Текст книги "Жрец богини Лу. Дилогия (СИ)"
Автор книги: Александр Якубович
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 31 страниц)
– Ну, значит попробуйте сделать пакет деталей, смотри, – чуть подумав, выдал я идею. – Делаете пять‑шесть одинаковых тонких шестеренок, только с клиньями внутри. Ставите их все на вал рычага вплотную, и получится одна большая. Работы в разы больше, но так кузнец сможет закалить правильно все детали. А вот тут можно сделать упор, но только не на один зубец, а лесенкой, на несколько, чтобы не обломало. Сможете фиксировать грузы на полпути, чтобы люди на рычагах смогли смениться. Только сделайте боковые малые шестерни чуть толще, чтобы вся конструкция выходила за пределы ширины главной шестерни.
Я закончил марать бумагу и делать пометки. В успехе уверен абсолютно не был, но лебедок, даже простейших, я тут пока не видел. Только барабаны с прямым приводом, на который наматывали канаты и цепи, да шкивы с простейшими блоками. А в моей конструкции, если сделать ручку достаточно длинной, могут работать одновременно до четырех человек.
– Только не увлекайтесь с толщиной, а то ее даже порожняком провернуть будет проблема, – добавил я, когда старпом уже прятал мои просохшие каракули в тубус.
Тарт внимательно посмотрел на мое творчество и спросил:
– А ты откуда вообще все это взял?
Я принял ленивый вид, потому что готовился к такому вопросу.
– У нас шахтеры на юге таким пользуются. Руду поднимать.
Старпом моим ответом удовлетворился.
Расстались с южанином почти друзьями. Я чуть захмелел от пива, мои коллеги по бригаде стали расходиться кто куда. Карман приятно грели два золотых кругляша.
Вернулся домой поздно, когда Илий и Лу уже поели и о чем‑то тихо переговаривались, сидя на одном из топчанов. После того, как мы перебрались в Пите, мы все меньше и меньше времени проводили вместе. Старик шарился по району, слушая разговоры, да и сам общался с людьми. Чем занималась Лу все это время, я вообще имел весьма смутное представление.
Мы с моей богиней все еще старались заниматься по вечерам ментальной магией, но первую неделю я так уставал, что просто замертво падал на кровать после рабочего дня в доках. Иногда выпивал кружку‑другую пива с мужиками из нашей бригады, да на этом мои дела и заканчивались. Так что сегодня был третий день, когда я должен был заниматься с Лу, но вместо этого приперся бухой.
Предвосхищая недовольство богини – в шее стало покалывать – я выудил из кармана дневной заработок в пять серебряных монет, а после присовокупил к ним еще и два золотых.
Богиня удивилась:
– Это откуда?
– Помнишь первый заказ, где премию дали в десятку? Меня нашел старпом с того корабля и подкинул премию за новую систему блока. Ну и вопросов позадавал.
– О чем? – Лу чуть заметно напряглась, я это четко почувствовал.
– О подъемных механизмах, в основном. Я же тогда переделал их блок, чтобы успеть премию получить, – я хитро улыбнулся и Лу тоже не смогла удержаться.
Мое стремление где‑нибудь перехватить лишний серебряный кло они с Илием уже давно заметили. Хотя главный жлоб у нас был, конечно же, старик.
– Так что если все пройдет хорошо, в следующий рейс мне привезут еще пару золотых премиальных. Если не обманут, конечно.
Лу чуть успокоилась. По моему эмоциональному состоянию и мыслям богиня поняла, что все прошло тихо и спокойно, да и никаких великих планов и идей, которые бы могли вызвать подозрение, я Тарту не выдавал.
Чуть поплескавшись в небольшом корыте, которое служило нам умывальником, я немного отошел и был готов к нашему занятию. Лу уже сидела на полу, поджав под себя ноги и ждала, когда я нырну в чертоги.
Сейчас, за невозможностью полноценно заниматься фехтованием, мы много времени уделяли формированию конструктов иллюзий. Для этого мне надо было прилично овладеть искусством концентрации своих ментальных сил, так что мы много времени проводили в чертогах.
Чуть кряхтя, я уселся рядом с богиней и уже привычно скользнул внутрь своего сознания. Почти сразу же рядом появилась Лу – барьеры я уже рефлекторно держал открытыми, хотя толстые стены были готовы в любой момент взметнуться вверх.
Удивительно, но после самоубийственной атаки чистым ужасом, который я почерпнул из своей души, чтобы отогнать от нас стаю волков, восстановился я подозрительно быстро. Барьеры, которые после сражения были больше похожи на тонкое стекло, опять стали толстыми и крепкими, больше похожие на крепостные стены. Да и в целом я ощущал себя как‑то увереннее. Возможно, потому что знал – теперь у меня есть «ядерная кнопка», последний аргумент. Я много размышлял на тему использования ресурсов души в ментальной магии и расспрашивал об этом Лу, хотя она изо всех сил противилась даже самой мысли о таких действиях. Но мне удалось выудить из богини, что при желании, да, я смогу выдать удар чистой силой такой мощи, что он сведет с ума все живые существа в радиусе шагов пятидесяти. Правда, после этого я со стопроцентной гарантией отправлюсь на аудиенцию к Жнецу.
Но сам факт наличия столь мощной, хоть и самоубийственной атаки, придавал мне внутренних сил. Я хотя бы смогу прихватить обидчиков с собой на тот свет, просто надо черпать не все самое темное, как я делал на поле боя с волками, а вообще, все что имею.
Сегодня что‑то было не так. Я чувствовал сознание Лу довольно отчетливо. Богиня врала, причем врала в первую очередь сама себе.
– Что не так? – Я сразу как‑то весь собрался, памятуя о нашей первой встрече в чертогах. Сейчас Лу, конечно же, не начнет громить мой разум, но, как говорится, осадочек остался.
Богиня ничего не ответила и в попытках уклониться от разговора, начала посылать мне образы ментальных конструктов.
Я жестче, чем следовало, отмахнулся от них, и в ответ послал сгусток эмоций: тревогу, участие, беспокойство.
Но вывести богиню на разговор не удалось, а через некоторое время и ощущение неправильности ее эмоций пропало.
Продвигались мы, по словам Лу, довольно медленно, но в этом была и ее вина – из‑за нее я был так зациклен на обороне и расщеплении, вместо необходимой концентрации. Мы смогли нивелировать большинство проблем, но старая концепция моего ментального поведения нет‑нет, да и вылезала наружу.
Наконец‑то мне удалось создать что‑то, похожее на стальную указку.
«Почему не меч? Это же самая простая конструкция, знакомая всем», – спросила богиня.
«Не знаю, для меня меч не так привычен и прост, как тебе кажется», – ответил я.
Указка в моей руке была около метра в длину и почему‑то напоминала мне кусок арматуры, только из алюминия. Я покрутил ее и так, и сяк, пытаясь понять свои ощущения. Она почему‑то казалась мне живой и теплой, а если сосредоточиться – то даже немного пульсирующей. Хотя визуально это был просто кусок светло‑белесого металла.
«Хорошо. В любом случае, с этим можно работать. Постарайся зафиксировать его в памяти в мельчайших деталях. Все, что ты чувствуешь», – сказала Лу.
Я последовал ее совету. Некоторое время мы потренировались растворять и призывать назад мою «указку», которую про себя я окрестил арматурой.
«Что за арматура?»
Я поделился с богиней образами стальных прутьев, торчащих из бетонных блоков.
Вынырнули из чертогов, когда была уже почти полночь.
Мне хотелось сказать Лу, что она может поговорить со мной, довериться мне, потому что я так и не забыл это ее чувство тревоги и самообмана, которое я почувствовал на просторах чертогов разума. Но не сказал. Как это всегда бывает, я просто струсил и не стал ничего говорить богине, просто испугавшись, что она меня оттолкнет. Наши взаимоотношения находились в каком‑то абсолютно непостижимом балансе. С одной стороны мы были, вроде как, повязанными партнерами. С другой, она – пятисотлетнее божество, которое вообще находится за пределами понимания человеческого разума. О чем я могу с ней говорить? Что могу сказать? «Успокойся, все хорошо?» Такой себе план, откровенно на троечку.
Так что я ничего ей не сказал, а она и не стремилась со мной общаться. Да и спать мне оставалось не слишком долго.
Так что с тяжелой от занятий и выпитого вечером головой, я лег спать. Снилась мне, как не странно, блестящая ментальная арматурина.
В последующие вечера я попытался опять вывести Лу на разговор, но богиня уклонялась. Пару раз даже напомнил о своем существовании ошейник Матери, что вызвало во мне только волну негодования. Я чувствовал, что Лу скрывает что‑то важное, критически важное не только для нее, но и для меня.
На четвертый день богиня сдалась и показала причину своих тревог.
Был выходной и мы как раз прогуливались по торговым рядам главной рыночной площади Пите, которая размещалась в нижнем городе. Тут всегда кипела торговля, а в особые дни проводились публичные казни за совершение особо тяжких преступлений. Каких‑то массовых зверств тут не было, но бандитов‑душегубов периодически вешали, а убийц детей и женщин, если был доказан факт того, что жертв было более одной – четвертовали. Такие будничные вещи, как отрубание рук ворам, проводились обычно сразу в застенках городской стражи. Веселья для людей в этом было мало, да и надо было перевязать приговоренного. Все же убить человека цели не стояло, хотя отсутствие даже одной кисти обрекало преступника на жалкое существование и медленную, голодную смерть. Быстрее умирали те, кому отрубали две руки.
Я, кстати, узнал, что ворам не всегда рубили руки, это только если ущерб был значительным. Если попадались дети, то часто их отправляли на принудительные работы, а на «первый залет» ограничивались плетьми. Дальше суровость наказания возрастала: могли отрезать ухо или два, поставить на лоб или щеку клеймо с руной «ВОР». Если человек все же сходил с кривой дорожки, то увечные уши можно было спрятать волосами, а клеймо срезали или шрамировали, так что через пять‑семь лет от руны не оставалось и следа, только большой шрам. Я постоянно видел в доках мужчин, которые трудились в поте лица, с недостающим куском уха, шрамами на лбу или щеке, но почему‑то думал, что это последствия каких‑то специфических травм. Впрочем, мужики из моей бригады быстро мне пояснили, что к чему, удивляясь мягкости нравов на юге королевства.
Тут, впрочем, даже врать не приходилось. Все, с кем я работал, знали, что я человек грамотный и занимаюсь физическим трудом только потому, что не смог устроиться на нормальную работу. Так что мой рассказ о том, как мою задницу спас городской голова, довольно быстро стал хитом, обрастая все новыми и новыми подробностями. Я старался в них не врать о своих боевых навыках: еще кто решит проверить, как долго я выстою против трех противников, но в целом, в рассказах все выглядело не так мрачно, как было на самом деле.
Удивительно, но надо мной почти не потешались и много хвалили голову, который решил вопрос деньгами, а не начал лить кровь.
– Не, ну точно говорю, тот голова – точно правильный мужик! Как все решил! – Вот что я слышал примерно раз в неделю от одного из грузчиков или друзей моих коллег по вольной бригаде.
Оно и понятно. В столице многие люди оказывались изуродованными или покалеченными и за менее тяжкие преступления, нежели то, на которое пошел сердонский трактирщик: кража, укрывательство и последующее избиение группой. Так что к жестким законам отношение тут было неоднозначное.
Когда я и Лу почти вышли с рыночной площади, то столкнулись с маленькой бледной горожанкой, которая прижимала к груди какой‑то сверток. Как я догадался – младенца.
Вид у девицы был почти напуганный. Чуть растрепанные волосы, выбивающиеся из‑за неплотно натянутого чепца, мятая одежда, синева недосыпа под глазами и чуть припухшие и красноватые от давних слез глаза.
Я заметил, как Лу было потянулась к ней рукой, чтобы остановить и что‑то сказать, но девица только зыркнула глазами и скрылась в рыночной толкотне.
Богиня опустила руку, а меня не отпускало тяжелое чувство несоответствия. Я не мог сформулировать, что было не так, но определенно было.
Лу еще секунду постояла, глядя девушке вслед, после чего подхватила меня под локоть и повела прочь с площади.
– Что‑то было не так. Неправильно, – тихо сказал я погруженной в задумчивость богине, – что именно?
Она только повела плечом, но через некоторое время все же ответила:
– Подумай, Антон. Что ты видел? Не только глазами, но и своим разумом, – Лу была крайне мрачна. В последний раз я видел ее такой, когда меня пырнули ножом в кабацкой драке, и она опасалась, что я отправлюсь в лучший мир досрочно.
Я чуть прикрыл глаза, буквально на секунду, чтобы не споткнуться и не убиться о грубый камень брусчатки, попытался вспомнить девушку, как я ее видел не только глазами, но и своей ментальной силой.
Я все чаще стал замечать, что теперь у меня проявляется «вторая картинка». Кроме реального мира я начинал видеть еще и средоточие «Я» людей, их ментальные сгустки, души, если так будет проще объяснить. Короче, видел я тех самых светлячков, в которого превращался сам, когда шарахался от богини в моих чертогах.
Вот. Образ молодой горожанки. Печальная, светляк темный, хаотично пульсирующий. Она куда‑то спешит, давно плакала. Она в печали – понятно, почему Лу обратила на нее внимание. Думала помочь, пусть и без рассказов о доброй южной богине, которую почитают в шахтерских деревнях.
Лу бросала на меня короткие взгляды, ожидая вердикта. Это была классическая позиция человека, который не хотел говорить первым. Мол, догадаешься – молодец. Не догадаешься – не твоего ума дело.
– Я не понимаю… Я чувствую, что что‑то не так, но не могу разглядеть. Что‑то неправильно с ее сознанием?
– Вроде счетовод, а считать не умеет, – тихо ответила богиня.
И тут меня озарило. Один. Возле девушки был только один светляк сознания. Ее сознания. А это значит…
– Ребенок был мертвым.
– Да. Один день уже точно. И горе сводит ее с ума.
– Поэтому ты потянулась к ней? Хотела помочь.
Лу только кивнула, глядя прямо перед собой. Мы чуть ускорили шаг.
– Знаешь, Антон. Мне до сих пор тяжело на них смотреть. На убитых горем матерей, – сказала богиня. – Особенно сейчас, когда я в человеческом теле и живу среди людей. Когда людская надежда создала меня, почему‑то почти сразу я стала из спасительницы виновницей всех бед. «Лу! Не забирай их!», «Лу! Зачем ты наслала на нас мор?!», «Лу, за что ты прокляла наше селение?!».
В словах богини было столько горечи, столько тяжелой, искренней обиды, что я даже удивился. Никогда бы не подумал, что Лу способна настолько сильно реагировать на мнение окружающих. Она всегда была чуть отстранена, немногословна и даже холодна в общении даже со мной и Илием, а незнакомцы и вовсе удостаивались от нее лишь коротких взглядов.
Мне нечего было сказать. Как я могу утешить древнюю богиню, которая сама – божество утешения и покоя? Это как в том анекдоте, где доктор, чтобы поднять настроение, советует сходить на выступление популярного клоуна, а мужчина говорит, что он и есть этот клоун.
Настроение было испорчено и мы довольно быстро вернулись домой. Лу пошла к женщинам, которые по вечерам собирались у одной пожилой швеи, я же предался безделью. Вечером – занятия ментальной магией, а завтра опять в доки, на работу.
Следующие дни прошли без серьезных новостей. Единственное о чем можно упомянуть – в нашей бригаде больше не осталось свободных мест. Десятым грузчиком стал молодой парень, моложе меня на пару лет, по имени Орвист. Он был высоким – даже выше меня на пару сантиметров – крепким и очень улыбчивым человеком. Работалось с ним в паре всегда легко и приятно, ну а бесконечные рассказы о его похождениях и вовсе быстро сделали парня душой нашей компании. В пьянстве или излишнем блуде тоже замечен не был, так что уже к четвертому дню совместной работы бригадир предложил ему держаться нашего небольшого объединения грузчиков‑фрилансеров.
Конечно, в доках «официальные» крупные бригады поглядывали на нас искоса, но мы ни разу не претендовали на какой‑то особый статус в глазах капитанов, как и не лезли в первую волну торгов за разгрузку: у нас просто не было достаточно людей для полной разгрузки даже небольшого судна. Но вот когда капитаны узнавали, что в рядах на причале есть десяток сработавшихся между собой вольных, то нанимали нас охотно. Тем более что ценник выше, чем другие одиночки, мы не просили.
Так что заказами мы были нагружены и не простаивали.
На следующей неделе, в очередной поход за продуктами вместе с Илием, мне на глаза попался писарский лоток. Были там навощенные дощечки с баночками воска для обновления рабочей поверхности, продавались письменные принадлежности, какие‑то книги, тубусы, шнурки для перевязи свитков, листы пергамента разного качества. Мой взгляд же зацепился за стопку «не кондиции» – испорченных пергаментных листов. Их нижний край был вымочен и сейчас они не подходили для оформления накладных, писем или документов – слишком малы были после среза пострадавшей части, чтобы можно было свернуть их в трубку и не поломать. А тубусами пользовались далеко не все.
В голове будто запустился часовой механизм. Повальное увлечение азартными и настольными играми не давало мне покоя, хотя я уже и отчаялся что‑нибудь придумать. А тут столько малоразмерной бумаги пропадает.
Чтобы не спугнуть торгаша, который мог просечь мой интерес и заломить за испорченную бумагу, как за новую, я стал перебирать товары на лотке. Покрутил в руках пару чернильниц, тыкнул пальцем в простенький тубус, который и так хотел купить – мало ли, часто приходилось бегать с причала с накладными по амбарам, чтобы там начали принимать грузы – взял пучок не заточенных перьев для письма, пяток дощечек. И уже когда собрался уходить, будто невзначай спросил, что тут за бумага лежит с краю.
– А, это, – разочарованно протянул хозяин, который из‑за хвостика и покупки тубуса принял меня за какого‑то странного писаря. Может, работающего на корабле, так как моряки тоже часто пренебрегали бритьем, – испорченный пергамент. Вон, залили с одного краю, и стал совсем ломким, в труху осыпается, надо обрезать. Да кому оно надо?
Я согласился с огорченным торговцем и для виду отломил краешек листа, который пострадал от воды. Пергамент быстро рассыпался грязными кусочками и я недовольно поморщился.
– Знаете, может и приспособлю на что. Почем отдаете?
Торговец не поверил своему счастью. Какой‑то дурак позарился на порченный товар.
– Да по два медных за лист и отдам, – сказал быстро мужик.
Я прикинул количество листов в стопке. Не меньше сотни, мне кажется. То есть просил торгаш шесть с половиной серебром.
– Дорого как‑то… Нормальные же листы по три медяка идут?
– Где ж вы видели по три? У меня по пять!
– Да где‑то видел, думал, по три, а это у вас такой пергамент дорогой, потому что хороший.
– Ну нет, по пять же, обычная цена, – убеждал меня торговец и был, в общем‑то, прав.
Я еще раз оценивающе посмотрел на стопку листов и демонстративно повздыхал.
– Ну тут серебра на пять будет… А вот если бы за три монеты – я бы все разом забрал. И мне на что сгодится и вам вид портить не будет.
Я попал в цель. Торговец думал, что я возьму пару листов и свалю подальше, а тут пришло относительно выгодное предложение освободить его от всей партии порченного пергамента, да еще и получить три монеты. То, что ему удастся продать все до единого листы, мужчина даже не надеялся.
– Ай! Хоть и в убыток, но давай, писарь! Три монеты и трешка – и твоя стопка! – Торговец чуть приподнял цену, но торговаться я не стал. Честно отдал три белых кругляша и медную трешку, взял все листы, лежащие в стопке, и быстро‑быстро свалил, пока торговец не передумал.
Вот это мне повезло, вот это мне фортануло.
С учетом всех прочих покупок у лотка, моя мошна похудела на семь серебра, но оно того стоило. Я наконец‑то смогу реализовать свой потенциал путешественника между мирами и взорвать местный рынок новым «товаром». Не промежуточный патрон, конечно, но заработать точно получится. И если все пойдет гладко, то горбатиться на причалах больше не придется. Во всяком случае, не каждый день.
Пришлось сразу же припахать к работе Лу и Илия. Сначала старик ворчал, но когда я ему объяснил, что это – денег заработать, принялся обрезать испорченные листы с удвоенным рвением.
Сам же я лихорадочно вспоминал все, что помнил о лото. Да‑да, я решил изобрести тут лото, в том виде, в котором оно существует как настольная игра. Я это видел, как возможность устраивать розыгрыши между всеми желающими во время вечерних попоек в кабаках, например.
Наибольшие проблемы у меня возникли с форматом полей и, что на них писать. Местные цифры не подходили, да и грамоте были обучены не все. Я обратился за помощью к жрецу и богине, и мы уже втроем начали решать эту проблему.
– А ты уверен, что это будет интересно? – Илий сомневался в успешности моей затеи после того, как я рассказал ему основные правила игры. – Это выглядит немного… Скучно.
Я постарался как можно красочнее описать старику лотерейную лихорадку, которая царила в моем мире.
– Илий, пойми правильно. Кроме небольших призов будет и главный выигрыш, который получить сложнее всего – надо заполнить все поля. Плюс – можно сделать дополнительное поле на три‑четыре значения для розыгрыша дополнительного приза.
– И откуда эти призы будут браться?
– Мы и будем выплачивать.
Жрец вылупился на меня, не понимая, откуда я взял такую тупую мысль.
– Илий, тут все просто. Мы каждый раз будем разыгрывать половину собранных с игроков денег. Себе забирать четверть, а четверть – класть на следующий розыгрыш. Так что каждый раз главный куш будет расти и расти.
– А если нас решат ограбить? Все же будут знать, что у нас есть деньги? – Лу сейчас озвучила то, о чем я и так думал, и потянулась к небольшому кошельку с золотыми монетами, который всегда носила с собой под платьем или за корсетом.
– Отдадим ростовщику в рост или на хранение, – просто ответил я.
– А откуда денег на первый приз возьмем?
– Два золотых, что мне дал старпом. Они на нас и так с неба свалились.
Про падение денег с неба жрец был не согласен, но резон в моих словах увидел.
Осталось решить, как будет выглядеть игровое поле. Во время обсуждения мне в голову пришла мысль:
– А если использовать руны богов, на нас никто не обидится?
Илий и Лу сильно удивились моему вопросу.
– За что? – Спросила богиня.
– Ну, в моем мире, если кто‑то недостаточно уважительно относится к их богу, то эти люди становятся врагами, вспомни, что я показывал на счет религиозных войн.
Лу понимающе кивнула, а Илий только внимательно слушал.
– Никто не обидится на нас, врагов мы не наживем, – медленно сказала богиня. – У нас никто не заступается за богов, потому что мы сами можем постоять за себя и покарать обидчика. Вообще, заступничество за одного из Пантеона, даже малого – большая глупость. Мы же боги.
До меня наконец‑то дошло. И в самом деле, святотатства тут, как такового, не существовало, а отношение к богам было как в Древнем Риме: если кто‑то поносит какого‑либо бога, то это дело конкретно этого человека и, собственно, бога. Пусть сами между собой разбираются. Да и что это за бог, если ему нужно заступничество смертных?
Так что решено. Будем использовать руны богов. Игровое поле определили почти стандартное: три строки и семь столбцов, два поля плюс три ячейки для «супер игры».
В первой строке будут вписаны случайные руны богов Старшего Круга в их реальной очередности: Матерь, Воин, Жнец, Купец, Кузнец, Мудрец и Бард. Именно поэтому длина поля была определена как семь, а не девять столбцов.
Дальше в первом поле следовали вещи, которым эти боги покровительствуют, тоже прямо под их рунами. Например, для Матери мы выбрали руну «Жизнь» и «Плодородие», для Воина – «Слава» и «Бой», а, например, у Барда – «Путник» и «Радость». Второе поле тоже решили сделать «божественным», но уже с богами Второго Круга. Тут явного старшинства нет, так что подбирали божеств, популярных в Пите.
Стали перебирать популярных тут божеств Второго Круга. Само собой, внесли в список покровителя гонцов и посыльных, быстроногого Кея. Дальше пошли богиня попутного ветра и покровительница моряков – Оранса, бог‑покровитель рыбаков и рыбного промысла – старый Войдур, бог пива и вина – добрый Марг, бог штормов и морского прибоя – могучий Идирон и богиня‑швея – умелая Карса.
– Так, шесть богов есть. Осталось седьмого вспомнить, – перевела дух Лу, поднимая голову от пергамента. Писали сидя прямо на полу, так как стола в комнате не было.
– А что тут думать, – просто сказал я, хотя внутри все бушевало от волнения и предвкушения, – у нас есть седьмой бог. Точнее, богиня.
Лу не понимая, куда я клоню, недовольно на меня посмотрела, уже готовая записывать.
– Это богиня Лу, защитница детей и несущая покой, – ребрендинг был так себе, но называть Лу богиней вдов и сирот как‑то не хотелось.
Илий аж замер, а вот Лу сильно смутилась.
– Но мы вписываем богов, которых тут почитают. Знают их руны…
«Что я вижу?! Да она покраснела! Так, соберись, Антон, важный момент!», – пронеслось в моей голове, когда я увидел, как засмущалась Лу моему предложению.
– Значит, будут знать и тебя, – просто и спокойно ответил я богине. – Мы же создаем игру, нам и решать.
Под мою диктовку Лу все же вписала себя на пергамент, а своими рунами выбрала «покой» и «надежду».
Решили, что на каждом поле должно быть заполнено не больше трети – как было в лото в моем мире. Только там было поле в три строки и девять столбцов, то есть 54 клетки и 90 чисел. У нас было поле на 42 клетки и рун тоже 42, а не 90, как в каноничном земном варианте. Так что приняли решение, что в каждом поле будет по 12 случайных рун, богов или их признаков, не важно. По четыре руны в каждой строке.
Илий нарезал из пергамента карточки высотой в полторы ширины ладони. Получилось как раз по две карточки с каждого листа. При итоговом пересчете у нас вышло почти полторы сотни заготовок под карточки – более чем достаточно.
Для начала сделали три десятка игровых полей, которые я опробую на своей бригаде – предложу мужикам сыграть в далекую южную игру.
Следующий день Лу чертила, рисовала, переносила на поля руны и старалась следить, чтобы узоры на игровых полях не слишком сильно повторялись. Также вносила три руны и в специальное поле в самом низу листа – как я его окрестил, поле «супер игры» за отдельный приз.
Теперь нужно было сделать бочонки для розыгрыша и фишки, чтобы закрывать поля на карточках. Я, само собой, планировал, чтобы они были многоразовыми. Чтобы пергамент не развалился раньше времени, с обратной стороны мы промазали его тонким слоев воска, который по моей задумке должен был работать, как клей. Слой был настолько тонким, что даже не осыпался, если лист согнуть. Тоже самое мы сделали и на лицевой стороне, чтобы никто не подумал вписать свои руны в карточку или как‑то марать чернилами игровое поле.
Я сунулся с заказами на бочонки и фишки к ближайшему плотнику, но старый хрыч заломил мне такую цену за работу, что я скорее сам на эти деньги куплю инструмент, материалы, освою столярное мастерство и выточу необходимое. И еще останется. Так что от деревянных бочонков с вырезанными рунами пришлось отказаться.
Когда я уже даже немного отчаялся и почти согласился заплатить жадному мастеру, на помощь пришла Лу.
– Так давай использовать гальку. Маленькую и плоскую – закрывать руны на карточках. На больших камушках начертим руны на розыгрыш, покроем воском, чтобы не стиралось, и готово.
Я был готов расцеловать мудрую богиню, но удержался. Осталось понять, где взять столько одинакового размера гальки, потому что пока я бродил в свой очередной выходной по берегу, мне подвернулось всего пять‑шесть подходящих по цвету и форме камушку.
И опять отличилась Лу, которая очень загорелась идеей лото. Не знаю, была ли причина в новизне игры, либо же богиню подстегивало то, что больше людей узнает ее имя, но она прямо закусила удила и тащила наш маленький проект вперед с впечатляющим упорством. Эта хитрая девушка нашла себе помощников в лице босоногой ребятни, с которой так много проводила время в последние недели. Мальчишкам и девчонкам были выданы несколько камушков из моего куцего улова, и дано задание найти таких же на берегу.
Глядя, как Лу общается с детьми, мне вспомнилась фраза из британского сериала о бессмертном путешественнике во времени: «одинокий и невообразимо древний, он не мог пройти мимо, когда плачут дети». Лу тоже была древней и, как я надеялся, скоро опять станет бессмертной. И она также любила детей.
Награда за помощь нам была достойной. Каждому, кто принесет хотя бы жменю гальки правильной формы, Лу обещала пару медяков и кусок пирога с капустой и яйцом из ближайшей лавки. По мне так можно было отделаться и пирогами: дети восприняли предложение красивой девушки, как новую игру, схватили выданные им камушки и шумной гурьбой убежали куда‑то в сторону моря. Было это утром седьмого дня, а уже к вечеру дети притащили нам целую гору гальки, которая, внезапно, заняла чуть ли не половину комнаты, и для хранения нам пришлось приспособить одну из простыней, связав из нее импровизированный мешок.
Лу честно выдала каждому оборванцу по паре медяков, а за пирогами сказала приходить завтра утром – когда лавка откроется, и напекут свежего. Дети покорно согласились, что горячие пироги вкуснее, и в предвкушении растворились в опускающемся на Пите вечернем полумраке.
Натащили маленькие помощники Лу много мусора, но было и достаточно подходящей гальки, которая обошлась нам всего в две трешки. При свете масляной лампы мы быстро рассортировали камушки, отложив самые лучшие в сторону, и улеглись спать.
Почти все было готово. Осталось нанести руны на «игровые» камни, покрыть их воском, и опробовать мою идею на фокус‑группе, в которую я записал мужиков из своей бригады. Мы как раз должны были на днях закончить с разгрузкой очередного парусника, так что нас ожидали посиделки в кабаке на полученные за работу деньги. Я очень надеялся, что в этом мире лото приживется.
