно ковбой из древнего вестерна, выхватил из поясной кобуры парализатор, направив ствол прямо в лицо Георгию. – Упою стрелы Мои кровию, и меч Мой насытится плотню! – воскликнул он нараспев звонким высоким голосом и восторженно засмеялся.
– Кровию убитых и пленных, головами начальников врага, – поддержал его старшина, также направляя ствол на аль-Рашида; в его раскаленных, точно газовые горелки, глазах читался смертный приговор без всякого права на помилование.
Георгий не успел даже прореагировать на это более чем странное заявление, как почти одновременно грянули два выстрела; он рефлекторно зажмурился и отшатнулся, вскидывая руки к лицу, но ожидаемой им вспышки боли или толчка не последовало; открыв глаза, он с недоумением увидел, что оба милиционера валятся на бетонные ступеньки подъездного крыльца и при этом во лбу каждого, точнехонько по центру, зияет входное пулевое отверстие!
Он медленно обернулся. Из-за капота «тридцатки» вынырнул корпулентный мужчина в широком бежевом плаще и шляпе с опущенными полями; в руке он сжимал старинный пистолет Макарова. Быстро подойдя, почти подбежав к Георгию, мужчина сунул оружие за пазуху и снял шляпу:
– Предупреждал же я тебя, Жорж, – будь осторожен! – укоризненно покачал головой старший следователь Хватко, утирая носовым платком полное раскрасневшееся лицо и тяжело отдуваясь. – Совсем не бережешься, ядрен-матрен! Или забыл? Береженого-то бог бережет, а небереженого – конвой стережет…
– Дядя Влад?! Какого дьявола… что все это значит? – совсем растерялся он. – Ты же сам просил приехать!
– Ничего я тебя не просил!
– Но я же видел твое сообщение! И лицо… и голос!
– Ой, я тебя умоляю! Не в двадцать первом веке живем.
– Вот сатана! Но как тогда ты…
– Догадался? Получил твой ответ, вот как. А я-то знаю, что не посылал тебе никакого сообщения. Потому сразу понял – подстава. А ты тоже хорош! Думать-то надо иногда: с какой стати стал бы я приглашать тебя к себе домой в середине рабочего дня?
– С этими, – аль-Рашид кивнул в сторону двух трупов, – что будем делать?
– О, тут нам повезло! Впервые за долгое время.
– Ты о чем? – не понял Георгий.
– Я почти уверен, что это не люди. Или не совсем люди, – заявил дядя Влад, оживленно потирая ладони. Но вдруг лицо его исказилось. – Ядр-р-рен-мат-рен! – простонал он, в отчаянии указывая на тела.
Георгий оглянулся и тоже увидел, как трупы лжементов словно возвращаются к жизни: сначала начали конвульсивно подергиваться их конечности, сжиматься и разжиматься пальцы, потом из раззявленных ртов, а затем из ушей и даже из глаз стали выплескиваться фонтанчики какой-то отвратной желто-коричневой жижи, после чего тела принялись стремительно съеживаться и буквально таять у них на глазах, с шипением курясь и источаясь едкими ядовито-желтыми миазмами. Аль-Рашид подумал о Большом Гоге. Тот ведь тоже не справился с заданием. И лопнул, как мыльный пузырь. Что это может значить? А это значит… «Не дыши этим!» – воскликнул Влад, оттаскивая племянника прочь, подальше от реактивно разлагающихся тел. Секунда – и от пары трупов остались лишь пустые мундиры, а еще через мгновение истлела и одежда. Две смрадные грязные лужицы – вот и все, что напоминало теперь о случившемся.
– Я же говорю – големы, – ответил Хватко на невысказанный вопрос аль-Рашида.
– Кто?!
– Ну, андроиды. Запрограммированные на самоуничтожение. М-да… и снова никаких доказательств. Ладно, давай отсюда убираться. Пока не стряслось еще чего-нибудь эдакого.
– Куда убираться?
– Определимся по дороге, – оборвал его Влад, увлекая в сторону арки и одновременно внимательно оглядываясь по сторонам. – Да пойдем же быстрее! Пока обыватели не повылазили… Что это? – внезапно остановился Хватко, склонив набок голову. – Слышишь, Жорж?
– Чего мне слышать… – начал было Георгий, но тут он тоже ощутил идущий откуда-то снизу, из глубины, отдаленный низкий гул, будто к ним на всех парах мчался скорый поезд. Одновременно он почувствовал резкий запах сероводорода и легкую вибрацию почвы под ногами.
Звук быстро нарастал, явно приближаясь, сотрясение усиливалось, потом послышалось шипение и свист, как из пробитого газового баллона, и в следующий миг расположенный неподалеку канализационный колодец буквально взорвался: закрывавший его тяжелый люк с оглушительным хлопком подлетел на несколько метров в воздух. Куски асфальта и бетона артиллерийской шрапнелью брызнули во все стороны, чудом никого из них не задев.
А из образовавшейся воронки, в клубах зловонного облака, выросло чудовищное змеевидное тело: покрытый белесой слизью трехметровый отросток, толстый и гладкий, заканчивался тяжелой бугристой головой, напоминающей змеиную, когда бы не устрашающие размеры и не костяные выросты; среди этих бугров и наростов гнездилась пара мертвяще-враждебных глаз.
Несколько мгновений монстр пребывал в неподвижности, чуть покачиваясь из стороны в сторону, а затем, сфокусировав на них взгляд, рванулся прямо к Георгию, широко распахнув медвежий капкан острозубой пасти.
Георгий только успел разглядеть несколько рядов тонких, загнутых, словно сапожные иглы, зубов, когда три пистолетных выстрела, разорвавшиеся в непосредственной близости от его лица, почти ослепили его и наполнили голову болезненным звоном. Тварь отпрянула, обдав их вонью омерзительно смердящих экскрементов, и с душераздирающим, каким-то женским визгом принялась вить замысловатые спирали и кольца.
Выстрелив еще пару раз, Хватко схватил Георгия за рукав и побежал к автомобилю. Впихнув аль-Рашида на место водителя, сам прыгнул на пассажирское сиденье позади него и заорал, закрывая двери:
– Живо! Гони! Я только подранил эту гадину! Старенькая «тридцатка» завелась на удивление быстро, и Георгий дал задний ход, разворачивая машину в арку. Перевернув мусорный контейнер и разбив подфарники, он все же сумел вписаться в поворот и вырулить на проезжую часть. Бросив взгляд на монитор заднего вида, он заметил, что тварь снова взметнула свое тело вверх, высматривая обидчиков, – и до упора вдавил педаль газа.
– Куда теперь? – спросил он, снижая скорость, но не раньше, чем они проехали полтора квартала.
– Давай, что ли, ко мне, в прокуратуру, – со вздохом ответил Влад, пряча пистолет в наплечную кобуру.
– Почему в прокуратуру? – слабо удивился Георгий.
– А куда еще? – пожал плечами дядя. – У тебя может быть опасно.
Георгий лишь покачал головой и посмотрел на свои руки – костяшки сжимающих руль пальцев побелели от напряжения.
– Может, все-таки объяснишь, что происходит? – спросил он Влада после минутного молчания.
– Ядерн-матрен, племянничек! С чего ты решил, что мне известно больше твоего?
– Просто мне показалось, что ты чего-то подобного ожидал. А значит, владеешь какой-то информацией, которая мне недоступна. Во всяком случае, парочка быстрорастворимых сотрудников ДПС тебя не очень-то удивила, разве нет? Между прочим, почему ты назвал их големами?
– А кто же они? Големы и есть, – хмыкнул Хватко. – Но ты прав, полной неожиданностью их появление для меня не стало. Ладно, слушай… только не думай, что это все объясняет… И имей в виду, что информация, которую ты сейчас услышишь, составляет гостайну, ясно?
– Ясно, ясно! Выкладывай уже, дядя Влад, не томи!
– Ага. Угу. Ладно… Так ют… тому лет тридцать – тридцать пять назад в одном из столичных роддомов случилось ЧП: от импетиго умер новорожденный мальчик. И так совпало, что папашей его, понимаешь, оказался высокопоставленный иерарх Вселенской Церкви.
– Как это? – не понял аль-Рашид.
– Ну, неофициальным, понятно, папашей. Незаконнорожденный был младенчик. А паршивая овца в любом стаде найдется. Но речь сейчас не о том, – отмахнулся дядя. – В общем, иерарх этот разгневался страшно. Как так? Ведь от импетиго каждому новорожденному прививку специальную делают, в головку. Это что ж, выходит, в отношении его чада кто-то, понимаешь, халатность проявил? Стали выяснять. Нет, вроде бы все путем, старшая акушерка самолично инъекцию делала. И другие из персонала этот факт опять же подтвердили. Но иерарх этими объяснениями не удовлетворился и на сем не успокоился. А приставил к акушерке под видом медбрата специального соглядатая, поручив тому прояснить ситуацию досконально.
И вот через какое-то время соглядатаю удалось застигнуть ту сестру с поличным, то есть буквально поймать за руку. Чтобы особо, понимаешь, не рассусоливать, скажу просто: оказалось, что вместо положенной сыворотки старшая акушерка вводила новорожденным, которые проходили через ее руки, что-то вроде жидкой микросхемы. Тут уж, понимаешь, всполошились соответствующие органы – дело стремительно приобретало еретический характер. Плюс ко всему возникло закономерное подозрение: уж не шпион ли она сримский? Ну, «рука Каракорума», понимаешь, и все прочее вытекающее. И завертелось!
Только все вопросы так и остались, ядрен-матрен, без ответов: акушерка при задержании успела наложить на себя руки, предварительно вылив в канализацию весь свой таинственный препарат. Медицинское обследование новорожденных также не дало сколь-нибудь стоящих результатов. Если кому из них и вводились какие биомикросхемы, то никаких следов в организме они не оставили. Поэтому что именно, зачем и для каких целей она содеяла над теми детьми или по чьему наущению действовал, – установить не удалось.
Тогда младенцев этого роддома – тех, что прошли или могли пройти через ее руки, – изолировали, поместив в особый закрытый интернат. И стали вести за ними наблюдение. Режим в том интернате был, понимаешь, очень серьезный – почти тюремный. Дети содержались в отдельных помещениях, между собою – никаких контактов, они даже не знали о существовании друг друга. Во всяком случае, не должны были знать.
Шли месяцы, годы – ничего не происходило. Дети росли самыми обыкновенными мальчиками и девочками. Ну, с учетом специфики содержания, понятно. И вот по прошествии десяти с лишним лет, когда наблюдаемым исполнилось годков эдак по тринадцать – четырнадцать, в одну из ночей наши детишки, действуя одновременно и согласованно… – на этом месте дядя Влад для пущего эффекта сделал паузу, – передушили голыми руками охрану интерната, вырвались за периметр и были таковы! А?! Каково?!
– Феерично, – согласился Григорий, – только дальше-то что было? Перебили охранников и?..
– Дальше? – переспросил Влад Сулейманович, искоса глянув на племянника, видимо, несколько разочарованный его реакцией. – Что ж, дальше… Дальше вот что: местность, в которой интернат располагался, была глухой и пустынной – настоящий медвежий угол, в толпе или среди остального народонаселения не затеряешься. Короче, оцепили весь тот район по периметру и стали сжимать кольцо. Так вот, когда стало понятно, что деваться им некуда, все эти детки опять же одновременно, точно по команде извне, понимаешь, самоликвидировались. Да так ловко, что все то, что от них осталось, уместили в пару лабораторных пробирок. Я хочу сказать, что обитатели интерната распались на исходные составляющие, то есть растеклись в маловразумительные кляксы таким же точно образом, как наши с тобою сегодняшние менты. Так-то вот!
Самое неприятное в той давнишней истории, что не удалось установить, действовала ли та медсестра в одиночку. Может, понимаешь, и в других роддомах были ей подобные? Однако кое-что про нее выяснить получилось. А именно, что за год до устройства в роддом она работала не где-нибудь, а в медсанчасти известной тебе корпорации «УМ МУНА»…
