Текст книги "Вася-василиск, или Яйцо Цинь Шихуанди"

Автор книги: Александр Тюрин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 19 страниц)

И вдруг за останцем, [28]28
  Результат выветривания горных пород.


[Закрыть]имеющим форму сидящего джинна, открылось пустынное плоскогорье, кое-где поросшее стелящейся арчой, а заодно Василий столкнулся с двумя существами – пацаненком и верблюдом. От неожиданности путешественник вздрогнул и побледнел. Ему сперва показалось, что он встретился с карликом и его горбатой лошадью. Маленький же азиат что-то проорал с испуга, потом упал на колени и затараторил умоляющим голосом. Только молодой верблюд сохранял благородную выдержку и спокойствие.

– Я загружен резидентно, – сообщил программный переводчик из бодика, – могу начать обработку поступающего текста.

– Да тут, блин, и спрашивать не надо. Вежливый какой нашелся. Валяй, работай, – прикрикнул Василий.

Бодик выдал первую порцию перевода:

– Верблюд… искать… хозяин… второй день… упасть.

– И эта галиматья – всё, на что ты способен? – возмутился Василий.

– Половины же слов не слышу. Повернитесь в сторону источника звуковых волн и встаньте с подветренной стороны.

– Слушай, как с тобой сложно.

Пока продолжались препирательства малолетний житель азиатской глубинки перешел на русский язык.

– Кто бы ты не был, арбак, мангыс или человек, я умоляю, выслушай меня. Я водил верблюдов Джанибека, а потом этот, – пацан показал на горбатое животное, – этот подлый верблюжий высирок потерялся. Я искал его везде, а брат Джанибека лупил меня и камчой, и ладонью, и носком сапога. А потом был праздник-кохпар, и Джанибек зарезал барана, но мне и кусочка малого не дал. Так голодного и отправил сюда. Я бродил по сырту [29]29
  Тянь-шаньские плоскогорья.


[Закрыть]три дня, обжигая себе пятки и превращаясь в ледышку ночью, за все время съел только пять ягод смородины, – слава Аллаху, что нашел хоть их, – и вот наконец отыскалось это гнусное отродье верблюжьей задницы. Потом услышал твою песню и стал прятаться, потому что думал, идет дух горы. А теперь я боюсь, потому что бурдюке уже почти нет воды, а ты зол и голоден.

– Да не зол я, сколько можно говорить. Только воды у меня тоже нет и в голове звенит. А ты иди к своему Джанибеку, – посоветовал Василий. – Он на радостях, что ты отыскал верблюда, подарит тебе эскимо на палочке.

– Он не подарит мне эскимо на палочке. Он не из наших мест, он вынимает из людей печень и продает ее в Амстердаме… Значит, ты не дух предка и не ек, [30]30
  Злой дух в верованиях тюркских народов.


[Закрыть]который выпьет мою кровь?

– Если бы я, екарный бабай, был твоим предком, ты б сейчас не подтирал верблюдам задницу.

– Может, тогда ты – Кызыл-Хизр? [31]31
  Святой в верованиях некоторых тюркских народов.


[Закрыть]

– Брось ты, я ведь православный, только молюсь редко, потому что образ жизни веду неподобающий. Может, это ты Кызыл-Хизр? А про самолеты ты знаешь, или про аэропорт?

– Конечно. И про ракеты знаю, и про трансплантаты и стволовые клетки.

– Так какого хрена ты дикаря из себя корчишь? – строго вопросил Василий.

– «Хрен» – это что такое?

– Это… русский злой дух.

Малец попросил больше не призывать никаких других русских злых духов и Василий дал честное пионерское.

– Аэропорта тут нет…. Слушай, если ты не предок, то наверное, шпион, за тобой вертолет прилетит.

– На это надеяться не стоит. Как зовут-то тебя, мечтатель?

Мальчик приосанился.

– Меня зовут Акай, я из рода Джансеит. А давай я вместе с тобой пойду.

– Разве тебе не надо к Джанибеку и его брату?

– Не надо. Брат Джанибека все равно будет лупцевать меня, как разъяренный мангыс, да и этот кусок верблюда вскоре опять потеряется. Он ведь дикий, вместе с мамкой из пустыни пришел. Мамка его померла, и Джанибек взял Нура к себе.

– Значит, этот «кусок верблюда» зовется Нуром. Очень приятно, хорошее имечко. Ну, пошли вместе, Акай, вдвоем будет легче счастья искать, а потом сдам тебя в какой-нибудь детский дом поприличнее.

Трое смелых двинулись в путь, причем Акай тараторил без остановки.

– Мой отец – потомок Ибн-Зайдуна, между прочим, был зайсаном – главой рода, носил высокую шапку-джыгу, он закончил школу такую, называется университетом, в Москве которая, и научил меня русскому языку. Затем с юга пришел Джанибек со своими абреками, ослепил наших абреков американским лазером и вырезал у них селезенку, отравил моего отца ампулой с цезием и сам сел на белый войлок. Из Америки ему Госдеп-хан прислал поздравление и пожелал успехов в строительстве этой самой… дымократии. Джанибек взял мою мать в младшие жены-токол, поставил ей в голову микрочип, чтобы она всегда слушалась, а затем уморил насмерть, чтобы положить в пробирки, а затем продать ее прекрасные глаза. Он убил бы и моего брата, но тот удрал далеко и стал воевать.

– Похоже, он стал воевать не там, где надо. Твой брат – моджахед? Он воюет за веру? – аккуратно справился Василий.

– Нет, он воюет за деньги, – радостно отвечал Акай. – У него уже много желтобаксов, только он пока прислать не может – иначе Джанибек всё заберет. Вначале брат служил в османском спецназе и его посылали взрывать программистов в Иране, потом он должен был охранять горные тропы, по которым афганский героин идет в Россию, но ему это не понравилось. Он дал подкупить себя русской разведке и начал убивать производителей героина. Тогда на него стала охотиться американская морская пехота, больно ранила его в голову, но он выздоровел и в отпуск на море поехал. Если все деньги не спустит и не забудет меня забрать, хорошо нам будет житься. А ты тут ищешь Яйцо Дракона?

– Что мне, по твоему, нечем заняться? – торопливо произнес несколько ошарашенный Василий.

– У тебя, чужеземец, глаза рыжие, как камушки сердолика, значит ты ищешь его. Ведь оно здесь, – уверенно сказал мальчик и переключился на наболевшее. – Если мой брат совсем не приедет, то Джанибек убьет и меня – колдун-бакши велел ему немного подождать, пока у меня гипофиз подрастет, чтобы можно было продать его за хорошие деньги.

– Ай-яй-яй, – искренне посочувствовал Василий.

– Может, ты убьешь Джанибека? Вот я дам тебе немного воды, – мальчик протянул худой бурдючок, – и ты оседлаешь дракона.

Рядом, а если точнее, в виртуальном окне, снова появилась цифродевица, уже в мини-юбке.

– Ты слишком долго торчишь на одном месте и точишь лясы с этим дурачком. Я бы рекомендовала забрать воду, а его связать или как-то обездвижить.

– И бросить здесь подыхать? Разбежалась. Я лучше тебя сотру со всех носителей и как следует промою их верблюжьей мочой, чтобы не появлялась больше.

– Ой, какие мы жалостливые. Ладно, это твои проблемы. Но если ты попадешься в руки брата или даже сестры Джанибека, я тебе не завидую.

– Как ты можешь мне не завидовать, набор нелепых кодов? – излил свое недовольство Василий. – Сидишь где-то у меня в поджелудочной железе, и еще выступаешь.

– Между прочим, я не только набор кодов, но еще и девушка, – тонко заметила цифродевица.

– Ну, тогда я бабушка… Послушай, треп закончился, сгинь сама, пусть вернется Навигатор, мне нужна подробная карта.

Бодик выдал карту в нескольких проекциях, на которых пометил участок где-то с гектар размером – там мог находиться искомый пещерный храм. Визуально Василий уже мог определить, что этот «гектар» приходится на ущелье, разрывающее скальную гряду в направлении с востока на запад.

Мальчишка Акай, с трудом поверивший, что Василий – не демон арбак и не мусульманский святой Кызыл-Хизр, сейчас пребывал в полной уверенности, что пришелец общается с духами, хотя, конечно же, знал о компьютерах.

– А они не зловредные? – поинтересовался пацан.

– Только, если у них троян внутри. И вообще, пошли уже к ущелью, постарайся отвести меня так, чтобы я все ноги не переломал.

И новые знакомые двинулись в путь, причем Василий не рискнул сесть на тощего верблюда. Солнце уже двинулось к закату, и ущелье закрывалось тенью, когда до него добрались пережаренные путники.

– Ты знаешь, дядя Вася, это место у нас пользуется дурной славой, – ответственно сказал мальчик. – Тут кишмя кишит злыми духами, которые в лучшем случае разрывают, терзают и потрошат людей, а в худшем – высасывают их души. Но, конечно, та гуль-демоница, которая сидит у тебя в печенках, с ними спокойно договорится.

Спуск в ущелье представлял собой своего рода каменную лестницу со ступеньками высотой в человеческий рост – очень удобно. А само ущелье было настоящим каньоном, который прорезала в скалах давно скончавшаяся река.

– Хотела бы тебя немного просветить, – снова подала голос цифродевица, – именно здесь пролегало одно из ответвлений Великого Степного Пути, по которому, в основном, не шелка возили, а ходили завоеватели-кочевники: арии и скифы на восток – а ты, дурашка, и не знал, что они добирались до Китая; гунны, авары-жужжани, тюрки-огузы и монголы на запад, если точнее, до западного конца евроазиатской степи.

– Ах, спасибо за информацию, «огузы-арбузы». Мне вот более интересно, американские дроны типа «новые кочевники» тут не делают пиф-паф по всему, что движется?

– Они южнее курсируют, Гиндукуш и так далее, сюда залетают редко.

Искатели приключений углубились в ущелье шагов на сто и взору открылись первые следы раскопок, похоже археологи здесь уже побывали.

– Ну, кто так раскапывает? – осудил Василий. – Свиньи со своими пятаками аккуратнее роются. После таких археологов железобетонный дот и то бы не уцелел.

В самом деле, археологические изыскания велись здесь не совсем правильным образом. Там и сям, на дне извилистой траншеи, валялись черепки, оставшиеся от старинной посуды и изваяний, ржавые осколки какого-то съеденного коррозией оружия, а может и древнекитайского мерседеса, наконечники стрел и копий – все это было присыпано легким слоем песка и пыли. Похоже, археологи пытались отрыть что-то конкретное, немало не интересуясь остальным.

И вдруг послышались голоса…

– Кажется, какие-то люди ищут то же самое, что и ты, – сказала компьютерная девушка.

Василий заметался взглядом и заметил что траншея наполовину проходит под своего рода «карнизом», его образовывала скальная стена, резко выступающая вперед на высоте семи метров. В одном месте выступ доходил до низу, создавая «колонну».

– Ну-ка, молодежь, дуй из ущелья наверх, – обратился Василий к своим компаньонам, Акаю и Нуру. – Ждите меня там, за скалой, похожей на голову выпивающего человека.

– Голову человека! – у Акая затряслась челюсть. – Это окаменевший мангыс.

– Да твои мангысы – просто пацаны сопливые по сравнению с «черными» археологами.

Дети и верблюды нехотя удалились, голоса стали пронзительнее, а Василий стал карабкаться по изъеденной ветром «колонне», используя выступы и выемки. Минут через пять осознал, что это дело скорее для молодого скалолаза, чем для потертого отставника. Пальцы впивались в скалу все более слабо и уже сочились кровью; силы как будто вытекали вместе с потом. Василий каждые десять секунд убежденно говорил себе, что не продвинется вверх больше ни на сантиметр. Но двигался, все более зверея, все более психуя. Все больше ненавидя тех, кто довел его до такой жизни. Басурмана Виталия Магометовича, старую шмару Асию Раисовну, качка Саида, подлюку Сороса, губернаторшу Гольдмахер и ее банду кривозащитников, а также тех безличных гадов, что закинули его в эти чертовы горы. Василий уже замечал своими глазами, налитыми кровью, как багровые прожилки бороздят его руки.

Наконец он добрался до «карниза» и втиснулся в какую-то трещину, наступила самая радостная минута в его жизни. Он просто парил. Впрочем, кайф был вскоре сорван. Голоса оказались совсем близко, а скрытость Василия вызывала большие сомнения. Он максимально втиснул тело в щель, но при том высунул голову. Это дало ему возможность увидеть людей в униформе вооруженных сил какой-то азиатской страны, может быть Пакистана или, скорее всего, Османского халифат-союза. [32]32
  Созданное Турцией объединение ряда исламских государств Ближнего Востока, Северной Африки и Центральной Азии.


[Закрыть]

Потом из-за поворота, обусловленного кривизной ущелья, подъехало на джипе еще пяток османов. Уже с десяток военных ходил вдоль траншеи, смотрел, галдел.

Спустя десять минут с восточной стороны подъехал еще один джип. Из него вышло двое в хамелеоновке, но без знаков отличия какой-либо армии. Бодик услужливо сделал «зумм» и Василий едва не поперхнулся своей слюной, которая вдруг стала излишней.

Явились-то сюда «частный детектив» Саид Бекмурадов, выступивший недавно в роли демонического воина (или это был глюк?), и Сорос, бандит-университетчик. У Саида, кстати, была перевязана голова – упал с кровати, что ли… или провалился в подпространство?

В любом случае, они о чем-то пронюхали. Ой, не ищут ли они тоже драконье яичко? Вот те на, шизофрения заразна. Яйцо, накапливающее хрональную энергию и порождающее драконов – несомненная выдумка! Однако, то что он здесь, на краю света, это не выдумка, хотя и практически невероятно.

Немного потерзав себя сомнениями и утверждениями, Василий пришел к вполне естественному выводу. Не важно, в чем суть проблемы, неважно, кто и что ищет, в любом случае он должен в этом участвовать.

Тем временем османы, как будто подчиняясь Бекмурадову, отодвинули ломами камень, выступающий из скальной стены, и открыли проход вовнутрь. Потом вынесли из джипов всякую аппаратуру. Что-то свалили около входа, остальное унесли вглубь скалы. От автомобилей с включенными моторами протянулось внутрь несколько кабелей. Двое аскеров заняли посты на свежем воздухе, остальные отправились по проходу.

Василий прождал час в очень неудобной позе, все более коченея – солнце уже уходило за гору – но так ничего и не изменилось. Кто ушел, тот не вернулся, кто караулил, тот так и остался, причем и «колонна» и «вход» в скалу были ярко освещены фарами джипов. Путь вниз был отрезан. Направиться вбок или вверх по скальной стене мог только персонаж фильма, но не Василий.

Он попробовал поудобнее разместиться в своей трещине и отчасти получилось – ноги куда-то пролезли. Следом он автоматически направил и тело. У трещины явно имелось продолжение. Василий с тяжким кряхтением развернулся в сторону этого «продолжения» и вытянул шею вместе головой, желая разглядеть открывшуюся расщелину – похоже, она уходила вглубь скалы. Облизанный палец зафиксировал сквозняк, а значит воздух движется между двумя отверстиями, входным и выходным. Василий решил рискнуть и прогуляться в таинственное «может быть», тем более что багровые полосы на его руках немного светились.

Расщелина оказалась не слишком годной для променада, здесь можно было лишь ползти. Иной раз ее ширина была меньше толщины живота, иногда у нее имелись острые выступы в виде резательных приспособлений, которые нацеливались на половые и прочие органы. Однако Василий, втягивая живот, грудь, спину и прочие органы, протискивался все дальше и дальше. Неожиданно щель перешла в довольно широкую прорезь явно искусственного происхождения.

– Ну и? – поинтересовался свежеиспеченный спелеолог у Навигатора. – Что это?

Бодик видел глазами Василия, но анализировал точнее.

– Камень обработан примитивными орудиями, но с удивительной точностью, – отозвался Навигатор. – Наклон штрека – десять градусов.

– По моим предположениям время постройки: конец третьего века до нашей эры – начало первого века нашей эры, – включилась цифродевица в роли любительницы истории. – Если это не Шихуан, тогда кушаны, – это такие близкие скифам племена, – тоже ведь великую империю создали от Инда до Тарима.

– Удивительно полезная информация.

– Только не надо иронии. Я ж тебе говорила про пещерный храм и возможно содержащиеся в нем артефакты, надо было слушать и делать выводы, а не клювом щелкать.

– Слушай, Зина, я от твоей трепотни уже устал.

Наклон вниз вскоре сменился подъемом, а затем и изгибом. В какой-то момент тоннель раздвоился и Василий выбрал правый проход, после чего снова появился уклон вниз. Стенки прохода становились все более склизкими и ребристыми, так что в определенный момент сходство с кишкой сделалось очень заметным. А потом послышался шум и, едва Василий успел сгруппироваться, его подхватил поток щебня. Куда его несет, крутя и вертя – он, конечно, не знал. Все силы и мысли уходили на то, чтобы не наглотаться каменной трухи.

Когда, наконец, движение прекратилось, Василий точно знал, где находится. Посредине ничего.

Минуты две он пребывал в полной прострации, вернее глубоко кашлял, в чем принимало участие все тело, включая пальцы ног. Он даже боялся наложить с натуги в штаны.

– Ты явно находишься в прекрасно сохранившемся, включая действующую механику, буддийском пещерном храме времен Кушанской империи, – фальшиво подбодрила цифродевица.

– Ага, сейчас начну билеты туристам продавать. Ты бы хоть повороты считала, пока меня носило по этой жопе эпохи кушан, – напустился на нее Василий, несколько прокашлявшись.

– Если бы была видимость получше…

– Плохому танцору всегда что-то мешает. Если бы вы меня сюда не затащили, я бы сейчас слизывал крем с пирожных где-нибудь на Майорке. Плюну я на ваше задание.

– Ну, плюнь, только на себя не попади.

В самом деле бастовать, только себе хуже делать, да и сквознячок все же чувствовался, значит надо идти.

Первое время бездна его отчаяния никак не уменьшалась, «потолок» снова стал ниже и приходилось тащиться на карачках. А потом спелеолог-нелюбитель почувствовал толчки – во глубине скалы что-то содрогалось. Словно намечалось землетрясение. Но содрогалось регулярно, как будто билось сердце. Огромное драконье сердце.

Это было так жутко, что уже стало интересно. Что там напридумывали эти самые укушаны? Василий прибавил ходу на своих карачках и проход завершился лабиринтом из небольших пещерок, соединенных узкими переходами. Снова содрогнулось «драконье сердце» и, старательно завывая, в этот лабиринт ворвался ветер. Пальцы не смогли уцепиться за склизкий камень. Была минута пытки, когда Василия бросало из пещерки в пещерку, пытаясь сломать ребра и расквасить лицо. После одного сильного удара по хребту он счел себя без пяти минут покойником.

Но на этом «избиение» прекратилось, его вынесло в относительно прямой тоннель, пробитый в шпате – этот можно было бы, при желании, сравнить с прямой кишкой. Наклон здесь был градусов тридцать, так что, не успев отсчитать раз-два-три, он вылетел наружу…

Первое, что Василий увидел, когда поднял голову – это была нависшая над ним пасть дракона, огромная и устрашающая, а глаза драконьи, смотрящие свирепо-свирепо. Второе, что увидел Василий, оглянувшись, было отверстие, из которого он выпал – оно являлось задницей другого дракона.

Драконы были каменные, с корундовыми глазами, но все равно устрашить могли любого.

В пасти большого дракона было зажато искристое кварцевое яйцо, на котором проглядывался высеченный орнамент.

В этом рисунке угадывались и круглый камень, и сабля, и щит, похожий на свернувшуюся змею. Никак «яшмовый», «булатный» и «нефритовый» ключи?

Так это и есть Яйцо, о котором говорила Зина? То самое или не то? Ладно, сейчас хватать его и тикать, потом разберемся. Только весит оно килограммов двадцать – так что придется катить…

Этому смелому плану не суждено было реализоваться. Кто-то вдруг заговорил – пронзительно и резко, скорее всего, на языке тюркской группы. Тут же ударил луч прожектора. Василий вздрогнул и обернулся. Метрах в пяти от него стоял офицер османской армии, наставив дуло автомата. Классная немецкая машинка могла выпустить за десять секунд триста реактивных пуль типа «ромашка» и разорвать тело в клочья, как газету. Маленькие глазки османского командира выражали гнев. Позади офицера свирепо таращилось двое аскеров. Офицер опять заверещал резким голосом, – программный переводчик явно не поспевал – так что Василий лишь пожал плечами и поприветствовал со слабой улыбкой:

– Киз мераба. [33]33
  Турецк.: здравствуйте, девочки.


[Закрыть]

По ярости, дополнительно нарисовавшейся на лицах османов, Василий догадался, что ошибся в выборе слов.

– Девочки тоже с тобой здороваются и извещают, что немедленно пристрелят тебя, если ты не скажешь, откуда взялся и что здесь делаешь, – человек, известный как Саид Бекмурадов, выступил в роли толмача, наполовину заслонив собой прожекторный луч. – Меня ты, кстати, тоже стал раздражать, хотя я понимаю, что везет тебе неспроста.

– Господин Бекмурадов, меня изрыгнул или точнее испражнил дракон, а до этого я упал с неба.

– Это ты местным верблюдоводам расскажешь, господин Берг, они тоже как выпавшие из задницы.

– Хорошо, давайте подробнее. Вы посадили меня в подвал, потом пошла такая круговерть – вы же знаете. Ну, и в итоге я оказался в какой-то ящике, а потом здесь, на Тянь-Шане, будь он неладен.

– Дальше. Что ты тут забыл?

– Ничего, я ж случайно здесь оказался. Но раз пошла такая пьянка, то и я антиквариатом бесхозным не прочь прибарахлиться. Кувшины, черепки…

– Яйца? – прищурившись спросил Саид.

– Если Фаберже, то сгодятся и яйца.

– Здесь, скорее, найдутся от динозавров. Значит тебе нужно одно. Или два?

– Одного достаточно. У вас, господин Бекмурадов, случаем, нет лишнего?

– У меня, случаем, нет. Хотя я его тоже ищу. Вижу, пора становиться в очередь за яичком. Плохо, что тебя тут никак не ожидали увидеть, ты появился сильно невовремя. Иди-ка сюда, господин Берг.

Идти «сюда» не хотелось. Василий вращал глазами, ища точку опоры для рывка и планируя траекторию бегства. Пещера немалых размеров вся была украшена изваяниями драконов. Тот из них, что с яйцом в пасти, лапами опирался на пол, а морду держал довольно высоко, так что к ней надо было подниматься по широкой лестнице. Почему-то Василию хотелось воспринимать эту яйценосную тварь как самку. Сам же он стоял в тарелкообразном углублении перед этой драконессой, прямо как… жертва. В грязи, на дне «тарелки», кстати, проглядывались человеческие кости – пять штук, разного размера, от берцовой до фаланги пальца. Двое драконов поменьше располагались на противоположной стороне, в окружении мешанины из гаденышей и змеенышей. Между их хвостами мог быть выход, по крайней мере, там стояли прожектора и какое-то оборудование, от которых, наверное наружу, уходили провода. Но возле топталось несколько вооруженных османов. А между ними и Василием располагался Саид. С десяток османов рассредоточилось по всему пещерному залу. К краю «тарелки» еще подошел человек, у которого была внешность «профессора» Сороса.

– Ну, здравствуй, говорящая задница, – поприветствовал университетчик. Теперь и ежику сопливому ясно, что бандит из университетской группировки является подручным Виталия Магометовича по кличке Зураб. – Или ты еще претендуешь на название «господин Берг».

– А как вас лучше именовать теперь, Зурабом или Соросом? Или, может быть, Карлом Поппером? – поинтересовался Василий.

– Можно и Карлом Поппером, я тоже за открытое общество, в котором открыты все пути для выбивания денег из лохов, – отозвался университетчик и протянул руку, чтобы помочь выбраться Василию из «тарелки». Но движение оказалось ложным. Вместо того, чтобы помочь, он столкнул Майкова вниз. Потом еще раз. Наконец на товарища шикнул Саид Бекмурадов, и Василий смог вылезти из углубления.

– Эй, програмхер, как оно тебе? – Саид махнул рукой на кварцевое яйцо, зажатое в гранитных зубах драконессы.

– Тяжелое, наверное.

– Поможешь его вытащить, станешь нам другом, не поможешь – останешься в дураках.

– Так я вам и поверил. Не вы подослали мне этого Сороса, который на самом деле Зураб, или вообще Жоппер, чтобы он из меня деньги тряс? Не вы ли выбивали из-под меня стул и зондировали мне мозги? Не вы посадили меня в подвал? Не ты собирался прикончить меня там? А, Саид?

– Отвечаю по порядку. Зураб просто следил за тобой и придумал на ходу, что он рэкетир, когда ты засёк его. А если бы я всерьез собирался прикончить тебя, то размазал бы по стене, не сомневайся. Мы пытались понять, почему ты не такой как все, в чем причина твоей патологии.

– Ну и выяснили?

– Не до конца. Послушай, Василий, мы не хотели, чтобы твои патологии были использовано кем-то в низменных корыстных целях.

– У вас будто цели возвышенные и светлые, – уколол Василий. – Мехмет-то Айдин не из вашего ли коллектива? А он террорист, напал на Ландскрона-Сити. И во Франкфурте засветился.

– Мехмет Айдин, говоришь, напал? Откуда дровишки? С левых сайтиков? В солидных респектабельных СМИ сообщают, что в Ладскрона-Сити действует агентура Москвы и ее пособники-руссисты. А во Франкфурте джамааты заняли несколько зданий, чтобы предотвратить использование местного аэропорта московским спецназом, а то, похоже, канцлерша вошла в секретное соглашение с русней. И никакой тут Айдин Мехмет не нужен. Между прочим, «истинные европейцы», которые сейчас должны сформировать европейское правительство, с джамаатами вполне согласны.

– Ой, как убедительно. Еще дай ссылочки на виртуальные картинки, изображающий московских спецназовцев на улицах Франкфурта – естественно бьют витрины, насилуют всё, что движется, и тащат всё, что плохо лежит. Пять Братьев уже небось намалевали.

– С кем ты разговариваешь о политике, Саид? – упрекнул Зураб. – У него в башке мыслишки только насчет своих йеллов. Маленькая у него головенка, худая.

– Это у тебя в голове мыслишки насчет моих йеллов, – огрызнулся Василий. – Специалист по чужим деньгам.

Зураб сделал шаг навстречу, чтобы вмазать, но Саид остановил своего помощника по пыточным делам. Дескать, если уж я свою лютость подавляю, то и тебе, горилле, пока зверствовать не дам.

– Тихо вы, пэтухи. Не надо горячиться, Зураб…. Аллах вразумит тебя, Василий, и я буду тому весьма рад, ведь ты мне типа родня. Но сперва небо пошлет тебе испытание. Мы все хотим узнать, что это наворочено здесь: драконы, змеи, яйца. Право первооткрывателя у тебя, ты будешь наш Амундсен и Колумб.

– Я буду ваш Сусанин, поверь. Поэтому готов уступить право первой ночи… Зураб, иди познакомься с девушкой.

– Да нет, только после вас, – зажеманничал Зураб. – Я лука наелся, выхлоп не тот.

Османские военные возбужденно залопотали. Один из них вложил в казенник своей винтовки синюю пулю – значит струйная. Такая не пробивает тело, а лишь расплющивается и впрыскивает под кожу психопрограммный препарат для отключения воли. Первый раз такие пули были применены в ОПГГ для подавления демонстрации «националистов», которым не нравилось Ооновское нашествие и губернаторша Гольдмахер. Пять минут поработали струеметы и под команду громкоговорителей пять тысяч «андидемократов» пошли в порт, погрузились на суда и были отправлены рабами в отдаленные районы дружественного Османского халифат-союза.

До выхода не добежать, будь ты трижды спринтер и спелеолог. Да, задание «взять Яйцо» сулит неприятные неожиданности. Но Саид, Зураб и османы, в случае отказа, доставят вполне ожидаемые неприятности.

– Идите к яйцу, хуже не будет, – шепнул Навигатор.

– Давай, давай, – подбодрил Зураб. – Или желаешь вначале перекусить? Могу предложить твои собственные яички всмятку.

И Василий обреченно двинулся к Яйцу. Первая, вторая, третья ступени. Офицер-осман и Зураб тоже начали подниматься, но сохраняли дистанцию в 3–4 метра.

По мере приближения морда драконессы приобретала все более зловещий вид, хотя ничего опасного не было видно. Василий стал инстинктивно бормотать совершенно бессмысленные слова: «Цып, цып, курочка ты моя, отдай яичко свое непростое». Наконец, он подошел вплотную и положил обе руки на поверхность кварцевого яйца. Опять-таки в ощущениях ничего особенного. И он никак не ожидал, что сможет покрутить этот эллипсоидной формы камень. Несмотря на внушительные размеры, каменное яйцо скользило в своем гнезде– благодаря идеально гладкой поверхности и тому, наверное, что оно было полым. Неужто в нем взаправду что-то есть?

Василий еще покрутил и потолкал эллипсоид, убедившись, что он находится на неглубоком «ложе», а сверху остается еще приличный зазор.

– Хоть бы за домкратом сбегали, тетери сонные, – обратился Василий к наблюдателям.

Османский солдат принес домкрат, однако не стал задерживаться около драконьей морды и поспешно удалился.

– О, уважаемый, куда вы? Этак вы не попадете на первые полосы газет и останетесь самым неизвестным из пяти миллиардов азиатов, – предупредил его Василий. Затем установил механизм на нижней челюсти дракона, немного поработал ручкой, и вскоре между каменным яйцом и его ложем образовалась щель в три сантиметра.

Первооткрыватель-неизвестно-чего осторожно поднес к ней свои глаза и, что говорится, вперился. Но в ней просматривалась лишь «египетская» тьма. Василий решил еще поддомкратить, а затем подвести снизу каталку, которую уже подготовили османы – у нее были и колесики, и ножки переменной длины, как раз для спуска по лестнице.

– Эй, аскеры, пособляйте. Для вас уже заготовлена доска почета и траурные рамочки, сегодня вы будете в раю, передавайте привет гуриям.

На мгновение воцарилась атмосфера сотрудничества и кооперации. Бывшие враги дружно принялись за совместную работу. Зураб сыпал грубыми шуточками, солдаты визгливо хихикали чему-то своему. Тем не менее, офицер-осман и Саид остались на порядочном расстоянии.

– Теперь рычаги давайте, волосатые задницы, – бодро скомандовал Василий. Приятно было то, что «волосатые задницы» послушались.

Под действием рычагов каменное яйцо довольно легко поддалось, двинулось вперед, и съехало на крепкую каталку, оголив черный зев драконессы. Впрочем, на эту мрачную глотку никто и внимания не обратил, ввиду общего радостного возбуждения.

Драконесса – просто обработанный камень, корундовые ее глаза сияют разве что в лучах прожекторов, яйцо мирно лежит на каталке, нечего вроде беспокоиться. Драконы как были так и остались каменными изваяниями, однако Василий почувствовал – ЧТО-ТО ПРОСНУЛОСЬ и как будто запахло зверем. Он ощутил, что оназла, потому что у нее отняли яйцо.

Пещера, и все что в ней, вдруг потеряли объемность, стало уплощаться и превращаться в рисунок. А за этим ним уже шевелился Большой мир и светилось другое солнце.

Османы проложили сходни и готовы были двинуть каменное яйцо вниз по лестнице, но каталка вдруг затрещала. А на руках и лицах у ближайших к Василию военных появились серебристые капельки. Он уловил, что сейчас что-то произойдет и… соскочил на несколько ступеней вниз, надеясь, что сразу стрелять по нему не будут.

– Стой, мудак, завалю, – заорал Саид, а какой-то аскер застрочил из своего автомата. Василий успел пригнуться и очередь кромсанула воздух над его головой. А затем один из османов, придерживающих каталку, вдруг повалился и потянул ее за собой, яйцо скатилось и раскололось пополам на ступенях. Внутри не было ничего, кроме дыры, абсолютно белой. Никто уже больше не стрелял. Солдаты-османы не то что побледнели – посерели и, откляча задницу, подались назад.

– Эй, как ты думаешь, что это за херня? – бесхитростно спросил ошеломленный Зураб.

– Снесла курочка яичко да не простое, – так же бесхитростно отозвался Василий.

Османский офицер закивал и еще больше отклячил задницу, что не мешало ему пятиться назад.