Текст книги "Пасынки Бога"

Автор книги: Александр Юдин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 20 страниц)

Усилиями моих ученых мозг мой не только не стареет, но и регулярно омолаживается, сохраняя при этом весь гигантский потенциал накопленных знаний и свою неповторимую индивидуальность. Я неподвластен времени, я вечен!

Я имею полную власть над собственным мозгом и могу задействовать его возможности в сотни, тысячи раз более эффективно, чем вы, люди. Ведь в обычном, человеческом мозгу значительная часть нейронов пребывает в спящем состоянии, а я с помощью пучков Бесселя в состоянии активировать их все одновременно. Поэтому скоро, весьма скоро наступит время, когда я получу власть над материей – я буду манипулировать самой структурой вещества на мономолекулярном уровне и тогда стану воистину всемогущим!

Антеус Мун умолк. Молчал и Георгий, немало пораженный рассказом Муна, особенно его заключительной, исполненной поистине безумной гордыни и одновременно столь многое проясняющей тирадой.

Кроме того, полифоническая звучность и органная выразительность голоса, яростное льдисто-голубое сияние глаз старца невольно завораживали. Чувство, которое испытывал сейчас Георгий, можно было, пожалуй, назвать смесью гнева, страха и восхищения, да-да – восхищения!

– Ну что, Георгий аль-Рашид, – выдержав паузу, спросил Антеус, – ответил я на твой вопрос? Знаешь ли, понимаешь ли ты теперь, кто я такой?

Глава 21
Финальная реприза

Не познав все, ты не познаешь ничего; и если

робость помешает тебе идти до конца,

природа ускользнет от тебя навеки.

Де Сад. Сто двадцать дней Содома

– Да, – кивнул Георгий, нагло ухмыляясь, – кем вы себя возомнили, я понял. И кто, а вернее, что вы есть на самом деле, тоже.

Взгляд Муна подернулся мрачностью. Насмешки боится даже тот, кто уже ничего не боится на свете.

– Неужели? – почти прошептал он. – И что же я, по-твоему, такое?

– Вы монстр, – ответил аль-Рашид, стараясь твердо смотреть ему в глаза.

– А ты дурак, Георгий аль-Рашид! – рявкнул Антеус, в бешенстве стуча тростью. – Дурак, если и впрямь так думаешь!

– Вас послушать, – упрямо пожал плечами Георгий, – так Бог или, если угодно, Природа – глупцы. Если процессы старения и умирания заложены в нас изначально, эволюцией…

– Эволюция – это атавизм! – гневно перебил его Мун. – Да, да! Ты не ослышался – применительно к человеку эволюция всего лишь а-та-визм! Вроде рудиментарного хвоста. Но ты прав в одном – старость действительно инструмент эволюции. Мои ученые это уже давно поняли. Что ты хмыкаешь? В голове не укладывается? Ну хорошо, вот доступный тебе пример: две мыши – умная и глупая, – пока они молоды, с равной вероятностью убегут от кошки, просто потому, что быстрее последней; но вот мыши постарели, и они уже не столь шустры, как прежде. У кого из них больше шансов? Вот именно. Умная мышка проживет долее глупой и оставит, соответственно, более многочисленное потомство – потомство умненьких мышат. Таким-то способом, используя механизм старения, природа осуществляет естественный отбор даже на протяжении одного-единственного поколения. Но люди-то, люди уже тысячи лет не подстраиваются под среду обитания. Напротив – они сами меняют ее под свои нужды. И если человек хочет летать по небу, он не ждет, когда у него отрастут крылья, он строит самолет! Поэтому говорю тебе еще раз, чтоб ты запомнил хорошенько: эволюция для нас – атавизм. Причем в отличие от хвоста крайне вредный. Ведь старость – это едва ли не главное препятствие на пути прогресса. Скоро триста лет, как человечество вышло в космос. И что? По сию пору только Луна более или менее освоена нами. А почему так? Время! Всесильный, пожирающий собственных детей Хронос – вот причина тому! Неужели не понятно – только вечному разуму дано объять и постичь бесконечность Вселенной! Именно таким путем должно было идти дальнейшее развитие человеческого вида. Но вы, люди, своими нелепыми запретами сами поставили заслон на пути прогресса. Вы низвели естественную жажду познания до уголовного преступления и умышленно погрузили разум цивилизации в искусственный сон! А сон разума порождает чудовищ…

– То есть – вас?

– Пусть так, – вздохнул Антеус Мун, неожиданно успокаиваясь. – Да. Мне уготовано стать вашим злым богом, Иалтабаофом. Всемогущим и безжалостным. Почему нет? Вы сами захотели себе подобной судьбы, отказавшись от возможностей, что сулила вам наука. Потому называй меня, как тебе угодно, только не делай вид, будто не осознаешь, что перед тобою существо, могущественнее любого из вас… всех вас!

– Это я понимаю.

– Вот и хорошо, – уже с прежней своей ехидной усмешкой произнес Мун. От недавней вспышки безумного гнева не осталось и следа. – И не разочаровывай меня более. Иначе мои виды на тебя и твою дальнейшую жизнь могут измениться.

– Вообще-то, – стараясь скрыть беспокойство, сказал Георгий, – вообще-то я привык самостоятельно планировать свою жизнь.

– Возможно, – вкрадчиво ответил ему Антеус– Однако с этого момента все будет иначе.

– Можно узнать, насколько иначе? – как мог хладнокровнее, поинтересовался аль-Рашид.

– Хочешь знать свою судьбу? – подавшись вперед, спросил Мун. – Не бойся, убивать тебя я не собираюсь. Ты слишком ценный и интересный материал, Георгий аль-Рашид. Конечно, если ты сам не выберешь смерть, отвергнув мое теперешнее предложение.

– Что за предложение? – в нетерпении спросил Георгий.

– Я предлагаю тебе службу.

– Службу вам?

– Разумеется. Почетную и очень – очень! – хорошо оплачиваемую службу. Хочу напомнить, что ты уничтожил или вывел из строя целую армию моих слуг, поэтому будет только справедливо, если ты и заменишь их, хотя бы отчасти, собою. Поверь, тебе не придется жалеть о таком своем решении: я наделю тебя огромной властью и значительными возможностями, при этом ты будешь пользоваться почти полной личной свободой. Естественно, в пределах и в рамках тех задач, которые стану определять тебе я.

– Но как вы сможете доверять мне, господин Мун?

– Для этого мне придется тебя несколько… модифицировать, – спокойно пояснил Антеус, – поработать с твоим телом и мозгом. Но не тревожься, тебе это пойдет лишь на пользу. У тебя откроется масса новых, весьма неожиданных, способностей и умений. Поверь, мои ученые достигли в этих областях потрясающих результатов. Совершенно потрясающих! Всем институтам Срединной империи, их хваленого Биополиса далеко до меня. А все потому, что там, в империи, тоже существуют глупые, тормозящие прогресс ограничения. Ты не знал? Увы, тем не менее это так. Что бы там ни вещала наша пропаганда. А главное и самое вредное из ограничений – это запрет на трансгенные манипуляции с человеческим материалом. С животными – пожалуйста. А с человеками – ни-изя-а! Разве не глупость, спрашиваю я? Воинствующее невежество, вот что это такое!

– А как же их император, Чингис-ильхан Хулагу Третий? Всем известно, что он потомственный мутант.

– Пфф! С чего ты взял? Вовсе нет. Какой же он мутант? Да, прадед ильхана действительно был создан путем определенных генетических манипуляций. Но на основе человеческого материала. Он генетически искусственный, но не трансгенный организм.

Вообще, – пренебрежительно махнул рукой Антеус, – все это вчерашний день! Мои ученые давно обогнали имперскую науку, уйдя вперед минимум на полвека… О! Придет время – и ты увидишь это сам, я все тебе покажу. Что там трансгенные химеры Браилова! Мне удалось скрестить человека с машиной. Да-да! Я вывел совершенно новую породу, даже новый вид людей – homotechnical – человека технического. Ты увидишь! Разумеется, когда и если примешь мое предложение.

– А если я откажусь? – спросил аль-Рашид, стискивая до боли в пальцах рукоять пистолета.

– Я уже сказал, – пожал плечами Мун, – что не собираюсь лишать тебя права выбора. Однако вариантов в наличии только два: либо ты заключаешь со мной контракт и выходишь отсюда модифицированным, либо не выходишь вовсе… Скажу сразу, что времени на размышления предоставить тебе не могу. И еще. Не строй, пожалуйста, иллюзий – другого выхода из создавшейся ситуации у тебя нет. Здесь ты в полной моей власти.

– Как знать, – пробормотал Георгий.

– Что? Может, ты ожидаешь помощи от своих новых друзей-вселенцев? Или надеешься на бомбу, что висит у тебя за плечами? – Увидев, как Георгий едва не подскочил от удивления, Антеус злорадно рассмеялся. – Так знай: твои друзья из ВСМЦ предали тебя. Да-да! Бомба, которую тебе всучили, радиоуправляемая, и мне уже трижды пришлось подавлять сигналы с командой о немедленной ее активации. Эти святоши сделали из тебя камикадзе, слепое орудие своего безумия! Вот ты небось счел сумасшедшим меня – не спорь, я знаю, что говорю, – на самом же деле они подлинные безумцы! Кстати, твою видеосвязь с ними я заблокировал еще на четвертом уровне. Так что наша с тобою беседа носит абсолютно приватный характер.

После столь неожиданного поворота событий Георгий решил выгадать какое-то время, чтобы успеть собраться с мыслями и определиться хотя бы в ближайших действиях. Что касается попыток активации бомбы, он почему-то легко допускал, что Антеус не лжет. Интересно, у них изначально так было спланировано или это самостоятельная инициатива того секретного нунция? Ах же суки вселенские! Подловили, как пацана, как последнего лоха. Очередного шахида решили смастерить?! Чувствуя, как в нем закипает ненависть, Георгий поспешил взять себя в руки. Спокойно, спокойно… Об этом – после. Вот даст Бог выбраться, тогда ужо и посчитаемся! Поглядим еще, кто шахид, а кто аль-Рашид… А сейчас важнее всего разобраться с этим ожившим мертвецом… С мертвецом, всерьез уверовавшим, что он – бог. И действительно обладающим немалым могуществом… М-да, в сочетании с запущенной манией величия смертоносный коктейль получается…

– Господин Мун, – начал аль-Рашид, – прежде чем выбрать один из предложенных вами вариантов, мне все же хотелось бы получить ответы на некоторые вопросы. Не люблю, знаете ли, оставлять загадки неразгаданными, даже если практического значения это уже не имеет. – Дождавшись согласного кивка, он продолжил: – Каким все же способом вы контролировали «усыновленных»?

– Я полагал, что ты и сам догадался, – хмыкнул Мун. – Ну хорошо. Несмотря на то что в развитии своем я оставил человеческий род далеко позади, мне по-прежнему присущи некоторые из ваших… слабостей. Иначе говоря, пока я пребываю в своей внетелесной ипостаси, ряд специфических ощущений остается для меня недоступным. Да и ученые мои полагают, что периодический возврат мозга в естественную, так сказать, среду необходим по ряду медицинских соображений… У них имеется целая куча этих соображений. Так, они считают, что, если, дескать, безвылазно пребывать в контейнере – а по сути, в виртуальном мире, – есть риск вовсе выпасть из реальности – из той реальности, что дана нам в осязательных, тактильных ощущениях. Соответствующие участки головной коры начинают, дескать, хиреть за ненадобностью. И еще масса иных причин аналогичного свойства. Короче, мне нужна натуральная подпитка. Поэтому время от времени мой мозг пересаживают в подходящее тело.

– То есть все тринадцать «сынов Муна» были своего рода… донорами?

– Все тринадцать – это я сам. По завершении процедуры «усыновления» в тело очередного избранника пересаживали мой мозг, только и всего. Таким образом, из здания Центрального офиса всякий раз выходил один и тот же человек – Антеус Мун. Но под другим именем и в новом теле. Собственно, весь спектакль с чередой «усыновлений» был задуман для этого изначально.

– А что происходило с мозгом самого «избранника»?

– Он удалялся, – коротко пояснил Антеус.

– Но зачем, – пораженно воскликнул аль-Рашид, – к чему такие сложности?! Отборочные туры, «золотая десятка», шоу с итоговыми выборами… Почему бы вам просто не воспользоваться любым другим подходящим телом? Или даже вырастить специальный клонированный организм? Наверняка ваши ученые давно на это способны.

– Не забывай, что в качестве вместилища для моего «я» годится далеко не всякое тело. Все эти отборочные процедуры на самом деле преследовали лишь одну цель – подобрать донора с наилучшими физическими характеристиками. Потом, мне было необходимо, чтобы человек, под чьим именем я временно существую, легально обладал широчайшими возможностями для удовлетворения любых желаний. Это как раз и обеспечивал заблаговременно созданный мною «Фонд Муна». И именно поэтому отпадал вариант с клоном. Кроме того, – с язвительной усмешкой заметил Мун, – клонирование запрещено законом. Уж если делать своим временным пристанищем физическое тело, так не тело какого-то изгоя! Хотя один разок я все же рискнул…

– А для чего надо было их ликвидировать? И почему никто из ваших «сынов»… то есть ни один из доноров… точнее, ни одно из тел… короче, почему никто из них не перешагнул сорокадвухлетнего рубежа?

– Я уже говорил тебе, что к сорока годам в обычном человеческом мозгу запускаются механизмы старения. Не мог же я позволить, чтобы мой мозг старился вместе с телом донора! Отсюда этот возрастной рубеж. И отсюда же – необходимость ликвидации. Хотя зачастую это были обычные инсценировки. Например, в последнем случае, который, надо понимать, интересует тебя всех более, я просто раскусил ампулу с красителем и изобразил падение.

– Однако, – засомневался Георгий, – Инвойсу Омарову на момент «несчастного случая» было лет двадцать шесть. Хочу сказать, еще далеко до определенного вами возрастного рубежа…

– Экий ты дотошный, – поднял брови Мун. – В теле Омарова и впрямь обнаружился смертельно опасный вирус. Скоротечный импетиго, слыхал, наверное? Кровежорка, по-простому. В одном таиландском борделе подцепил.

– В борделе? – Аль-Рашид попытался изобразить язвительную ухмылку, но из-за простреленной щеки и выбитого зуба получилось не слишком убедительно.

– Именно, – в свой черед усмехнулся Антеус– Каюсь, грешен. Первое время, после пребывания в… в раз воплощенном, так сказать, состоянии, бываю порою ненасытен до удовольствий, позволяю себе излишества разные нехорошие. И потом, (что скрывать?) обладая возможностью менять тела как перчатки, волей-неволей начинаешь относиться к ним, к телам то бишь, несколько потребительски, как к сезонной одежке – поносил, поносил, да и сбросил. Не стану спорить, может, это и не есть хорошо. Но факт остается фактом: в тот раз я утратил бдительность и допустил очевидную небрежность. За что, впрочем, едва не поплатился. Как тебе, наверное, известно, при кровежорке метастазы разрастаются с поистине космической скоростью. В общем, когда эту заразу выявили, болезнь успела проникнуть уже во все внутренние органы и вот-вот могла поразить центральную нервную систему. Так что медлить было нельзя, счет шел даже не на дни – на часы. Оттого-то тринадцатое из моих воплощений и вышло столь недолговечным. И тут уж некогда было инсценировать пристойную легенду. И тщательно прорабатывать детали – тоже. Ну а последствие такой вынужденной небрежности – вот оно, – пояснил Мун, нацеливая трость в лоб Георгию.

– Неужели вы не опасались, что вас в конце концов разоблачат? Или вы контролируете всех сотрудников Пирамиды до последнего?

– Контролирую я, естественно, всех. С помощью тех же идентификационных микрочипов. Но полностью управлять могу только модифицированными сотрудниками – андроидами или биоморфами. Только им, и то далеко не всем из них, известно о моем существовании. Впрочем, – пожал плечами Антеус, – в случае крайней необходимости я в состоянии подчинить своей воле большинство рядовых служащих. Практически единомоментно. Превратить их в нерассуждающие, готовые на все автоматы. Однако это будет необратимо. В этом случае они утратят ценность как специалисты.

– Тогда понятно, как вам удалось столь долгое время сохранять тайну своего существования… А что, к примеру, руководитель СВК Репо Субвенций относился к числу… посвященных?

– Представь себе – нет. Субвенций был самым заурядным человеком, я не подвергал его модификации. К тому же не большого ума – заподозрил что-то – и затеял собственное расследование, дурачок! А вот над его секретаршей я изрядно поработал. Согласись, особь из нее вышла прелестная.

– Иначе не скажешь… А Оферта Романова? Надо понимать, она по вашему приказу с Пирамиды-то сиганула?

Антеус Мун молча кивнул головой.

– Но что такое она вспомнила? Что хотела мне рассказать?

– Понятия не имею, – пожал Антеус плечами.

– Так зачем же вы ее?.. – поразился Григорий. – На всякий случай, что ли?!

– Ой, только не говори, что тебя волнует судьба какой-то силиконовой куклы! – отмахнулся Мун, раздраженно морщась. – Ну да, фигурка у нее была ладная, не стану спорить. Зато я дал ей возможность уйти красиво, продемонстрировав публике все изящество своих, хе-хе, форм, разве нет?

– Нет, но… – аль-Рашид даже растерялся, – но нельзя же так… почти беспричинно… направо и налево… Ведь вы же были с ней близки, как-никак.

– Страшное дело! Кошмар! – запричитал Мун в притворном ужасе. – Такая молодая – и такая мертвая! – И неожиданно пропел неприятным дискантом:

 
Тяжело лежать во гробе,
Почернели ручки обе,
Стали волосы как пыль,
Из грудей растет ковыль.
Тяжело лежать в могиле,
Губки тоненькие сгнили,
Вместо глазок – два кружка,
Нету милого дружка!
 

Бог ты мой! Да он больной на всю голову, поразился Георгий.

– Ну все, хватит об этой дуре! – отрезал старик. – Если хочешь еще что-то узнать, задавай умные вопросы, по существу.

– Ладно, – не стал спорить аль-Рашид. – Скажите еще: а ребята Озирхотепа, эти… как их… кромешники – подконтрольный вам контингент?

– Да, я опекаю их. До определенной степени. Слежу, чтобы их усилия прилагались в нужном мне направлении. Но вовсе свободы воли не лишаю. Пускай себе…

– Понятно. Держите, значит, на длинном поводке.

– Можно сказать и так, – самодовольно хохотнул Мун.

– А зачем вам вообще понадобились эти ряженые? Какова их роль в затеянной вами игре?

– Их роль? – Антеус на миг задумался. – Что ж, если тебе любопытно… Кромешникам твоего старого приятеля Озирхотепа я определил роль химического элемента…

– Роль чего? – не понял аль-Рашид.

– Того! Коли уж пытаешься уловить сокровенный смысл моей стратегии, будь любезен схватывать мысли влёт. Нечего ваньку валять! – проворчал Антеус Мун в не совсем понятном Георгию раздражении.

«Эге, – подумал аль-Рашид, – а нервишки-то у тебя ни к черту. Верно, как ни молодись, а возраст таки дает о себе знать».

– Кромешникам, – справившись после минутной паузы с раздражением, продолжил Мун, – совокупно с кощунниками, трансгуманистами, имморталами и прочими я отвел роль эдакого кислотного дождя. Каковой должен если не растворить, так хотя бы ослабить тот монолит мерзлого говна, что образовался в результате противоестественного слияния трех монотеистических религий. Я Вселенскую Церковь разумею.

– Ну хорошо, – кивнул Георгий, – а ко мне-то зачем вы этих ряженых подослали?

– Очередной шанс тебе хотел дать, вот зачем. Между прочим, оцени мои широту взглядов и готовность к компромиссу – и твою тогдашнюю упертость. По-моему, сравнение не в твою пользу, разве нет?

– А Песий Царь? – спросил аль-Рашид, желая расставить уже все точки над «і», а заодно потянуть еще время.

– Песий Царь… – задумчиво повторил Мун. – Нет, он не моя марионетка. Фигура вполне самостоятельная. И загадочная. Да-да, даже для меня! – Антеус вновь замолчал, а потом не совсем понятно уточнил: – Почти отказался от «рацио» и сделал главную ставку на «инферно».

– Рацио? Инферно? Я не совсем… – начал было Георгий.

– Не важно! – перебил его старец. – Я не особенно полагаюсь на все эти колдовские кунштюки, но некоторые его наработки весьма интересны. Должен признать… Так вот, повторяю, Песий Царь – сам по себе. Разумеется, у меня есть в его, гм, «химерическом» окружении несколько информаторов… но и только. Дело все в том, что и он сам, и его подданные с большим предубеждением относятся к любой электронике. И потому с маниакальным упрямством отыскивают и уничтожают любую аппаратуру сложнее примуса. Луддиты-троглодиты недоделанные! Вот потому-то я лишен возможностей наблюдать за ними воочию. Увы! Большая часть Химерии – сплошная «мертвая зона» для меня. В настоящее время у нас с Его Песьим Величеством нейтралитет… Пока так.

– Да кто он вообще такой, этот Песий Царь?! – не унимался аль-Рашид. Тем более вопрос этот и вправду живо интересовал его.

– Тайна, покрытая мраком, – с усмешкой пожал плечами Антеус Мун. – Я так полагаю – один из последышей профессора Браилова. Может, даже его ученик. Несомненно одно: он мутант. Притом весьма неординарный. И могущественный. Сумел подчинить себе остатки недобитых вашим «СМЕРХом» химер, сорганизовал их в сообщество… Как-то решил проблему бесплодия… Не знаю как! Пока у меня на сей счет только догадки… Может, клонирование, а может… Ладно, об этом после. Так вот, он, без сомнения, незаурядная, талантливая личность – этакий гений племени мутантов… Создать собственное, фактически суверенное государство! С собственным оригинальным законодательством, органами управления, вооруженными силами… и все это буквально под носом у столичных властей… Ты знаешь, они называют подконтрольные им территории «страной Химерней»! И при всем том эта самая Химерия остается для большинства человечества полной «терра инкогнита». М-да… Тамошние химеры вообще считают себя отдельным народом. А их царь к тому же вдолбил им в головы, что они-то, дескать, и являются подлинным постчеловечеством – венцом эволюции, то бишь! По-моему – бред. Что такое эти браиловские химеры? Шлак, пустая порода – и ничего более! Однако что-то мы с тобою больно далеко ушли от наших баранов.

– Тогда последний вопрос – и все… гм… Почему с телами всех усыновленных вы… расставались либо в стенах Пирамиды, либо где-то в непосредственной близости?

– Ну-ну! – усмехнулся Антеус– Не старайся выглядеть глупее, чем ты есть на самом деле. Уверен, ты и так догадался почему. – Оперев подбородок о трость, он, прищурившись, уставился на Георгия, – Теперь, когда ты получил ответы на все свои вопросы, настало время ответить на мой.

– Только одно – последнее… Оферте Романовой вы подарили перстень с бриллиантом, на котором выгравирован этот ваш символ – глаз с руками… – Георгий глубоко вздохнул и поднял свою левую ладонь на уровень лица. – От матери мне досталось кольцо с такой же гравировкой. Это что-нибудь значит? Вернее так: означает ли это именно то, о чем я думаю?

– Да, с твоей матерью я был знаком, – спокойно кивнул Антеус– Достаточно близко, если ты это имеешь в виду. – И, помолчав, добавил: – Рахиль была настоящей красавицей, знаешь ли.

Аль-Рашид ожидал такого ответа. Но все равно он стал для него откровением. И вызвал целую гамму противоречивых чувств. Как он должен к этому отнестись? Как реагировать? Да и должен ли вообще? Собственно, такое родство даже биологическим не назовешь… И все же… все же… Георгию вспомнились вспышки бешенства, странные сны, что преследовали его всю жизнь…

– Что же выходит? Вы… мой отец, что ли?!

– До известной степени, – с прежним равнодушием пожал Мун плечами. – Скорее духовный, чем физический. Не забывай, что я пребывал тогда в теле одного из «сынов», не помню сейчас, которого из них. Зато я хорошо помню, что твой биологический отец не был человеком в полном смысле слова.

– Что-о?!

– О-о! Вижу, тебя это как-то задевает? Да, он был одной из химер Браилова. Мне отчего-то захотелось тогда побывать в шкуре мутанта. Именно его я имел в виду, говоря, что все же рискнул один разок. Когда махнулся с твоим папашей мозгами… Хе-хе-хе! А мне вот только сейчас пришло в голову: ты, который потратил столько энергии для полного истребления химер, сам наполовину мутант! Забавно, не так ли?

– Я не верю вам, – мрачно заявил аль-Рашид.

– Да и на здоровье, – хмыкнул Антеус, – мне-то что? Впрочем, ты не помнишь, часом, сколько у тебя детей?

– Кого? – удивился Георгий.

– Скольких женщин ты обрюхатил?

– Н-не помню…

– А все же?

– При чем тут… об этом мне ничего точно… – замялся аль-Рашид.

– Полагаю, ответ прост: ни одной. А ты не задумывался, почему так? Нет? Ведь ты не мальчик и обладал, полагаю, не одним десятком женщин, за сорок-то лет. Догадался уже, к чему я клоню? Нет? Так я тебе помогу. Хе! Хе! Хе! Внимание, намекаю: потому что ты химера в третьем поколении. Ты стерилен!

– Это ложь! Я нормальный! – возмутился Георгий.

– Собственно, мне глубоко наплевать, веришь ты или нет… но откуда такая убежденность?

– У меня нет никаких признаков химеризма.

– Внешних – нет, – согласился Мун, – но вспомни еще о своих талантах, хотя бы о тех из них, которые уже проявились. Симон, знаешь ли, был весьма одаренной химерой. Ага! Я таки вспомнил, как его звали, – Симон! Точно, Симон. И отчего-то мне кажется, что кое-какие из его особых способностей ты унаследовал. Разве не так?

– А какими способностями обладал мой… отец? – буквально заставил себя спросить аль-Рашид.

– Его мать, а твоя бабка, была сивиллой; такой ее сделал Браилов; как уж это ему удалось – не знаю. Могу только догадываться, что он подмешал в ее геном ДНК организмов, аномально одаренных в плане предчувствий… Ну или чего-нибудь еще в эдаком роде. Есть, знаешь ли, среди животных такие, что обладают специфическим даром предвидения событий. На рефлекторно-инстиктивной основе, понятное дело. Подобная… гм… экстраполяция позволяет им всегда быть готовыми к разным неприятностям, например к стихийным бедствиям. Как бы то ни было, а Симон тоже был провидцем, как и его бабка; грядущее являлось ему во сне, правда – увы! – в иносказательной форме. Конечно, он не видел будущее в буквальном смысле слова, скорее – вероятностные цепочки. То бишь наиболее вероятное развитие последующих событий. Причем, что ценно, ближайших событий… Ты, кажется, упомянул, что видишь вещие сны? Аль-Рашид промолчал.

– Наверняка есть и другие аномалии. У Симона они, во всяком случае, были. А у тебя… какие-то пока не проявились, а о каких-то ты просто-напросто еще не догадываешься. Но это ничего – модификация как раз поможет их раскрыть.

– Не верю, – упрямо повторил Георгий. – Вы все это придумали только что, специально… Бред, реникса!

– И на здоровье, – в свою очередь повторил Мун. – Впрочем, сейчас все это уже не важно… И не обольщайся, Георгий аль-Рашид! Какого-либо особенного значения для меня факт… известного родства с тобою не имеет. Хотя… – старик лукаво улыбнулся, – возможно, это обстоятельство сыграло-таки свою роль в том, что ты до сих пор жив… И довольно об этом! Говори теперь, каким будет твой окончательный выбор? Какой жребий изберешь?

В обширном бункере повисла тяжелая тишина. Аль-Рашид молча вглядывался в сухое хищное лицо Антеуса, словно пытаясь проникнуть в глубь его существа, заглянуть в мутную душу этого древнего прожженного авантюриста, где тьма таила мрак, а грязь бесчисленных падений смешалась с блеском триумфов.

– Если я соглашусь поступить к вам на службу, – прервав затянувшееся молчание, спросил Георгий, – что за этим последует?

– Ком сейчас же отведет тебя в операционную, – быстро ответил Антеус. – Там же ты сможешь подписать контракт; уверен, условия тебя устроят.

– В операционную? А где это?

– Здесь, в Центральном офисе, разумеется.

– А если точнее? Пирамида большая…

– На минус первом уровне, – уточнил Мун и прищурился. – А какая тебе разница?

– Никакой, – пожал Георгий плечами. – Я к тому, не раскурочил ли я, часом, вашу операционную? Когда на встречу с вами поспешал.

– Не переживай, – усмехнулся Антеус, – и не льсти себе: по пути сюда ты видел лишь то, что я хотел, чтобы ты видел.

– Раз так, – вздохнул аль-Рашид с нарочитым смирением, – пускай ведет.

Глаза Антеуса Муна полыхнули, точно уголья на ветру.

– Я расцениваю твои слова как согласие. – Он удовлетворенно откинулся на высокую спинку трона и слегка пристукнул тростью. – Хорошо. Ты избрал жизнь, а это всегда беспроигрышный выбор. Ком, будь любезен, проводи господина аль-Рашида на минус первый уровень в пятую операционную.

Георгий молча встал с кресла, но с места не тронулся. Он ждал.

Вот Ком с одышливым сипением, тяжкой неспешной поступью направился к аль-Рашиду. Когда его уродливая туша приблизилась на расстояние вытянутой руки, Георгий молниеносным движением выхватил из-за отворота перчатки лазерный нож и, максимально удлинив лезвие, по самую рукоять вогнал его в грудь Кома, попав тому аккурат в глаз. Мощная, точно из пробитого огнетушителя, багровая струя окатила Георгия с головы до пят.

Монстр пронзительно всхрюкнул и попытался сразу тремя ручищами зажать фонтанирующую рану. А вот четвертую лапу он, угрожающе растопырив пальцы, протянул к лицу своего обидчика.

Одним дуговым взмахом блистающего клинка, Георгий отсек ему кисть и снова ударил – под левый глаз чудовища, в то место, где, по его расчетам, находилось сердце. Ком еще раз издал возмущенное хрюканье, выдув из ротовой дырки кровавый пузырь, и с грохотом, словно вырванный бурей вековой дуб, рухнул на спину.

Повернувшись, Георгий достал пистолет и направил дуло на Антеуса.

– Не так уж вы всемогущи, господин Мун, как заявляете. И то, что я сейчас здесь, – лишнее тому подтверждение. Всемогущий! Ха! Это вы-то, окруженный целым сонмом врагов, вы, у которого вовсе нет и не может быть друзей. Вся ваша надежда – на крепкие запоры да на тех несчастных мутантов, которым вы только и решаетесь вверить факт своего преступного существования. Именно поэтому мне – одиночке! – удалось сначала вычислить вас, а потом и добраться до вашего лежбища. Вы же не можете доверять никому, кроме кучки вами же созданных уродов! Вот уже без малого полторы сотни лет вы принуждены прятать от всех и каждого свой больной разум! Что – это теперь называется всемогуществом?! Не-ет, господин Мун, вы не всемогущее сверхсущество, каким себя считаете или хотите казаться, – вы опасный безумец! И ко всему, еще калека, лишенный своего тела. Между нами нет и не может быть ничего общего, Антеус Мун… И хочу вас заверить, что «родству» с вами я придаю еще меньше значения, чем вы. А сейчас я намерен доказать, что вы отнюдь не бессмертны…

– Надеюсь, – спросил тот, с любопытством разглядывая аль-Рашида, – ты не собираешься палить в мою голограмму?

Георгий молча покачал головой и сместил ствол к высящейся рядом с троном светящейся колонне.

– Что ты хочешь… – начал Мун с явным беспокойством.

Не обращая на него внимания, аль-Рашид тщательно прицелился и нажал на спуск – раз, другой, третий… Шесть пуль одна за одной устремились к контейнеру, в котором, окруженный сияющим лучистым нимбом, плавал бессмертный мозг Антеуса Муна.

На какой-то момент голографическое изображение восседающего на троне старца дрогнуло и смазалось, теряя объем и четкость.